II. Крит и острова Архипелага

Крит, при поверхности в 7.800 кв. кил., самый обширный после Кипра из островов с греческим населением, представляет естественное продолжение Эллинского полуострова, хотя трактаты, тасующие народы, не советуясь с ними, сделали его островом турецким. Крит—греческий остров, не только по стремлениям большинства его народонаселения, но и по своей почве, климату и географическому положению, ибо, будучи окружен со всех сторон глубокими морями, на северо-западе он соединяется с Цитерою (Чериго) и Пелоннезом посредством подводных рифов.

Не много стран в мире, которые были бы так облагодетельствованы природою, как остров Крит. Климат его приятен, хотя летом часто бывает слишком сух; земля плодородна, несмотря на недостаток рек на его известковых плоскогориях; порты просторны и хорошо защищены; виды местностей очаровательны и грандиозны. По своему поперечному положению в устье Архипелага, между Европою, Азиею и Африкою, он, казалось бы, должен быть главным торгово-складочным местом этой части моря, и уже самою природою предназначен, как заметил еще две тысячи лет тому назад Аристотель, служить главным посредником торгового обмена для востока Средиземного моря. Такова, действительно, и была роль этого острова, по всем греческим преданиям, уже более трех тысяч лет тому назад. Ему принадлежала в то время «фалассократия», т.е. господство над морями: Циклады были «островами Миноса», критские колонии были распространены в Сицилии, критские корабли ходили ко всем берегам Средиземного моря. Но, к сожалению, Крит не в состоянии был долго сохранять свое торговое преобладание, ибо разделялся на множество соперничавших друг с другом маленьких республик, почему им и завладели другие греческие народы дорийского племени, а коренные жители его сделались их «клиентами» и наемниками. Впоследствии остров был порабощен римлянами, и с того времени не мог уже восстановить своей самостоятельности,—византийцы, арабы, венецианцы и турки владели поочередно Критом, опустошая и разоряя его.

Продолговатая форма острова и проходящий по нем от одного конца до другого горный хребет достаточно объясняют, почему Крит, в те древние времена, когда у большей части греков отечество ограничивалось стенами родного города, должен был разделиться на множество отдельных республик, и как все попытки конфедерации и «синкретизма» разных маленьких государств должны были оканчиваться неудачами. В действительности жители острова были более разделены друг от друга, чем жители различных островных групп Архипелага, так как прибрежные долины острова почти все заперты между высокими выступами и имеют только один легкий выход—к морю. Велик или мал был город, занимавший средину каждой долины, он не мог сообщаться с соседними иначе, как посредством узких тропинок, которые одно какое-нибудь простое укрепление делало недоступными. Поэтому, если бы какому-нибудь городу и удалось овладеть силою или хитростью одною или несколькими прибрежными долинами, то препятствия почвы мешали бы ему расширить дальше свои завоевания, так как по всей окружности острова, между небольшими равнинами и долинами, возвышаются крутые горные отроги. На всем Крите есть только одна местность, которая заслуживает название настоящей равнины,—это житница острова, Мессара, на южной стороне центральной горной группы, где протекает не совсем высыхающая летом река Иеропотамо, т.е. «Святая».

Внешняя форма Крита соответствует рельефу его гор. Длинный прямоугольник острова, почти геометрически правильный по своим основным очертаниям, то расширяется, то съуживается, смотря по высоте горных вершин цепи. В центре Крита, именно в том месте, которое представляет наибольшую ширину, возвышается главная группа вершин, над которыми господствует Ида (Псилорити), где, по эллинской мифологии, родился Зевс-Громовержец. Её уединенная высокая и почти всегда покрытая снегом вершина, напоминающая величественную фигуру Этны, её могучие отроги и зеленеющие долины у подошвы придают ей грандиозный вид; но она была еще прекраснее в древности, когда леса оправдывали её название Иды, «Лесистой». С вершины её весь остров, как на ладони: к северу видны раскиданные по бесконечному горизонту острова и полуострова, от высот Тайгета до гор Малой Азии, а к югу—за голым и лишенным заливов островом Гаудо, или Гоццо,—нельзя разглядеть берегов Киренаики только вследствие относительно слабого их возвышения.

