Область Вогезов

Глава II Область Вогезов

Эльзас-Лотарингия (Alsace-Lorraine, Elsass-Lothringen)

По «праву силы», которая, по выражению недавнего руководителя немецкой политики, «первенствует» над самым правом («Macht geht vor Recht», говорил кн. Бисмарк), Эльзас-Лотарингия сделалась немецкою землею: её населения, по большой части желающие быть французскими, удерживаются насильно в пределах границ, начертанных мечем. Отныне, правда, Франция не может требовать возвращения ей этих провинций, которые она отдала по формальному трактату; но хотя объявленная «имперскою областью» (Reichsland), хотя превращенная в территорию, принадлежащую сообща всем государствам Германии и в особенности их главе, императору, Эльзас-Лотарингия, тем не менее, не утратила виртуального самообладания; если она когда-нибудь может вновь приобрести не призрачную или фиктивную автономию, но действительную независимость, если она когда-нибудь получит возможность жить вольною рядом с свободными странами, то она сама произнесет окончательное решение, она одна в состоянии будет примирить две нации, виновные: одна в том, что ставила ее на карту, не будучи в силах защитить её, другая в том, что завладела ею, как военною добычею.

Эльзас (Alsace) представляет область с совершенно определенными границами: он обнимает восточный склон Вогезских гор и равнину, идущую вдоль левого берега Рейна, между базельским коленом главной реки и её притоков Лаутером. Очень вытянутая по направлению с юга на север сравнительно с её шириною, эта область естественно делится на Верхний и Нижний Эльзас, или, как они назывались прежде, на Сундгау (то-есть Sudgau, южная территория) и Нортгау (то-есть Nordgau, северная территория). Что касается части Лотарингии (Lorraine), отошедшей к Германии, то эта часть не может быть названа областью в географическом смысле слова; она состоит из западного склона горных групп, составляющих продолжение Вогезов на севере от Савернского порога, и из неровной, холмистой страны, которая тянется на запад, к Арденским горам; она пересекается с юга на север долинами рек Саар, Нид и Мозель, которые делят ее на отдельные куски, и воды которых соединяются в общем ложе уже за пределами её территории. Лотарингия отличается от Эльзаса не только общею покатостью почвы, но также своею историею и происхождением большей части её населения; несмотря на то, крепости и военные дороги сделали из этих двух провинций один укрепленный лагерь, и франко-прусская война дала им одинаковую политическую судьбу, а потому мы будем рассматривать их как одно целое.

Пространство и население имперской области Эльзас-Лотарингии (по переписи 31 дек. 1890 года):

		кв. клм.	жит.	ж. на кв. клм.
Эльзас 8.288	Верхний Эльзас	3.509	471.609	134,41
Эльзас 8.288	Нижний Эльзас	4.779	621.505	130,06
Немецкая Лотарингия		6.222	510.392	82,02
Вся Имперская область		14.510	1.603.506	110,51

Вогезские горы на своем рейнском склоне имеют более величественный вид, чем на западных скатах, которые постепенно понижаются длинными хребтами, или даже сливаются с плоскогорьем Фосиль (plateau des Faucilles). Равнина Рейна, гладкая, как озеро, или слегка волнистая, составляет резкий контраст с господствующими над нею холмами и еще более с горами, которые высятся вдали, зеленеющие нивами, лесами, пажитями, и усеянные старинными башнями, стоящими на обрывистых скалах; с равнины, поверхность которой возвышается на 150-200 метров над уровнем океана, можно обозревать Вогезскую цепь во всей её высоте от основания, которое некогда омывали воды миоценового моря, до вершин, с которых спускались ледники в относительно недавнюю геологическую эпоху. Все богатства Эльзаса видны отсюда разом—луга, поля, засеянные хлебами, хмельники равнины, виноградники холмов, леса и пастбища горы.

Главный хребет Вогезов образует границу между Франциею и Германиею на прямолинейном протяжении около 60 километров, от Баллон д’Альзас (Ballon d’Alsace) до Гран-Донона (Grand-Donon). Далее оба склона понизившихся Вогезов принадлежат Германской империи, так что эта последняя владеет всеми подступами к Савернскому порогу, большой впадине или низменности, которая заканчивает на севере цепь собственно так называемых Вогезов, и которая во все времена была главными воротами для военного и торгового сообщения между северною Франциею и Эльзасскою равниною. На северной стороне Савернского порога проходит колесный путь, заменивший древние дороги галлов и римлян, тогда как далее, на западе, канал из Марны в Рейн и железная дорога из Парижа в Страсбург, продолжающие подниматься вверх по долине реки Цорн, скоро пробьют скалы и соединят оба склона. На севере от этого горного прохода, соответствующего Бельфорскому пролому (trouee de Belfort), открывающемуся на южной стороне Вогезов, группы холмов, которые можно бы было назвать Малыми Вогезами, и которые продолжаются в Палатинате, или Пфальце, под именем Гардта, имеют не более 400 метров средней высоты; но, по причине больших лесов и взаимно пересекающихся извилистых долин, эти возвышенности представляют серьезное препятствие; в прежнее время, когда этот край имел редкое население, когда деревень было мало, а по горам гнездились мелкопоместные дворяне в своих разбойничьих замках, развалины которых и теперь видны на всех вершинах, не было возможности пролагать пути сообщения или хотя бы даже исправлять многочисленные дороги, открытые, восемнадцать веков тому назад, римскими легатами-пропреторами: только долина Лаутер, служившая границею между Франциею и Германиею, составляла второстепенный стратегический пункт по направлению к Рейну. На западе долины Лотарингии открываются с юга на север, и потому там переселения народов и военные экспедиции совершались обыкновенно по направлению меридиана.

Различные высоты Эльзас-Лотарингии: Гран-Баллон 1.426 метр.; ущелье Шлюхт 1.150 метр.; Гран-Донон 1.010 метр.; Савернский проход 380 метр.; Альткирх 373 метр.; Мюльгаузен 240 метр.; Кольмар 195 метр.; Страсбург 144 метр.; Саверн 185 метр.; Мец 177 метров.

Вогезы по справедливости славятся во всей Европе грандиозною красою своих высокоствольных лесов; невольно испытываешь волнение, проходя по мрачным аллеям громадных еловых лесов Гохвальда и Гран-Донона. Правда, что здесь леса заботливо охраняются лесничими, и лесное хозяйство ведется рациональным способом; здесь каждое дерево на счету, имеет свою определенную цену, и день его падения заранее отмечен дровосеком; путешественник, правда, вступает не в первобытную, девственную природу, но исполинские прямые стволы поднимаются своими верхушками на такую высоту, ветви их качаются так величественно, шум от трения ветвей друг о друга разносится таким могучим гулом, что наблюдатель находится всецело под чарующим впечатлением леса, который кажется ему живым существом. Пихтовые насаждения почти так же прекрасны, как и высокие еловые леса. Сосна, которая, как и пихта, разведена в Вогезских лесах рукою человека, встречается реже, исключая крутых скатов, обращенных к полуденному солнцу, но и она достигает в Эльзасе огромных размеров. Что касается лиственницы, то прекрасные леса её рассеяны по разным местам Вогезов. На севере от Савернского прохода и в Лотарингии тоже тянутся, на большом пространстве, великолепные леса, буковые, пихтовые и сосновые; особенно славятся высокоствольные леса в окрестностях Бича и Шато-Салена, откуда французское правительство получало строевой лес для флота; но, вообще говоря, в Лотарингии леса не так обширны и не так хороши, как в Эльзасе; в первой из этих провинций они покрывают только четвертую часть территории, тогда как на склоне, обращенном к Рейну, еще треть страны одета большими деревьями, как видно из следующей таблицы, показывающей величину площади лесов в Эльзас-Лотарингии:

	Гектар		Гектар
Верхний Эльзас	144.850	на	350.469	т. е.	41%
Нижний Эльзас	148.302	„	477.436	„	31%
Лотарингия	155.056	„	623.268	„	25%
	448.208		1.451.173		31%

Около половины этих обширных лесных пространств принадлежит еще общинам; другая половина разделена между государством, частными лицами и общественными учреждениями. По мере того, как увеличивалось, с течением времени, пользование этими лесами, населявшие их дикия животные, гонимые человеком, все более и более исчезали. Жерар насчитывает девять или десять видов, ныне истребленных или не встречающихся, в Вогезских горах, которые некогда, по свидетельству исторических письменных памятников, водились в Эльзасе: это лось, бизон, зубр, северный олень, дикая лошадь, бобр, рысь, медведь, каменный баран и, может быть, серна. Последний медведь был убит в этих лесах более ста лет тому назад, в 1760 году; с 1798 года ни один охотник не встречал каменных баранов, а олень исчез в восточных Вогезах с начала нынешнего столетия, но он все еще водится в Лотарингии; лань, недавно истребленная в Эльзасе, была снова разведена в Шлештадском лесу. В эльзасских лесах попадаются еще иногда волки, заходящие с Юры и из Лотарингии, дикия кошки и лисицы. Дикие кабаны живут там стадами, и охотники ежегодно убивают их около тысячи штук.

