Глава III Рейн и Мозель

Баден, Гессен-Дармштадт, Франкфурт, Нассау, Баварский Пфальц, Прирейнская Пруссия

Рейн, по выходе из пределов Швейцарии, где таяние снега и льда на высоких горах доставляет ему огромные массы воды, является уже одним из величайших потоков Европы. Эта прекрасная река в своем среднем течении орошает многочисленные области, резко различающиеся между собою внешним видом, свойством почвы, характером жителей, промышленностью и историею, и которым она одна придала некоторое географическое единство. Несмотря на путаницу политических границ, каждая из этих областей: Баден, Гессен, долины рек Наге, Лана, Мозеля, Зига, Рура, заслуживала бы отдельного изучения, если бы Рейн, текущий с юга на север, не сделал из них совокупность стран, имеющих в Германии и в Европе свой особенный специальный характер и значение как в истории, так и в климате. Судьбы прибрежных жителей Рейна, относительно гораздо более многочисленных, чем обитатели остальной Германии и Европы вообще, зависели в значительной степени от направления, принятого этим могучим речным потоком, спускающимся с Альп.

Пространство и население различных областей Прирейнской Германии (за исключением Эльзас-Лотарингии и верхних бассейнов Неккара, Майна и Липпе), по переписи 1 декабря 1890 г.

	Площадь	Население	Километрич. население
Баден	15.081 кв. клм.	657.867 ж.	110 ж.
Гессен-Дармштадт	7.682 »	992.129 »	129 »
Висбаденск. округ, част. Гессена-Нассау	5.608 »	843.438 »	150 »
Баварский Пфальц или Палатинат	5.928 »	728.339 »	123 »
Княжество Биркенфел. Ольденбург	503 »	41.242 »	82 »
Прирейпск. Пруссия или Реинланд	26.991 »	4.710.391 »	175 »
Арнсбергск. округ, часть Вестфалии	7.695 »	1.342.711 »	174 »

Нет сомнения, что уже во времена до-исторические, то-есть в эпоху, предшествовавшую началу писаной истории Западной Европы, народы в своих переселениях часто следовали по готовому пути, который представлял им Рейн: большое число галльских или кельтских названий, встречающихся между древними именами городов и рек, равно как сходство, замечаемое антропологами вдоль по течению Рейна, на севере и на юге, в типах лица и в форме черепов, служат доказательством этого перемещения древнейших населений. Однако, движение народов происходило гораздо чаще в направлении от востока к западу, чем от юга к северу. Из линий переселения, проходящих через рейнский бассейн, самые важные параллельны оси континента, то-есть главной цепи Альп: это естественные пути, представляемые Восточными притоками Рейна, Неккаром, Майном и другими, менее обильными реками, которые впадают в главную реку в нижней части её течения. Для народов, шедших с востока, Рейн был препятствием, тем более серьезным, что на левом его берегу, очень бедном притоками, цепи гор, или, по крайней мере, плоских возвышенностей и холмистых равнин образуют другую преграду за рекою. Отсюда беспрестанные войны, происходившие вследствие того, что один народ стремился оттеснить другой и занять его место. Не будучи естественным рубежом, так как с востока и с запада движение народов направляется перпендикулярно к его течению, Рейн есть одна из границ, которые особенно часто энергично оспаривались во все времена исторической жизни Европы. Такова причина, почему этот могучий поток приобрел такую великую славу, почему прибрежные жители олицетворяли, чуть не боготворили его. Припоминая все события, совершившиеся на его берегах, все битвы, происходившие из-за обладания его городами, невольно согласишься с поэтами, когда они говорят, что река сама понимает все войны, которые она вызывала, все великия дела, которых она была свидетельницею, и что она составляет одно неразрывное целое с памятниками седой старины, отражающимися в её водах. Ни одна река не воспевалась так часто, как Рейн: ее любят, как будто она живое существо, это «отец», Vater Rhein, и в самом деле—разве она, хотя и бессознательно, не вызвала к жизни многих цветущих городов, возникших на её берегах?

Рейн не только должен был иметь капитальную важность как пограничная черта, оспариваемая друг у друга Германиею и Галлиею,—ему суждено было, кроме того, играть непосредственную роль в торговой и политической истории всей Западной Европы, благодаря легкости его сообщений с другими бассейнами. В то время, как реки северной и северо-восточной Германии спускаются с второстепенных гор, очень удаленных от южной покатости, обращенной к Средиземному морю, Рейн берет начало в высоких Альпах, и через его верхние долины проходят самые удобные перевалы этой горной цепи: посредством Швейцарской равнины, бассейн Рейна соединяется на юге с бассейном Роны, и эти две реки образуют как бы большую борозду или впадину, идущую поперек континента, от Средиземного моря до Северного. На западе низменность, открывающаяся к югу от Вогезов, тоже соединяет Рону и Рейн посредством долины Соны, тогда как на востоке Майн и равнины Баварии, Неккар и проходы Швабских гор связывают великие естественные пути Дуная и Рейна. Притоки различных рек, впадающих в Рейн, переплетаются своими истоками и тем облегчают проезд путешественников и провоз товаров по окружности рейнского бассейна.

Замечательно, что почти все большие прибрежные города Рейна построены на левом берегу: Базель, Страсбург, Шпейер, Вормс, Майнц, Кобленц, Кёльн стоят на западной стороне реки, а между тем на первый взгляд казалось бы, что большие города должны были возникать преимущественно в местах впадения притоков, более многочисленных на восточной стороне. Этот странный факт объясняется тем, что левый берег был некогда римским берегом. Друз и другие римские полководцы устраивали на этом берегу свои лагери, которые впоследствии превратились в города, а затем сделались важными торговыми станциями; здесь оканчивались, в Страсбурге, в Майнце, в Кёльне три главные тракта, шедшие из Галлии; вдоль западного берега пролегала большая дорога, проведенная последовательно от одной станции до другой, тогда как правый берег оставался почти пустынным, мало известным, и римляне переходили на этот берег не иначе, как для военных экспедиций. В ту эпоху течение Рейна было действительною границею между народами. Следовательно, в отношении цивилизации прибрежных жителей западный берег на многие века опередил противуположный берег, и в продолжение всей средневековой эпохи сохранял за собою это преимущество, по причине силы притяжения, которое оказывали на его население образованные и торговые народы Западной Европы. Но мало-по-малу между обоими берегами установилось равенство, благодаря разработке почвы, развитию промышленности и устройству дорог; даже более: в настоящее время из двух железно-дорожных линий, проведенных вдоль Рейна, одна на востоке, другая на западе, самая важная, перевозящая сравнительно большее количество пассажиров и товаров, не та, которая заменила древний римский путь, а та, которая идет по правому берегу и соединяется во Франкфурте-на-Майне с линиями, направляющимися в Гамбург и Берлин.

Верхнее течение Рейна оканчивается при впадении его в Боденское или Констанцкое озеро, где речные наносы образовали полуостров, вдающийся в озеро. Этот обширный озерный резервуар принадлежит большею частью своей окружности Германии: это древнее «Швабское море», естественный раздельный бассейн между швейцарскими кантонами и немецкими государствами, и воды его во все времена служили средством сообщения для торговых судов, плавающих от одного берега к другому. По выходе из немецкого озера, Рейн, так сказать, опять вступает в Швейцарию; ему нужно еще перерезать скалы Юры, затем повернуть на север, к большому изгибу у Базеля, где он уже окончательно выходит из области Альп.

Ниже этого поворота Рейн делится на три существенно различные части: на пространстве от Базеля до Майнца он извивается в ложе древнего внутреннего моря; ниже Майнца,у Бингена, он вступает в ущелье или узкий проход между гор, который продолжается до Бонна; затем, пересекая большую аллювиальную равнину, которые в предшествовавшие геологические эпохи была заливом океана, он спускается к морю по очень отлогому, едва заметному скату почвы, разветвляясь в нижнем течении на множество рукавов, из которых главный принимает в себя реку Маас (Maas, по-французски Meuse). Разделенный таким образом на несколько частей, резко различающихся между собою течением и общим характером прибрежной страны, Рейн представляет оригинальное явление между реками: между тем, как всякий нормальный поток пресной воды, доведя до конца свою геологическую работу, описывает, от места своего рождения или истока до точки исчезновения или впадения в море, правильную кривую, Рейн, напротив того, спускается последовательными уступами, имеющими различную покатость или величину угла падении; он состоит, так сказать, из многих рек, которые теперь, правда, соединились в одну, но тем не менее сохраняют следы своей прежней независимости. Немецкие географы, и во главе их великий Карл Риттер, видят нечто «героическое» в этом неровном, но торжествующем шествии Рейна через горы и равнины, от исполинских ледников Швейцарии до сыпучих песков Голландии.

Мы не имеем доказательств того, что большая озерная равнина среднего Рейна, простирающаяся между Базелем и Бингеном, была когда-либо занята ледником: до сих пор там не открыли следов огромной ледяной реки, тянувшейся на север от швейцарских Альп, по плоскогорьям Швабии, и на высотах Нидервальда и Таунуса нигде не встречаются эрратические камни или остатки морен. Но если эта громадная впадина, простирающаяся на 270 километров в длину и средним числом на 30 километров в ширину, и не была наполнена льдами, то тем не менее все каменные обломки, гравий и галька, которыми было засыпано дно древнего озера, обязаны своим происхождением косвенной работе швейцарских ледников. Все эти отложения, покрывающие пространство в 800.000 гектаров слоем неизмеренной, но весьма значительной глубины, были принесены глетчерными потоками. Главная масса этой наносной земли состоит из материалов, происхождение которых нужно искать на Альпах и на Швейцарской Юре; с правой и с левой стороны эта масса покрыта отчасти полосами гальки, принесенной водами с Вогезов и Шварцвальда; наконец, слой древнего ила, называемого Lehm или Loess и состоящего из переменной смеси очень мелкого песку, глины и углекислой извести, покрывает во многих местах боковые террасы речной долины, до высоты 100 и даже 170 метров над нынешним уровнем Рейна. Толщина слоя этого лесса на некоторых пунктах достигает 60 и 80 метров, и в глубинах его находят там и сям кости различных млекопитающих, преимущественно слонов, носорогов, быков, лошадей, оленей, которые некогда были отложены водоворотами реки на отмелях, образовавшихся вследствие отложения гравия. В иле лесса рассеяно бесчисленно множество земных раковин, тождественных с видами, живущими ныне в холодных и сырых областях северных стран. Нынешняя река не в состоянии уже переносить такия массы камней, но она и теперь, как всегда, катит гальки по дну своего ложа и несет песок в своих водах. Вычислено, что русло Рейна, у Гермерсгейма, содержит 1.000 кубических метров гальки на каждый метр длины, и что в продолжение года она увлекает все эти каменные обломки на расстояние около 275 метров; кроме того, количество ила, уносимого потоком в этом месте, по тому же исчислению, равняется 1.944.000 кубическим метрам в год. По вычислению же Добре, пропорция ила, содержащаяся в Рейне, не превышает двух-третей цифры, определенной немецкими инженерами: эта пропорция, по его словам, изменяется, средним числом, от пяти миллионных до одной тысячной; в продолжение года эта масса мелких осадков, переносимых водами реки, составит куб, каждая сторона которого равна 104 метрам, так что для верхнего бассейна Рейна, ниже швейцарских озер, средняя толщина слоя мелкого аллювия равняется шести-сотым миллиметра. Между этими обломками находятся, как известно, маленькия частички золота, отыскиванием которых еще недавно занимались сотни золотопромывальщиков, но которые теперь попадаются уже в таком незначительном количестве, что добыча не вознаграждает труд рабочего. Среднее содержание золота в рейнском песке, между Келем и Филипсбургом, исчисляется всего только в 8 биллионных,—пропорция чрезвычайно малая, которая, тем не менее, представляет общую ценность в несколько сот миллионов. В пятидесятых годах нынешнего столетия, посредством промывки рейнского песка, добывали еще золота на сумму от 40.000 до 45.000 франков в год, которая зарабатывалась главным образом баденскими золотоискателями.

На выходе из области Альп и Юры, Рейн, хотя и является уже значительною рекою, несущею около 1.000 кубических метров воды в секунду, но все еще сохраняет характер горного потока у большого базельского изгиба или поворота, и на всем протяжении эльзасской и баденской равнины.

Количество протекающей воды в Рейне по Дефонтену (Desfontaines):

	У Келя	У Лаутербурга
Во время низкаго стояния воды	350 куб. м.	465 куб. м. в сек.
При среднем уровне	956 „	1.106 „
При наибольших разливах	4.685 „	5.010 „

Его стремительные воды ударяются попеременно то об один, то о другой берег, разъедая крутые береговые утесы на одной стороне, и отлагая наносы и осадки на другой; речное ложе перемещается из одной излучины в другую и делится на второстепенные рукава, которые расходятся, затем снова сближаются и взаимно пересекаются, оставляя между собою острова, очертания которых меняются, смотря по направлению потока и высоте разливов. Болота, временные русла, старые затоки, отчасти занесенные илом, окаймляют реку справа и слева, и отделяют ее от земель, совершенно обсохших. Это блуждание Рейна до такой степени значительно, что уже в исторические времена местоположение некоторых построенных на нем городов перешло с одного берега на другой: так, например, Нейбург, близ Гермерсгейма, стоявший в 1570 году на правом берегу реки, занимает теперь левый берег. Даже в нынешнем столетии, река Модер, протекающая через города Гагенау и Бишвиллер, увеличилась в длину почти на 19 километров, вследствие изменения течения Рейна; она принуждена была искать себе выхода в северном направлении, и, найдя старое ложе Рейна, потекла длинными извилинами к главной реке, с которой она соединится ниже города Форт-Луи. Понятно, как затруднителен был доступ к Рейну в древности, во времена римского господства и позднее, в продолжение всего средневекового периода, затруднителен не вследствие собственного течения реки, но по причине болот и топей, которые по обе стороны тянулись на много верст от берега. Этим объясняется та огромная стратегическая важность, которую придавали удобным местам переправы, то-есть тем местам, где воды Рейна заключены в один канал, идущий между сухих берегов. В верхней части равнины, эти благоприятные для перехода места менее многочисленны, нежели на севере от Страсбурга, где река, правда, шире и многоводнее, но где зато течение её медленнее и правильнее, чем на юг от этого города. Впрочем, с помощью плотин, постепенно сооружаемых на берегах, река рано или поздно будет превращена в однообразный канал, которого ширина, извилины, колебания уровня будут вычислены наперед. И теперь уже на большей части своего течения Рейн, приведенный к одинаковой ширине в 250 метров, не имеет более того вида, какой имел еще недавно, когда он блуждал свободно по полям, и когда воды его текли в извилистых каналах, общая ширина которых местами доходила до 3 километров; его длинные излучины, почти кругообразные, по которым суда должны были спускаться или подниматься, заменены ныне прорезами, слегка изогнутыми; болота, оставленные там и сям прежними руслами, превратились в луга и нивы; почва в прибрежных местностях была ассенизирована, и, благодаря береговым плотинам, по которым проложены обыкновенные дороги и рельсовые пути, страна, некогда мало доступная, сделалась одною из областей, имеющей самое удобное сообщение во всех направлениях.

Длина Рейна на границе Нижне-Рейнского департамента, по Добре: в 1838 году 147.610 метр.; в 1850 г. 128.590 метр.; в 1860 г. 116.000 метр.

После соединения с Майном, Рейн ударяется о предгорья Таунуса и, не имея возможности продолжать свое течение на север, изгибается сначала к западу, потом к юго-западу, пока не находит, в Бинкер-Лохе (Binger Loch, Бингенская дыра), слабую точку горной цепи: можно сказать, что в этой точке помещаются ворота речного сообщения между южною и северною Германиею. Здесь поднимаются южные откосы высот, соединяющих горные массы Богемии с группами Арденских гор, и которые, по направлению с юга на север, имеют не менее 100 километров протяжения по прямой линии. Не следует, однако, думать, что река не находила себе дороги к Северному морю до прорытия извилистого ущелья, в котором она течет теперь. Геологическое исследование речной долины показало, что ложе Рейна прежде лежало на 140-150 метров выше, чем в наши дни. По обе стороны реки, в обширной равнине Эльзаса и Бадена, видны террасы, с извилистыми, изрытыми откосами, края которых некогда омывались проточною водою, и эти террасы продолжаются точно такими же уступами по скатам высоких холмов, которые, сближаясь с той и другой стороны, образуют ущелье Рейна между Бингеном и Бонном. Эти террасы, очевидно, представляют древние плоские берега реки. Полагают, что некогда вся страна медленно поднималась, подобно тому, как в наше время повышается Скандинавия, и что речные воды, стремясь сохранить свой уровень, по мере поднятия почвы, вырывали себе ложе в различных пластах гор, также как и в грудах раздробленных каменных обломков, нанесенных потоком из верхнего бассейна. Но вследствие различного характера местностей, проходимых этими водами, Рейн принял разнообразный вид, и между тем, как в аллювиальной равнине, покрытой песком и галькою, река могла беспрепятственно прогуливаться вправо и влево, перемещая свои излучены, далее, на севере, она должна была идти, как пленник, в своем тесном ущелье между гор, не имея возможности видоизменять последовательные кривые первоначально начертанного ею пути.

Порог, через который Рейн вступает в свою аллею из холмов, еще недавно был обозначен опасными стремнинами или катарактами. Говорят даже, что, лет триста тому назад, падение реки в этом месте составляло не менее 2 метров; но работы по углублению русла, предпринимавшиеся в разные времена, были в течение нынешнего столетия успешно доведены до конца, и отныне судоходство не будет испытывать перерыва у Бингер-Лоха, ни при спуске, ни при подъеме по реке. Но если ворота, ведущие в дефиле Рейна, не отмечены больше рядами торчащих из воды камней, или так называемыми порогами, то и теперь, как и прежде, вход в это ущелье бросается в глаза поразительною красотою окружающего пейзажа. Влево город Бинген, окруженный группами деревьев, тянется вдоль берега реки и даже переходит за выступ горы, как будто для того, чтобы посмотреть на слияние Рейна с его притоком Наге; по средине главной реки высится на островке башня, про которую народное предание рассказывает, что она была когда-то взята штурмом полчищами мышей, откуда и произошло её название «Mausethurm» (Мышиная башня); вправо, на половине высоты крутого склона горы Нидервальд, приютился замок Эренфельс, тогда как вдали воды, постепенно съуживающиеся от действия перспективы, скрываются за мысами или выступами гор. На плато Нидервальда, которое господствует над руиной Эренфельс, стоит колоссальная статуя (работы скульптора Шиллинга), в 12 метр. вышиной, изображающая «Торжествующую Германию».

