Глава III Альпы, Рона и побережье Средиземного моря
Исторически Франция началась со склона, обращенного к Тирренскому морю. Внутренния горы и песчаные берега океана были еще таинственною и неизвестною областью в то время, когда финикияне плавали по Лионскому заливу и основывали свои фактории в наиболее удобных для торговли с долиною Роны гаванях. Впоследствии греческий мир включал в себе все побережье от Альпов до Пиренеев, и когда по ту сторону соседних гор еще жили варвары, приносившие человеческие жертвы, эллинские колонисты Ницы, Антиба, Марселя, Сен-Жиля, Агда и Порт-Вандра составляли уже образованные общества, имевшие своих артистов, поэтов, историков и ученых. Наивные легенды рассказывают, как цивилизованные греки учили мало-по-малу своим искусствам соседние народы. Так, в них говорится о молодом греке Эвксене, который женится на белокурой дочери короля варваров, и об англичанине, пленнике предводителя Поваттана, которого освобождает прекрасная Покагонта. Прямое влияние фокейцев и других греков на галгов, конечно, было весьма значительно, но прогресс, бывший следствием мирной торговли, не рассказан историею, которая в то время описывала только одни кровавые столкновения. Но медленное дело цивилизации не было еще окончено, когда обладание гальским побережьем Средиземного моря перешло от греков к римлянам. Недовольные узкою полосою, соединявшею большой Иберийский полуостров с их собственным Итальянским, римляне захотели владеть всею страною, и только тогда океанийская Галлия стала частью известнаго мира. Но, чтобы силою заставить ее войти в круг притягательного действия Рима, неумолимый Цезарь в продолжение десяти лет не щадил никаких средств, доставлявшихся богатою Италиею и другими уже покоренными странами.
Средиземный пояс Франции не имеет той замечательной определенности контуров, какою отличаются два соседние с ним полуострова, Италия и Испания, так отлично ограниченные—один полукругом Альпов, другой—почти прямолинейным хребтом Пиренеев. Правда, к северу от бассейнов Оды, Орба, Геро, Гардона возвышаются довольно трудные для перехода горы и плоскогорья Севенн, а к северу от побережья Прованса отроги великих Альпов, Леберон и Ванту достаточно высоки, чтобы служить этнологическими границами, но два широкие прохода давали возможность народам обходить эти препятствия при их переселениях и войнах. На западе, как нам известно, между системою Пиренеев и Севеннами открывается впадина, которая орошается притоком Оды, а по ту сторону порога Норузы продолжается бассейном Гаронны и соединяет, таким образом, равнины при океане с берегами Средиземного моря. На севере же долина Роны составляет другой естественный путь, который раздваивается у Лиона и достигает через Саону и Бургонь бассейна Сены, а через Леман и высокие равнины Швейцарии бассейна—Рейна.
Эта долина Роны составляет гораздо более важный исторический путь во Франции, чем впадина у северного подножия Пиренеев, ведущая прямо лишь к берегам Гасконского залива и представляющая, следовательно, весьма ограниченное пространство для народных перемещений. Рона же и Саона с их притоками, напротив, ведут через различные проходы не только во все провинции северной Франции, но и во всю северную Европу, через равнины Бельгии, а через пролив Ламанш и на Британские острова. Если справедливо вообще, что цивилизация двигалась от востока к западу по берегу Средиземного моря, то не менее справедливо и то, что почти прямая лилия, образуемая течением Роны и его крупного притока Саоны, заставила, так сказать, историю сделать в этом месте крутой поворот к северу, чтобы легчайшим путем достигнуть океанского склона материка. Долина Роны, в строгом смысле слова, сделалась великим путем народов, а Арль, Виеннь, Лион, Шалон и Дижон—станциями этого пути.
Когда центром известного мира был еще Рим, по средине Средиземного моря, движения историй, в виде ли завоеваний или цивилизации, должны были совершаться в Галлии с юга на север по долине Роны. Когда же, несколько веков спустя, в северной Франции выступила сильная национальная индивидуальность, движение это должно было принять обратный путь к югу. Лишенный поддержки Рима, средиземный пояс между Альпами и Пиренеями не мог не впасть в зависимость от могущественного и воинственного народа, заселявшего океанический склон, ибо препятствия, его защищавшие, не были достаточны, чтобы остановить врага. Впрочем, если бы горы и защитили Лангедок и Прованс, то северные соседи непременно завоевали бы прекрасные и плодородные долины, склоняющиеся к Африканскому морю, так как южные страны всегда имеют необыкновенную привлекательность для жителей севера. Незначительная ширина береговой области, населенной жителями лангедокского наречия, уже заранее облекла страну вторжениям. Будучи слишком узкою, она должна была отделиться от западной области, продолжающейся в долину Гаронны, и раздробиться на части, как некогда Италия; французам, следовательно, пришлось воевать с раздробленным врагом, и нам известно, с какою яростью и фанатизмом принялись они за дело истребления.
Но как бы то ни было, насильственное соединение севера Франции с югом имело следствием не одни убийства, пожары и притеснения: оно пополнило географическое единство страны, дав ей подобный же фасад на Средиземное море, какой она имели на Ламанш и на океан. Благодаря этому, Франция сделалась в истории естественною посредницею между народами обоих склонов материка и проводницею идей, что и отличает ее от других европейских наций. В направлении с севера к югу по длинной долине, орошаемой Саоною и Роною, идут провинции, весьма различные по своему геологическому строению, климату и населению: но все они принимали участие в одних и тех же исторических переворотах. Как ни велико например различие между Бургундиею, Франш-Конте, Лионэ, Савойею, Дофине, Лангедоком, Провансом и французскою Лигуриею, но, тем не менее, воды, стекающие из этих стран к одной и той же части моря, дают им известное географическое единство, которое проглядывает и в ходе событий. Весьма важен для истории Франции тот факт, что Рона получает свои воды с высоких долин Альпов, из пещер Юры и с долин и плоскогорий Лангра и Фосиль. Проникая, таким образом, далеко вглубь между Вогезскими горами и Морваном, склоняющийся к Средиземному морю бассейн возвел, так сказать, юг в северные области. Впрочем, страна делится сама собою на две области: группу южных провинций, орошаемых бурною Роною, и департаменты центральной Франции, орошаемые спокойною Саоною и её притоками.
Берега Прованса местами кажутся совершенно африканскою страною, напоминающею берега Туниса и Алжира могучим профилем известковых, порфировых и гранитных мысов, правильною формою полукруглых бухт, полутропическим характером растительности, белизною разбросанных между скал и окруженных оливками загородных домов и ясностью озаряющего их неба. Можно сказать, что, пробегая Средиземное море с юга к северу, волны принесли к подножию Альпов изображение тех берегов и скал, какие они омывали в Варварийских владениях. Более чем в 700 километров расстояния, склоны Ницы, обращенные к морю и принимающие во всей полноте благотворные лучи юга, гораздо более походят на северные склоны Мавритании, чем на страны, лежащие непосредственно к северу и отделенные лишь толщиною горной цепи. Вот почему геологи и натуралисты, пораженные большою аналогиею климата, скал, фауны и флоры, могли справедливо сказать, что южный берег Прованса и северный берег Атласа образуют вместе с южными берегами Испании особую часть света, служащую переходом между Европою и Африкою.
