Песок, приносимый ветром из Ливийской пустыни, покрывает, без сомнения, много памятников древности. В 1850 году, Мариетт, приметив голову гранитного сфинкса, с которой вихреобразный ветер сдул песок, пришел к мысли, что тут, может-быть, находилась аллея Серапеума, описанная Страбоном, и тотчас же приступил к раскопкам. Догадки его вполне оправдались: посредством зондирования почвы в разных местах, через равные промежутки, на протяжении 200 метров и продолжаемого до глубины 20 метров, он действительно открыл широкую аллею, где 141 сфинкс стояли еще на месте и которая оканчивалась полукругом статуй, представляющих великих людей Греции; затем он проник влево от аллеи в египетский храм, построенный фараоном Нектанебом, и далее нашел вправо вход в обширные подземелья, составлявшие усыпальницу Аписа: так был несомненно установлен тот факт, уже ранее предвиденный наукой, но еще недоказанный, что бог Серапис или Озор-апис был бык Апис после его смерти, то-есть воплощение Озириса. Не без труда, не без опасности даже, было исполнено дело этого замечательного открытия, ибо даже в преследовании высоких целей науки нужно считаться с завистливыми соперниками; но полученные результаты были громадны. Раскопки Серапеума извлекли из недр земли семь тысяч давно засыпанных песком памятников, из которых самые драгоценные помещены в Лувре и в Булакском музее, в Каире, и дали целый ряд хронологических надписей, при помощи которых Мариетт мог проследить с достоверностию историю Египта до 980 года старой эры (до Р. X.). Некрополи Саккараха также доставили Мариетту и разным другим исследователям много чрезвычайно ценных предметов, между прочим, так называемую «Саккарахскую таблицу», содержащую список царей, и статую писца столь внимательного, с глазом, сделанным из горного хрусталя, которая теперь хранится в Луврском музее. Один из надгробных памятников, именно памятник над могилой Ти, который Ружф называет «чудом Саккараха», изображает восхитительную идиллию в ряде прелестных картин, представляющих сельские пейзажи, работы и удовольствия. Под одною из сцен подписаны следующие слова, резюмирующие историю Ти: «когда человек работает, он полон благодушие, и я именно таков».

Пирамиды, которыми оканчивается этот ряд царских могил, получили название Гизехских пирамид, по имени деревни, расположенной на левом берегу Нила, напротив Старого Каира. В этих памятниках, так сказать, символизирована вся земля египетская: три громадные массы, бодрствующие над зеленеющими полями и над извилистой рекой,—таков образ, который вызывает в уме самое имя страны. Правда, что треугольные профили этих масс, возвышающиеся над Ливийским плоскогорьем, виднеются с большего расстояния в долине Нила и в равнинах его дельты. Идешь целые часы, не замечая, чтобы фигуры их увеличивались или уменьшались на горизонте; кажется, как будто они сопровождают путешественника, проходя над селениями, деревьями и пашнями. Рассматриваемые вблизи, они занимают всю сторону пространства, и зритель с изумлением следит взором за высоко-вздымающимися гранями этих исполинских каменных громад, резко обрисовывающихся на светлом фоне своими неровными и поломанными ступенями: они походят больше на горы, иссеченные в виде каменоломен, чем на здания, воздвигнутые рукой человека; мы видим тут нечто переходное «между колоссами искусства и колоссами природы». «Все вещи боятся времени, говорит арабская пословица, но время боится пирамид». Без сомнения, эти гигантские груды камней не имеют другой красоты, кроме красоты их геометрически правильных линий без всяких архитектурных орнаментов; но они импонируют своей массой и еще более своей древностию, воспоминанием о давно минувших временах, которые протекли у их подножия, как воды Нила. Как они ни стары, эти памятники рабства свидетельствуют о существовании целой грандиозной цивилизации, предшествовавшей науке и индустрии. В исполинском нагромождении камней геометрия находит измерения, отличающиеся замечательной точностию: все, говорит Шарль Блан, соразмерено точными пропорциями в этой колоссальности. Совершенство измерений, представляемое этими громадными зданиями, показалось не одному исследователю имеющим глубокий символический смысл и даже породило нечто в роде «религии пирамид», имеющей адептов в Шотландии и в Новом Свете. По огромности своих размеров и правильности фигуры, пирамиды являют собою как бы «каменные библии».

Вычислено, что самая большая из трех пирамид, известная под именем пирамиды Хеопса или Хуфу, покрывает пространство в 5 слишком гектаров земли, и что её боковая поверхность, то-есть сумма площадей всех четырех треугольных сторон или граней, равна восьми с половиною гектарам. Количество материалов, которые нужно было перевезти или перенести на значительное расстояние от Нила, уложить на фундаментах скалы и вывести кладку до высоты слишком 150 метров, обтесывая камни и пригоняя их один к другому с величайшей тщательностию,—представляло в сложности не менее 2.560.000 куб. метров; это такая громадная масса камня, что из неё можно бы было построить стену в два метра вышины и в полметра толщины, которая протянулась бы через всю западную Европу, от Лиссабона до Варшавы. Базилика апостола Петра, в Риме, исчезла бы вся целиком, со своими колоннадами и с колоссальным куполом, во внутренности этого чудовищного каменного многограника. По свидетельству Геродота, одна надпись на большой пирамиде исчисляет в 1.600 талантов серебра, то-есть в 10 миллионов франков, сумму, израсходованную только на покупку луку, чесноку и петрушки для приправы в пищу рабочих, трудившихся над сооружением этой каменной громады. Какие же огромные издержки потребовались на инструменты, машины, на работы в каменоломнях! Как много, в особенности, нужно было принести в жертву человеческих жизней ради суетного тщеславия! По греческой легенде, которая, впрочем, по словам Масперо, не опирается ни на какой исторический документ, народ египетский, будто-бы, питал ужас и отвращение к этим памятникам его рабства и нищеты: он даже, будто-бы, избегал произносить имена царей, в честь которых были воздвигнуты эти каменные горы!

Превосходя массой все другие здания, какие существуют на земном шаре, пирамиды уступают по высоте некоторым из соборов Запада: Хеопсова пирамида, уменьшившаяся на десяток метров вследствие потери наружной обшивки, а также вследствие осадки основания, имеет 137 метров высоты (точная высота, по Фляйндерсу Петри, от цоколя до вершины, 146,7 метров); пирамида Хефрена или Хафры почти равна по высоте первой (всего только на 2 метра ниже её), тогда как третья, пирамида Мицерина или Менкеры, не достигает даже половины этих размеров. Другие пирамиды плоскогорья, представляющие, так сказать, только «эмбрионы» пирамид, едва отличаются от груд мусора, рассеянных вокруг основания двух главных каменных гор: последняя царская могила, в направлении к северу, есть пирамида Абу-Роаш. Что бы ни говорили, подъем на две большие пирамиды совсем не труден, даже без помощи бедуинов, которые взяли на себя обязанность, за известный бакшиш, заботиться о безопасности путешественников, и, конечно, ничтожное усилие восхождения с избытком вознаграждается чудным видом, который открывается с вершины на беспредельную желтую и красную пустыню, где пески развертываются на подобие волн, и на зеленеющую равнину, с черноватыми пятнами, обозначающими селения, и серебристые площади озер наводнения, оставляемых каналами и Нилом. Часто путешественники взбираются на Хеопсову пирамиду до рассвета, чтобы любоваться зрелищем восходящего солнца, вдруг освещающего бесконечное пространство. Большие пирамиды ориентированы по странам горизонта, и бедуины окрестных местностей отлично умеют пользоваться этими древними памятниками, не только для определения времен года, но даже для точного счета часов дня. В день равноденствия, восходящее солнце, наблюдаемое таким образом, чтобы луч зрения к нему был направлен вдоль северной или южной стороны здания, показывает почти в точности только половину своего диска. Во время французской экспедиции в Египет, Кутель, измеряя положение Хеопсовой пирамиды с помощью буссоли, пришел к тому выводу, что ориентировка здания совершенно совпадает с положением стран света. Но впоследствии Нуэ констатировал точными измерениями, что это не совсем так, и затем чрезвычайно тщательные и кропотливые работы Фляйндерса Петри, производившиеся в течение нескольких месяцев, установили несомненным образом тот факт, что две параллельные стороны, восточная и западная, вместо того, чтобы указывать в точности на север, отклонены к западу на 3’40". Где искать причину этого уклонения? Нужно ли видеть в нем результат ошибки вычисления? Или не вернее ли будет заключить, что земная ось, считавшаяся прежде неподвижною, сама меняет положение, и что вследствие её колебания север постепенно переместился к западу?.

Камни, употребленные на постройку Гизехских пирамид, были извлечены из нуммулитовых гор Торах и Масарах, возвышающихся над восточным берегом Нила, где теперь берут материалы для увеличения Каира, после того как были взяты для этой цели материалы, из которых был построен Мемфис: народная легенда гласит, что бесчисленные ископаемые, находимые в камнях, образующих ступеньки пирамид, не что иное, как бобы чечевицы, которые были оставлены рабочими, строившими эти громады. Некогда нуммулитовые глыбы памятников были обшиты снаружи гладким известняком, похожим на мрамор; часть этой облицовки сохранилась даже до сих пор на вершине пирамиды Хефрена; но теперь уже не видно более никакого следа иероглифов, украшавших наружную сторону памятников. Внутренние корридоры, нарочно расположенные таким образом, что искатели непременно заблудились бы в бесконечных переходах и не могли бы добраться до входа в погребальные склепы, выложены гранитом. После долгих поисков, археологам удалось наконец открыть саркофаги государей, в память которых были воздвигнуты эти гигантские гробницы: саркофаг Хеопса, или Хуфу, стоит еще на месте в комнате со сводами; глыбы черного гранита, составляющие обшивку этой камеры, так хорошо отполированы, что посетитель видит, при свете факелов, в стене свое изображение, как в зеркале. Усыпальница Менкеры или Мицерина находилась в скале, первоначальном ядре, над которым была построена пирамида; саркофаг, который она содержала, погиб у берегов Португалии, вместе с кораблем, везшим его в Англию.

В углу, образуемом на северо-западе между двумя колоссальными гробницами Хеопса и Хефрена, неровное и горбатое плоскогорье изрыто во всех направлениях, как громадная нора, могилами и некрополями, где покоятся подданные фараонов. На юге, на востоке сохранились другие остатки глубокой древности, стены и надгробные памятники, а на краю плато, окруженного дюнами, стоит сфинкс, гигантский страж пирамид. Чудовище, устремившее свой бесстрастный взор на расстилающуюся внизу равнину, действительно может быть названо «чудесным произведением богов», как гласит древняя надпись, прежде непонятная: это песчаниковая скала, которой игра природы придала неопределенные контуры сидящего животного, и которую египетские зодчие обшили каменной работой, предназначенной восполнить и доделать неясно очерченные формы. Значительные впадины заполнены большими, грубо сложенными камнями, но внешняя оболочка состоит из маленьких правильных камней, тщательно отесанных и вырезанных, так что вылеплены даже мускулы животного, которое представляло бога Гар-эм-Ху, то-есть «Горуса в Лучезарном Солнце» или «Горуса Двух Горизонтов»: надпись, открытая Мариеттом, приписывает Хеопсу «реставрацию» этого памятника. Туземцы дают этому колоссу имена: «Отец страха» и «Лев ночи». Комнаты или залы, которые Ванслеб и другие исследователи, будто-бы, видели в спине сфинкса или позади животного, не были отысканы; но на юго-западе, в непосредственном соседстве колосса, Мариетт откопал среди песков подземный храм с огромными стенами из розового гранита и алебастра, обложенными самыми большими глыбами известняка, какие известны до сих пор; он не имеет никаких украшений и, повидимому, принадлежит к переходной эпохе между мегалитовыми памятниками и зданиями в собственном смысле. Статуя фараона Хефрена, найденная в этом храме, и которую теперь можно видеть в Булакском музее, в Каире, есть, может-быть, лучшее из всех известных нам произведений египетской скульптуры; в эту эпоху искусства гиератическое правило еще не навязало ваятелям неизменных форм. Статуя была запрятана, быть-может, брошена в колодезь, после постройки здания.