Развалинами Эренфельса начинается замечательный ряд средневековых замков, то полуразрушенных, то реставрированных, которыми усеяны все верхушки скал по обоим бокам Рейнского ущелья и которые во многих местах соединены посредством стен с старинными башнями городков и местечек, выстроившихся по берегам могучей реки. Рейнштейн, Фалькенбург, Зонек, Фюрстенберг, Шталек следует один за другим на выступах гор левого берега; Пфальцграфенштейн, более известный под именем Пфальца, высится на скале, выдвинувшейся из Рейна, тогда как на востоке замок Гутенфельс господствует над городом Кауб с высоты своего шиферного утеса. Затем, на левой стороне реки виднеются замки Шенберг или Шенбург (Шомберг) и Рейнфельс, а с двух косогоров правого берега сердито смотрят друг на друга два враждебные бурга—«Кошка» (Katzenelnbogen или Katz) и «Мышь» (Maus). Далее, на том же берегу встречаем на вершинах многие другие старые башни, Лобенштейн, Штернфельс, Марксбург, а на левой стороне, против устья реки Лан, охранявшейся некогда замком Ланек, горделиво возвышается замок Штольценфельс, который, после реставрирования, сделался еще красивее и величественнее, чем был в своем первоначальном виде.

Внутри прибрежной страны боковые долины, спускающиеся к Рейну, тоже усеяны на вершинах высокими башнями и древними стенами, так что невольно задаешь себе вопрос: как могли существовать владельцы всех этих рыцарских замков, «эти средневековые хищники, по выражению Теофиля Готье, имея вокруг себя такой ограниченный район для своего разбойничьего промысла?». Впрочем, эти развалины вызывают не одни только воспоминания битв и грабежей; народная фантазия украсила их поэтическими сказаниями: каждый замок, каждая башня имеет свою легенду, даже каждая шиферная скала, которую огибают судовщики, поднимаясь, с помощью весел, вверх по реке, или пуская свое судно вниз по течению. Великие факты истории, передаваемые из уст в уста, обыденные события из жизни лодочника, различные случаи и приключения из его плаваний, оптический обман и галлюцинации, произведенные игрою света, внезапно набежавшие тени, ужас, порождаемый мраком ночи,—все это смешалось в течение веков в легенды и предания, грациозные или страшные, которые впоследствии были собраны поэтами и переложены в прекрасные стихи. Между этими выступами гор или мысами самым знаменитым считается Лоре-Лей или «Скала скорби». Вид этого мыса не представляет ничего особенно замечательного: это, просто, большой выступ шиферной массы, изборожденный и изрезанный рукою времени; но у подошвы этого утеса течение очень быстро, ложе реки прежде было усеяно в этом месте подводными камнями, вследствие чего суда нередко разбивались, и несчастные лодочники, поглощаемые волнами, испускали свой предсмертный крик, который повторялся пятнадцать раз, передаваемый от одного берега до другого ироническим голосом громкого эхо. Таково происхождение легенды, которую чудные стихи Гейне сохранят навсегда в памяти людей.

Старинные замки, живописные города, приютившиеся на берегах реки, многочисленные исторические воспоминания, прелесть поэзии—не единственные причины, привлекающие сюда такое множество иностранцев и делающие поездку по Рейну одною из священнейших обязанностей в глазах всякого туриста, всякого досужего человека, путешествующего по Европе для собственного удовольствия, будь то немец или француз, русский, англичанин или американец. Крутые сланцевые берега рейнского ущелья славятся, кроме того, своими виноградниками, которые, впрочем, если и способствовали прославлению Рейна, то ни мало не увеличили красоты его пейзажей. Распаханные обломки шифера неизбежно скатывались бы вниз, по крутизнам склонов, увлекая за собою и тот тонкий слой растительной земли, которым они покрыты, если бы деревья или кустарник не удерживали их от падения, или если бы человек не останавливал их на месте сооружением ограды из сухого камня. Расчищая скаты для того, чтобы насадить виноград, земледелец должен был прежде всего заботиться об удержании почвы с помощью террас, расположенных в форме уступов или ступеней, на подобие rancos, употребляемых в итальянских Альпах. Таким образом, холм является украшенным гирляндами виноградных ветвей, зеленых летом, желтых осенью, которые разделены параллельными заборами из камня ржавого цвета. Камни часто обваливаются; дожди вырывают рытвины на склонах холма; тогда нужно собирать свалившуюся землю, опять переносить ее на прежнее место, к подножию обнажившихся виноградных лоз. В урожайные годы этот тяжелый труд виноградаря с лихвою оплачивается, ибо хорошие вина из этих виноградников принадлежат к числу наиболее ценимых сортов виноградного вина в Европе, по причине их букета и тонкого вкуса. Рейнское вино, какова бы впрочем ни была его действительная ценность между знаменитыми винами, воспевалось гораздо больше всяких других вин: поэмам, прославляющим его, нет счета. Это один из главных мотивов германской поэзии, и, в сравнении с этим обильным потоком виршей, как скромны немногие прекрасные песни, внушенные отборными винами Бургони, Руссильона и Бордосской области. Немецкие писатели, трактующие в прозе о винах своего отечества, часто приходят в такой энтузиазм, что иностранному читателю остается только подивиться глубине их чувства. «Вина французские, итальянские, испанские—все это напитки без мысли, говорит Вильгельм Бухнер; их пьют, потому что они приятны на вкус, но рейнское вино возбуждает ум, вызывает мысль». Впрочем, «один только немец и умеет пить вино как следует».

На пространстве между Бингеном и Ланштейном, в самой узкой и наиболее правильной части рейнского ущелья, река получает только один значительный приток, речку Виспер, замечательную своими чередующимися бризами, которые следуют одна за другою с поразительною правильностью, спускаясь утром из боковой долины к Рейну и снова поднимаясь вечером к высотам. На небольшом расстоянии вниз от впадения реки Лан, которая берет начало в горах Гессена, главная долина расширяется, и Рейн принимает в себя Мозель, извилины которого огибают прибрежные холмы, славящиеся своими виноградниками. Изгибы и повороты этого притока так многочисленны, они до такой степени удлиняют плавание судов, что Мозель не мог служить торговым путем; так что, до открытия железной дороги, большая часть товарного движения производилась по горным дорогам, а не по береговым. Эта река разрезывает страну на такое множество поперечных поясов, что контраст климатов и культур между обоими берегами здесь почти исчезает; большая часть имений, находящихся в долине, лежит на обоих противоположных склонах.

Хотя устья Лана и Мозеля открываются не против одно другого, однако, эти две реки могут быть рассматриваемы, как пробегающие каждая половину впадины или низменности поперечной к Рейну и параллельной главной оси гор. Также точно выше рейнского ущелья ложе реки Наге составляет на юго-западе продолжение углубления, образуемого на востоке и северо-востоке течением Рейна и нижней части Майна, его притока. С легкой руки Карла Риттера часто указывали на это слияние Рейна и его притоков под прямым углом, как на нечто в роде мистического доказательства в пользу аристократического превосходства этой реки над другими потоками Европы. «Если мы мысленно представим себе, говорит Виктор Гюго, поставленным вертикально на поверхности земли исполинский геометрический силуэт реки, то Рейн и его вытянутые прямолинейно притоки будут иметь фигуру громадного дуба, с горизонтально расходящимися ветвями». На самом деле эта форма долин великой реки, равно как и форма ущелья, в котором она протекает, доказывают только то, что Рейн и его притоки не могли, при переходе через горы, видоизменять свои бассейны; выше же, в аллювиальной равнине Эльзаса и Бадена, Рейн, перемещая по произволу пески и мелкие камни, покрывающие его берега, имел возможность увлечь к низовью весь кортеж впадающих в него рек и речек.

На севере от Кобленцского бассейна, где другие, менее значительные потоки присоединяются к Рейну, уже усиленному водами Лана и Мозеля, река вступает в новое ущелье, известное под именем Андернахского; но этот горный проход имеет менее дикий вид, нежели Бингенские ворота, скаты окаймляющих реку холмов здесь не так круты и местами оставляют у своего основания более широкие поясы лугов и полей; высоты постепенно раздвигаются, и вскоре Рейн входит в древний морской залив, сделавшийся его низменною равниною: на этом пространстве в него впадают еще несколько притоков: Зиг (Sieg), Рур (Ruhr), Липпе (Lippe), и когда он поворачивает на запад, выше вступления его в пределы нидерландской территории и бифуркации его дельты, русло его содержит уже всю массу воды, которую он изливает в море. Длина Рейна 1.125 километр., площадь его бассейна 251.790 кв. километр., среднее количество протекающей в секунду воды у Эммериха 2.210 куб. метров.

В нижней части своего течения Рейн является не менее блуждающею рекою, как и в равнине Эльзаса и Палатината: его прежния излучины везде оставили после себя следы в прибрежных равнинах, а между Дюссельдорфом и Крефельдом даже видно старое ложе Рейна, которое направляется на северо-запад, продолжаясь до соединения с Маасом на юге от города Клева. Точные измерения, производимые уже более ста лет над средним уровнем Рейна, обнаружили, что количество воды в реке чувствительно уменьшилось. В период с 1770 по 1835 год это уменьшение составляло у Эммериха около 40 сантиметров, на общую глубину не многим более 3 метров. В Гермерсгейме среднее количество протекающей в секунду жидкой массы равнялось в период с 1840 по 1853 г,—1.292 кубическим метрам, а в следующий затем четырнадцати-летний период с 1854 по 1867 г., оно уже не превышало 1.067 кубических метров.

В южной Германии горы Шварцвальда (Scharzwald, т.е. «Черный лес») представляют первую цепь, ограничивающую Рейнский бассейн с восточной стороны. Это геологический отрывок древней системы гор, другую половину которой составляют Вогезы, и которая, по причине расселин, открывшихся по направлению с севера на юг, была постепенно размыта водами во всей её средней части. Горы из слепившагося мелкого камня, занимающие весьма значительный пояс Швейцарии, сплошь состоят из обломков, между которыми преобладают камни, принесенные с вершин Шварцвальда. В миоценовую эпоху большие потоки перенесли все эти обломки в южном направлении, затем, по окончании ледяного периода, воды, образовавшиеся вследствие таяния льдов, потекли в обратную сторону и наполнили валунами и песком широкую равнину, в которой ныне извивается Рейн. Несмотря на эти великие геологические перевороты, два остатка древней системы гор, Шварцвальд и Вогезы, сохранили поразительное сходство в строении массы и расположении формаций. Каменные породы расположены симметрично по обе стороны равнины Рейна: и тут, и там гранит занимает южную часть горной группы и поднимается в виде пирамид и куполов, возвышающихся на многие сотни метров над красноватыми пластами вогезского песчаника; как в восточных, так и в западных горах эти песчаники тянутся громадными слоями, на которых снаружи лежат пласты, принадлежащие к триасовой и юрской формациям; наконец, в Шварцвальде так же, как и в Вогезах, там и сям выступили маленькия группы эруптивных порфиров, настоящие вулканы, которые, однако, не имеют кратеров. Соответствие между этими горами так велико, что в южной части обеих цепей переходные образования, содержащие следы антрацита, встречаются с симметрически расположенными жилами.

На юге и на западе границы Шварцвальда ясно очерчены течением Рейна и аллювиальными равнинами, идущими вдоль основания гор; но на швабском склоне довольно трудно обозначить демаркационную линию, по причине неровностей плоскогорья: самою естественною границею с этой стороны, повидимому, следует признать границу, образуемую на востоке пластами раковистых известняков; здесь же прекращаются большие хвойные леса, которым эта горная цепь обязана своим названием. На севере главная масса Шварцвальда отделена от второстепенной массы долиною реки Кинциг, которая собирает свои первые воды на востоке горной цепи и перерезывает ее из конца в конец. Железная дорога идущая вдоль Кинцига, затем вдоль её притока Гутах, постепенно поднимается из Рейнской равнины к Швабскому плоскогорью; замечательно, что этот рельсовый путь именно там, где он покидает гористую область, должен делать самые крутые подъемы, чтобы достигнуть возвышенностей, слегка волнистых, которые тянутся вдоль Неккара. Далее, на севере, долина реки Мург, один из верхних притоков которой течет в начале прямо на восток, начинается тоже на восточном склоне цепи, и таким образом ограничивает другую горную группу, совершенно отделенную от высот, которые постепенно понижаются по направлению к Пфорцгеймскому проходу, где прекращается собственно Шварцвальд.

Только с западной стороны, вершины Шварцвальда, наблюдаемые с гладкой равнины Эльзаса или Брейзгау, имеют вид гор; с восточной же стороны их длинный скат незаметно сливается с плоскогорьем. Впрочем, эта цепь нигде не представляет правильного гребня: высокие вершины, голые хребты, поднимающиеся выше пояса лесов, расположены извилистыми рядами, которые не совпадают даже с общею осью системы; но самая высокая вершина, Фельдберг, окруженная маленькими озерами и глубокими долинами, находится почти в геометрическом центре южного массива, между Фрейбургом и Вальдсгутом. На высших хребтах Шварцвальда, которые походят на центральные Альпы по свойству скал, ботаники открыли более 80 видов альпийских растений, удалившихся на холодные вершины со времени последнего ледяного периода.

Западный склон Шварцвальда, обращенный к Рейну, круче, имеет более определенные контуры, чем соответствующий ему восточный скат Вогезов, но он менее правилен, и линия его основания не развертывается с юга на север, параллельно направлению ложа реки. Главная южная масса или цепь Шварцвальда, около середины её длины, перерезана широкою впадиною, тою, в которой построен город Фрейбург, и две островные группы высот поднимаются среди низменных равнин: на юге—Туниберг, на севере—Кайзерштуль, отделенные одна от другой впадиною, через которую проходит железная дорога из Кольмара в Фрейбург. Эти холмы состоят из базальтовых и долеритовых конусов, которые, выдвинувшись в ту эпоху, когда окружающая равнина была еще рукавом моря, приподняли вместе с тем пласты юрской формации. С самого высокого конуса Кайзерштуля, или «Императорского престола», на котором, по преданию, Рудольф Габсбургский творил суд, открывается обширный и великолепный вид: внизу кругом тянутся леса, прерываемые кое-где зеленеющими лугами; прозрачные воды орошают все боковые долины; вдали виднеется широкая река, отделяющая богатый Эльзас от полей, не менее плодородных, области Брейзгау, и отроги лесистых гор, возвышающихся друг против друга по обе стороны Рейнской равнины. Вообще Шварцвальд есть одна из тех местностей Германии, где путешественник встречает рядом с самыми суровыми картинами природы прелестнейшие ландшафты и виды; но многие из этих живописных мест остаются еще неизвестными туристам: толпа иностранцев устремляется к Бадену и другим городам с модными минеральными водами; она обыкновенно гуляет по аллеям парков, бродит в соседних лесах и не заглядывает дальше развалин средневековых замков, которые виднеются там и сям на вершинах и выступах окружающих гор.

Главный промысел на Шварцвальде и теперь еще составляет эксплоатация лесов, хотя во многих местах скаты гор уже опустошены, или лесная растительность заменена пашнями, для которых почва не всегда оказывается пригодною. Так, например, гора Книбис, близ истоков реки Мург, была частью расчищена, и крестьяне ревностно принялись за возделывание почвы; но пестрый песчаник, покрытый сверху тонким слоем растительной земли, отказался приносить какие-нибудь плоды или урожаи, деревня Книбис перестала существовать, и пришлось вновь разводить деревья вокруг покинутых домов. Ни леса, ни пастбища горных вершин, ни поля и сады долин недостаточны для прокормления местного населения, слишком многочисленного сравнительно с источниками пропитания, даваемыми земледельческою промышленностью. Рудники, некогда очень производительные, ныне большею частью оставлены. Вследствие этого, жители внутренних деревень недавно переселялись в большом числе за океан, в Америку, да и теперь зимою ходят массами заграницу искать заработков; те, которые остаются дома, занимаются мелкими промыслами или ремеслами, например, плетеньем разных изделий из соломы; многие шварцвальские работницы могли бы конкуррировать произведениями своего искусства с превосходными соломенными плетеньями флорентинских поселянок. Но самый любимый и прибыльный труд горных жителей Шварцвальда, особенно в местностях около истоков реки Кинциг, составляет фабрикация часов из дерева и даже из металла: эта промышленность здесь совершенно самобытная, возникшая в самом крае; но в течение нынешнего столетия она постепенно усовершенствовалась и развилась до значительных размеров, благодаря урокам искусных мастеров, пришедших из других мест. Наконец, в горах Шварцвальда, также как и в области Вогезов, хотя и в меньшей степени, там и сям на окружности цепи можно наблюдать контраст первобытной природы и самой деятельной мануфактурной промышленности нашего времени. Часто случается, что путешественник, выйдя из дремучего леса или из скалистого ущелья, вдруг видит перед собою обширную фабрику, с её муравейниками рабочих, с грудами шлака, исполинскими колесами и длинными, постоянно дымящимися трубами.

На севере от Пфорцгеймского горного прохода, холмы, составляющие продолжение Шварцвальда, образуют невысокую цепь, которая тоже покрыта лесами. Эта гряда оканчивается, на юге от Гейдельберга, знаменитою горою Кенигсштуль (Konigsstuhl, королевский престол), на которую постоянно взбираются массы гуляющих; но далее, по ту сторону реки Неккара, скалы опять поднимаются и образуют цепь Оденвальд, которая тоже лежит на главной оси Шварцвальда. Оденвальд (Odenwald), в названии которого некоторые этимологи усмотрели было «лес Одина», хотя в старинных хрониках он упоминается под именем Ottonewald, то-есть «леса Оттона», состоит из двух, резко отличающихся между собою, частей: на западе—из кристаллических вершин, гранитных или сланцевых, круто обрывающихся со стороны равнин Рейна и Майна; на востоке—из пластов песчаника, пробитых кое-где буграми вулканических пород, между прочим горой Катценбуккель, и которые постепенно сливаются с Франконским плоскогорьем. Одна из гор центральной части Оденвальда, лежащая еще в гранитной области, Фельсберг, покрыта разбросанными в хаотическом беспорядке каменными глыбами, которые известны под именем «каменного моря», и среди которых встречаются камни, иссеченные рукою человека, принадлежащие к неизвестной эпохе. В целом, западная часть Оденвальда, с главною вершиною Малхен (Malchen или Melibocus), откуда можно обозревать обширный горизонт городов и деревень, представляет самые разнообразные виды; это область живописных холмов и хорошо обработанных долин, среди которых рассеяны села и группы домов, тогда как восточная область, более возвышенная, более дикая, менее плодородная, покрыта преимущественно лесами и не имеет селений, кроме тех, которые приютились в её узких продольных долинах; но некоторые из этих селений, состоящие из отдельных домов, окруженных садами и обнесенных оградою, тянутся по берегам ручьев в виде одной непрерывной улицы, на пространстве трех, пяти, даже семи верст. Оденвальд замечателен, между прочим, обширною эмиграцией его жителей: лет тридцать тому назад, когда горячка переселения охватила различные местности Германии, бывали случаи, что из Оденвальда целые деревни поголовно уходили в Новый Свет, с сельскими властями во главе.