Как ни значительны леса, покрывающие горы Эльзаса, они уже не так обширны, как были прежде, и как должны бы быть для равномерности климата и регулирования проточных вод. Впрочем, в последние два столетия предприняты были серьезные работы по облесению опустошенных областей на Вогезах, и уже тысячи гектаров опять покрылись новыми лесами. Течение рек и ручьев сделалось равномернее во всех долинах, где увеличилась поверхность лесистых скатов, но, кроме того, устроено большое число резервуаров в нижних бассейнах, для того, чтобы иметь возможность пользоваться излишком вод разлива для приведения в действие фабрик и заводов, и для искусственного орошения лугов. Так, маленькия озера долины д’Орбей: Белое (Blanc) и Черное (Noir), регулированы у их истока запрудами, которые удерживают в этих двух цирках запас воды объемом около трех миллионов кубических метров. В долине Массево (Masseveax) некоторые озера тоже были превращены в питательные резервуары, регулируемые для приведения в действие фабрик и заводов в Обербруке, и этот пример нашел подражателей во многих других частях Эльзаса. Впрочем, регулирование течения рек при помощи последовательных, расположенных ярусами один над другим, резервуаров, практиковалось в крае еще до войн шестнадцатого столетия, и благодаря этим запрудам, река Илль была в то время судоходна на всем её течении ниже Альткирха. Точно также некоторые из многочисленных озер и прудов, рассеянных по разным местам возвышенной части Лотарингии, к западу от Вогезских гор, были уже в средние века регулированы, для приведения в действие водяных мельниц: многие из встречающихся в этой области прудов, очевидно, искусственного происхождения; но гораздо большее число их были в разные времена осушены и превращены в культурные земли; другие существуют еще в виде болот и делают затруднительным сообщение между окружающими их местностями. Так, например, топкий грунт берегов реки Селль, у города Марсаля, укреплен посредством кирпичной настилки, толщиною около 2 метров, положенной на пространстве более 37 гектаров: устройство этой настилки приписывают римлянам, которые, может быть, стояли здесь лагерем.

Эльзас имеет только одну важную реку, принадлежащую ему вполне, и от которой он получил свое название (Ellsass или Illsass, т.е. страна по течению Элля или Илля): бассейн её занимает пространство в 4.584 квадратных километра. Она берет начало на западном склоне Базельской Юры, затем вниз от Альткирха течет на северо-восток. Казалось бы, что, по выходе из области холмов Сундгау, эта река, вступив в Мюльгаузенскую равнину, должна бы была спуститься к Рейну кратчайшим путем, и не смешиваясь с горными ручьями, вытекающими из Вогезов; а между тем она следует направлению, почти параллельному Рейну до Шлештадта, затем очень медленно приближается к главной реке и впадает в нее уже за Страсбургом, усилившись перед тем всеми водами восточного склона высоких Вогезов. Это странное явление объясняется тем, что нижнее течение Илля есть, так сказать, создание Рейна: могучая река сама начертала своему притоку ложе в равнинах Эльзаса. Когда воды расстилавшагося у подножия Вогезов древнего моря утекли, и когда Рейн, в то время гораздо более многоводный, чем ныне, начал пролагать себе дорогу по валунам, покрывавшим дно этого моря, он тотчас же принялся за перемещение вниз по течению полуостровов, образовавшихся из каменных обломков и отделявших его от его притоков. Каждый его разлив имел следствием увеличение в длину и ширину прибрежных бугров из гальки и песку. Таким образом, мыс Илля отодвигался все далее и далее к северу, так же, как и косы других рек, текущих по дну древнего рейнского озера; но между всеми этими притоками Илль отличается большою длиною своего течения, параллельного Рейну: по прямой линии это удлинение ложа Илля превышает 100 километров, так что его можно сравнить с замечательными боковыми рвами, наполненными проточною водою, которые сопровождают по обе стороны русло Луары. Различные признаки заставляют думать, что во времена римлян место слияния Илля и Рейна, находящееся теперь в 12 километрах к северо-западу от Страсбурга, было еще выше этого города. Среди аллювиальной равнины, через которую он протекает, Илль может часто менять место, тем более, что его годовые колебания высокой и низкой воды, или половодья и мелководья, весьма значительны и разнятся от единицы до ста двадцати. В верхнем Эльзасе существует следующая народная поговорка об этой блуждающей реке, приводимая у Шарля Града: «Die Ell geht wo sie well» («Илль идет, куда хочет»). Средним числом, Илль несет в Рейн от 28 до 30 процентов воды, выпадающей в его бассейне. У Страсбурга среднее количество воды, протекающей в этой реке, составляет 45, наименьшее 2, а наибольшее 240 кубических метров в секунду. В видах устранения частых наводнений, опустошающих Страсбургскую равнину, предлагают вырыть отводный канал из Илля в Рейн, верстах в двадцати выше Страсбурга; этим способом можно бы было уменьшить весенние и осенние разливы реки.

Земли, принесенные из Швейцарии глетчерными водами и Рейном, существенно разнятся между собою по степени плодородия. В то время, как речной ил очень плодороден и дает великолепные урожаи, песок и галька, разумеется, бесплодны и не годятся ни для какой растительности, кроме древесной. Такова на востоке от Мюльгаузена большая равнина Гарт, окаймляющая аллювиальные земли Рейна на протяжении 32 километров в длину, при средней ширине от 2 до 12 километров; её дубовые и грабиновые рощи довольно дурно содержатся, потому что богатая булыжником почва не может доставлять деревьям достаточно обильного сока; во многих местах так называемый лес есть в действительности не что иное, как тощий лесок или даже частый кустарник. Что же касается той части Гарта, где леса вырублены, то она представляет теперь голую высохшую почву, так что местное население называет ее «безплодным Гартом», «durre Hart». Эта сухость растительной почвы происходит, без сомнения, от каменистого свойства земель, по причине которого вся влага уходит с поверхности в глубь земли, с тех пор, как почва не покрывается более слоем падающих с деревьев листьев, задерживавшим прежде воду. Другие песчаные пространства, более удаленные от Базельских ворот, через которые воды некогда катили каменные обломки с Альп, покрыты прекрасными лесами, между которыми особенно замечателен Гагенауский лес, в бывшем Нижне-Рейнском департаменте. Лет полтораста тому назад, это был огромный дубовый лес; теперь он состоит почти исключительно из сосен.

В сравнении с климатом Франции, климат Эльзаса очень неровный, отличающийся крайностями тепла и холода. Высокий вал Вогезов, задерживающий теплые ветры западных морей, и широкая долина Рейна, которая тянется на пространстве около 300 километров по направлению движения полярных ветров, сообщают стране совершенно особенные метеорологические условия. Лета здесь, относительно говоря, жаркия, зимы холодные, перемены температуры внезапны и значительны. Правильные ветры в этой стране—те, которые дуют из жаркого и холодного пояса, или экваториальные и полярные; это главные атмосферные течения нашего полушария, северо-восточное и юго-западное, которые впадина, образуемая Вогезами и Шварцвальдом, поддерживает в их нормальном направлении; но в горах попеременное нагревание и охлаждение земной поверхности, вызывающее так называемые бризы или поочередные движения воздуха то с равнины к горе, то с горы к равнине, заставляет общие ветры уклоняться от нормального направления и переходить в частные воздушные токи, следующие по направлению долин, перпендикулярно к оси горной цепи. Подобно системе ветров, порядок выпадения атмосферных осадков существенно разнится на равнине и в горах. Правда, что, за исключением Кольмарской области, число дождливых дней в Нижнем Эльзасе и на Вогезах почти одинаково; но общее количество выпадающей в продолжение года дождевой воды в Нижнем Эльзасе гораздо меньше; во многие годы оно не достигает даже половины количества, выпадающего на Вогезах; град часто выпадает на верхних скатах гор, однако, благодаря защите, представляемой лесами, он здесь менее опустошителен, нежели в равнине. Что касается немецкой Лотарингии, то и в этой провинции местные климаты не менее разнообразны, чем в Эльзасе, по причине неровностей её рельефа. Дождливые дни там многочисленнее и атмосферные пары чаще сгущаются в облака, ползающие по почве. Особенно в гористой области, которая простирается от Бича до Форбаха, туманы очень обыкновенны и очень неприятны лицам, недостаточно аклиматизовавшимся, по причине тяжелого запаха, который они приобретают от испарений, поднимающихся с болот и торфяников; но туманы эти не считают, однако, опасными для народного здравия; они полезны растительности, поддерживая влажность в песчаной почве, которая быстро высыхает под лучами солнца.

