Глава I Общий взгляд

Земля есть не что иное, как точка в мировом пространстве, одна из звездных молекул; но для людей, ее населяющих, эта молекула все так же безгранична, какою казалась и в отдаленные времена нашим диким предкам. Говоря относительно, она бесконечна, потому что ее никто еще не обошел всю, и невозможно предвидеть, когда она станет известна нам окончательно. Геодезист и астроном говорят нам, что наша планета кругла и сжата у обоих полюсов; метеоролог и физик изучили в неизвестном полярном поясе, по научным данным, вероятное направление ветров, течений и движения льдов; но ни один исследователь но видал этих концов земли: никто не может сказать,—моря или материки простираются за великими ледяными преградами, перешагнуть чрез которые не удалось еще никому. Правда, смелые моряки, честь нашего времени, сократили постепенно таинственное пространство в северном поясе, так что в наше время остается подтвердить там круглоту земли только в пространстве сотой части земной поверхности, но зато по другую сторону земли исследованиям мореплавателей открыто еще громадное пространство, на которое луна могла бы упасть, не коснувшись даже границ доступных и исследованных нами областей.

Впрочем, не одни только полярные моря, представляющие столько препятствий предприимчивости человека, принадлежат к числу неведомых пространств земли: даже между известными нам странами есть такия, которые были бы нам вполне доступны, если бы только дело шло о природе, но, как это ни странно при нашей цивилизованной гордости, сами же люди не дают к ним доступа. Есть много народов, которые имеют города, законы и, относительно, просвещенные нравы, но живут изолированно и так же незнакомы нам, как жители другой планеты, ибо война со всеми ея ужасами, рабство, религиозный фанатизм и наконец торговая конкурренция сторожат их границы и преграждают туда доступ. Только по неопределенным слухам знаем мы о существовании этих народов, но между ними есть и такие, о которых нам неизвестно ничего, кроме басен. И даже в наше время, в век паровых машин, печати, непрерывной, лихорадочной деятельности, центр Африки, часть Австралийского материка, столь прекрасный и вероятно столь же богатый остров Новая Гвинея, обширные плато внутренней Азии—принадлежат все еще к области неизвестного. Даже те места, которые большая часть ученых считают обыкновенно колыбелью наших первоначальных предков, арийцев, исследованы еще весьма недостаточно.

Что касается до стран, уже посещавшихся путешественниками и изображенных на наших картах с сетью дорог, то подробности их внутренней географии могут сделаться известными лишь после длинного ряда сравнительных исследований. Сколько времени понадобится для устранения противоречий и исправления ошибок всякого рода, допущенных исследователями в их описаниях и рассказах! Какой громадный труд потребуется для полного изучения климата, рек и гор, растений и животных! Сколько нужно систематических и серьезных наблюдений, чтобы объяснить медленные видоизменения, совершающиеся во внешнем виде и физических явлениях различных стран! Сколько предосторожностей придется принять, чтобы съуметь верно констатировать перемены, происходящие вследствие самопроизвольной игры природы, и видоизменения, производимые хорошим или дурным влиянием человека! Вот что нужно еще сделать для того, чтобы иметь право сказать, что мы знаем землю.

Но и это еще не все. Вследствие естественной склонности нашего ума, всякое изследование мы пытаемся свести на изучение самих себя, самого человека, как центра всего сущего, и таким образом изучение планеты должно необходимо дополняться, оправдываться, так сказать, изучением населяющих ее народов. Но если земля, которая носит на себе людей, мало известна, то сами люди известны относительно еще меньше. Не говоря уже о первоначальном происхождении племен и рас, которое нам совершенно неизвестно, их ближайшая родословная, родственные связи, смешение большей части племен и народов, места их исхода и остановок—составляют еще тайну для самых ученых людей и предмет самых противоречивых мнений. Какое влияние испытывают различные народности от окружающей их природы, от среды, в которой жили их предки, от инстинктов расы, от различных смешений, от внесенных извне традиций?—Мы не знаем,—и разве только иногда блеснет луч света в этом мраке. И важнее всего то, что не одно только незнание составляет причину наших заблуждений: антагонизм страстей, инстинктивная ненависть между племенами и народами часто также представляют людей в превратном виде, а не такими, каковы они на самом деле. Дикари отдаленных стран представляются нашему воображению какими-то призраками, и даже наши соседи, наши соперники в цивилизации, являются нам в искаженном виде. Чтобы видеть их в истинном свете, нам нужно сперва отрешиться от всяких предразсудков, от всех разъединяющих народы чувств презрения, ненависти, страха и т. д. Еще нашими мудрыми предками сказано, что самое трудное дело это—познать самого себя; насколько же труднее изучить человека разом во всех его племенах.