Преемник Мемфиса, Каир занимает положение. подобное тому, какое занимала древняя столица, «Алмазная пуговица», застегивающая веер дельты. Каир, как и Мемфис, лежит в вершине треугольника возделанных земель, орошаемых рукавами реки, и, следовательно, находится в месте естественного схождения для всех дорог Нижнего Египта от Александрии до Эль-Ариша; подобно Мемфису, он расположен в близком соседстве с бифуркацией Нила; но он переместился к северу, как и самые воды. Перенесенный на левый берег реки, Каир был бы простым продолжением Мемфиса. Казалось бы, в самом деле, более нормальным относительно совокупности страны, чтобы столица государства находилась, как почти все города Среднего Египта, на западном берегу, который представляет плугу более трех четвертей годного для культуры пояса земель, и который в то же время ближе к Александрии, главному порту, откуда вывозятся произведения страны; но не нужно забывать, что Каир город не египетского основания: он был построен завоевателями, пришедшими из Азии, а этим завоевателям, конечно, неудобно было бы поместить свою крепость в местности, от которой они были бы отделены Нилом. Положение Каира на правом берегу реки достаточно доказывает, что Египет—покоренная страна.

Название Эль-Кагира, «Победоносная», даваемое в оффициальном языке столице Египта,—не то, которое слышится из уст самого народа: старинное название всей страны, Маср, к которому часто прибавляют эпитет «Мать мира», употребляется обыкновенно в просторечии для обозначения её нынешнего главного города. В 19 году магометанского летосчисления (геджры) там находилась, немного выше теперешнего города, только маленькая крепость, носившая название Вавилона (Бабелун). Взятая арабским полководцем Амру, она увеличилась на севере новым кварталом «Шатров» (Эль Фостат), из которого впоследствии образовался «Старый Каир», по-арабски Маср-эль-Атика; затем осажденный и завоеванный снова слишком три столетия спустя, он увеличился, опять таки с северной стороны, третьим кварталом, военным станом «Победоносной»: здесь-то и выстроился новый город, название которого, Эль-Кагира, видоизменилось у европейцев в Каир. На северо-западе большое промышленное предместье Булак, соединенное с городом новою широкою аллеей, обставленною по сторонам строениями, тянется вдоль правого берега Нила, в виде ряда трясущихся лачуг; в 1883 году, англичане, из боязни холеры, совершенно очистили от жителей это предместье; в одну ночь все население было переведено в палатки, близ Торахских каменоломен, находящихся против пирамид. Городские стены Каира были по большей части разломаны или перейдены постройками разроставшагося города; отрывки их существуют еще только на востоке и на юге, где они опираются на груды мусора и обломков; утесы высот Джебель-Мокаттам, иссеченные ломками камня, выдвигаются до юго-восточного угла города и на крайнем их выступе или мысе расположена цитадель. С высоты этого пригорка, обведенного по бокам подпорными стенами, виден, как на ладони, весь город с его минаретами и куполами, с его разноцветными зданиями, с его садами и деревьями. Кругом этого окрашенного в яркие, веселые цвета города, откуда несется несмолкающий гул многотысячной толпы, расстилается на необозримое пространство серая и безмолвная равнина, за которой вдали наблюдают гигантские пирамиды.

Каир был построен на самом берегу Нила, но река переместилась с десятого столетия, и еще недавно город отделялся от речных вод поясом рощ и садов, шириной от одного до двух километров; только узкий канал, Халиг, пересыхающий в течение известной части года, перерезывает город по всей его длине. Другой канал, Измаилие, широкий и вырытый на довольно большую глубину, чтобы иметь воду во всякое время года, проходит на северо-западной стороне города, направляясь к Суэцу через Уади-Тумилат. Через Нил, имеющий 400 метров ширины между боковыми плотинами, построен мост новейшей конструкции о четырех железных пролетах, покоящийся на каменных быках и продолжающийся на запад длинным путеводом, который перекинут через рукав, наполняющийся во время наводнения: если бы не пальмы, окаймляющие левый берег реки, и не дахабие и барки, стоящие на якоре вдоль набережных, можно бы подумать, смотря на этот железный мост, что находишься в каком-нибудь городе западного мира. Весь новый город, выстроившийся между египетскими кварталами и Нилом: казармы, министерства, дворцы, отели, тоже представляют чисто-европейский вид; только растения, виднеющиеся сквозь решетки садов, и большия акации лебек, осеняющие с обеих сторон широкия улицы, напоминают путешественнику, что он в стране фараонов. Изящные здания, окруженные зеленью, составляют резкий контраст с банальными постройками этого нового квартала.

Несколько широких и прямых проспектов, обставленных домами вульгарной архитектуры, были недавно проложены через старые кварталы, но почти всюду египетский город сохранил свою оригинальную физиономию. В этих неровных проходах или дорогах, то улицах, то переулках, с крутыми поворотами, идущих между рядами домишек, из которых каждый ориентировался по своему произволу, разнообразие перспектив бесконечно: здесь являются неправильные площади, ограниченные стенами какой-нибудь мечети с разрисованными аркадами; в ином месте две половины дворца соединяются над улицей сводообразными проходами; справа, слева, открываются ворота лабиринтов, приводящих в безвыходные закоулки или проходящих через дворцы, окруженные балконами, откуда спускаются повешенные на перилах разноцветные ковры; мраморные колонны, резные портики выступают там и сям на стенах из серого или красноватого кирпича. Мушарабие (резные решетки в окнах) все отличаются узором резьбы. Даже этажи одного и того же дома различаются архитектурой и выступом; в некоторых местах весь верх дома поставлен на нижнем этаже в форме китайских ширм и образует многочисленные изгибы или углы,—способ постройки, нарочно употребляемый для того, чтобы женщинам удобнее было рассматривать прохожих; доски или бревна, положенные наискось через улицу с одного конька кровли на другой, циновки, протянутые на различных высотах, обусловливают чередование внизу, на улице, прохлады и зноя; за темными, погруженными в полумрак, пространствами вдруг следуют полосы ослепительного света, где кружится носящаяся в воздухе уличная пыль. Лужи, кучи сора, нечистот или мусора задерживают пешехода чуть не на каждом шагу, и маленькия кружащиеся дюны отлагаются в брешах стен.

В этих кварталах старого города население представляет удивительное разнообразие: египтяне и варварийцы, арабы и негры сталкиваются в узких улицах и переулках, торгуют в лавках, толпятся вокруг рассказчиков. Особенно в Муски и в других соседних с базаром улицах, где происходят непосредственные торговые сделки между туземцами и европейцами, бросается в глаза эта пестрота толпы, это поразительное разнообразие типов и костюмов; в этой части города, лучше чем где-либо, можно наблюдать беспрестанно меняющиеся картины и сцены каирской уличной жизни. Вдоль стен пробираются, скорее скользят, чем идут, плотно закутанные покрывалами женщины, мусульманские и коптские: движущиеся кучи разных материй, они не имеют с виду ничего живого, кроме глаз, выглядывающих из щелок фаты, прикрепленной позолоченной застежкой к прическе. Деревенские женщины, одетые в простое платье с длинными складками, свободно волнующееся соответственно движениям тела, почти все ходят с открытым лицом, предлагая прохожим разные сельские продукты. Сириянки, левантинки, еврейки, сразу узнаваемые по их типу и поступи, по цвету и покрою одежды, по скромности или выставке на показ украшений, пробираются через толпу или останавливаются перед магазинами. Изящные варварийцы в длинных белых рубахах, бедуины, гордо драпирующиеся в свои рубища, негры всякого рода и племени, носящие на лице отличительные нарезки своей нации, мешаются в этой пестрой многоязычной толпе с египтянами, облаченными в оффициальный стамбулин, с тарбушем на голове, с европейцами всякой национальности, более или менее верными западному костюму, с солдатами всякого рода оружия, в касках, в кепи, в чалмах, в куафюрах из повязок, какие можно видеть на античных статуях. Сопровождаемые своими маленькими погонщиками, бегущими в припрыжку и постоянно покрикивающими, ослы и мулы, составляющие славу и гордость Египта, бегут бодрой рысью, как бы ни был грузен или длинен их всадник; военные начальники или богатые иностранцы важно разъезжают на кровных арабских конях, с широким крупом, с великолепной шеей; щегольские экипажи быстро перерезывают поток толпы, предшествуемые саисом или скороходом, в албанском костюме, сплошь расшитом золотом и шелками, вооруженным традиционным прутом, который в былое время то и дело пускался в ход, чтобы заставить посторониться слишком неповоротливых пешеходов. Иногда, высоко подымаясь над толпой, как маг на картинах Рубенса, появляется какой-нибудь негритянский начальник племени, пышно одетый в белый и красный шелк, с поясом, блистающим дорогим дамасским оружием, важно восседая на гигантском верблюде, увешанном узорчатыми коврами и бархатными чапраками с золотою бахрамой.

В настоящее время почти не бывает примера, чтобы иностранцы, если они сами не подадут повода какой-нибудь грубой выходкой, подвергались оскорблениям со стороны фанатиков, даже в соседстве мечети Эль-Азхар, где обитают самые пылкие последователи ислама. Теперь можно безбоязненно следовать в самых глухих закоулках за веселыми свадебными поездами или похоронными процессиями. Что касается больших религиозных церемоний, на которые прежде христиане могли смотреть лишь издали, или помещаясь в соседстве сановников, под охраной жандармов и солдат, то они утратили свою первоначальную торжественность, и некоторые части прежней программы подобных церемоний ныне уже не исполняются. Известно, что самый большой местный праздник—день «спуска», когда благодетельные воды реки вступают в каналы города, и самые важные религиозные торжества—те, которые справляются в день отправления богомольцев в Мекку и в день прибытия их оттуда. Праздник отъезда пилигримов, называемый туземцами «махмал», известен у европейцев под именем «ковра». Верблюд, украшенный богато расшитыми чапраками, султанами, блестящими металлическими бляхами и цепочками, несет на спине роскошные носилки, заключающие в себе дары хедива меккскому храму Кааба; впереди идут музыканты, солдаты, а позади следует многочисленная толпа пилигримов всякой расы и всякого цвета. По возвращении святого каравана, празднуется день рождения Пророка, и тогда дервиши, псиллы. факиры и скоморохи делаются полными хозяевами города: никогда путешественник не имеет более удобного случая для изучения разноцветного населения Каира; каждый лабиринт извилистых переулков и закоулков, каждая лачужка или землянка извергает в этот день свое население арабов. негров, абиссинцев, беджасов, сомальцев—на площади и на главное поле для народного гулянья, близ Булака, где шейх дервишей проезжает на коне по настилке из человеческих тел. Лошадь его сначала упирается, но два невольника держат ее за узду и, шагая сами по ковру из живого мяса, заставляют животное следовать за ними. В 1884 году, английские войска, созванные на этот праздник, своим присутствием напоминали мусульманам, что древний град Амру принадлежит отныне неверным.

Замечательнейшие памятники Каира—мечети и гробницы. Из четырехсот мест молитвы, рассеянных в разных частях города, некоторые бесспорно принадлежат к прекраснейшим зданиям мусульманского мира. Мечеть Тулун, составлявшая часть Старого Каира до постройки нового города, «Эль-Кагира», приходит в состояние развалин, но она все еще сохраняет красоту, которую придает ей благородная простота плана, большой открытый двор, окруженный с трех сторон двойным перистилем и выходящий на святилище о четырех нефах с стрельчатыми аркадами из финикового дерева; галлереи, украшенные прелестными арабесками, были заделаны кирпичем и превращены в вульгарные богадельни для немощных и слабоумных. Мечеть султана Гассана, самая красивая в Каире, издалека бросающаяся в глаза своим стройным минаретом, высоко поднимающимся над массой домом, тоже грозит разрушением, как и мечеть Тулуна: видя большие трещины, зияющие в её стенах, посетитель не без страха вступает во двор, где журчат фонтаны, не без страха поднимается по ступеням главного храма и боковых пределов, под колоссальными портиками, где кружатся пернатые обитатели. Мечеть Эль-Азхар, то-есть «Цветущая», тоже была некогда простым двором, окруженным портиками, но впоследствии к первоначальному зданию были прибавлены многочисленные постройки, так как Эль-Азхар есть в одно и то же время университет, библиотека, странноприимный дом или гостиница для любознательных путешественников, богадельня для слепых, приют для бедных. Плафон святилища поддерживается 380 колоннами из мрамора, гранита и порфира, часть которых украшала в древности римские храмы. Расположенные вокруг двора колоннады предназначены для студентов, которые группируются под столбами храма по национальностям или местам происхождения: от Марокко до Индустана, от Нигера до Аму-Дарьи, все народы ислама представлены в этом университете, древнейшем во всем свете; до 12.000 студентов, не считая вольнослушателей, изучают здесь, под руководством слишком 200 профессоров, Коран, законоведение, арабский язык и математику; кроме того, в группе строений или ривак, окружающих собственно храм, находится не менее десятка приготовительных школ, имеющих каждая от 30 до 40 воспитанников, и специальное училище для слепых. В 1894 году в Эль-Азхаре было внесенных в списки студентов 15.150; профессоров 250; по исповеданиям они распределялись таким образом:

Шафеитского исповедания: 7.800 студентов, 100 профессоров; малекитского—5.600 студ.. 82 проф.; ганефитского—1.700 студ., 66 проф.; гамбалитского—50 студ., 2 проф.