Средние температуры и годовые количества дождевой воды в Эльзас-Лотарингии: Вессерлинг (наблюдения за 19 лет) 8°,₄ Ц., 1,157 миллиметр. дождя; Кольмар (наблюдения за 5 лет) 10°,₇ Ц., 0,479 миллиметр. дождя; Страсбург (наблюдения за 69 лет) 10°,₄ Ц., 0,672 миллиметр. дождя; Мец 9°,₇ Ц., 0,660 миллиметр. дождя.

Эльзас очень богат памятниками народов, не оставивших после себя писаной истории. На горах встречаются во множестве грубо иссеченные каменные глыбы, могилы, сложенные рукою человека камни, укрепления. Самое знаменитое из этих укреплений и вместе с тем одно из наиболее обширных по занимаемому им пространству—так называемая «Стена язычников» (Heidenmauer), господствующая, с западной стороны, над равнинами Страсбурга. В своей тройной извилистой ограде это древнее укрепление заключает несколько горных вершин, имеющих в совокупности не менее 10 километров протяжения, и общая форма которых напоминает летучую мышь с распростертыми крыльями. Однако, археологи не без труда восстановляют мысленно этот памятник глубокой старины; во многих местах камни, отвалившиеся от стены, смешались с рассеянными по земле естественными камнями; в других местах откосы поросли мелким кустарником или покрылись землею, нанесенною дождевыми водами; в иных местах большие обвалы и продолжительное действие воды совершенно разрушили ограду. Почти везде корни буков и елей обвились змеями вокруг расклеившихся камней. Нужно полагать, что эта древняя крепость, единственная в своем роде, неоднократно была увеличиваема и починяема, потому что стены её представляют разнообразнейшие роды архитектуры, от простой накладки плит одной на другую до почти правильной каменной работы. Первыми строителями были, может быть, древние галлы, но затем крепостью пользовались римляне, как о том свидетельствуют сооруженные ими шоссейные дороги, ведущие к «Стене язычников», и многочисленные императорские монеты третьего века, которые там найдены. Близ одного угла древней стены виден долмен, еще более древний, который на половину скрыт под ветвями исполинских елей. На другом мысе или выступе гор, окруженном пропастями, стоит древний монастырь св. Одилии, построенный на месте бывшего тут некогда укрепленного замка; жители равнины ходят сюда на богомолье и просто для прогулки.

Кто бы ни были эти «язычники», строители высоких крепостных стен на Вогезах, не подлежит сомнению, что во времена, предшествовавшие римской эпохе, Эльзас был разделен между кельтскими и германскими племенами; достоверно также, что и теперь еще его население, более или менее смешанное, смотря по округам, состоит из этих двух этнографических элементов, так как всякому сразу бросается в глаза контраст, представляемый существующими здесь двумя типами: брюнетами и блондинами, людьми с короткой и широкой головой, и людьми, у которых голова уже и длиннее. Но в целом—эльзасцы равнины и отчасти жители восточных долин Вогезов совершенно германизовались: тип аллеманов преобладает между ними также, как и в соседней Швейцарии, и если некогда многие города Верхнего Эльзаса вступали в союз с гельветическими кантонами, то причину этого нужно искать, без сомнения, не в одной только общности интересов, но и в этническом сродстве населения обеих стран. Жители западной равнины Рейна также похожи на баденцев, но они более подвижны, более деятельны, и история чаще показывает их замешанными в революциях и войнах. Водораздельная линия, образуемая на востоке от Бельфора между бассейнами Роны и Рейна, и далее на севере хребтов Вогезских гор, служит вообще границей между населениями различных национальностей. Однако, долина Ларги (Largue) и долины других небольших рек, текущих в Илль и Рейн, принадлежат по меньшей мере уже лет сто, а по всей вероятности со времени гораздо более ранней эпохи, к области французского языка. Точно также гребень Вогезов был перейден во многих местах поселенцами, говорящими наречиями латинского происхождения, особенно между Сень-Дье (Saint-Die) и Кольмаром, и многие «романския» (welsch) деревни, легко узнаваемые с первого взгляда, Орбе, Путруа, Барош, находятся на восточном склоне Вогезов, среди германизованной территории. Даже город Сент-Мари-о-Мин (Sainte-Marie aux Mines, по-немецки Маркирх) еще недавно был гораздо более французский, чем немецкий, по языку его жителей. В этой области Вогезов эльзасский язык несомненно отступил в течение последних столетий, ибо многие селения в окрестностях Сент-Дье и в верхнем бассейне Мерты носят имена немецкого происхождения, и действительно различные письменные памятники свидетельствуют, что на обоих склонах жили поселяне немецкого происхождения.

На западе от Страсбурга, обе стороны Вогезов населены крестьянами, говорящими аллеманским наречием Эльзаса: граница языков направляется к северо-западу, образуя многочисленные извилины и пересекая реку Мозель между Мецом и Тионвилем; близ Лонгви она совпадает с пограничною чертой Франции, затем поворачивает на север и захватывает половину бельгийской территории. Но Лотарингия, называемая немецкою, заключает в себе не одни только германские общины; занимая ныне гораздо более обширное пространство, чем прежний округ, известный до 1751 г. оффициально под именем «bailliage d'Allemagne», она везде вдается в пределы области французского языка. По статистическим сведениям, собранным по распоряжению германского правительства, в этой провинции оказалось 381 община, содержащая вместе более 175.000 жителей, которые должны быть признаны совершенно французскими по национальности их населения: в Тионвильском округе немецким языком говорили только в трех общинах. Мец, главный город Лотарингии, принадлежит к числу чисто-французских городов, ибо хотя в средние века он был частью населен немцами, но постепенное давление французского языка совершенно романизовало его с половины тринадцатого столетия: его муниципальная республика всегда оставалась «вельшскою», то-есть французскою, как по духу, так и по языку. Теперь немецкое правительство обдуманно, систематически принялось за «германизацию» присоединенных после франко-прусской войны французских общин: обратная задача никогда не была предпринимаема с такою энергиею французскою администрациею; а между тем эту администрацию называли врагом «нравственности и цивилизации» за то, что она сделала французский язык оффициальным языком в Страсбурге. Разве Мец не имеет такого же права сохранить свой язык? Оффициальный циркуляр 1876 г. объявляет подлежащими уголовной ответственности родителей и опекунов, которые бы стали воспитывать своих детей или питомцев вне Эльзаса, и установляет против них штраф и тюремное заключение. Что касается детей, даже французских, воспитываемых заграницею, то позволение вернуться в край может быть даровано им не иначе, как в виде «исключительной милости».

Число жителей, уроженцев Эльзас-Лотарингии, говорящих французским языком, не считая городских рабочих, по Киперту (1874 г.): Верхний Эльзас:—31.500; Нижний Эльзас—26.500; Лотарингия—192.000; всего—250.000.

Но тот же автор исчислял в «Zeitschriff fur Erdkunde» за 1872 г. (№ 37) число французских жителей Эльзаса Лотарингии в 310.000 или 312.000.

Вероятное число эльзасцев и лотарингцев, говорящих обыкновенно французским языком—350.000.

