II

За исключением вод, спускающихся прямо в Средиземное море по руслам Вара, Сиани, Аржана, и нескольких других менее значительных потоков, все дожди и снега, падающие в изобилии на французский склон Альпов, находят себе путь к Роне. Эта река соединяет все столь различные между собою области от Савойи до Прованса, и делает из них одно географическое целое. Рона, превращающаяся в своем нижнем течении в самую большую реку Франции и одну из самых многоводных в Европе, уже по выходе своем из Женевского озера значительнее чем Саона под лионским мостом. Почти незаметным движением синия воды Лемана несутся к истоку, но затем мало-по-малу становятся быстрее, берега съуживаются и вскоре поток видимо превращается в реку. Сквозь прозрачную воду видно на дне колышащуюся от течения траву! Здесь берега настолько близки один к другому, что можно было перекинуть мост. Наклонность ложа все более и более увеличивается, река превращается в поток, с ревом текущий под колеса заводов и соединяющийся, у входа в живописное ущелье, с Арвою, опустившеюся с ледников Мон-Блана.

Смотря по времени года, то одна, то другая река становится главною; так, в маловодье Арва несет вдвое меньше воды, чем Рона, а в половодье, напротив, берет верх над нею. Для Роны регулятором служит озеро. Во время таяния снегов, когда верхняя Рона, Дранс-дю-Шаблэ и другие его притоки вливают в него до 1.100 кубических метров воды в секунду, оно удерживает половину этих вод, чтобы затем постепенно излить их в Рону, когда притоки последней войдут снова в свои русла. Благодаря этому уравнению прибыли, прибрежные местности средней Роны, от Женевы до Лиона, сравнительно защищены от внезапных наводнений. Только грозная Арва разрушает отчасти умеряющую работу Лемана. Её наводнений не задерживает никакой озерной резервуар, а прибрежные плотины, построенные некогда сардинским правительством по обоим её берегам, даже ускоряют их движение, защищая лишь прибрежные поля верхней долины. Чтобы регулировать по произволу течение вод, смотря по времени года, т.е. не допускать засухи и предупреждать наводнения, нужно было построить плотину ниже слияния Роны с Арвою. Но, при настоящем политическом положении Европы, нет надежды, чтобы подобное предприятие могло быть начато и доведено до конца: слишком много должно столкнуться противуположных интересов, чтобы мог взять верх интерес общий без различия границ.

Расход воды обеих рек: Рона: мелководье 70, среднее 270, половодье 575. Арва: мелководье 35, среднее 160, половодье 700. Итого: мелководье 105, среднее 430, половодье 1.275.

Ниже слияния с Арвою, Рона извивается между высокими террасами сначала по местностям, бывшим покрытыми в древнюю геологическую эпоху водами Лемана; затем при вступлении на французскую территорию, входит в узкое отверстие, оставленное между восточною стеною Юры и горою Вюаш или Шомон. Форт Эклюз защищает это дикое ущелье, в глубине которого темно-зеленые воды Роны походят на изумрудную жилу. В начале 1883 г. здесь совершился обвал почти в миллион кубических метров на одном из откосов, который обильные дожди, низвергающиеся со скалы настоящим водопадом, постепенно подмывая, оторвали от горы Кредо; колесная и железная дороги были снесены, и течение Роны, загроможденное обломками, совершенно остановилось; выше этого места вода в реке поднялась до того, что не хватала всего 3-х метров до верхнего свода Коллонжского моста, построенного в одну арку, высотою в 40 метров. Потребовались большие работы, чтобы перенести железную дорогу на другое, более прочное место. После поворота, в котором уже сильно съуженная река имеет тем не менее около 50 метров ширины, воды ударяются в огромную серую известковую глыбу, отделившуюся от соседней горы, и затем с яростью кидаются в нечто в роде воронки, открывающейся между одинокою глыбою и Савойскою скалою. Прежде, в мелководье, Рона с одуревающею быстротою уходила вся целиком в эту узкую расселину пропасти, которую смелый человек может перешагнуть в случае надобности. Ниже этой излучины, река, ища себе выхода, кончает тем, что открывает в слоях твердого известняка прямолинейный проход, похожий на канал, прорытый рукою инженера. Надо наклониться на краю скалы, чтобы увидать зеленую воду в глубине мрачного протока, шириною всего в какие-нибудь десять, а в самых узких местах—в четыре и пять метров. Когда воды стоят на самом низком уровне, то они наполовину пропадают под обломками скал, упавшими с верхних слоев:—это-то и называется «исчезновение Роны» (la perte du Rhone). Над исчезнувшею наполовину рекою оба края пропасти соединены мостом. Через несколько метров расстояния, Рона снова появляется на свет Божий, и вдруг из расселины северной стены принимает низвергающуюся водопадом Вальсерину, также пропадавшую в почти такой же грандиозной трещине, как и Рона.

Эта часть речного течения, столь любопытная с геологической точки зрения, сделалась в недавнее время одною из самых интересных, благодаря трудам человеческой промышленности. Нигде двигательная сила воды не применена более совершенным и более остроумным образом, как в суровом ущелье Бельгарда. Выше пропасти, сила Роны, выраженная в работе, равняется шести или восьми тысячам паровых лошадей—такова она была, когда ею начали пользоваться в 1871 г. Широкий туннель в шесть метров вышиною и более полукилометра длиною, прорытый в скале в прямом направлении к северу от ущелья «Исчезновения», уносит движущие воды под турбины здания, построенного в самом русле Вальсерины. Железные кабели, поддерживаемые местами столбами, передают движение со дна ущелья на заводы, устроенные в нескольких сотнях метров оттуда на плоскогорье Бельгарда. Таким образом, промышленная деревня, могущая быть началом большого города, пользуется рекою, текущею на 130 метров ниже. Галлереи, прорытые на километр расстояния в слоях зеленого песчаника, окаймляющего реку, доставляют целыми тысячами тонн груды любопытных ископаемых, которые перетираются на мельницах и превращаются в земледельческое удобрение.

В Бельгарде Рона переходит лишь одну цепь Юры, после чего она направляется почти прямо к югу, следуя по восточному подножию горы, оканчивающейся выше бассейна Кюлоз высоким мысом Гранд-Коломбье. Здесь в нее вливаются два текущие из Савойи притока Юсс и Фьер, пробравшиеся, подобно ей, по прекрасным ущельям сквозь известковые стены, принадлежащие к системе Юры. Поток Юсс, протекающий под знаменитым мостом Кайль, перекинутым на высоте 200 метров над пропастью, и вливающийся в Рону немного выше Сейсселя, славящагося деятельно разработываемыми залежами асфальта, уже вполне сформировал свое русло и не имеет на своем пути ни озер, ни болот. Поток же Фьер, начавшийся в соседних горах Мон-Блана, протекает в еще более узком ущелье, называемом ущельем «пропастей», в котором дорога проходит висячею галлереею в 27 метрах высоты над уровнем низкой воды. Был случай однажды, что вода в течение 6-ти часов поднялась в ущелье на высоту 26 метров. Большое озеро Аннеси еще не обращено наносами с окрестных гор в равнину, хотя средняя его глубина не превосходит тридцати метров, а в некоторых местах окружности оно образует отмели, весьма благоприятные некогда для постройки озерных деревень, от которых были найдены остатки. Озеро Аннеси состоит в сущности из двух отдельных впадин, из двух соединенных ущельем долин. Отвесная горная стена, о которой ясно свидетельствует мыс Дюэн, была пробита напором вод, в то время, когда уровень их был гораздо выше теперешнего. Южное озеро занимает ныне не более половины своего прежнего бассейна, ибо равнина, по которой протекает теперь ручей, представляет новейшее образование. Большое озеро, в которое погружены с западной стороны корни могучего Семноза, Риги Савойи, и над которым с восточной стороны возвышаются другие горы, окруженные у основания зеленью, может уменьшаться в своем протяжении лишь весьма медленно, ибо в него вливается всего несколько потоков. Оттоки бассейна, известные под именем «thioux», суть, вероятно, искусственные каналы, прорытые для очищения города Аннеси и для работ на его мельницах; древний отток находился далее к востоку и для соединения с Фьером протекал по болотистым лугам.