Другая мечеть, сооруженная в честь султана Калауна, почти вся занята теперь под госпиталь душевно-больных. Что касается мечети Могаммеда-Али, в цитадели, то она очень пышна, полы и колонны её сделаны из великолепного прозрачного алебастра: но самое богатство её только нагляднее выказывает дурной вкус строителя. Вблизи мечети находится «Иосифов колодезь», вырытый по приказанию Юсуфа-Сала-эд-дина, знаменитого Саладина, и спускающийся до уровня Нила, на 88 метров; от поверхности почвы до половины глубины колодца устроена витая лестница с перилами, по которой быки могут спускаться на нижнюю площадку, чтобы поднимать воду со дна посредством пары ведер. На юг от цитадели, в направлении Старого Каира, и на северо-востоке, у подошвы Джебель-Мокаттама, рассеяны другие мечети, большие и малые, вздымающие свои стрельчатые куполы над царскими или княжескими гробницами: эти грациозные маленькия здания составляют резкий контраст с голой землей, усеянной обломками, и с крутыми утесами каменоломен. Мечеть Каит-бей, к северу от массива холмов,—здание пятнадцатого столетия, но недавно реставрированное, есть может-быть, совершеннейший памятник арабской архитектуры в Египте по красоте рисунка его стен с геометрически правильною провивкой; его высокий минарет с выступающими галлереями—верх грации и изящества. Страна, где воздвигнуты самые массивные постройки, какие существуют в свете, пирамиды и мастабы, есть в то же время страна, обладающая самыми изящными минаретами, отличающимися удивительной легкостию стиля и тонкостию профиля.

Первый город африканского континента по числу жителей, Каир является первым также по своим учебным и ученым учреждениям и по собранным в нем сокровищам искусства. Не считая его религиозного университета Эль-Азхар и сотен арабских школ, помещающихся подле мечетей или в верхних этажах фонтанов, город имеет превосходные европейские училища, по большей части конфессиональные, католические, коптские, мелькитские, протестантские и еврейские; он имеет школу медицины и фармации, публичную библиотеку, залы курсов, астрономическую обсерваторию, драгоценную коллекцию карт и планов (к сожалению, порядком опустошенную со времени прибытия англичан), географическое общество и другие ученые общества. Но славу и гордость Каира составляет его музей древностей, помещающийся в предместье Булак, на самой плотине, идущей вдоль правого берега Нила. Это драгоценное собрание замечательных остатков старины, составленное Мариеттом, продолжаемое Масперо и уже слишком богатое для здания, служащего ему хранилищем, представляет полный, великолепно комментированный, курс истории фараонов и египетского искусства: кроме тысячи предметов, встречающихся во всех музеях, стелей (четыреугольных колонн), статуэток, мумий, амулетов, различных украшений, папирусов, булакская коллекция заключает в себе много капитальных произведений античного искусства, каковы: диоритовая статуя, представляющая Хефрена, величавого и кроткого, деревянная статуя добродушной особы, которую арабы назвали шейх-эль-беледом или «сельским старшиной», сфинксы гиксов, воспроизводящие с такой поразительной точностию тип этих пастухов-завоевателей. Во дворе музея стоит гробница Мариетта, саркофаг из черного мрамора, откуда видишь у себя под ногами медленно текущие воды Нила. Булак—главный промышленный центр столицы: правительство имеет там большую типографию и военные заводы и мастерские, чугунно-литейный завод, оружейную фабрику. Речная торговля, имевшая прежде свои верфи и склады в Старом Каире, сосредоточилась теперь перед набережными Булака: река там сплошь покрыта лодками, барками, парусными судами и пароходами.

То, что осталось еще от Старого Каира или Эль-Фостата, отделенного пространством около одного километра от юго-западного предместья нового города, расположено вдоль правого берега небольшого рукава Нила. Мечеть, окруженная горками развалин, напоминает о былом блеске и величии древнего города: это храм, построенный арабским полководцем Амру в 21 году геджры, на глазах сподвижников Магомета; после мечетей святых городов, ни одна джама не пользуется у правоверных таким благоговением, как этот старый памятник, который, впрочем, неоднократно подвергался переделкам и реставрациям; некоторые из 230 колонн, поддерживавших плафоны галлерей и святилища, вокруг центрального двора, сломились под тяжестию массивных сводов. Остров, большею частию покрытый пашнями, который отделяет Старый Каир от главного рукава Нила, называется по-арабски Джезирет-эль-Раудах; здесь племянник Саладина основал школу багаритов или «речных», которые были первыми мамелюками Египта. Южная оконечность острова Раудах заключает знаменитый мекиас или «нилометр», который некогда так тревожно наблюдали, чтобы следить за прибылью воды во время разлива. Древний нилометр, замененный раудахским измерителем, находился выше, на правом берегу реки, против Мемфиса. За исключением классического Нила, ни одна река не дала своего имени скалам, служащим для измерения колебаний уровня: не говорят о падометре, ни о роданометре, показывающих прибыль и убыль воды в По и Роне.

Столица Египта, Каир дополняется курортом Гелуан, лежащим в 24 километрах к югу, по железной дороге, близ правого берега Нила; серные воды его, слегка термальные (от 23° до 30° Цельсия), говорят, очень помогают в некоторых болезнях. Многочисленные палаццо рассеяны вокруг этого местечка, среди садов и парков, из которых иные занимают пространство в несколько квадратных километров. Дворцы в Гизехе, в Джезире следуют один за другим по левому берегу, напротив Каира; к северу от города стоит дворец Шубрах, соединенный с железнодорожною станцией великолепною аллеей сикомор, по обеим сторонам которой тянется ряд вилл и дач; на северо-востоке, на границах пустыни, показываются дворцы Эль-Куббе и Эль-Аббасие, занимаемые ныне: один политехническою школой, другой—военным училищем. Последний дворец стоит невдалеке от деревни Матарие, которая занимает частию местоположение древнего «города Солнца», Пе-Ра фараонов, Гелиополя греков, где жрецы были посвящаемы в таинства своей науки. От этого города храмов и школ остались только основания двух оград и обелиск, вросший в землю метров на десять, который был воздвигнут фараоном Усортесеном I, сорок шесть веков тому назад: из всех памятников этого рода это—самый древний. В окрестных болотах все еще можно видеть хохлатую цаплю, называемую орнитологами ardea garzetta (чепура нежная), птицу, которая так прославилась в истории символов, под именем феникса; каждые пятьсот лет, в день летнего солнцестояния, эта священная птица, возвратившись из Аравии или из Индии, садилась на кровлю храма Солнца, и там на костре из розмаринового дерева, испускающего запах фимиама, сжигала себя, чтобы тотчас же возродиться из пепла, такой же молодою, как в первый день своей жизни. Деревня Матарие, на правом берегу Нила, так же как деревня Эмбабе на левом берегу, вызывают в уме воспоминание о происходивших тут битвах во время египетской экспедиции французов: перед Эмбабе Бонапарт одержал победу, известную в истории под именем победы при «Пирамидах», а в Матарие и на развалинах Гелиополя Клебер нанес поражение турецкой армии. В одном прелестном саду, в Матарие, коптские монахи показывают «дерево Пресвятой Девы»,—сикомору, не насчитывающую еще и трех веков от роду, под которой, будто бы, отдыхало Святое Семейство во время «бегства в Египет». В том же местечке Матарие находится единственная во всей Нильской дельте ферма, где в настоящее время занимаются страусоводством.

Запруда Нила, зубчатые башни которой издали кажутся крепостью, тоже принадлежит к числу замечательных памятников, которыми так богаты окрестности египетской столицы. Составленная из двух мостов, которые вместе имеют 134 арки и слишком километр длины (два километра вместе с дамбой), эта громадная плотина стоит поперег реки, верстах в двадцати ниже Булакского предместья, в том месте, где воды Нила делятся на два потока; промежуточный ров, канал Менуфие, разрезывает на-двое большой остров Шалагане, преобразованный набережными и каменными стенами в окруженное бастионами укрепление: это крепость Саадие, командующая в одно и то же время обеими ветвями Нила и двумя главными железными дорогами Нижнего Египта. Это гигантское сооружение, первый камень которого был положен Мохаммедом-Али в 1847 году, должно было дать в результате, во-первых, увеличение площади годных для культуры земель на несколько десятков тысяч гектаров, и во-вторых, возможность регулировать судоходство во всей области Нижнего Египта. Но вице-король не обнаруживал в своих предприятиях настойчивости, равной его горячности, и постройка некоторых частей запруды была оставлена в небрежении. Фундаменты подались, в арках образовались трещины, и из трех каналов, Шаркие, Бехара и Менуфие, которые предполагалось прорыть, только последний был доведен до конца. Но даже и в теперешнем своем состоянии Нильская запруда не есть, как это часто повторяют, сооружение совершенно бесполезное, достойный сожаления памятник бесцельной расточительности: ею пользуются каждый год для поднятия на два метра горизонта воды в реке. Если бы захотели возвысить уровень на 5 метров, согласно первоначальному плану, укрепить фундаменты и докончить канализационные работы, то для этого достаточно было бы, по рассчетам английского инженера Фоулера, дополнительного расхода в сумме около 25 миллионов франков; но при этом нужно было бы также видоизменить первоначальный план, чтобы избежать скопления на дне осадков ила и песку, образующагося выше преграды, или выкопать рядом с Нилом судоходные каналы.

До открытия Суэзского канала, прямая железная дорога, пересекающая пустыню по низменностям, которыми идет старая дорога пилигримов, соединяла Каир с портом Красного моря. Нынешний город Суэц, лежащий близ южной оконечности морского канала, сменил Клисму древних греков, Кольцим арабов, местонахождение которого приурочивают к Телль-Кольцуму, лежащему в 6 километрах севернее, и станцию Арсиноэ, называвшуюся впоследствии Клеопатриной, положение которой ищут восточнее, по близости нынешней деревни Агерут; вплоть до Горьких озер ясно видны следы давнего пребывания в этих местах вод Аравийского залива. Море отступило, и если бы город должен был следовать за движением вод, он переместился бы еще, чтобы выстроиться в 3 километрах южнее, у самого входа в канал, там, где два расходящихся жете, длиной в 2.310 метров, образуют порт Тевфик, обставленный магазинами, принадлежащими компании Суэзского канала. На оконечности одного жете несколько деревьев окружают статую Вагхорна, одного из предшественников Лессепса в изыскании быстрых путей между Европой и Индией. Суэц, потерявший водопроводы, построенные при Птоломеях, снабжается чистою водой посредством канала, отведенного из Нила и проходящего через Уади-Тумилат; так что город мог бы свободно развиваться, не опасаясь погибнуть от жажды, как это было в ту эпоху, когда он должен был довольствоваться солоноватой водой колодцев, вырытых у подошвы массива Джебель-Аттака. Но после быстрого роста, во время постройки морского канала, Суэц стал снова уменьшаться, так как большинство пароходов, вереницей следующих один за другим по каналу, проходят мимо этого порта, по предъявлении в нем, для визы, своих корабельных бумаг. Самые большие склады продовольствия для судов находятся на северной оконечности канала, в Порт-Саиде, со стороны, обращенной к Европе. Но все-таки число судов, отделяющихся от проходящих по каналу флотов для захода в южный порт, настолько значительно, что Суэц занимает в ряду приморских торговых городов Египта третье место после Александрии и Порт-Саида.

Движение судоходства в Суэзском порте, в 1894 году:

В приходе 654 судно, вместимостию—781.420 тонн; в отходе 623 судно, вместимостию—729.846 тонн. Вместе 1.277 судна, вместимостию—1.511.266 тонн.