К тому же самая выдающаяся горная масса на всем французском побережье, между Лионским и Генуэзским заливами, совершенно независима от Альпов по своему геологическому строению и скорее могла бы быть присоединена к горам Корсики, отделенным от неё пропастью в 200 километров ширины, образуемою Средиземным морем. Эта самостоятельная группа гранитных вершин известна по имени завоевателей, твердо державшихся на ней в течение девятого и десятого веков и образовавших из неё крепость против жителей окрестных долин: ее называют горою Мавров. Помещенная, так сказать, вне континента, эта область лесов, темных оврагов и крутых скал была как нельзя более удобна, чтобы сделаться владением особого народа, и выгнать из неё сарацинов удалось лишь при помощи страшных избиений. Еще и в наше время Мавританские горы, так хорошо отделенные с севера долинами Эйля и Аржана, а с запада долиною Гапо, посещаются весьма редко и как бы отрезаны от остальной Франции простою и железною дорогами из Марселя в Геную. По их южному склону нет даже простой колесной дороги, которая, следуя вдоль берега, позволила бы обогнуть горную массу. Если бы Мавританские горы не открывались с востока, чтобы пропустить море в залив Гримо, отражающий в своих видах дома и суда Сан-Тропеза, и если бы в смежных долинах не было городов Иер и Фрежюса, то эта область Франции была бы почти совсем неизвестна. Впрочем, вершины Мавританских гор не особенно высоки: они не превышают в среднем 400 метров, но покрывающие их обширные леса каштанов, сосен и пробковых дубов делают из них самую лесистую страну и одну из наименее населенных частей Франции. Пространство Мавританских гор 800 квадратных километров; главнейшие вершины: Советт и Нотр-Дам-дез-Анж 779 метров.
Гранитные, шиферные и серпентиновые скалы, составляющие главную массу Мавританских гор, конечно, не плодородны, за исключением впадин, где они покрыты наносною землею. Следовательно, страна эта не может привлекать население богатством почвы: но за то она обладает прекрасным климатом, апельсинными рощами, группами пальм, правда, еще довольно редкими, прекрасными морскими берегами и прелестным видом мысов. Долины Мавританских гор представляют действительно «Прованс в Провансе», как сказал Эли-де Бомон, и когда по ним проложены будут пути и толпы путешественников последуют, подобно овцам, за несколькими подавшими пример вожаками,—тогда немного будет мест более известных и более ценимых по их достоинству, чем Борм, мыс Негрэ, обширный и песчаный полукруг залива Кавалер. К югу от этих береговых мест развертывается живописный ряд Гиерских островов, которые по природе своих скал принадлежат также к массе Мавританских гор, отделяясь от них проливами не более 70 метров глубиною. Острова эти ограничивают с юга два рейда, Бормский и Гиерский, и следуют друг за другом от востока к западу в следующем порядке: Восточный или Титанов остров, с лесистыми оврагами, наполненными, как говорят, змеями; высокий остров Порткрос, укрепленная вершина которого в 200 метров высоты господствует над обоими морями и Поркроль (Porquerolles), названный так от некогда населявших его диких свиней или кабанов, замененных ныне невинными кроликами. Полуостров Жиан, образующий западную выемку рейда, должен также считаться частью того же архипелага, к которому принадлежит и его сосед Поркроль, хотя воды и присоединили его к материку помощью двух грациозно изогнутых песчаных стебельков, между которыми заключены соляные пруды и рыбные болота. Быть может, полуостров этот есть действительно Помпониана древних, как полагает Эрнест Дежарден. Наконец, полуостров мыса Сисье, изогнутый в виде раковой клешни с западной стороны Тулонского рейда, в геологическом отношении есть также передовой бастион Мавританских гор. Совершенно изолированные от известковых холмов, возвышающихся на севере впадиною, в которой проходят простая и железная дороги, оба полуострова образуют как бы остров или, скорее, разветвление полуостровов, защищающих воды Тулона от западных и южных ветров.
К северу от долины Аржана и залива Фрежюс возвышается небольшая горная масса, как бы близнец Мавританских гор, совершенно отделенная подобно последним, от Альпов,—это Эстерель, страна древних свельтров. Эта группа суровых вершин не осталась, как Мавританские горы, вне великого пути народов Франции и Италии. Во времена римлян по ним шла Аврельянская дорога и, до открытия железнодорожного пути, огибающего Эстерель по морскому берегу при посредстве целого ряда туннелей, выемок и насыпей, для путешественников не было другой дороги, кроме горной, где часто нападали разбойники. Скалы Эстерели так же разнообразны, как и в Мавританских горах, но только еще пустыннее, еще бесплоднее и еще чаще перерезаны пропастями и опасными оврагами. На ней нет обширных лесов, а только кустарники да высокий вереск, перемешанные местами с высокими деревьями, что составляет её невыразимую красоту, как прекрасные пригорки из порфира и красного песчаника, с которых видны разом два залива Фрежюс и Напульский. Контраст, представляемый синими водами и скалами, которые как бы пылают на солнце сквозь зелень, производит сильное впечатление. Мыс Ру (рыжий), склоны которого, имеющие цвет горящего угля, рисуются при завороте горы, представляет самый величественный вид Средиземного моря.
Горы, возвышающиеся к северу от Мавританских и от Эстерели до Дюрансы и до равнин Роны, направлением своих цепей и расположением пластов показывают, что они образовались самостоятельно и не имеют прямой связи с альпийскою системою. Таковы высоты Сан-Бом, изрытые рвами и пересеченные пропастями хребты которых возвышаются к северу от древнего залива Боссе, опираясь на юге на множество горных масс, носящих различные названия, и оканчивающихся между Марселем и Тулоном прекрасными мысами, каковы: Орлиный Клюв (Bec-de-l’Aigle), мыс Канайль, мыс Тибулен, замыкающие прелестные рейды и живописные бухты. Маленькая цепь Эстак, в белых скалах которой по расщелинам зеленеют лишь несколько тощих сосен, и которая ограничивает с юга маленькое внутреннее море Берр, принадлежит также к группе Провансальских гор; прерываемая там и сям широкими брешами, она продолжается на востоке цепью Звезды и холмами Трэ и Сен-Максимина, где неподалеку от «Pain de Munition» возвышается вершина Олимпа, скромного соперника горы Фессалии. Наконец к северу от долины Арки, бывшей в начале третичного периода морским заливом, тянутся еще другие цепи: Сангль, Виктуар Самбюк. Восточный конец бассейна, сообщающагося посредством легких проходов с долиною Аржана, образует превосходный естественный амфитеатр, как-бы приспособленный для громадного сражения. Здесь-то именно и разбили тевтонов римляне под предводительством Мария, и деревня Пурриер, расположенная на севере долины у подошвы лесистых холмов, самым своим названием (Campi Putridi) напоминает о грудах тел, предоставленных гниению. Еще недавно в праздничные дни на горе Святой Победы (Sainte Victoire) зажигались большие огни, выражавшие радостное чувство освободившагося из-под ига населения, хотя, правда, смысл этого обычая давно уже утратился.
Все эти горы, расположенные по близости Мавританских, соблюдают в общем расположении своих известковых, пробуравленных поглощающими дождевую воду воронками, скал род параллельности с гранитным узлом, возвышающимися на юго-востоке, и различным образом соединяются с цепями, составляющими уже часть системы Альпов. Так Альпены или Альпиллы, грациозный профиль зубчатого гребня которых рисуется над орошенными лугами и каменистыми пастбищами Кро, должны быть рассматриваемы, как продолжение больших Альпов, ибо геологически они продолжают цепь Леберон, от которой были отделены действием воды Дюрансы; с другой стороны, различные, расположенные, в виде цепи, горные массы соединяют их с Самбюком и с горою Святой Победы (S-te Victoire) посредством холмов Треварес. Маленький вулкан, возвышающий свой конус из охлажденной лавы среди этих холмов, свидетельствует о значительных переменах, которые совершились в этой гористой области.
