Глава VI Аравия
I.
Этот массивный полуостров, по величине равный трети Европы, лежит в самом центре Старого Света. Привешенный, так сказать, к континентальной массе горными хребтами, соединяющими Синай с Тавром, он принадлежит в одно и то же время, как переходная страна, к Азии и к Африке. По контурам, по направлению гор, по климатическим условиям,—это преимущественно африканская земля; по скату своих временных потоков или уади, по смежности, на протяжении слишком 1.000 километров, с бассейном Евфрата—это, напротив, одна из стран Азии. Но, хотя связанная таким образом с двумя материками, Аравия составляет, однако, отдельный мир: исторические пути не пролегают через нее; напротив, они обходят ее. Главный путь сообщения между Азией и Африкой, где во все времена происходил прилив и отлив людей, торговцев или воинов, следует вдоль сирийского побережья и проходит на севере Синайского полуострова. Огибаемый с одной стороны этой дорогой передвижения народов, омываемый с трех других сторон водами Индийского океана и его заливов, полуостров Аравийский справедливо называется Джезире-эль-Араб, то-есть «Остров арабов». Несмотря на внешния черты, большинство настоящих островов более, чем Аравия, зависят от соседних материков.
Почти замкнутая для остального человечества, Аравия была известна древним только в соседстве морского побережья. Завоеватели, о которых упоминает история, никогда не проникали в эту страну; Рим посылал туда только одну военную экспедицию, в 22 году до Р. X., и его легионы, под начальством Элия Галла, подвинулись на некоторое расстояние внутрь полуострова только в юго-западной области, относительно населенной, которую Птоломей обозначает под именем «Счастливой Аравии»; александрийский географ знал только по рассказам караванов торговые дороги и станции, удаленные от морского берега. Со времени установления геджры (магометанского летосчисления) и до половины прошлого столетия единственные сведения, доходившие в Европу о центральной Аравии, приносились мусульманскими пилигримами, посещавшими святые города ислама. Турки, хотя их повелитель носит титул «главы правоверных», всегда занимали лишь узкую полосу аравийского побережья, на западе—вдоль Красного моря, на востоке—по окраинам Персидского залива. Более счастливые египетские армии, предводительствуемые, правда, вассалом Турции, успели, с 1810 по 1820 год, проникнуть победоносно до самого центра полуострова, в землю вагабитов; но на юге ни одна местность не была посещена ими. Нет страны, где бы завоевательные походы оставили меньше следов, чем в Аравии. Сотни обитающих там народцев никогда не слыхали стука копыт чужой лошади вблизи своих шатров.
Если арабы отлично защищены окружающими безводными и пустынными пространствами, то они все-таки не совершенно разобщены с остальным миром. Им, как привыкшим к ходьбе и езде в песках, хорошо знающим дороги и колодцы пустыни, понятно, легче выйти из своих владений, чем соседям войти туда. Древняя история рассказывает нам о победоносных вторжениях гиксов в Нильскую дельту. Известно, с какой неудержимой силой расширения явили себя арабы, потомки этих воинственных пастухов, другим народам, в качестве обратителей в свою веру и завоевателей. Энергия, накоплявшаяся из века в век в безвестных племенах, обнаружилась вдруг с напряженностью, превосходившей даже воинственный пыл греков, когда они, под предводительством Александра Македонского, хлынули завоевательным потоком на Азию. Это был взрыв, подобный расцвету запыленного столетника, который пропускают мимо себя целые поколения людей прежде, чем распуститься, но пышный венчик которого, появляющийся так внезапно, восхищает нас своим блеском. Египет, Сирия, Вавилония, Персия, Малая Азия, северная Африка, Сицилия, Испания, берега Индийского океана сделались арабскими землями, и все покоренные страны получили, вместе с завоевателями, обновленную цивилизацию. Пыл религиозной веры, могучая сила самоотвержения сами по себе еще недостаточны, чтобы объяснить изумительные колоссальные успехи аравитян; причиной их был также хороший прием со стороны самих населений; во многих странах эти завоеватели явились не для того, чтобы угнетать, а для того, чтобы освободить от существовавшего гнета. Более справедливые, чем прежние властители, более веротерпимые, несмотря на строгости их рвения, они привлекли к себе миллионы людей: менее, чем в сто лет, число называвших себя арабами, от берегов Гвадалквивира до островов Сондского архипелага, вероятно, удесятерилось. Носители науки и искусств, драгоценного наследия классической древности, которому византийцы дали придти в упадок, аравитяне оживили его, напротив, и сделали плодотворным: они раздули новое пламя из тех тлеющих искр, которые медленно угасали под пеплом восточных монастырей. Таким образом арабы, несмотря на изолированное положение их отечества, имели, тем не менее, значительную долю участия в коллективном деле человечества, и потому совершенно несправедливо некоторые писатели, гордящиеся своим «арийским» происхождением, отрицают или игнорируют огромную услугу, которую оказали «семиты», сокращая для Европы длинную ночь средних веков.