В настоящее время железная дорога, соединяющая Каир с его портом на Чермном море, огибает на севере передовые массивы «Аравийской» цепи, чтобы достигнуть низменности канала через брешь Уади-Тамилат, древнюю землю Гессем, которую обработывали «нечистые», то-есть евреи-невольники; арабы племени тумилат, давшие свое имя этому уади, живут в стране уже только в оседлом состоянии и все занимаются земледелием. Не доезжая того места, где рельсовый путь вступает в Уади-Тамилат, поезд проходит близ станции Шибин-эль-Канатер, мимо горки Телль-эль-Яхуд илп «Жидовского холма», напоминающего о пребывании евреев в крае; в этом месте нашли следы здания, воздвигнутого Рамзесом III. Далее следуют Бельбейс и Бордейн, в беспредельной, хорошо орошаемой равнине. Все селения этой местности окружены полями хлопчатника, и в каждой деревне над массою хат господствует, поднимаясь среди широколистых корон пальм, высокая труба паровой фабрики, где греческие торговые агенты производят через рабочих очистку волокна и прессование его в кипы для отправки за границу. Главным складочным пунктом для хлопка и хлеба этой области дельты служит многолюдный город Загазиг, лежащий в месте соединения нескольких железных дорог, против западного выхода долины Тумилат; население его, обогащаемое культурою хлопка, упятерилось с 1860 года. К югу от садов Загазига, высокие холмы, называемые Телль-эль-Баста, носят еще название древняго города Пабаст (Бубастис греческих писателей), который был столицею Египта, от двух тысяч восьмисот до двух тысяч семисот лет тому назад, во времена двадцать-второй династии фараонов, когда частые войны с Ассирией заставили перенести к востоку центр тяжести государства. Фрагменты колонн, обделанные резцом ваятеля камни свидетельствуют о былом блеске и величии этой царской резиденции. На северо-востоке, в соседстве границ пустыни и на последних каналах, отведенных из Нила, расположена деревня Караим, окруженная пальмовыми рощами, которые производят лучшие в Египте финики.

Вход в Уади-Тумилат охраняется на западе станцией Тель-эль-Кебир иле «Большого Холма», которую египтяне тщетно пытались в 1882 году защитить от английских войск укреплениями, впрочем, не особенно грозными и легко обходимыми. Дворец, стоящий в соседстве, есть центр фермы «Уади», обширного имения, занимающего около 10.000 гектаров, которое в течение нескольких лет находилось в пользовании компании Суэзского канала. Близ восточной оконечности Уади-Тумилата, другие горки, как например «Большой пригорок», холмы Телль-эль-Масхута, напоминают о Питхоме, «городе сокровищ», построенном еврейскими пленниками для Рамзеса II; Навиль недавно производил раскопки в этих развалинах, которые считают остатками города Рамзеса, но которые принадлежат другому одноименному городу, вероятно, соседнему, построенному в ту же эпоху и теми же невольниками; во времена греков и римлян Питхом был известен под именем Геро и Героополя. Недалеко оттуда, Суэзская дорога и пресноводный канал направляются к юго-востоку, тогда как одна ветвь идет на северо-восток, на берега озера Тимсах, к новому городу Измаилия, который во время прорытия порогов имел важное значение, как центр снабжения продовольствием тысяч людей, работавших на канале: теперь он слишком обширен для своего многочисленного населения; площади его пустынны, а улицы, осененные деревьями, окаймленные садами, походят больше на аллеи парка, чем на дороги, предназначенные для торгового движения. Однако, Измаилия могла бы снова сделаться многолюдным городом, если бы вода, приносимая пресноводным каналом, была более щедро употребляема для орошения земель оазиса, завоеванного у пустыни; канал не утилизируется также и для судоходства, хотя нормальная глубина его превышает 3 метра, а ширина около 55 метров,—размеры, достаточные для прохода судов, поднимающих до 400 тонн груза. В порте всегда бывает по нескольку пароходов, приходящих из Суэзского канала, а рейд обыкновенно усеян большими судами (движение пароходства в порте Измаилии в 1882 году, без транзита: 271 пароход, вместимостию 596.000 тонн). От Измаилии до Порт-Саида по морскому каналу только одна станция заслуживает имени деревни—Эль-Кантара или «Мост», получившая такое название от мостика, находившагося в этом месте на протоке между озером Балла и озером Мензале Расположенная на перешейке, между затопляемыми пространствами, деревня Эль-Кантара была обязательным местом прохода караванов на пути из Африки в Азию; да и теперь еще здесь проходит каждый год несколько тысяч верблюдов, которых поят в больших резервуарах, вырытых компанией близ берега канала. К западу от этой деревни должны будут выкопать в озере Балла большой боковой бассейн или станцию для остановок при встрече пароходов.

Порт-Саид, город новый, как и Измаилия, но стоящий на пути процветания, благодаря постоянно возрастающему движению судоходства в канале, помещается на узком песчаном берегу или косе, отделяющей озеро Мензалех от Средиземного моря. Создание этого города на голом морском берегу, осаждаемом волнами, в 40 километрах от всякого пресноводного потока или ключа, от всякой культуры, от малейшей рощицы или купы деревьев, составляет один из триумфов современной индустрии. Между большим рейдом и внутренними бассейнами порта город состоит из полсотни островов, отделенных один от другого широкими улицами, пересекающимся под прямым углом; дома, построенные из дерева, из кирпича, из железа,—по большей части склады товаров и разного рода припасов, столь же богатые и так же хорошо снабженные, как склады торговых городов Европы. В нескольких стах метров к западу от европейского города раскинулся город арабский, где уже не мало домов, построенных по образцу жилищ гяуров, и который в конце-концов будет охвачен разростающимся европейским городом; впрочем, ложе озера Мензалех, покрытое очень тонким слоем воды, представляет строителям неограниченное пространство свободных мест. Внешний рейд защищен двумя волноразбивателями, сложенными из глыб бетона весом в 20 тонн; одно из жете, западное, имеет 2.500 метров длины, другое, восточное,—1.900 метров; оба вместе они ограничивают передовой пост, образующий водную площадь около 2 квадратн. километров, где свободно могут делать эволюции самые большие суда, и который разветвляется на несколько бассейнов, имеющих около 50 гектаров пространства. Против города, на азиатском берегу, сложены груды каменного угля (ввоз угля в Порт-Саид в 1894 году: 683.085 тонн); на юге, на африканском берегу, находятся мастерские для постройки и починки барок и землечерпательных машин; ялики, пароходы снуют взад и вперед между берегами; большие торговые суда выстроились рядами вдоль набережных, военные корабли стоят на якоре в рейде, у подножия маяка. Порт-Саид, хотя лежащий на египетской территории, по своему населению, торговле, нравам и обычаям, город чисто-европейский, или, точнее сказать, французский. Господствующий язык здесь французский, на нем же ведется преподавание в двух соперничествующих учебных заведениях, капуцинском и франкмассонском, насчитывающих до полуторы тысячи воспитанников. Порт-Саид—самый здоровый город во всем Нижнем Египте; если чего не достает ему, то это главным образом пояса деревьев; воды, посылаемой ему каналом Измаилие по чугунным водопроводам, в количестве около 1.000 кубич. метров в сутки, едва хватает для повседневного потребления жителей, и она не может быть употребляема на орошение садов. До конца 1884 года компания тщетно добивалась для Порт-Саида концессии на проведение прямого канала из Дамиетского рукава Нила; также тщетно предлагает она дать торговое единство Египту, соединяя непосредственно её порт с сетью египетских железных дорог особой ветвью, построенною через озеро Мензалех. Опасаясь быть вытесненною со всемирного рынка Порт-Саидом, Александрия употребляет все свое влияние, чтобы замедлить успехи своего соперника, которому суждено, рано или поздно, одержать верх движением торгового обмена, благодаря превосходству его порта и его положению при канале, соединяющем два моря.

Торговое движение Порт-Саида, не считая мимо проходивших судов (транзита), в 1894 году:

В приходе—1.727 судов, вместимостию—1.097.755 тонн; в отходе—1.780 судов, вместимостию—1.102.303 тонны; вместе—3.507 судов, вместимостию—2.200.058 тонн.

К востоку от Порт-Саида Египет владеет еще группой домов, имеющих титул города и ранг административного центра провинции: это Эль-Ариш, лежащий на возвышенности, у выхода уади, который обыкновенно обозначается как граница между Египтом и Палестиною, как раз по середине вогнутой кривой средиземноморского побережья. Но от древних городов, находившихся в северо-восточной области Египта, не осталось даже никаких развалин; аллювиальные земли покрыли все их следы. От Пелузы, «города грязей», теперь виднеется только горка среди болот, недалеко от протока, бывшего пелузийской ветвью Нила. На западе, в самом озере Мензалех, два острова, Теннех и Туннах, заключают лишь бесформенные кучи мусора. Сан или Танис, бывшая столица «царей-пастухов», под именем Га-Уар или Аварис, и один из больших египетских городов, оставил после себя более значительные развалины: холм, возвышающийся на южном берегу озера Мензалех, носит на себе остатки трех храмов, среди которых были найдены колонны, обелиски и любопытные сфинксы, представляющие тип гиксов, с широким лицом, с крупным носом, с выдающимися скулами. Все эти памятники были сделаны из гораздо более ценных материалов, чем памятники Верхнего Египта; не с песчаниковых или нуммулитовых массивов, ближайших к дельте, привозились камни для сооружения храмов, воздвигнутых Рамзесом II; это Ассуан доставлял ему глыбы розового гранита, обломки которых виднеются на холме Сана. Но позднейшие строители—римляне, монахи, христиане или арабы—ничего не пощадили из этих величественных построек; ни один из четырнадцати обелисков, самых больших, какие существовали в Египте, не уцелел до нашего времени; колоссы были разломаны на мелкие куски, так сказать, раздроблены в порошок. В этих руинах, между прочим, нашли драгоценный «Санский камень», стель с надписью на трех языках, которая могла бы открыть тайну иероглифов, если бы Шамполион не дешифрировал ее уже ранее в «Розетском камне». Невольно задаешь себе вопрос: как могла выстроиться подобная столица среди этих, едва выступивших из-под воды земель, среди топей и болот, среди солончаков, окаймляющих озеро Мензалех? Без сомнения, страна изменила свой вид с древних времен, может-быть, вследствие местного оседания почвы.

Дамиетский Нил, наименее обильная из двух речных ветвей, но гораздо лучше утилизируемая для орошения, благодаря большей высоте её уровня, имеет несколько городов на своих берегах, и многочисленные деревни образуют во многих местах как бы один длинный город. Бенха-л’Ассаль, или «Медовый город», который действительно посылает жителям Каира много меда, вместе с произведениями своих садов и огородов, имеет довольно важное значение, как место схождения трех железных дорог: александрийской, каирской и загазигской; через реку построен путевод. Невдалеке от станции, холм или «телль» из бесформенных обломков, лежащий, как и нынешний город, на правом берегу Дамиетского Нила, есть все, что осталось от древнего Атрибиса. Мит-Гамр и Зифта, стоящие друг против друга, на двух берегах реки, принадлежат к числу многолюднейших городов Нильской дельты. Ниже, на правом берегу, Самангуд, Себеннитос греков, замечателен как место рождения анналиста Манефона; в окрестностях города видны остатки древнего храма, Изеума Птоломея Филадельфа, храма, более известного в наши дни под арабским именем Бельбеит-эль-Хагар. Мансура или «Победоносная», показывающаяся далее на правом берегу, не имеет за собою античных воспоминаний, но это один из важнейших по торговле и промышленности городов Египта и столица провинции; здесь Людовик IX попал в плен к мусульманам; уже за двадцать девять лет перед тем, в 1221 году, крестоносцы были побеждены на том же месте, и в память их поражения и был основан самый город. В Мансуре из Нила выделяется рукав Бахр-эс-Согеир, впадающий в озеро Мензалех, которое он делит на два бассейна аллювиальным полуостровом, и близ оконечности этого низменного полуострова, окруженного болотами, следуют один за другим два города, Мензалех и Матариех, населенные бедными рыбаками, тип которых, по словам Мариетта, доказывает, что они потомки гиксов. Почти вся прибыль от рыбной ловли поступает в пользу матариехских шейхов: некоторые из этих господ—миллионеры.

Дамиетта или Думиат, давшая свое имя восточному рукаву Нила, до сих пор остается самым большим городом его берегов. Однако, она стоит не на том месте, где была Тамиафида древних греков. Последняя находилась подле самого устья реки; но тотчас же после безуспешной осады, предпринятой Людовиком IX, султан Бибарс велел срыть город и перевел жителей его верст за десять выше по Нилу, в место менее доступное кораблям, близ крутого изгиба реки, легко защитимого от неприятельской эскадры. Новая Дамиетта фабрикует различные ткани и ведет довольно обширную торговлю рисом, солью, рыбой; сюда приходит много мелких каботажных судов из Сирии, из Малой Азии, из Эгейского моря за грузами жизненных припасов, привозя в обмен разные товары; но вход в порт небезопасен: иногда волны по целым дням мешают судам проникнуть в устье реки.