На другом конце гор Прованса более или менее параллельные цепи, продолжающиеся на востоке к Вару, составляют также отроги великих Альпов. Эти цепи юрской формации отличаются замечательною правильностью; так, некоторые из них совершенно походят на откосы снабженных бастионами стен, длиною в 10, 20 и даже 30 километров. Многие из них совершенно голы, как обтесанный камень, и представляют самый странный контраст с прелестными Гесперидскими садами, орошаемыми у их подножия плодотворными водами Сианы. Даже скалы Сахары и каменистой Аравии не могут быть бесплоднее и голее, чем некоторые горы этих Провансальских Альпов. Есть горы, с вершины которых тщетно ищешь взором рощи или дерева, или даже пятна красноватого кустарника, получившего по своему виду итальянское название macchie, переделанное на французском языке в маки. Горы Прованса суть: гора Олимп—794 метра; мыс Канайль—416 метр.; Сан-Бом—1.043 метр.; Победы (Victoire)—1.001 метр.; Альпины—492 метр.; Шейрон—1.778 метр.
На восток от Вара омывают свои мысы в синих водах Ницы и Ментоны уже не отроги Альпов, а самые Альпы. Полуостров Сент-Оспис, так грациозно выдавшийся в море между бухтою Вильфранш и заливом Болье, прекрасная «Собачья Голова», живописная скала которой, Монако, кажется отдельною глыбою, мыс Мартэн, с длинными, покрытыми вековыми оливковыми деревьями, суть последние крутизны великой цепи, и путешественник, взобравшийся на их выступы, может, то поднимаясь, то спускаясь, дойти до высочайшего хребта, господствующего над долинами притоков По. Высокая терраса «Собачьей Головы», перерезанная пропастями, в которых среди известковых масс проглядывает трахит, составляла истинную естественную границу, географический рубеж к востоку от Вара, служивший и оффициальною границею между итальянскою и французскою Лигуриями. На плоскогорье мыса, близ деревни Тюрби, стояла высокая башня, величественные остатки которой можно видеть еще и теперь, служившая памятником в честь Августа «победителя всех альпийских народов». Много было битв со времени этого властителя мира из-за обладания этими скалами, составляющими естественную границу между двумя странами, отчего отрог, господствующий над Тюрби с севера, и носит название горы Битв. В средние века здесь, по соседству, на скале Эза, водворились сарацины, владевшие также скалою Монако, которую затем захватили христианские пираты, а в недавнее время часть этой пограничной области, переставшей быть Италиею и не сделавшейся еще Франциею, занимала маленькая республика. Но в наше время границы, положенные природою, потеряли свое значение, и совершенно условная граница двух государств идет по узкому ущелью Сан-Луи, в горе Жирод, к востоку от Ментоны. Впрочем, и та международная граница, которая была проведена в 1860 году от моря до хребта великих Альпов, также ничуть не согласуется с выдающимися линиями рельефа страны: она то идет по горному гребню, то по руслу потока, пересекая наискось долины.
В целом Приморские Альпы, отдельные цепи которых в виде веера направлены к морю, образуют довольно ясно отдельную группу. Их гранитные горы, имеющие на своих верхних склонах даже ледники, составляют, так сказать, огромный краеугольный камень для всего бассейна По. На востоке естественным углублением, ограничивающим горную массу, служит ущелье Тенд, где извивается, как лента, дорога из Турина в Ницу, а на севере—ущелье Ларш и Аржантьер или Магдалины с прелестными, усеянными озерами, лугами. Потоки лесистых северных склонов, населенных сернами, вскоре достигают покрытой наносною землею равнины, по которой течет Стура; на склонах же, обращенных к Средиземному морю, все воды, текущие из озер и ледников, должны прокладывать себе путь между известковых и песчаниковых скал по узким ущельям, где по обеим сторонам скалы эти вздымаются то остроконечными пиками, то нависнувшими громадами, вышиною в несколько сотен метров, на вершине которых виднеются живописные стены каких-нибудь древних деревень. Темнота и сырость господствуют в этих мрачных ущельях, но как только вы выйдете из них, вы оказываетесь в области света, на склонах, освещенных солнцем и усеянных белеющими виллами. Известковые цепи, направляющиеся на запад к Дюрансе, также местами перерезаны страшными ущельями. В особенности известно ущелье округа Кастеллана-Мустье; хотя оно из наименее красивых, но замечательно тем, что два его карниза в течение нескольких веков соединены между собою качающеюся при ветре естественною перекладиною. Но ущелья Вердона, ниже Кастеллана, замечательны совершенно в другом отношении: на всей земле нет более замечательного примера промоин, сделанных водою в скалах, как в этих ущельях. Вердон течет здесь по дну настоящего рва, глубиною в полкилометра.
Высоты Приморских Альпов: Клапье-де-Пагарен—3.046 метр.; Аншастрэ—2.906 метр.; ущелье Серез—2.564 метр.; ущелье Аржантьер—1.975 метр.
Горная группа Визо, высочайшие вершины которой возвышаются на итальянской территории, соединяет Приморские Альпы с высокими Альпами Дофинэ. Горделивая пирамида, возвышающаяся над своими фирнами и грудами обвалившихся камней, видна со всей равнины Пьемонта и даже Ломбардии, и долго ее считали главнейшею вершиною Альпов. Даже Плиний принимает группу Визо за высочайшую из всей цепи. Гору эту, на которую туземцы смотрели с некоторым суеверным подобострастием, считали недосягаемою, пока один англичан, Матью, не доказал, что, напротив, на нее взобраться даже легко, но только с южного склона, охраняемого, у подошвы местечком Шато-Дофен или Кастель-Дельфино. Среди прекрасных, усеянных озерами, пастбищ, поднимающихся уступами по северному склону, берет начало источник, за которым, среди множества других, стекающих с Альпов потоков, народное предание удержало название По.
В общем, Альпы Визо отличаются от всех других Альпийских групп малочисленностью первичных скал: здесь нет ни протогена, ни сиенита, как в Пеннинских Альпах; гнейс и слюдяной сланец также встречаются лишь в незначительных массах. Серпентинные же скалы, напротив того, обнаружились во многих местах по обеим сторонам гребня, и самый Визо в значительной доле состоит из серпентина. Граниты проявляются сплошными массами лишь на итальянском склоне, где они образуют как бы стены громадного амфитеатра, соединяющагося на севере с горами Швейцарии; но со стороны Франции все скалы шиферные или известковые до долины Дюрансы. Эта местность, страшнейшим образом изрытая водами, вполне заслуживает название Кейрас, т.е. «страны камней», данное ей её жителями; огромное число гор справедливо называется здесь «развалинами», ибо они представляют не что иное, как громадные обрушивающиеся обломки.
