В тринадцатый том включены следующие разделы:
. . . . . .
Португальское название «Camaraos», что означает «Креветты», было первоначально дано мореплавателями главному лиману, находящемуся в глубине Гвинейского залива; но это наименование, видоизмененное в различных европейских языках, Camarones по-испански, Camaroons, по-английски, Kamerun по-немецки, в этой немецкой своей форме сделалось общеупотребительным в последнее время. Вместе с этим, под названием Камерун стали разуметь не только ту область, которая обнимает собственно бассейн Камерунской реки, но также распространили его, во-первых, на все низменные равнины по соседству с лиманом, и во-вторых, на величественный массив вулканов, которым на материке продолжается цепь островов, простирающаяся от Аннобона до Фернандо-По; напоследок оно было распространено на всю ту Гвинейскую территорию, которую германцы отграничили на карте, как долженствующую составлять их владение в этой части экваториальной Африки. К этому следует прибавить, что главной горе и соседним с нею берегам португальцы давали название «Terra Amboses», а на старинных французских картах она обозначалась под именем «Terre des Zambous ou d’Ambois», и, в виде остатка от этого наименования, один из островов залива называется даже и поныне ile d’Ambas.
Известно, как, после долгих дипломатических препирательств,—Германия сделалась сюзереном этого обширного края. Английские миссионеры уже издавна имели свою станцию при подошве Камерунской горы, английский язык сделался общеупотребительным между жителями приморских берегов, и даже британское знамя развевалось над многими селениями внутри страны. С другой стороны, германские негоцианты тоже имели свои фактории на морском берегу и приобретали в собственность земли на склонах горы. С течением времени между агентами обеих наций стали возникать столкновения, правительства начали обмениваться резкими нотами, и, наконец, все эти распри завершились тем, что в 1885 г. Великобритания отозвала своих миссионеров и консулов, отказавшись от всяких претензий на Камерунский массив.
В ином положении находился лежащий южнее лимана морской берег, который через ряд бухточек тянется по направлению к Габону. Эту приморскую полосу, разделенную на множество небольших владеньиц, посещали многочисленные моряки и торговцы, принадлежащие к различным нациям, при чем все они заключали договоры с царьками, у которых, за несколько ружей и боченков дрянной водки, и приобретали себе поместья. Старинные документы, затерявшиеся в архивах, удостоверяли, что иной мыс, иное речное устье принадлежат Испании или Франции. Таким образом, к тому времени, когда европейскими правительствами овладела бешеная страсть к приобретениям, весь южный берег Камеруна оказался разделенным на целую массу небольших землиц, чередующихся, точно клавиши в клавиатуре, и присваиваемых—одне Франциею, а другия—Германией. Все эти распри, в свою очередь, были урегулированы тоже в 1885 году, когда, в силу особого договора, гвинейские концессии были уступлены Германской империи, в замен немецких факторий, расположенных на «Южных реках», которые отныне уже составляют часть Французской Сенегамбии.
Обширная область, центром которой является Камерунский лиман, занимает великолепное географическое положение, и понятны те старания, которые географ Нахтигаль,—уполномоченный вести переговоры с туземными начальниками,—приложил к тому, чтобы приобрести это побережье для своего отечества. Возможно, что массив Камерунских вулканов, возвышающийся над равнинами и нездоровыми протоками-каналами, образующими побочные устья рек, со временем превратится в область, пригодную для заселения её белыми; но даже если бы этой территории суждено было обработываться руками только одних чернокожих, то и тогда, рано или поздно, она не преминет приобрести существенную важность, как место слияния великих путей сообщения на материке. Так, между прочим, не может не продолжиться до Камерунского залива и та железная дорога от Триполи к озеру Чад, вопрос о которой столь часто возникал при проектировании дальнейшего устройства Африки.