Ниже Сейсселя и соединения с Фьером Рона почти судоходна и вовсе уже не походит на узкую водяную жилу, скользящую по дну Бельгардской расселины; широким разливом расстилается она на пространство одного или нескольких километров от берега до берега, и около песчаных мелей и зеленеющих ивами островов, разделяется на постоянно перемещающиеся каналы. Вид всего бассейна, равно как и геологический характер земель, доказывают, что Рона протекает древнее засоренное озеро. Нет никакого сомнения, что прелестное горное ущелье между Сейсселем и Греноблем, образуемое впадиною, в которой находится ныне озеро Буржэ, и долиною Грезиводана, было прежде раздвоенным ложем двух больших ледников Роны и Изера, как это доказывают разные остатки и большие блуждающие валуны, находимые на склонах обеих долин. Льды были сменены водами. В длинных горных проходах образовалось извилистое озеро, пока Рона не прорыла себе ложе сквозь западные гребни Юры, а Изер не распилил надвое меловые стены, возвышающиеся к западу от нынешнего бассейна Гренобля. Тогда Драк, Романш, Изер и Рона соединяли свои воды в одном большом внутреннем море, глубина которого на 500 метров превышала глубину озера Буржэ, жалкого остатка прежнего резервуара. Пробуравление Юры изменило склон всей гидрографической системы. Ныне северная часть озера, наполовину засоренная наносами, имеет отток на севере через извилистый канал Савьер, незначительная длина и болотистые берега которого заставляют думать, что изменение течения Роны есть недавний факт в истории земли. Мало мест в Европе, более напоминающих вид колышащихся лугов известных стран Нового Света, чем болота Шотань и Лавур, по обеим сторонам Роны, с их наполненными застоявшеюся водою впадинами, их лесами, камышами и стаями диких уток. Половину древнего озерного бассейна, еще наполненную водами, представляет прекрасное озеро Буржэ, воспетое в бессмертных стихах Ламартина. Берега его, быть может, слишком голы по сравнению с берегами большой части альпийских озер, но суровая серая стена горы Ша, бросающая каждый вечер свою огромную тень на синия воды, составляет великолепный контраст с маленькими лесистыми полуостровами восточного берега. Озеро Буржэ, по своей форме, направлению и геологическому характеру окружающих скал, аналогично с озером Аннеси, но больше и глубже последнего. После Лемана, принадлежащего более Швейцарии, чем Франции, оно есть самое обширное озеро на французской территории.

Озера Савойи	Высота, м	Поверхность, к.к.	Наибольшая глубина, м	Средняя глубина, м	Приблизительная вместимость, к.м.
Озеро Буржэ	225	41	100	80	3.280.000.000
„ Аннесси	443	25	50	30	750.000.000

По выходе из своей широкой, некогда затопленной, равнины, Рона делает крутой поворот к западу и проникает через Юру, омывая стены и башни древнего картезианского монастыря Пьер-Шатель. Над самою Роною возвышается новейший форт, поставленный на краю плоскогорья. После этой первой впадины, Рона должна проскользнуть еще в несколько горных ущелий, затем, увеличенная водами Гиера, спускающагося с горной массы Большой Шартрез, поворачивает под острым углом и следует вдоль западного подножия, образуемого системою Юры, до равнивы Эн. Во всей этой части своего течения река весьма часто изменяет свое направление. Вид долин, размытые потоком основания холмов и слои оставленных на полях наносов доказывают, что прежде Рона, по соединении с Гиером, текла левее, к болотистой равнине Морестель, и к тем лугам, посреди которых извивается ныне Сава. Весьма вероятно, что по выходе из этого торфяного бассейна, рукав Роны, а может быть и вся река поворачивала к юго-западу к болотам Бургоин, чтобы ниже воспользоваться ложем Бурбра или принять свое нынешнее течение ниже слияния с Саоною; действительно, средняя высота некогда затопленных лощин Морестеля и Бургоина немного ниже высоты Роны в ущелье Пьер-Шатель (200 метров). Всем этим странствованьям реки способствовало отсутствие связи в почве, состоящей из гравия и булыжника, остатков громадных морен, отложенных в ледяной период. Рельеф вообще всей страны от места древних ледяных полей до полуострова Лиона и даже далее находится в периоде быстрого превращения. В долине Драка блуждающие валуны встречаются на 1.300 метров выше теперешнего русла реки: на горной массе Гранд-Шартрёз их можно видеть на 1.200 метров относительной высоты, а в Лионе верхняя граница их была найдена на высоте 350 м. В том месте, где прокопана траншея железной дороги Круа-Русс, найдена в земле альпийская глыба, объемом в 33 кубических метра: глыб же в 10 метров, разбросанных там и сям, весьма много; наконец, террасы грязи и голышей занимают вокруг гор почти всю поверхность почвы.

Ниже Эны, спустившись с гор Юры, Рона расстилается постоянно изменяющеюся сетью бесчисленных петлей, образуемых вокруг островов древнего ледяного ложа. К югу от холмов Мерибеля ложе это имеет не менее 3 километров ширины, но здесь Рона уже в последний раз имеет этот полуречной, полуозерный характер; вскоре она соединяет свои воды в одном русле, загибается у основания холмов Лиона, южнее соединяется с Саоною и затем уже величественно несет свои воды к морю. Прекрасный ствол, к которому стекаются все ветви, на подобие ветвей дуба, начинается у «носа» Перраш.

Средний склон Роны ниже Лиона
Высота			Расстояние			Общий склон	На каждый к.
Слияние с	Саоною	162 м.	От	Саоны до Изера	98 кил.	55 м.	56 п.
	Изером	107		Изера до Дромы	29	17	58
	Дромою	90		Дромы до Ардеша	62	50	81
	Ардешем	40		Ардеша до Дюрансы	55	27	49
	Дюрансою	13		Дюрансы до Фурки	32	11	34
Фурк д'Арль		2		Фурки до моря	53	2	3,75
			От Лиона до моря		329	162	49

Спускаясь по Роне, от Лиона к морю, вы не перестаете восхищаться. Склон неровен, течение быстро, гораздо быстрее, чем у всех других французских рек, и вы летите между берегами с постоянно изменяющимися, но постоянно прекрасными, пейзажами с быстротою стрелы. Подобно Рейну, Рона вполне заслуживает название «геройской», по той силе, с которою она проложила себе дорогу через все стеснявшие ее препятствия. «Это разъяренный бык, бегущий с Альпов к морю», как выражается Мишлэ. Прямая, насколько может быть пряма река, несется она к югу, описывая длинные дуги то по правую, то по левую сторону одного и того же меридиана. Черные рифы, поросшие ивами, острова, устья рек, в которых вода блестит под перекрещивающимися ветвями, крутые, осененные высокими деревьями, берега, испещренные тропинками, мысы, развалины лепящихся по скалам древних замков, гнездящиеся между холмов города, с растянутыми по берегу предместьями—все бежит по обеим сторонам реки, как подвижная картина. Через устья прибрежных долин видны по временам высокие горы: на западе древние вулканы, еще красные от покрывающих их горелых камней: на востоке Альпы с их обеими вершинами, а впереди Ванту, растущий мало-по-малу и, наконец, закрывающий собою половину горизонта. Наконец, вот и настоящий юг. Вы приближаетесь к берегам Средиземного моря; среди виноградников показываются первые оливковые деревья, скалы принимают тот обожженный вид, какой они имеют в Сицилии и Греции, и, наконец, на юге открывается, близ Донзера, обширная равнина, бывшая, некогда заливом между Севеннами и предгорьями Альпов. Громадная глыба Пьерлатт и затем на юге несколько групп холмов,—не что иное, как острова и островки среди моря наносов.