Альпы Кейрас и Визо весьма часто посещались даже в древности соседними жителями, по причине пересекающих их гребень проходов. Здесь именно идут те естественные пути, которые сообщают долину Дюрансы и провансальские области с верхними бассейнами По, Доры и Стуры, т.е. со всеми равнинами, окружающими горную группу Монферрата. Одна из тропинок, проложенная в незапамятные времена, проходит тотчас же к северу от Визо, значительно выше пояса лесов, по хребтам скал и по пастбищным склонам, часто весьма опасным вследствие лавин, бурь и туманов; но в конце пятнадцатого столетия, чтобы уменьшить опасности восхождения, задумано было прорыть на несколько сот метров ниже верхнего гребня соединительное подземелье между обоими склонами. Этот с гордостью показываемый горцами проход есть, быть может, первое сооружение подобного рода в Альпах, и начало истории пробуравливанья гор должно считать именно со времени этого скромного туннеля, ежели только не идти далее экспедиции Аннибала. Однако, хотя современная промышленность испытала себя прежде всего именно в этой горной области, тем не менее большая часть её тропинок осталась почти в том же состоянии, как и в средние века. Долины Дюрансы и Доры и теперь еще соединяет лишь колесная дорога, идущая через гору Женевр и заменяющая древнюю римскую или даже карфагенскую дорогу, ибо Аннибал переходил по ней Альпы со своею армиею, и пройдет еще много лет прежде, чем через эту часть хребта будет проложена железная дорога. При своем постепенном следовании к берегам океана, цивилизация переместила центр тяжести Франции, отодвинув его к северу, отчего главные проходы юга были оставлены, и движение переселений и сношений переместилось в угол великих Альпов, на горы Сенис и Сен-Бернар, а затем на Симплон и Готтард. Теперь ущелья Альпов между горою Женевр и ущельем Тенд посещаются лишь пьемонтцами, отправляющимися искать работы во Франции или возвращающимися из неё на родину, скопив несколько экю. В начале зимы они переходят горы целыми толпами; иные же решаются пускаться в снежные пустыни даже во время самых сильных холодов, рискуя погибнуть, если поднимется буря или падет туман. В самых опасных ущельях есть несколько странноприимных домов, где принимают заблудившихся путников.
Различные высоты Визо или Котийских Альпов: Визо 3.836 метр. Ущелье (Col de lа Traversette) Прохода 2.995 метр. Ущелье горы Женевр 1.849 метр. Сен-Веран 2.009 метр. Бриансон 1.321 м. Эмбрен 856 метр.
Все эти проходы, столь важные некогда в истории переселений и торговли, не могли не быть столь же важными и в истории войн. Названия всех ущелий, всех деревень, всех укреплений этой части Альпов сделались знаменитыми во время великих итальянских экспедиций шестнадцатого века. Города Кони (Cuneo), Салюццо (Saluzzo), Пиньероль (Pinerolo) на итальянском склоне имели в эту эпоху весьма большое военное значение, и Фенестрелла в долине Клюзона сильно укреплена еще и теперь. Со стороны же Франции весьма большое стратегическое значение имели некогда Эмбрен, Монт-Дофен и в особенности Бриансон, лежащие ныне вне военного пути. Если бы по стране этой не так часто проходили войска, то жители верхних долин Визо быть может удержали бы за собою автономию, которую обещали им, повидимому, уединенность и особенный климат их родины. И, действительно, жители обоих склонов долго составляли особую группу, имевшую одни и те же традиции и говорившую на одном и том же языке, происходящем от французского наречия, и если бы не неумолимые преследования, то горцы Кейраса и итальянских долин отличались бы от жителей равнины также особым родом религиозного культа, ибо они отделились от латинского католицизма еще задолго до реформации. Несмотря на избиения их целыми массами, они и теперь остаются «вальденцами», приверженными к протестантизму. Деревня Сен-Веран, самая высокая по своему положению во всей Франции, ибо лежит на 2.000 м. над морем, представляет одну из общин, сохранивших отчасти свою древнюю веру. Жители отличаются также, как говорят, большею образованностью, что объясняется долгою борьбою, которую они должны были выдержать. Прежде эмигранты, отправляющиеся ежегодно как из этой деревни, так и из соседних верхних долин, имели замечательную специальность, а именно—первоначальное обучение чтению и письму в семействах равнины. Иногда около тысячи временных учителей поселялось в деревнях долины Роны и даже далее, чтобы открывать детям тайны азбуки за стол и скудную плату. Основание постоянных школ во всех общинах, конечно, положило конец промыслу странствующих учителей, и эмигрантам Верхних Альпов пришлось избирать другие зимние промыслы. Значительное число их переселилось на постоянное жительство в Алжир, а в городе Мехико вся розничная торговля кисеею и коленкором почти монополизирована французами родом из Барселонетты и её окрестностей.
К западу от углубления, по которому протекает Дюранса, возвышается другая перворазрядная группа, еще более горделивая, чем Визо, и единственная крупная альпийская масса, находящаяся целиком на французской территории: это горная группа Уазан. Это собрание высоких гор с его южным продолжением, известным под именем Шансор, представляет совершенно отдельное целое, ограниченное с севера глубокою долиною Романша и невысоким ущельем Лотарэ, по которому идет проезжая дорога, с востока и юга—притоками Дюрансы, с запада—Драком. Горы Уазан совершенно отличаются как в геологическом отношении, так и формою географического рельефа. Это огромная гранитная масса, приблизительно круглого очертания, ограниченная со всех сторон юрасскими и меловыми скалами, представляющая, быть может, самую сплошную, самую однородную из всех альпийских масс.
Горы Уазан чаще называются Пельву, по имени прекрасной вершины, видимой из долины Дюрансы и имеющей два скалистые рога, разделенные между собою длинным ледяным протоком; но эта высокая вершина скрывает еще более высокую пирамиду, вершину Арсинь, на которую до недавнего времени не ступала нога человеческая. Другая немногим низшая вершина, игла Медж (Aiguille de Medje), возвышается тотчас же к югу от долины Романша, над громадными кучами обломков и ледяными полями в несколько километров ширины. Во Франции мало таких видов, какой представляет эта гора и соперничающие с нею вершины, если смотреть на них с высоких пастбищ Мориенны.
Ледники горной массы Уазан, редко посещаемые вследствие их удаленности от больших дорог и крайней бедности страны, занимают относительно поверхности скал довольно значительное пространство, приблизительно третью часть пространства в 500 кв. километров, и по красоте своей могут соперничать со швейцарскими. Самое обширное из этих ледяных полей, Мон-де-Лан, которое широко расстилается на северо-востоке горы, и ослепительные, падающие в бездны водопады которого видны там и сям сквозь ущелья Романша, занимает не менее 15 квадратных километров. Если обойти высокую долину Венеон по ледникам и снегам вершин горной массы Грав и пика Олан (Aiguille d’Olan), на который еще не восходили люди до 1877 года, то можно было бы сделать от 50 до 60 километров, не сходя со льда. Два ледника, встречающиеся в пропасти высокой Валлуизы, как раз между колоссами Пельву и Арсинь, быть может, самые замечательные из всех этих ледяных потоков, вследствие представляемого ими контраста. Один из них, Черный ледник, до такой степени наполнен у своего основания обломками скал и землею, что кажется громадным потоком грязи, подобным тем, какие извергают вулканы Явы; характер его массы узнается лишь по трещинам, в которые с глухим шумом проваливаются каменные обломки. У основания его морен вытекают ручьи, медленно пробирающиеся по равнине между обломками. С другой стороны, Белый ледник почти совершенно свободен от камней и оканчивается гигантскими уступами, упираясь в землю вертикальными контрфорсами, что делает его похожим на львиную лапу. Слои его, чисто белого цвета, там и сям пронизаны красным и золотисто-желтым цветами, а из-под его средней прелестно изогнутой арки вытекает молочно-синий поток.
Общая высота плоскогорья, на котором покоится горная группа Пельву, не позволяет ледникам спускаться низко в долины, как спускаются «ледяные моря» Швейцарии и Савойи, и, следовательно, в Уазанских горах нельзя видеть контраста, представляемого зеленью лесов и белизною льдов. К тому же страна была почти всюду обезлесена; остались лишь жалкия группы дерев да пни, торчащие там и сям из груд, нагроможденных по склонам обломков. Но там, где лавины, дожди и обвалы не снесли или не покрыли собою растительной почвы, видны еще и теперь восхитительные пастбища, усеянные весною цветами Альпов. Мон-де-Лан, над которым господствует с востока обширный ледник того же имени, славился своими редкими травами еще во времена Линнея, и именно этому богатству пастбища различными растениями обязаны косвенным путем своим благосостоянием жители богатой деревни Веноск. Часто посещаемые ботаниками, жители сделались ботаниками сами, и каждый год во время своих периодических эмиграций они отправляются торговать альпийскими растениями во все части Франции, в Италию, в Англию и даже в Россию и Америку. Возвращаясь в свои горы, они приносят с собою довольство или даже богатство.