Население Эльзаса-Лотарингии представляет сильную породу людей; большая часть мужчин в этой стране имеет рост выше среднего, и число слабосильных здесь меньше, чем во Франции, как о том свидетельствуют списки призываемых на военную службу. Средний рост эльзасцев 20-ти-летнего возраста: в бывшем департаменте Верхнего Рейна—1.658, в департаменте Нижнего Рейна—1.664 миллиметров. Число освобожденных от военной службы по причине малого роста или телесных недостатков составляло в Эльзасе, в среднем выводе за десятилетний период, с 1860 по 1870 г.,—27% (в остальной Франции 37 процентов). Оттого эльзасцы и лотарингцы очень ценятся в армиях, впрочем, не только за их физическую крепость и силу, но также по причине их мужества и легкости, с которою они приучаются к дисциплине. Во Франции они всегда были под знаменами в большем пропорциональном числе сравнительно с жителями других провинций. Они дали армиям республики и первой империи несколько из их знаменитейших генералов, и старых солдат из эльзасцев и лотарингцев до сих пор можно встретить по всей Франции служащими в качестве таможенных стражников или жандармов. Но жители Эльзаса-Лотарингии отличаются равным образом в мирных искусствах и деятельности: это естественные посредники в торговле, промышленности и науках между Франциею и Германиею. Мец и Страсбург, особенно последний, во все времена были главными местами прохода или транзита, важными посредничествующими пунктами, еще более полезными для обмена идей, чем для обмена товаров. Эльзас тем лучше пригоден для этой роли посредника и истолкователя между двумя соседними нациями, что весьма значительная пропорция его жителей, а в городах огромное большинство, знают и говорят обоими языками. Средний уровень образования в этом крае относительно очень высокий. Грамотные новобранцы из Эльзаса и Лотарингии составляли в 1875 г., по Гассе, 96.55 процентов.

Эльзасцы и лотарингцы должны много трудиться, чтобы добывать себе пропитание, потому что население в их крае очень густое, особенно в равнинах и в области виноградников. Низменные равнины обрабатываются почти на всем их протяжении: земель, лежащих под паром, здесь совсем нет; большая часть ланд, некогда затопляемых водою пространств, которые тянутся по берегам Илля и Рейна, завоевана крестьянами для целей земледелия. Из хлебных злаков здесь возделываются так называемые «благородные» виды, пшеница и ячмень; везде, около деревень, путешественник видит, в перемежку с зеленеющими лугами, желтые полосы полевой репы (кользы), как будто всегда освещенные солнцем; далее, поля, засеянные красным маком; лен, с нежно-голубыми цветками; коноплю с темно-зеленою листвою, качающеюся высоко над стеблями других растений; табак, с его широкими листьями и розовыми цветами; хмель, ползущий по длинным жердям. Крестьянские дома, по большей части стоящие отдельно и окруженные фруктовыми деревьями и садами, имеют очень угрюмый вид; житницы полны хлеба; погреба наполнены вином и превосходною вишневкою (киршвассер). Хотя земельная собственность сильно раздроблена (средняя величина земельных участков в Эльзасе составляла в 1870 году 3 гектара 20 аров), и хотя ростовщичество, представителями которого являются обыкновенно сыны Израиля, разоряет заемщиков, однако, между населением заметно общее материальное довольство в большом числе округов. Эльзас есть одна из тех областей Европы, которые оспаривают у низменной Шотландии, восточной Англии, Нормандии, Фландрии, Саксонии, Ломбардии честь ведения сельского хозяйства наиболее рациональным способом. По словам Шарля Града, среднюю прибыль с капиталов, употребляемых в Эльзасе на возделывание промышленных растений, хмельников и виноградников, можно считать равною 8 или 10 процентам. Главная область виноделия, самая богатая во всем Эльзасе и содержащая наиболее густое население, находится на предгорьях Вогезов, между Танном и Мутцигом. В этой области вина отличаются наибольшею крепостью и наилучшим вкусом: некоторые сорты, очень ценимые в крае, и в Германии пользуются даже настоящею славою; Эльзас-Лотарингия поставляет более четверти винограда, собираемого во всей Германии. Выше виноградников на Вогезах идут леса, которые, как известно, принадлежат к наилучше сберегаемым во всем свете: приносимый ими годовой доход в два раза превышает доход, получаемый от лесов в Пруссии, как видно из следующей сравнительной таблицы:

Доход от государственных лесов (145.905 гектаров) Эльзаса в 1874 году составлял 8.003.432 франка. С гектара:

	Эльзас-Лотарингия		Пруссия		Франция
	фр.	сант.	фр.	сант.	фр.	сант.
Валовой доход	54	0	24	30	35	77
Издержки эксплоатации	27	70	14	45	9	77
Чистая прибыль	26	30	9	85	26	-18’)

Что касается пастбищ, то они недостаточны для прокормления скота, и потому значительная часть последнего содержится в скотных дворах на равнине. Туземная порода рогатого скота, употребляемая для извоза в холмах и горах, не может сравниться с животными Швейцарии и Франш-Конте; но ее заменяют мало-по-малу скотом, происходящим из этих стран. Из молока горных коров делают сыр «мюнстерский» или «gerome» в роде того, который приготовляют пастухи в Жерардмере, на западном склоне Вогезов.

Лотарингия—также земледельческая страна, но она стоит значительно ниже Эльзаса по относительной важности своей сельско-хозяйственной производительности. Почва и климат в этой провинции гораздо менее благоприятны, нежели в Эльзасе. В Лотарингии нет широкой аллювиальной долины, похожей на долину Рейна;—её косогоры, вместо того, чтобы быть выставленными на юго-восток, обращены преимущественно к северу, и вся восточная часть края, особенно в соседстве с городом Бичем, имеет на своих холмах лишь весьма тонкий слой растительной земли. Кое-где встречаются еще необработанные пространства ланд, в совокупности более 7.000 гектаров, не считая болот. Что касается виноградников, то в 450 общинах их совсем нет; но на некоторых косогорах, хорошо расположенных в отношении действия солнца и защиты от холодных ветров, в долинах рек Мозель, Селль и Нид, особенно в окрестностях Меца и Шато-Салена (Chateau-Salins), виноградная лоза дает превосходный плод. Земельная собственность здесь очень раздроблена, как и в Эльзасе; но среднее производство на половину меньше, нежели в последней провинции; для одинакового числа жителей здесь нужна двойная площадь производительных земель. Одну из особенностей земледельческой промышленности Лотарингии составляет так называемое прудовое хозяйство; подобно тому, как в Домбе, здесь существует множество резервуаров со шлюзами, или прудов, которые попеременно наполняются и опоражниваются, и служат то рыбными садками, то культурными полями. Когда поднимут затворы шлюзов и выпустят из пруда около двух-третей воды, то прежде всего вылавливают живущую в нем в большом количестве рыбу, затем распахивают выступившее дно и засевают полученные таким образом нивы пшеницею, другими хлебами и разными растениями; на следующий год, после уборки хлеба, шлюзы запираются, и снова приступают к разведению рыбы. Большой пруд Линдр, в долине р. Селль, иногда в продолжение года дает более 100.000 килограммов рыбы. В жарком климате такой оригинальный севооборот имел бы неминуемым следствием страшную смертность между окрестным населением, по причине вызываемого ими разложения органических веществ; на севере от 49 градуса географической широты он, конечно менее опасен, но он невыгоден с экономической точки зрения, и потому сельские хозяева Лотарингии все более и более покидают этот способ хозяйства, унаследованный ими от древних времен.

По угодьям, культурные земли Эльзас-Лотарингии распределяются следующим образом:

	Пашни	Луга	Виноградники	Сады	Всего
	гект.	гект.	гект.	гект.	гект.
Верхний-Эльзас	138.634	44.051	11.120	3.914	197.719
Нижний-Эльзас	193.677	61.139	13.252	6.673	274.741
Лотарингия	337.104	64.460	5.971	7.082	414.617
	669.415	169.650	30.343	17.669	887.077

Эльзас и немецкая Лотарингия вместе с тем суть страны крупной фабричной и заводской промышленности, так как земледелие давно уже оказалось недостаточным для прокормления постоянно возраставшего населения. В 1746 году была основана первая ситцевая фабрика, от которой ведет свое начало мануфактурная промышленность Мюльгаузена, достигшая такого изумительного развития. Первая паровая машина Эльзаса была построена в 1812 году; но какие поразительные успехи сделаны в промышленности края с той эпохи! Когда в начале нынешнего столетия воздвигли большие бумагопрядильни в бывшем ВерхнеРейнском департаменте, фабриканты, старавшиеся, главным образом, утилизировать якобы даровую силу горных потоков, стали устраивать свои заведения в долинах Вогезских гор; но жидкая масса, дающая двигательную силу, как известно, значительно уменьшается в летнее время, особенно при засухах, и пар должен восполнять неправильную работу, производимую течением бегущей воды. Вследствие этого, мануфактуристы кончили тем, что огромное большинство их перенесло свои фабрики в города равнины, где они могут получать топливо по более дешевой цене, где работа может идти правильнее, и где, наконец, удобнее может быть производима отправка произведений с фабрики; тем не менее, разветвления железно-дорожных линий, проникающие во все промышленные долины Вогезов, дают и горным фабрикам возможность успешно выдерживать борьбу с фабричными заведениями равнины.

