V. Балеарские острова.

Группа Балеарских островов имеет подводную связь с испанским полуостровом. Как по условиям географического положения, так и по историческому развитию, она представляет естественную принадлежность Валенции и Каталонии. От мыса Нао до Ибизы (Ивисы), от Ибизы до Маиорки и Минорки тянется между пропастями Средиземного моря возвышенное плато, указывающее, повидимому, на когда-то существовавшую в этом месте соединительную полосу суши. Направление этого подводного перешейка вполне совпадает с направлением гор Мурции и Валенции; ряд островов развивается с юго-запада к северо-востоку, при чем их высокие вершины, в общем, следуют той же главной оси. С другой стороны, маленький полуостров Бана, соединенный с низовьями дельты Эбро, продолжается в море в виде скалистых отмелей, направляющихся к Ибизе. Группа островков возвышается вершинами своих холмов среди этой подводной косы: это вулканические острова группы Колумбрет; их наивысшая остроконечная вершина, Монте-Колибре, господствует над полуразрушенным кратером, в форме подковы, который, может быть, указывает присутствие в этом месте центра подземного очага, обнаруживаемого также медленным и непрерывным поднятием Балеарских островов. Все скалы Колумбрет, вместе взятые, не представляют поверхности и половины квадратного километра. Говорят что там водится много змей, и само название островков, взятое с латинского Colubraria, означает «островки Ужей».

По пространству, Балеарские острова не составляют и сотой части Испанского полуострова. Они не имеют того исключительного географического положения, которое обусловливает столь важное значение таких островов, как Сицилия и даже маленькая Мальта; Балеарские острова лежат в стороне от больших судоходных путей, и моря, их окружающие, подвержены столь частым бурям, что коммерческие суда стараются обогнуть их с юга, для достижения безопасной стоянки. Зато Балеарские острова отличаются красотою местоположения, мягкостью климата и плодородием почвы. Эти острова, щедро одаренные природою, древние называли Эвдемонами, т.е. «Островами Добрых Гениев», и Афродизиадами, или «Страною Любви». Эти лестные названия, конечно, свидетельствуют прежде всего о стремлении находить прекрасное во всем отдаленном и трудно досягаемом; впрочем, Балеарские острова, в сравнении с Испанским полуостровом и большинством прибрежных стран Средиземного моря, действительно, могут похвалиться своею счастливою звездою. Они, правда, не избегли многочисленных вражеских вторжений; война, чума и другие бичи рода человеческого часто их опустошали; однако, все эти бедствия ничтожны в сравнении с бесконечными несчастиями, поражавшими Испанию. Так, в настоящем столетии, Балеарские острова не страдали непосредственно от междоусобиц, свирепствовавших на полуострове. Народонаселение могло там беспрепятственно умножаться и обогащаться земледелием и торговлею. На том же пространстве земли число жителей Балеарских островов вдвое больше, чем в Испании; оно было бы еще значительнее, если бы большинство обширных поместий, обремененных залоговыми долгами, не обработывалось крестьянами, которые все еще подчинены почти феодальному режиму.

Пространство и население этих островов следующее:

Острова эти, по их естественному положению, делятся на две группы: западную, или Питиузские острова, названные так в древности по причине сосновых лесов, покрывающих там все горы, и Гимнезийские, или собственно Балеарские острова. Название Гимнезийских, недавно введенное в учебники географии, но совершенно неизвестное в народе, напоминает о варварских временах, когда население жило в самом первобытном состоянии. Что-же касается названия Балеарских, то единогласное свидетельство древних авторов приписывает его ловкости туземцев в искусстве метания пращи. Страбон рассказывает, что родители совершенствовали своих детей в этом искусстве, выставляя им для мишени хлеб, приготовленный к обеду: молодые стрелки получали пишу не прежде, как пробив ее камнем. Метелл «Балеарский», прежде чем высадиться на Гимнезийские острова, позаботился обтянуть палубу каждого корабля кожами, чтобы предохранить экипаж от камней пращников. На острове Минорке, где долго сохранялись древние нравы, как слышно, дети и теперь еще упражняются в искусстве метания пращи.

Климат Балеарских островов мало отливается от климата испанских берегов, лежащих под тою же широтою. Он только мягче и ровнее, кроме того, более влажен, благодаря чисто морскому воздуху, который питает их дождями, особенно весною и осенью, при перемене времен года. Сильные ветры часты в этих местах, и по временам являются страшные смерчи. Эти водяные метеоры загубили немало судов: рассказывают случаи, когда большие корабли исчезали без всякого следа.