Приводим высоту некоторых пунктов Шварцвальда и его северного продолжения.

Фельдберг 1.494 метра; Пфорцгеймский проход 251 метр; Книбис 972 метра; Кайзерштуль 572 метра; Кёнигсштуль 579 метров; Малхен или Мелибокус 519 метров; Фельсберг 517 метров; Катценбуккель 628 метр.

На востоке от Майна тянутся горы Шпессарт (Spessart), рассматриваемые геологически как продолжение системы Шварцвальда; но эта цепь, уже очень удаленная от Рейнской долины, соединяется в то же время и с горными группами центральной Германии, где берут начало воды Везера. На северной стороне Оденвальда ряды высот совершенно прерываются Дармштадскою равниною и полями, окаймляющими нижнее течение Майна. Горы появляются снова только на севере от Франкфурта, Висбадена и Майнца, в виде лесистых скатов Таунуса, южного склона сланцеватой горной массы, через которую прорыто ущелье Рейна. Таунус имеет вид цепи гор только со стороны равнины: его длинный северный скат представляет слегка волнистую страну, пробитую там и сям базальтовыми породами, которым, вероятно, и обязаны своим происхождением многочисленные минеральные источники, встречающиеся в этой стране.

По другую сторону Рейна, Таунус продолжается, между реками Наге и Мозелем, большим гористым и лесистым плоскогорьем, породы которого тоже состоят из глинистых сланцев, и которое вообще известно под именем Гундсрюка (Hundsruck, собачья спина); но настоящее название его, как кажется, Гунсрюккен (Hunsrucken) и означало первоначально «возвышенный хребет». Однако, ни одна из вершин этой горной массы не достигает высоты 800 метров. На западной стороне плоскогорье Гунсрюккен очень мало понижается по направлению к Мозелю; оно везде выдается мысами, которые эта река должна обходить длинными извилинами, не оставляя на берегу даже места, необходимого для узкой тропинки. На востоке, река Наге, приток Рейна, тоже течет в очень глубокой долине, с крутыми берегами, и плоскогорье Гунсрюккен, обойдя вокруг её истоков, соединяется с высотами Баварского Палатината или Пфальца, составляющими северное продолжение системы Вогезов. Эти холмы, известные вообще под именем Гардта (Hardt), имеют вид гор только там, где они довольно круто поднимаются над равниною, то-есть с восточной стороны, выше полей Ландау; средняя высота их не более 320 метров. Они постепенно понижаются к северу и даже прерываются, на западе от Кайзерслаутерна, широкою впадиною, которая прежде была наполнена водами озера, и которую ныне занимает торфяное болото, называемое Ландштулер-Брух (Landstuhler Bruch). Горы Гардта представляют уже не более, как холмистое плоскогорье в том месте, где возвышается уединенная порфировая масса Доннерсберг, которая некогда сообщила свое название (Mont Tonnere, гора грома) одному французскому департаменту. На вершине этой длинной горы, по виду несколько похожей на саркофаг и усаженной по краям остроконечными выступами скалы в форме зубцов, существуют остатки древнего вала, около 4 километров в окружности, который, очевидно, служил крепостью каким-то неведомым народам; внутри этой ограды найдено много кельтских золотых монет. На Доннерсберге, как и на многих других горных вершинах Рейнского бассейна, показывают каменное седалище, с которого, если верить преданию, короли всенародно творили суд.

Холмы Гардта, состоящие большею частью из пестрого песчаника и третичного мела, почти совершенно бесплодны на обширных пространствах, и попытки расчистки земли под пашни в большинстве случаев не увенчались успехом; к тому же и климат там очень суровый, особенно в западной части, известной под именем Вестрих; картофель составляет почти единственное культурное растение, которое может быть возделываемо в этой неблагоприятной для земледелия области; поэтому во многих местах принялись вновь разводить леса, безразсудно вырубленные в видах расчистки земли под поля. Население эмигрирует в большом числе, и жители Пфальца, бежавшие из своего отечества, разоренного войною, первые подали, в начале прошлого столетия (в 1708 и 1709 годах), пример переселения массами в Новый Свет. Кроме того, выходцы из Палатината всегда были очень многочисленны во Франции, особенно между подметальщиками улиц в Париже и между солдатами иностранного легиона. Но в эти последние годы жители нашли в самом крае средство употреблять с пользою излишек рабочих рук, благодаря открытию источников народного труда и богатства, прежде неизвестных. В самом деле, если эта страна местами очень бедна на поверхности почвы, то она обладает большими богатствами в недрах земли. Здесь находится один из значительнейших каменноугольных бассейнов Европы, Сарбрюкенский, получивший это название от города Сарбрюкена. Область минерального топлива тянется здесь на пространстве около 3.000 квадратных километров, и обнимает более 160 пластов каменного угля, из которых, приблизительно, сотня пластов разной толщины, от нескольких дециметров до четырех с половиною метров, совершенно годны к разработке. Инженер фон Дехен вычислил, что самый нижний слой этих каменноугольных залежей находится на глубине около семи с половиною километров ниже уровня моря. Каменноугольные копи, большие заводы и фабрики, пользующиеся добываемым из них минеральным топливом, и железные дороги, которые пришлось построить для перевозки угля, сделали этот край весьма важным местом транзита между Мозелем и Рейном. Впрочем, уже со времен глубокой древности в маленькой долине Квейх, открывающейся у Ландау в толще горной массы, пролегал очень оживленный международный путь. Франки и алеманы встречались здесь в виде враждебных друг другу поселений; впоследствии французы и немцы не раз сходились в этой местности на поле битвы.

На западе от Мозеля и до самого Мааса вся страна имеет неровный, гористый характер и перерезана узкими ущельями, на дне которых бежит прозрачная вода по каменистому ложу. Горы, известные во Франции и Бельгии под именем Арденнов, название которых есть синоним названия Гардта, продолжаются и на немецкой территории своими неприветливыми плато, холодными и покрытыми скудною лесною растительностью, хотя предание и гласит, что будто охотники или звероловы помещали резиденцию своего патрона в арденских лесах, которые, впрочем, были несравненно обширнее в ту эпоху, когда возникла эта легенда; далее, на севере, горная масса или цепь Гоге-Фенн (Hohe Venn, по-французскп Hautes Fanges, то-есть «возвышенное болото»), названная так по причине её обширных торфяных болот, совершенно лишена лесного покрова, и её однообразные кряжи, летом серые от вереска или черные от торфа, зимою белые от снега, тянутся на большом пространстве; в очень сухие годы, например в 1684, в 1825, высохшие торфяники воспламенялись сами собою и производили пожары, продолжавшиеся по нескольку месяцев, даже до глубокой зимы, и во время которых растения обугливались до глубины трех и четырех метров. Цепь Эйфель (Eifel Gebirge), которая тянется к востоку от Арденн и Гоге-Фенна до долины Рейна, представляет, как и Фенн, страну холодную, вообще бесплодную и мало населенную. Название её, происходящее от слова eiv, есть синоним «страны снегов». Обширные пространства на этой возвышенности усеяны камнем, который нужно подбирать и складывать в кучи, чтобы получить клочек земли, годной для обработки; во многих местах поля употребляются для посева только тогда, когда они пролежали пятнадцать или двадцать лет под паром: для этой цели предварительно выжигают верхний слой дерна и затем сеют овес прямо на золу, оставшуюся от сгоревшей травы; после двух или трех лет запашки, поле опять покидается на многие годы.

Плоскогорье Эйфель замечательно своими многочисленными вулканами, которые в отдаленную геологическую эпоху провалились сквозь пласты сланцев, известняков и песчаников, и которые горели на берегу древнего моря, замененного ныне аллювиальными или наносными формациями низменной Германии. Эти потухшие вулканы, большие и маленькие, в некоторых округах лежат так же близко друг от друга, как эруптивные скалы на Флегрейских полях в Италии. Между ними встречаются совершенно правильные конусы, с цельными кратерами; у других верхнее отверстие зазубрено, у иных на боках сидят придаточные конусы; от трещин в скатах идут длинные потоки застывшей лавы. Кроме кратеров, на этой плоской возвышенности есть множество глубоких круглых пропастей, глубиною до ста и более метров, известных в крае под именем Maare. Это не вулканические жерла, так как они находятся в глинистых сланцам и других слоистых горных породах; некоторые из них, однако, служили временно кратерами, но уже после образования их в более древних пластах. Как объяснить происхождение этих воронкообразных углублений? Геологи полагают, что они произошли или вследствие разрыва громадных пузырей, выступивших на поверхность земной коры, или вследствие провала потолка подземных пещер. Дно большей части воронок занято маленькими озерами или прудами; другие, в которых прежде тоже была вода, теперь наполнены торфом или содержат в своей впадине только аллювиальные (наносные) земли; в некоторых воронках приютились целые деревни, найдя себе таким образом защиту от ветра. Замечено, что эти жерла расположены большею частью по прямым линиям, указывающим, вероятно, направление подземных трещин. Землетрясения, которым, как известно, приписывается вулканическое происхождение, довольно часты в этой стране.

Недалеко от Рейна, на западе от небольшого городка Андернах, находится самая обширная из этих кольцеобразных пропастей, в цирке или котловине, образуемой большею частью потухшими вулканами; это так называемое Лахерское озеро (Laacher-See), маленькое внутреннее море, глубина которого доходит до 60 метров, и которое занимает площадь в 338 гектаров. В районе 7 или 8 километров вокруг озера возвышаются тридцать один вулкан, все с явственными кратерами; но воронка, в которой заключены синеватые воды озера, не есть вулканическое жерло в собственном смысле, как прежде полагали, потому что многие из окружающих ее каменных пород оказались слоистыми формациями, никогда даже не подвергавшимися действию подземного огня; не подлежит, однако, сомнению, что во время взрыва или извержения, бывшего причиною образования этой воронки, из недр земли вылетали вулканические вещества, пепел и камни: эти вещества встречаются во множестве на окрестных скатах. Многочисленные углекислые ключи, бьющие на дне озера и в окружающих его долинах, свидетельствуют о существовании в этой области доныне некоторой вулканической деятельности, а в одном из соседних торфяных болот выделяется струя угольной кислоты; другой источник этого смертоносного газа иссяк с тех пор, как уровень озера, уже урегулированный посредством водостока в двенадцатом столетии, был понижен. Подземный канал, длиною около километра, уносит излишек вод на южный склон одного горного прохода, где он теряется между грудами пемзы. Эти вулканические обломки находят не только в соседстве с Лахерским озером, на левом берегу Рейна, но также в равнинах, расстилающихся на восток от этой реки, и даже до города Марбурга, на пространстве более 100 километров по прямой линии. Впрочем, такие обломки встречаются толстыми и удобными к разработке слоями только на окружности места взрыва. В настоящее время разрабатывают преимущественно месторождения туфа, который залегает мощными пластами в Брольтале, маленькой долине, впадающей в долину Рейна; получаемые из этой местности мельничные жернова отправляются даже в Америку, и полагают, что камни, употреблявшиеся римлянами в Швейцарии, были того же происхождения. Большой поток лавы, находящийся в южной части группы Лахерского озера, близ Нидер-Мендига, тоже очень деятельно разрабатывается с древнейших времен, и выламываемые из этого потока камни употребляются во всей Германии для построек, которые должны выдерживать сильные удары; так, например, обшивка быков моста в Диршау, на Висле, о которые весною ударяются массы плывущего по реке льда, сделана из нидермендигской лавы. Многие из каменоломен разрабатываются подземными галлереями, которые служат погребами для пивоваров окрестных городов.

Если не считать базальтовой горы Аспенкиппель, в окрестностях Гиссена, потухшие вулканы Эйфеля едва-ли не единственные в Германии горы этого рода, где еще видны явственные кратеры. Конусообразная гора Родерберг, недалеко от Бонна, есть последний, в северном направлении, вулкан, сохранивший жерло или отверстие, через которое выходили продукты извержения. Напротив, по другую сторону Рейна возвышаются другие горы, тоже огненного происхождения, но вышедшие из земли в состоянии мягкой массы или теста, без жерла, свойственного настоящим вулканам: это трахитовые конусы Зибенгебирге или «Семигорья», между которыми кое-где встречаются также базальтовые скалы. Эти горы, хотя не высокие, пользуются большою известностью, благодаря изяществу их профиля и контуров, красоте могучей реки, омывающей их подножие, живописным развалинам, венчающим их вершины, благодаря, наконец, прелести, которою окружила их народная легенда, воспроизведенная в творениях поэтов: одна из главных вершин, Драхенфельс (Драконова гора), есть та самая скала, на которой Зигфрид убил чудовищного дракона, сторожившего сокровище Нибелунгов. Трахит Семигорья, также, как открытые недавно колончатые базальты, разрабатываются правильными ломками.

К востоку и к северу от этой вулканической группы, тянутся на большом пространстве, по направлению к горам Гессена, сланцеватые плоскогорья, подобные плоским возвышенностям Таунуса и Гунсрюккена, и разрезанные долинами притоков Рейна на множество отдельных горных масс. Между течением Лана и течением Зига высоты, местами безлесные и даже покрытые торфом, носят общее название Вестервальда; на севере от реки Зиг, скалы, пробитые во многих местах базальтовыми конусами, соединяются в Вестфалии с различными группами Зауерланда (Sauerland, т.e. Suderland, южная область), получившего такое название по причине его положения на юг от обширных равнин низменной Вестфалии и Ганновера. На востоке горы Ротгар (Rot-haar) и плоскогорье Винтерберг примыкают к холмам Гессена и берегов Везера, тогда как на севере плоскогорье Гарштранг (Haarstrang), круто обрывающееся на южном своем склоне, обращенном к долине реки Рур, спускается на северной стороне пологим, почти незаметным скатом к равнинам области Липпе.

Различные высоты рейнских массивов на севере от Вогезов и Шварцвальда: Гроссер-Фельдберг (Таунус) 881 метр, Эрбескопф (Гунсрюккен) 811 метр., Кальмитт (Гардт) 680 метр., Доннерсбер 689 метр., Ботранхе (Гоге-Фенн) 695 метр., Гоге-Ахт (Эйфель) 760 метр., Лахерское озеро 299 метр., Эльберг (Семигорье) 464 метр., Бримвальдерштейн (Вестервальд) 657 метр., Кальтер-Астенберг (Винтерберг) 842 метр.

Все цепи и группы гор, окружающие долину Рейна с правой и с левой стороны, составляют разительный контраст с равнинами и полями, расстилающимися у их подножия, как по истории живущих там населений, так по виду и характеру местности, по климату и произведениям. Свевы и аллеманы Шварцвальда и Палатината или Пфальца, франки высот, лежащих на севере, катты Гессена удержались в относительном покое и до ныне еще представляют собою, в известной степени, старинную Германию, тогда как обитатели равнины, беспрестанно перемещаясь, вследствие войн и торговых сношений, смешались различным образом в народности или группы населения, происхождение которых теперь уже невозможно определить. В рейнском бассейне жители гор во многих местах являются еще одним из наименее цивилизованных элементов населения Германии, тогда как горожане, населяющие равнину, принадлежат, по своей промышленности и торговле, к числу самых передовых её жителей. Но все эти города, даже окруженные плодороднейшими полями, зависят от гористой области: густота населения в возвышенных долинах, продукты гор, пороги или проходы, открывающиеся между горными группами,—все это оказывает большое влияние на города равнины и способствует в значительной степени увеличению их исторической важности.

Первый город, принадлежащий Германии, который мы встречаем, спускаясь вниз по долине Рейна, должен бы был, в силу своего географического положения, составлять скорее швейцарскую общину, чем немецкую: это старая римская станция, сохранившая доныне название Констанца, которое она носила в древности. Констанц лежит на левом берегу Рейна, в том месте, где река, по выходе из Констанцского или Боденского озера, опять расширяется и образует так называемое Нижнее озеро (Unter-See); одно из предместий находится уже на гельветической территории. В средние века это был значительный торговый и промышленный город, с весьма важными ярмарками, на которые съезжались купцы из центральной Германии и Италии; констанцские полотна славились в то время по всей Европе. В начале пятнадцатого столетия, в эпоху знаменитого собора, постоянное население города исчислялось в 40.000 душ и, кроме того, в нем насчитывали до 100.000 иностранцев, временных жителей, когда по улицам его сновала пестрая толпа владетельных князей и сановников церкви, придворных и священников, рыцарей и депутатов от городов, съехавшихся сюда из всех стран католического мира. Затем следовали осады, порабощение и постепенный упадок. Констанц утратил свою промышленность, которая перешла к его сопернику, Санкт-Галлену; в конце прошлого столетия он имел уже только 4.000 жителей; сады и даже поля доходили до самого центра города. С той поры он опять поднялся мало-по-малу, не столько торговлею и промышленностью, сколько благодаря наплыву путешественников, которых привлекают его исторические памятники: зала собора, где происходили с 1414 по 1418 год обыкновенные заседания духовного собрания и которая недавно украшена фресками; кафедральный собор, в котором Ян Гус был осужден на смерть сожжением; огромный камень, положенный на том месте, где были воздвигнуты костры, на которых сгорели Гус и его друг и последователь Иероним Пражский. В летнее время Констанц, кроме того, привлекает иностранцев прелестью и разнообразием своих пейзажей, обилием и прозрачностью своих вод, грандиозною панорамою своего озера и величественных Альп: толпа туристов беспрестанно обновляется в этом городе, также как в городках Меерсбурге и Иберлингене, живописно расположенных у подошвы холмов на северном берегу Боденского озера и на очаровательном, поросшем лесами, острове Майнау, который теперь соединен посредством моста с твердою землею. Но если Констанц все более и более входит в моду, как место летнего пребывания, то мало вероятия, чтобы он снова приобрел важное значение как город экономического обмена, как торговый и промышленный пункт. Правда, он имеет хорошую гавань на Боденском озере и занимает на нижней оконечности этого бассейна положение, сходное с положением Женевы на Лемане; но причудливые разветвления Констанцского озера дают те же выгоды портам Лудвигсгефену на Иберлингенском озере (Ueberlingen-See), Радольфцеллю на Нижнем озере, Штейну на Рейне; кроме того, почти все торговое движение из Германии в Швейцарию идет поперек озера, между двумя его берегами, северным и южным; главный торговый тракт из Вены и из Мюнхена в Цюрих и в Женеву пересекает Констанцское озеро, оставляя в стороне древнюю метрополию страны. На западе, центр пересечения железнодорожных линий, лежит в деревне Зинген. Недалеко от этого селения находятся знаменитые Энингенские пласты, чрезвычайно богатые ископаемыми остатками органического мира. В 1865 году в этих пластах уже было открыто 477 видов растений и 924 вида животных, между которыми 826 видов насекомых. Чтобы объяснить это огромное скопление ископаемых остатков, ученые предполагают, что насекомые были убиты внезапно мефитическими испарениями, выходившими из Энингенского озера; и действительно, в отдаленную эпоху в соседстве с этою местностью горел маленький вулкан, и продукты его извержений смешались с миоценовым молассом, который составляет главную формацию рассматриваемой нами страны.