Ниже от Лиона Рона имеет сначала лишь ничтожные притоки, которые хотя и важнее многих рек по совершаемой ими промышленной работе, но воды несут мало, кроме времени исключительных дождей. Первый большой приток, Изер, рождающийся, как и Рона, в высоких ледниках Альпов. По выходе из долины Тинь, наполненной в своих верхних ущельях снегами и льдом, Изер представляет уже значительный поток, а поглотив все воды, стекающие с долины Тарантезы, и грозный Арк, перебежавший Мориенны, становится могучею рекою. Прежде он и оканчивался здесь, в обширной водной поверхности, соединявшей озеро Грезиводан с озером Сейссель посредством бассейна Буржэ; теперь же он одиноко продолжает свой путь по долине Грезиводан, древнему ложу ледника, достаточно обширному, чтобы принять целую такую реку, как Нил или Ганг. Во время половодья Изер мог бы разлиться неограниченно, но его окаймили береговыми плотинами, оставившими реке лишь среднюю ширину в 112 метров. В обыкновенное время эти плотины только не дают Изеру разливаться по прибрежным полям; во время же наводнений они делают его несравненно более грозным, так как отбрасывают к общинам нижнего Грезиводана и к Греноблю всю ту массу воды, которая разливалась прежде по обоим берегам: таковы точные наблюдения г. Досса. Драк, другой опасный поток, который, по древней поговорке, должен рано или поздно обратить в пену Гренобль и который несет в своих осадках платиновую руду, впадает в Изер ниже города. Он принимает в себя реку еще более сильную, чем он сам, а именно, Романш, стекающую с западных ледников горной массы Уазана. В конце двенадцатого столетия часть горы Вуден, обрушившаяся в ложе Романша, превратила всю равнину Бург д’Уазан в глубокое озеро; но плотина была недостаточно тверда: в 1219 году она прорвалась, и озеро ринулось в нижния поля, снося по дороге деревни. Жители Гренобля должны были поспешно бежать, и многие из них погибли в вышедших из берегов водах: часть некогда затопленной равнины еще и теперь носит название Plan du Lac. Ниже слияния с Драком Изер не принимает в себя более притоков, текущих с высоких гор, а одни только мелкие ручьи,— таков Фюр, вытекающий из озера Паладрю, известного по найденным в нем следам древних свайных деревень. Что же касается до подземных ручьев, образующихся к северу от реки в «пастях» плоскогорья Бьевр и протекающих под громадною мореною Антимон, вышиною в 100 метров, то они выходят на поверхность близ Сен-Рамбера и впадают прямо в Рону. Соединяясь с главною рекою, Изер приносит ей количество воды, колеблющееся, смотря по времени года, между 60 и более тысячами кубических метров. Воды его еще заметны на расстоянии 6 километров от слияния, благодаря их серому цвету от примешанного к ним перетертого шифера. Однако, несмотря на все это, великая река почти несудоходна; наклон её равняется 11 центиметрам на километр, а глубина якорных стоянок не превосходит в мелководье 30 центиметров; по ней ходят кое-какие суда, но торговля её не имеет значения. В общем течение Изера замечательно параллельно верхнему течению Роны от Женевы до Лиона; подобно главной реке, он должен был пробуравливать задерживавшие его горы и долго странствовать прежде, чем найти себе определенное ложе. Прорыв ущелье Муаран и находясь на гораздо высшем уровне, чем ныне, он изливался прямо к западу к Сен-Рамберу, через долину Бьевр и Валлуар, которую так отлично выровняли древние размывы.

Дрома, стекающая с гор Люк, должна, как некогда Романш, проходят мелкие озера, образованные, около половины пятнадцатого столетия, каменными обвалами или так называемыми «clapiers» (кроличьи поры), упавшими с верхних стен. Но ее не поддерживает летом таяние льдов, и бассейн её недостаточно обширен для того, чтобы она могла быть многоводна во всякое время года. Точно также и другие притоки, стекающие с предгорий Альпов, Рубион с Жаброном, Лез и Эйг, из которых последняя гораздо длиннее и с более обширным бассейном, походят уже на «уади» Прованса: в них или слишком много, или слишком мало воды; ложа их то представляют лишь широкия поля скатившихся камней, усеянные песчаными отмелями, поросшими пыльным кустарником, то страшнейшие наводнения, потрясающие мосты и заставляющие дрожать берега.

Воды, протекающие богатые равнины Карпентрас и Авиньона, были бы такими же беспорядочными, если б их не приютили в верхнем течении известковые скалы, возвращающие их подножию гор уже обильными источниками. Самый прекрасный из этих источников, как по массе воды, так и по величию, есть Соргский водопад Воклюзы, пользующийся заслуженною славою. В глубине узкого, окруженного скалистым поясом, со стенами в двести метров высоты ущелья, без всякой растительности, кроме единственного прицепившагося к камню фигового дерева, источник бьет из груды нагроможденных обломков перед полукруглым отверстием грота, где расстилает затем свои спокойные синия воды, наполняя глубокую воронку и отражая сферический свод скалы. Если дожди на соседних плоскогорьях, совершенно изрытых пропускающими воду в расселины пропастями, были сильны; если Неск и Калавон, текущие один к северу, а другой к югу от ноздреватой и размельченной известковой горной массы Воклюзы, вздули поток своими подземными инфильтрациями, тогда она течет через эту груду обломков и падает с порога отверстия желтовато-белым каскадом. Масса воды, спускающейся тогда шумными волнами в наклонное ложе Сорга, равняется 20-25 метрам в секунду, что составляет вдвое большее количество, чем в маловодье. Это уже настоящая река. Даже в обыкновенное время Воклюза равняется такой реке, как Тарн или Лот во время маловодья. Опа протекает мимо памятника, пробуждающего воспоминание о Петрарке и его стихах; затем, выходя в равнину, разветвляется на многочисленные каналы, соединяющиеся с сетью Увеза и Неска, распространяющие всюду свежесть и плодородие. Прежде все поля, расстилающиеся у западного подножия Ванту и горной группы Воклюзы и отделенные цепью невысоких известковых холмов от долины Роны, составляли озеро или лабиринт болот. Спуск застоявшихся вод и правильное распределение вод ирригационных превратили эти болота в чрезвычайно плодородные земли.

С западной стороны Роны близость гор Виварэ и Севенн не позволяет притокам её достигать значительной длины, но во время наводнений притоки эти представляют ужасные потоки, несущие такую массу воды, которую можно сравнить с Миссисипи. Дожди, почти всегда сопровождаемые грозою, падающие на обращенный к Средиземному морю склон Севенн, скатываются в русла рек, как настоящие водяные лавины; в продолжение нескольких дней или даже нескольких часов волны половодья уносят в Рону, вместе с оторванными от берегов обломками, всю упавшую из облаков воду. При исключительных наводнениях по реке спускаются длинными процессиями трупы животных, мебель, деревья, напоминая плавучия деревья рек великих девственных лесов Америки. Понятие об обилии осаждений воды можно составить себе по вычислениям инженера Маршге, произведенным в половодье 10 сентября 1857 г., которое было, впрочем, не из самых сильных. В этот день три потока: Ду, Эрие и Ардеш, находящиеся от истока до устья в границах одного департамента, вливали все вместе в Рону массу воды в 14.000 кубических метров в секунду, т.е. более чем Ганг изливает в Бенгальский залив. К счастью, половодья не бывают одновременно по обеим сторонам долины Роны. Когда бурные ветры ударяют в вершины Севенн и тяжелые тучи разражаются на них потоком, тогда западные передния горы Альпов бывают защищены от бури или же она доходит сюда уже ослабленною. Когда же, напротив, эти горы получают целиком ливни, приносимые юго-западными ветрами, тогда горы противуположного склона купают свои вершины в совершенно чистом небе. Если бы половодья альпийских и севенских рек совпадали, тогда бы не могли быть основаны города, лежащие при низовье реки, а окрестные поля, то затопленные, то окрытые, были бы лишь заразительными болотами. Случалось, что исключительные наводнения причиняли убытки, ценимые в несколько десятков миллионов. Во время великого наводнения в 1840 г., вся Камарга и прибрежные равнины обеих Рон представляли одно море движущейся пресной воды, шириною в 40 километров.