Балеарские острова были обитаемы уже во времена до-исторические. Маиорка усеяна постройками, называемыми ialayots, т.е. маленькими atalayes, или «сторожевыми башенками», которые похожи на nuraghi в Сардинии и, как полагают, были сооружены коленами одного и того же племени. Минорка еще богаче памятниками этого происхождения: самый большой из них, возвышающийся на одном холмике в южной части острова, известен у туземцев под именем «языческого жертвенника». Впрочем, каково бы ни было происхождение первоначальных обитателей Балеарских островов, они вполне изменились с начала исторических времен, под влиянием пришельцев многочисленных племен, говоривших на всевозможных языках: финикиян и карфагенян, греков и массилиотов, римлян и латинизированных иберийских поселенцев, готов и вандалов, арабов и берберов, генуэзцев, пизанцев, арагонцев, каталонцев и провансальцев. В виду такого племенного смешения, попытка при числить балеарцев к тому или другому племени, на основании их родственного сходства с первобытными обитателями, была бы более чем смелой. По языку они каталонцы, но их наречие менее смешанное, ближе подходит к старинному лимузинскому говору, чем диалект жителей Барцелоны.

Маиорканцы и их соседи, обитатели мелких островов, большею частью худощавы и хорошо сложены. В некоторых округах, именно в округе Соллер, женщины замечательно красивы; даже в тех случаях, когда лицо не отличается правильностью черт, оно оживлено выразительным взглядом и улыбкою. Подобно всем сельским жителям, крестьяне островов рассудительны, осторожны, жадны к деньгам, но вместе с тем они относительно честны, вежливы, любезны, радушны, гостеприимны. Их широкия шаровары, пояс, стройно охватывающий талию, суконный или пестрый полотнянный жилет придают им весьма изящную наружность, значительно отличающую их от неуклюжих поселян северной Европы. Вечером, когда они возвращаются с работы, покрытые козьими шкурами, шерстью вверх, с хвостом, болтающимся под такт шагов, любо смотреть на их веселую пляску под звуки гитары или флейты, на которой наигрывает предводитель артели. Так, по всей вероятности, делали их предки до карфагенского нашествия.

Ибиза (Ивиса), больший и ближайший от континента из Питиузских островов, отстоит от полуострова всего на 85 километров. Он состоит из массы холмов неправильной формы, по окружности прорезанных равнинами, где зимою текут дикия воды, скоро высыхающие с приближением больших жаров. На северной оконечности острова возвышаются горные вершины около 400 метров высоты, над берегом мало приступным и окаймленным крутыми мысами. Острова и многочисленные островки рассеяны близ берега, особенно к западу от Пормани (Порт-Мань, или Великий-Порт), который глубоко врезывается в часть берега, обращенную к заливу Валенции. В южный берег острова также вдается большая бухта, где останавливается флотилия рыбаков; на береговых склонах этой бухты живописно раскинулся маленький главный городок, древняя карфагенская колония, с его домами, башнями и старинными стенами. Подобное же расположение берегов представляет остров Форментера, соединенный с одним из мысов Ибизы цепью островков и рифов, аналогичных с знаменитым «Адамовым мостом» Цейлона; он также разделяется на две части заливами, на севере Плайа-де-ла-Трамонтана, на юге—Плайа дель Медиодиа. Пространство между Форментерою и Ибизою представляет превосходное убежище для больших судов.

Климат Питиузских островов замечательно здоровый. Островитяне, пока еще незнакомые с законами распространения видов, приписывают совершенное отсутствие змей и всех других пресмыкающихся на их острове чистоте атмосферы; никакой яд, говорят они, не может зародиться на их благословенной земле. Вообще все Балеарские острова, как и большинство островов, удаленных от континента, обладают фауною беднейшею, чем на большом материке. По Страбону, даже зайцы, в настоящее время до того размножившиеся, что два островка этой группы получили название Конильера и Конейера, не были известны на островах и ввезены туда только при римлянах. Под влиянием местных условий, некоторые из видов животных образовали здесь особые разновидности. Так, например, на острове Форментера водится фазан, который по оперению разнится от фазанов континентальных. Борзая собака Балеарских островов также отличается от своих европейских родичей: она великолепного сложения и, говорят, не очень верна.

