Глава III Средиземное море

I. Форма и воды бассейна

Пример Греции и окружающих ее островов доказывает, что изменчивые волны Средиземного моря имели более важное значение для развития истории, чем самая земля, на которой жил человек. Действительно, западная цивилизация никогда не родилась бы, если бы Средиземное море не омывало берегов Египта, Финикии, Малой Азии, Эллады, Италии, Испании и Карфагена. Без этого моря, служившего связью между тремя континентальными массами: Европы, Азии и Африки, между арийцами, семитами и берберами, без этого великого посредствующего агента, который умеряет климаты всех прибрежных стран и облегчает к ним доступ, носит корабли и распределяет богатства, ставит народы во взаимные отношения друг к другу,—все мы, европейцы, оставались бы в состоянии первобытного варварства. Долгое время думали даже, что существование человечества связано с соседством этого «Средиземного моря», ибо вне его бассейна находили только племена, которые были в упадке или не родились еще для умственной жизни: «как лягушки вокруг болота, мы все сидим на берегу моря», говорил Платон, разумея при этом Средиземное море. Поэтому оно так же заслуживает подробного описания, как и омываемые им земли, населенные человеком. Хотя однообразная поверхность его вод скрывает еще много тайн, однако почти все его бездны уже измерены.

Как изучение берегов, так и предания народов показывают нам, что Средиземное море часто изменяло свои очертания и протяжение, и ворота, чрез которые воды его смешиваются с водами океана, часто перемещались с севера на юг и с запада на восток. В то время, как полуострова, например Греция, и даже малые острова, например скалистая Мальта, составляли в недавнюю геологическую эпоху часть великих континентальных равнин—как это доказывает их ископаемая фауна,—обширные пространства африканских земель, Южной России, даже Азии были покрыты водою. Изыскания Спратта, Фукса и других ученых почти несомненно доказали, что от берегов Аральского моря до Сиракуз, чрез Россию, Валахию, низменные равнины Дуная и Эгейское море,—тянулось громадное пресноводное озеро. Это было около конца миоценового периода. В последующее же время пресную воду сменили соленые воды океана. Было также время, когда Греческое море соединялось с Обскою губою посредством Понта Эвксинского и Гирканского моря. В другую эпоху, а может быть и в то же самое время, Сиртский залив вдавался далеко в низкие равнины, известные ныне под именем Ливийской пустыни и Сахары. Гибралтарский пролив, который, как говорили древние, был открыт рукою Геркулеса, в действительности есть результат новейшего геологического переворота, и сравнительные описания древних авторов позволяют думать, что он значительно расширился в исторические времена. С другой стороны, Суэцкий перешеек некогда соединял Средиземное море с Индийским океаном, а не разделял их, и древний пролив так ясно обозначен самою природою, что человеческого труда оказалось достаточным для его возстановления. Непостоянство соседних материков, скалы которых сдвигаются в складки, подымаются и понижаются на подобие волн, изменяет, с течением времени, береговую линию. Кроме того, «реки-работники», каковы Нил, По, Рона, беспрерывно прибавляют все новые и новые наносы к тем равнинам, которые они уже образовали в заливах. Форма Средиземного моря с приблизительной точностью представлена на географических картах лишь со времени работ Делиля, в 1725 году. Благодаря ему аристотелевская традиция была порвана, и в морской гидрографии, на основании постоянных и непосредственных наблюдений, произошел резкий переворот. Грубые портуланы (описания берегов) уступили место более точным и близким к истине картам. И только с этих пор явилась возможность более или менее точных исчислений поверхности морского бассейна.

