Глава I Атлантические архипелаги, Сенегамбия и Западный Судан

I. Атлантида

Название Атлантида должно бы принадлежать области Атласа, то-есть Берберии и особенно Марокко, где господствует собственно Атлас Идрарен-Дерен, «Гора из гор», но обычай присвоил это имя землям, ныне несуществующим и, вероятно, погрузившимся на дно океана уже в отдаленную геологическую эпоху. Мифическое предание, сообщаемое Платоном и приписываемое им Солону, который слышал его от жрецов Санса,—таков был, вместе с некоторыми другими, менее важными, текстами древних писателей, первоначальный источник бесчисленных гипотез, высказанных учеными о местоположении больших островов и материка, находившихся будто бы за Геркулесовыми Столпами. А между тем, рассказ греческого философа не содержит ни одной подробности, которая согласовалась бы с известной историей, или хотя бы даже с смутными воспоминаниями древнейших народов. Говоря об афинянах, как о цивилизованной нации, оспаривавшей владычество над Средиземным миром у потомков Атласа, сына Посейдона, уже за «девять тысяч лет» до беседы Платона с его учениками, философ, очевидно, витает в области фантазии; эта Атлантида, по его словам, превосходившая пространством Ливию и Азию, была для него, без сомнения, не что иное, как идеальный край, земля золотого века. Долгое время население этой страны жило, будто бы, сообразно его политическим идеям, под властью десяти царей, правивших самодержавно каждый в своем уделе, но решавших с общего совета дела, касающиеся интересов всей страны: упразднение этого образцового государственного строя и вызвало будто-бы вмешательство разгневанных богов, то-есть потопление Атлантиды.

Возможно, однако, что Платон собрал какие-нибудь предания о существовании земли к западу от Средиземного моря, и если так, то где искать эту землю? Допуская, что Атлантида существует еще, прежде всего является вопрос: не есть ли эта земля наш Новый Свет, который будто-бы первоначально был открыт финикийскими мореплавателями, но потом потерян ими, и наконец, две тысячи лет спустя вновь найден норманскими и генуэзскими мореходами? Или не означает ли Атлантида побережья тропической Африки, вдоль которого отважные моряки пробирались далеко в неведомые моря и страны? или, наконец, не был ли этот атлантический континент, сильно преувеличенный воображением людей, просто архипелаг, может-быть, даже одинокий остров? Находились авторы,—как например, швед Рудбек,—которые представляли себе Атлантиду полярной землей или отождествляли ее с Скандинавией. По наиболее распространенной гипотезе, «острова Блаженных», «Счастливые», «Геспериды» или «Вечные» составляют с Атлантидой одну и ту же землю, называемую разными именами в мифах и преданиях. Но есть также писатели, которые принимают рассказ Платона в главных его чертах и склоняются в пользу того мнения, что действительно некогда существовала отдельная континентальная масса, занимавшая большую часть океанического бассейна к западу от Атласа, и что этот материк скрылся под водой в современном геологическом периоде, в эпоху, когда цивилизованные нации оспаривали друг у друга господство в бассейне Средиземного моря. Однако, эта гипотеза, из которой поэты сделали род литературного общего места, не оправдывается никакими фактическими указаниями. Переворот, изменяющий «в одну ночь» равновесие суши и моря, внезапное превращение целого континента в «огромную площадь морского дна» не могли бы, конечно, совершиться без того, чтобы от этого не произошло страшных потрясений, особенно, если верно, как позволяют думать исследования Крюммеля, что вес материков, от их подводного основания до вершины, в точности равен весу океанов и морей. Самые значительные перемены, о которых рассказывают летописи относительно этих океанических пространств, представляются ничтожными в сравнении с таким переворотом, как провал обширного континента. Простые колебания почвы, местные излияния лавы, извержения пепла, появление на поверхности моря вулканических шлаков, возвышающихся в виде островных горок,—все это явления маловажные в жизни планеты.