В западной части острова возвышается другая, еще более неприступная, по своим крутизнам, главная группа гор, которая среднею высотою превосходит группу Иды, но, вероятно, уступает последней в величии остроконечных вершин: это и есть Белые горы, Леука-Ори или Аспро-Вуно, названные так или вследствие их снежных вершин, или вследствие беловатых известковых стен. Горы эти совсем безлесны, и только на дне долин заметна кое-какая зелень. Белые горы называются еще иначе Сфакиотскими горами, по имени древнего дорийского населения, сохранившагося в горах чистым от всякой примеси и живущего там, как в крепости. В самом деле, немного найдется горных групп, которые были бы так круты и так хорошо защищены природою от всякого внешнего нападения: в некоторые деревни можно пробраться только по каменистым руслам ручьев, спускающихся с гор каскадами, так что во время дождей, когда овраги наполняются шумящею водою, прекращается всякое сообщение, и тогда говорят: «ворота заперты». Таково ущелье или «фаринкс» (pharynghi) Гагио-Румели, на южном склоне Белых гор: когда тучи угрожают разразиться ливнем, никто не смеет пуститься в узкое ущелье, из опасения быть подхваченным и унесенным течением ручья. Во время войны за независимость турки тщетно пытались форсировать эти ворота горной цитадели. Но на высотах расстилаются довольно ровные пространства, которые в состоянии были бы прокормить большое население, если бы там не было так холодно. Так, необитаемые зимою, вследствие весьма высокого их положения, деревни Аскифо занимают равнину, окруженную со всех сторон горным валом и представлявшую некогда озеро, как показывают древние откосы местами заметных еще и теперь берегов и скалы, возвышающиеся островами по средине бассейна. Вода, падающая в эту огромную воронку, находит себе катавотры (khonos), чрез которые и изливается теперь прямо в море: один из значительных ключей бьет в самом ущелье Гагио-Румели. Зимой сфакиоты спускаются с гор в Лутрон и другие селения на морском берегу.

Другие горные цепи и группы острова уже не так высоки и суровы, как Белые горы. Ида (Псилорити) 2.498 метров, Белые горы 2.462 метра, Лассити 2.155 метров.

Самые замечательные из них—горы Лассити и еще далее к востоку—горы Диктэ, или Сития, которые возвышаются на восточной оконечности острова, составляя пару с группою Сфакиотских вершин; но они не защитили, как последние, от рабства населяющих их жителей. На северном склоне этих гор заметен древний морской берег, раковины которого, совершенно сходные с раковинами нынешних песчаников, доказывают, что остров поднялся по крайней мере на 20 метров уже во время новейшего геологического периода.

Северный берег острова, от Белых гор до гор Диктэ, извилистее южного: его мысы или «конечности», выступая далеко в море, образуют больше заливов, бухт и безопасных гаваней. Поэтому на этом же берегу построены и все торговые города, так что берег, обращенный к Эгейскому морю, наполненному кораблями, можно назвать живым берегом, по сравнению с относительно пустынным южным, который обращен к еще более пустынным берегам Африки. Все города северного берега стоят на тех же местах, которые занимали древние города-республики. Мегало-Кастрон, известный более под именем Кандии, которым обозначают также и весь остров, есть Гераклейон греков, знаменитый порт Кносс. Ретимо, при подошве горы Иды, с западной стороны, почти не изменил даже древнего имени «Ретимнос»; наконец Канея, белые дома которой почти сливаются с бесплодными склонами Белых гор—древняя Кидония греков, славившаяся своими лесами. Теперь это главный, хотя и не самый многолюдный город на острове, и важен, как главное торговое складочное место Крита. Турецкое правительство сделало попытку дополнить его вторым портом, основанным к востоку от Канеи, на берегу бухты Суда, естественной и совершенно защищенной гавани, которая обещает сделаться одною из главных морских станций Средиземного моря. Лакус, окруженный померанцевыми рощами,—излюбленное дачное место канейцев. Одно из предместий Канеи исключительно занято прокаженными. Больных этого рода здесь масса, и Зибер полагает, что собственно остров Крит и есть первоначальный рассадник проказы (лепры).

Внутри острова и на южном берегу нет городов в собственном смысле, есть лишь незначительные деревни, одна из которых, Агиос-Дека, на притоке Иеропотамоса, приобрела недавно известность, благодаря находке там древнейшего открытого до сих пор текста эллинского закона.

По населению и богатству, Крит, конечно, теперь стоит ниже, чем был некогда; он уже далеко не заслуживает своего названия «Стоградного Крита», данного ему древними греками. Жалкия деревни, построенные из остатков древних стен, стоят теперь на месте прежних городов, для постройки которых когда-то высечены были огромные каменоломни, как напр. так называемый «лабиринт», с южной стороны горы Иды. Несмотря на свое плодородие, Крит производит ничтожное количество земледельческих продуктов, и в нем теперь нельзя уже узнать плодородного острова, на котором Церера родила Плутуса на ложе из снопов. Земледельцы считаются собственниками своих полей, но они не свободны и лениво обрабатывают землю.