В ту эпоху, когда аравитяне были господствующей нацией в Передней Азии и в бассейне Средиземного моря, их географы интересовались больше новыми странами, покоренными армиями ислама, чем областями полуострова, откуда ученики Магомета устремились на завоевание мира. Тем не менее, они описали дороги, которыми следовали пилигримы, направлявшиеся к Мекке и Медине, относительно остальной Аравии прибавили много драгоценных сведений к тем, которые нам оставили Птоломей и другие писатели древнего мира; изучение их трудов, без сомнения, откроет еще множество фактов, доселе неизвестных. Географическое исследование страны европейцами началось лишь в 1762 году, со времени путешествия Карстена Нибура в Йемен. Зетцен, Бурхардт, Али-бей, Шедюфо, Тимизье, Ферре и Галинье посетили священные города или соседние округи и проникли внутрь края. Садлиер, в 1819 году, прошел полуостров по всей его ширине, от Персидского залива до Красного моря; Фюльжанс Френель и Арно изучили в своих путешествиях особенно западные берега и юг Аравии, тогда как Вреде проникал в Гадрамаут, куда еще ни один путешественники не ходил по его следам. Уэльстед изучил внутренность Омана, а Валлин, подобно Садлиеру, совершил путешествие через всю Аравию, пройдя в самом центре полуострова в Джебель-Шаммаре. Следуя по диагональной линии, с северо-запада на юго-восток, Пальгрев отправился, в 1862 году, с берегов Средиземного моря к Персидскому заливу, посетив внутренность Неджеда. В 1864 году Гуармани прошел путь из Иерусалима в Касим. Англичанин Даути тоже странствовал в пустынях севера. Супруги Блент недавно совершили путешествие по северной Аравии из Дамаска в Багдад через Джебель-Шаммар, а полтора года спустя тем же путем проследовал г. Гюбер, который произвел также успешные исследования в пустынях северной и западной полосы и доходил до Касима. Сеть пройденных различными путешественниками дорог пересекает своими линиями всю северную область Аравии; но юго-восточные части полуострова все еще terra incognita. Всего лучше изучены провинции, соседния с приморскими портовыми городами, и особенно территории Счастливой Аравии, сопредельные с Аденом, Моккой, Годейдахом: это страна, в которую проникал г. Галеви, чтобы спуститься на востоке на покатость пустыни, списывая по дороге сотнями гимиаритские надписи, вырезанные на скалах и памятниках.