Альпы Пельву, подобно тому как и Альпы Визо, укрывали некогда свободное население, и присутствие здесь нескольких рассеянных групп протестантов напоминает о прежней независимости. Но главная масса вальденцев, заселявших прекраснейшую долину Валлуизу, совершенно погибла. У восточного основания Пельву еще и теперь показывают «balme» Шапелю, которая долго служила убежищем преследуемым вальденцам, и где в одну бурную ночь они были все задушены. В настоящее время население Валлуизы одно из самых отсталых во Франции и живет в самой ужасной бедности; хижины грязны, пища нездорова и недостаточна, правила гигиены не соблюдаются вовсе, и во многих деревнях треть рождающихся детей делается жалкими кретинами. На одной из оконечностей горной группы Уазана, над верхнею долиною Драка, среди высоких пастбищ возвышается церковь Салетт, знаменитая в истории чудес и богомолий новейшего времени. Недалеко отсюда, в пропасти, образуемой узкою долиною Годемара, еще несколько лет тому назад существовали следы другого культа. Когда из-за гребня противоположных гор показывалось весеннее солнце, жители деревни Андрие отправлялись процессиею совершать приветственную церемонию благодетельному светилу. Еще и теперь показывают развалины моста «Яичницы», на котором старики действительно подносили яичницу победившему зиму солнцу.
Вокруг этой горной массы Пельву, самой горделивой из всех французских Альпов, расположены другие второстепенные группы, наполняющие своими пирамидами, куполами и контрфорсами почти всю ту часть французской территории, которая заключена между Роною, Изером и Дюрансою. С первого взгляда эта груда возвышающихся со всех сторон гребней и пиков кажется совершенным хаосом; если же взобраться на одну из главных вершин Уазана, то все пространство, какое только можно обнять взором, усаженное рядами бесчисленных шпилей, пиков и беспорядочно разбросанных гребней, представляется замерзшими волнами. Без помощи карты можно понять общее расположение хребтов лишь после долгих странствований по этой альпийской области.
Высоты Уазана суть: Арсинь (Barre des Ecrins) 4.103 м., шпиц Медж 3.986 м., Большой Пельву 3.954 м., ущелье Мон-де-Лан (Mont de Lans) 1.613 м., шпиц Олан 3.883 м., ущелье Лотарэ 2.070 м., Берард (деревушка) 1.738 м., местечко Уазан 719 м.
К западу от узкого перешейка гранитных скал, соединяющего группу Пельву с горами Грезиводан, выдается в виде мыса к югу от равнины Гренобля, между Драком и Романшем, маленькое, унизанное кристаллическими горами, плоскогорье, имеющее в своих впадинах несколько мрачных, холодных озер, заменивших прежде бывшие здесь ледники,—это плоскогорье Матейзин. Страшные ущелья, в которые, извиваясь, спускаются дороги, как бы в пропасть, окружают его со всех сторон. Далее, по ту сторону глубокой пропасти, в которой течет Драк, тянутся параллельные хребты «Четырех Гор», разделенные между собою притоками Изера и следующие по направлению оси Пеннинских Альпов; на севере они продолжаются горною массою Гранд-Шартрез, а на юге горами Веркор, имеющими тот же геологический состав.
Цепи и плоскогорья Веркора занимают восточную часть лабиринта гор и холмов, наполняющих четыреугольник, ограниченный Роною, Изером, Драком и Дромою. Вполне альпийские пейзажи редки среди суровых скал Веркора и их обломков, испещренных серыми и желтыми лишаями. Главную красоту этой дикой, прежде почти недосягаемой страны, составляет противоположность открытых долин черным, прорытым потоками в известковых скалах ущельям, из которых потоки эти вырываются живописными водопадами. В особенности замечательны ущелье Омблез, через которое протекает приток Дромы, и так называемые «бутылочные горла» (goulets), в которые пропадают воды Вернезона. Лишь с большим трудом удалось инженерам, при помощи туннелей, мостов, переброшенных с одной стены на другую и т.д., воспользоваться узкою расселиною для построения дороги, ведущей из Понт-ан-Роян в долину Дромы. Другую прелесть этих гор составляет южный вид их обращенных к солнцу склонов; белые скалы их, поднимающиеся в виде башен и шпицев и поддерживаемые у основания откосами из обломков, имеют местами вид Апеннин и гор Греции. Кроме того, некоторые вершины кажутся действительно величественными. благодаря смелым формам их склонов: такова стена горы Гландаз, или горы Эгюиль, которая как бы нависла над равниною из облаков.
Высокие ущелья Люс-ла-круа-гот и Кабр, через которые нельзя безопасно пройти зимою, хотя там и есть странноприимные дома, как и на Больших Альпах, соединяют одно—долину Драка, а другое—долину Дромы с бассейном Дюрансы. Железная дорога из Гренобля в Марсель ныне делает этот путь совершенно безопасным даже зимою. Группа этих пограничных гор не имеет себе во Франции соперника по грозному виду нагроможденных скал. Этимологи хотели произвести данное этим горам название Деволюи от слова devolutum, то-есть разрушение; и действительно, вид этих страшных пропастей, этих громадных откосов, этих глыб, нагроможденных в долины, этих прорытых водами в грудах обломков ущелий—говорит в пользу их мнения. Гора Оруз, высокий пик, возвышающийся на южном конце всей горной массы, совершенно окружена у подошвы каменными насыпями, похожими издали на контрфорсы из белого мрамора, другие же вершины походят на груды нагроможденных в беспорядке гор: всюду видны лишь развалины и каменные обвалы. Одна местная легенда рассказывает, что горы Обиу и Фаро, скученные башни которых бросают длинную тень на долину Драка, были некогда враждующими гигантами, которые дрались, кидая друг в друга каменья, и громадные глыбы, разбросанные вокруг этих колоссов, еще и теперь напоминают о могучем бое.
Многочисленность этих груд обломков и загромождающих долины развалив объясняется отчасти геологическим составом почвы. Некоторые камни, а именно—камни гор Эмбрена, ломаются чрезвычайно легко, и непогоды и оттепели дробят слои их на бесчисленные куски, а малейший дождь изрывает их так, что если попробовать идти по откосу какого-нибудь узкого прохода, то ноги вязнут в этих обломках, как в грязи, и несколько раз в году буря обнажает основной камень гор. Вообще горы этой части Альпов состоят из весьма твердого камня, перемежающагося с другими слоями более нежного материала, так что всюду видны громадные склоны, покоющиеся на вовсе нетвердых основаниях. Воды, просачивающиеся через разселины верхних слоев, растворяют мало-по-малу рыхлые части основания, отчего потерявшие поддержку верхние слои или валятся с грохотом, или же медленно соскользают в долины. Мало горных стран, где бы чаще встречались примеры постепенного спускания в долины целых деревень с окружающими их фруктовыми садами и полями.