Тем не менее, культура улучшилась; оливковые деревья дают масло в изобилии; виноградники доставляют, впрочем помимо воли возделывателей, хорошее вино, но не производят уже дивной «мальвазии»; хлопок, табак, плоды всякого рода возделываются очень небрежно, и единственный успех, достигнутый критскими земледельцами в настоящем веке,—это разведение апельсинных дерев, превосходные плоды которых высоко ценятся на всем востоке. Путешественник Перро сообщает любопытный факт, что, за исключением винограда и оливок, все породы разводимых дерев произрастают в различных частях острова: каштаны растут только на западном конце острова, дуб и кипарис—единственные деревья высоких Сфакиотских долин; в провинции Ретимо растут дубы уже другой породы, ливанской; в горах Диктэ—пирамидальная сосна и рожковое дерево; наконец, на одном из мысов юго-восточной оконечности Крита, со стороны Африки, существует лучший во всем греческом архипелаге финиковый лес.

Население Крита и соседних островов в большинстве не перестало быть эллинским, несмотря на последовательные нашествия народов различных племен, и говорит языком, в котором узнают испорченное дорийское наречие. Следы славян, овладевших островом в начале средних веков, остались только в названиях нескольких деревень. Арабы и венецианцы точно также слились с коренными критянами, но осталось еще значительное число албанцев, потомков арнаутских солдат, которые сохранили свои язык и нравы. Что касается мусульман, или так называемых турок, составляющих почти пятую часть всего населения, то многие из них носят итальянские фамилии и происходят вероятно, от венецианских сеньоров, перешедших в ислам, чтобы сохранить свои привилегии; но в огромном большинстве—это потомки критян, обратившихся некогда в магометанство, во избежание преследований, и из всех восточных эллинов только одни они приняли в столь значительном числе вероисповедание завоевателей. Но когда миновал страх религиозного преследования, многие магометанские семейства греческого происхождения возвратились к религии своих предков. Превосходя численностью, эллины превосходят остальное население и по промышленности, торговле и богатству; они скупают земли, и мусульманин отступает пред ними шаг за шагом. Все критяне, за исключением албанцев, говорят греческим языком, и только в столице да в некоторых частях Мессары, где греки-мусульмане поселились довольно плотными массами, они приобрели некоторое знание турецкого языка. Между всеми критянами особенно выделяются красотой сфакиоты. Их женщины поражают путешественников благородством черт и изяществом движений.

Не удивительно поэтому, что греки домогаются возвращения в свое владение страны, в которой так сильно их преобладание; но, несмотря на свою храбрость, будучи изолированы, они не могли восторжествовать над посылавшимися против них турецкими и египетскими войсками. Может быть, и справедливо обвиняют критян в сходстве со своими предками по купеческой жадности и нелюбви к истине; может быть, они и действительно «греки из греков, лжецы из лжецов»; но они наверно не заслуживают упрека в равнодушии к своему отечеству, который делали их предкам, когда те толпами нанимались в солдаты к чужим народам. Напротив, они много страдали за отечество; почти во всех частях острова, особенно между горою Идою и Белыми горами, видны места сражений, в которых они проливали свою кровь за независимость. Обширные пещеры Мелидони, на западных склонах Иды, были театром одного из ужасных событий войны. В 1822 г., более трехсот эллинов, почти все женщины, дети и старики, скрылись в пещере. Турки же разложили пред узким входом её большой огонь, так что ветер, помогавший им в этом истреблении, гнал дым в подземелье. Несчастные забрались в самую глубину пещеры; но напрасно:—они все задохнись. Трупы оставались на земле, не имея другого гроба, кроме покрывшего их мало-по-малу известкового осадка, и даже еще ныне местами виднеются кости, не покрытые еще сероватым каменным саваном.

С 1878 года, греки христиане получили непосредственное участие в управлении островом. Вали, или губернатор Крита, назначаемый султаном, избирается непременно из христиан, и два из четырех мутассерифов также принадлежат к этому вероисповеданию. «Народное собрание» состоит из 49 христиан и 31 мусульманина. Совет при вали состоит из десяти членов, на половину христиан. Трибунал сфакиотов составлен всецело из христиан, и ни один турецкий солдат не имеет права вступить в их владения.

На севере Крит отделяется от островов Архипелага глубокими пучинами древнего «моря Миноса», центральная впадина которого имеет более 1.000 метров глубины. Почти все эти острова принадлежат Греции, и только один из Цикладских островов, как и Крит, остался под властию турок, а именно Астипалея, называемый в просторечии Астропалея, или Стампалия, который древние, за его удивительное плодородие, называли «Столом Богов». Хотя остров этот, по геологической природе своей почвы и по расположению подводных рвов, принадлежит неоспоримо к восточной цепи Циклад, но дипломатия сочла нужным оставить его Турции, со всеми окружающими его островками.