Несмотря на плодородие почвы и превосходный климат, оба Питиузские острова слабо населены и имеют лишь посредственное экономическое значение для метрополии. Их гавани, даже гавань Ибизы, имеют тот недостаток, что вовсе не защищены от ветров, и суда всегда рискуют быть выброшенными на берег внезапно образующимися большими волнами западного Средиземного моря. Вместо того, чтобы привлекать суда в свои гавани, Ибиза, напротив, пугает их своими рифами и быстрыми течениями. Моряки издалека замечают остров, но редко пристают к нему: многие острова Океании, лежащие у антиподов, гораздо чаще посещаются.

В недавнюю еще эпоху, когда варварийские пираты крейсировали по Средиземному морю, опасение внезапных нападений способствовало устранению всякой торговли и промышленности от Питиузских островов и держало их население в постоянном страхе. Сторожевые башни, исполнявшие свое назначение еще в начале нынешнего столетия, возвышаются на всех мысах островов; каждая деревня имеет свою крепостцу, куда народ укрывался при малейшей тревоге. Впрочем, жители Ибизы пользуются репутациею людей весьма храбрых; привыкнув к опасностям в течение веков, они отличаются мужеством своих предков. Благодаря отдаленности и относительно ничтожному значению островов, жители также пользуются драгоценным преимуществом—быть почти предоставленными самим себе центральным правительством и сохранили значительную часть административной самостоятельности. Они очень этим довольны и дурно принимают всякое вмешательство континентальных властей.

Маиорка, или Большой Балеарский остров, Мальорка по-испански,—единственный из всей группы, имеющий настоящую горную цепь, настоящую сиерру. Северо-западный берег, слегка выгнутый и тянущийся от мыса Ребезада, или скорее от острова Драгонера до мыса Форментор, параллельно берегу Каталонии, повсюду загроможден крутыми отрогами цепи; снизу видны уступы скал, склоны, покрытые лесом и кустарником; громадные вершины порфировых, диоритовых утесов высятся одни над другими, исчезая в далекой синеве неба. Первая вершина, близ западной оконечности цепи, сразу вздымается на высоту около 1.000 метров; затем к северо-востоку тянется ряд более высоких гребней, над которыми господствуют две вершины, Маиор и Торрелла. В том месте, где цепь, понижаясь, состоит из одних только холмов, она продолжается в море в виде узкого скалистого полуострова, оканчивающагося мысом Форментор; один из зубцов этого гребня, известный под именем Агуйеро, имеет сквозное отверстие, чрез которое виден свет с открытого моря. В целом, эта горная группа, обрывистая со стороны моря, прилегающего к Каталонии, и пологая со стороны склона к африканскому берегу, есть одна из богатейших в свете великолепными пейзажами. Тенистые долины внутри цепи, Соллер, Валльдемоза, красивы и сами по себе, и видами, с них открывающимися. На севере море так близко подходит к берегу, что, нагнувшись с края террас, чтобы заглянуть вниз, боишься упасть в неизмеримую морскую бездну сквозь переплетающиеся ветви сосен. К югу, напротив, взору представляются обширные равнины, слегка волнообразные, покрытые яркою зеленью или желтеющие хлебами и усеянные городами и многочисленными местечками. И здесь вдали видно море, только в форме серебристой ленты, окаймляющей чудную картину. Островок Конехера и, еще дальше, маленький остров Кабрера, на котором погибло, от болезней и даже от голода, много пленных французов во время войн империи, кажутся плавающими на горизонте в виде прозрачных пятен тумана.

Сиерра в тесном значении слова, имеющая местами настоящий альпийский характер, и где, в сосновых лесах, среди лабиринта скал, и теперь еще водятся, по словам крестьян, муфлоны, представляет незначительную ширину. Некоторые из её отрогов, имеющих белый и розовый цвет в эпоху цветения ладанников, вдаются маленькими цепями внутрь острова; но наибольшая часть пространства Маиорки состоит из равнин, метров в пятьдесят высоты, на которых там и сям возвышаются уединенные «пики», puigs, увенчанные каждый какой-нибудь старинной постройкой—церковью, пустынью или укрепленным замком. Одна из этих возвышенностей, Пиг-де-Ранда, откуда виден обширный ковер равнины, развертывающийся вокруг склонов, служила некогда центром для богомольцев всего острова, и с высоты её священники благословляли жатву. Холмы группируются в настоящий горный кряж только в восточном углу острова, у мыса, до сих пор носящего арабское название Ферруткс (Ferrutx); несколько южнее находится обширный грот Арта, один из замечательнейших в Европе, по богатству и разнообразию сталактитов: галлереи этого грота спускаются под уровень моря.