Движение судоходства в Дамиетском порте в 1894 году:

В приходе—1.220 судов, вместимостью—84.615 тонн. В отходе—1.196 судов, вместимостью—81.396 тонн. Вместе—2.416 судов, вместимостью—176.011 тонн.

Главная мечеть Дамиетты, построенная полководцем Амру и замечательная богатством и разнообразием своих мраморов, обязана той исключительной славой, которою она пользуется в мусульманском мире, своей «чудесной» колонне, покрытой запекшейся кровью и засохшей слюной; по преданию, всякий больной, приходящий с верою лизать камень этой колонны до тех пор, пока кровь потечет с его языка, может быть уверен в своем исцелении. Однако, недавняя история Дамиетты достаточно доказывает, что для избежания эпидемий лучше было бы избавиться от нечистот, наполняющих улицы города. К юго-западу от Дамиетты, в часто затопляемой равнине, простирающейся к озеру Бурлос, находится другое «место чудес», но совершаемых христианскою святою, а не мусульманскими хаджи: это коптский монастырь Сетти-Дамиана или «Дамианской Божией Матери».

В той части дельты, которая заключается между двумя ветвями Нила, Дамиетской и Розетской, есть несколько торговых городов, рассеянных среди каналов и оросительных рвов, как-то: Менуф, который дал свое имя большому каналу или райя Менуфие, и где нашли обломки «треязычного камня», то-есть с надписью на трех языках; Шибин-эль-Ком, лежащий на бахре (рукаве), извилистые воды которого изливаются в озеро Бурлос; Тантах, населенный торговым людом; Махаллет-эль-Кебир, или «Большой город», которому прежде принадлежала монополия фабрикации египетских шелковых материй, и раскиданные кварталы которого окружены полями хлопчатника. Тантах, главный город провинции, из всех городов дельты занимает наиболее центральное положение: он лежит как раз на половине дороги между Александрией и Каиром, так же, как между Розетской ветвью и Дамиетской; каналы, обыкновенные дороги и железные пути пересекаются в этом городе: таковы причины, которые, вместе с репутацией мечети Сеида Эль-Радави, величайшего мусульманского святого Египта, объясняют значительную важность трех ярмарок Тантаха; в глазах пилигримов, лужа, воспринимающая нечистоты этой мечети, соперничает целительной силой с Дамиетской колонною. В отношении численности населения Тантах оспаривает у Дамиетты третье место между городами Египта. Он имеет высшую школу, Эль-Ахмади, которая после университета Эль-Азхар, в Каире, занимает первое место в Египте между арабскими учебными заведениями; в 1877 году в ней насчитывали 4.885 воспитанников.

Розетская ветвь Нила, сопровождаемая на половине её течения железной дорогою, которая опирается на первые высоты Ливийской цепи, имеет только один важный город на своих берегах, тот, по имени которого она и называется. Терранех, может-быть, древний Теренуфис, служит складочным местом натрона, собираемого в соляных озерах долины Уади-Натрун, близ монастыря св. Макария. Ниже по реке, Тейриех, у выхода узкой полосы возделанных земель, пролегающей между скалами и левым берегом Нила, сменил тоже древний город, остатки которого видны в соседнем холме, Телль-эль-Одамех, или «Курган костей». Кафр-эль-Зайат, где железная дорога из Александрии в Каир переходит реку по большому железному мосту о двенадцати пролетах, не имеет в окрестностях развалин из эпохи фараонов, но верстах в двадцати ниже, на том же восточном берегу Розетского Нила, находятся обширные руины города Са, Саиса греков, называемые ныне феллахами Са-эльХагар. Саис, бывший столицею Египта во время нашествия персидского царя Камбиза, есть, может-быть, один из тех городов, к которым человечество должно обращать взоры с сыновней любовью, ибо оттуда вышли колонисты, которые основали Афины, принеся с собою образ богини Нейф, сделавшейся Афиною греков и Минервою римлян; оттуда пришли Данаиды, усердно принявшиеся за неблагодарный труд земледелия на бесплодных землях Аргоса, столь непохожих на благодатные родные равнины, оплодотворяемые Нилом. От древних храмов Саиса остались только груды обломков, некрополи его тоже дают мало предметов, ценных для археолога; но городские стены, более 2 километров в окружности, все еще возбуждают удивление своими колоссальными размерами: они имеют 25 метров в вышину и слишком 16 метров толщины. Древнее священное озеро теперь имеет вид болота.

Ниже Дессука, где железная дорога переходит реку, и ярмарки которого по многолюдству и оживлению уступают только тантахским, находим хорошенький городок Фаух, или «Марена», с многочисленными минаретами, расположенный на правом берегу Нила, почти против входа в большой судоходный канал Махмудие, направляющийся к Александрии. Фаух, бывший соперником Каира в четырнадцатом столетии, не имеет уже плантаций, от которых получил свое имя, но в нем есть кое-какая промышленность, главным образом производство тарбушей. В настоящее время Фаух уступает по важности Решиду или Розетте, главному городу провинции, лежащему на правом берегу реки, верстах в пятнадцати выше устья. Решид, основанный арабами в девятом веке, имел, как и Фаух, период процветания: в прошлом столетии порт его был наиболее посещаемым портом Египта, и из всех приморских городов Леванта туда приходили каботажные суда за грузами риса, который и теперь составляет главный предмет отпускной торговли страны.

Торговое движение Розетты в 1894 году:

Пришло—756 судов, вместимостью—22.380 тонн. Вышло—738 судов, вместимостью—21.940 тонн. Вместе—1.494 судов, вместимостью—44.320 тонн.

Город окружен великолепными садами, среди которых часто находили обломки античных строений: почти каждый дом в Розетте украшен каким-нибудь фрагментом колонны, древним мрамором, порфиром или гранитом. Знаменитый «Розетский камень», сделавшийся исходною точкою важнейших открытий в лингвистике и в истории, благодаря гениальной догадливости Шамполиона, был найден в 1799 году инженером Бушаром, состоявшим при французской экспедиции в Египет, в некотором расстоянии к северу от города, там, где стоит форт св. Юлиана. Эта драгоценная надпись на трех языках, в честь «Сына Солнца, безсмертного Птоломея», была уступлена англичанам по капитуляции и помещена в Британском музее. Когда воды реки стоят низко, иногда случается, что море вливается в Розетское устье, проникая выше города, и жители должны довольствоваться солоноватой водой, какую находят в лужах.

На запад от Розетского Нила весь северо-западный угол дельты орошается водами, отведенными из этой ветви реки: канал Мариут, канал Абу-Дибаб, ров Даманхурский, канал Махмудие и их бесчисленные разветвления, канавы и канавки, перерезывают эту равнину во всех направлениях и изливаются в озера Мариут и Эдку. Даманхур, группа многочисленных местечек, есть столица этой земледельческой области, где высокие трубы заводов для очистки хлопка не менее многочисленны, чем минареты. Между Александрией и Даманхуром узкий перешеек соединяет окраины дельты с береговым кордоном или косой, и колесная дорога, рельсовый путь и канал защищены с той и другой стороны плотинами против вод Абукирского озера и озера Мариут. Этот проход составляет ворота Египта с западной стороны; оттого, во время восстания армии Араби-паша запер этот вход в дельту, перегородив дорогу от одного берега до другого линиями Кафр-дуар; но вместо того, чтобы форсировать эту преграду, английский главнокомандующий предпочел внезапно посадить свою армию на корабли и ввести ее через противоположные ворота, представляемые долиной УадиТумилат (земля Гессем).

К северу от перешейка Кафр-дуар, другой пояс узких земель, осаждаемый водами с двух сторон, и по которому тоже проведена железная дорога, соединяет Розетту с Александрийским полуостровом, проходя через маленький город Эдку (Эдко), окруженный дюнами. У выхода Абукирского озера Маадие, то-есть «Брод» или «Проход», напоминает течение древней Канопской ветви Нила, крайнего западного из семи рукавов реки. Город Каноп, давший свое имя этому речному устью, оставил после себя лишь неопределенные развалины на почве, часто изменяемой действием вод. Во всей части берегового пояса, соседней с Маадие, находят засыпанные песками остатки древних строений; многие деревни или местечки, например, Мандарах, Абукир, построены частию из этих материалов. Абукир, лежащий на берегу бухты того же имени, вероятно, в том месте, где в древности находились Зефирион и храм Арсинои Афродиты, есть маленький порт, довольно деятельный, но гораздо более прославившийся связанными с ним историческими воспоминаниями, чем своей торговлей. Перед Абукиром Нельсон уничтожил в 1798 году французский флот и таким образом отрезал всякое сообщение между завоевателями Египта и их отечеством. Год спустя, Бонапарт истребил на Абукирском полуострове турецкую армию, только что высадившуюся с кораблей.

Александрия, один из главных торговых городов в свете и второй город Египта и всей Африки по числу жителей (320.000), есть также один из замечательнейших по оригинальности своей формы, впрочем, сильно изменившейся с той эпохи, когда македонский завоеватель, две тысячи двести лет тому назад, дал местечку Ракотис славное имя, которое город носит с тех пор. В этом месте морского побережья скалистый береговой пояс, протянувшийся с юго-запада на северо-восток, был разорван двумя брешами, так что образовался остров, под прикрытием которого стояли на якоре приходившие сюда корабли финикиян и греков: это был остров Фарос, упоминаемый уже у Гомера. Когда Динократ строил город Александра, он воздвиг храмы и дворцы только на континентальном берегу, который выдвигался в виде остроконечного мыса или стрелки в направлении к острову, удаленному от него на 1.400 метров; но один из первых Лагидов, Птоломей Сотер, соединил остров с твердою землей плотиной, называемою Гептастадион (потому что имела в длину семь стадий), через которую проходили два канала, поддерживавшие сообщение между двумя половинами бухты, разделенной с этого времени на два порта. Канал с течением времени засорился, и соединительная дамба расширилась, без сомнения, вследствие осаждения морских наносов и особенно по причине выбрасывания балласта с греческих и итальянских кораблей, которые в течение всего средневекового периода приходили с балластом из камней в Александрийский порт. В наши дни Гептастадион преобразован в полосу земли шириною около 1.200 метров, которая соединяет местоположение античного города с северо-восточной частью древнего Фароса: тут расположен теперь «турецкий город», лабиринт неровных и кривых улиц и переулков, перерезываемый несколькими широкими проспектами нового вида. Остров, превратившийся в полуостров, и сам покрыт сплошь строениями, частными домами, казармами, складами и дворцами. На юго-западной оконечности высится большая башня нынешнего маяка, который заменил собою одно из «чудес света», знаменитый Фарос Птоломея Филадельфа, памятник из белого мрамора, в форме пирамиды со ступенями, воздвигнутый некогда на другом конце острова: Масуди, видевший еще руины этого памятника, говорит, что он имел «четыреста локтей в вышину»; по словам Махмуд-бея, высота его равнялась 110 метрам. Теперь уже не видно никаких следов этого гигантского сооружения; самое местоположение его давно изглажено волнами, и форт, носящий его имя, построен не из его материалов; осталось только название, применяемое ныне, в языках, заимствовавших его из греческого, ко всем светильникам морских берегов.

В то время как песок, приносимый волнами, образовал перешеек Гептастадиона, повышенный впоследствии слоем развалин города, много раз разрушаемого и вновь отстраиваемого, другие части берега, повидимому, опустились в течение исторического периода: дороги, набережные, древние каменоломни, погребальные склепы, вырытые в высоких берегах соседнего побережья, так же как искусственные гроты, известные под именем «Клеопатриных купален», постоянно заливаются волнами, даже когда вода в море стоит на самом низком уровне. Несмотря на обширные работы, предпринятые инженерами по поручению Мохаммеда-Али, не удалось осушить озеро Мариут или Мареотида, которое создали англичане в 1801 году, открыв три или четыре бреши в среднем кордоне, ограничивавшем Абукирское озеро с западной стороны: наполнение этой котловины водою продолжалось 66 дней. Образовавшийся бассейн представляет теперь в некоторых местах 2 метра 40 сантиметров глубины. Нелегкое дело будет вернуть для земледелия эту территорию в 60.000 гектаров, озерную в средней впалой части, болотистую по берегам, где находились, говорят, около полутораста деревень, когда вторжение морских вод сделало Александрию островным городом; после удаления соленых вод, необходимо будет еще выщелочить почву, направляя последовательно ветви канала Махмудие на все углубления бассейна. Во времена Страбона вино из этой местности (вокруг озера Мареотида) считалось одним из лучших вин, производимых прибрежными странами Средиземного моря. В этом озере был вырыт порт для всех произведений, привозимых из внутренних областей страны по Нилу и его каналам; в наши дни этим бассейном уже не пользуются для торговых целей: вместо того, чтобы проникать в озеро, канал Махмудие идет вдоль его берега между двух плотин.