Если Нижний Эльзас обязан своим благосостоянием преимущественно земледелию, то Верхний Эльзас значительно превосходит его своею промышленностью: в этой последней области находится важный мануфактурный центр, Мюльгаузен, с целым кортежем второстепенных городов, которые тоже представляют группы фабричных заведений и домов рабочих. Главную отрасль мануфактурной промышленности бывшего Верхне-Рейнского департамента составляет бумагопрядильное, ткацкое и ситценабойное производство. По словам Ш. Града, в этом департаменте в 1870 году было выделано:

Бумажной пряжи на 90.000.000 франков, бумажных тканей на 120.000.000 франков, ситцев и проч. на 50.000.000 франков.

На первый взгляд кажется странным, что этот род фабричного производства мог сделаться источником богатства для края, удаленного от моря, и который прежде не располагал удобными средствами сообщения с портами океана; но это объясняется тем, что граждане Мюльгаузена, пользуясь свободою торговли и промышленности и живя рядом с государством, в котором господствовала система монополии, имели ту огромную выгоду, что владели, благодаря контрабанде, обширным рынком Франции. Эта главная промышленность породила множество других отраслей, как например, производство сукон и смешанных тканей, фабрикацию машин, химических продуктов и проч. В бывшем Нижне-Рейнском департаменте, Страсбург имеет, за городскою чертою, большие фабрики, механические заводы, пивоваренные заводы и различные мануфактуры; в Графенштадене находятся фабрики машин; в Мольсгейме оружейные мастерские, в Васселоне бумагопрядильни; на севере страны, Нидербронн и соседние городки имеют в своих долинах, у подошвы лесистых холмов, чугунно-литейные заводы, фабрики вагонов и эмальированных железных изделий. В Лотарингии промышленность тоже достигла довольно значительного развития, благодаря естественным богатствам, содержащимся в недрах земли. Месторождения железа весьма многочисленны, особенно на западе от Мозеля, в узкой полосе, заключенной между нынешнею границею Франции и течением реки: толщина слоя железной руды в некоторых местах доходит до тридцати метров. В этой-то области, преимущественно в долине реки Орны, сосредоточены самые большие заводы, плавильные, чугунно-литейные, железоделательные; здесь же находят остатки древних плавильных заводов, существовавших в средние века и даже в галльскую эпоху. Добыча железной руды в немецкой Лотарингии, к западу от Мозеля (1892 г.): 3.571.427 тонн. Залежи каменного угля встречаются в бассейне реки Сарр (Sarre), где они образуют южную оконечность сарбрюкенских каменно-угольных пластов; но эти залежи покрыты вогезским песчаником, так что приходится копать землю до глубины 45-280 метров, прежде чем достигнешь жилы угля; одна шахта имеет 468 метров глубины. Добыча каменного угля в Эльзас-Лотарингии в 1892 году—792.510 тонн. Каменноугольные копи бассейна Сарры дают минеральное топливо для многочисленных фабрик и заводов, устроенных в окрестной местности, из которых особенно замечательны стеклянные заводы в Форбахе и большие фабричные заведения в Саргемине (Sarreguemines) для выделки эмальированного фарфора и фаянса (годовое производство эмальированного фаянса простирается на сумму около 5.000.000 франков), для фабрикации табакерок, для постройки машин и приготовления точных механизмов. Другое важное минеральное богатство страны составляют залежи каменной соли в триасовых скалах, возвышающихся между реками Сарр и Селл, и в особенности салины Дьеза, Шамбре, Сарральбы: разрабатываемые с очень древних, даже до-исторических времен, они упоминаются в летописях уже под 633 годом. Теперь каменная соль в этой области добывается только при помощи буровых колодцев, так как копи были затоплены в 1864 году, вследствие прорыва стен напором воды. Добыча соли из восьми салин бассейнов Сарры и Селли в 1892 г.: 50.009 тонн. Добываемая соль вывозится в больших количествах, но по причине конкурренции других салин, очень многочисленных в Германии, теперь её все больше и больше стали употреблять для фабрикации химических продуктов. Из этого видно, что Франция, одна из наименее богатых рудниками стран Европы, много потеряла, уступив части департаментов Мертского и Мозельского, которые теперь сделались немецкою Лотарингиею. Она лишилась также одной из лучших своих хрустальных фабрик, замечательной по чистоте и изяществу её произведений: это фабрика Сен-Луи, называемая немцами «Мюнцталь»; на ней постоянно заняты около 2.000 рабочих, и годовая ценность хрусталя, поставляемого ею на рынок, преимущественно на рынок Франции, простирается до 8 миллионов франков.

Эльзас—одна из тех стран континентальной Европы, которые с самого начала приняли участие в великом перевороте, совершившемся в области торговли и промышленности вследствие сооружения рельсовых путей. Одною из первых железных дорог во Франции была линия из Страсбурга в Базель. Эта артериальная линия соединилась впоследствии со всею железно-дорожною сетью Европы: с Парижем посредством дорог, идущих через Бельфорский проход и Савернский порог; с великим герцогством Баденским через Кельский мост, который долгое время считался одним из чудес человеческого искусства; с нижнею Германиею посредством Ландаусской железной дороги. Кроме того, поперечная линия, касающаяся на юге старой границы, соединяет непосредственно Эльзасскую железно-дорожную сеть с Лотарингскою, и в это последнее время она получила исключительную важность, как великий путь международного сообщения; ибо, несмотря на свои извилины и многочисленные подъемы, она составляет часть прямой железно-дорожной линии, соединяющей Остенде с Швейцариею: ею пользуются многие английские путешественники. К магистральной линии, идущей из Страсбурга в Базель, примыкают многие второстепенные рельсовые пути, проникающие в долины Вогезов, и которые, до войны 1870 года, предполагалось продолжить через горы, чтобы соединить французские города противоположного склона: Сен-Дье, Эпиналь, Ремирмон; но с тех пор, как восточный скат Вогезов перешел в руки немцев, взяли верх другие идеи, и новые железные дороги, которые теперь сооружаются, имеют преимущественно стратегическую цель: они строются не столько для того, чтобы облегчать торговые сношения, сколько для того, чтобы связать одну с другою грозные крепости, которые превратили Эльзас-Лотарингию в обширный укрепленный лагерь. Однако, если естественный вал, образуемый Вогезами, составляет еще значительное препятствие для прямых торговых сношений Эльзаса с Франциею, то сеть железных дорог, существующая в равнине, достаточна для удовлетворения нужд внутренней торговли края. В деревнях Эльзаса, подобно тому, как в селениях Венгрии, Галиции, Польши, главными посредниками торговли являются еврейские купцы, относительно очень многочисленные. Во всей Эльзас-Лотарингии, по переписи 1890 г., насчитывалось около 36.000 евреев.

Спускаясь вниз по течению Рейна, по выходе из пределов швейцарской территории, прежде всего встречаем из городов—маленький Гунинген или Гунинг (Huningue), некогда приобревший известность своими укреплениями, которые, вместе с тет-де-поном, расположенным на одном из островов правого берега реки, командовали проходом по Рейну; эти укрепления были срыты в 1815 г.; здесь находится первый на немецкой территории постоянный мост через Рейн. Заведение для рыбоводства, основанное в Гунинге во времена французской администрации, оказывает теперь весьма важные услуги Германии, снабжая мальками другие менее значительные рыбоводные станции страны. Посредством канала из Роны в Рейн рыба прежде посылалась отсюда во все концы Франции; подобным же образом ее отправляют по рекам и каналам во все места центральной Европы.

Мюльгаузен (Mulhausen, по-французски Mulhouse), промышленная столица и самый многолюдный город южного Эльзаса, выросший из простой деревни или группы мельниц («village des Moulins», откуда и произошло его название), занимает чрезвычайно выгодное положение, у подножия холмов Сундгау, в том месте, где Илль, уже судоходная река, выходит из гористой области и вступает в Эльзасскую равнину, пересекая естественный путь от Рейна к Роне Бельфорским порогом или проломом (trouee de Belfort). Соединенный политически с швейцарскими кантонами в продолжение трех столетий, с 1506 по 1798 год, этот город мог свободно развить свою промышленность и подняться на степень одного из главных мануфактурных центров Европы. Главные его фабриканты принадлежат к старинным фамилиям, связанным между собою, через браки, узами родства, и образующим как бы один клан или обширный род, многочисленные дети которого, тотчас же по окончании своего образования, определяются на фабрики и в банки, в качестве инженеров, химиков, конторщиков или кассиров: эта крепкая солидарность дает мюльгаузенским фабрикантам громадную финансовую силу на всех рынках Европы, Америки и Индии; одна из этих фамилий взяла на себя, в 1853 году, почин в деле основания знаменитых городов для фабричного рабочего люда, принятых за образец филантропическими обществами. Мюльгаузенский «город рабочих» состоит слишком из тысячи домов, удобных, правильных, устроенных согласно требованиям гигиены и окруженных бульварами и садами; аннюитет или процент погашения, заключается в наемной плате, и, по прошествии четырнадцати лет, семейство, нанявшее дом, становится полным его владельцем. Мюльгаузен из всех городов Эльзаса наиболее энергически противился присоединению к германской империи: многие тысячи его жителей предпочли остаться французскими гражданами, вследствие чего население временно убавилось. С той поры оно опять увеличилось и, как все большие промышленные центры, Мюльгаузен привлекает к своим фабричным заведениям часть жителей окрестных деревень.

