II. Фауна, рыболовство и соляные промыслы

Другое замечательное явление глубин Средиземного моря—это бедность животной жизни. Конечно, нельзя сказать, чтобы её совсем не было; о существовании её свидетельствуют телеграфные кабели, вытащенные с морского дна с целым грузом раковин и полипов, но все-таки в сравнении с безднами океана глубины Средиземного моря можно назвать настоящими пустынями. Эдвард Форбс, исследовавший воды Архипелага, полагал даже, что глубины совершенно «лишены органической жизни»; но он впал в ошибку, желая возвести в закон то, что было только исключением. Если самые низшие слои Средиземного моря так бедны животными видами, то причина этого, по мнению Карпентера, заключается в большом количестве, приносимых реками бассейна, органических остатков, которые, поглощая содержащийся в воде кислород, выделяют угольную кислоту в ущерб животной жизни, и при том так, что первый из этих газов во многих местах убавляется, по сравнению с Атлантическим океаном, до четвертой части своего нормального содержания, а второй увеличивается на половину. Прекрасный лазурный цвет Средиземного моря, зависящий от поглощения красных лучей, видоизменяется до бесконечности взвешенными в воде пылинками. Волны, ударяясь о берега, отрывают от них мириадами твердые частицы, которые плавают в верхних слоях и придают поверхности вод ту чудную окраску, которую воспевают поэты. Сравнительные исследования Делесса доказали, что дно Средиземного моря почти повсюду покрыто тиною.

Под верхним слоем воды, особенно в местах, прилежащих к обеим Сицилиям, животная жизнь чрезвычайно богата видами, рыбами, черепокожими и др., которые почти все атлантического происхождения, и, таким образом, в отношении фауны, несмотря на свое огромное пространство, Средиземное море есть не что иное, как простой залив Лузитанского океана. Его общее расположение в направлении от запада к востоку, при мало отличающихся друг от друга климатах его разных частей, облегчало переселение животных из Гибралтарского пролива в Сирийское море. Некоторые животные, переселившиеся из Атлантики, размножились сильнее в Средиземном море, чем в своей первоначальной родине; но, в соседстве с точкою отправления, органическая жизнь является в большем числе форм, и индивиды, населяющие западные воды, вообще крупнее представителей фауны восточных бассейнов. Небольшая пропорция неатлантических видов напоминает о существовавшем в древности соединении Средиземного моря с Аравийским заливом и Индийским океаном: на восемьсот слишком видов моллюсков, проникших в моря Греции и Сицилии через Гибралтарский пролив, приходится всего лишь около тридцати явившихся сюда через Суэцкий проход, быть может в третичный период, когда проход этот еще не был загражден песками. Число видов уменьшается постепенно по направлению от запада к востоку и достигает своего минимума за двумя шлюзами, которые образуют Дарданеллы и Босфор. Черное море совершенно отличается от собственно Средиземного своею температурою. Скользящие по его поверхности северо-восточные ветры так охлаждают его, что оно покрывается иногда у берегов тонким льдом, а Азовское море часто совсем исчезает под толстым слоем льда, да и самое Черное море в некоторые исключительные годы замерзало совершенно. Холодная вода поверхности, смешиваясь с водою, приносимою большими реками, спускается на дно и понижает там температуру в ущерб животной жизни. Лучистых животных и животнорастений в фауне Черного моря совсем нет; некоторые классы моллюсков, относительно редкие уже в Сирийском море и Архипелаге, вовсе не встречаются в Понте Эвксинском, где число видов моллюсков в десять раз менее, чем в Средиземном море. Точно также рыбы, очень многочисленные, как особи, по сравнению с Средиземным морем, не представляют здесь даже трети видов; но, по исследованиям Кесслера, иммиграция продолжается. По своей фауне рыб солоноватой воды, или живущих безразлично в пресной или в соленой воде, Черное море больше походит на Каспийское, от которого оно в настоящее время отделено, чем на моря Греции, с которыми соединяют его проливы Мраморного моря.