Ныне границы германской территории, по морскому прибрежью, определены точно. Именно, на севере эта территория отграничивается от английских владений Нигера при посредстве Мемэ или Рио-дель-Рей; на юге же, от французской колонии, она отделяется посредством Этамбэ или Рио-дель-Кампо; и в общем, все это поморье—не вводя в исчисление тысяч незначительных углублений в береге—имеет от лиманообразного устья Рио-дель-Рей до места впадения Рио-дель-Кампо приблизительно около 500 километр. длины. В глубь-же материка, к северо-востоку, границы территории еще не определены. * Со стороны британских владений на Нигере граница Камеруна, по трактатам с Англией от 14 апреля и 15 ноября 1893 г., идет от устья Рио-дель-Рей, к Иоле, обходя полукругом этот город, и продолжается к южному берегу озера Цад (14° вост. долготы от Гринвича). На востоке и юге колония эта трактатами с Францией от 24 декабря 1885 г. и 15 марта 1894 г. отграничена таким образом, что от озера Цад к Багирми границу составляет р. Шари до 10° сев. широты, вдоль которого граница следует к западу до 14°20‘ вост. долготы, затем она тянется до 15°, вдоль которого следует до 4° южн. широты, потом направляется на юг к р. Санга, откуда вообще параллель 2°15' южн. широты и р. Кампо образуют южную границу. В этих пределах пространство германской колонии Камерун 493.600 кв. километр., а население ныне исчисляется в 3.500.000 душ *
Гора Камерун,—возвышающаяся, насупротив Фернандо-По, на тысячу метров более, чем пик на этом острове,—представляет одну из наиболее величественных вершин на земной поверхности. Правда, вершина эта не самая большая на африканском материке; высотою она уступает Кении, Кили-манджаро и главным вершинам Симена, в Эфиопии; возможно, затем, что существуют соперники ей и в Марокском Атласе, но, тем не менее, благодаря своему положению на берегу моря, внешность этой горы величественнее всех названных гор, начиная с приподошвенных заливчиков, кругообразно углубляющихся между покрытыми лесом мысками, взор сразу окидывает гору во всю её высоту в 3.960 метров, вплоть до её трех остроконечных глав, которые стяжали вершине наименование «Трех Сестер». Сменяются на склонах горы также и климаты, о разнообразии которых свидетельствует нахождение: внизу горы—лесной растительности; выше—лугов, а ближе к вершине—оголенных пластов пепла и лавы, пестреющих, порою, даже и снегом. Колосс этот казался туземцам столь страшным, что они прозвали его Монго-ма-Лоба, т.е. «горой богов». И в былое время, когда белые не совершали еще восхождений на пик, негры не осмеливались даже приближаться к самым высоким пикам, опасаясь быть схваченными и замученными злыми духами Ныне вера в чародейственную силу горы подорвана. В 1847 году, Меррик поднимался уже до лугов на высоких хребтах; но полное восхождение совершено в 1861 году группою путешественников, состоявшею из Буртона, Кальво и ботаника Манна, которые обследовали уже и средние области горы. С того времени многие путешественники также поднимались до края самого верхнего кратера Камеруна.
По своему происхождению. Монго-ма-Лоба—хотя вполне она еще и не исследована—принадлежит, несомненно, к горам вулканическим. Восходившие на нее видели на её склонах только конусы из пепла, потоки лав и конусы извержения, а между грудами выброшенных из недр горы окалин некоторые казались даже недавнего происхождения; на многих местах обширные пространства разрыхлевшей лавы вовсе не оделись еще растительностью; по сторонам главной горы десятками высятся боковые конусы, настолько высокие, что их называют пиками и горами, при чем один из них, на юго-западе, называемый Монго-ма-Этиндех, т.е. «Отдельная гора», или Малый Камерун, с некоторых мест кажется соперником главнаго пика. Во время восхождения Буртона, одна из трещин большого кратера светилась; островитяне с Фернандо-По неоднократно рассказывали о поднимавшемся в виде спиралей дыме с горы богов; отблески клокочущей лавы окрашивали в красный цвет небо над кратером, в 1868 году. Эта гора Камерун, по мнению Буртона и большинства других комментаторов, и есть та «колесница богов», которую, двадцать пять столетий назад, видели карфагенец Ганнон и его спутники, рассказывавшие о громадном пожаре, увенчивавшем вершину. Как бы то ни было, внешний вид горы, с её второстепенными конусами, при чем из каждого из них совершались извержения и исходили потоки лавы, свидетельствует о длинном ряде годов деятельного состояния горы: весь массив представляет из себя не что иное, как громадный вулкан, покоющийся на основании приблизительно в две тысячи квадратных километров. Отовсюду он вполне отделен: с юга и с запада он омывается водами, а с севера и с востока окружен наносными землями. Комбер, путешествовавший в 1878 году, исчисляет высоту равнины, простирающейся на северной стороне основания горы и отделяющей ее от других возвышенностей континентального рельефа, всего лишь в триста метров. Наклон того цоколя, на котором покоится Фернандо-По, продолжается правильно к северу, под гору Монго-ма-Лоба.