За исключением Альткирха, маленького городка, лежащего на бельфорской дороге, среди холмов Сундгау и хорошо известного своими фабриками глиняной посуды и глазированной черепицы, все сколько-нибудь значительные группы населения представляют мануфактурные пункты, истинным центром которых служит город Мюльгаузен. На западе открывается долина реки Доллер, где лежат фабричные города Массево (Masseveaux) и Зенгейм; на северо-западе река Тур, вытекающая с высот Дрюмона и Гран-Вантрона, проходит под фабриками и заводами Вессерлинга (Wesserling), Сент-Амарена (Saint-Amarin), Танна (Thann), Серне (Cernay, по-немецки Зенгейм); далее на севере другой горный поток, Лаух, питаемый искусственным озером Баллон, приводит в движение колеса прядильных заведений городов Гебвиллера, Зульца, Больвиллера. Из всех этих мануфактурных центров самый многолюдный—Гебвиллер; самый же интересный из них—старинный город Танн, между достопримечательностями которого особенно заслуживают внимания готическая церковь, построенная в тринадцатом и четырнадцатом столетиях, и возвышающиеся на горе развалины древнего замка Энгельбург. На. холмах, окружающих Танн, растет виноград, называемый «vin de Range», который дает самое хмельное вино в крае, так что даже существует местная побранка: «que le Range te pousse!» (чтоб тебя ранж свалил с ног!), свидетельствующая о крепости этого вина.

Кольмар, менее многолюдный и гораздо менее богатый; чем Мюльгаузен, есть главный административный пункт Верхнего Эльзаса, благодаря своему центральному положению, в соседстве с рекою Илль. Это средневековой город, с прекрасною готическою церковью и многими старинными домами, построенными в стиле эпохи Возрождения; в музее его хранятся, между прочим, картины известного швабского живописца Шонгауэра, жившего в Кольмаре в конце пятнадцатого века. На площади красуются статуи знаменитых полководцев Раппа и Брюа, уроженцев этого города. Фабричные заведения Кольмара расположены большею частью на западе, по берегам канала Ложельбах, проведенного из реки Фехт, которая протекает через Тюркгейм, старинный, обнесенный стеною городок, славящийся своим превосходным вином, которое принадлежит к числу лучших вин, производимых в крае. Выше в той же долине находится другая важная группа прядильных фабрик, принадлежащая к городу Мюнстеру, который расположен в одной из очаровательнейших местностей Эльзаса. На юге от Тюркгейма, стоящего над рекою Фехт, при входе её в равнину, находится Эгисгеймская терраса, на которой высятся три полуразвалившиеся древние башни. Эта терраса приобрела громкую известность в ученом мире, благодаря человеческим останкам, которые были там найдены в глетчерном иле, вместе с костями больших млекопитающих, принадлежащих к вымершим уже видам. Жившие здесь тогда люди видели древние ледники Вогезов и Шварцвальда; они принадлежат к одному из древнейших периодов доисторических времен.

Кольмар—открытый город: его древние стены заменены теперь поясом бульваров; но на востоке от него стоит крепость Новый Брейзах (Neue Breisach, Neuf-Brisach),—одна из замечательнейших в Европе по правильности её конструкции,—которая и защищает переправу через Рейн. Положение Нового Брейзаха весьма важно в стратегическом отношении, так как здесь находится первый естественный пункт перехода через Рейн ниже Гунингена; длинный ряд островов, заграждающих реку, в этом месте представляет небольшой перерыв, и болотистые берега становятся более доступными. Кроме того, Новый Брейзах, куда спускаются вогезские дороги, идущие через долины Мюнстерскую и Кайзерсбергскую, лежит как-раз против важного города Фрейбурга в Брейсгау и главных горных проходов Шварцвальда19. Железная дорога, проведенная через горы до дунайского склона, приводит Новый Брейзах в сообщение со всею южною Германиею и в значительной степени увеличивает торговое и военное значение этого города. Все станции на этой дороге устроены с широкими платформами, которые дают возможность сразу построить в колонны привезенные войска.

На север от Кольмара, в богатой равнине Илля и в долинах Вогезских гор, города и многолюдные местечки следуют друг за другом через небольшие промежутки. Так, здесь мы встречаем последовательно: Кайзерсберг, похожий по виду на средневековой бург; Рибовилье или Раппольтсвейлер (Ribeauville, Rappoltsweiler, Rappschweier), славящийся своими виноградниками; Шлештадт или Шлетштадт, где церкви с живописными башнями поднимаются высоко над бывшим городским валом, и откуда виден вдали, на выступе горы, древний укрепленный замок Гогенкенигсбург, знаменитый во всем Эльзасе. В долине реки Льеврет или Лебер, защищаемой при выходе её из гор городом Шлештадтом, находится промышленная община Сент-Мари-о-Мин или Маркирх (Mariakirch), которая ведет обширную торговлю с своею соседкою Сен-Дье, лежащей на французском склоне Вогезов. Несмотря на свое название, указывающее на горнозаводский промысел, этот городок не занимается более разработкою рудников; теперешняя его промышленность, конкуррирующая с промышленною деятельностью Эльберфельда и Бармена, сосредоточена главным образом на выделке разноцветных тканей и красильном производстве; ткачи, рассеянные вокруг города в долинах между горами, работают по большей части на дому, и когда погода хорошая, занимаются возделыванием своих садов и полей. Средняя ценность тканей, фабрикуемых в Сент-Мари, составляет около 15.000.000 франков в год. Андлау, Барр, Мольсгейм, Васселон, Ширмек тоже принадлежат к числу важных населенных мест области Вогезов и их предгорий. Каменоломни Ширмека, вместе со срытыми крепостными стенами и валами Шлештадта и других упраздненных крепостей, доставили огромные количества камня, в котором немецкие инженеры нуждались для сооружения новых фортов Страсбурга.

Столица Эльзаса замечательна, как один из исторических городов европейского континента: это один из тех пунктов, вокруг которых центральная Европа часто тяготела в своей политической жизни. Расположенный при слиянии трех рек: Брюша, Илля и Рейна, Страсбург представляет собою естественный центр Эльзаса, ибо в этом месте основания Вогезского хребта и Шварцвальда сближаются и делят долину на две различные части. В ниже лежащей области своего течения Рейн, который принимает в себя с одной стороны Илль, с другой—Кинциг, две самые многоводные реки Вогезов и Шварцвальда, катит большую массу воды и движется более спокойным потоком, вследствие чего судоходство получило здесь более важное значение и развитие20; в непосредственном соседстве с местоположением эльзасской столицы, главная река, которая некогда на большей части своего течения была окружена труднодоступными болотами, соединяет свои воды в одном русле, заключенном между берегов, возвышающихся над средним уровнем наводнений; в этом месте переход через реку был, как у Нового Брейзаха, сравнительно легок. Поэтому уже с древнейших времен, с самого начала истории Галлии, стоял город на том месте, которое ныне занимает Страсбург (Strasbourg, Strassburg—буквально значит: «замок при дороге»). Здесь был Аргенторатум (Argentoratum) трибоков (Triboces или Triboci) и римлян, и, неоднократно разрушаемый, город каждый раз возрождался на том же самом месте. Это была резиденция франкских королей и один из самых оживленных рынков на берегах Рейна: начиная с четырнадцатого столетия, промышленная деятельность приняла в нем столь обширные размеры, достигла такого преобладающего значения, что город получил возможность ввести у себя чисто-демократическое устройство, и в муниципальном его совете ремесленники постоянно составляли большинство. К несчастью, его первостепенная стратегическая важность наносила немалый ущерб его роли посредника в области экономического обмена и торговых сношений: он часто подвергался бомбардированию, осаждавшие войска не раз брали его и отчасти разрушали; известно, как много пострадал он во время осады 1870 года. Уже двести лет тому назад, Страсбург был сильною крепостью и «оплотом империи»; затем, в царствование Людовика XIV, он сделался одним из главных укрепленных мест Франции; со времени перехода его под власть Германии возведены новые укрепления, которые превратили его в первоклассный военный город. Двенадцать больших фортов, не считая второстепенных укреплений, окружают теперь Страсбург на расстоянии 6 и 8 километров от города, обнимая в своей обширной окружности не только предместья, но, сверх того, многочисленные подгородные деревни, с общим населением около 30.000 душ, леса, сады, поля и самый Рейн на протяжении около 8 километров, так как три форта построены на баденской территории, вокруг Келя; кроме того, тринадцатый форт будет сооружен на правом берегу реки, в Дирсгейме, для того, чтобы соединить Страсбург, в военном отношении, с Раштадскою крепостью. При помощи окружной железной дороги и многочисленных поперечных путей, рельсы для которых сложены в казематах, все форты будут соединены в один укрепленный лагерь, рассчитанный на армию в 250.000 человек; в центре построена железно-дорожная станция, предназначенная специально для военных целей, а близ города, место расположения прежней цитадели, рядом с каналом, называемым Малым Рейном, обращено в бассейн для флота. Понятно, что этот страшный военный аппарат, эта грозная система укреплений не благоприятствует мирному движению торговли и промышленности, и что Страсбург, как город экономического труда, не может иметь в настоящую минуту того важного значения, каким должна бы была пользоваться главная промежуточная станция между Парижем и Веною, и какое он, может быть, приобретет со временем, когда дело взаимного истребления перестанет быть одною из первых забот в семье европейских народов.