Кроме видов, свойственных Средиземному морю, в нем есть и такие, которые следует считать уже только гостями. Таковы акулы, рыскающие в Сицилийских морях и встречающиеся в Адриатическом море и у берегов Египта и Сирии, большие китообразные, киты обыкновенные и гренландские, кашалоты, которые, впрочем, являются только местами в Тирренском бассейне, и посещения которых из века в век становятся все реже и реже. Тунцы Средиземного моря суть также путешественники, являющиеся от берегов лузитанских. Эти чрезвычайно сильные пловцы заходят сюда весною, чрез Гибралтарский пролив, обходят все Средиземное море, огибают Черное и осенью возвращаются в Атлантический океан, совершив, таким образом, путь в 9.000 километров. Рыбаки думают, что тунцы проплывают море тремя большими стаями, и что средняя из этих стай, блуждающая около берегов Тирренского моря, состоит из самых крупных и самых сильных особей. Во всяком случае, каждый отряд составлен, повидимому, из особей одного и того же возраста, плывущих вместе огромными стадами, не имеющими в море никакого пастуха, который защищал бы их от бесчисленных неприятелей. Дельфины и хищные рыбы яростно преследуют их; но главный их истребитель—человек. При берегах Сицилии, Сардинии, Неаполя, Прованса многие бухты бывают заняты летом заколами, или тоннаром, то-есть сетями, обнимающими собою пространство в несколько километров, которые мало-по-малу съуживаются вокруг попавших в них животных, при чем последние переходят из одной сети в другую и оканчивают «камерой смерти», подвижный пол которой поднимается и передает их в руки убийц. Массы мяса, вытаскиваемые рыбаками на свои плавучия бойни, считают миллионами килограммов, и все-таки тунцы-путешественники каждый год являются во множестве к знакомым берегам. Вероятно, число их несколько уменьшилось, но, тем не менее, и в наше время, как и двадцать пять веков тому назад, они наполняют еще своими густыми стаями Византийский Золотой Рог и другие бухты, в которых их наблюдали древние греческие натуралисты.

Кроме ловли тунца, важное экономическое значение представляет также ловля сардинок и анчоусов. «Плоды моря»: морские ежи и осьминоги составляют также весьма важное подспорье к прокормлению прибрежных жителей, особенно в Италии; но в Средиземном море вовсе нет таких мест, в которых бы животная жизнь представлялась в таких огромных размерах, как на мелях Ньюфаундленда, у берегов Португалии и Канарских островов, в Атлантическом океане. Большая часть рыбачьих флотилий употребляется не на рыбные ловли, а на собирание предметов убранства и туалета. Ныне уже не ловят пурпурных раковин на берегах Финикии, Пелопоннеза и Великой Греции, но зато многие суда заняты постоянно в хорошую погоду исканием кораллов и губок.

Коралл встречается преимущественно в западных морях: ловцы, большею частью итальянцы, собирают его не только у неаполитанских берегов и в Сицилии, в Мессинском проливе, при берегах Сардинии, но и в проливе Бонифачио, около мыса Креуса в Испании и в Варварийскпх морях. Обыкновенные губки собираются в заливе Габес и на другом конце Средиземного моря, при берегах Сирии, Малой Азии и в рукавах моря, извивающихся между Цикладами и Спорадами. Губки живут обыкновенно на меньшей глубине, чем кораллы, а именно—на глубине от 5 до 50 метров, так что иногда можно вырывать их, просто ныряя в воду, между тем как кораллы собираются весьма грубым способом, посредством железных инструментов, которые ломают и подбирают обломки, смешанные с тиною, водорослями и мелкими морскими животными. Промысел этот находится еще, как видно, в состоянии варварства, и прибрежные жители далеко еще не ознакомились с морем и его обитателями настолько, чтобы могли методически вести промысел добывания коралла и губок. Им нужно ухитриться отнять у переменчивого бога Протея надзор за его морскими стадами.

Важнейшим, после рыболовства, промыслом на берегах Средиземного моря является соляной промысел; но и он, как и рыбная ловля, во многих местах находится еще в первобытном состоянии, и только в нынешнем веке начали производить научным образом добывание соли, соды и других веществ, содержащихся в морской воде. Средиземное море удивительно удобно для добывания соли, как по высокой температуре воды, по большому содержанию в ней соли, так и по слабости явлений прилива и отлива, и по большому протяжению почти горизонтальных кряжей, чередующихся со скалистыми берегами и высокими мысами. Самые производительные и всего удобнее расположенные солончаки находятся, вероятно, во Франции, на берегах озера То (Thau), в Камарге и на берегах Гиерских островов. Но есть также весьма обширные солончаки на берегах Испании, Италии, Сардинии, Сицилии, Истрийского полуострова и в «соленых лиманах» Бессарабии, при Черном море. Количество соли, собираемое ежегодно на берегах Средиземного моря, можно считать, в среднем, в полтора слишком миллиона тонн, т.е. более всего груза, какой может поднять весь французский коммерческий флот. Но относительно морского богатства это количество чрезвычайно мало: это ничто в сравнении с теми сокровищами, которые наука даст возможность извлекать когда-нибудь из этих «безплодных» пучин.

Добыча морской соли на берегах Средиземного и Черного морей распределяется приблизительно так:

Испания 200.000 тонн.

Франция 250.000 „

Италия 300.000 „

Австрия 70.000 „

Россия 600.000 тонн.

Другие страны 200.000 (?) „

ВСЕГО 1.620,000 (?) тонн.

Рыбная ловля приносит в год приблизительно 80.000.000 фр

Добывание кораллов 12.000.000 „ „

губок 3.000.000 „

соли и пр 15.000.000 „