Этим-то сильным неравенством количества вод в реках Виварэ и Севенн и объясняются каналы, гроты и всевозможные промоины, проделанные ими в скалах ущелий. В особенности наделал чудес этого рода Ардеш, поднимающийся в половодье на 21 и 22 метра выше своего низшего уровня. Рядом с древним ложем, которое он во время наводнений наполняет отчасти еще и теперь, он пробил себе в каменной стене гигантские ворота с отверстием в 54 метра. Мост этот, Pont d'arc, на котором прежде стояла охранительная башня, представляет самое замечательное явление в Ардешской долине, как по своей оригинальности, так и по своей живописности, со своими базальтовыми колоннами со стороны источников и величественными входами в нижней части, в которых зеленая вода извивается у подножия скал.

Две другие реки западного склона, Сез и Гар или Гардон, также весьма богаты природными красотами. Сез, иногда весьма грозный своими наводнениями и простой приток которого затопил в 1861 году рудники Лалль, с находившимися там работниками, представляет хорошенький каскад Сотадэ, а Гар, образуемый Гардоном д’Андуз и Гардоном д’Алэ, замечателен своими ущельями, которые, по своей суровости и уединенности, не менее величественны, чем самые дикия ущелья потоков Палестины или Сирии. Прямо к северу от Нима часть, а иногда и все воды Гара уходят в расселины скал, но ниже они появляются снова, в виде бесчисленных источников, из которых иные играют песком берега, поднимая его в виде зонтика; другие низвергаются со скалы в виде прозрачной сети или бьют ключем в русле, подергивая рябью поверхность. По выходе из ущелья, река снова собирает свои разбревшиеся воды, и в этом самом месте проходит через долину прекрасный римский водопровод с тремя рядами арок, называемый «Мостом Гар», с которым долина так прекрасно гармонирует монументальною формою своих скал, чистым профилем окрестных холмов. Водопровод этот нес некогда воду в Немозус, в фонтан Эр близ Узэ, и, конечно, ему легко было бы возвратить его прежнее назначение; но Ним предпочитает пользоваться водою прямо из Роны, посредством канала, могущего доставлять ему количество воды в 30.000 кубических метров, то-есть по 500 литров на каждого жителя в день. «Мост Гар», рядом с которых идет новейшая дорога, полезен в верхних своих частях разве только своею красотою, поражая величественностью постройки; но современные архитекторы, проведшие недавно железную дорогу через Севенны, не должны бояться сравнения с римскими работами своих собственных мостов и путопроводов, хотя солнце двух тысячелетий не озолотило еще камней последних.

Дюранса, соединяющаяся с Роною немного ниже Авиньона, может быть рассматриваема почти как независимая река, потому что она существовала отдельно в течение долгого геологического периода. Поднятая на западе естественною преградою, составлявшею остаток перешейка, некогда соединявшего Альпины с Лебероном, она следовала к северу от холмов Вернег, по долине, орошенной ныне каналом Буажелин, текла в южном направлении через узкий проход Ламанон, т.е. на 20 метров выше теперешнего уровня, и изливалась в залив Фо. Еще и теперь по обеим сторонам ущелья Ламанон видны отложенные Дюрансою туфы. Тем не менее, некоторые геологи еще отвергают существование этого древнего течения. Но во всяком случае несомненно, что один рукав реки, выйдя из ущелья Оргон, открыл себе путь к западу и прорыл сначала то русло, в котором течет теперь канал Альпин, а другой рукав, отделившись от нынешней Дюрансы ниже Шаторенара, проходил через широкий проход, открывающийся между группою Альпин и суровою горною группою Монтаньетт.

Подобно Изеру, Дюранса есть дочь Великих Альпов, хотя первые её воды, берущие начало под именем Клерэ в Альпах и скалах долины Неваш, к северо-западу от горы Женевр, и не прибывают летом от таяния снегов и льдов. Лишь ниже Бриансона принимает он в себя Гизанну и Жиронду, приносящие обильные воды с ледников Уазана: Арсиня, Белого, Черного, Селе и др. Но во всяком случае таяние льдов не достаточно, чтобы поддерживать в ложе Дюрансы большое количество воды в продолжение летних жаров. До самого слияния с Роною она сохраняет характер потока, то несущего столько воды, сколько все реки Франции вместе, то извивающагося лишь тонкими жилками по каменным полям, шириною в полмили, где эти отдельные ручейки правильно сменяются островами или «iscles», поросшими ивами и другими деревьями. Работа разрушения и нагромождения, производимая во всех речных долинах, еще не дала Дюрансе принять форму совершенно правильной кривой линии; но все лежащие на его пути древние озера уже наполнены наносами, одни в новейший период, другие в ледяную эпоху, а некоторые и еще ранее: таков обширный бассейн, расстилающийся ниже Систерона до устья Вердона, с землистыми скалами Мэ, оригинально изваянными в виде колонн, столбов и обелисков подобно Монсеррату Каталонии. Впрочем, Дюранса еще не впадала в это озеро в третичный период, ибо в слоях не найдено ни одного из тех камней, которые принадлежат исключительно области Верхних Альпов: поток не преминул бы нанести их, если бы был в состоянии вырваться из верхних бассейнов, прорыв задерживавшую его горную преграду.

Всюду сильно наклонная, Дюранса несудоходна даже в низовье, хотя протяжение её равняется 380 километрам, а сила течения 350 метрам в секунду, чего было бы достаточно иным двадцати рекам, чтобы быть судоходными; тем не менее, документы средних веков доказывают, что город Пертюи имел некогда порт на Дюрансе, и что суда не могли ходить только выше него. Из этого можно заключить, что естественные плотины, находившиеся ниже, поддерживали в то время уровень части реки и превращали ее в судоходный шлюзный жолоб; но это правильное течение вод, по всей вероятности, было нарушено в десятом веке водопадом в ущельях Мирабо. О быстрых переменах в речном русле можно судить уже потому, что в течение полустолетия Дюранса опустилась на 5 метров (?) ниже дна канала Роке, в который проведено небольшое количество воды.

Расход Дюрансы: Большое половодье 9.240 кубических метров в секунду; маловодье 54 кубических метров в секунду; отношение половодья к маловодью 1:171 кубических метров в секунду.

Течение Дюрансы:	Разстояние	Разность высоты	Наклон на кил.
От Бриансона до Эмбрена	42 кил.	459м. (1.249-790)	11 метр.
„ Эмбрена до Систерона	77 „	324 „ (790-466)	4 „
„ Систерона до Пертюи	85 „	254 „ (466-212)	3 „
„ Пертюи до слияния	69 „	199 „ (212-13)	2,8 „

