III. Долина Таго, Эстремадура.
Таго своим нижним течением разделяет Португалию на две неравные части, весьма различные по общему виду, почве и климату. В долине этой реки совершается естественный переход от северной Португалии к южной; здесь же, благодаря великолепному заливу, возникла столица государства, один из значительнейших городов мира.
При входе в Португалию, ниже грандиозного Алькантарского моста, Таго, образующий вначале границу между обоими государствами, все еще порожист, быстр и непригоден ни для торгового движения, ни для орошения прибрежных плоскогорий; он протекает около 140 метров выше уровня моря и должен еще пройти через цепь утесов, сквозь ущелье Вилла-Вельа-де-Родан. По другую сторону гор речная долина понемногу расширяется; здесь Таго принимает приток Понсуль, проходящий у подножия холма, на котором стоит древний укрепленный город Кастелло-Бранко; затем, по соединении с Зезерою, берущею начало в серре Эстрелле, выше Ковильи меняет направление, и течет к юго-западу в русле, усеянном островами и песчаными банками. В этой части течения спокойные воды Таго судоходны во всякое время года. Выше селения Сальватерра начинается настоящая дельта; главное русло идет, с правой стороны, вдоль основания холмов, а второстепенное русло принимает слева две реки, Соррайю и Санто-Эстевано, и окаймляет с восточной стороны большой низменный остров Лезириас, почти необитаемый и прорезанный болотистыми каналами. Два рукава, окружающие остров с южной стороны, содержат уже морскую воду; морской прилив два раза в сутки расширяет эти рукава и разливается на далекое расстояние по низменным берегам. Река теряется в обширном лимане Лиссабона, шириною в 18 километров, за которым сохранилось название Таго, но который представляет настоящий залив, с более или менее соленою водою, смотря по тому, бывает ли половодье или низкое стояние воды; уже близ самой северной оконечности этого обширного бассейна, между Сакавемом и Альгандрою, берег окаймлен салинами. Граница между морем и речною водою ясно обозначается: с одной стороны являются глубокия воды, подымающие суда; с другой—быстрое течение по песчаному руслу, которое во время засухи крестьяне переходят в брод, и которое очищается потоком в период половодья.
Таго принадлежит к числу рек, ясно доказывающих, направлением своего течения, стремление текучих вод северного полушария наступать на земли своего правого берега. Прежде Таго нес огромную массу воды, которая смыла часть прибрежных земель в низовье. По конфигурации почвы, видно, так же отчетливо, как на рельефной карте, что потоки пронеслись потопом по землям левого берега и сравняли все его выступы, и что они беспрерывно подвигались вправо, т.е. к северу, чтобы течь вдоль подножия гор и холмов системы Эстреллы. Оба берега Таго представляют тот же резкий контраст, как берега сибирских рек: левый берег, или заТагский (Ален-Тежу)—низовый или луговой; правый, напротив,—крутой, нагорный; с этой стороны находятся крутые скаты, утесы, иногда в несколько сот метров высоты, которые, по их величественному виду, можно даже сравнить с горами.
Небольшая неправильная горная цепь, образующая хребет полуострова, заключенного между Таго и океаном, соединяется с горами Эстреллы изборожденным порогом, через который проходит железная дорога из Сантарема в Порто, и где собираются источники обоих склонов. К югу от Лейрии, холмы, более высокие, служат предгорьями господствующей вершины, Серра-до-Аире или «Горы ветра», откуда виднеются, в виде громадного узорного ковра, зеленеющие поляны, орошаемые Таго, и желтые ланды Алемтехо. На юге возвышается Монте Жунто (Junto), другая выдающаяся вершина гор Эстремадуры; к западу от неё отделяется боковая ветвь, образующая треугольный береговой выступ и соединяющаяся посредством низменного берега с скалистым островом мыса Карвоейро. На этом острове, не столь грандиозном, как Арджентаро и Чирчелло итальянских берегов, но не менее интересном в геологическом отношении, находится крепость и городок Пениш, где женщины, почти совершенно уединенные от остального мира, занимаются плетением кружев. Маленькая пещера (Furninha) в известковых утесах, на которых построен Пениш, доставила большое количество остатков каменного века, в числе которых найдено было много человеческих костей, намеренно изломанных. Это последнее обстоятельство, подтвердившееся во многих других португальских пещерах, как бы указывает, что жители пещер каменной эпохи были антропофаги. Мыс Карвоейро соединяется подводною мелью с архипелагом Берленга, окруженным неприступными скалами, и с островами Фарильонскими, тоже опасными для моряков. Самый большой из этих островов, Берленга, освещаемый маяком, представляет массу красного гранита, доступного только с южной стороны, и пробитую двумя естественными туннелями. Прежде эти две группы островов составляли одну землю.