Впрочем, еще более чем геологическому строению, быстрое разрушение гор должно приписывать непредусмотрительности жителей. Верхние склоны, ныне большею частью совершенно голые, были некогда покрыты громадными лесами, которые срублены и уступили место скудным полям или простым пастбищам. Дождевые и снеговые воды, не удерживаемые более на покатостях корнями дерев, с силою катятся в долину, снося перед собою все обломки, оторванные с боков горы; зубы овец и коз помогают обнажать корешки трав и кустарников, и таким образом мало-по-малу сносится весь тонкий слой растительной почвы, показывается голый камень и по скатам образуются глубокие рвы, по которым в дождливое время текут бурные, прежде вовсе не существовавшие, потоки. Вода, которая прежде медленно проникала в землю и приносила кореньям дерев плодотворные соли, ныне служит лишь к опустошению почвы. Как только срубаются леса, так на склонах появляются там и сям промоины, часто соответствующие рвам противоположного склона, и вот через относительно короткое время они разрезают горный хребет на отдельные вершины, окруженные однообразными откосами обломков или потоками грязи. Внизу долина представляет лишь огромное поле, покрытое голышами, где тонкою сетью извивается река, обремененная осадками. Впрочем, всюду, где сделаны были серьезные опыты, горы действительно снова начинают одеваться, там и сям начинают зеленеть молодые леса, и горы, бывшие совершенно голыми и мертвыми, принимают свежий и веселый вид. Леса, разведенные во Французских Альпах с 1861 по 1870 г., занимают 95.000 гектаров.
Различные горные массы и цепи, разветвляющиеся к югу, к месту слияния Роны и Дюрансы, походят на горы Верков и Деволюи: тот же геологический состав, та же белизна скал и та же нагота склонов. К югу от Дромы они называются горами леса Сау, от которого осталось только одно название и воспоминание. Особенно замечательно расположение этих гор в виде цитадели, доступной лишь через двое ворот. К Систерону и Форкалькье обращена однообразная стена Люр, с которою соединяется посредством поперечной цепи суровый Леберон, с красноватыми боками, представляющими там и сям тощие поросли. В этих горах различие силы сопротивления атмосферным влияниям, представляемое различными слоями, было причиною того, что некоторые скалы приняли самые причудливые формы. Одно плоскогорье, на три километра к северу от Форкалькье, на пространстве приблизительно в квадратный километр, покрыто огромными камнями, имеющими издали некоторое сходство с толпою большеголовых гигантов. Эти камни, называемые там leis Mourre, состоят из плотных известковых столов или глыб, покоящихся на столбах из глинистого рыхляка, который ломается довольно легко.
Далее к западу, над Аптом и Карпентра, возвышается прекрасная гора, удачно названная Ванту, по причине дующих от неё по окрестным равнинам ветров. Это выдающаяся вершина с громадным основанием, со множеством струящихся источников и с поясом зелени, одна из самых знаменитых в Альпах, благодаря своей уединенности, величавому виду и громадности открывающагося с неё горизонта. Деревня Бедуин расположена на южном склоне Ванту; чрез нее проходит колесная дорога почти до самой вершины; в скором времени на той же вершине будет построена обсерватория, которая будет весьма полезна для наблюдений о ветрах и температуре. Подобно Канигу и Этне, её правильный профиль широко рисуется на горизонте, и хотя она не так высока, как эти две горы, тем не менее вид её почти такой же грандиозный. По однообразным склонам её весьма легко изучать естественные ступени флоры, и множество ботаников предавалось на ней этому изучению. Геологические слои этой части Франции также весьма интересны для ознакомления с древнею фауною и флорою. Миоценовые земли Ванту и еще более Леберона чрезвычайно богаты остатками позвоночных, больших львов, кабанов, газелей, гиппарионов. Осматривая эти кости, Альбер Годри думал, что он находится в афинских каменоломнях Пикерми,—до того сходны ископаемые породы обеих стран. По другую сторону Дюрансы, в гипсах Экса также миоценового происхождения, было открыто множество рыб, насекомых, растений и даже перьев ископаемых птиц. В целом, ихтиологическая фауна дала возможность заключить, что в эту эпоху Средиземное море было продолжением Индийского моря.
Высоты Альпов к югу и к западу от Уазана: Большой Веймонт (Веркор) 2.346 м., ущелье Люс-ла-Круа-Гот 1.500 м., Леберон 1.125 м., гора Оруз (Деволюи) 2.715 м., гора Ванту 1.912 м.
Дело разведения лесов, столь необходимых в некоторых частях Франции, ведется с большим рвением в области Ванту и Леберона, благодаря одному важному земледельческому открытию. В начале нынешнего столетия, один бедный искатель трюфелей, Жозеф Талон, открыл тесную связь существования этих клубней с произрастанием дубов, и ему пришла счастливая мысль посеять желуди в выкопанных им ямах. Долго он хранил свой секрет, но даже и тогда, когда его способ разведения искусственных трюфелей был открыт, подражателей долгое время почти не находилось. Лишь около 1856 года новая промышленность приобрела действительное значение, и крестьяне, желая получить свою долю в подземной жатве, стали соперничать в рвении при разведении трюфелевых дубов. Теперь самое большое количество трюфелей из всех департаментов Франции собирает Воклюзский, всего на сумму более четырех миллионов франков, ибо с 1856 года здесь засажено трюфелевыми дубами более 60.000 гектаров. Смежный департамент Нижних Альпов, в котором также было посажено много дубов, производит трюфелей едва-ли не менее Воклюзского, и находит в драгоценном клубне главнейшее средство для возвращения своего земледельческого богатства. Департаменты Воклюзский и Нижних Альпов одни производят почти половину всех трюфелей Франции, хотя значительная часть сбора отправляется далеко, даже в Россию, под фальшивым ярлыком «Перигорских трюфелей».
Прибыль от вывозного товара, находящего верный сбыт, составляет уже сама по себе значительную выгоду для страны; но она ничто в сравнении с тою косвенною пользою, которую должно принести возделывание трюфелей этой части Франции. Трюфелевые дубы особенно хорошо произрастают именно на каменистых склонах и на глинисто-известковой, почти бесплодной почве, дающей овцам лишь скудное пастбище. Следовательно, пространства, на которых с таким рвением разводятся ныне леса, были почти бесполезными и лишь сожигались солнцем и бороздились водами наводнений. Благодаря трюфелям, вид страны изменяется с каждым годом, горы снова украшаются деревьями, и влияние этих перемен начинает постепенно ощущаться в распределении вод и в климате.
Приблизительное производство трюфелей во Франции по Планшону: Воклюз 400.000 килограм. на сумму 4.000.000 франк., Нижние Альпы 350.000 килограм. на сумму 3.500.000 франк., По 300.000 килогр. на сумму 3.000.000 франк., Дордонь 130.000 килограм. на сумму 1.300.000 франк., Дром 125.000 килограм. на сумму 1.250.000 франк., прочие департаменты 295.000 килограм. на сумму 2.950.000 франк., итого 16.000.000 франк.