Подобно Дорам Савойи и Дорам Италии, на которые она походит по своему названию, Дюранса годна только к орошению полей. По вычислениям Герве-Мангона, 18 миллионов тонн илу, приносимого этою рекою, содержат в себе столько же ассимилируемого азота, как 100.000 тонн самого лучшего гуано, и столько углероду, сколько его могли бы дать в год 49.000 гектаров лесу. Итак орошение есть главная роль Дюрансы. К северу от Э и Марселя, когда она уже приняла в себя свой главный приток Вердон и прорвалась сквозь ущелье Мирабо, где через нее перекинут мост всего в 150 метров, Дюранса, как водная масса, является уже вполне сформировавшеюся. Далее в нее вливаются лишь незначительные потоки, но зато многие отделяются от неё. Её широкая долина развертывается к западу и северо-западу, параллельно морскому берегу, но, в тридцати километрах среднего от неё расстояния, окаймлена полями, которые были бы сожжены летним зноем, если бы не получали достаточного количества воды для поддержания соков. Но поля по ту сторону холмов и гор, возвышающихся на севере и юге, также жаждут воды: небесных вод им недостаточно, для них также необходимо орошение. Первый канал, именно Марсельский, берет из Дюрансы, к югу от Пертюи, 7 кубических метров воды. Следуя сначала древнему естественному оттоку, он огибает с запада цепи Треварс и Эгюиль, пересекает долину Арки у Рокфавура, при помощи водоворода, который новейшее искусство может противопоставить всему, что было сделано самого великого и самого прекраснаго древними строителями, и, оросив Марсель с его садами, стекает в Средиземное море. Другой канал, вдвое более многоводный, в пятнадцать кубических метров, течет более к западу, через ущелье Ламанов, между горною группою Вернет и Альпинами, и разветвляется на множество канальцев и «beals» в равнине, расстилающейся между Роною и болотом Берр,—это канал Краппон, прокопанный уже в половине шестнадцатого столетия. Он сделал из орошаемых им полей одну из самых плодородных, возделанных местностей Франции. Город Салон, находившийся во время копания канала на самой границе Кро, теперь отделен от неё широкою полосою земли, покрытою богатейшими полями. Третий канал в 16 метров в секунду, берег начало близ Оргона, который, подобно Салону, представляет земледельческий центр и течет к северу от цепи Альпин, завершая идущий вокруг неё круг плодородных вод. Наконец, еще один большой канал направляется на север к Карпентрас, пересекает Сорг-Воклюз по выходе его из узкого скалистого прохода и помогает ему оживлять восхитительный фруктовый сад, расстилающийся у подножия суровых известковых гор. Всего из реки берется 69 кубических метров воды, так что в период маловодья ей остается лишь четверть её нормального прихода. В недавнее время, а именно в 1875 году, к сети каналов Дюрансы прибавился еще один, весьма замечательный по смелости своего географического начертания и весьма важный,—канал Вердон. Он приносит полям Э около 6 кубических метров воды, взятых у Кензона, в естественном озере, которым река расстилается между двумя мрачными клюзами, проведенными вниз по течению по длинной галлерее, прорытой в одной из стен, господствующих над руслом Вердона. Достигнув надлежащей высоты относительно потока, он проходит сквозь холм, по двум подземным проходам, одному в 4, а другому в 5 километров длины, и, обогнув горы Э, изливается в равнину, к северу от города, разветвившись на множество второстепенных канальцев. Несколько плотин, устроенных в ущельях верхней Дюрансы и Вердона, позволяют удерживать в искусственных озерах значительную часть их вод, чтобы таким образом увеличить силу течения в каналах и, следовательно, орошаемую ими область. Поговаривают даже о превращении посредством шлюзов в правильный резервуар озера Алло, почти всегда окруженного снегами и находящагося, на высоте 2.200 метров, в кратерообразном бассейне между верхнею долиною Вердона и долиною Вара. После huertas Испании и равнин Ломбардии, прибрежные поля нижней Дюрансы представляют наилучше орошенную местность в Европе.

Плодотворные воды Дюрансы не только поддерживают растительность в местах, уже давно обработываемых, но еще прибавляют к ним новые обширные оазисы, приобретаемые на пажитях. Если же был бы выполнен план строителя канала, Адама Краппона, то вся Кро превратилась бы в возделанную землю, ибо высчитано, что канал ежегодно может покрывать 163 гектара слоем наноса в 25 центиметров толщины, а следовательно в течение 320 лет он действительно мог бы справить всю поверхность Кро, равняющуюся 53.000 гектарам. Эта покрытая голышами равнина, одна четверть которой была преобразована таким образом, занимает большую часть треугольного пространства между прибрежными болотами Большой Роны, горной массы Альпин и прибрежными холмами лагуны Берр; кроме того к северу от Альпин находится еще другая,«Малая Кро», такого же вида и такого же происхождения, как и Большая. Мириады камней, разбросанных по поверхности или увязших в затвердевшей грязи, от которых равнина и получила свое кельтское название Кро, удивляли древних прибрежных греческих колонистов, и их мифы, переданные другим эллинам, рассказывают, что все эти обломки камней были сброшены с неба, чтобы полу-бог Геркулес мог побить ими бесстрашный лигурийский народ. Исследования новейших геологов свидетельствуют, что в этих покрывающих поверхность булыжникам должно видеть валуны, принесенные в пропорции шести-седьмых течением Роны, а в пропорции одной-седьмой или даже, по мнению Соссюра, одной-шестой—водами Дюрансы; что же касается камней, составляющих почву Кро, они совершенно морского происхождения. Кро сохранила вид древнего морского ложа. Горизонтальность поверхности, которая казалась бы совершенною, если бы ватерпас геометров не доказывал противного; густые туманы, висящие вдали над горизонтом; миражи, от которых дрожит атмосфера и зыблется, на подобие волн, форма окрестных холмов, образующих мысы,—все напоминает собою соседнее море, дно которого продолжает равнину к югу. Прежде Кро, совершенно лишенная вод—ибо gaudres или рвы, которыми изборождены бока Альпин, наполняются водою лишь на одну минуту, так как она тотчас же просачивается сквозь каменистую почву,—была простым пастбищем, а её единственными обитателями были «bayles» или пастухи. Теперь же шпалеры из кипарисов, различного рода поля, дома, окаймляющие каналы—разнообразят несколько картину прежней, столь безмолвной пустыни. Вода дождей и потоков, теряющаяся между камнями Кро, снова проявляется отчасти близ моря: к северу от лагуны Галежон бьют один возле другого более 300 источников, известных под названием laurons, как и многие другие ключи Франции.

Быть может, в недалеком будущем и сама Рона, прибрежные жители которой дают почти всем водам её свободно стекать в море, примет участье в ирригационных работах. Известно, что могучая река эта для перевозки товаров имеет лишь весьма ничтожное значение: это путь, который движется слишком быстро, а подниматься по нем слишком долго, так как средний склон его более полуметра на километр. До построения железной дороги из Лиона в Марсель, навигация по Роне имела большое значение; но она не могла выдержать конкуренции с железным путем. Теперь, вместо 62 пароходов, ежедневно развозивших товары в прибрежные города великой реки, их насчитывают всего 6 или 8; развозимый же ими груз уменьшился на 200.000 тонн. Чтобы Рона могла снова превратиться в достойный её навигационный путь, должны быть предприняты большие работы регуляризации и углубления её русла, а также должно быть изменено устройство судов, чтобы придать буксирным судам более силы; главное же, необходимо, чтобы людям заинтересованным удалось взять верх над противодействием со стороны могущественной компании железной дороги из Парижа к Средиземному морю. Во всяком случае, было бы прискорбно, если бы Рона,—этот общий ствол французской навигации, естественный путь, к которому стекаются все каналы остальной Франции,—была покинута великим товарным движением. Большая часть торговых контор уже поняли, как много значит для Франции избежать утраты навигационного пути по Роне, и предлагают воспользоваться ею, как частью великого перевозочного пути между Гавром и Марселем, с тем только, чтобы от океана до Средиземного моря могли ходил без перегрузки суда в 250 и 300 тонн и чтобы во всякое время Рона давала судам возможность сидеть в воде не менее, как на 1,60 метра. Полное окончание уже начатых работ обещано к 1882 году, и было бы крайне неблагоразумно проводить из Роны многоводные каналы, прежде чем будет вполне доказано, что поддержание её как навигационного пути, обойдется слишком дорого.

Страшные опустошения, произведенные филлоксерою в виноградниках департаментов Дромы, Воклюзы, Гарда и Геро, побудили многих подать голос в пользу проведения канала. Оросив долины Валенса, Монтелимара, Донзера, Боллена, эта искусственная река должна пересечь близ Морнаса Рону и, постепенно приближаясь к морю, пройти по территории Узэ, Нима, Соммьера, Монпелье и Безье, и окончиться, близ Нарбонны, в бассейне Ода, пройдя 400 километров. Количество воды, которое должно быть взято у Роны по этому проекту, должно составлять более 47 кубических метров в секунду; сначала требовали даже 60 кубических метров,—количество, достаточное для орошения более 200.000 гектаров разного рода полей и снабжения в то же время водою всех, лежащих при канале, городов и местечек.