Итак, в настоящее время невозможно написать истинно Всемирной Географии, т.е. представить полное описание земли и людей. Это дело предстоит соединенному труду будущих наблюдателей всех стран мира, которые соединятся для составления великой книги человеческих познаний. Отдельный работник нашего времени может отважиться лишь на составление небольшой картины, и при том должен строго придерживаться правил перспективы, т.е. отводить места различным странам сообразно степени их значения и глубине знакомства с ними.

Всякий народ, конечно, склонен думать, что первое место в описании земли должно принадлежать его стране. Всякое ничтожное дикое племя, ничтожная группа людей, пребывающая еще в чисто первобытном состоянии, воображает себя центром вселенной, совершеннейшим представителем человеческой природы. И язык его непременно свидетельствует об этой наивной иллюзии, происходящей от крайней узкости его умственного горизонта: река, орошающая его поля, называется «Отец Вод»: гора, защищающая его становище,—«Пуп Земли». Имена, которыми эти, находящиеся в младенчестве, народы называют соседния племена, выражают презрение: они ставят иностранцев ниже себя, называя их «Глухими», «Немыми», «Бормоталами», «Неряхами», «Дураками», «Дьяволами». Так, китайцы, которые, в некоторых отношениях, действительно, представляют один из самых замечательных народов и превосходят все другие народы, по крайней мере численностью, не довольствуясь тем, что видят в своей прекрасной стране «Срединный Цветок», приписывают ей такое превосходство, что, вследствие высказываемого ими к другим презрения, назвали себя «Сынами Неба». Что же касается народов, разбросанных вокруг «Небесной Империи», то их только четыре: «Собаки», «Свиньи», «Дьяволы» и «Дикари»! Да и заслуживают ли они, чтобы давать им какое-нибудь имя? Не проще ли называть их «Погаными», по четырем странам света: западные, северные, восточные и южные?

Если мы отводим в нашем описании земли первое место цивилизованной Европе, то это вовсе не вследствие предразсудков: это место принадлежит ей по праву. Прежде всего европейский материк—единственный, которого поверхность вся обойдена и исследована научно, карта почти полна, материальный перечень почти закончен. Не имея столь густого населения, как Индия и Центральный Китай, Европа заключает в себе тем не менее около четверти всего населения земного шара, и её народы, несмотря на их недостатки и пороки, несмотря на состояние варварства, в котором они пребывают еще во многих отношениях, все-таки руководят остальное человечество в трудах промышленности и мысли. Именно в Европе в течение почти двадцати-пяти веков не потухал главный светоч, испускавший свет для наук, искусств и новых идей, перемещаясь постепенно с юго-востока к северо-западу. Даже смелые европейские переселенцы, перенесшие за моря свои языки и нравы и имевшие громадное преимущество—возможность свободно расселиться на девственной земле, вовсе не доставили Новому Свету того значения в развитии современной истории, каким пользуется маленькая Европа.

Более деятельные, более смелые, сбросившие с себя часть тяжелого груза феодального прошлого, наши американские соперники еще слишком немногочисленны, чтобы сумма их трудов могла равняться с нашею. Они могли узнать лишь незначительную часть богатств своей новой родины, и даже дело предварительного исследования у них далеко еще не окончено. «Старая» же Европа, где каждый кусок имеет свою историю, где каждый человек по своим преданиям и по месту своей деятельности является уже наследником сотни последовательных поколений, сохраняет все-таки первое место, и сравнительное изучение народов убеждает нас, что нравственная гегемония и промышленное превосходство останутся за нею еще надолго. Однако, не подлежит сомнению, что равенство, наконец, возьмет верх не только между Америкою и Европою, но и между всеми частями света. Благодаря непрерывному скрещиванию народа с народом, племени с племенем, благодаря совершающимся в огромных размерах переселениям, благодаря возрастающей легкости обмена и путям сообщения,—в различных странах установится постепенно равновесие населения, каждая страна доставит часть своего богатства в великое достояние человечества, и так называемая цивилизация распространится на земле так, что не будет иметь ни «центра, ни предела».