Между прочими островами с греческим населением принадлежит Турции и остров Фазос, который лежит ближе всех к берегу Европы и геологически может быть рассматриваем как часть её, ибо отделяется от берега Македонии проливом не более пяти километров шириною, в котором, сверх того, лежит остров Фазопуло и существует песчаная мель, почему парусные суда в сильные бури с трудом лавируют в этом проходе. Хотя он составляет естественную принадлежность Македонии, но управляется мудиром вице-короля египетского, которому Порта подарила его. Когда Магомет II положил конец существованию Византийской империи, остров этот, вместе с соседними островами, составлял княжество итальянской фамилии Гателлуцци.

Фазос—одно из тех мест древнего греческого мира, настоящее положение которых представляет самую печальную противоположность с прошедшим. Будучи финикийскою колониею, Фазос был сперва соперником, а потом богатым и могучим союзником Афин; его жители, число которых простиралось, может быть, до ста тысяч, разрабатывали богатые рудники золота и железа и ломки прекрасного белого мрамора, возделывали виноградники, славившиеся своими произведениями, и вели значительную торговлю со всеми берегами Эгейского моря. Теперь же рудники и каменоломни заброшены, так что и не знают даже, где находились золотоносные залежи, доставлявшие столько сокровищ древним фазийцам; виноградники дают лишь посредственное вино; земледельческих продуктов недостаточно для десяти тысяч жителей, а древний порт Фазоса, на северной стороне острова, посещают теперь только каики. С тех пор, как Магомет II велел переселить в Константинополь почти все его население, остров заселялся вновь весьма медленно, а боязнь нападений пиратов, сделавших остров местом своих сборищ, заставлял жителей строить себе жилища вдали от берегов, в высоких долинах и на крутых скалах. Жители—греческого происхождения, но говорят на «ужасном греческом языке, переполненном варварскими оборотами и турецкими словами». У них вовсе нет того сильного стремления к образованию, которое обнаруживается во всех греках, как на материке, так и на островах: это павшие греки. Впрочем, они и сами сознают это; разговаривая с путешественником Перро, они часто повторяли: «Мы—бараны, вьючные животныя».

Но Фазос сохранил то, что отличает его от всех островов Архипелага, а именно—красоту своих лесистых гор, своих зеленеющих пейзажей. Дожди, приносимые ветрами в глубину Македонского залива, выливаются на высоты Фазоса и доставляют растительности необходимую влажность. В долинах журчат ручьи; склоны горы покрыты большими деревьями: деревни, расположенные на первых выступах гор, прячутся в тени кипарисов, ореховых и масличных ветвей. а выше—великолепные чинары, высокоствольный лес лавров, белые буки и каменные дубы, разбросанные группами в беспорядке, наполняют долины, расходящиеся по всем направлениям к окружности острова. Наконец, верхния крутизны поросли сосновым лесом разных пород, темная листва которых составляет резкий контраст с мрамором скал. Обнажены только высокие вершины св. Илии и Инсарио, возвышающиеся на 1.000 метров и более; стены их, состоящие из кристаллического известняка, гнейса, слюдяного сланца и омываемые частыми дождями, сверкают необыкновенным блеском, отражая солнечные лучи.