Самая низкая часть равнины указывается вырезками окружности острова. Два залива, один с юго-запада, другой с северо-востока, врезываются в берега острова, как-бы разделяя его на две половины. Первый из них представляет обширную полукруглую бухту Пальма, заканчивающуюся маленькою искусственною гаванью главного города. Второй есть двойной залив Алькудиа, Пуерто Маиор и Пуерто Менор, разделенный живописным полуостровом мыса Пинар.

Высоты Майорки, по Виллькому: Пиг ден’ Галацо 1.200 метр. Пиг ден’Торрелла 1.445 м. Пиг Маиор 1.500 м. Ущелье Соллер 562 м. Мыс Ферруткс 568 м. Остров Драгонера 320 метр.

Что касается северного берега, то он слишком крут и потому не имеет удобных гаваней: корабли могут приставать здесь только в одной скалистой бухточке Соллер, знаменитой в наше время по вывозу апельсинов и прославленной в легендах, как место, откуда святой Раймонд де Пеньафор поплыл на своем плаще в Барцелону.

Пиг ден’Торрелла и другие горы сиерры, хотя и лежат значительно ниже линии вечных снегов, тем не менее в углублениях, ближайших к вершинам, содержат довольно значительные количества снега, потребляемого жителями Пальмы во время летних жаров. Кроме того, горы эти питают временные потоки, которые иногда, после больших дождей, разливаются по прибрежным местам, покрывают возделанные поля песком и камнями, и разрушают здания. Так, например, Риера, впадающий в Средиземное море близ Пальмы, часто причинял городу больше зла, чем осада или эпидемия: говорят, что наводнение 1403 г. разрушило около двух тысяч домов и погубило 6.000 человек. Но обыкновенно эти потоки, которых один маиоркский писатель насчитывает, будто-бы, более двухсот, едва в состоянии доставить достаточное количество плодотворной воды для acequias, оросительных каналов арабского происхождения, разветвляющихся по всем полям и лугам острова. Между тем Маиорка крайне нуждается в обильном орошении. Остров, вполне защищенный сиеррою от северо-западных ветров, дующих с Пиренеев и из долины Эбро, поворочен к Африке и расположен подобно тепличной шпалере для согревания всею силою солнечных лучей.

Pageses, или маиоркские крестьяне, всегда пользовались репутациею превосходных земледельцев, насколько позволяло им пристрастие к рутине и замечательная скупость, когда дело касается издержек на улучшения. Вообще земля Маиорки несравненно лучше эксплоатируется, чем в остальной Испании. Правда, заслугу столь хорошего содержания земли нельзя приписывать одним только островитянам. В начале нынешнего столетия, когда иноземная война опустошала Полуостров, и затем, когда, христиносы, карлисты и бойцы других партий спорили за обладание Испаниею, множество трудолюбивых каталонцев переселилось на Балеарские острова, ища там мира и благосостояния: они заняли преимущественно центральную часть Маиорки, в окрестностях Инки. Именно этим колонистам остров обязан значительною частью своих террас, выровненных с большими издержками по склонам гор, своих оливковых рощ, хорошо содержимых виноградников, своих прекрасных померанцевых и миндальных садов. Все сбережения употребляются на то, чтобы отвоевать на скале или на болоте клочек земли, тотчас же подвергаемый обработке. Однако, несмотря на искусство и трудолюбие жителей, поверхность пахатной земли недостаточна для скученного на ней населения, и избыток его должен выселяться. Маиорканцы, равно как их соседи с Минорки, превосходные садовники «магонцы», встречаются во множестве в городах средиземноморского прибрежья, в Алжире и на испанских Антильских островах.