В верхнем бассейне Дуная великое герцогство Баденское имеет несколько важных групп населения, из которых назовем Филлинген (Villingen), лежащий на высоте 760 метров над уровнем моря; но ниже Шафгаузена и на принадлежащей к нему территории правого берега Рейна, на южном склоне Шварцвальда, нет ни одного населенного пункта, заслуживающего имени города; это объясняется тем, что узкий пояс обработанных земель, отделяющий реку от лесистых предгорий сейчас названной цепи, очевидно, не был бы в состоянии прокормить значительное население. Важнейшее местечко в этой полосе—Вальдсгут (Waldshut), лежащий на Рейне, как раз против устья его притока, реки Аар. Следующий затем городок Леррах (Lorrach), занимающий юго-западный угол Шварцвальда, обязан своею оживленною деятельностью преимущественно близкому соседству Базеля, территория которого начинается в расстоянии менее чем двух километров; но положение его выгодно еще и потому, что он находится при выходе из густо населенной долины Визе, которая поднимается прямо на северо-восток к горе Фельдберг, и в которой базельские капиталисты понастроили много прядилен, ткацких фабрик и других мануфактурных заведений. Железная дорога, следующая вдоль горного ручья Визе, поднимается к промышленным местечкам Шепфгейм (Schopfheim), Гаузен (Hausen) и Целль (Zell). Гаузен замечателен также как родина известного писателя Гебеля, рассказы которого на швабском наречии заняли высокое место в классической литературе Германии.

На севере от Базеля, важнейшие города большой Баденской равнины расположились не на болотистом и изменчивом берегу Рейна, но у самого подножия гор, при выходе внутренних долин: тут со времен глубокой древности проходил естественный путь страны, и всего удобнее производился обмен произведений равнины на продукты Шварцвальда. На этой дороге, идущей вдоль основания гор, первою станциею является город Мюльгейм (Mullheim), где высаживаются путешественники, отправляющиеся на термы Баденвейлера, известные уже римлянам и сделавшиеся в наши дни одним из главных центров экскурсий по Шварцвальду. Затем следует знаменитый Фрейбург (Freiburg, Fribourg), главный город области Брейзгау, названной так по имени Старого Брейзаха (Alt-Breisach), древнего пригорода, который построен против Нового Брейзаха, на вулканической скале правого берега Рейна, но прежде был окружен двумя рукавами реки. Это местечко, некогда укрепленное, носило титул «ключа Германии».

Географическое положение Фрейбурга одно из самых благоприятных, и не менее, чем местные привилегии или вольности, способствовало тому, что город сделался весьма важным торговым центром. Между тем, как соседний большой город, Базель, лежит у самого изгиба или колена, образуемого Рейном, Фрейбург имеет ту выгоду, что он находится в точке встречи двух великих исторических дорог, из которых одна идет по долине Рейна, а другая по долине Дуная, продолжаясь через Шварцвальд долиною реки Дрейзам. Уже римляне воспользовались этим выгодным положением, утвердившись в галльском городе Тародунуме (Tarodunum), имя которого сохранилось доныне в названии деревни Цартен, одного из подгородных селений Фрейбурга; с тою же самою целию, т.е. господствовать над этим местом пересечения двух важных дорог, могущественные Церингенские графы воздвигли свою крепость на одном из выступов окрестных гор. В шестнадцатом столетии, в ту эпоху, когда движение по Дунайской дороге достигло наибольшего развития, Фрейбург насчитывал в своих стенах до 40.000 жителей; здесь жил, в начале четырнадцатого века, монах Бартольд Шварц, которому обыкновенно приписывается изобретение пороха. В настоящее время город обязан своею славою, которою он пользуется во всей Германии, не столько своей торговле или промышленности, сколько своим живописным окрестностям и своему знаменитому собору, одному из замечательнейших памятников средневековой архитектуры. Фрейбургский мюнстер, построенный из розового песчаника, который вообще придает необыкновенно красивый вид зданиям, представляет, как и большая часть храмов готического стиля, произведение многих веков; но он имеет в этом отношении то редкое преимущество, что постройка его была совершенно окончена по первоначальному проекту; можно подумать, что храм был сооружен в один прием—так хорошо сохранена чистота плана во всех частях и деталях здания, от паперти до изящного сквозного шпица. Фрейбург, вместе с тем, принадлежит к числу университетских городов Германии. Его высшая школа, основанная в половине пятнадцатого столетия эрцгерцогом Альбертом,—откуда и название её (Albertina)—должна была, по мысли основателя, быть «источником жизни, к которому будут стекаться люди со всех концов света пить воду мудрости». В 1893 году в этом университете было 100 профессоров и доцентов, в 1894 году 1.477 студентов; библиотека его состояла из 250.000 томов и 600 рукописей. Вальцемюллер (Hylacomilus), который дал имя Америки континенту, открытому Колумбом, был уроженец Фрейбурга.

Промышленный город Лар (Lahr), следующий за местечком Эттенгейм, откуда был похищен, по приказанию Наполеона I, герцог Энгиенский в 1804 году, лежит не в самой равнине, у основания гор, как Фрейбург, а в небольшой боковой долине, на ветви железной дороги, идущей из Базеля во Франкфурт. Следуя далее в северном направлении, встречаем Оффенбург, который занимает очень выгодное торговое положение на реке Кинциг, при выходе бреши, перерезывающей Шварцвальд, от Рейнской равнины до истоков Дуная. Несмотря, однако, на это счастливое положение, Оффенбург не сделался значительным городом, без сомнения, потому, что Страсбург, находящийся всего в 15 километрах к северо-западу от этого города, по другую сторону Рейна, всегда был главным центром притяжения в этой местности и не позволял возникать соперникам в своем близком соседстве. Когда едешь по баденской железной дороге, то вдали ясно виден изящный шпиц Страсбургского собора, мелькающий между деревьями, которые бегут по краю горизонта.

Самый многолюдный и наиболее посещаемый иностранцами город в этой части Шварцвальда, Баден-Баден (Baden-Baden), обязан своим происхождением и процветанием не торговле или промышленности, но своим знаменитым минеральным водам, своим гульбищам и всяческим увеселениям. В самом деле, этот очаровательный пункт, имя которого, удвоенное для большей выразительности, отличает его от других Баденов, швейцарских и австрийских, занимает, по красоте местоположения и удовольствиям жизни, одно из первых мест в ряду городов, приобревших всемирную известность своими минеральными водами. От этого города получило название и все государство, к которому он принадлежит, то-есть великое герцогство Баденское, так как герцоги имели здесь местопребывание в продолжение шести столетий и переменили резиденцию только в 1689 году, когда французская армия заставила княжеский двор удалиться в другое, более безопасное, место. Баден-Баден расположен не на прибрежной равнине Рейна, а в небольшой боковой долине, орошаемой речкою Оос, у подножия отлогих холмов, которые некогда были сплошь покрыты хвойным лесом, а теперь украшены не только туземными деревьями, но, кроме того, всевозможными экзотическими растениями, разведенными в парках и садах бесчисленных вилл. Истинный центр Баден-Бадена составляет не великогерцогский замок, не театр, не одна из церквей, а заведение минеральных вод, обширное здание с колоннами; сюда-то съезжаются ежегодно со всех концов света до 50.000 гостей, ищущих в Бадене отдыха или развлечения; здесь царствовала так долго знаменитая «рулетка», с своим страшным кортежем разорения, отчаяния и самоубийств. До войны 1870 года французы составляли, после немцев, самую многочисленную национальность между разноплеменными посетителями баденских вод: явление редкое на водах, находящихся вне Франции,—число французских гостей в Баден-Бадене, во время сезона, было вдвое более числа англичан. Теплые минеральные источники (термы), которые со времен римлян, основателей Аврелии (Aurelia Aquensis), доставили благосостояние городу, бьют из земли с различною температурою; всех источников тринадцать, и один из них—самый горячий (температура его 68° Ц.) между ключами, вытекающими на Шварцвальде, в местах соприкосновения гранита и налегающих слоев. Было время, когда воды Баден-Бадена гораздо более, чем ныне, приближались к точке кипения, доказательством чего служит тот факт, что они некогда приносили на поверхность земли большие количества кремнезема; в некоторых местах найдены мощные отложения этого минерала, толщиною до 10 метров. В наши дни баденские источники слишком студены для того, чтобы могли растворять во своей воде кремнезем.

Вся эта часть великого-герцогства Баденского, которая тянется от Баден-Бадена до Гейдельберга, полна историческими воспоминаниями, особенно воспоминаниями битв и сражений. В равнине близ деревни Засбах стоит гранитный обелиск, указывающий место, где пал в 1675 году знаменитый французский полководец Тюрень в битве с австрийцами. На севере от Баден-Бадена, укрепленный город Раштадт, защищающий долину Мург при выходе её в равнину, напоминает мир 1714 года, подписанный маршалом Виллардом и принцем Евгением Савойским, и конгресс, происходивший здесь во время войн французской революции, с 1797 по 1799 год. Перед воротами этого города были умерщвлены французские уполномоченные. В 1849 году раштадская крепость попала во власть баденских инсургентов; но после нескольких битв и осады, продолжавшейся три недели, она принуждена была сдаться пруссакам.

Нынешняя столица великого герцогства, Карлсруэ, сменившая прежния резиденции двора, Баден-Баден и Раштадт, занимает географическое положение, которое далеко не может быть названо благоприятным или даже естественным: основанный в начале семнадцатого столетия государем, искавшим уединения и тихой жизни, этот город, имя которого означает «покой Карла», находится вне исторического пути долины, проходящего через городки Эттинген и Дурлах; он построен в такой местности, которую население страны, по собственной воле, никогда бы не выбрало для основания шумного центра торговли и промышленности.

В Карлсруэ нет проточной воды, и кроме того, он удален от обоих естественных торговых путей, представляемых рекою и подошвой гор. Созданный прихотью, затем разросшийся, как резиденция двора и местопребывание баденского правительства, наконец, оживленный искусственно сведенными к нему железными дорогами, Карлсруэ достиг значения, всегда придаваемого городу удобством легкого сообщения по скрещивающимся дорогам. Но никакие удобства не сделают его тем, чем сделался бы Мангейм или другой выгодно расположенный город, будучи избран столицей великого герцогства. По первоначальному плану, Карлсруэ должен был состоять лишь из дворцовых служб. Дворец возвышается в центре круга, 32 радиуса которого представляют садовые аллеи, продолжающиеся к северу в большом парке; двенадцать таких аллей обращены в городские улицы. Но разростание Карлсруэ заставило архитекторов отступить от такого геометрического расположения и проводить поперечные улицы и застраивать даже квартал вокзала железной дороги кучею домов, разделенных улицами, перекрещивающимися под прямым углом, как в большей части новых городов. Карлсруэ—город чистый и изящный, украшенный несколькими пышными зданиями и статуями, а также многими садами и огромным парком. Его художественный музей (Kunst-halle) обладает замечательными картинами, а дворец Соединенных Коллекций (Vereiningte Sammlungen), заключающий в себе собрание предметов естественной истории, а также древности, римские и национальные, и библиотеку, представляет здание в новом стиле и есть один из наилучше устроенных музеев Германии, очень богатый, между прочим, географическими документами. В Карлсруэ нет университета, но его политехническая школа славится по всей Германии серьезным изучением прикладных наук. Карлсруэ—также важный промышленный центр; он имеет мастерские для гальванопластики, литейные заводы, мануфактуры ковров и материй и большую фабрику локомотивов.

Пфорцгейм, к юго-востоку от Карлсруэ, занимает, при слиянии трех рек, широкия естественные ворота, открывающиеся на северном конце Шварцвальда и соединяющие непосредственно долины Рейна с долиною верхнего Неккара; самое имя города напоминает прозвище, данное этому проходу римлянами (Portae Hercyniae, Герцинские Ворота). Во все времена торговля пользовалась выгодным положением этого места; но с половины нынешнего века Пфорцгейм стал еще большим промышленным центром. Обязанный французским выходцам искусством производства драгоценных украшений, город этот в настоящее время более всех других городов мира изготовляет изделий из золота низкой пробы и имитаций металлов, не считая драгоценных камней, вещиц из коралла и камей. Количество таких украшений, поддельных и настоящих, выходящих из мастерских Пфорцгейма, исчисляется таможнею тоннами. Ювелирные изделия этого города не отличаются ни вкусом, ни чистотою отделки, ни оригинальностью, но они берут дешевизной, являющейся следствием германского законодательства относительно пробы изделий из золота: в Пфорцгейме проба может понижаться до 0,560; кроме того, этот промысел избавлен от всякого фискального налога и всякого правительственного контроля: за фабрикациею наблюдают лишь сами ювелиры. В хорошие годы в Пфорцгейме работает 8.000 ювелиров, приблизительно в 600 мастерских; кроме того, в окрестных сельских общинах, а также в городах Бадена и Вюртемберга, многие мастерские работают на мастеров-заказчиков в Пфорцгейме.

К северо-востоку от Карлсруэ, Брухзаль, подобно Дурлаху, стоит на большом историческом пути, идущем вдоль подошвы гор. Портом на Рейне служит Брухзалю Филиппсбург, укрепления которого имели некогда очень важное значение: во вторую половину XVII века французы держали там гарнизон. Повыше Брухзаля, в долине, замыкаемой этим городом, находится местечко Бреттен, где в 1497 году родился Шварцэрде, прославившийся под именем Меланхтона, составляющим греческий перевод его фамилии.

Гейдельберг и Маннгейм, по своему географическому положению, города-братья; первый из них стоит при выходе Неккара в долину, а второй при впадении этой реки в Рейн; первый служит местом проезда и склада на сухопутной дороге; второй—большой пристанью на Рейне. Но Гейдельберг замечателен не только как торговый пункт: он претендует на звание красивейшего города всей Германии. И действительно, с ним могут сравниться в этом отношении лишь немногие места, вне альпийских долин. Построенный на левом берегу Неккара, в узком поясе, идущем вдоль лесистых холмов, он постепенно расширяется в сторону равнины, куда выдвинулись лучшие его кварталы, окруженные садами и массивами зелени, а с другой стороны пытается взобраться на крутые скаты выступа горы, увенчанного древним замком, «красивейшею развалиною Германии». Этот великолепный памятник, стены и скульптуры которого обвиты плющем, был частию разрушен французами, в 1692 году, и среди его садов видна еще большая башня, целиком свалившаяся от взрыва. Окружающая развалины зелень, прелестные виды с террасы замка и со всех соседних выступов горы, вьющиеся в тени больших дерев аллеи делают Гейдельберг действительно очаровательным. Но не один замок придает столько прелести пребыванию в городе на Неккаре: отсюда можно делать приятнейшие прогулки по всем окрестностям:—к возвышающемуся над городом с юга «Королевскому Стулу» (Konigsstuhl), к поднимающейся на севере Горе Святых (Heiligenberg), в красивые сады Швецингена, посреди равнины, и вдоль извилистых берегов Неккара, в Неккаргемюнд и в Неккарштейнах. Кроме того, Гейдельберг—город науки; из посещающих его иностранцев многие поселяются в нем ради его научных рессурсов. Университет, носящий название Ruperto Carolina, в память государя, основавшего его в 1386 году, есть один из наиболее посещаемых в Германии, особенно ради его юридического факультета, и привлекающий сравнительно наибольшее число иностранных студентов; он обладает большими лабораториями, равно как различными замечательными коллекциями, а также очень богатою библиотекою. Старая знаменитая библиотека Гейдельберга, содержавшая слишком 3.500 рукописей, была полководцем Тилли, по завоевании города, в 1623 г. отослана в Рим и там выставлена в Ватикане, как Bibliotheca palatina; но теперь папой выданы Гейдельбергу все древне-германские рукописи, числом 852. В гейдельбергской университетской библиотеке, между прочим, хранятся: полный экземпляр газеты, издававшейся с 1609 года, несколько инкунабул и любопытные надписи, найденные к западу от теперешнего города, на месте прежней деревни Берггейм, потом вошедшей в городскую общину.

В Гейдельбергском университете в 1894-1895 г. было 130 профессоров и доцентов, и 1.028 имматрикулованных студентов. Библиотека его содержит около полумиллиона томов, 2.000 рукописей, 70.000 диссертаций и проч.

Маннгейм, напротив, город новый. Пока наносные земли, между которыми сливались Неккар и Рейн, не были укреплены, на них строились лишь отдельные дома и незначительные деревни. Первыми строителями нового города, в начале 17-го века, были нидерландцы, искусные в ограждении полей и жилищ от вторжения рек и моря. Несмотря на окружающие его болота, Маннгейм, своею образцовой опрятностью, походит на голландский город, а однообразною правильностью распланировки—на американский. Он состоит из сотни квадратов равной величины, отделяемых однообразно перекрещивающимися под прямым углом улицами, которые все представляют свободную перспективу к окрестностям, за исключением со стороны Рейна, заслоненного большим правильно-построенным замком, с решетками, перистилем и статуями. Город окружен поясом садов, ограничиваемых почти круговою железною дорогою, и самый этот круг вписан в угле, который образуют Рейн и Неккар, заключенные между прямолинейными плотинами.