В настоящее время Средиземное море и его второстепенные моря, от Гибралтарского пролива до Азовского моря, занимают поверхность, равную, приблизительно, шести площадям французской территории. Но размер этот, по отношению к протяжению морей, гораздо меньше, чем можно бы было думать при первом взгляде на огромное развитие берегов Средиземного моря, на многочисленность омываемых им составных частей материка, на живой и стройный вид, придаваемый им целой трети древнего мира. Средиземное море, которое, по своей исторической роли, занимает первенствующее место между всеми другими морями и к которому наклонены речные бассейны значительного прибрежного пояса Азии и большой части Африки, представляет, по протяжению, не более одной сто-двадцать-шестой части Тихого океана. При том поверхность его не составляет одного целого, а делится на несколько морей, из коих некоторые так малы, что мореплаватель, в ясную погоду, не теряет из виду берегов. На востоке находится Черное море, со своими двумя придатками-морями: Азовским и Мраморным; между Грециею, Малою Азиею и Критом расположено Эгейское море, усеянное так же обильно островами и островками, как обильно соседние берега изрезаны заливами и бухтами; между полуостровами Апеннинским и Балканским—Адриатическое море, которое тянется к северо-западу, параллельно континентальной Италии; наконец, собственно Средиземное море распадается на два бассейна, которые, по историческому воспоминанию, можно обозначить именами морей: Финикийского и Карфагенского, или Средиземного греческого и Средиземного римского, из которых каждое, в свою очередь, подразделяется на части: первое островом Критом, второе—островами Сардиниею и Корсикою.

Эти бассейны, неравные по пространству, еще больше различаются по глубине. Маленькое Азовское море почти заслуживает названия «Palus», болота, которое дали ему древние, ибо в нем корабль не мог бы затонуть так, чтобы мачты не были видны на поверхности воды. Черное море, в самых низких местах своего дна, имеет около двух километров глубины, а изливается в Мраморное море проливом, который мельче многих рек материка. Глубину же Мраморного моря едва можно сравнивать с глубиною иных внутренних озер, а Дарданеллы, равно как и Босфор, представляют собою обыкновенные реки. В Эгейском море и восточном бассейне собственно Средиземного моря неровности дна соответствуют неровностям выступивших из воды земель. Среди «круга» Циклад, ямы и пропасти 500 и даже до 1.000 метров встречаются в непосредственном соседстве с обрывистыми островами, между тем как при берегах Египта дно морское нечувствительно опускается к центральной впадине Сирийского моря, где глубина достигает, по измерениям, 3.000 метров. Это уже такия бездны, которые можно сравнивать только с пучинами океана; но к востоку от Мальты есть место в 4 километра глубиною. Таким образом, глубочайшее место Средиземного моря почти совпадает с географическим центром всего бассейна. Если бы все Средиземное море обратилось в шар, то шар этот имел бы в диаметре около 140 километров, т.е., упав на землю, он не покрыл бы вполне даже такую страну, как Швейцария.

Ионическое море ясно отделяется от впадины Адриатического моря порогом, возвышающимся в Отрантском проливе, но с запада оно ограничено еще резче мелями, соединяющими Сицилию с Тунисом и образующими подводный перешеек, упоминаемый уже Страбоном. Таким образом Средиземное море оказывается в геологическом отношении перерванным, ибо единственными воротами, соединяющими оба его бассейна, служит лощина глубиною не более 200 метров. Западный бассейн, который меньше восточного и по пространству, и по глубине, представляет еще пропасти: в Тирренском море—более 2.000 метров глубиною, а в Балеарском до 2.500 и даже до 3.000 метров,—и затем оканчивается испано-африканским порогом, находящимся не между Гибралтаром и Цеутою, где глубина достигаете 920 метров, а дальше к западу, в том месте, где пролив расширяется к океану.