Известно, как могущественно было благодетельное влияние географической среды, в смысле климатических условий, на успехи европейских наций. Их превосходство не обусловливается, как гордо воображают некоторые писатели, качествами тех народов, к которым они принадлежат, ибо те же самые племена в других странах древнего мира были далеко не так способны к восприятию цивилизации. Именно счастливые условия почвы, климата, формы и положения материка доставили европейцам честь стать первыми в познании земли в её целом и оставаться долгое время во главе человечества. Не без основания историко-географы упирают обыкновенно на очертания различных материков и на вытекающие отсюда последствия для судеб народов. Форма возвышенностей, высота гор, направление и обилие рек, соседство океана, изгибы берегов, температура атмосферы, обилие или недостаток дождей, тысячи взаимных отношений почвы, воздуха и воды, все явления планетной жизни—имеют в их глазах смысл и служат к объяснению, по крайней мере отчасти, характера и первобытной жизни народов. Они объясняют таким образом большую часть различий между народами, подчиненными различным влияниям, и указывают на земле те пути, которым неминуемо должны были следовать люди в своих исторических приливах и отливах, переселениях и войнах.

Но во всяком случае нельзя забывать, что общая форма материков и морей и все особенные черты земли имеют в истории человечества чрезвычайно изменчивое значение, смотря по состоянию культуры, достигнутому народами. Если собственно география, занимающаяся только формою и рельефом планеты, показывает нам пассивное состояние народов в их прошлой истории, то, наоборот, география историческая, и статистическая представляют людей в их деятельной роли, побеждающими своим трудом окружающую среду. Так, река, которая для какого-нибудь народца, чуждого цивилизации, составляла непреодолимую преграду, для племени более просвещенного превращается в торговый путь, а впоследствии, быть может, обратится в простой оросительный канал, направление которого человек изменит по своему произволу. Так, гора, которую переходили только пастухи и охотники, и которая преграждала путь народам, в более цивилизованную эпоху привлекла рудокопов и промышленников, а затем, благодаря перерезавшим ее дорогам, вовсе перестала быть препятствием. Так, маленькая морская бухточка, в которой стояли небольшие суда наших предков, теперь уже покинута, а другая, глубокая бухта, когда-то страшная для судов, защищенная ныне громадною плотиною, построенною из обломков скал, сделалась пристанищем для больших кораблей.

Эти бесчисленные изменения, производимые человеческою промышленностью на всех точках земного шара, обусловливают один из важнейших переворотов в отношениях человека к самим материкам. Форма и высота гор, размер плоскогорий, извилистость береговой линии, расположение островов и архипелагов, пространность морей-мало-по-малу теряют свою относительную важность в истории народов, по мере того, как последние выигрывают в силе и свободе действий. Подчиняясь влиянию среды, человек в то же время видоизменяет ее в свою пользу; он, так сказать, смягчает природу, и силы земли обращает в служебные для себя силы. Можно привести в пример высокие плоскогорья Центральной Азии, отнимающие ныне всякое географическое единство у окружающих их земель и полуостровов, но будущее исследование и промышленные победы дадут в результате для Азии ту целостность, которая до сих пор существует только по виду. Даже тяжелая и массивная Африка, однообразная Австралия, наполненная лесами и сетью вод Южная Америка—будут пользоваться впоследствии теми же выгодами и достигнут той же подвижности, как и Европа, когда торговые пути, прорезав эти страны во всех направлениях, преодолеют реки, озера, пустыни, горы и возвышенности. С другой стороны, преимущества Европы, которыми она обязана расположению гор, разветвлению рек, очертанию своих берегов, общему равновесию своих форм, утратили свое относительное значение с тех пор, как к первобытным средствам, доставляемым природою, люди присоединили свои промышленные механические орудия.

Чтобы понять общую географию Европы, надо помнить именно этот главный факт постепенного изменения в историческом значении внешнего вида земель. Изучая пространство, надо принимать в соображение и другой, столь же важный элемент—время.