Нынешний «европейский город», расположенный на восток и на юг от «турецкаго», занимает почти то самое место, где стоял древний город, построенный Динократом и Птоломеями Лагидами. Прямые и широкия улицы образуют правильный ансамбль, продолжающийся на северо-восток новыми предместьями, главный проспект которых—Розетская дорога, древний Канопский путь. Но в пределах современного города не видно более никаких обломков античной Александрии. Все, что осталось от неё в конце прошлого столетия, когда самое большое каких-нибудь шесть тысяч жителей группировалось среди развалин, было срыто строителями новых кварталов; можно видеть только несколько фрагментов изваяний в публичных и частных собраниях древностей. Теперь уже известно, где находилась Сома, пышная гробница Александра; археологи спорят о местоположении знаменитой обсерватории, при которой жили величайшие астрономы древности: Эратосфен, Гиппарх, Птоломей; тщетно ищут камни от музея и библиотеки, где преподавали Эвклид и Эразистрат, куда ходили обогащаться знаниями Феокрит, Арат, Каллимах, Лукиан, и где было собрано до семисот тысяч томов, сгоревших во время войны, которую Юлий Цезарь внес в Египет. Другое книгохранилище, пользовавшееся не меньшей славой, находилось вне нынешнего города, рядом с храмом Сераписа: но известно, с каким рвением египетские монахи, в конце четвертого столетия христианской эры, опираясь на эдикт, изданный императором Феодосием, принялись, в Александрии и во всем Египте, за разрушение языческих храмов, низвержение античных статуй, предание огню всех папирусов, всех сокровищ искусства, завещанных древним миром. Так погибла богатейшая библиотека, где были собраны, как драгоценность, все произведения эллинской науки и поэзии. На холме, где Серапеум оставил после себя бесформенные развалины, уединенный столб, высотой в 30 метров, стоит как надгробный памятник: это так называемая «Помпеева колонна», хотя она была если не воздвигнута, то по крайней мере реставрирована в честь императора Диоклетиана; по всей вероятности, она составляла часть Серапеума; капитель её—полая внутри, потому ли что из неё был вынут камень для постановки пьедестала какой-нибудь статуи, или потому, что в христианскую эпоху там была устроена комната, служившая убежищем какому-нибудь столпнику. К северо-востоку от города, близ морского берега, обелиск из розового гранита, называемый обыкновенно «Клеопатриной иглой», хотя он был перевезен из Гелиополя и поставлен в Александрии в царствование Августа,—тоже указывал на близость древних руин. Обелиск этот был отдан городскому общественному управлению Нью-Йорка и помещен в Центральном парке: Новый Свет тоже хочет иметь свою долю египетских памятников. Другая «игла», которая была на половину зарыта в песке, перевезена в Лондон, где теперь господствует над новыми гранитными набережными, на левом берегу Темзы.

Конная статуя Мохаммеда-Али, на длинной площади «Консулов», в центре «европейскаго» города, представляет бедное вознаграждение за все произведения античного искусства, истреблённые людской злобой. Да и этой статуе грозила в 1882 году гибель от бомб англичан, которые громили город, разрушали форт Кафарелли, построенный на горке в центре Александрии, зажигали повсюду пожар, который заботливо поддерживался грабителями во все продолжение ночи, следовавшей за бомбардированием. Кварталы города, бывшие некогда самыми пышными, представляли еще два года спустя после катастрофы плачевное зрелище: камни песчаника, обломки разрушенных домов лежали по обеим сторонам улиц огромными грудами, с которых поднималась столбами едкая известковая пыль; во многих местах, где дело разрушения было полное, можно было подумать, что находишься не в городе, а в какой-нибудь каменоломне. Состояние тревожной неизвестности, в котором живет торговое население Александрии, и разорение большинства домовладельцев, тщетно ожидающих обещанного возмещения убытков, останавливали до сих пор работы реставрации разрушенных бомбардированием зданий. Плиты для тротуаров и мостовых Александрии привозились из Европы.

В Александрии, а не в Каире, было основано главное ученое учреждение Нильской долины—египетский институт для академия наук и словесности; кажется, что, избирая этот город, хотели тем самым возобновить традиции прошлого: припомнили, что Александрия некогда была «мозгом человечества», и что там возникла, с Плотином, Проклом, Порфирием, Ямблихием, знаменитая Александрийская школа; благодаря этой школе, установилась между восточными и западными народами, между Индией, Египтом и Грецией, та связь преданий и идей, из которой родились современные философии и религии. Но египетский город не вернул себе прежней славы, как центр научного и литературного движения; он является ныне прежде всего торговым городом. Более трети всего торгового обмена Египта с остальным миром производится через Александрию; до открытия Суэзского канала она владела монополией морских сношений с Западом; в 1866 году, в эпоху наибольшего её процветания, которому особенно способствовала междоусобная война в Соединенных Штатах, отпускная торговля поднялась, по ценности, до полмиллиарда франков.

Движение судоходства в александрийском порте, в 1895 году:

Пришло 2.393 суд., вместимостию—2.216.667 тонн; вышло 2.339 суд., вместим.—2.194.964 тонн. Вместе 4.732 суд., вместим.—4.411.631 тонны, или 37 процентов всего судоходства египетских портов.

Средняя ценность привоза—787.426.600 пиастров; сред. ценность вывоза—1.116.354.300 пиастров; Общая сумма обмена—1.903.780.900 пиастров.

Северо-восточная гавань, неверно называемая «Новым портом», хотя в ней не были производимы работы по приспособлению к удобной стоянке судов, мелководна и посещается только барками; в прошлом столетии суда, принадлежащие христианам, обязаны были бросать якорь исключительно в этой гавани. Юго-восточный порт или «Старый порт», Эвностос древних, то-есть гавань «Благополучного возврата», служит пристанью для кораблей с большой посадкой; к сожалению, вход в него затруднителен: проходы извилисты и окаймлены рифами, вследствие чего большие суда не могут пускаться туда без лоцмана; когда волнение на море значительно, мелкие суда рискуют даже быть брошенными на мель или на камни. Но внутри мола, продолжающего на юго-западе береговой кордон полуострова Фароса, суда находят безопасное пристанище и очень просторную якорную стоянку; общая площадь водного пространства в порте и в передовом порте не менее 420 гектаров, с нормальной глубиною от восьми с половиною до десяти метров (14 аршин). Канал Махмудие, впадающий в порт, должен бы был служить и служит иногда средством торгового сообщения между Александрией и долиной Нила. Но вода этого канала, впрочем, нечистая, употребляется главным образом для водоснабжения Александрии и для орошения прибрежных полей и садов; случалось, что канал совершенно пересыхал, оставляя суда сидящими в тине. Промышленность самого города участвует лишь незначительной долей во внешней торговле, доставляя ей цыновки, сплетенные из камыша и пальмовых листьев, эссенции из цветов и бумажные и шелковые ткани.

Александрия, подобно всем другим большим городам, дополняется загородными садами, с увеселительными заведениями, и дачными предместьями. На юге, вдоль канала и укреплений, широкия пальмовые аллеи, группы бананов, мимоз, священных смоковниц окружают виллы и дачи; на северо-востоке, Никополь, построенный Августом в память битвы при Акциуме, превратился в Рамлех, то-есть «Песок»; теперь это уже не подвижная дюна, как было в прошлом столетии, но собрание дворцов и вилл, дач и гостиниц, домов всякой формы и всевозможных стилей, окрашенных в всевозможные цвета и рассеянных беспорядочно в виду моря. Местечко соединено с Александрией железною дорогою и служит любимою летнею резиденциею вице-короля и александрийской знати. На юге, на береговом поясе земли, стоит замок Мекс, господствующий в одно и то же время над морским берегом, над озером Мариут и над Александрией; известковые скалы этого берега доставили строительные материалы для большого города и для портовых жете. Далее к юго-западу, за Мексом, встречаются только группы хат, рыбачьи деревушки, да развалины древних городов: пустыня начинается с того места, где перестаешь слышать гул, несущийся от многолюдного города.

К западу от болот и берегового кордона, где стоит замок Мекс, находится деревня Абукир, напоминающая древний город Тапозирис. Далее, по берегу моря, следуют на некотором расстоянии одна от другой небольшие цепи холмов, отрывки, отделенные от плоскогорья, которое простирается на юг к оазису Сивах; два мыса, называвшиеся в древности Катабафмус, имеют менее 250 метров высоты. Деревня Мудар—единственное населенное место на этом почти пустынном берегу, некогда усеянном городами, который продолжается на запад к Киренаике: это главный этапный пункт караванов между Александрией и оазисом Сивах.

Города Египта, имеющие свыше 10.000 жителей, и некоторые другие с меньшей цифрой населения (для главнейших городов—по переписи 1897 г., а для остальных по переписи 1882 года):

Каир—576.000 жителей; Александрия—320.000; Дамиетта—31.000; Тантах—57.000; Ассиут—42.000; Магаллет-эль-Кебир—31.000; Мансура—36.000; Мединет-эль-Файюм—31.000; Дамангур—32.000; Загазиг—35.000; Ахмин—19.875; Розетта—19.666; Порт-Саид—42.000; Менуф—16.280; Шибин-эль-Ком—16.250; Миние—24.000; Кенех—15.450; Сангурес—15.090: Гирге—15.580; Тахтах—14.000; Манфалут—13.200; Самануд—10.550; Гизех—11.500; Мит-Гамр—11.225; Зифтах—11.200; Суэц—12.020; Меллавех—11.000; Абутиг—11.000; Бени-Суэф—10.085; Фуах—10.000; Эснех—9.422; Сохаг—15.000; Калиуб—9.000; Мензалех—8.550; Бенха-л’Ассаль—8.350; Десиук—7.600; Бельбейс—7.300; Рамлех—4.500; Харгех—3.700; Каср-Дахель—3.500; Измаилия—3.300; Абукир—2.500; Эль-Ариш—2.430 жителей.

Известно, что экономические рессурсы Египта заключаются почти исключительно в его земледелии, как в библейские времена, когда коровы тощие и коровы тучные представляли символически бедность или богатство нации. Аллювиальная почва, образующая слой около 10 метров средней толщины, могла бы быть очень плодородна, но необходимо обновлять её производительную силу искусственными удобрениями, и кроме того, во многих местах она насыщается солью и селитрой, если не выщелачивается правильно присутствием обильных вод. В целом, культура почвы находится еще в самом первобытном состоянии: пшеница из Нильской долины, небрежно сжатая, всегда смешана с землей и до такой степени насыщена солью, что сохранение её делается затруднительным; едва сложенная в житницы, она становится добычей долгоносиков. Употребляемые для посева семена льна содержат по меньшей мере на одну пятую примесь посторонних зерен; индиго получается с изгариной и тусклого, землистого цвета; маковая эссенция фальсифицируется прибавлением к ней сока латука; волокна хлопка изобилуют всякого рода сором и грязью. На полях феллахов почти нет другой древесной растительности, кроме пальм; европейские фруктовые деревья обыкновенно дают продукты довольно посредственного качества; главным плодовым деревом страны по-прежнему является финиковая пальма, приносящая в среднем годового дохода около двадцати франков. В 1875 году во всем Египте насчитывалось 5.000.000 финиковых дерев; ежегодный сбор фиников простирался от 100.000 до 120.000 тонн. Земледельческие животные не пользуются хорошим уходом, и египетские скотоводы могут похвалиться только своими прекрасными ослиными породами, особенно большими белыми ослами, первоначальною родиной которых считают Иемен. Пшеница, ячмень, дурра, чечевица, горох, бобы, лупин (волчий боб), шафран, клевер, конопля, мак, дыни, разные овощи растут по-прежнему на полях феллаха; но, кроме этих, и некоторые другие растения, неизвестные древним египтянам, были введены в годовые севообороты, как-то: индиго, табак, кукуруза, рис, сахарный тростник, шелковица, хлопчатник. Прогресс обнаруживается особенно переворотом в способе культуры. К растениям, возделываемым в прошлые века, прибавились новые; с другой стороны, естественное орошение дополняется теперь искусственной ирригацией, и паровые земледельческие машины заменяют, по крайней мере в больших имениях, работу примитивных плугов, какие изображены на барельефах подземных склепов, или простых заостренных на конце палок, какие и теперь еще можно увидеть в руках пахаря в Дарфуре и даже в Египте, в соседстве Ком-Омбо. В урожайные годы сбор зерновых хлебов простирается от 14 до 15 миллионов гектолитров (два гектолитра приблизительно равны четверти), из которых на долю пшеницы приходится от 5 до 6 миллионов, на долю ячменя 4 миллиона, на долю маиса 5 миллионов; вывозятся также рис и чечевица.