Лес, опоясывающий основание вулкана, сохраняет характер тропического леса вплоть до высоты приблизительно в две тысячи метров. Возделываемые растения: кокосовые деревья, бананы и масличные пальмы исчезают последовательно, и выше тысячи метров—границы обитания негров—их не видно и вовсе; но большие деревья, eriodendron и bombax, поднимаются по склонам горы и выше, сплетаясь друг с другом своими мшистыми и украшенными гирляндами из лиан ветвями. Под высокими ветвями деревьев воздух всегда влажен и тепел, так что проходящий под ними путешественник чувствует себя как-бы в теплице между листвою древовидных папоротников. Вблизи верхней окраины лесов, деревья по своему наружному виду походят на деревья европейских лесов, с тою лишь разницею, что гнездящиеся на них паразитные растения, образуя густую сеть, сплетают друг с другом соседния деревья. Так как лесистый пояс быстро, без всякого перехода, сменяется луговым, то путешественник, идущий лесом. вдруг попадает в полосу пробивающагося сквозь листву яркого солнечного света, и взорам его открываются поросшие травой хребты, скалистые кручи, откосы из осыпавшихся обломков, вздымающиеся к конечному пику горы. Выше раздельной линии между поясом лесов и поясом низких трав, путешественник встречает деревья только в хорошо защищенных небольших долинах; но здесь они уже вообще рассеяны группами или порознь, на подобие того, как рассаживаются деревья в парке; затем, выше двух тысяч метров вовсе нет даже и одиночных деревьев. Вблизи вершин все голо, как-бы сдуто ветром, и лишь в прогалинах приютились кое-какие ползучия растения. Облик растений в верхних областях такой же, как и в Европе; кроме того, встречаются некоторые из растительных форм, свойственных Эфиопии и Маскаренеким островом; но нельзя сказать, чтобы на Камеруне,—подобно другим высоким горам тропического пояса,—находилась «в резюмэ вся земная флора»; альпийские растения там редки, что, несомненно, зависит от сравнительной молодости вулкана, образованного из бесчисленных, напластованных друг над другом, слоев лавы и пепла. Из млекопитающих животных на высотах встречается только один вид антилоп; в лесах же нижних склонов водятся слоны, буйволы, обезьяны и леопарды.