Полуостров, съуженный между лиманом Лиссабона и морем, образует целый лабиринт невысоких холмов, представляющих, однако, большие затруднения для сообщений, вследствие узких долин и их ломанных очертаний. В этом лабиринте Веллингтон, во время войны на Пиренейском полуострове, разместил свои знаменитые Торрес-Ведрасские линии, преобразовавшие весь лиссабонский округ в один обширный укрепленный лагерь. К югу от этих холмов, из которых каждый имел свой редут, возвышаются другие холмы. Вся страна повышается до живописных гранитных гор Синтра, воспетых Байроном в Child Harold’е и приобревших такую громкую известность своими дворцами, тенистыми долинами, с цветущими на них голубыми и розовыми гортензиями, фукциями, камелиями, достигающими нескольких метров вышины, своим чудесным климатом и историческими воспоминаниями. К востоку от этих гор, идущих от Лиссабона до Сакавема, на северном берегу лимана, простираются базальтовые площади, выброшенные древними вулканами, по всему вероятию, подозерные, потому что слои мергеля, их покрывающие, содержат большое количество разнообразных земных ископаемых. В нынешнюю геологическую эпоху ни один новый поток лавы не вылился из трещин этих гор, но весьма вероятно, что страшные землетрясения 1531 и 1755 годов произошли от волнения расплавленных масс и газов, заключенных в поверхностных слоях. Первый ряд подземных толчков продолжался восемь дней и разрушил множество зданий. Что касается последнего землетрясения, то его страшные последствия всем известны; кажется, ни одно разрушительное явление природы не производило такого сильного впечатления на умы европейских народов. С первого же подземного удара, продолжавшагося не более четырех или пяти секунд, большая часть Лиссабона лежала в развалинах; более пятнадцати тысяч жителей, даже до тридцати и сорока тысяч, по словам некоторых историков, были раздавлены под развалинами 3.850 зданий; минуту спустя, волна в двенадцать метров высоты ринулась с моря и затопила бегущих, столпившихся на набережной. Один только квартал, Альгама, или Мурариа, древнее местопребывание мавров, избегнул гибели. Пожар, возникший из развалин, уничтожил тысячи домов, уцелевших от землетрясения; среди развалин маркиз Помбаль велел соорудить виселицу, с целию воспрепятствовать грабежам: без энергии этого человека, двор бежал бы, говорят, чтобы перевести резиденцию правительства в Рио-Жанейро. От центра землетрясения, находившагося, вероятно, под самым Лиссабоном или где-нибудь по близости, колебания почвы распространились на огромное пространство, различно определяемое историками ужасной катастрофы; во всяком случае, оно занимало не менее трех миллионов квадратных километров. Порто был наполовину разрушен; гавань Альвор, в Альгарвии, обмелела; стены Кадикса рушились; утверждают также, что все большие города Марокко пали от сотрясения.
Очертания берега и гор «Лиссабонской скалы», на мысе Эспикель, позволяют предполагать, что в геологической древности наружный вид страны претерпевал еще большие изменения. Замечательно правильный береговой изгиб, начинающийся у входа в лиссабонскую гавань, имеет один общий контур, разделенный на две части устьем лимана. Самый пролив, правильнее прорезанный, чем Гибралтарский, имеет вид прямолинейного ущелья, на подобие «корридора», между океаном и внутренним лиссабонским морем; он походит на лощину между горами Синтра и уединенным хребтом Аррабида, который к северу граничит с бухтою Сетубал и главная масса которого состоит из меловых утесов, подобных утесам северной части полуострова. Весьма вероятно, что обе группы высот составляли часть одной и той же горной системы, и Таго, вливающийся в настоящее время в море через лиссабонский лиман, прежде соединялся с ним посредством лимана Садо, проходя по обширным равнинам третичного происхождения, составляющим почву Алемтехо.