Долго стесненный в своих валах, Страсбург мало изменился внутри. Большая часть центрального квартала, который окружен двумя рукавами реки Илль, состоит из кривых, извилистых улиц, неравной ширины, то раздвигающихся в виде площадей, то съуживающихся в переулки. Старинные дома, с длинными крышами, изрезанными несколькими рядами слуховых окон, фасады с башенками, резные украшения из дерева, напоминают Страсбург времен Возрождения, тогда как представителем средне-вековой эпохи является одно из лучших произведений её строительного искусства—знаменитый собор, сквозной шпиц которого поднимается высоко над всеми зданиями города. Страсбургский «Munster», построенный из песчаника ярко-красного цвета, который от времени сделался еще красивее, есть один из замечательнейших храмов в свете, а по некоторым из своих деталей он, бесспорно, занимает первое место между религиозными памятниками христианства: хоры его, в романском стиле, освещенные одним окном и поддерживаемые массивными колоннами, прекрасно заканчивают величественную перспективу готического ковчега или среднего пространства храма, где исполинское круглое окно в форме росетки распространяет свой разноцветный свет; три паперти, украшенные великолепною резьбою и статуями, прославили на вечные времена одного из архитекторов храма, «мастера Эрвина», которому предание приписывает фамилию Штейнбаха21; шпиц, воздвигнутый на правой стороне фасада, необыкновенно красив и поднимается на 142 метра, так что только три здания равняются или превосходят по высоте страсбургскую колокольню—руанский собор, две большие пирамиды в Египте и церковь св. Николая в Гамбурге. С террасы «мюнстера» виден весь город с его площадями, улицами и внутренними дворами, с его домами, крыши которых усеяны аистами; вдали за городскими стенами и садами тянутся равнины Илля и Рейна, с одной стороны по направлению к Вогезам, с другой—по направлению к Шварцвальду. Недавно предприняты были обширные работы с целью пополнить некоторые недоконченные части здания собора. На одном из боковых приделов храма помещаются знаменитые астрономические часы, в которых во время боя выходят процессиею человеческие фигуры, составляющие предмет удивления для жителей Страсбурга.

Церковь св. Фомы, стоящая на берегу Илля, заключает в себе один замечательный памятник искусства—аллегорическую группу, изваянную известным скульптором Пигалем в честь маршала Морица Саксонского; два другие монумента—статуя Клебера, славнейшего воина из страсбургских уроженцев, и статуя Гуттенберга, произносящего «Fiat Lux!» (да будет свет!)—украшают городские площади. Здесь, в самом деле, производились, начиная с 1436 или 1438 года, первые опыты печатания с помощью подвижных литер. Как подобает городу, где совершилось это великое событие—изобретение книгопечатания, Страсбург до франко-прусской войны имел одно из богатейших в мире книгохранилищ, содержавшее около 300.000 томов, между которыми было много единственных в своем роде экземпляров и чрезвычайно драгоценных рукописей, относившихся к эпохе с восьмого по двенадцатое столетие; но генерал фон-Вердер, бомбардировавший Страсбург в 1870 году, имел мужество, которому едва-ли кто позавидует,—осыпать градом бомб здание, где помещались библиотека, собрание древностей, музей изящных искусств, и превратить его в пепел; специальная протестантская библиотека, содержавшая около 100.000 томов и важнейшую переписку немецких и французских реформаторов, тоже была разрушена. После войны Страсбургу было прислано огромное множество книг со всех сторон, из Франции, из Германии и из других стран; но большею частью этих подарков воспользовался не город, а новый немецкий университет. В Страсбургском университете в 1893 г. было 116 профессоров и доцентов и около 950 студентов. Университетская и публичная библиотеки содержали в 1893 г. около 700.000 томов. Литературная и научная деятельность Страсбурга значительна, и каждый год в нем издается немало ценных сочинений. Главные ученые общества Эльзаса имеют пребывание в этом городе.

Тысячи немецких колонистов поселились в Страсбурге, и прежняя городская ограда не может уже вмещать в себе всех жителей; значительные группы населения образовались за валами, преимущественно на северной стороне: здесь находятся Шильтиггейм, Гёнгейм, Рупрехтсау (Робертсау), которые с расширением городской ограды соединяются с собственно городом, также как и прекрасное гульбище Оранжереи. Главные промышленные заведения Страсбурга находятся во внешних предместьях. Из съестных продуктов, приготовляемых в этом городе, заграницею особенно славятся кислая капуста, пиво и паштеты с начинкою из гусиной печенки. На железно-дорожных станциях в самом городе и его предместьях, также как и на каналах, соединяющихся в этом месте, происходит очень деятельное торговое движение. Движение грузов по каналам Страсбурга в 1869 году: 650.000 тонн. Движение товаров во всей Эльзас-Лотарингии в 1876 г.: 190.000.000 тонн-километров.

Гагенау, значительнейший город Эльзаса на севере от Страсбурга, важная железно-дорожная станция, где от магистральной линии Рейнской долины отделяется ветвь, идущая на Мец и на Люксембург, замечателен, как один из старинных эльзасских городов, бывший любимою резиденциею императора Фридриха Барбаруссы, который перенес сюда и клейноды империи; от прежних его укреплений до сих пор сохранились кое-какие остатки. Это одна из богатейших общин Эльзаса; в окрестностях города тянется сосновый бор на пространстве 15.000 гектаров (около 13.500 десятин), состоящий в нераздельном владении городского общества и государства на праве равного пользования; однако, недавно от этого леса администрациею отделен порядочный кусок, слишком 700 гектаров (около 630 десятин), для устройства артиллерийского стрельбища. Вместе с тем Гагенау важен как промышленный пункт; впрочем, большая часть фабрик и заводов равнины сгруппировались вокруг Бишвиллера, лежащего в 5 километрах к юго-востоку от Гагенау, в том месте, где река Модер вступает в аллювиальную равнину Рейна.

На северо-западе встречаем другой мануфактурный пункт, Нидербронн, прелестный городок, окруженный рощами и привлекающий многочисленных посетителей, благодаря своим минеральным водам; недалеко оттуда находятся деревни Верт, Рейхсгофен, Фрешвиллер, приобревшие известность в последнюю франко-прусскую войну, а также и те, обильно обагренные кровью, плато, которые французская армия принуждена была в 1870 г. покинуть, после отчаянной обороны. Прежде эта северная часть Эльзаса была защищена так называемыми Виссамбургскими «линиями» (Lignes de Wissembourg), то-есть непрерывным рядом ретраншаментов, тянувшимся на пространстве около тридцати километров, которые были возведены маршалом Вилларом в начале восемнадцатого столетия, на правом берегу реки Лаутер, составлявшей в ту эпоху границу Франции со стороны Германии. Эти окопы, уже не принадлежащие тем, кто их строил, были покинуты, и крепости Виссамбург и Лаутербург, на Лаутере, ныне упразднены.