Сахарный тростник культивируется преимущественно в Верхнем Египте и в Файюме, на землях больших княжеских имений или домен, так как огромными капиталами, необходимыми для устройства сахарных заводов с их «дымящимися обелисками», могут располагать только хедив или могущественные компании. Площадь земель, занятых под культуру сахарного тростника, в 1880 году равнялась 15.500 гектарам; производство составляло в сложности 46.750 тонн; ценность собранного с плантаций тростника исчислялась в 23.375.000 франков. Хлопчатник занял видное место на полях феллахов, благодаря посредничеству греков, которые скупают у крестьян волокно и очищают его в своих маленьких деревенских заводах; но между египетскими работниками не встретишь ни одного иностранца: низкий размер заработной платы всегда будет служить препятствием к основанию в Египте колоний европейских земледельцев; иммигранты из Европы могут селиться только в городах. Введенный в Египте в царствование Мохаммеда-Али, главным образом стараниями француза Жюмеля, хлопчатник получил постепенно, под именем мако, некоторую важность в торговле этой страны. Но когда междоусобная война Соединенных Штатов лишила промышленников их обычных запасов американского хлопка, все усилия египетских земледельцев направились на производство драгоценного продукта, и отправляемые из александрийского порта грузы этого товара оплачивались в сложности миллиардами. За периодом высшего процветания торговли хлопком следовала эпоха застоя и упадка, сопровождавшаяся банкротствами: культура хлопчатника перестала захватывать пахатные земли в ущерб зерновым хлебам, но она осталась первенствующею по рыночной ценности её продуктов. Даже хлопковое семя, прежде не находившее никакого употребления,, получило весьма значительную экономическую важность. Производство египетского хлопка: в 1820 г. 2 тонны, в 1831 г. 8.400 тонн, в 1851 г. 17.300 тонн, в 1865 г. 111.561 тонна, в 1882 году 122.375 тонн, в 1895 г. 224.425 тонн. Площадь земель под хлопчатником 300.000 гектаров. Ценность волокна в 1892 г. 228.905.000 франков. Ценность семени в 1892 г. 49.824.000 франков. Всего 278.729.000 франков. Ценность вывоза в 1866 г. 402.000.000 франков. Ценность вывоза в 1895 г. 466.575.000 франков.

Масло, вытекающее из хлопка, под давлением прессовальных машин, утилизируется не одним только феллахом, который приготовляет на нем свою неприхотливую пищу; оно употребляется также как подмесь к растительным маслам, потребляемым в Европе: одни только дуврские заводы ввозят, для фабрикации этих съедобных масл или для выделки мыла, целые грузы хлопкового масла.

В начале нынешнего столетия, исследователи, сопровождавшие французскую экспедицию, исчисляли в 24.000 квадр. километров площадь годных к культуре земель Египта. В настоящее время область пахатных пространств увеличилась почти на одну пятую, благодаря расширению сети оросительных каналов и канав; но еще остается завоевать для земледелия более трети дельты путем осушения болот и более целесообразным употреблением ирригационной воды. Почти весь пояс морского побережья, от озера Мареотида до озера Мензалех, занят болотистыми и солоноватыми водами; между болотами высятся голые дюны, а во всю длину озер, от Аравийской пустыни до Ливийской, тянется полоса земель, средней шириной от 30 до 35 километров, называемая Берари, почва которой, едва выступившая из-под воды, обращена в культурную землю лишь в виде редких островков. Нынешнее состояние этой области дельты такое же, как состояние французской Камарги, хотя развалины древних городов, рассеянные на возвышенных местах, свидетельствуют о предшествовавшем периоде, когда эти земли, теперь пустынные, прокармливали многочисленное земледельческое население. На береговом поясе, среди песков, путешественник с удивлением встречает в некоторых местах деревни, окруженные финиковыми пальмами, виноградниками и садами. Возможно, значит, возделывать даже песок, но приспособление этой почвы к культуре представляет большие трудности. Надо рыть песок довольно глубоко, чтобы корни растений находили для себя необходимую влажность, но при этом надо остерегаться не спуститься слишком низко, так как в таком случае могли бы сгнить растительные волокна; кроме того, выкопанные ямы должны быть окружаемы частоколом для того, чтобы песок дюн не засыпал их снова. Из этих впалых садов получаются дыни, арбузы, винные ягоды, фрукты всякого рода, даже лучшего качества, чем плоды из других частей Египта. При устье Гвадалквивира дюны в соседстве городка Санлюкар-де-Баррамеда культивируются таким же способом: весьма вероятно, что переселенцы из Египта научили андалузцев искусству обращать их navasos в культурные земли.

Важнейшим вопросом для будущности египетского земледелия является вопрос об орошении. Воды Нила, столь полезные для преобразования пустынь в годные к культуре пространства, не должны бы теряться в море. С начала текущего столетия уже много сделано для достижения этого результата; сеть ирригационных каналов увеличилась; рвы «нили», куда вода из реки проникала только в период разливов, превращены в каналы «сефи», разносящие в продолжение всего года плодотворную жидкость; к скромным водочерпальным снарядам и конным приводам прибавились могущественные паровые машины для подъема оросительной воды. Вот некоторые числовые данные, относящиеся к системе орошения:

Каналы нили в 1880 году—13.440 километров; каналы сефи в 1880 году—3.300; паровые насосы—500; сакие—30.000; шадуф—70.000 километров.

Устройство запруды при Саадие, как сказано выше, не вполне удалось, и многие не без опасения слушают толки о других подобных работах, имеющих в виду задерживать воды выше ущелья Сильсиле: полагают, что это препятствие повлекло бы за собою разорение земель, находящихся выше него почти вплоть до самого Ассуана, и стало бы задерживать на проходе благодетельный ил, который теперь приносит плодородие ниже лежащим равнинам; кроме того, можно опасаться, что замедление движения вод в каналах, отведенных из Нила, увеличит в них содержание соляных частиц, как это и случилось уже с побочными каналами Рамади и Ибрагимие, где некоторые прибрежные земли, еще недавно плодородные, должны были быть покинуты по причине возрастания солености; некоторые плантации сахарного тростника в Саиде и Файюме тоже оставлены по той же причине: выщелачивание почвы недостаточно для освобождения их от накопляющейся соли.

Как в области земледелия, где старинный способ культуры, восходящий ко временам фараонов, доныне продолжается без всякого изменения рядом с новейшими приемами, занесенными из западной Европы, так точно рядом с наследственными ремеслами, завещанными древними ретами и организованными в касты или корпорации, рутина которых поддерживается старшинами,—египетская промышленность представляет способы и приемы производства, введенные арабскими и сирийскими завоевателями, и обладает теперь обширными фабричными заведениями, работающими под управлением западных инженеров: повсюду бросается в глаза контраст между старым, фараоновским Египтом, неизменным в своих формах, и Египтом новым, принадлежащим к европейскому миру, столь подвижному в своей эволюции. Главную промышленность древне-ретского происхождения составляет гончарное производство, для которого ил Нила и уади всегда доставляет в изобилии сырой материал; на берегах Нила увидишь целые дома, построенные из глиняных черепков, заменяющих кирпичи. Промышленность и ремесла, принесенные арабами,—те же, которые развились во всех мусульманских странах: седельное мастерство, сапожное ремесло, выделка ковров, котельное производство, насекальное искусство (насекание клинков золотом и серебром), приготовление серебряных и золотых вещей. Каир производит полушелковые и хлопчато-бумажные изделия, хороший сафьян, позументы и цыновки. Файюм поставляет грубые сукна и ковры. Сахарные заводы находятся главным образом во владениях вице-короля. Что касается обработки железа, то эта отрасль промышленности не представляет важного значения: инструменты и изделия из этого металла привозятся из-за границы. Египет не имеет железных рудников и в первые времена не знал другой железной руды, кроме аэролитов. Название «небесное вещество», которое употребляли древние египтяне для обозначения железа, дает повод думать, что они представляли себе твердь небесную как металлический свод, от которого по временам отделяются куски и падают на землю.

Что касается путей сообщения и торговых сношений в долине Нила, то на границах пустыни сношения эти ограничиваются еще периодической посылкою караванов, которые возвращаются домой по прошествии нескольких месяцев или даже целого года, тогда как на реке ходят многочисленные пароходы, а равнины изрезаны во всех направлениях железными дорогами: теперь большинство пилигримов перевозятся в порт Мекки уже силою пара. Египетских пароходов на Ниле 40, на Красном и Средиземном морях 16, весь же торговый флот состоит из 1.500 судов. Нильских барок насчитывают до 10.300. Дельта Нила есть одна из стран, которые пропорционально своей поверхности, но не плотности народонаселения, имеют наиболее развитую сеть железных путей; кроме того, более тысячи километров каналов, не считая двух больших ветвей Нила, открыты там судоходству в продолжение всего года; в период высоких вод сеть судоходных путей сообщения представляет по крайней мере втрое большую длину. От вершины дельты сеть железных дорог продолжается на правом берегу Нила до Сиута, и для перевозки своих войск в Нубию последний вице-король велел построить еще дальше другие линии, которые англичане предполагают продолжить; кроме того, каждая плантация сахарного тростника имеет свою сеть узкоколейных железных дорог. Между проектами новых рельсовых путей есть несколько, предлагающих соединить долину Нила с портами Красного моря. Общая длина железных дорог Египта, в 1897 году, равнялась 2.628 километрам, а вместе с земледельческими путями, 3.000 километрам; перевезено пассажиров: в 1879 году 2.172.668, в 1880 году 3.093.840, в 1892 году 7.043.300; товаров в 1879 году 5.250.000 тонн, в 1892 г 1.161.900 тонн.

Телеграф предшествовал железной дороге во всех направлениях и проходил даже через пустыню до экваториальных областей; общая длина проводов телеграфных линий в Египте и в египетских владениях в 1878 году равнялась 7.841 километру, а в 1896 году 14.650 километр. Но малое число частных депеш, так же, как незначительная пропорция писем, меньше одного на каждого жителя, доказывают, что, за исключением чиновников, иностранцы, проживающие в Египте, почти единственные лица, принимающие участие в посылке корреспонденции телеграфной и почтовой.

Заграничная корреспонд.: писем, отправленных в 1895 г.—3.959.000; газет и друг. произведений печати—2.942.000; заказных писем и посылок—275.000; внутренняя корреспонд.: писем—8.030.000; газет, журналов и пр.—4,800.000; заказных писем и посылок—440.000; всего—20.446.000.

Взятая в совокупности, торговля Египта, пропорционально пространству и населению, стоит выше, чем торговля многих из европейских стран: по величине доли, приходящейся на каждого жителя, она представляет почти половину торговли Франции, а по относительному движению судоходства в портах даже превосходит последнюю. В 1895 году внешняя торговля Египта выразилась следующими цифрами:

Привоз—8.390.000 египетских фунтов; вывоз—12.632.000 египетских фунтов; общая сумма—21.022.000 египетских фунтов.

Движение в 1892 году судоходства в египетских портах, не считая Массовы, портов Нубии и Синайского полуострова:

Пришло 14.041 судно, общею вместимостию в 15.842.286 тонн; вышло 14.041 судно, общею вместимостию в 15.842.286 тонн.

Великобритания уже до овладения Египтом занимала первое место в его морских торговых сношениях; за ней следуют, по порядку важности, флаги австро-венгерский и французский, предшествуя флагу египетскому.