Тем не менее, жители теснятся в большом числе в этом городе, где, казалось бы, должна царить скука. Маннгейм самый многолюдный город великого герцогства Баденского, самый живой в политическом отношении, хотя не пользуется выгодами столицы и расположен не в центре государства; но он имеет то преимущество, что лежит в начальном пункте большого судоходства по Рейну. Гавань его очень оживлена, равно как и гавань стоящего на противоположном берегу, в баварском Пфальце, Людвигсгафена, соединенного с баденским городом посредством постоянного моста. Кроме того, в Маннгейме, между Неккаром и Рейном, существуют обширные бассейны, внутренние гавани и соединительный канал, для движения мелких судов, а его железно-дорожная станция, где происходит обмен грузов между дорогами сухопутными и рекою, принадлежит к самым важным в Германии. Но хотя занятый преимущественно торговлею, Маннгейм имел, однако, известное значение и в истории наук и литературы. В замке его хранятся прекрасные коллекции; в обсерватории делаются полезные наблюдения, а местный театр был первым, поставившим на сцену произведения Шиллера.

К северу от Маннгейма лишь один город рейнской равнины принадлежит к герцогству Баденскому, именно Вейнгейм, обнесенный еще своими древними стенами. Он находится на линии железной дороги и на пути, идущем по подошве горы (Bergstrasse), у выхода из долины, орошаемой Вешницею,—рекою со славянским названием, которым она, быть может, обязана вендам, приведенным некогда, в качестве рабов, в эту область.

В нагорных долинах Оденвальда, к востоку от Вейнгейма, еще удержалось в некоторой степени общинное владение землею; но всего лучше древние общинные обычаи сохранились в некотором расстоянии к северу от Маннгейма. Земля общины Вирнгейм, площадью около 720 гектаров, поделена на 550 участков, розданных жителям по возрасту. Большие доли даны старикам, меньшие молодым людям; жители, не доросшие до возраста собственников, должны временно работать у других, но владеют обитаемыми ими домами, имея право рубить в лесу бревна для постройки изб. А когда число рабочих оказалось чрезмерным для площади обрабатываемой земли, община должна была прибегнуть к выселению: сто семей переправились в Америку, где купили земли на счет общества. Избавившись таким образом от излишка населения, оставшиеся общинники пользуются большим материальным достатком.

Значительнейшие города великого герцогства Баденского, с числом жителей, по переписи 1890 г., в тысячах:

Маннгейм 79 (95 в 1895 г.); Карлсруэ 74 (85 в 1895 г.); Фрейбург 49 (56 в 1895 г.); Пфорцгейм 30 (33 в 1895 г.); Гейдельберг 32 (36 в 1895 г.); Ратшадт 12; Констанц 16 (18 в 1895 г.); Баден-Баден 14; Брухзаль 12; Лаар 11; Дурлах 8; Оффенбург 9; Леррах 8; Эттлинген 7.

В баварском Пфальце, простирающемся на левом берегу Рейна, совершенно вне Баварии в собственном смысле, города разместились, как в великом герцогстве Баденском, по направлению больших путей сообщения. Наибольшее число их находится на плодоносной равнине Рейна, где может кормиться значительное население; но оно скопилось преимущественно при самом выходе из нагорных долин, где земля везде крепка, и где нуждающиеся в жилищах находят под рукою строительные материалы. На самом берегу реки торговля породила другие города, где дозволяла это плотность берега. Наконец, в горах центры населения распределялись постепенно, в течение веков, в точках соединения долин и пересечения дорог.

Главный город баварского Пфальца находится около центра страны, на скате гор Гардта, где дороги из Лотарингии скрещиваются с ведущими в Шпейер, Вормс, Майнц и Бинген: это Лаутерн, в географических сочинениях и вне страны чаще называемый Кейзерслаутерном, в честь его основателя, Фридриха Барбароссы. Это город старый, которому многочисленные фабрики более и более придают вид нового города, закопченого дымом каменного угля; одна из его церквей, заложенная в 1288 году, представляет замечательнейший в этой провинции памятник готической архитектуры.

Развалины укрепленных замков, видимые там и сям на вершинах холмов, напоминают времена разбоя и постоянных войн, которые нигде не господствовали так долго, как в Пфальце. Один из этих замков, возвышающийся в 15 километрах к западу от Кейзерслаутерна, над маленьким городком Ландштулем, принадлежал знаменитому Францу фон-Зиккингену, умершему при его защите. Этот замок Зиккингена был одним из оплотов реформации; в нем долго скрывался Ульрих фон-Гуттен, и оттуда вышли некоторые из сочинений, наиболее способствовавших перемене прежнего порядка вещей.

Цвейбрюккен, более известный во Франции под именем «Deux Ponts», есть пограничный город Пфальца, всего чаще составлявший предмет спора и с 1654 по 1719 год принадлежавший даже королю шведскому. Ему дали прозвище «маленького Парижа», которое он отчасти и заслужил, будучи центром научных занятий, потому что в нем герцог Христиан IV, в средине XVIII века, начал повторять знаменитые издания классиков, известные под названием Bipontinae (Двумостые), по имени города. В настоящее время Цвейбрюккен служит местом заседаний верховного суда Пфальца; он извлекает свое богатство из копей каменного угля и металлических заводов. К западу от Цвейбрюккена лежит промышленный город Санкт-Ингберт в одной каменноугольной котловине, с занимающим центр её Саарбрюккеном. Пирмазенс, построенный в гористой местности, на высоте 512 метров, был некогда деревнею, населенной сапожниками; теперь он обогащается изготовлением ботинок и туфель, отправляемых даже в Америку. Средняя производительность составляет около 2 миллионов пар башмаков и туфель.

В конце долины Квейх, во все времена бывшей стратегическим путем от Цвейбрюккена к равнине Пфальца, стоит город Ландау, также прославленный осадами и сражениями; в 30-летнюю войну он был семь раз осаждаем и покоряем; да и после этого он часто переходил от одного властителя к другому; в течение столетия, с 1714 до 1815 года, он принадлежал Франции. Некогда Вобан сделал его местом почти неприступным; но сила новейшей артиллерии чрезвычайно уменьшила военное значение города Ландау, потому что над ним господствуют с севера высоты Нуссдорфа, а с юга Дорнберга. В 1873 году Ландау был исключен из числа укрепленных городов и заменен Гермерсгеймом, стоящим при самом устье Квейха, на левом берегу Рейна, и соединенным с правым берегом и его укреплениями железно-дорожным мостом: это древний Vicus Julii, упоминаемый впервые в конце IV века.

К северу от Ландау дорога, идущая вдоль подошвы горы, ведет к Нейштадту, важному пункту скрещивания железных дорог, затем в Дюркгейм, Грюнштадт, Франкенталь. Все эти города, стоящие у основания холмов, покрытых виноградниками, посещаются осенью большим числом иностранцев, являющихся сюда для «лечения виноградом». Эти виноградники и плодоносные поля равнины доставили здешней местности прозвище Wonnegau. Но эта «страна наслаждений» принадлежала дворянам и монахам, замки и монастыри которых, развалившиеся или обращенные в жилища нового типа, стоят на вершинах холмов. Один из этих замков, Гартенбург, вотчина графов Лейнинген, представляет самые обширные развалины этого рода в Германии. Подле Дюркгейма, на горе, видна другая развалина средних веков, католическая церковь бенедиктинцев Лимбурга.

Старый город Шпейер, некогда Новиомагус галлов, а затем называвшийся городом неметов, римскою колониею Nemetum,—хотя не важнейший, но наиболее прославленный город баварского Пфальца. Он был любимым местопребыванием многих императоров, и погребальные своды его базилики долго служили могилами государям Германии. Резиденция епископов, Шпейер своими многочисленными церквами и монастырями подал повод называть Рейн «улицею священников», но вместе с тем он играл важную роль в истории реформации: здесь на соборе 1529 года впервые было произнесено слово «протестанты». Почти совершенно разрушенный в 1689 году французами, Шпейер никогда уже не возвышался до своего прежнего значения в ряду городов на Рейне; в самом Пфальце он далеко превзойден, по деятельной торговле, портовым городом Лудвигсгафеном, западным предместьем Маннгейма. В Шпейере есть кафедральный собор в византийском стиле, начатый в первой половине XI века, оконченный менее чем в сто лет и вполне возобновленный в наши дни; его склеп—большая церковь, в которой может поместиться до полуторы тысячи человек; он украшен новыми фресками и изящными памятниками.

Главные города баварского Пфальца, с числом жителей, по переписи 1890 г., в тысячах:

Кейзерслаутерн 37 (42 в 1895 г.); Шпейер 18 (19 в 1895 г.); Лудвигсгафен 33 (36 в 1895 г.); Нейштадт на Гардте 15; Пирмазенс 21 (25 в 1895 г.); Цвейбрюккен 11; Санкт-Ингберт 11; Франкенталь 13; Ландау 11; Гермерсгейм 6; Дуркгейм 6.

Ниже Лудвигсгафена, первый город великого герцогства Гессенского на Рейне—древний Вормс, по своим судьбам сходный со Шпейером. Впервые он упоминается, как город вангионов, под галльским названием Borbitomagus, затем становится римским городом, а потом, под владычеством бургундцев, является городом по преимуществу, тем городом, в местности которого возникают легенды цикла Нибелунгов. Город епископальный, подобно Шпейеру, но всегда составлявший предмет спора между гражданами и епископами, Вормс был также одним из оплотов возникшего протестантизма. Разграбленный в тридцати-летнюю войну, затем разрушенный французами в 1689 году, Вормс мало-по-малу оправился, но далеко не достиг прежнего числа жителей: в пору его наибольшего процветания в нем насчитывали от 40.000 до 70.000 жителей. Во все времена в нем было относительно очень много евреев, и прежде они утверждали, без всякого основания, что происходят от колонии, якобы поселившейся в стране до введения христианства. Главная достопримечательность Вормса—памятник Лютеру, изваянный Ритчелем: колоссальная фигура реформатора стоит среди целой толпы других лиц, с принцами во главе, и символических фигур, представляющих Шпейер, Аугсбург и Магдебург.

Дармштадт, столица великого герцогства Гессенского, лежит далеко от Рейна; он расположен даже не в соседстве живописных гор Оденвальда, а среди равнины, частью песчаной, расстилающейся к югу от большего изгиба нижнего Майна. Ни одна географическая особенность местности не давала права предсказать, какова будет впоследствии судьба Дармштадта. С VIII века существовала здесь деревенька Дармундштадт, принадлежавшая к приходу Бессунген и в настоящее время совершенно поглощенная разростающимся городом; но деревушка эта стала городом лишь в 1319 году, когда один из графов гессенских избрал ее своею резиденциею. Однако, Дармштадт рос медленно, и концу прошлого века число его жителей не достигало и 10.000. Недостававшие столице выгоды явились сами собой с увеличением территории великого герцогства и особенно с постройкою обыкновенных и железных дорог, сделавших Дармштадт местом стечения путешественников и товаров. Он стал значительным торговым городом, и его старые кварталы с извилистыми переулками совершенно стушевались перед шахматной доской новых улиц, продолжающихся к югу, параллельно железной дороге в Гейдельберг. В Дармштадте, как в городе, обязанном своим существованием капризу государя, а не географическим условиям страны, главное здание дворец: в нем собраны богатые коллекции картин, древностей, монет, предметов естественной истории; его библиотека, содержащая около 500.000 томов, одна из значительнейших в Германии; его политехническая школа обилует слушателями. Из различных ученых обществ Дармштадта одно занимается изучением географии и издает в определенные сроки бюллетени. Что касается мест прогулок, то Дармштадт представляет их гораздо менее, чем Гейдельберг и многие другие города северной Германии: за исключением дворцовых садов, в окрестностях можно видеть лишь сосновые леса, растущие на неблагодарной почве, да однообразные площади земли, служащие для разведения спаржи и других овощей. Чтобы снова встретить живописную природу, надо отправиться на юг, к холмам и горам Оденвальда. К западу, на берегу Рейна, стояла в прежнее время знаменитая резиденция Карловингов, Трибур, в котором заседали сеймы и духовные соборы, и произошли многие важные события в истории Германии; но от древнего замка не осталось и следов.

Франкфурт возник не случайно, как Дармштадт: подобно Майнцу, он занимает превосходное географическое положение. Хотя удаленный от Рейна, по прямой линии, километров на 30, Франкфурт все же город прирейнский, вследствие направления перекрещивающихся в нем естественных путей. Большая дорога, идущая вдоль гор к востоку от Рейна, через Фрейбург, Пфорцгейм, Гейдельберг, Дармштадт, при Франкфурте упирается в поперечный путь сообщения, образуемый рекою Майн, и её боковым каналом, затем идет на север к истокам Везера, брешью в горах, представляемою полями Веттерау. Майн, пересекающий в этом месте большую торговую дорогу между Швейцариею и северною Германиею, течет в том же направлении, как и Рейн, между Майнцем и Бингеном, а долина реки Наге продолжает эту складку почвы до границ Франции. На востоке, многочисленные долины, несущие воды в Майн, главный приток Рейна, привлекают к последнему другие торговые дороги, между тем как Дунай, главный путь сообщения южной Германии, связан равнинами Баварии с равниною нижнего Майна, на которой стоит Франкфурт. Следовательно, здесь соединяются самые важные пути западной Германии, и этот пункт почти совпадает с серединою судоходной части Рейна; здесь всего лучше указана естественная раздельная линия между севером и югом Германии.

К этой привилегии географического положения, которою равно пользовался бы и всякий другой город, построенный по соседству, присоединились еще особые выгоды, облегчившие возникновение Франкфурта на занимаемом им теперь месте. Здесь уступы основания Таунуса кончаются небольшою массою высот, обращенных к югу, и река разделилась на три облегчившие проход рукава, вокруг островов. Здесь был и «брод», которым пользовались сначала галлы, римляне, бургундцы, а затем и франки, отчего и произошло, сохраняемое городом название «Брод франков». По соседству возвышалась римская стоянка Novus Vicus, там, где в настоящее время стоит деревня Геддернгейм, в 6 километрах от реки, тогда как постоянный город германцев возник именно на месте перехода через реку. Уже Карл Великий имел там пребывание, а в царствование Лудовика Германского Франкфурт стал главным городом «восточного королевства франков». Франкфуртские ярмарки, на которых могли легко бывать торговцы всей Германии, Швейцарии и Франции, постепенно приобрели важное значение в европейской торговле. Богатства стекались со всех сторон на этот рынок, который был посещаем принцами и епископами, наравне с купцами. Франкфурт стал местом избрания немецких императоров, а затем, в середине XV столетия, и местом их коронования. Находясь в западной Германии, вдали от двух главных столиц, Вены и Берлина, он все же был избран в 1816 году местом заседаний сейма Германского союза, и в нем же заседало в 1848 году учредительное собрание, возникшее из революции. Как «вольный город», Франкфурт пользовался некоторым политическим самоуправлением; но в 1866 году он утратил свои привилегии, и известны крутые меры, постигшие его за смелость противиться приказаниям, последовавшим из Берлина, новой столицы Германской империи: на Франкфурт была наложена пеня свыше 50 миллионов, он перестал быть «вольным городом» и был, подобно простой деревне, присоединен к округу Висбадена,—города, сильно уступающего ему и по числу населения, и по богатству.

Хотя развенчанный, Франкфурт на перестает приобретать все большее и большее значение. Правда, его ярмарки посещаются менее прежнего; но его главные улицы представляют постоянные рынки, на которых производится более оборотов в неделю, чем прежде в целый год. По операциям денежным и банковым Франкфурт играет господствующую роль на германском рынке; в этом городе возник тот могущественный банкирский дом Ротшильдов, соединенные капиталы которого достигают, пожалуй, суммы в миллиард франков. Между всеми рейнскими городами Франкфурт отличается также обширными размерами своей книжной торговли: в нем стала выходить в 1625 году первая ежедневная газета, издающаяся уже два с половиною века под именем «Frankfurter Oberpostam's Zeitung». В окрестностях Франкфурта, похожих на огромный сад, рассеяны многочисленные фабрики, и со всех сторон привозятся в него, на продажу и склад, земледельческие произведения. По местной поговорке, Веттерау (на севере) есть житница Франкфурта, Рейнгау (на западе)—винный погреб, Майнгау (на востоке)—лес и каменоломня, а Герау (на юге)—кухня. В 1800 г. во Франкфурте числилось населения около 40.000, а в 1895 г., вместе с предместьями Борнгейм, Боккенгейм и другими, число его жителей превышало 200.000; если же к округу города причислить Оффенбах, стоящий на гессенской земле, на левом берегу Майна, то оно почти достигает 250.000. Благосостояние главного города разливается и на его скромного соседа и дает пищу его фабрикам.

Франкфурт—город открытый. Его древние укрепления были срыты в 1804 году, и место из-под них было употреблено лучше, под сады и бульвары. Точно также большинство прежних кварталов, с извилистыми переулками и наклонившимися домами, разобраны, и теперь широкия улицы, открывающиеся на бульвар Цейль, позволяют экипажам свободно двигаться по всему городу. Знаменитая Жидовская улица (Judengasse), в которой были некогда поселены евреи и заставы которой были запираемы на ночь и на праздничные дни, к счастью, не представляют уже тех грязных и разваливающихся домов, которые нравились любителям живописного: дома эти снесены и уступили место улице нисколько не оригинальной, похожей на все прочия, так как евреям было дозволено селиться во всех кварталах города. Прошло то время, когда франкфуртские евреи постоянно подвергались и придиркам властей, и преследованию народа, и когда, например, число празднуемых ими браков не должно было превосходить 17 в год, так что многие пары должны были по нескольку лет ожидать очереди для вступления в брак.

Кафедральный собор—центральный монумент Франкфурта: это готическое здание четырнадцатого века, которое пришлось, вследствие пожара, возобновить почти целиком, за исключением сохраненных в прежнем виде хоров тринадцатого века, в которых короновались главы священной римской империи. Ратуша, называемая «Romer» (Римлянин)—вероятно, в воспоминание того, что в Риме был коронован Карл Великий,—содержит зало императоров, где только-что избранные государи давали первый пир. Висящие по стенам портреты—произведения новых художников. Зальгоф (Saalhof), содержащий картинную галлерею, стоит на месте прежнего дворца Карловингов; а церковь св. Павла, без всякого архитектурного достоинства, напоминает заседания германского парламента в 1848 г. Один из замечательнейших архитектурных памятников нового времени представляет биржа, это «сердце Франкфурта». Музей, или «Институт искусств», содержит, между многими картинами низшего достоинства, несколько драгоценных произведений великих мастеров. В другом здании помещаются коллекции по естествознанию и соединенная библиотека ученых обществ, отдельно от большой городской библиотеки Франкфурта. Площади украшены статуями, из которых особенно заслуживают упоминания: группа изобретателей книгопечатания, Гуттенберга, Фауста и Шеффера, и бронзовые статуи Шиллера и Гёте, знаменитейшего из сынов города. Другой монумент воздвигнут в честь Бёрне, также уроженца Франкфурта, подобно Савиньи и Фейербаху. Город обладает прелестными местами прогулок, садами—ботаническим и зоологическим, и—на другом берегу Майна, за предместьем Саксенгаузен,—обширными лесами, в которых императоры во время праздников коронации охотились на оленя.