Область гор, командующих северным Эльзасом, тоже приобрела большую известность в летописях военной истории Западной Европы. Город Саверн (Saverne), занимающий прекрасное местоположение на пороге Вогезов, между лесистыми горами и равниною, покрытый обработанными полями и садами, был в древности сторожевым постом, который назывался Tres Tabernae, и откуда римляне сторожили проход; со времен этих завоевателей обладание этим городом с проходящею через него дорогою не переставало быть предметом спора между враждовавшими народами: дворец или замок, который имели там страсбургские епископы, был в то же время и крепостью. В Саверне же, после усмирения бунта крестьян, шестнадцать тысяч этих несчастных, которым обещали даровать жизнь, были беспощадно перебиты солдатами Антона Лотарингского. Далее, на западе, при дороге, ведущей в Париж, стоит бывшая цитадель Фальсбург (Phalsbourg), или Пфальцбург (Pfalzburg), прославившаяся геройским сопротивлением во время войны 1870 года: защитники этой крепостцы, малые числом, но сильные духом, съумели остаться верны своему долгу и сопротивлялись до последнего куска хлеба; после войны, укрепления её были срыты, а камень, из которого они были построены, употреблен на сооружение новых фортов в Страсбурге. Другой укрепленный пункт, Петит-Пьерр (Petite-Pierre), называемый немцами Лютцельштейн (Lutzelstein), не был даже защищаем, тогда как крепость Бич (Bitche), действительно неодолимая, кроме как голодом,—ибо казематы её иссечены в скале,—оставалась во власти французов до заключения мира. Население в этой части прежней Франции еще более чем в других областях Эльзаса и Лотарингии, проникнуто воинственным духом: можно сказать, что люди родятся там со страстью к битвам, к военным почестям и к бранной славе. Ни один город не может похвалиться таким значительным числом генералов, вышедших из среды его уроженцев, как маленький Фальсбург.

Долина реки Сарр, на западе от продолжения Вогезских гор, не имеет значительных городов в пределах Лотарингии. Сарргемин (Sarreguemines), или Саргемюнд (Saargemund), есть единственный населенный пункт, который, по числу жителей, а также по размерам торговли и промышленности, мог бы претендовать на название города; но, подобно Форбаху, Сент-Авольду и другим большим местечкам этой области, он уступает по важности главному её промышленному центру, Сарбрюккену, который лежит по средине своего богатого каменноугольного бассейна, вне прежней границы. В долинах рек Селль и Малой Селль, важнейшие местечки, Дьез (Dieuse), Мойенвик (Moyenvic), Вик (Vic), Шато-Сален (Chateau Salins), замечательны только своими салютами; Марсаль (Marsal)—старинная крепость, которая в 1870 году сдалась после одно часового бомбардирования. Что касается долины реки Нид, то она содержит только одну группу жителей, заслуживающую названия города: это большое промышленное местечко Буле (Bouley, по-немецки Bolchen), лежащее ниже слияния французского Нида с немецкою рекою того же имени, возле прежней границы.

Мец (Metz), столица присоединенной к Германии провинции и бывший главный пункт Мозельского департамента, есть очень древний город, сохранивший до сих пор то имя, которое он носил во времена, предшествовавшие римской эпохе, когда он был еще городом племени медиаматриков. Он занимает прекрасное местоположение, в очень плодородной равнине, при слиянии рек Мозель и Селль, соединенные воды которых поднимают уже торговые суда. Построенный на полуострове, между двумя реками, окаймленными по берегам низменными лугами, Мец мог легко защищаться против нападений извне. А эти нападения неминуемо должны были случаться, как естественное следствие географического положения города, который находится на границе, оспариваемой друг у друга двумя народами, различными по расе и языку. Известно, с каким геройством и с каким успехом защищал его Франциск Гиз в 1552 г.; известно также, как он был сдан в 1870 году с ста семидесятитысячною армиею, которая удалилась туда после кровавых битв при Марс-ла-Туре, Резонвиле, Гравелоте и Сен-Прива.

Мец еще в то время, когда принадлежал Франции, был уже первоклассною крепостью, а с тех пор, как он перешел во власть немцев, целая армия рабочих, исчисляемая средним числом в 4.000 человек, в течение 12 лет не переставала трудиться над увеличением и усилением системы укреплений этого важного стратегического пункта. Обширный укрепленный лагерь, образуемый рядом внешних фортов, имеет 24 километра в окружности; кроме того, другие верки, находящиеся за чертою этого пояса фортов, еще более увеличивают оборонительную силу крепости; некоторые батареи защищены железными куполами, в роде башен блиндированных кораблей; сеть внутренних железных дорог, связанных с торговыми рельсовыми путями и построенных гораздо более для передвижения войск, чем для облегчения коммерческих сношений, соединяет все форты и дает возможность многочисленному гарнизону быть, так сказать, одновременно на всех угрожаемых пунктах. Что касается самого города, замкнутого в своих стенах и бастионах, то он сохранил только свою прежнюю физиономию, но не имеет уже того оживленного вида, каким некогда отличался; улицы в нем узкия и кривые; через реки ведут неровные мосты; многие дома почернели и покривились от времени; но Мец, как и Страсбург, имеет прекрасный готический собор, построенный в пятнадцатом и шестнадцатом столетиях, который, по выражению одного писателя, «весь открыт для дневного света», и где и камень, так сказать, составляет не более, как аксесуар стекол, облекающих главный ковчег, окна и хоры словно прозрачною стеной (A. Joanne, «Vosges et Ardennes»). На месте прежней цитадели устроено тенистое гульбище, называемое «эспланадою»; на площадях красуются статуи маршала Нея, Фабера, немецких уроженцев, чем-либо прославившихся, как например, Кюстина, Пексгана, Бушота, Пилатра-де-Розье. С 1865 года город пользуется превосходною системою орошения: чистая вода в обилии струится из его фонтанов, благодаря питающему их подземному водопроводу, который идет от источников, находящихся в расстоянии 20 километров к юго-западу от города, на холмах Горз (Gorze), в том месте, откуда начинался и древний римский акведук. Количество воды, доставляемой водопроводом в Меце: 20.000 кубических метров в сутки, или 231 литр в секунду. Главные военные учреждения Меца: арсенал и военное училище, бывшая «Ecole d'application», которая существовала во времена французского господства.

Гораздо более военный, чем промышленный и торговый город, Мец имеет только те отрасли промышленности, которые специально относятся к содержанию армии; что же касается собственно фабричной деятельности, то в этом отношении он менее важен, чем город Арс-сюр-Мозель (Ars-sur-Moselle), лежащий выше, близ французской границы. Население Меца после войны значительно убавилось, по причине большего числа жителей, предпочевших избрать французское гражданство (в 1866 году население его состояло из 54.820 душ, а в 1875 году оно не достигало 46.000 душ); и хотя громадные военные сооружения и работы внесли в город много миллионов, почерпнутых из немецкой государственной казны, однако Мец все-таки обеднел сравнительно с прежним временем. Несмотря на увеличение гарнизона, в 1877 г. в городе было слишком три тысячи пустых квартир, и ценность домов уменьшилась более, чем на половину: с 110 миллионов фр. она упала до 50 миллионов. Ниже Меца встречаем Тионвиль (Thionville), который немцы называют «Диденгофен» или «Дитенгофен», и который был одним из любимых городов Карла Великого; теперь это тоже весьма важный укрепленный пункт, где все интересы подчинены интересам военной обороны. Вместе с Мецом и территорией, взятою пруссаками взамен Бельфора, эта крепость составляет один громадный лагерь, откуда могли бы ринуться сотни тысяч солдат, в случае новой войны с Франциею.

Число жителей важнейших городов Эльзаса-Лотарингии, по переписи 1 декабря 1890 г., в тысячах:

Верхний Эльзас: Мюльгаузен 70; Мюльгаузен с Дорнахом в 1895 г. 83; Кольмар 30 (34 в 95 г.); Гебвиллер (Гебвейлер) 12; Сент-Мари-о-Мин (Маркирх) 12; Рибовилье (Раппольсвейлер) 6 (95 г.); Мюнстер 6.

Нижний Эльзас: Страсбург 124 (134 в 95 г.); Гагену 15 (16 в 95 г.); Шлештадт (Шлетштадт) 9 (95 г.); Бишвиллер (Бишвейлер) 7; Барр 6.

Лотарингия: Метц 60 (66 в 95 г.); Сарргемин (Саргемюнд) 13; Тионвиль (Диденгофен) 9; Форбах 10; Арс-сюр-Мозель 3.