Это разделение великого моря на озерные пространства, между которыми сообщение затрудняется подводными порогами, островами и мысами, служит объяснением того различия, которое замечается в явлениях океана и Средиземного моря, из коих последнее, как известно, представляет почти у всех своих берегов неправильность и непостоянство приливов и отливов. К востоку от Гибралтарского пролива и пространства между берегом Андалузии и Марокко, прилив и отлив так слабы, нарушения их правильности ветрами и течениями дотого часты, что наблюдатели чрезвычайно затруднялись в определении истинной амплитуды прилива, и часто противоречат друг другу. Однако же, повышение и понижение воды, вследствие прилива и отлива, настолько ощутительны, что моряки Греции и Италии должны были всегда принимать их в соображение. На берегах Каталонии, Франции, Лигурии, Неаполитанской области, Малой Азии, Сирии и Египта колебания уровня почти незаметны, но на берегах Западной Сицилии и в Адриатическом море вода может подниматься более, чем на один метр: когда же прилив поддерживается бурею, денивелляция вод в некоторых местах может доходить даже до трех метров. Близ острова Родоса, в юго-западном углу Малой Азии, амплитуда приливов и отливов доходит до 60 сантиметров. Мессинский пролив и пролив Эврипийский острова Эвбеи также имеют правильные смены уровня в виде прилива и отлива; наконец, в Габесском заливе явление совершается наиболее нормально, с тем же ритмом, как и в океане. Еще в очень недавнее время полагали, что приливы совершенно незаметны в Черном море, но Видаль-Накэ открыл там, у южных берегов, близ Инеболи, хоть и незначительное, но несомненное присутствие прилива, доходящего, смотря по силе ветра, от 9 до 12 сантиметров. Уверяют, что явление прилива и отлива заметно и в озере Мичигане, которое в пять или шесть раз меньше Черного моря.

Отличаясь от океана слабостью и неодинаковостью приливов и отливов, Средиземное море отличается от него и недостатком нормального течения, которое бы правильно передвигало всю массу воды. Его разные бассейны слишком разделены друг от друга, чтобы течения значительного объема могли поддерживать постоянное передвижение воды от Гибралтара к берегам Малой Азии. Поэтому на различные течения из одного бассейна в другой надо смотреть, как на действие явлений местных, не зависящих непосредственно от великих законов планеты. По гипотезе одного итальянского географа прошлого века, Монтанари, береговое течение, проникающее в Средиземное море чрез Гибралтарский пролив, идет вдоль берегов Варварийских владений, Киренаики, Египта и, обогнув берега Азии, входит в архипелаг, затем обтекает моря Адриатическое, Тирренское, французские берега и, совершивши таким образом полный круг, возвращается в океан. Подробные карты даже изображают это предполагаемое течение, но самые авторитетные наблюдатели тщетно старались констатировать его существование: они признали только существование частных течений, порождаемых либо притоком воды из Атлантического океана, либо общим направлением ветров, переполнением речными водами, или наконец чрезмерным испарением. Таково правильное движение моря, распространяющееся от запада к востоку, вдоль берегов Марокко и Алжира. Другое ясно заметное течение, течение Адриатического моря, направляется к Сетту и Порт-Вандру. Впрочем, если бы в Средиземном море и существовало общее течение, то оно могло бы быть только поверхностным, по причине высокого порога, соединяющего Сицилию с Тунисом и разделяющего, таким образом, Восточный и Западный бассейны.

Из местных течений Средиземного моря всего лучше определены течения, передающие воды Азовского моря в Черное чрез Еникальский пролив и выносящие избыток воды из Черного моря в Эгейское—посредством проливов Константинопольского и Дарданельского. Тут мы имеем дело с настоящими реками. Дон, восполняющий с избытком испарение Азовского моря, продолжает свое течение чрез Еникальский пролив, а Днестр, Днепр, Кубань, Рион, реки северного склона Малой Азии, и в особенности Дунай, который один вливает в Черное море столько воды, сколько все остальные его притоки, взятые вместе, должны продолжать течение чрез Босфор и Геллеспонт, так как это есть необходимое следствие равновесия воды в двух сообщающихся бассейнах. Архипелаг же и Мраморное море, в свою очередь, посредством глубоких противотечений и боковых водоворотов, взамен получаемой ими в изобилии пресной воды, возвращают Понту Эвксинскому некоторое количество соленой. Иначе невозможно было бы объяснить соленость Черного моря, ибо, потеряв с незапамятных времен свободное сообщение с Каспийским морем и Ледовитым океаном, его воды, благодаря Дунаю и другим рекам, сделались бы совершенно пресными, если бы не было притока более тяжелой соленой воды чрез глубокия части дна Дарданелл и Босфора. Простое вычисление показывает, что притоки Черного моря в тысячу лет очистили бы его совершенно от всех соленых частиц.