От землетрясения прошлого столетия остались лишь незначительные следы; столица Португалии, хотя и в-половину менее населенная, чем в начале шестнадцатого столетия, вполне восстала из развалин. Даже центральные кварталы, которые были разрушены до основания, заменились рядами правильных зданий, если и не отличающихся архитектурными красотами, то, по крайней мере, имеющими тот холодно величественный вид, который придается симметричностью очертаний и длинною перспективою. Древний город Олиссипо, основанный, по классическому преданию, хитроумным Улиссом, занимает в настоящее время пространство около семи километров на берегу Таго, но если считать заодно с столицею её предместья, идущие к востоку и западу вдоль берега, то пространство, занимаемое городом, будет не менее 14-ти километров, от Посо-до-Биспо до Башни Беллем. С внутренней стороны Лиссабон, который сравнивается с Римом и считается также построенным на семи холмах, заполняет впадины долин и взбирается по холмам на протяжение от 2 до 3 километров; кроме того, город разросся в сторону лимана, после осушения и укрепления наносов, покрывавших мелкое дно моря, и теперь приводится в исполнение общий план улучшения порта, которое значительно расширит его набережные. На месте зловонных болот находится теперь прекрасное место для гулянья, Атерро де-Бона-Виста, которое тянется от Лиссабона к Беллему на пространстве более трех километров. Панорамою города удобнее всего любоваться с лимана Таго или, еще лучше, с южных холмов. Отсюда Лиссабон, с его башнями, куполами, бульварами, представляет действительно очаровательное зрелище, особенно украшаемое картиною реки, с её противоположными течениями, флотами на якоре, парусными и паровыми судами, проходящими по всему порту. При виде этой чудной картины невольно вспоминается испанский поэт Эспронседа, бросивший в Таго последние имевшиеся у него мараведисы. «Не будут говорит, что дворянин входит как нищий в такой славный город!»
Внутренность этой великолепной метрополии,—которая, впрочем, очень нездоровый город, судя по тому, что средняя смертность в ней 1881 по 1885 г., по оффициальным таблицам, была 33,65 на 1.000 жителей,—не соответствует её внешней красоте. Разделенный на две части долиною или «низиною», перпендикулярною к Таго, Лиссабон имеет, в конце её, большую площадь, называемую Прасадо-Коммерсио или Террейро-до-Пасо; широкия, очень оживленные улицы соединяют эту площадь с Роцио или центральною площадью, позади которой открываются прелестные, обставленные домами, аллеи, постепенно подымающиеся к высотам. Это—самая великолепная часть города. Кроме того, в Лиссабоне имеются все здания, входящие в состав организма столицы и большего торгового порта, как-то: дворцы, церкви и собор, биржа и таможня, академия наук, академия художеств, библиотеки (публичная с 300.000, академии наук с 75.000 и дворца Ажуда с 20.000 томов), музеи, ботанический и зоологический сады, театры, лицеи и высшие учебные заведения—институты политехнический, агрономический, медико-хирургический и пр. Но в городе нет особенно замечательных зданий. Знаменитая часовня Иоанна Крестителя, в церкви Сан-Рок,—одна из самых пышных во всем свете. Она была вполне отстроена в Риме и выставлена на время в базилике св. Петра, откуда ее перевезли по частям: колонны, алтарь, пол в этой часовне сделаны из мрамора, порфира, яшмы, сердолика, лазуревого камня. Вне города единственная грандиозная и, по справедливости, знаменитая постройка,—это водопровод, Аркос-дас-Агоас-Ливрес, который снабжает город чистою водою из окрестностей Белласа, километрах в пятнадцати к северо-востоку. Большую часть пути вода проходит под землею, но, подходя к Лиссабону, она протекает над долиною по великолепному мосту с 127 готическими арками, из которых одна, перекинутая через ручей Алькантара и всю его долину, имеет 65 метров высоты. Этот водопровод был построен в царствование Иоанна V, Rei Edificador, в первой половине восемнадцатого столетия. Землетрясение 1755 г. не причинило ему никакого вреда. Водосборная башня, стоящая на холме, к северу от Лиссабона, и оканчивающаяся террасой, с которой виден весь город, получает одновременно воды «Агоас Ливрес» и с 1881 года еще из другого акведука, приносящего целую речку, Алвиелла, ключи или «глаза» которой бьют на севере от Сантарема. Воды «вольныя» (Agoas Livres), которые должны были быть доставляемы бесплатно всему городскому населению, ныне оплачиваются потребителями. Некоторые лиссабонские кладбища доминируют, как и водяная башня, над дивной панорамой; на английском кладбище почиет прах романиста Фильдинга.