Ниже последних притоков Дюрансы и Гардона, Рона недолго сохраняет всю массу своих вод в одном канале. Пройдя под мостами Бокера, последними, перекинутыми через всю реку, она течет медленнее, не несет с собою более голышей, как выше Бокера, и пытается образовать несколько песчаных островов, а затем окончательно разделяется около большого острова дельты. По одну сторону его течет Малая Рона, получающая приблизительно пятую часть вод и направляющаяся мимо деревни Фурк, названной так от раздвоения реки, к западу и к юго-западу через наносные земли древнего залива Бокера; по другую сторону—Большая Рона, повидимому, почти не уменьшившаяся, спускается сначала прямо к югу, к городу Арль, низкие кварталы которого она давно бы уже смыла, если бы они не были защищены скрывающею их высокою плотиною. Этот большой рукав и есть тот самый, который продолжает к морю торговый путь бассейна. Полагают, что прежде западная Рона несла большее количество воды, но с течением веков постепенно обеднела в пользу восточного рукава. Многие из древних русл, ныне засоренных или наполненных болотистою водою, суть не что иное, как «умершие Роны»; но даже в области солончаков, находящихся к югу от Монпелье, попадаются по берегу моря голыши с Верхних Альпов, конечно, принесенные большою рекою, которая прежде была бурнее, чем в настоящее время, и катила до самого Средиземного моря валуны, приносимые ей Дюрансою и другими притоками. К тому же рукава реки не переставали изменяться в числе и перемещаться даже в историческую эпоху. Древние писатели насчитывали два, три, пять и даже семь устьев; но это разногласие более кажущееся, чем действительное. Даже в наши дни географы могли бы насчитать разное число устоев, судя по тому, куда они стали бы причислять протоки лагун—к речным устоям или к простым временным оттокам. Во времена Плиния устьев было три: самый большой рукав направлялся к востоку, как и в настоящее время, и назывался Массалиотским рукавом; самый же западный был известен под названием Os Hispaniense, т.е. испанского рукава, вследствие его направления к юго-западу, к находящейся вдали Испании. И действительно, есть следы «Мертвой» Роны, направлявшейся вдоль подножия булыжниковых холмов и впадавшей в засоренную ныне часть лагуны Могио. Еще в средние века шел непрерывный судоходный путь от главного русла Роны до лагуны То. Геолог Эмилиан Дюма утверждает, что всякое новое разветвление реки соответствует образованию нового прибрежного вала. В то время, когда Рона разверзла свои теперешния две вилообразные ветви, морское побережье занимало то пространство, которое ныне сделалось северною вершиною Камарга. В продолжение неизвестного числа протекших с той поры столетий фауна Средиземного моря имела возможность несколько измениться; так, panoraea aldovrandi, встречающаяся лишь у берегов Сицилии, была в то время весьма обыкновенна у берега Лионского залива, а pecten maximus, ныне весьма редкий на лангедокском побережье, тогда был весьма многочислен.

Между теперешними двумя рукавами Роны находится треугольная дельта, образовавшаяся из илистых земель, принесенных течением реки, переполненная прудами и болотами, и изрезанная естественными каналами и отточными рвами. Самую значительную часть всей равнины, поверхность которой равняется 75.000 гектарам, а именно почти половине всей наносной области Нижней Роны, занимает остров Камарг, ныне весьма нездоровый и почти необитаемый, сухой летом и полузатопленный зимою. Весьма может быть, что прежде область эта была не так нездорова, как теперь, ибо развалины римских построек были найдены по берегам пруда Ваккарэ, на западе, на севере и на юго-востоке, в местностях, совершенно болотистых и почти вовсе необитаемых в настоящее время. Когда Рона могла разливаться свободно на прибрежные земли и покрывать их временным морем, все испортившиеся остатки были уносимы в Средиземное море; когда же снова показывалась земля, вода стекала по прорытым ею самою каналам. Высокие же плотины, защищающие ныне Камарг от наводнений реки, удерживают местами воду в виде гибельных болот, и, кроме того, сильно вредят земледелию, не давая реке приносить новые наносы. Если прорвать плотины, то, вследствие очищения вод, внутреннее рыболовство удесятерится. Стоит сравнить только теперешнее состояние Камарга с состоянием большого острова Бартелас, свободно покрываемого водами половодья, чтобы увидеть, насколько лучше было бы не запирать Камарг! Сооружение насыпей нижней Роны, устроенных поверх естественных берегов, отложенных самою рекою, есть одно из тех жалких «усовершенствований», какие мог внушить дух предвзятой системы; но изменить методу, быть может, уже слишком поздно, ибо малочисленным обитателям Камарга, рассчитывающим теперь на стену плотины, пришлось бы изменять и форму своих построек, и способ обработки.

Северная половина острова Камарга, уже давно приобретенная у Роны и Средиземного моря представляет около 14.000 гектаров возделанных полей, обработываемых преодолевающими лихорадки крестьянами, и обширных пастбищ, по которым бродят табуны белых лошадей, стада полудиких быков и «манады» буйволов (bos bubalus); южная же часть—тростники и окаймленные тамарисками болота, из которых громадными тучами поднимаются москиты и окружают Pichoto mar, т.е. «маленькое море», называемое также и лагуною Ваккарэ (искаженное Валькорэ) от пасущихся на соляных травах его берега коров. Это—бывшая бухта Средиземного моря, окруженная ныне землею и отделенная валом местами прерывающихся дюн от длинного морского побережья, идущего вогнутым полукругом между обоими рукавами реки. Несмотря на то, что в Ваккарэ спущены все стоки соседних болот, поверхность этой лагуны, вследствие испарения, уменьшилась до 2.500 гектаров; уровень её на 1 метр ниже моря. По соседству с морем расстилаются sansouires, бывшие морские днища, из которых вода испарилась, оставив лишь соляные осадки, лишенные всякой растительности; это уже пустыня. Люди, пастухи ли они, рыболовы или таможенники, редки в этих пустынных областях лихорадок. Зато нет местности во Франции более богатой, чем Камарг, разного рода птицами, так как здесь человек не тревожит их. Множество птиц, переселяющихся в Африку или возвращающихся из неё, с удовольствием остаются на этих пространствах, вдали от шумных городов; встречаются даже фламинги. В плотинах же Малой Роны попадается бобр—животное, исчезнувшее почти во всех других странах Европы: но преследовать его здесь неособенно смеют из боязни разрушить насыпи. Из «каменщика», каким он был некогда, бобр сделался «минёром».

Несколько боковых ветвей двух главных рукавов Роны, извиваясь, текут по Камаргу, поднимая его отлагаемыми по берегам наносами. Деревья «aubes», похожия на серебристые тополи и одни из самых красивых деревьев в Европе, растут шпалерами по этим более возвышенным землям, не содержащим в себе примеси соляных частиц; а по краям рвов, ограничивающих поля северного Камарга, растут также ивы, тополи и молодые вязы; большие же леса, занимавшие некогда внутренность острова, были вырублены, и теперь было бы бесполезно снова разводить их, не вымыв предварительно почву, которая в вышедших из-под воды местах содержит в себе до 21 тысячной доли соли. Сила и холод мистраля также мешают отчасти произрастанию некоторых пород дерев, как напр. эвкалиптии. Впрочем, если Франция имеет намерение воспользоваться богатствами, добровольно предлагаемыми ей самою плодоносною землею, то она должна съуметь ассенизировать и сделать годными для обработки ныне избегаемые равнины Камарга. Умеют же египтяне, в течение многих тысяч лет, пользоваться «дарами Нила», надо и французам научиться пользоваться дарами Роны. В знаниях и опыте недостатка нет, ибо уже в нескольких местах солонцеватые болота обращены в пресную воду, и самой неблагодарной почве дано большое плодородие. Но чтобы приобресть весь Камарг, надо начать операцию в крупных размерах. Рона поможет делу. Хотя склон её, не составляющий даже 2 метров от Фурки до моря, весьма слаб, тем не менее вод её, при помощи гидравлических машин, в случае надобности, было бы с избытком достаточно для того, чтобы выщелочить почву, освободить ее от всех соляных частиц и разветвиться живительными каналами по всей еще невозделанной местности. Пустыни Камарга, как и пустыни Кро, могут быть превращены в богатые и населенные местности, и действительно будут превращены, если, вслед за ассенизациею, тяжелый труд земледельца будет поощрен землевладением. В настоящее время все эти пространства состоят лишь из обширных участков, обработывать которые нет интереса никакому крестьянину. Со времени появления филлоксеры уже появилось много больших предприятий с целью развести виноградники там, где посредством Роны можно обводнить местность.