К востоку от Франкфурта, город Ганау, стоящий при слиянии Майна и р. Кинцига, в богатой Веттерау, может быть рассматриваем как аванпост Франкфурта, потому что расположен на самом месте соединения двух больших дорог—лейпцигской и нюренбергской; дороги с севера и юга Германии входят здесь в долину Рейна. Ганау стоит на восточном конце большого торгового пути, идущего с востока на запад чрез Франкфурт и Майнц, поперек общей оси рейнской долины. Однако, город этот приобрел действительное значение, торговое и промышленное, лишь в конце 16 столетия, когда выходцы фламандские, голландские и французские принесли в него тайны своих ремесл: они сделали Ганау одним из самых приятных немецких городов, наилучшим образом обставленным садами и местами для прогулок. В наше время Ганау уступает среди немецких городов лишь Пфорцгейму, как центр фабрикации драгоценностей, настоящих и поддельных; это—единственное место в Германии, где обрабатывают платину; он изготовляет также табачные и кожаные изделия и имеет большие металлургические заводы. Ганау, родина братьев Гриммов, знаменит в истории победою, одержанною Наполеоном I в 1813 году над баварскими войсками, пытавшимися преградить ему путь: то была последняя битва, данная им на германской земле. В соседстве с Ганау находятся теплые воды Вильгельмсбада, посещаемые летом большим числом франкфуртцев.

Железная дорога, проходящая под знаменитыми виноградниками Гохгейма, идет по правому берегу Майна и соединяет Франкфурт с Майнцем—крепостью, оберегающею течение Рейна в его важнейшей части. На первый взгляд кажется, будто Майнц занимает более выгодное географическое положение, чем Франкфурт, так как он расположен при самом впадении Майна в Рейн; но он не стоит, подобно своему сопернику, на точке перекрещивания стольких сухопутных дорог и отгорожен с севера, как стеною, кручами Таунуса. При том полный недостаток свободы под правлением архиепископов и стратегическое значение Майнца сильно вредили его процветанию, как города торгового и промышленного. Уже девятнадцать веков тому назад, Друз построил здесь сильную крепость, центр римских военных постов, долженствовавших охранять линию Рейна против варваров. Во времена французской революции укрепления Майнца имели капитальное значение, и занятие их Кюстином, а также восторженный прием республиканских войск гражданами составляли одно из главных событий той эпохи. В наши дни Майнц продолжает быть большою крепостью Рейна, но уже против Франции. Он обнесен тремя рядами стен, и недавно это укрепление еще дополнено возведением фортов на окрестных высотах; острова Рейна, находящиеся ниже города по течению, также укреплены, равно как и город Кастель, древний Castrum Drusi, стоящий против Майнца, на правом берегу Рейна; укрепления заняты гарнизоном в 8.000 человек, но для защиты их понадобилось бы более 20.000. Представляя центр продовольствия всех армий, могущих быть стянутыми в долину Рейна и на границы Франции, Майнц имеет огромный завод провианта, могущий довольствовать полумиллионную армию; на нем ежедневно может быть приготовляемо 350 тонн хлеба и убиваемо по несколько сот голов скота на мясо.

Древний Moguntiacum, главный город провинции верхней Германии, сохранил кое-какие остатки своих римских памятников: еще видны основания полсотни столбов, развалины от 500 арок водопровода, доставлявшего в город воду из отдаленного источника и проходившего в 41 метре над уровнем местности; на одном холме виден стержень пирамиды памятника Друзу, и когда вода в Рейне спадает, в реке заметны цоколи моста, построенного в царствование Траяна 22-м легионом. Бывший дворец курфюрстов содержит богатейшую в рейнском бассейне коллекцию римских древностей, алтарей, саркофагов, надписей и медалей. Майнц обладает еще и другими интересными предметами, картинною галлереею и библиотекою около 180.000 томов, содержащею несколько экземпляров первой попытки книгопечатания, драгоценных памятников славы Гуттенберга. Но из всех памятников города самый замечательный—кафедральный собор в византийском стиле, куполы которого поднимаются высоко над массой домов. Это великолепное здание, представляющее несколько остатков древней базалики 10-го века, было окончено в своем настоящем виде в 1340 году; оно достойно первопрестольного города Германии, архиепископ которого был по праву курфюрстом и канцлером империи. На одной из площадей стоит моделированная Торвальдсеном бронзовая статуя Гуттенберга, славнейшего сына Майнца, в котором родился также Франц Бонн.

К западу от Майнца, самого населенного города великого герцогства Гессенского, Рейн, до впадения реки Наге, омывает на левом берегу лишь деревни и местечки; но одна из этих деревень—знаменитый Обер-Ингельгейм, где, если верить легенде, родился Карл Великий, и где еще видны развалины дворца Фридриха Барбароссы. Бинген, римский Bingium, занимающий треугольник, образуемый Рейном и рекою Наге, также показывает старую развалину укрепленного замка иностранцам, которые толпой останавливаются здесь, привлекаемые красотою местности. С вершины Рохусберга, господствующей над городом, видны—с одной стороны наносная равнина, орошаемая широкою рекою, усеянною островами, с другой—узкое ущелье, по которому пробирается Рейн между кручами лесистых гор.

Не далее как в восьми километрах по прямой линии к северу от Майнца стоит другой большой город, Висбаден, столица прежнего герцогства Нассауского, а теперь главный город прусского округа, в котором находится Франкфурт. Висбаден расположен очень живописно у выхода небольшой долины и на одном из южных уступов лесистых гор Таунуса; никакая местность не была бы более пригодна для основания города покоя и лечения. Здесь вытекают из почвы многочисленные и обильные теплые ключи: это Fontes Mattiaci, которыми пользовались уже римляне, и вокруг которых они построили город Mattiacum; найдены многочисленные остатки этого римского поселения. Воды эти оставались известными и даже славились и в средние века; однако, в конце прошлого столетия Висбаден был лишь незначительным местечком, с 2.000 обитателей; но в течение нынешнего века, после великих войн империи, удобства его были быстро оценены людьми досужими, и теперь Висбаден принадлежит к числу самых модных курортов: каждый год в него съезжается до 70.000 иностранцев. Прежнее местечко составляет лишь маленький квартал, затерявшийся в новом городе, с прямыми и правильными проспектами, с красивыми домами, с балконами и колоннами, с «флорентинскими» и «мавританскими» дворцами. В целом, Висбаден образует продолговатый четыреугольник, расположенный по направлению от севера к югу и оканчивающийся на севере равносторонним треугольником; к счастию, дачи, замки и сады окрестностей своим разнообразием исправляют чересчур геометрическую правильность города, и во все стороны идут от него прелестные тропинки в нагорные леса. По железной дороге можно в несколько минут доехать до дворца Бибрих (Mosbach-Biebrich), стоящего на берегу Рейна и окруженного садами, которые славятся своими коллекциями цветов. Висбаден известен в Германии еще своими хорошими школами, прекрасною химическою лабораториею и многочисленными учеными обществами. В нем существует и географическое общество, под названием «Verein fur Naturkunde».

Висбаден можно назвать столицею термальных станций, столь многочисленных на Таунусе. На западе, в ущелье гор, окруженном со всех сторон лесистыми крутизнами, лежит деревня Шлангенблад (Воды Змей), названная так по водящимся здесь безвредным ужам, подползающим иногда к купальщикам; на противуположном скате, уже в бассейне реки Лана, вьется речка Лангеншвальбах, воды которой принадлежат к наиболее ценимым в Европе. В другой долине, также впадающей в долину Лана, бьет из земли пенистый источник Нидер-Зельтерс, окруженный множеством других ключей того же рода и тоже богатых углекислотою. К востоку от Висбадена, в западной части франкфуртского округа расположены, близко одна от другой, бальнеологические станции, с теплыми, соляными и железистыми водами: Гофгейм, Вейльбах, Годен, Кенигштейн; выше по склонам, над которыми господствует Фельдберг, самая возвышенная гора в группе Таунуса, бьют минеральные источники Кронберга и Кронталя, тогда как к северу от Франкфурта находятся знаменитые воды Гомбурга (Homburg vor der Hohe), куда летом франкфуртцы устремляются толпами на прогулку, и где еще не так давно, когда там процветала рулетка, состязались игроки целого света. К востоку от Таунуса, в окрестностях Веттерау, бьют многие соленые ключи: в Наугейме, Виссельсгейме, Швальгейме, Зальцгаузене; наиболее посещаемые из них—наугеймские, открытые при помощи артезианского бурения, и из которых один бьет на 16 метров высоты. Близ Гомбурга находится промышленная деревня Фридрихсдорф, часто приводимая в пример того, до чего настойчиво удалившиеся из отечества французы сохраняют свою родную речь. Эта деревня основана в 1687 году выходцами-протестантами, выселившимися в здешнюю местность за несколько лет перед тем. Прошло уже двести лет, однако, французские колонисты продолжают говорить на своем языке, хотя все они знают немецкий; молодые люди приходят издалека в Фридрихсдорф научиться французскому языку.

В небольшом растоянии ниже по реке от Бибриха, порта Висбадена на Рейне, начинаются большие рейнские виноградники. После холмов Эльтвилля, вина которого пользуются большою известностью, следуют знаменитые виноградники Эбербаха, Фольрата, Иоганнисберга, Рюдесгейма, принадлежавшие прежде монастырям и церковным капитулам. В ущелье, открывающемся ниже Рюдесгейма и Бингена, получаются также хорошие вина, именно ассмансгаузенские. Почти все эти напитки из винограда, выросшего на распавшейся скале, сохраняют аспидный вкус, ценимый некоторыми любителями, но противный другим. Рюдесгейм и Ассмансгаузен, обладающий небольшим минеральным ключем, служат, подобно Бингену, местами увеселительных поездок в летнее время.

В бывшем герцогстве Нассау нет городов на правом берегу Рейна: у подошвы скал, пробитых для железной дороги киркой и порохом, есть лишь место для деревень, которые и окаймляют реку длинным рядом; но в побочной долине Лана, у входа в которую стоят живописные местечки Обер-Ланштейн и Нидер-Ланштейн, городов много. Речка Лан, берущая начало на тех же возвышенностях, что и Зиг, сначала течет на восток, потом на юг, чрез университетский город Марбург, принадлежащий к Гессен-Касселю, далее чрез университетский город Гиссен, во владениях великого герцогства Гессен-Дармштадтского, лежащий на дне бывшей озерной котловины, в которой некогда скоплялись воды этой местности, прежде чем нашли себе проход на западе для стока в Рейн. Гиссен, стоящий у изгиба, образуемого Даном, в месте выхода дороги из Франкфурта и из верхней долины Рейна через Веттерау, занимает местность, во все времена служившую пунктом встречи для народов; в окрестностях его рассеяно множество могильных курганов. Гиссен,—родина Кирхера и Карла Фогта. Ниже по реке, Вецлар, некогда бывший многолюднейшим городом на Лане, и с 1698 г. по 1806 г. служивший местопребыванием суда имперской канцелярии, представляет город падший, еще сохранивший средневековой вид; впрочем, теперь, благодаря своим кожевенным заводам и окрестным железным рудникам, он снова приобретает некоторое значение. Истинный центр нижней долины Лана и области Нассау есть старый город Лимбург, близ которого находился лес Реккенфорст, в древности священный для местного населения. Лимбургский собор, построенный в начале тринадцатого века, есть одно из величественнейших зданий, принадлежащих к переходной эпохе. Построивший его город был в средние века важным местом торгового обмена и, говорят, мог выставить до 2.000 всадников; он и в настоящее время главный рынок и самый деятельный промышленный центр в стране, очень богатой рудниками и фабриками. В окрестностях добываются сереброносный свинец, цинк, медь, железо, бурый уголь, фосфаты, не считая мрамора и грифельных досок, исстари местным промыслом был гончарный, благодаря существованию громадного слоя тонкой глины, в несколько метров глубиною, образующего подпочву под большим числом деревень; в этой местности ежегодно выделываются миллионы кувшинов и пивных кружек для заведений минеральных вод, пивных Баварии, водочных заводов северной Германии и Голландии. Трубки и глиняные сосуды здешнего изготовления вывозятся во все страны мира.

Спустившись по долине Лана через местечко Нассау, с древним замком, от которого получила имя вся эта страна, путешественник попадает в город Эмс, знаменитое место вод, одно из наиболее часто упоминаемых в летописях дипломатии. Еслибы не теплые ключи, которых в Эмсе более двадцати, город этот едва-ли возник бы в узкой котловине, где пришлось его построить; но окрестности прелестны, и во все стороны можно предпринимать приятные эскурсии. На юго-западе, близ деревни Фрухт, стоит памятник министру Штейну, значительно помогшему возродить Пруссию после погрома при Иене.

Главные города великого герцогства Гессен-Дармштадтского и прусского Висбаденского округа, с числом жителей, по переписи 1890 г., в тысячах:

Гессен-Дармштадт: Майнц 72 (77 в 1895 г.), Дармштадт с Бессунгеном 56 (61 в 1895 г.), Оффенбах 35 (38 в 1895 году), Вормс 25 (29 в 1895 г.), Гиссен 20 (22 в 1895 г.), Бинген 8.

Пруссия: Франкфурт 180 (203 в 1895 г.), Франкфурт с Борнгеймом и Боккенгеймом 218, Висбаден 65 (73 в 1895 г.), Гомбург 9, Бибрих 11, Эмс 6, Лимбург на Лане 7.

Долина реки Наге содержит в своей верхней части маленький отрывок государства, дарованный венским конгрессом великому герцогу Ольденбургскому: это княжество Биркенфельд, приблизительно с 40.000 жителей. Местечки Оберштейн и Идар, находящиеся в этом чересполосном владении, со всех сторон окруженном рейнскою провинциею Пруссии, стали всесветным центром одного художественного промысла: полировки агатов и яшмы, производства поддельных камней и резьбы камей. Древние хартии свидетельствуют, что с половины пятнадцатого века жители этой местности собирали агаты, встречающиеся в горных пустотах разложившагося черного порфира, и умели полировать их, делать из них печати, амулеты и другие предметы роскоши. Промысел этот постепенно стал источником богатства для местных феодалов, которые, чтобы сохранить эту статью дохода для одних себя, приказывали полировщикам, своим крепостным, хранить тайну, так что мастера не могли даже пользоваться, при работе, помощью своих жен. Промысел этот стал свободным лишь со времен французской революции. Но он никогда не приобрел бы значения во всемирной торговле, еслиб рабочие полировали лишь камни, находимые в стране; к счастью, эмигранты из Оберштейна открыли в 1834 г. значительное количество агатов в руслах некоторых потоков Бразилии, которые соединяются с Уругваем, пройдя перед тем по местности с геологическим строением, подобным строению почвы в Биркенфельде. Оттуда-то биркенфельдские фабриканты и выписывают почти все камни, в которых нуждаются; покупают они также кристаллы из Швейцарии и других стран, драгоценные камни из Индии и Бразилии, малахит из Сибири, и придают этим камням четверную цену резьбою и различными оттенками, зависящими от химических примесей. В Америку они посылают преимущественно камеи, но изготовляют также амулеты для рынков Африки и божков для Индии и Китая.

Главный город в долине Наге-Крейцнах (Крест р. Наге). Он расположен весьма удобно для торговли, потому что у него река становится судоходною, и все важнейшие побочные долины уже соединились выше, так что он представляет естественное место склада для всего бассейна. Но известность доставлена этому городу не торговлею, а его минеральными водами, употребляемыми ежегодно тысячами больных и отличающимися от других однородных вод большим содержанием брома. Местность Крейцнаха—одна из наиболее богатых живописными развалинами средних веков: на каждом высоком мысе берегов Наге стоит свой древний замок, из которого в былые времена зорко осматривал окрестность хищный глаз какого-нибудь рыцаря из рода «диких графов» (Raugrafen, Wildgrafen). Такова сторожевая башня Рейнграфенштейна, стоящая на порфировом утесе, таков замок Эбербург, дававший одно время приют Буцеру, Гюттену, Эколампадию и Маланхтону.

На левом берегу Рейна, ниже Бингена, у подошвы скал приютилось несколько городов: Бахарах, главный склад рейнских вин, группа живописных домиков при выходе из долины; напротив Кауба, протянулся, в виде длинной улицы, Обервезель, древняя Возольвия; за поворотом реки, в средине ущелья, стоит Санкт-Гоар; затем Боппард, древний галло-римский город, называвшийся Bondobriga, возвышает свои древние башни и свои потрескавшиеся стены у начала двойной излучины, которую описывает Рейн до принятия в себя вод Лана. В небольшом расстоянии от этого слияния вверх по Рейну, на левом его берегу, находился знаменитый Кенигсштуль (Королевский Стул), где, под тенью орешин, три раза заседали избиравшие императора курфирсты: небольшое готическое здание поддерживает террасу, на которой избиратели садились в кружок, между тем, как в середине восседал избранный император. Этот Королевский престол реставрирован по первоначальным планам.

В настоящее время в бассейне реки Мозеля нет города, который мог бы равняться большим городам по берегам Рейна, но все же есть такие, которых значение быстро растет. Таковы, уже на границах аннектированной Лотарингии, два соединенных города Саарбрюккен и Санкт-Иоганн, отделяющиеся один от другого лишь течением Саара, и к которым скоро прибавится еще одна куча фабрик и домов мастеровых, город Мальштатт-Бурбах. Эти три города почти всегда окутаны темным облаком дыма, вырывающагося из труб фабрик и заводов, чугунно-литейных, стеклянных, машиностроительных и химических. Всюду от главных линий железных дорог отделяются вправо и влево ветви, ведущие к мануфактурам и рудникам; всюду возвышаются горы окалины и мусору. Каменноугольные копи Саарбрюккена, из которых одна горит уже с конца семнадцатого столетия, дают год от году все большее и большее количество угля, и правительство, главный собственник их, извлекает из эксплоатации их большие выгоды.