Если Лиссабон относительно беден интересными памятниками, зато он пользуется неоцененными преимуществами, данными ему природою. Подобно тому, как доброкачественность почвы и климата объясняют главным образом историческое развитие Португалии, так и история Лиссабона тесно связана с его географическим положением. Во-первых, этот город лежит почти в самой середине португальского прибрежья, в том пункте, около которого могли всего лучше сосредоточиться силы страны. Кроме того, Лиссабон обладает превосходною гаванью, доступною для самых больших судов, потому что глубина входного канала всюду превышает 30 метров; она отлично защищена от опасных юго-западных ветров и продолжается более десяти километров выше города: суда проходят в нее с приливом и выходят с отливом. Эта гавань представляет лиман и устье одной из рек полуострова, наиболее годных для торговых передвижений в нижней части течения: барки с местными продуктами страны и большие суда сходятся здесь на одном рейде. Флот, сосредоточенный в лиссабонском порте, не только безопасен от бурь, но, благодаря счастливой конфигурации побережья, он легко может быть защищен от внешних нападений. С обеих сторон, берега выдаются в виде мысов, оставляя для судов узкий проход, окаймленный живописными холмами; ширина этого прохода варьирует от одного до трех километров; берега его обнесены бастионами и фортами. При самом входе в пролив находятся два укрепления, скрещивающие свои огни: одно на северном мысе—форт Сан-Жулиан; другое на островке, находящемся в южной оконечности,—Тур-до-Бужио. Кроме того, в последнее время возведены и другие оборонительные верки, на всех высотах, господствующих над городом.
Впрочем, географическое положение Лиссабона лишь в незначительной степени обусловливает его важное значение относительно остальной Португалии; этим значением он обязан главным образом положению, занимаемому им в отношении к Европе и всему свету. Пока великое историческое движение не выходило из бассейна Средиземного моря, именно в греко-римский период и в течение почти всех средних веков, Лиссабон еще не стоял на одной из больших дорог наций и потому не мог выйти из мрака неизвестности. Но когда Геркулесовы Столпы перестали задерживать мореплавателей; когда итальянские моряки передали свое искусство португальцам, прекрасный порт Таго сделался одним из главных пунктов отправления судов для географических открытий. Лиссабон приобрел значение настоящей европейской обсерватории для исследования морей Атлантического океана. Ни один из городов не представлял, по своему положению, таких удобств для исследователей, которые желали посетить Азорские острова, Мадейру, Канарские острова, или которые намеревались плавать вдоль берегов Марокко, представляющих естественное продолжение португальского прибрежья к югу, и которые стремились, от одного мыса к другому, обогнуть африканский континент. Всем известно, с каким успехом лиссабонские мореплаватели исполнили свое дело; они приобрели отечеству громадные пространства земли, представлявшие значительно большее береговое протяжение, чем окружность всего земного шара. Земли, считавшиеся принадлежностью маленькой Португалии в Африке, Америке, Азии и на островах крайнего Востока, занимали необъятное пространство, о котором никакой географ не мог бы составить точного представления. Подобные завоевания встречаются только в области эпических сказаний; чтобы воспеть их, нужен был Камоэнс; они составляли ту огромную «империю, которую солнце узревало первую, рождаясь, которую оно опять видело в середине полушария и покидало последнею».