Изогнутая в виде полукруга цепь, ограничивающая южную Савойю к северу от истоков Дюрансы и горной массы Уазан, и есть знаменитая Мориенская цепь, служащая главным местом перехода между Франциею и Италиею. Римляне пользовались самыми удобными ущельями этой области Альпов; на дороге Малого Сен-Бернара, которая соединяет долины Изера и Доры и которою пользовались, как полагают, издревле, еще видны развалины мнимого «цирка Аннибала», совершенно круглой формы, который был посвящен некогда римлянами Юпитеру, ибо самый высокий камень, находящийся посредине, еще и теперь называется колонною Жу. Географическое значение брешей Мориенны открылось вполне лишь тогда, когда центр тяготения Галлии, ставшей Франциею, передвинулся к северу. Только тогда торговля и войны пошли через гору Сенис, где близ озера, на берегу которого стоит ныне странноприимный дом, сходились две тропинки. Одна из этих тропинок была заменена большою извилистою дорогою, которая поднимается к Лан-ле-Бургу и спускается к Сузе, и которая долго считалась образцовым произведением инженеров, но с 1871 эта столь торная прежде дорога сделалась почти пустынною, благодаря туннелю, более чем в 12 километров длины, прорытому Граттоном, Грандисом и Соммелье, под ущельем Фрежюс, между Моданом и Бардоннешем, и послужившему образцом для других еще более колоссальных предприятий подобного же рода. Надо надеяться, что в неособенно далеком будущем через великий хребет Альпов пройдет еще и другая железная дорога из долины Дюрансы в долину Доры-Рипейры к той же станции Бардоннеш. Этот путь, международный туннель которого, прокопанный под ущельем План-Пинэ, будет иметь всего от 4 до 5 километров длины, должен заменить собою дорогу через Женевр. Таким образом два железные пути из Парижа и из Марселя в Турин встретятся в одной и той же долине, благодаря незначительности ширины в этом месте главного гребня Альпов. Длина туннеля Фрежюс 12.220 м., высота Моданы 1.190 м., высота Моданы Бардоннеша 1.324 м., высота высшей точки туннеля 1.335 м.
Морриенские горы представляют своим видом нечто среднее между прекрасными вершинами Швейцарии с их зеленеющими от лесов и пастбищ склонами, и голыми вершинами Деволюи и низких Альпов. Многие долины, и именно долина Арки, которая и образует собственно Мориенну, представляет лишь бесплодные крутизны да каменистые откосы; от лесов же, покрывавших некогда почти все покатости, остались одни лоскутья. Дознано, что вследствие чрезмерного лесоистреблении, верхняя граница растительности постепенно понизилась. Прежде, когда деревья, весьма многочисленные, могли защищать друг друга от холода, развертывать, так сказать, широкий фронт перед армиею заморозков, они держались на высотах в непосредственном соседстве с снегами; по одиночке же, как они растут теперь, они принуждены отступать мало-по-малу. Отдельные, оставшиеся вне опушки, высохшие стволы служат как бы свидетелями победы стихий над лесною растительностью. Трудно будет человеку снова завоевать потерянную почву. Быть может, понижению верхней границы ельников, украшающих северные склоны этих гор, и лиственичных лесов, расстилающихся по склонам, освещенным итальянским солнцем, способствовало также постоянное понижение местной температуры.
Главнейшие вершины Мориенны с её отрогами и группы гор, возвышающихся при истоках Изера, достигают высоты почти на 1.000 метров меньшей, чем высота Мон-Блана,—этой диадемы Европы, а в общем эта савойская цепь, в которой, впрочем, первичные скалы довольно редки,—даже ниже гор Уазан. Но тем не менее, она одна из самых важных во всей системе Альпов, благодаря своим разветвлениям и громадному количеству льдов, нагроможденных в её горных цирках. Четыре многоводные реки берут начало в снегах этой области. Изер—на северо-западе, Орко—на востоке, Стура—на юго-востоке и Арка—на юго-западе. Естественно было поэтому предполагать, что центральным узлом всей этой гидрографической системы должна быть гора значительной высоты, и еще недавно в этом месте отмечали высокую воображаемую вершину горы Изеран. Но в этой части Савойи слово «mont» значит то же, что и проход, и гора Изеран есть не что иное, как ущелье, по которому извивается еще непроезжая дорога между долиною Арки и долиною верхнего Изера. Подобно горной массе Сен-Готтарда, более важной как центр распределения вод, гора Изеран ниже многих вершин, расходящихся от Готтарда отрогов. Во Франции Гран-Касс и различные пики Вануазы, а в Италии Гран-Паради суть высочайшие точки этой системы.
Значительное протяжение этой гористой области и длина пересекающих ее долин привлекли население даже в самое сердце гор, и некоторые долины заселены почти до высоты 1.800 метров. Деревня Боннваль, у подножия ущелья Изеран, название которой дано как будто в насмешку, принадлежит к числу тех, хижины которых, наполовину ушедшие в землю, бывают совершенно отрезаны от остального мира в течение нескольких зимних месяцев, а скудные жатвы ячменя и ржи требуют для вызревания четырнадцать или пятнадцать месяцев. Отсутствие чистого воздуха, холод бесконечной зимы и давящая темнота долины, без сомнения, способствуют превращению огромного числа жителей в кретинов и развитию зобов. Доктор Гранж, по мнению которого бич этот порождается преимущественно содержащими магнезию скалами этих местностей, определяет число зобатых Мориенны в 30 процентов всего населения. В некоторых округах Тарантезы, каковы—Бозельский и Виллар-Гуатрёзский, пропорция несчастных еще значительнее, так что если путешественник проезжает деревни в такое время дня, когда большая часть годных к работе жителей занята полевыми работами, то он сильно рискует встречать одних идиотов. Зато множество савояров посвящают часть длинной зимы ученью, так что средняя сумма знаний в этих горах больше, чем в областях равнины, и еще недавно Савойя, как и Верхние Альпы, имела за собою привилегию снабжать учителями прибрежные департаменты Роны; в настоящее же время большая часть изгнанных из родины голодом эмигрантов занимается преимущественно мелочною торговлею. Высчитано, что за последние два столетия население верхних долин Савойи уменьшилось на четверть, а население нижних равнин Аннеси, Мутье, Шамбери, увеличилось в такой же пропорции.
Высоты Больших Альпов Савойи к югу от Мон-Блана: Шпиц-Арв 3.882 м., Мон-Сенис (ущелье) 2.098 м., Мон-Изеран (ущелье) 2.480 м., Гранд-Касс 3.883 м., шпиц Вануаз 3.863 м., Боннваль 1.798 м.
К западу от Мориенн выстроились в длинный ряд, параллельно оси Юры, тальковые и гранитные горы, соединяющиеся покрытыми дерном вершинами с цепью Мон-Сениса, и ограниченные у своего западного основания долиною Грезиводана. Сан-Изер, Арка и Романш пересекают по суровым ущельям этот пояс кристаллических гор, раздробляя его тысячами своих притоков на прекрасные отдельные вершины. Одна из них, соседка Уазана, Гранд-Русс (Grandes Rousses); другая, возвышающаяся непосредственно над равниною, в которой построился Гренобль, оканчивается тремя пиками Красавицы (Belledonne), названной так за белизну её снегов. С этой пирамиды, или с других, возвышающихся далее к северу, вокруг долины Аллевар, открывается во всей красе восхитительная панорама широкой долины Грезиводана, с её зеленью, блестящими водами её реки и окружающими ее горами различного строения: с одной стороны ровные гранитные склоны и пики, с другой—тенистые террасы, отвесные стены, башни и плато известковых скал.
Северное продолжение гор Грезиводана есть не что иное, как двойной гребень Мон-Блана и Эгюиль Руж (Aiguilles Rouges). Следовательно, в геологическом отношении высшая горная группа Европы есть простое продолжение западной цепи Савойи, хотя, по своему рельефу, она кажется совершенно отдельною. С южной стороны громадная масса гранита, быть может, осадочного происхождения, образующая Мон-Блан, отделяется от горных масс Савойи ущельем Малого Сен-Бернара и ущельем Боном, расположенным слишком на 2.300 метров ниже главного купола; со стороны Швейцарии его передния горы спускаются к глубокой расселине, в которой течет Рона; на востоке его крутые откосы и сильно наклонные ледники спускаются к Италии; на западе же его хотя и более отлогие, но все еще грозные склоны и длинные «ледяныя моря» обращены к французской долине Шамуни. В древнюю эпоху, когда вершины могучей горы были еще на несколько тысяч метров выше, она составляла одну группу с горами Эгюиль Руж, отделенными от неё ныне долиною Шамуни и продолжающимися на северо-востоке даже в пределы Швейцарии еще далее, чем долина Роны. С различных высот этого гребня представляется путешественникам самая лучшая панорама Мон-Блана. Замечательно явление, что на конце самой высокой вершины Эгюиль-Руж сохранился и клочек шиферного известняка с горизонтальными слоями,—остаток громадных отложений, которыми море покрывало некогда все гранитные скалы.