Наносы Роны, которые могли бы иметь такую большую цену в общей сумме богатств Франции, ныне служат только к тому, что делают невозможным прямой доступ к реке, отлагаясь в виде запруды при входе в нее. Г. Сюрель вычислил, что наносы, приносимые обеими Ронами в море, доходят ежегодно до громадной цифры—21 миллиона кубических метров, что составляет почти половину того, сколько приносит По, и треть количества, наносимого Дунаем, самою деятельною «рабочею рекою» Черного моря. Поэтому неудивительно, что устье Большой Роны, через которое проходит более четырех-пятых наносов, постоянно выдвигается в море, образую направо и налево teys, т.е. островки грязи, которые один за другим присоединяются к материку. Артезианский колодезь, прорытый до глубины 100 метров в наносах малого Камарга, близ Эг-Морта, не достал до каменного дна, на который отложился ил.

Со времени римской эпохи большое устье Роны выдвинулось в море на двойное расстояние от Арля. Сигнальные башни, строившиеся некогда при самом входе в реку, для наблюдения за проходящими судами, разделены расстояниями, по которым можно измерить движение реки вперед. Последняя из этих сторожевых башен есть башня Сен-Луи, построенная в 1737 г. на самом берегу моря, от которого она теперь удалена на 8 километров. Следовательно, удлинение наносного полуострова в этом месте равнялось 57 метрам в год; но только это местное явление нельзя принимать за меру захвата территории у Средиземного моря всем Камаргом, так как Рона часто перемещает свои русла и, образовав длинный полуостров в море, кидается направо или налево, сквозь отложенные ею самою наносимые берега. Таким образом дельта увеличивается в разных местах по очереди, отчего пункты, оставленные рекою, остаются в одном положении или даже отчасти разрушаются. До конца прошлого столетия восточный рукав омывал каменистые земли Кро. Бра-де-Фер или Японский рукав, извивающийся к югу от Камарга, был главною рекою в течение всего семнадцатого века. Рукав Лонь, в который Рона течет еще и теперь, открылся, в 1711 г., в осушительном канале, берега которого провалились, и с того времени сколько раз перемещалась песчаная мель устья от столкновения морских бурь и речных наводнений! В продолжение тридцати пяти лет, с 1841 по 1876, входный канал для судов отодвинулся к востоку более, чем на 3 километра, при чем стрелка наносов все более и более выдвигается вперед; к западу же от стрелки Бодюк сердитые волны, гонимые юго-восточным ветром, самым сильным в этих местах, глубоко подрывают берег и заставляют его отодвигаться. Маяк Фараман, построенный в 1836 г. в 700 метрах от моря, ныне отстоит от него всего на 50 метров; хотели даже оставить его, как оставлен соседний береговой телеграф. Принимая во внимание эти местные размывания, поверхность твердой земли, прибавленной к материку наносами Роны со времени галло-римского периода, нельзя определить более чем в 200 или 300 квадратных километров.

Масса воды, приносимая большою Роною в море, составляет, средним числом, не менее 2.000 кубических метров в секунду, и однако же это громадное количество её не в состоянии открыть себе широкое устье. Лионский залив, в котором средняя разность уровня прилива и отлива составляет всего 40 центиметров, не может поднимать периодически уровень реки и очищать фарватер, отчего пески отлагаются перед течением реки полукруглым валом, который то повышается, то понижается, перемещается то в ту, то в другую сторону и постоянно изменяет свою форму. Несмотря на все работы по устройству плотин, которыми сдерживали Рону в её нижней части, для сохранения её направления и увеличения силы напора над отмелью, никогда не удалось иметь более трех с половиною метров воды. Часто суда, сидящие в воде два метра, не могут входить в нее; кроме того, ветры, дующие с моря, средним числом, в течение 120 дней в году, делают устье совершенно неудобопроходимым. Никакой береговой ветер в роде выдуманного некогда Монтанари, не относит отягощенных илом вод к западу: наносы отлагаются перед устьями, и отмель, постоянно перемещаемая, должна постоянно изменять свою форму.

Таким образом, необходимо было прибегнуть к прорытию искусственного канала, чтобы суда могли проходить из моря прямо в глубокия воды Роны. В римскую эпоху, Арль, менее удаленный от моря, чем теперь, мог сообщаться с Средиземным морем по ряду лагун, у которых Марий, почти двадцать столетий тому назад, приказал понизить пороги, чтобы облегчить морское судоходство. Но наносы мало-по-малу завалили эти лагуны, и боковой канал от Арля в лагуну Бук и в залив Фо, заменяющий Fossae Marianae, имеет всего 2 метра глубины и может служить только для мелких судов. После долгих прений и благодаря неуклонной настойчивости преданного своей идее Ипполита Пё, было, наконец, приступлено, в 1863 г., к прорытию канала для крупного судоходства, благодаря которому суда избегают мелких вод. Этот новый путь, 6 метров глубины и 330 длины, начинается близ башни Сен-Луи и направляется к востоку по самой кратчайшей линии к части залива Фо, называемой бухтою Покоя, вследствие находимой в ней судами защиты. С этого времени ничто не мешает торговому движению направиться по новому каналу, и обширный бассейн в 14 гектаров, вырытый около башни Сен-Луи, мог бы быть удобен, если бы торговле не требовалось ничего другого, кроме якорного места для её судов. Впрочем, зарождающийся город Сен-Луи, населенный всего тремя или четырьмя-стами человек, начинает привлекать к своему каналу часть большой торговли Средиземного моря. Рядом с бассейном, берег Роны на несколько сот метров обложен набережною, чтобы служить портом для судов, сидящих в воде на 5-6 метров; песчаные отмели речного русла были отчасти устранены, и от Арля до Сен-Луи для арльских каботажек и судов Верхней Роны весьма достаточно фарватера в 3 метра глубины; каботажный и буксирный флот, который должен служить посредником для морской торговли, уже начинает образовываться, а складочное место в Сен-Луи уже совсем готово для принятия товаров. Находили, что окрестные болота должны навсегда помешать заселению порта Сен-Луи; но смертность его жителей не превосходит смертности жителей Арля; а средства, которыми владеет ныне наука, дают возможность совершенно ассенизировать местность при помощи дренажа и насаждения. Около самого канала есть фермы, приносящие большой доход. В сущности, самое большое препятствие для будущего благосостояния Сен-Луи заключается в различии интересов. Так, Марсель с неудовольствием посмотрел бы на возникновение у самого устья Роны соперницы, расположенной удобнее, чем он, для ввоза с Востока, из Египта и из Алжира, скота, железной руды, мрамора, зернового хлеба, хлопка и громоздких товаров, и для вывоза каменного угля, извести, тесаного камня, выделанного железа и всяких фабричных произведений. Даже маленький городок Арль боится, чтобы не отошла от него к каналу его слабая торговля, хотя канал этот снова обогатил бы его. Наконец, могущественная компания железной дороги от Парижа к Средиземному морю, интересы которой противны интересам речного судоходства, и которая желает сохранить монополию транспортов по её путям, старательно поддерживает или даже возбуждает вражду.