Доля различных наций в торговле Египта в 1895 году:

	Ввоз, египетских фунтов	Вывоз, египетских фунтов
Великобритания	3.266.000	7.413.000
Турция	1.673.000	344.000
Греция	58.000	9.000
Италия	303.000	438.000
Австро-Венгрия	635.000	528.000
Испания	1.000	250.000
Франция и Алжир	958.000	1.038.000
Бельгия	340.000	46.000
Германия	216.000	395.000
Россия	361.000	1.253.000
Америка	46.000	469.000
Другие нации	533.000	449.000

Народное образование сделало успехи, хотя большинство школ все еще состоит из простых куттабов, учрежденных при мечетях или фонтанах, и учение в этих туземных школах ограничивается обучением грамоте и чтению Корана.

Число воспитан. народных школ: в 1820 г. 3.000; в 1866 г. 60.000; в 1873 г. 90.000; в 1878 г. 137.550; в 5.370 куттабах.

Кроме начальных школ, существует несколько высших училищ, где проходятся также курсы математики и юриспруденции, как в университете Эль-Азхар. Элементарные школы по европейскому образцу стали основываться со времен Мохаммеда-Али; но большинство этих заведений впоследствии закрылись, и место их заняли школы, открытые различными европейскими колониями и религиозными общинами. В 1880 году таких иностранных школ насчитывалось 152, с 12.247 учащимися (7.622 мальчика и 4.625 девочек); из них 6.419 египтян и 5.828 иностранцев. Египетское правительство, в подражание европейским государствам, основало также средние, высшие и специальные учебные заведения; в Каире мы находим медицинскую академию, повивальный институт, политехническую школу, училище правоведения, школу искусств и ремесл, институт иностранных языков, землемерное училище, школу бухгалтерии и другие; однако, большинство молодых людей, желающих серьезно изучить те или другие науки, отправляются, для продолжения своего образования, в высшие учебные заведения Европы. Из иностранных языков в Египте наиболее известен французский (в 1879 году периодических изданий выходило 29, из них 9 французских, 7 арабских, 5 итальянских, 3 греческих); но новое правительство сократило бюджет народного просвещения, поражая преимущественно французских профессоров и преподавателей, в тех видах, чтобы в более или менее отдаленный срок изгнать их язык из употребления в военных и гражданских школах.

Египет—страна деспотизма: в силу политической традиции, народ не пользуется там никакими правами, кроме права платить налоги и повиноваться; но по странности существующего порядка вещей, явившагося результатом хитросплетения тысячи интриг, египтяне не съумели бы сказать, кто их настоящие господа. Они могут довольствоваться повторением старой арабской пословицы, гласящей, что «народ как кунжутное семя: его давят, пока не выжмут всего масла до последней капли». Оффициально в качестве государя Египта фигурирует принц из фамилии Мохаммеда-Али, носящий титул хедива, рангом выше титула вице-короля, а сюзереном страны считается константинопольский султан, от имени которого собираются налоги и чеканятся деньги. Падишах все еще получает с Египта дань в количестве 18 миллионов франков, как будто вмешательство Великобритании не уничтожило самую тень его власти; в казну его поступает, кроме того, от 7 до 8 миллионов франков, выручаемых от монополии, которою пользуется турецкий табак в отношении ввоза в Египет; однако, по крайней мере три четверти потребляемого в этой стране табаку провозится контрабандным путем, особенно через границу пустыни. До недавнего времени оффициальным диалектом был турецкий, идиом господствующего класса, а не арабский, язык почти всего египетского населения.

Но действительная власть не принадлежит более султану; она находится теперь в руках европейских христиан. Несколько лет тому назад, роль соправителей играли совместно две западные державы—Франция и Англия; агенты их контролировали государственный бюджет, даже составляли и переделывали его по своему усмотрению и таким образом ставили свою власть на место власти хедива; через консульские суды, разбирательству которых, в силу так называемых «капитуляций», подлежали все спорные дела и тяжбы, касающиеся одновременно европейцев и туземцев,—европейские нации были в большей мере господами Египта, чем вице-королевское правительство. Со времени возмущения армии, поднятого при военном кличе: «Египет египтянам!», но которое, в случае успеха, имело бы только тот результат, что отдало бы страну в руки новых мамелюков туземной расы, не менее тираннических и алчных, чем мамелюки других рас—арабы, черкесы, армяне, суданцы, Великобритания одна распоряжается в Египте. Назначенные ею министры решают дела согласно её приказаниям, не давая себе даже труда спрашивать совета у оффициального государя: последнему предоставлено только давать свою подпись взамен получаемого им содержания, и он не имеет даже права положить конец, отречением от престола, своей мало почетной роли.

Политическое состояние Египта тем менее определенно, что англичане, удерживая в своих руках власть, не упускают ни одного случая засвидетельствовать о своей твердой решимости покинуть эту страну в непродолжительном времени и возвратить египтянам автономию, так давно ими утраченную. Дела, правда, расходятся со словами. Англичане, даже англо-индусы, христиане и магометане, приезжают сотнями, чтобы занимать места, отнимаемые у прежде служивших на них лиц, египтян, или иностранцев небританского происхождения. Сметные назначения бюджета, употреблявшиеся, бывало, первым делом на удовлетворение кредиторов, ссужавших египетскую казну деньгами за огромные проценты, теперь имеют в виду прежде всего платеж жалованья новым чиновникам; они служат также, в известной мере, к оплате издержек по содержанию оккупационной британской армии; но для покрытия громадных расходов по этой статье пришлось, конечно, черпать средства из английской казны: вычислено, что перевозка солдат королевы в Судан, включая сюда продовольствие и боевые припасы, обошлась по меньшей мере в 25.000 франков на каждого человека. Несмотря на оффициальные бюджеты, показывающие в начале каждого года превышение ожидаемых доходов над исчисленными по смете расходами, финансовое положение Египта таково, что, кажется, не предвидится другого возможного исхода, кроме государственного банкротства. Вот для примера роспись доходов и расходов в 1895 году:

Доходы—10.260.000 египет. фунтов; расходы—9.630.000 египет. фунтов; государствен. долг, включая сюда долг дайры—104.499.160 фунтов стерл.; государствен. долг, вместе с внутр. долг.—105.650.000 фунтов стерл.

Наименьший размер процента по займам, сделанным у европейских банкиров с 1870 года,—12 с половиной на сто, но многие займы были заключены на вдвое более тяжелых условиях, и в течение какого-нибудь десятка лет нация, всегда считавшая своего повелителя богатейшим из людей, увидела себя обремененною долгом почти в три миллиарда, что составит более 2.000 франков на каждую семью.

Египетская армия, состоящая приблизительно из 3.000 человек, то-есть уменьшенная почти в пять раз против прежней её численности, низведена до роли простой полицейской команды, и даже поговаривают о совершенном её упразднении; конскрипция, хотя оффициально не отмененная, вышла из употребления. Вся военная служба справляется теперь английскими солдатами, число которых к концу 1895 года превышало 14.000 человек; даже специальные констэбли выписаны из Англии. Оффициально военный флот в 1895 г. состоял из одной колесной яхты, одного парохода, пяти крейсеров и одного фрегата, имеющих около 2.000 человек экипажа и 54 оруд.

Что касается нации, то вряд-ли она может рассчитывать на обещанную автономию: хотя у неё тоже имеется своя конституция, состоящая из сорока-девяти статей, но она не назначает от себя депутатов, и совета её не спрашивают ни в какой форме. Собрание представителей, созывавшееся ежегодно в царствование Измаила-паши, для того, чтобы дать свое мнение относительно распределения отдельных статей бюджета, перестало собираться. Тем не менее, однако, национальное чувство постоянно растет и усиливается в Египте, хотя страна внешней силой включена в состав европейского мира и сделалась его нераздельной частью; иноземные властители должны будут все более и более считаться не только с колонией континентальных европейцев, но также и с туземным населением, тоже увлеченным в движение современных идей.

Высший духовный сановник ислама для египетских мусульман—константинопольский шейх-эль-ислам, и английское правительство оказало полное неуважение к вековым преданиям магометанства, когда изменило законы страны, не спросив санкции этого главы верующих. Главный авторитет в делах религии в самом крае принадлежит корпорации ученых в университете Эль-Азхар. Коптская «яковитская» или национальная церковь состоит под управлением александрийского патриарха, который, несмотря на свое имя, всегда живет в Каире. Он выбирается из монашествующих, как и другие патриархи восточной церкви; что касается пресвитеров, то они получают рукоположение в священнический сан не иначе, как будучи уже женатыми; но, овдовев, не могут вступать во вторичный брак; точно также и вдовам священническим запрещено вторично выходить в замужество. Копты, присоединившиеся к римско-католической церкви (униаты), впрочем, очень малочисленные, не имеют патриарха; они управляются епископом, посвящаемым в Риме.

В административном отношении Египет делится на провинции или мудирие, управляемые губернатором или мудиром, который называется мохафез или градоначальник, в провинциях, состоящих только из одного большого города с его окрестностями, образующими городской округ. Мудирие подразделяются, в свою очередь, на марказы или кисмы, управляемые назирами, а кисмы—на округи третьего порядка, известные под разными названиями. Мудиры управляют своей провинцией в одно и то же время как губернаторы, как сборщики налогов и как воинские начальники. Все другие должностные лица провинции непосредственно подчинены мудиру, но последний обыкновенно возлагает большую часть своих функций на векиля, или помощника, и на чиновников, составляющих его диван; кавасы и полицейские чины, окружающие начальника провинции, имеют обязанностию поддерживать порядок в селении феллахов, что обыкновенно не трудно, так как жители Египта народ очень смирный и всегда беспрекословно повинующийся приказаниям властей; однако, в последние годы война и чужеземное нашествие имели следствием появление шаек воров в сельских местностях дельты, и первый раз на памяти ряда поколений стали известны случаи нападения разбойников на деревни и обложения их выкупом.

Число чиновников на жалованье от правительства определяют в 21.000, между которыми, в 1894 году, насчитывалось 4.500 европейцев всех национальностей; но, кроме того, существует множество сельских должностных лиц, которые получают плату непосредственно из сумм, даваемых сбором налогов. Крупные землевладельцы являются настоящими господами деревень, находящихся на их землях: так, одно лицо может быть омдехом целого уезда, человеком, воля которого—закон в отношении раскладки налогов и призыва подлежащих барщине на работы. Точно также в тефтишах, принадлежащих к владениям хедива и членам его фамилии, которых теперь заменяют агенты европейских банкиров, административное управление находится в руках представителей владельца имения. В других селениях обязанности старшины исполняются шейх-эль-беледами или «народными начальниками», из которых каждый управляет группой семей или дворов: некоторые деревни имеют только одного шейха, в других их бывает несколько, иногда до двадцати. В теории они выбираются народом, но на деле обыкновенно власть их передается от отца к старшему сыну, или в одном и том же роде по старшинству возраста, от отца к брату, или от отца к сыну или к племяннику. В некоторых захолустных местностях, особенно в округе дельты, называемом Берари, эти деревенские шейхи—неограниченные повелители, настоящие царьки, решения которых безаппелляционны.

Следующая таблица дает список провинций с занимаемым каждой пространством, включая сюда пустыню и оазисы, и их народонаселение в 1897 году:

Области	Провинции	Главные города	Пространство в квадратн. километр.	Население	Число жител. на 1 квадр. километр
Нижний Египет	Каир	Каир	20	576.400	—
	Александрия, Сивах	Александрия	83.202	323.517	—
	Дамиетта	Дамиетта	904	43.477	—
	Розетта	Розетта	123	623.080	251
	Бегерах	Дамангур	10.780
	Шаркиех	Зарагиз	4.368	747.315	318
	Дахалиех	Мансура	2.061	737.198	306
	Гарбиех	Тантах	3.092	1.297.853	214
	Калиубиех	Калиуб	822	371.610	407
	Менуфиех	Менуф	1.583	864.141	522
Перешеек Восток	Порт-Саид, Измаилия	Порт-Саид	6.238	61.105	—
	Суэц	Суэц			—
	Эль-Ариш	Эль-Ариш	86.086	16.992	—
Верхний Египет	Ассиут	Ассиут	128.700	756.031	214
	Бени-Суэф	Бени-Суэф	50.430	313.780	257
	Файюм	Мединет-эль-Файюм		370.678	281
	Гиргех	Гиргех	15.703	687.890	408
	Гизех	Гизех	24.716	398.888	417
	Кенех	Кенех	87.075	705.081	500
	Коссеир	Коссеир		2.700	—
	Миниех	Миниех	110.911	542.858	271
	Эль-Хедуд	—	862	220.180	255