Впрочем, «золотой» остров обладает весьма разнообразными источниками богатства и никогда не испытывает голодовки в случае неудавшейся жатвы. На нем, правда, нет горных промыслов, кроме соленых озер, близ мыса Салинас, против острова Кабреры; зато, кроме хлебных растений, доставляющих превосходный «Мальоркский хлеб», славящийся во всей Испании, остров производит чудесные вина Бенизалема, вывозимые на континент, масло, потребляемое преимущественно в Англии и Голландии, овощи, для которых главным рынком служит Барцелона, наконец, всевозможные фрукты, вывозимые во Францию. Долина Соллер, слава Маиорки, большею частью покрыта апельсинными лесами, произведения которых вывозятся массами в Эг-Морт, в порт Агд, в Марсель; к сожалению, болезнь, которой не удалось еще уничтожить, произвела большие опустошения на плантациях, и возделыватели в течение долгого времени имели основание опасаться утраты одного из важнейших источников их дохода. Маиорканцы занимаются также разведением животных: для крупного скота у них недостает пастбищ, зато кухонные и растительные остатки, корни, плоды—позволяют откармливать множество свиней, отправляемых в Барцелону. Наконец, Маиорка проявляет даже некоторую промышленную деятельность. Её фабриканты обуви изготовляют свои изделия как для вывоза за границу, так и для самого острова. Маиорканцы вывозят шерстяные и полотняные материи, плетеные корзины и сосуды из пористой глины; однако, они утратили монополию тех фаянсов, которые так славились в эпоху Возрождения, и которые до сих пор сохранили название majolica (маиолик)—итальянская форма имени Маиорка. Маиоранки все еще претендуют на славу первых вышивальщиц в мире. Они довели свое искусство до вышивания целых картин шелками и золотом.

Нынешняя столица острова, Пальма,—многолюдный и оживленный город. С моря она представляется очень красивой, с её домами, расположенными амфитеатром, её стенами, усаженными бастионами, старинным укрепленным замком Белльвер, кафедральным собором, стоящим на холме и доминируемым «башнею Ангела», весьма красивой и смелой архитектуры. Жители Пальмы гордятся своими постройками и утверждают, что их Lonja, с четырьмя восьмиугольными башенками по углам, по оригинальности архитектуры, гораздо выше валенцийской биржи. Оставляя в стороне некоторое преувеличение в этих претензиях, объясняемое местным патриотизмом, нельзя не признать, что полумавританский стиль старинных архитекторов эпохи Возрождения отличается большим изяществом и замечательною легкостью. Колонны черного и серого мрамора, поддерживающие готические окна, удивительно тонки, сравнительно с длиною: их можно принять за железные шесты или бамбуковые стволы.

Постоянный прилив и отлив негоциантов и матросов содействовал смешению коренного населения Пальмы, где, впрочем, хотя один этнический элемент сохранился от всякой помеси: это крещеные евреи, отлично узнаваемые по их характерному типу и известные в стране под именем Chuetas. Они и теперь занимают отдельный квартал, сочетаются браком только между собою, имеют свои особые школы. У них есть также своя церковь, так как только ценою крещения они избавились от смерти или, по меньшей мере, от изгнания: единственная разница в их религиозном культе заключается в том, что они выкрикивают свои молитвы, вместо того чтобы читать их тихим голосом; это происходит, конечно, от того, что вначале священники заставляли их говорить громко, чтобы явственно слышать произносимое. Впрочем, несмотря на принятие христианской веры, чуэтасы не утратили своих меркантильных способностей и, с помощью ростовщичества, завладели большею частью поместий острова. В прежния времена практиковалось удобное средство препятствовать их чрезмерному обогащению: когда общественное мнение, несмотря на нищенскую наружность евреев, подозревало их в слишком быстром наполнении сундуков, немедленно сочинялось обвинение в богохульстве или ереси, ввергавшее их в темницу, а состояние их вскоре переходило в другие руки. Реестры пальмской инквизиции свидетельствуют о страшных преследованиях, которым подвергались эти несчастные крещеные. Даже в прошлом столетии они еще должны были опасаться за свою свободу и жизнь.