Внешние контуры Аравийского полуострова представляют массивные формы, отличающиеся почти геометрической правильностью. Рядом с тяжеловесной, неуклюжей Африкой, Аравия кажется еще неуклюжее. Западный берег, от Акабахского залива до мыса Баб-эль-Мандебского, почти прямолинейный; юго-восточный, обращенный к земле сомалов и к Индийскому океану, так же мало изрезан; только он представляет через известные промежутки несколько удлиненных кривых, и в целом развертывается в виде слегка выпуклой линии, обращенной к открытому морю. За крутым выступом материка, образующим мыс Рас-эль-Гадд, морской берег направляется на северо-запад, как бы для того, чтобы идти параллельно оси Красного моря и придать Аравии форму обширного четыреугольника; но у мыса Мазандам побережье вдруг прерывается: запруда из островов и островков ограничивает Оманский залив, образуя цепь земель, которую можно принять за истинное прибрежье материка. Собственно Персидский залив—неглубокий бассейн, прерывающий своими бухтами и бухточками правильность полуостровных контуров. В древние времена, когда земли Месопотамии еще не были отложены реками, море, почти замкнутое, в которое изливаются Тигр и Евфрат, разделяло Иран и Аравию на пространстве по крайней мере вдвое большем по протяжению, чем ныне. Залив омывал своими водами Сирийские горы, и со стороны Малой Азии, так же, как и со стороны Египта, полуостров Аравийский соединялся с континентом лишь узким перешейком.
Разсматриваемая в совокупности, Аравия представляет рельеф почти столь же правильный, как и её внешния очертания. Краевая горная цепь и параллельные кряжи, продолжающие горы Моава и Идумеи, следуют вдоль побережья Красного и Черного моря и образуют общий хребет страны, обратив свой длинный скат к Евфрату и Персидскому заливу. По южному побережью тоже тянется краевая цепь, выступы которой выдвинулись, в виде мысов, за нормальную линию берегов. На востоке, от мыса Рас-эль-Гадд до мыса Мазандам, берег также окаймлен высокими горными цепями. Таким образом со стороны моря весь полуостров как бы замкнут в правильном вале, превосходящем во многих местах высоту 2.000 метров. Центр этой обширной ограды занимает сплошная возвышенность, соединенная несколькими хребтами с западной стеной: это—Неджед или «Высокая страна». На севере этого центрального плоскогорья земли имеют скат к равнинам Евфрата; на юге другие, менее возвышенные пространства, пустынные почти на всем их протяжении, отделяют Неджед от южных гор. Вне краевых хребтов, узкий пояс земли, образуемый холмами и плоскими морскими берегами, называется Тегама или «Жаркая страна»: это область, подобная персидскому Гемсиру или мехиканской Тьерра-Калиенте («жаркая земля»). Специально это название Тегама применяется к побережью Красного моря между Мадианскими горами и Йеменом.
Поверхность полуострова может быть исчислена лишь приблизительно, на основании съемки берегов, которую сделали мореплаватели, при чем остались еще там и сям неизследованные пространства. На севере Аравия не имеет естественных границ, разве пояс возделанных земель, окаймляющий течении Евфрата; степи, где кочуют бедуины, простираются до области проходов, по которой следует исторический путь из Антиохии в Вавилон. С этой стороны тоже не может быть никакого политического разграничения, так как номады переносят свои шатры в Гамад или Бадиет-эль-Араб, смотря по обилию или недостатку воды, тучности или скудности пастбищ, дружественным или неприязненным отношениям между племенами. Наконец, Синайский полуостров и Мадианскую землю обыкновенно считают принадлежащими к Аравии; но эти страны, причисляемые политически к Египту, включаются также, в многочисленных статистиках, в состав африканского вице-королевства, как его нераздельные части. Из этого видно, что смысл или объем географического термина «Аравия» у разных писателей различен; отсюда эти разницы в несколько сот тысяч квадр. километров, которые представляют различные исчисления общего пространства полуострова. В то время, как Бем и Вагнер дают Аравии, за исключением территорий, подвластных Турции, площадь немного более двух с половиной миллионов квадр. километров, мы находим для всего полуострова, ограничиваемого Акабахским заливом, горными массивами Идумеи, хребтами Заиорданья и долиной Евфрата, поверхность около 3.100.000 кв. километров (по Энгельгардту, исчисление которого воспроизведено у Бема и Вагнера: 3.156.558 кв. километр., считая в том числе Синайский полуостров).
На этом громадном пространстве рассеяно редкое население: суммарные оценки путешественников, контролируемые одни другими, не позволяют определять больше чем в шесть миллионов душ общую цифру народонаселения Аравии. Плотность населения в сорок раз меньше, чем во Франции.