Было основание думать, что серьезная опасность грозит будущности канала Сен-Луи прежде даже, чем явится возможность серьезно им воспользоваться. Из сравнения измерений, произведенных в 1841 и 1872 годах, видно, что средняя глубина залива Фо, к которому ведет канал, постепенно уменьшается и что даже с открытием канала морское дно заметно повысилось от наносов Роны. Морская вода, говорят, стала менее соленою, и повременам ил реки замечался даже близ порта Бук, на восточном берегу залива; морские рыбы стали редки в этих местах, а многие виды, некогда весьма известные на соседних рифах, исчезли совершенно; взамен их, в Буке попадаются рыбы Роны и служат для снабжения ими Марселя. Весьма сильное испарение поверхности лагуны Берр образует как бы центр, увлекающий течение к порту Бук, и вода Роны, более легкая, чем вода Средиземного моря, скользит со своими рыбами поверх соленой воды во всю ширину залива. Вследствие всего этого, инженеры полагали, что придется продолжить канал Сен-Луи к юго-востоку, чтобы обеспечить за ним достаточно глубокий вход. Но разве нет более простого и более действительного средства, чтобы отвлечь в другое место наносы Роны? Разве трудно открыть снова проток Рустан, запертый всего четверть столетия тому назад? Стоит только прорыть западную плотину реки, и воды, стекая к западу, понесут ил на южный берег Камарга. Тогда избавленный от наносов залив Фо сохранит свою глубину, а подрываемый ныне западный берег мало-по-малу снова возвратит себе утраченные пространства. Съумела же Венеция, гораздо более подверженная опасностям от наносов, чем прибрежные города залива Фо, сохранить до нашего времени свою лагуну проточною.

Изменения течения Малой Роны имели также историческое значение. Сен-Жиль, к которому теперь подходят лишь барки, был прежде весьма часто посещаемым морским портом; в двенадцатом веке, до основания порта Эг-Морт, это была гавань провансальского юга, из которой отправлялись множество пилигримов в Палестину. Южные лагуны, сообщающиеся с Малою Роною, составляли тогда прекрасный рейд. Впоследствии западным портом дельты сделался Эг-Морт, находящийся также на Малой Роне; но в половине шестнадцатого столетия река, вследствие производимых ею песчаных наносов, была отведена к востоку. Ей предназначен был канал, изливающийся в проток Нёф и служащий еще и теперь общею границею департамента Гард и департамента устьев Роны, но сама она была заменена на западе уже совершенно искусственными, солончаковыми каналами, соединяющимися с каналом из Эг-Морт в Бокер, а на востоке извилистым рукавом, отделяющим Большой Камарг от Малого и несущим почти все её воды; рукав этот принял даже и название Малой Роны. Проток Оргон, посредством которого река изливается в море, находится неподалеку от Сент-Мари, маленькой деревушки, населенной рыбаками и таможенниками, и отделенной от всех других жилищ огромною песчаною и болотистою пустынею. Нет ни одного местечка во Франции, которое было бы уединеннее: это совершенно особый мир. Здесь, как и в Фарамане, море берет верх над землею: так, прежде близ протока Оргон был маленький островок, который теперь совершенно затоплен водою; что же касается до Оргонской батареи, построенной двести лет тому назад, на левом берегу протока, то она обратилась в риф и находится от берега метрах во ста.

Город Эг-Морт, названный так от окружающих его стоячих вод, и почти такой же одинокий, повидимому, как и деревня Сент-Мари, часто приводился и будет приводиться как пример отступления морского берега. Но пример этот выбран плохо, ибо именно в этом месте французского побережья, претерпевшего столько перемен, береговая линия оказалась наиболее стойкою. Часто повторяют, что Святой Людовик садился на корабль в порте Эг-Морт, и торопливые путеводители показывают даже кольца, к которым привязывались его корабли; но теперь уже доказано, что на суда садились в 8 километрах к юго-западу от города. Корабли крестового похода ждали войска в заливе Эг-Морт, под надежною защитою скалистого рифа, находившагося в море против входа, известного еще и теперь под названием Гро-Луи. Отправляясь из Эг-Морта, крестоносцы должны были сначала плыть к морю по каналу мелкого судоходства, проходившему через лагуну Маретт и мимо лагуны Репоссэ с западной стороны. С того времени вистрские и в особенности видурльские наносы Роны, на западе, изменили форму лагун и песчаных отмелей, и делу этому помог с своей стороны морской канал Эг-Морт, прорытый, в царствование Людовика XV, прямо к морю, отчего устье его и носит название Королевского протока. Но сохранившиеся названия лагун и местностей, остатки плотин и насыпей, наконец, следы кладбища «Могил», на котором хоронили умерших крестоносцев, свидетельствуют о существовании этого древнего канала длиною от 8 до 9 километров, соединявшего город с протоком Луи.

Замечательное доказательство относительной стойкости берега Эг-Морта дают очертания рядов дюн, последовательно указывающих, как выдвигалась в море земля. По соседству с Большою Роною, эти древние береговые валы, прорванные и смытые во многих местах блуждающею и выходящею из берегов рекою, оставили мало следов; к западу же от Малой Роны, с более спокойным течением, легко видеть все цепи дюн, окаймлявших берег, и убедиться, что все они сходятся к узкой полосе земли, отделяющей лагуну Могио от залива Эг-Морт; следовательно, с неизвестного времени, когда образовался самый северный береговой вал, западный берег залива не выдвинулся в море, нисколько; восточный же берег, напротив, увеличился, и то место, где стоит теперь город Эг-Морт, было, конечно, частью Средиземного моря, но в эпоху гораздо более отдаленную, чем та, от которой остались первые документы, относящиеся к истории этих мест. С самого времени основания города в архивах упоминается о береге Буканэ, на котором возвышается самая близкая к морю дюна. Тамариски и другие деревья сдерживают немного пески этих еще неподвижных пригорков; другие, уже вполне определившиеся цепи покрыты менее редкою растительностью; самый же древний вал, не менее стойкий, чем континентальные окраины каменистых местностей, лежащих далее к северу, покрыт лесом морских сосен, дающих пейзажу какой-то печальный и величественный характер. В Сильв-Годеске можно подумать, что находишься под знаменитыми соснами Равенны, но только в наше время эта «сильва» или лес доведен до самых ничтожных размеров.

Внимательное изучение берегов и происходящих в них изменений позволяет утверждать, что в течение еще многих веков берег Эг-Морта сохранит свою неподвижность, отличающую его от берега Камарга. Правда, наносы Малой Роны, равняющиеся, по вычислению инженера Сюрелля, 4 миллионам кубических метров в год, остаются на берегу, но в то время как осадочные слои Большой Роны ложатся преимущественно на востоке, у входа в залив Фо, наносы Малой Роны, смешанные с песком берегов, удлиняют на юго-востоке залива Эг-Морта береговую косу, удачно названную Новою-Землею, на которой возвышается маяк Эспигетт. Инженер Лантерик и Карл Мартэн в точности измерили поступательное движение этой части берега, и из измерений их следует, что продолжаясь непрерывно в том же направлении, коса достигнет берега противоположной стороны залива около Палаваса через две тысячи лет, после чего воды рейда Эг-Морт превратятся в соляную лагуну, подобную Могио, Перолю и То. Измерения глубины, произведенные во всех частях залива, в особенности после бурь, доказали, что наносы не отлагаются вовсе внутри воображаемой линии, образуемой продолжением берега Камарга, а только по берегу между Палавасом и Сеттом.

Обезпеченный от насосов Роны косою Эспигетт, залив Эг-Морт защищен также отчасти и от опасных юго-восточных ветров, так что воды этой большой береговой бухты довольно спокойны. Поэтому, проект устройства здесь порта, в котором корабли могли бы укрываться от бурь, некоторым инженерам вовсе не кажется химерою. Глубина в три метра держится в Королевском протоке во всякое время, без всякой чистки дна, так что если продолжить плотины в море до глубины в 6-7 метров, корабли совершенно безопасно могли бы укрываться здесь во время бурь, тогда как у западных берегов, около Палаваса и Сетта, они почти неминуемо должны гибнуть. Таким образом, порт Эг-Морт, который в настоящее время не служит ни для чего более, как только для ввоза апельсинов из Валенции и с Балеарских островов, мог бы сделаться морским добавлением Нима и Алэ для ввоза сырых произведений и вывоза каменного угля. Тогда Рона, не будучи в состоянии связать коммерческий путь своей долины с морскими путями непосредственно своими естественными устьями, открыла бы доступ к себе большому торговому движению посредством двух искусственных каналов, открывающихся один в залив Фо, другой—в залив Эг-Морт.