Но если Атлантида не существовала, как отдельная земля, в текущем геологическом периоде, то едва-ли можно сомневаться в том, что предшествующие века, слишком за «девять тысяч лет» до Платона, действительно видели особый континент в этой части земной поверхности. Правда, механика еще не указала способа изучать непосредственно горные породы океанического дна, и приборы, употребляемые для измерения глубины моря, приносят лишь кое-какие образчики этих пород, заключенные в отложениях меловатого ила; но противоположные берега Атлантики и выступающие из неё земли своим расположением и ископаемыми органическими остатками своих пластов дают прямой ответ на многие вопросы, с которыми обращаются к ним геологи. Так, если между двумя противолежащими материками в каком-либо месте соответствующие слои, принадлежащие по совокупности своих формаций к одному и тому же периоду в истории земли, представляют, однако, значительные различия в отношении животного царства, то отсюда заключают, что лаборатории морского дна, где отлагались эти слои, были разделены выступавшими из-под воды землями; с другой стороны, большое сходство или даже тождество между ископаемыми организмами двух удаленных одна от другой земель доказывает, что соответствующие пласты соединялись перешейками или материками. Благодаря этим сравнительным исследованиям, можно утверждать, что в те времена, когда совершалось наслоение обломков и остатков всякого рода, составляющих различные ярусы юрской формации, моря Америки и Старого Света не были, как ныне, соединены между собою глубокой впадиной Атлантического океана. Их разделял в ту эпоху целый континент, занимавший пространство, где теперь находятся морские пучины, измеряемые лотом кораблей, которые укладывают телеграфные кабели на дне океана. Точно также существование одинаковой органической жизни в миоценовых слоях Небраски и в пластах тех же веков в Европе доказывает, что эти страны, флора и фауна которых ныне так много разнится, были некогда соединены между собой непрерывным пространством суши. Сколько раз, в истории Земли, изменялся подобным образом рельеф материков, представляющих временные, переходные формы, которые появляются и исчезают, как облака на небе!

Какие колебания уровня испытывали, со времен юрского периода, земли, попеременно то выступавшие из моря, то снова погружавшиеся в его недра,—мы не знаем. Может-быть, Азорские и Канарские острова, Мадера, архипелаг Зеленого Мыса составляют лишь остатки материковой массы, некогда господствовавшей над этими областями океана. По крайней мере расположение их такое, какое имели бы горы, расставленные в виде бордюра, вдоль полукругового морского берега; они расположены по правильной дуге, в том же направлении, как гряды Центральных Андов Перу и Боливии и как вулканические горы Северной Америки, от горы св. Илии до горы Шаста, в Калифорнии. Архипелаги Атлантики почти сплошь состоят из огненных пород и из гор с кратерами, подобно краевым цепям американского континента: если справедлива гипотеза, по которой жерла вулканов открываются на линиях излома, образуемых морскими берегами, то Азорские и Канарские острова, Мадера и архипелаг Зеленого Мыса расположены, вероятно, по окраине древнего берега—берега геологической Атлантиды. К тому же эти земли очень сходны между собой по образованию и составляют как-бы особую семью между различными областями земного шара.

Эти атлантические архипелаги географически не принадлежат к африканскому материку, как это можно подумать при взгляде на карту. Хотя Мадера, Канарские острова, архипелаг Зеленого Мыса находятся в очень близком расстоянии от континентального берега Африки, но между этими соседними землями глубины моря, которые до недавнего времени предполагали незначительными, оказываются, напротив, много превышающими 1.000 метров, и контрасты флоры и фауны доказывают совершенное различие между названными островами и африканским материком. Во многих отношениях эти архипелаги составляют посредствующую область между тремя частями света. По климату и естественным произведениям Азорские острова, Мадера, даже Канарские острова имеют более близкую связь с Европой, чем с массивным африканским материком; по своим первым известным обитателям Канарские острова оставляли часть берберского мира, т.е. северной Африки; наконец, многие растительные виды, принесенные гольфстремом, происходят с американского континента. С исторической точки зрения, названные архипелаги тоже были естественными посредниками и служили пристанями для открытия Нового Света. В настоящее время остров Сан-Винцент, в архипелаге Зеленого Мыса, является главным местом остановки между западной Европой и Бразилией, а наиболее населенные земли Азорских и Канарских островов составляют своего рода сады акклиматизации для растений, ввозимых через Атлантический океан с одного континента на другой.