Остров Самофракия (Семадере), хотя не так обширен, как Фазос, но зато гораздо выше его. Фенгари и другие его горы представляют величественные массы гранита, сланца, мрамора, известняка, трахита, господствующие на востоке Эгейского моря, как Афон на западе. С севера или с юга остров Самофракия, с его могучим горным хребтом, имеющим во всю длину почти одинаковую вышину, походит на колоссальный гроб, положенный на море, а с востока и с запада профиль его кажется возвышающеюся над волнами гигантскою пирамидою. Восседая на вершине Самофракии, говорит нам Гомер, Посейдон смотрел, через более низкий остров Имброс, на борьбу греков с троянцами; в диких, почти исключительно дубовых лесах Черной горы кабиры совершали свои таинства, заимствованные из тайных культов Азии. Гора, имеющая столь грандиозный вид, не могла не сделаться в эллинском мире предметом совершенно особенного почитания: и действительно, Самофракия была для древних греков тем же, чем Афон для их потомков, т.е. «Святою Горою». Многочисленные остатки и надписи свидетельствуют еще о том усердии, с которым стекались сюда со всех сторон набожные путешественники. Но с тех пор, как языческий боги лишились своих алтарей, остров Самофракия стал пустынею; на нем есть только одна деревня, посещаемая только летом несколькими рыбаками, обитатели которой живут здесь как узники, не зная, что творится на белом свете. Совершенное отсутствие при берегах его заливов и опасное течение, отделяющее его от острова Имброса, отвратили от него мореплавание, и хотя долины его так плодородны, что могут, по словам туземцев, оживить человека только-что погребенного, однако ни один переселенец с материка не чувствует влечения к этой покинутой земле. Статуя Победы, воздвигнутая на Самофракии Димитрием Полиоркетом, составляет теперь одно из сокровищ Лувра. Имброс и Лемнос, отделенные от Самофракии морскими пучинами в тысячу метров глубины, составляют как-бы юго-западное продолжение цепи Херсонеса Фракийского. Имброс—ближайший к материку и в то же время самый высокий из этих двух островов, но, тем не менее, возвышающаяся на нем гора св. Илии едва достигает трети высоты пика Самофракии. Склоны её совершенно безлесны, долины голы и каменисты, и едва лишь одна восьмая часть почвы острова годна для обработки. И, однако же, положение острова на великом пути народов, почти при входе в Дарданеллы, всегда обеспечивало за ним некоторое значение. Его народонаселение гуще всего группируется в северо-восточной части острова, в долине небольшого, часто высыхающего, ручья, которому дано громкое название Мегалос-Потамос—«Великой-Реки».

Лемнос (Лимно), по-новому Ста-Лимен, есть самый большой из островов Фракии, но зато и самый низкий, и самый голый: по нем можно проходить несколько часов—и не найти ни одного дерева; на его полях нет даже маслины, и деревенские сады бедны фруктовыми деревьями: дрова же приходится получать с Фазоса и с материка. Между тем Лемнос весьма плодороден: он в изобилии производит ячмень и другие зерновые хлеба, а луга на его холмах прокармливают больше сорока тысяч овец. Остров этот состоит из многих, врезывающихся в море глубокими мысами, отдельных горных групп, от трех до четырех сот метров вышиною, которые были некогда вулканами, и между которыми лежат низкие равнины, покрытые окалиною. Во времена древних греков подземные огни Лемноса были еще в действии: свергнутый с неба Вулкан работал со своими циклопами в горных пещерах острова. Незадолго до нашей эры на нем провалились в воду один холм, гора Мозихлос и мыс Хризэ, и место, где стояли эти высоты, обозначаются теперь, вероятно, теми обширными подводными плоскогориями и рифами, которые тянутся на восток от острова по направлению к Имбросу. Со времени же исчезновения Мозихлоса, Лемнос не испытывал ни извержений, ни землетрясений. и его довольно многочисленному населению бояться было нечего, кроме людей. Жители его в большинстве греки; турки же, постепенно вытесняемые завоеванным ими, но превосходящим их по интеллигенции и деятельности, племенем, уменьшаются в числе все более и более. Торговля, находящаяся вся в руках эллинов, сосредоточивается главным образом в древнем Мирине, известном ныне под именем Кастро и находящемся на мысе, который возвышается между двумя бухтами в западной части острова. Между предметами лемносской торговли замечательна особого рода глина, так называемая «печатная» земля, славившаяся на всем востоке с глубокой древности, как вяжущее средство. Ее собирают в центре острова, но она имеет силу, говорят, только тогда, когда собрана утром в Спасов день, 6 августа, перед восходом солнца, и при том при совершении молитв и разных церемоний.

Маленький остров Стратио (Гагиос Эвстратиос), к югу от Лемноса, принадлежит к этому последнему как в политическом, так и в торговом отношениях, и населен также греками. Что касается до островов, окаймляющих берег Малой Азии и геологически составляющих часть последней, как-то: Митиленэ, Хиос, Родос и группа азиатских Спорад, то в административном отношении они зависят от Европейской Турции, но в действительности это только фикция, до которой вовсе нет дела географии.

Величина островов Фракии, а также население и высоты их видны из нижеследующих строк:

Пространство: Фазос: 192 кв. кил., высочайшие горы: Ипсарио 1.000 метров. Население: 10.000 чел. Пространство: Самофракия 170 кв. кил. Высочайшие горы Фенгари 1.646 метров: Население 2.200 чел. Пространство: Имброс 220 кв. кил. Высочайшие горы: Св. Илии 595 метров. Население: 3.600 чел. Пространство: Лемнос 440 кв. кил. Высочайшие горы: Скопия 430 метров. Население: 13.000 чел.