Железная дорога соединяет гавань Пальмы и восточный берег, проходя по округам Санта-Мария и Бенизалем, богатейшим на острове после южных местностей, окружающих многолюдные города Манакор и Феланич. Алькудиа некогда оспаривала у Пальмы титул главного города, и если бы ей не приходилось страдать от малярии и недостатка хорошей воды, она, вероятно, сохранила бы свой ранг, потому что занимает превосходное приморское положение. С вершины своего скалистого холма она господствует сразу над двумя заливами, ближе лежащими к Испании и Франции, чем залив Пальмы, и представляет удобное сообщение с внутренними областями. Северный залив, обыкновенно называемый Пуэрто-Менор, или Полленца, может вмещать суда с глубокою посадкою, представляя хорошую стоянку, защищенную от всех ветров; тем не менее он мало посещаем; остров слишком мал, чтобы иметь два больших меновых рынка. Надо надеяться, что обширные работы по ассенизации и обращению земли под культуру, предпринятые к югу от Алькудии, возвратят этому древнему городу часть его прежнего значения. Альбуфера, или болотистая равнина, занимающая около 2.800 гектаров, была по частям отвоевана у болот и лихорадок, благодаря английским промышленникам, которые занимаются эксплоатациею этой местности; в настоящее время она представляет прекрасную равнину, пересекаемую широкими, прочными дорогами, дренируемую паровыми машинами и орошаемую каналами чистой воды.

Города Маиорки и Ибизы, с их населением (по переписи 31 дек. 1887 г.):

Пальма 60.514 жит.; Манакор 19.635 жит.; Феланич 12.053 жит.; Льюмаиор 9.194 жит.; Полленца 9.072 жит.; Инка 7.539 жит.; Соллер 8.000 жит.; Ибиза (Ивиса) 7.423 жит.

Минорка (по-испански Менорка), или «Малый Балеарский остров», с поверхностью в 78.000 гектаров, видимый с Маиорки, так как отстоит от неё всего в 37 километрах, продолжает, повидимому, слегка выгнутую линию маиоркской сиерры сперва к востоку, затем к юго-востоку; но сам по себе этот остров мало горист и представляет лишь уединенные пики. Самая высокая вершина, гора Торо, в 368 метров высоты, расположена почти в центре острова и господствует над обширными, слегка холмистыми равнинами; растущие на них деревья, не защищенные от северных ветров, постоянно склоняют свои ветви в сторону Африки; апельсинные деревья могут расти только под прикрытием балок, или barrancos, которыми изборождена равнина. Отсутствие сиерры делает климат Минорки менее приятным и здоровым, чем на соседнем острове; почва также менее плодородна вследствие малого количества источников. Правда, дожди здесь обильнее, чем на Маиорке, но известковые скалы пропускают влагу сквозь поры, и поля всегда сухи. Воду можно найти только в глубоких гротах. Близ Циудаделы в одной скале находится целый лабиринт пещер, из которых одна сообщается с морем.

Сравнение климатов Маиорки и Минорки, по Каррерасу и Барцело-и-Комбир:

Подобно Маиорке и обоим Питиузским о-вам, Ибисе и Форментере, в политической истории и торговле Минорки замечается некоторое колебание, благодаря портам, расположенным на двух её противоположных оконечностях. Остров имеет два главных города, которые всегда спорили между собой за право первенства,—Циудаделу и Порт-Магон (Маон). Первый имеет преимущество в своем положении против Маиорки и двух заливов Алькудии, но представляет дурную гавань с болотистыми берегами. Второй, до сих пор носящий имя своего карфагенского основателя, обладает превосходною природною гаванью, разделенною островками и полустровами на бухты и второстепенные бассейны; в этом рукаве моря соединены всевозможные удобства. Между тем, при виде слабого торгового движения в порте, не трудно догадаться, что это та самая знаменитая гавань, которую Андрей Дориа восхваляет в своей известной шутке, относящейся, впрочем, и к картагенской бухте; «июнь, июль и Магон—лучшие порты в Средиземном море». Порт-Магон значительно утратил свою торговую деятельность с тех пор, как англичане покинули его в 1802 г., сделав из него богатый, благоденствующий город. Для них он служил второю Мальтою, хотя и низшею по достоинству, вследствие положения его среди открытого, бурного моря, вдали от таких портов, которые обусловливают сообщение между двумя морями и придают столь важное значение Ла-Валетте, Мессине, Гибралтару. В стиле построек Магона сохранилось нечто английское; большая дорога, проходящая во всю длину острова, от Порта-Магона до Циудаделы, также есть британское наследие, однако, дурно оцененное. Превосходная гавань Форнелльс, открывающаяся между двумя скалистыми полуостровами и могущая вместить целый флот, служит пристанищем лишь для нескольких рыболовных судов. Порт-Магон (Маон) имеет 18.445 жит., Циудадела—8.447 жит.