Добыча угля из копей Саарбрюккена в 1815 году 50.000 тонн, добыча угля из копей в 1830 году 200.000 тонн, добыча угля в 1875 году 5.100.000 тонн. Доля правительства 4.500.000 тонн, ценность 50.000.000 франков.

Заключающееся в этих залежах количество топлива исчисляется в 40 тысяч миллионов тонн. Добываемый здесь уголь отправляется не только во всю западную Германию, но и во Францию и Швейцарию. Канал Саара, соединяющийся с каналом из Марны в Рейн, служит преимущественно для перевозки угля на заводы Эльзаса и Лотарингии. Фабрики и заводы Дудвейлера, Зульцбаха, Фридрихсталя и большое металлургическое заведение в Нейнкирхене, занимающее более 3.600 рабочих (производство в 1893 году: 165.000 тонн сырого железа, 164.000 тонн фабрикатов и пр.), также получают нужный им уголь из бассейна, в центре которого стоит Саарбрюккен.

Следуя течению Саара, по которому называется большая часть городов на его берегу, путешественник минует другой промышленный город, Пюттлинген, а также Саарлуи, родину Нея, затем Мерциг и Саарбург, уже вблизи слияния Саара с Мозелем, и, несколькими километрами ниже по течению, древний город Трир. Это древнейший город Германии; он сохраняет название галльского племени треверов, которое основало его и долго сохраняло свою речь, даже под римским владычеством, так как, по свидетельству св. Иеремии, здешние жители еще в пятом столетии по Р. X. говорили языком азиятских галатов. В то время, как Германия была страною почти неизвестною, и римляне, опасаясь проникать в нее слишком далеко, держались при входе в этот мир варваров, Трир, стоя перед двумя большими притоками Мозеля, Сааром и Суром, мог очень удобно служить пунктом посредничества между образованными уже галло-романами и диким населением северных лесов, степей и болот. Служа центром политической власти и деятельности военной, административной и торговой, Трир приобрел необыкновенное значение и почти оправдал данное ему Авзанием прозвище «второй столицы римской империи». Он украсился памятниками, и скаты соседних с ним гор покрылись красивыми виллами, некоторые остатки которых сохранились и до наших дней. Великолепные развалины свидетельствуют о былом блеске города Трира. Груда великолепного строительного материала, называемая Porta Nigra, из которой, не смогши разрушить ее, взяли камни на постройку трех церквей, все еще возвышается над домами Трира. Под другою частью города лежат обширные подземные залы, своды, галлереи на протяжении километра, до самой реки; их называют «римскими банями», хотя они, несомненно, служили для иного употребления. В другом месте стоят остатки амфитеатра, который вмещал до 60.000 зрителей, и в котором Константин, по поводу одного праздника, дал диким зверям разорвать целое племя франков, вместе с их вождями. Кафедральный собор, соединенный с красивой церковью Богоматери, в некоторых частях своих—римской постройки: там помещалась курия. Многие другие здания также стоят на римских фундаментах, и большой мост через реку Мозель построен на базальтовых устоях, которым приписывают то же происхождение. Наконец, музей содержит множество галло-римских древностей, равно как и других разнородных предметов еще древнейших и найденных в окрестных могильных холмах. Не проходит года, чтобы раскопки не открывали римских древностей, оружия, монет, изваяний. В нескольких километрах от города, на юго-восток, возвышается «колонна Igel» (Еж), могильный памятник фамилии Secundinus, наилучше сохранившийся в Германии римский могильный столб.

Подобно городу, служившему ему образцом, Трир, бывший сначала столицею политическою, стал впоследствии духовной столицею. Более тысячи лет он назывался «святым» (sancta civitis Treverorum). Из трех наибольших зданий города одно было, говорят, церковью или монастырем, и весь город был населен духовенством, монахами и другими духовными лицами. Со времен первой французской революции большое число церковных зданий было обращено в казармы, магазины, пивоварни и частные дома. Железные дороги и фабрики постепенно окружают древний город новым, совсем иного вида; скоро древний Трир можно будет отыскать только в музеях, а средневековой только в рукописях местной библиотеки. В недели пилигримства богомольцы толпами приходят в Трир созерцать «Святую Тюнику», привезенную, по сказанию, императрицею Еленою. Но теперь Трир нашел себе, как место сборища пилигримов, счастливую соперницу в маленькой деревне Марпинген, лежащей на юго-восток от него, в округе Санкт-Ведель; народ десятками тысяч стекается в эту деревушку, прославившуюся священными видениями. Общины Саара и Мозеля, к югу от Трира, во всей Западной Европе дольше других сохранили общинную собственность, и лишь с начала нынешнего века кадастр мало-по-малу закрепил имущество в частных руках; тем не менее, раздел по жребию прилагается и доныне к лугам и лесам. Точно также раздаются и пустоши на высотах Эйфеля, с возвратом их, по годовом пользовании, в собственность общины.

К северу-востоку от Трира, по всему течению Мозеля до его впадения в Рейн, т.е. на протяжении 175 километров, селения очень многочисленны, но нет городов, и только в редких местах можно было бы удобно построить город у подошвы мысов, покрытых знаменитыми виноградниками, производящими мозельвейн. Только при «слиянии» двух рек, в Кобленце (римский Confluentes), население скопилось в порядочный город, хотя в этом месте, на перекрестке долин Мозеля и Лана с долиною Рейна, можно было ожидать города более многолюдного. Гораздо меньшее значение Кобленца, в сравнении с Франкфуртом и Кельном, объясняется тем, что вся нижняя половина долины Мозеля не представляет естественного торгового пути и что окрестная горная местность, возвышающаяся средним числом на 600 метров над уровнем реки, мало плодородная и слабо заселенная, высылает в Кобленц, свой центр притяжения, лишь небольшое число эмигрантов. При том же и чисто-военный характер города вредит его торговому и промышленному значению. В Кобленце есть несколько замечательных зданий, из числа которых следует обратить внимание на красивую церковь Сан-Кастор, в византийском стиле, заложенную в середине девятого века; затем на сводчатый мост железной дороги через Рейн и каменный мост чрез Мозель, строющийся уже 500 лет рядом с остатками римского моста; но всего сильнее привлекают взор окрестные с Кобленцом укрепления. Против слияния рек, на правом берегу, возвышается неприступная цитадель Эренбрейтштейн, возвышающаяся над рекою на 128 метров и скрывающая в боках скалы два или три этажа батарей. К юго-западу от города, на переднем возвышении горы Гунсрюккена, стоит большой форт Александр, между тем как форт Франца и другие укрепления защищают северный берег Мозеля; в этом огромном укрепленном лагере, образуемом поясом фортов, может разместиться армия в 200.000 человек, а между тем для защиты всей этой совокупности укреплений, говорят, достаточно 5.000 человек,—так хорошо скомбинирован план её. Кобленц—обыкновенное место стоянки броненосного рейнского флота, состоящего из дюжины канонерок. С Кобленцом связаны военные воспоминания французов: в нем французские эмигранты времен первой французской революции пытались собрать войско для вторжения во Францию; тут же, к северу от Мозеля, погребен генерал Марсо, убитый в сражении при Альтенкирхене. Кобленц—родина Меттерниха.

Вниз по Рейну, на его правом берегу, стоит промышленный город Нейвид, население которого сложилось, под охраной древних эдиктов о веротерпимости, из многоразличнейших сект. Почти против Нейвида возвышается холм, на вершине которого стоит памятник, поставленный французскому генералу Гошу армиею Самбры и Мааса. У подошвы этого холма течет маленькая речка Нетта, ниже омывающая Майен, главный город местности гор Эйфеля, а далее, на берегу реки, стоит древний город Андернах, на том месте, где Рейн вновь съуживается между обрывистыми холмами. Этот город, Autumnacum римлян,—один из самых живописных в рейнском бассейне: его стены, остатки его феодального дворца, его романский храм, его толстая башня, с осьмигранною сторожкою, представляют один из классических видов на берегах Рейна; а в окрестностях его, потухшие вулканы, потоки лавы, кучи пемзы составляют настоящий клад для геологов и минералогов.

В ущелье и ниже, при подошве гор Зибенгебирге, следуют одно за другим несколько больших местечек; но первый действительно важный город этой области, Бонн, древний Bonna, находится уже в соседней с Нидерландами большой аллювиальной равнине С. Германии; он занимает положение, сходное с положением Маастрихта на Маасе: у Бонна кончается клюза Рейна, начинающаяся у Бингена. В наше время Бонн славится преимущественно своими университетом, библиотеками, научными коллекциями и как центр дорог в Эйфель и Зибенгебирге (Семигорье). Бонн, родина Бетховена, поставил ему на одной из своих площадей бронзовую статую. Другой из тех людей, имя которых прославляет целую эпоху, Рубенс, родился, может быть, на берегах Зига, речки в бывшей земле сикамбров, впадающей в Рейн немного ниже Бонна. Зиген, в Вестфалии, недалеко от истока речки Зиг, оспаривает у Антверпена честь быть родиною знаменитого живописца, который, впрочем, хотя бы даже был родом из Германии, тем не менее, по фамилии, происхождению и гению—чистый фламандец. Зиген растет и богатеет, благодаря находящимся в окрестности рудникам железным, свинцовым и медным, а также своим металлургическим и кожевенным заводам.

Количество руд, добытых в Зигене в 1874 г.: 283.870 тонн, ценностью на 5.665.300 франков.

Это самый значительный центр населения долины. Вторым после него является Зигбург, стоящий недалеко от впадения Зига в Рейн, близ места, где вальдбрёльская железная дорога отделяется от главной линии. К северу, на притоке, стоит другой горнопромышленный город, Линдлар. Гуммерсбах—промышленный городок на южном склоне плоской возвышенности Зауэрланда; Зилих стоит близ впадения Зига в Рейн, почти против Бонна.

Главный город страны—Кёльн. Его географическое положение—одно из самых счастливых, потому что естественная большая дорога, ведущая от северной Франции к западной России, проходит вдоль основания области гор и холмов, и пересекает Рейн в Дейце, или «предместье немцев»: это перекрестная точка двух главных дорог, к которым примыкает здесь, как в центре, несколько других. Когда рельеф почвы, еще не уравненный дорогами, сильно влиял на направление пути людей и товаров, Кёльн находил мало соперников между удаленными от моря городами северной Европы. Во времена римлян, Ara Ubiorum, древний торговый пункт племени убиенов, получил колонию «ветеранов», под именем «Colonia Claudia Augusta Agrippinensium» и скоро сделался городом, прославленным писателями. В средние века он стал главным местом всего торгового обмена между рейнским бассейном и Нидерландами, Германией, даже Англией. До образования Ганзейского союза, кёльнские купцы заключали торговые трактаты со многими иноземными правительствами; с десятого века они отправляли собственные суда в Лондон и владели там, близ «Тоуэра», своим особым складочным магазином, известным под названием «Кёльнской гильдии»; их монета ценилась высоко; их меры и весы употреблялись при продаже товаров и в дальних странах. Граждане Кёльна, после долгой борьбы со своими епископами, добились права избирать свой собственный муниципалитет и сохранять про себя нажитые богатства. Оттого они превосходили сеньоров в роскоши: в 1236 году, они, в числе 18.000 и все в пышной одежде, встретили верхом на конях невесту императора Фридриха II. Поговорка: «богат, как кёльнский суконщик» была в Германии в таком же ходу, как присловие итальянцев: «богат, как флорентийский бакалейщик». В торговле сукнами Кёльн был одним из устанавливающих цены рынков Европы; он же был первым рынком Запада по торговле благородными металлами. Почти во всех ремеслах его мастера были самые искусные. В пятнадцатом веке, перед великими преобразованиями, начавшими новую эру, Кёльн был в числе городов, оспаривавших у Франкфурта честь быть первою метрополиею Германии; но затем его постиг ряд невзгод. Открытие Америки заставило купцов покинуть привычные пути чрез Венецию и Аугсбург; вторжения опустошили страну; Соединенные Штаты Нидерландов, ставшие одною из великих держав Европы, заперли Рейн для судов Кёльна; затем, как бывает почти всегда, граждане сами довершили упадок своего города. Кёльн, гордый своим прозвищем «святого города» и «германского Рима», обогащенный бесчисленными пилигримами, приходящими в него созерцать могилы царей-волхвов, не хотел терпеть присутствия в нем протестантов, которым пришлось бежать, унося свои промыслы, которыми они обогатили окрестные города. Из богатого города Кёльн стал нищенским. Его извилистые улицы скоро обратились в вертепы, в которые иностранец не решался заглядывать, и нищие теснились тысячами у дверей храмов. В настоящее время промышленность и торговля Кёльна вновь замечательно оживились: пароходы Рейна, которым Кёльн служил местом стоянки, и сходящиеся к нему в большом числе железные дороги приносят ежегодно большее и большее число пассажиров и товаров.

В городе и его окрестностях имеются значительные заводы, фаянсовые, химических продуктов, прядильные и ткацкия мануфактуры, мастерские машин, не считая многих заведений, хозяева которых уверяют, будто они «одни» знают секрет приготовления «О-де-колона». В Кёльне сосредоточены главные банки и конторы больших предприятий, рудокопных и перевозочных, нижнего бассейна германского Рейна. С пригородами Эренфельдом, на левом берегу Рейна, Дейтцем и Кальком, на правом, население Кёльна превышает 300.000 человек. Кроме того, вокруг него теснятся большие деревни: Лонгерих, Мергейм, Рундорф, Мюнгерсдорф. Ни в одном округе континентальной Европы население не скучивается такими густыми массами.

Главный памятник Кёльна и один из знаменитейших в мире—это его кафедральный собор, Dom, стоящий одиноко, своею массою господствуя над всем городом. Это здание, одно из замечательнейших произведений готической архитектуры, одновременно свидетельствует и о минувшем блеске, и о теперешнем богатстве Кёльна, потому что постройка его была прервана более чем на три с половиною века и здание уже подвергалось опасности разрушиться, когда его стали реставрировать и доканчивать по первоначальному плану: только в 1880 году был поставлен венец стрелок, достигающий 160 мет. высоты. Кёльнский собор—один из самых великолепных храмов Европы, один из тех, которые отличаются одновременно чистотою стиля, величием размеров, блеском украшений; хоры, оконченные в 1322 году, и пять нефов соединены между собой гармонически; точно так же гармонируют, осматриваемые снаружи, с площади, или с великолепного железного моста через Рейн, свод и шпицы, образуя чудный ансамбль; может быть, зданию недостает только некоторого единства плана: трансепт (поперечный ход) слишком велик для того, чтобы сливаться в одно целое с средними пространствами и оставлять в уме одно общее впечатление. Кроме собора, в Кёльне есть и другие красивые церкви: св. Марии в Капитолии, самая древняя, в византийском стиле; церковь святых Апостолов, с романскими арками изящной архитектуры; св. Гереона, в склепе с мозаичным полом; св. Петра, содержащая большую картину Рубенса. Здание городской думы, в котором смешаны постройки всех эпох, имеет некоторые части удивительные по стройности и изваяниям. Новый музей Валльраф-Рихарц, называемый так в память своих двух основателей, содержит разные древние предметы, картины, статуи и дорогия книги.

Кёльн—сильно укрепленный военный город; но прежняя крепостная стена, стеснявшая рост его, срыта, и новые укрепления, отстоящие от города, средним числом, на 5 километров, обнимают двенадцать фортов различной величины: восемь вокруг Кёльна, четыре вокруг Дейца, которые все соединены промежуточными батареями, и образуют большой укрепленный лагерь.

К западу от Кёльна, на границах Бельгии и Голландии, стоит большой город, долго главенствовавший над Кёльном в политическом отношении; это Ахен (по-французски Aix-la Chapelle), лежащий в бассейне Мааса, на речке Вурм, отчасти образуемой горячим ключом в «Долине Кабанов», звавшимся на средневековом латинском языке «Porcetum», а в наши дни Буртшейдом. Ахен не пользуется, подобно Кёльну, выгодою стоять на большой реке, на перекрестке многих естественных путей, но обладает обильными теплыми и серными ключами, и его воды понравились Карлу Великому, так что он сделал Aquisgranum столицею своей империи. Он построил тут дворец, воспеваемый в поэмах средних веков,—здание из мрамора, золота и драгоценных камней, прославляемое в легендах по поводу его стального подъезда, на котором рыцари точили свои мечи на бой с волшебниками. Настоящий дворец, обращенный народным воображением в место чудес, уже не существует и заменен городскою думою; но часовня, построенная Карлом Великим по образцу Сан-Витале в Равенне, и которой город обязан своим французским названием, еще видна в кафедральном соборе переделанною и обезображенною; это простая ротонда в два этажа, содержащая, между прочими памятниками о прошедшем, гробницу Карла Великого и беломраморное седалище, па котором восседал император с «цветущей бородой».

Впечатление, произведенное на народы Карлом Великим, было так сильно, что по его смерти Ахен стал городом священным; он был выбран местом коронования; начиная с Фридриха Барбарусы тридцать семь императоров последовательно короновались здесь; ежегодно стекались сотни тысяч пилигримов целовать реликвии капеллы, и граждане Ахена пользовались весьма значительными привилегиями в награду за свои восторженные приветствия императорам: освобожденные от всякой подати и повинности, они имели право давать приют изгнанникам, и имперская опала не могла их постигнуть.

Теплые и серные ключи, бывшие косвенно причиною возвышения Ахена, и до сих пор привлекают много иностранцев; но город обладает и другими источниками обогащения: пластами каменного угля, свинцовыми и цинковыми рудниками, металлургическими заводами, фабриками булавок и суконными. Каменноугольные копи Ахена дали в 1891 г. 1.676.000 тонн минерального топлива, при чем было занято 7.457 рудокопов. Свинцу и цинку добыто в 1881 году: первого 14.000 тонн и второго 12.600 тонн. Политехническая школа Ахена готовит инженеров и мастеров в различные промышленные заведения города, предместий и всей страны. Число этих заведений с каждым годом увеличивается, и оба города—Ахен и Буртшейд—соединяются в один большой, который под своею дымною атмосферою сохраняет широкие бульвары, разбитые на месте бывшего городского вала.