Великая гора, представляющая собою не только высочайшую вершину, но и одну из главных политических граней Европы, не имеет ни широкого основания, ни могучих передних гор, которые позволяли бы ей соперничать в этом отношении с главнейшими альпийскими массами Швейцарии, Мон-Розою и бернским Оберландом. Она не имеет также и большого значения, как центр распределения вод, ибо её протяжение не на столько велико, чтобы питать столько рек, как восточная масса Мориенны или как Сен-Готтард. Только два потока берут начало у основания Мон-Блана: на западе Арвейрон или Арва, соединяющийся ниже Женевра с Роною, и на востоке Дора-Бальтея, которая, протекши по равнинам Пьемонта, впадает в По.
Впрочем, несмотря на свое относительно малое протяжение, Мон-Блан представляет целый мир снега и льдов. Вся масса его украшена, как бахромою, этими отвердевшими реками, спускающимися в лощины. Швейцария, Италия, Франция—каждая получают свою долю; но французская река получает воды всего более, благодаря дождливым ветрам, которым подвержен в особенности западный склон. Более половины снегов и льдов, покрывающих горную массу, находятся именно на этой стороне и изливаются в Арву. Из 282 квадратных километров льдов, находящихся на поверхности Мон-Блана, на французский склон приходится 168. По мнению Гюбера, кристаллизированную массу, склоняющуюся к долине Шамуни, можно приравнять 7 миллиардам 580 миллионам кубических метров воды,—количеству, достаточному для пополнения постоянного расхода Роны под мостом Бокер в продолжение пятидесяти дней. Многие из ледников, столь медленно стекающих из верхних цирков Мон-Блана, сделались знаменитыми, благодаря сравнительным изследованиям ученых наблюдателей. Самый прекрасный, самый обширный и в то же время всех лучше исследованный из них представляет знаменитое Ледяное море (Mer de Glace), движущееся со среднею скоростью 10 метров в год, так что частицы его употребляют полтора столетия, чтобы спуститься из верхних областей к конечной арке, дающей начало Арвейрону. Имена Соссюра, Ранди, Форбеса, Тиндаля неразлучны с названием этого ледника: это классическое место в истории географии.
Открытый в 1741 году англичанами Пококом и Уиндгамом и перейденный впервые в 1786 году Жаком Бальма, Мон-Блан сделался одним из главных конечных пунктов путешествий для любителей природы. Деревушка Шамуни, бывшая лишь жалким собранием хижин, превратилась в город отелей, где в летнее время одни толпы иностранцев сменяются другими. Другие деревни, расположенные у подошвы колосса: Сен-Жервэ, Курмайер, также посещаются ежегодно возрастающею толпою любителей. Восхождения на великую гору и на соседния вершины становятся все чаще и чаще, так как дороги и торные тропинки помогают делу в самых опасных проходах. Еще ни одна железная дорога не достигает подножия Мон-Блана, но построить ее, вероятно, не замедлят; поговаривают даже о прорытии подошвы горной массы между долинами Арвы и Доры, для проведения международной железной дороги прямее, чем через Мон-Сенис. Тогда на том самом месте, где между двумя смежными странами возвышалась самая непреодолимая преграда, открылся бы, по проекту г. Стумма, для международной торговли один из великих проходов.
Высоты гранитных Альпов Дофине и Савойи суть: Этандар (Grandes Rousses) 3.630 метр.; пик Красавицы (Belledonne) 2.981 метр.; ущелье Боном (Bonhomme) 2.485 метр.; Малый Сен-Бернар 2.102 метр.; Бюэ 3.109 метр.; Мон-Блан 4.810 метр.; Шамуни 1.050 метр.; Курмайер 1.240 метр.
Вся северная часть Савойи, заключающаяся между Мон-Бланом, Леманом и Роною, занята горными группами, составляющими естественный переход между Альпами и Юрою. Местами замечается даже как бы скрещиванье обеих орографических систем, так что большого труда стоило бы определить геологически, куда должна быть отнесена та или другая промежуточная гора. В общем, цепи, принадлежащие к меловой и юрасской формации следуют преимущественно направлению с юго-запада к северо-востоку, параллельно нормальной оси Юры: таково направление гребней Большого Шартреза, скрытых под темною зеленью еловых лесов; затем, к северу от Шамбери направление параллельных рядов гор Бож, образующих естественную крепость, где, по преданию, утвердились и долго держались сарацины; далее горы Аннеси, а близ Женевы длинные хребты гор Салев и Вуарон—все держатся того же направления. Бурные потоки, стекающие с Альпов наклонно к оси этих юрских гор, рассекли их на неравные куски.
Высоты известковых Альпов Изера и Савойи: Шамешов (Grande Chartreuse) 2.087 метр.; Дан-де-Ниволэ (Beauges) 1.523 метр.; Моль 1.862 метр.; Салев 1.379 метр.; Дан д’Ош 2.434 метр.
Проходы, проделанные водами для достижения равнины, представляют большею частью довольно широкия долины, а не простые «клюзы», как расселины собственно Юры. Так долина Изера, между Альбертвилем и Греноблем, прорытая именно в разделительном взбросе между кристаллическими горами и известковыми высотами, представляет в среднем ширину в 2 километра; но есть множество ущелий, прорытых водами прямо в скалах, совершенно как бы высеченные. Что может быть страшнее и грандиознее в то же время, как ущелья этого рода, прорытые в неокомской формации Роною и её притоками Уссом и Фьером? Желтые или зеленоватые стены поднимаются совершенно отвесно, или даже нависают над разъевшим их потоком. Чтобы посмотреть на воду, текущую на глубине 50 или 100 метров между этих сдвинутых стен, часто приходится схватиться за кустарник, растущий на краю пропасти, и наклониться над бездною.
Поперечное расположение гор западной Савойи относительно стекающих с Альпов потоков объясняет также и происхождение озер, наполняющих там и сям горные бассейны. Прежде чем найти исход, жидкая масса должна скопляться перед препятствием, представляемым скалами. Ныне остались в Савойе только три довольно значительные озера: Аннеси, Бурже и Эгбелетт, но за то как много бывших озерных бассейнов расположено у подножия пробуравленных горных стен! Таковы равнины Саланш, Боньвилль в долине Жиффр, и множество других, имеющих еще и теперь горизонтальную поверхность от отложенных водами наносов. Природа в своем непрестанном движении совершенно так же уничтожила эти озера, как и образовала их. Потоки наполнили бассейны, потоки же и опорожнили их, прорыв нижния стены. Весьма многочисленные гроты некоторых гор Савойи, в которых местами еще текут потоки, обязаны своим происхождением также водам. И обвал Гранье, развалинами которого засыпаны в 1248 году один город и пять деревень в окрестностях Шамбери, и падение части горы Сан-Фуа у Бург-Сан-Морис в 1877 году, и множество других несчастий этого рода имели главною причиною просачиванье подземных вод. Землетрясения, довольно частые в Савойе, быть может причиняются также ни чем иным, как оседанием слоев в глубине гор.