Около верхней границы деревьев находятся по отлогостям горы также и последние из родников. Источник Манна вытекает на высоте 2.200 метров, недавно открытый источник Левина—на высоте 2.740 метр. Эта редкость родников удивляла первых путешественников, так как в Африке вообще мало таких областей, где бы дожди выпадали в таком изобилии, как на скатах Камерунской горы; объясняется же это явление ноздреватостью почвы, на которой, как и на почве Этны, дождевые и снеговые воды уходят немедленно в глубь и уже не пробиваются снова наружу на склонах. Поэтому и санатории для европейцев могли бы быть устраиваемы только в тех редких местах, где таится необходимая для них вода. Одну из таких оздоравливающих станций уже пытались учредить шведы Вальдау и Кнутсон, а после них и миссионер Томсон; избранная ими местность находилась около источника Манна, и вокруг дома был разведен даже и сад; однако, продержаться в этом жилище они смогли только несколько месяцев, так как оно оказалось выставленным слишком влажным ветрам, дующим с моря; не подлежит, однако, сомнению, что на других склонах горы нашлись бы более подходящие местности. Впрочем, пребывание на высоких склонах Камеруна делают довольно тягостным также и жестокия бури: так Комбер рассказывает, что на краю большого кратера его с одной стороны пронизывал леденящий ветер, а с другой—жгло палящее солнце. С этих высот, доминируемых остроконечной горой Альберта (Альберт-Пик), можно созерцать на громадном пространстве нижния террасы, океан и побочные долины. По направлению к северу Буртон видел на горизонте, как ему показалось, другие конические массы, служащие, быть-может, продолжением того ряда вулканов, которые начинаются южнее, на Аннобоне.
Горы и действительно существуют в этой области: когда, в 1885 году, Шварц и Кнутсон углубились слишком на 120 километров внутрь страны, они увидели, что северный горизонт ограничен рядом пиков, весьма отличающихся друг от друга по форме и опоясанных вокруг своих подошв лесами. Высота этих гор казалась им колеблющеюся между 2.500 и 3.000 метров; называют же их Ба-Фарами, по имени того племени, которое обитает на их склонах. Вопрос о том, не вулканического ли происхождения и эти горы, лежащие на продолжении, к северо-востоку, той оси, на которой находятся вулканы Камерун и Фернандо-По, могут разрешить лишь будущие исследования; пока же известно, что в обширном проломе между Камеруном и Ба-Фарами,—занятым широко раскинувшимися равнинами,—во многих местах нагромождены скалы из лав. Следует, однако, заметить, что эта последняя цепь не представляет, в противоположность «горе богов», островного характера; напротив того, она покоится на плоскогории, южные откосы которого, около пятого градуса широты, имеют уже в высоту 259 метров. К северо-западу от Камеруна возвышается другой массив гор, приблизительно в 900 метров высоты, называемый Румби и господствующий над низменными землями, разделенными на полуострова побочными устьями Рио-дель-Рей.
К востоку от Камерунского лимана ни один путешественник не проникал еще так далеко, чтобы видеть внутри страны другие высокие горы; те же, которые были усмотрены Джонстоном на северо-западе, были, повидимому—судя по местонахождению и расстоянию—уже упомянутыми выше горами Ба-Фарами.
Что же касается высот, лежащих к югу, то они находятся не вдалеке от берега моря. Первые кряжи показываются к югу от устья Лакундже, приблизительно в 80 километрах к юго-востоку от мыса Суелаба; а за этой невысокой цепью с моря виднеется еще второй ряд, унизанный конусами и остроконечными пиками. Самая высокая из вершин в этой области есть гора, называемая туземцами Муоди, а европейцами Слоновою горою: возвышается она, будучи в 15 километрах от берега, всего на 520 метров, но, несмотря на то, никто еще не всходил на нее до верху. Также не вступала нога белого и на массив, называемый «Перси», на «пик Жаворонка» (1.041 метр) и на горы «Седло» и «Стол»—хотя все они одинаково находятся в небольшом расстоянии от прибрежных факторий. Так как внешния предгория, несколько небольших второстепенных цепей и господствующие вершины—единственные высоты, видимые с моря, то можно сказать, что орография этой части африканского материка остается пока еще «неведомою землею». В общем же, сообразуясь с некоторыми показаниями путешественников, большая часть картографов считают рельеф этой области состоящим из краевого кряжа, расчленяющагося на несколько параллельных цепей, ограничиваемых на востоке землями, которые полого спускаются к бассейну Конго и которые в изобилии орошаются протекающими там реками.
. . . . . .
1. Реклю. Земля и люди. Том 13
tom13.pdf ; 33279505 байт
2. Реклю. Земля и люди. Том 13. Исходный текст
tom13.odt ; 24673437 байт