В недалеком расстоянии от Ахена на северо-восток, находятся большие заводы в Вюрселене и Эшвейлере, питаемые окрестными угольными копями. В 1874 году было добыто угля из копей Эшвейлера 183.625 тонн. Еще ближе, на восток, находится город Штольберг, обладающий заводами маталлическими, стеклянными и различными другими. На север, в Паннесгейде, находятся литейные заводы; на юг, Эйпен обладает самыми важными суконными фабриками Пруссии, произведения которых вывозятся даже за пределы Европы, в Южную Америку и на дальний Восток; недалеко от Эйпена добывается свинцовая руда, и маленькая нейтральная территория Мореснет, лежащая на границе между Бельгиею и Пруссиею, прославилась цинковыми рудниками «Старой Горы», столь обильными, что они доставили своим хозяевам руководящую роль на рынке изделий из цинка и средства прикупать рудники в разных частях Европы и Алжирии.

Из Старой Горы было добыто в 1876 г. руды: цинковой 54.000 тонн; свинцовой 5.900 тонн; каменного угля 76.000 тонн; вывезено 40.000 тонн цинка.

Главное селение этого нейтрального клочка земли (550 гектаров) носит имя Кельмис (около 3.000 жит.), по местному названию галмея, добываемого в его окрестностях. Еще южнее, по другую сторону массива Гоге-Венн (Фенн) городок Мальмеди, стоящий в стране валлонов, хотя и на прусской территории, выделывает больше кож, чем какой-либо другой город империи. На половине пути от Ахена к Кёльну, город Дюрен принимает участие в главном производстве провинции, суконном, и, благодаря сходящимся у него пяти железным дорогам, ведет значительную торговлю. Одна из этих дорог ведет к Голландии, чрез Юлих, древнюю столицу герцогства, укрепления которой недавно снесены. Другая дорога, очень извилистая по причине встречающихся на пути препятствий, примыкает к Мозелю близ Трира, к юго-востоку от Дюрена, и ведет в Цюльпих и в промышленный город Эйскирхен. Цюльпих—древний Tolbiacum, или Tolbiac, знаменитый в истории франков победою, одержанною Клодвигом над аллеманами в 496 г.

В небольшом расстоянии от Кёльна, вниз по реке, на правом берегу её, стоит фабричный город Мюльгейм, служащий портом другим промышленным общинам: Бергиш-Гладбаху и Бенсбергу, лежащим внутри страны; но далее, до самого Дюссельдорфа, т.е. на протяжении около пятидесяти километров, на берегах реки не встречается значительного города. Дюссельдорф, бывший долгое время деревнею при устье реки, как показывает и его имя (деревня Дюссель), теперь представляет многолюдный город, благодаря выбору его великими герцогами Бергскими местом своего пребывания, а также благодаря промышленности, столь деятельной в этой части Германии. Дюссельдорф—естественный порт Эльберфельда, Бармена и всего окружающего их мануфактурного округа; здесь происходит постоянная перегрузка товаров между поездами железных дорог и буксирными судами. Но Дюссельдорф пользуется удобствами, недостающими большинству местных дымных городов: в нем есть тенистые бульвары, парки, сады, и некоторые его кварталы очень красивы; на одной площади горделиво стоит колоссальная бронзовая статуя курфюрста. В Дюссельдорфе в большой чести искусства. Его школа живописи была долго знаменитейшею в Германии, да и теперь в ней образуются многие живописцы; но они уже не могут пользоваться картинною галлереею, которою некогда славился Дюссельдорф: в начале нынешнего века она перенесена в Мюнхен. В Дюссельдорфе родились: Корнелиус и один из величайших поэтов нашего столетия, Генрих Гейне, предки которого принадлежали к еврейской семье в Гамбурге.

На другой стороне Рейна, хотя в некотором расстоянии от реки, на покинутом ею высоком берегу, древний укрепленный город Нейс, тщетно осаждавшийся Карлом Смелым в 1474 и 1475 годах, есть преемник упоминаемого Тацитом Novesium'a, бывшего некогда естественным центром местности, главным городом которой стал Дюссельдорф. Теперь, соединенный с «деревнею на Дюсселе» железно-дорожным мостом, Нейс может быть рассматриваем, вместе с Дюссельдорфом, как один пункт встречи железных дорог; кроме того, канал, соединяющий Мозель и Рейн, приносит в Нейс много сельско-хозяйственных продуктов и делает его одним из рынков Германии, установляющих цены на зерновый хлеб.

Вследствие размножившихся фабрик, местное население сгруппировалось, в окрестностях Нейса, в очень близко-отстоящие один от другого города, особенно в соседстве Крефельда. Этот город, чрезвычайною правильностью постройки напоминающий американские города, лет полтораста тому назад был лишь деревнею с тысячью жителей, но был населен политическими и религиозными эмигрантами, людьми энергическими, съумевшими воспользоваться всеми местными источниками производительности и создать новые промыслы. Город Крефельд производством бархатных и шелковых материй и лент приобрел важное значение, которое разделяют с ним окрестные города: Фишельн, Фирзен, Мюнхен-Гладбах, Дюлькен, Брейель, Лобберих, Рейдт, Оденкирхен, Дален, Гюльс, Штрелен, Сюхтельн, Форст и Кемпен, родина Фомы Кемпийского.

Сбыт бархатных и шелковых материй в Крефельде в 1893 г. простирался на сумму около 80 миллионов марок, из которых 46 миллионов приходилось на заграничный вывоз; ткацких станков было около 20.000.

К северу от городка Гельдерна, древней столицы герцогства Гельдернского, местность между Маасом и Рейном принимает вновь сельский вид; поля не стеснены со всех сторон фабриками, и население обитает в мирных деревеньках и местечках.

Ниже Дюссельдорфа, на берегах Рейна, уже не встречается важных городов: Рейн протекает чрез Ирдинген, составляющий порт Крефельда; затем, отразив в своих мутных водах Рейнгаузенский мост, он принимает в себя речку Рур, которая стекает с гор Вестфалии, и из всех речек Германии представляет в своей судоходной части наиболее торговую. Стоящий при слиянии город Рурорт есть порт или скорее группа портов, наиболее оживленных на долине Рейна, и здесь двигаемые паром паромы перевозят с берега на берег целые нагруженные поезды. Рурорт не только служит торговым центром всей долине Рура и соседним промышленным городам, Дуйсбургу, Мюльгейму на Руре, Бееку, Штируму, Стеркрадэ, Мейдерику, Обергаузену, но вместе с тем представляет собрание верфей и заводов, потребляющих каменный уголь бассейна Рура.

Везель расположен, подобно Рурорту, на правом берегу Рейна и при выходе долины р. Липпе. Этот древний город, служивший Карлу Великому точкою опоры в его войнах против саксонцев, представляет уже некоторую оригинальность в сравнении со всеми этими фабричными городами каменноугольного района. Его дома, средневековой архитектуры, его городская дума, его готическая церковь св. Виллиброрди ласкают взор, утомленный зрелищем бесчисленных дымящихся труб, затемняющих небо над бассейном Рура. Вокруг Везеля раскинулись огороды и плодовые сады, дающие городу один из его главных промыслов, приготовление овощей и фруктов. Везель есть крепость на Рейне, на границе Голландии, усиленная в последнее время новыми укреплениями; везельский мост длиннее всех других мостов на Рейне, так как он тянется на 1.915 метр., не только через реку, но и через аллювиальные земли её берегов. Ниже Везеля и старого города Ксантена, на левом берегу, может быть, на месте Castra vetera (Древнего Лагеря) римлян, Рейн омывает на германской почве только один значительный город, Эммерих. К западу от последнего стоит на террасе древний город Клеве, названный так, вероятно, по крутояру (Clief или Cliff), господствующему над наносною равниною. Клеве знаменит в легендах. Одна его башня, называемая башнею Лебедя, напоминает приезд таинственного рыцаря, плывшего однажды по реке в золоченой лодке, влекомой лебедем, и исчезнувшего после неблагоразумного опроса его невестой об его имени. Клеве служит дачным местом большому числу голландцев, которые с высоты холма наслаждаются здесь видом на Рейн и Маас, вьющиеся между раскинутыми но равнине многочисленными городами.

Промышленная область вокруг Крефельда, к западу от Рейна, уже одна из населеннейших в Германии, но уступает в этом отношении каменноугольному бассейну Рура; там Ланкашир Пруссии: города теснятся как в других местах деревни, и ветви железных дорог сплетаются здесь в бесчисленные узлы. Главный город местности состоит из двух общин, Эльберфельда и Бармена, которые слились в одну кучу фабрик и домов, и сами состоят из сплотившихся деревень. Этот двойной город, занимающий в долине Вуппера пространство в 8 километров и на месте которого лет за сто были только местечки, в настоящее время, после Кёльна-Дейцта, самый многолюдный город рейнского бассейна. Хотя некоторые его кварталы и кажутся совокупностью дворцов, однако Эльберфельд и Бармен представляют интерес лишь людям промысловым; вся жизнь населения вращается около прядилен, шелка, хлопка, льна, мастерских лентовых и басонных, красилен, красочных мастерских и других промышленных заведений. Кроме того, Бармен поставляет много фортепиано на вывоз в различные страны Европы и Северной Америки.

Все города и большие общины этой области Пруссии: Зонборн, Грефрат, Ронсдорф, Лютрингаузен, Леннеп, Вермельскирхен, Раде-фор-дем-Вальд, Хюккесваген, Кроненберг сходны видом: их можно бы назвать предместиями Эльберфельда, перенесенными далеко от города и случайно разбросанными по окрестности. Гильден, лежащий недалеко от Рейна, производит красивые шелковые ткани. Ремшейд—немецкий «Шеффильд»; в нем изготовляются разнородные изделия из железа, между тем как Золинген и соседние с ним города, Вальд, Мершейд, Гохесшейд, Дорп, Буршейд, Лейхлинген, занимаются специально производством острых стальных орудий: ножниц, ножей и сабель. Золингенские клинки в большой славе, и говорят, будто искусство закаливать клинки принесено сюда, во время крестовых походов, из Дамаска.

К северу от железной дороги, соединяющей Дюссельдорф с Эльберфельдом и Барменом, города разместились более редко: Меттман, возле которого находится пещера Неандертальская, в которой открыт знаменитый доисторический череп, Вюльфрат, Гарденберг, Ратинген, Фельберт, Штееле на Руре, Верден, аббатство которого обладало до времен Тридцатилетней войны знаменитым готфским переводом библии Улфилы,—все эти города отстоят один от другого на значительное расстояние и, повидимому, не стремятся соединиться в одну кучу, подобно окрестностям Золингена; но к северу от Рура, на границах Вестфалии, сгруппировались заводы другого промышленного города, разросшагося быстрее всех других: это Эссен. Эссенские заводы ежедневно потребляют около 2.500 тонн угля и переплавляют 1.800 тонн железной руды из собственных рудников. Простое местечко с аббатством, с домами, скромно обступившими готическую церковь, Эссен, в промежуток полустолетия, стал в ряд больших городов Пруссии и год от году разростается, подобно своим соседям Альтенэссену, Альтендорфу и Босбеку, некогда маленькой деревушке.

Главные города прирейнской Пруссии, с числом жителей по переписи 1890 г., в тысячах (в скобках показаны цифры населения по исчислению в 1895 г.):

Кёльн с предместьями: Дейтц, Кальк, Эренфельд и др. 282 (320); Эльберфельд 126 (141); Бармен 116 (128); Аахен 103 (111); Буртшейд 13; Дюссельдорф 145 (172); Крефельд 105 (119); Эссен (1877 г. 58.000 жит.) 79 (91); Дуйсбург 59 (70); Саарбрюккен 14 (17); Санкт-Иоган 15 (16); Мальштадт-Бурбах 18 (22); Трир 36 (39); Мюнхен-Гладбах 50 (55); Кобленц 37 (34); Бонн 40 (43); Ремшейд 40 (46); Альтендорф (близ Эссена) 32 (38); Борбек (близ Эссена) 29 (32); Фирсен 22 (22); Везель 21 (21); Мюльгейм на Рейне 31 (37); Рейдт 27 (31); Нейсс 23 (25); Эшвейлер 18 (19); Обергаузен 25 (30); Мюльгейм на Руре 28 (31); Золинген 37 (41); Эйпен 15 (15); Дюрен 22 (24); Крейцнах 18 (20); Альтенэссен (близ Эссена) 18 (23); Мейдерих 20 (24); Нейнкирхен 23 (в 95 г.); Гарденберг 12; Штольберг 13; Дудвейлер 12; Мершейд 17 (18); Гохесшейд 13; Ронсдорф 12; Бенсберг 10; Лютрингаузен 10; Нейвид 11; Клеве 10; Рурорт 12 (в 95 г.); Раде-фор-дем Вальд 10 (в 95 г.); Вермельскирхен 12; Мергейм 11; Беек 13; Кроненберг 9; Эммерих 10; Оденкирхен 12: Фельберт 14 (17); Леннеп 10.

Эссенские заводы поставляют Германии и другим странам мира знаменитые крупповские пушки из литой стали, испытанные уже на стольких полях сражений (до 1894 г. ими было поставлено 34 различным государствам свыше 25.000 пушек); тем не менее, пушки, лафеты и ядра, на которые так велик спрос со стороны держав воюющих и тех, которые «желают мира, готовясь к войне», составляют лишь малую долю произведений громадного заводского города, соперничающего с Крезо. Эссенский завод занимает около 400 гектаров, из которых 75 под постройками; в его мастерских работает около 17.000 человек, а в принадлежащих к заводу железных и каменноугольных копях около 8.400; к их силе прибавляется сила машин, равная в сложности 33.000 силам паровых лошадей, 33 локомотива объезжают железную дорогу в 85 километров общей длины, и более 420 неподвижных паровых машин облегчают труд рабочих. Но в Эссене металлическое производство не поглощает всех сил этого города и окрестных мест, как в Крезо. В Эссене было отпечатано Вильдбергом последнее и лучшее издание Птоломея.

Каменноугольный бассейн Рура продолжается на восток, в Вестфалию, и здесь вызвал к жизни много промышленных городов; однако, Дортмунд, самый населенный город округа и даже всей Вестфалии, упоминается уже в хрониках начала 10-го века. Занимая выгодное для торговли положение на естественном пути, соединяющем долину Рейна с долинами Эльбы и Одера, к северу от горных масс средней Германии, Дортмунд давно принадлежал к Ганзейскому Союзу и стал одним из главных рынков рейнского бассейна: от этой эпохи в нем сохранились еще оборонительные башни и красивые церкви, одну из которых легенды связывают с именем Рено, одного из четырех сыновей Аймона. На земле железнодорожной станции стоит почтенный памятник этих древних времен: группа лип, в тени которых заседали члены Священного Судилища (Fehmgericht), с положенными пред ними на каменном столе обнаженным мечем и ивовой веревкой. Благодаря плодородию окрестной местности и сходящимся здесь железным дорогам, Дортмунд еще до сих пор весьма значительный хлебный рынок; но своим действительным значением он обязан многочисленным заводам, каменноугольным копям и железным рудникам.

Добыча копей в округе Дортмунда в 1874 г.: 3.227.000 тонн угля, 89.500 тонн железа. Производство заводов в 1874 году: 280.000 тонн железа и стали. Рудокопов 20.050, фабричных рабочих 8.450. В 1875 году в Бохуме добыто 6.148.000 тонн угля.

С Дортмундом и Эссеном соперничает в деятельности рудокопной и промышленной город Бохум. Точно так же и другие города Вестфалии: Гезелькирхен, Шальке, Иккендорф, Ваттеншейд, Виттен, Гаттинген, Герне, Анненвуллен, Лангендреэр, суть города фабричные. Герде обрабатывает преимущественно сталь, приготовляя из неё блиндажи; в Гаспе есть мастерские для изделий из железа и латуни; Кирхгерде эксплоатирует угольные копи; более близкие к Эльберфельду и Бармену, большим центрам прядильного дела, Геген, Швельм, Лангерфельд, Гальвер, Ферде, Гевельсберг с обработкою металлов соединяют ткацкую промышленность; Изерлон, название которого означает по старо-германски «Железную Гору», добывает из многочисленных копей железо и цинк, а также известь, и рассылает по всей Германии; подобно соседним городам: Шверте, Альтену, Люденшейду и другим, Изерлон производит изделия из железа, меди, никкеля, бронзы и разных других сплавов. Подземные ходы, выкопанные под одним из кварталов города Изерлона, грозят опасностью его домам; некоторые обрушились; другие, во избежание несчастья, были разобраны; в некоторых местах грунт опустился на десяток метров.

Между тем, как промышленность порождает в южной Вестфалии новые города или обращает деревни в города, Зест, некогда один из многолюднейших городов Германии, пришел в упадок; выгоды, доставляемые железными дорогами, едва-ли поднимут его на прежний уровень, и в настоящее время внутри обнесенного древними стенами города, большое пространство занимают сады и поля. В XV столетии Зест, говорят, имел 50.000 жителей, и его юридические «обычаи» так же, как и обычаи, действовавшие в Дортмунде, служили образцом сельским общинам северной Германии до восточных берегов Балтийского моря. Во времена, когда сообщения были еще трудны, горная и мануфактурная промышленность еще не усеяла городами долины гор, Зест был главным этапным пунктом: расположенный как-раз на половине дороги от Рейна к Везеру, на хлебородной горной равнине Гельвег, представляющей удобный спуск на север—в долину р. Липпе, на юг—в долину Рура, Зест был одним из городов Ганзейского Союза, наиболее благоприятствуемых природой, и в нем скоплялись большие богатства, о которых свидетельствуют его старинные церкви. Унна, между Зестом и Дортмундом, служил второстепенным торговым этапом; на той же плоской возвышенности расположен ряд менее значительных городов и местечек, возникших благодаря плодородию почвы и отсутствию препятствий, в роде болот или скал, затрудняющих основание населенных местностей.

Арнсберг, главный город Зауэрланда и южной Вестфалии,—тоже древний город; но, расположенный в высокой нагорной долине Рура, вдали от каменноугольных копей, он остался незначительным в сравнении с разроставшимися промышленными центрами местности, богатой каменным углем. На крайнем востоке, уже в бассейне Везера, стоит Марсберг, в котором предание помещает древний идол Ирминзула, низвергнутый Карлом Великим.

Главнейшие города Вестфалии, в бассейне Зига и Рура, с числом жителей по переписи 1890 г., в тысячах (в скобках показана цифра населения в 1895 г.):

Дортмунд 90 (100); Бохум 48 (54); Гаген 35 (41); Виттен 26 (29); Изерлон 22 (24); Зест 15 (15); Зиген 18 (20); Герде 16 (18); Гельзенкирхен 28 (35); Люденшейд 19 (23); Швельм 14.