На другом конце собственно Средиземного моря происходят подобные же явления. В этом замкнутом море, расположенном на юге Европы близ горна Сахары и Ливийской пустыни, испарение очень сильно, и свободно несущиеся над морем ветры быстро поглощают и рассеевают брызги волн. Эта потеря жидкости но может быть меньше полутора метра в год, так как уже на юге Франции теряется в пространстве почти такое же количество влажности. Возмещение же воды дождями может быть определено не более, как в полметра, а слой воды, доставляемый ежегодно реками, едва достигает и 25 сантиметров, из чего следует, что Атлантический океан должен доставлять своему побочному морю ежегодно слой воды по крайней мере в один метр толщиною, т.е., приблизительно, гораздо большую массу воды, чем Амазонская река во время своих разливов. Этот приток воды из океана чрез Гибралтарский пролив так силен, что дает себя чувствовать далеко в Средиземном море, даже, может быть, у берегов Сицилии, и при том, как и все течения, окаймлен боковыми водоворотами, идущими в противоположном направлении. В часы отлива пролив, во всю свою ширину, бывает занят водою, идущею из Атлантического океана; во время же прилива Средиземное море борется энергичнее против напора океана, следствием чего являются два противоположных течения: одно, идущее вдоль берегов Европы, другое, вдвое шире и сильнее первого, следует африканским берегом, от оконечности Цеуты к мысу Спартель. Сверх того, нижнее противотечение выносит в Атлантический океан более соленые и, следовательно, более тяжелые воды Средиземного бассейна.

Весьма возможно, что все эти течения и противотечения сопровождаются некоторой разницей уровня, так как результаты геодезических нивеллировок, произведенных, через Испанию, Францию, Германию и Австро-Венгрию, между берегами океана и берегами заливов Лионского и Венецианского, постоянно дают большую высоту для Атлантического океана. Средняя разность уровня, по исчислениям Бурдалу, Ибаньеса и Тило, составляет около семи дециметров.

Смешение вод, происходящее в Средиземном море вследствие встречи течений, совершается не настолько быстро, чтобы придать им одинаковую соленость. Среднее содержание соли в нем больше, чем в Атлантическом океане, по причине более сильного испарения, особенно при берегах Африки; в Черном же море соленость вдвое меньше и значительно разнится в разных местах, вследствие изливающихся в него рек. Пороги и проливы, мешающие полному слиянию вод, определяют в Средиземном море совершенно иные, чем в Атлантическом океане, законы и для температуры подводных глубин этого моря. В океане свободный ход течений несет под всеми широтами слои воды различного происхождения, как согретые тропическим солнцем, так и охлажденные полярными льдами; но эти слои воды неравной плотности правильно располагаются друг над другом, смотря по температуре: сверху теплые, снизу—приближающиеся к точке замерзания. В Средиземном же море подобное распределение слоев воды замечается только в слое приблизительно в 200 метров толщиною, равной толщине течения, проникающего из Атлантического океана в Гибралтарский пролив. На большой глубине Средиземного моря термометр не показывает никакого понижения температуры: громадная масса воды, почти неподвижная, неизменно держится между 12 и 13 градусами по Цельзию, и в глубинах от 200 метров до 3 километров наблюдения дают один и тот же результат. Карпентер утверждает, впрочем, что в глубоких местах, соседних с вулканическими областями, вода на несколько десятых градуса теплее, чем в других частях Средиземного бассейна, и, быть может, факт этот, допуская его достоверность, следует приписать влиянию расплавленной лавы под морским ложем.