Эта эпоха славы недолго продолжалась. Гордый Лиссабон, названный восточными народами «столицею Франков», как будто он был столицею Европы, утратил свое первенствующее значение в конце шестнадцатого столетия. Подавленный страшным режимом Филиппа II, испорченный страстью к роскоши, ослабленный пренебрежением к труду, порожденным употреблением на работы невольников, Лиссабон должен был уступить значительную часть своей торговли своему испанскому сопернику; а голландские мореплаватели отняли у него самые богатые колонии в Америке и Индии: монополия, которою он пользовался более полустолетия, была навсегда утрачена. Однако, несмотря на все эти невзгоды, несмотря на страшное землетрясение, Лиссабон всегда играл видную роль среди торговых городов. Конечно, гавань его далеко не так оживлена, как в Марсели, Ливерпуле или Нью-Йорке, и лес мачт в нем далеко не так обширен, как во времена его процветания, но он вступил в период нового возрастания.
Главный город Португалии сделался центром, в котором сходятся многие линии трансокеанских пароходов; кроме того, он находится в голове сети европейских железных дорог. Непосредственный соединительный путь чрез Саламанку во Францию и остальную Европу сокращает на 480 километров расстояние между Лиссабоном и Парижем. Возрастающее значение Бразилии, с которою Португалия сохранила столько близких связей, не замедлит благоприятно отозваться на благосостоянии бывшей метрополии. Когда эта колония избавилась от уз монополии, Лиссабон, лишенный своей исключительной торговли, считал себя окончательно разоренным; однако, он может ожидать от Бразилии свободной гораздо больших выгод, чем получал от Бразилии порабощенной. Эта заморская страна есть лучший клиент Португалии, потому что в нее уходит половина всех вывозимых из Лиссабона товаров; относительно ввоза Бразилия занимает второе место; ее значительно превосходит в этом случае Англия.
Торговля Лиссабона в 1885 году: Ввоз 100.985.000 франков. Вывоз 93.233.000 франков. Общий оборот 194.218 000 франков. Движение судоходства в Лиссабонском порте в 1893 г.: вошло 2.791 груженых судов, вместимостью 2.329.147 тонн; вышло 2.503 судов вместимостью 1.842.401 тонн.
С Испаниею, которая, однако, граничит с Португалией на протяжении около 1.000 километров, Лиссабон не ведет, собственно говоря, никакой морской торговли; а по железной дороге он отправляет туда почти только рыбу и алемтехских свиней. Недавно еще, между Лиссабоном и Испаниею было очень мало сношений, даже простых соседских, но последние междоусобные войны принудили выселиться в Лузитанию столь значительное число кастильских семейств, что от их наплыва изменились даже местные нравы. Прежде на лиссабонских улицах видны были только одни мужчины, португальские женщины сидели почти взаперти, как во времена мусульманского владычества, но пример живых и общительных испанок нашел многочисленных подражательниц, отчего наружность Лиссабона много выиграла.
Города, окружающие столицу, столь же знамениты красотою местоположения, как сама португальская метрополия своим торговым и историческим значением. Португальская Эстремадура, находясь в счастливой области, недосягаемой для полярных холодов и не страдающей от засух и безконечных туманов, представляет одну из европейских стран, климат которой наиболее подходит к климату «Счастливых островов» и «благословенных Антильских о-вов»; к сожалению, колебания температуры бывают здесь иногда очень резки. Снег так редко выпадает в Лиссабоне,что его называют там chuvabranca, или «белый дождь»; обыкновенно он виден вдалеке блестящею пеленою на вершинах серры Эстреллы и серры Лузайо; но когда снег, в исключительных случаях, выпадает на побережье, жители видят в этом явлении дурное предзнаменование. Еще в прошлом столетии обильно падавший снег дотого пугал жителей Лиссабона, что они устремлялись в церкви, воображая, что наступает конец мира.
Другое важное преимущество климата городов в окрестностях Лиссабона заключается в правильной смене береговых ветров. Начиная с мая месяца, в продолжение всего лета, ветер дует с суши при восходе солнца; около полудня он делается южным; вечером дует с запада и северо-запада, а ночью превращается в северный ветер; этот вращающийся береговой ветер, которому приписывают самое благодетельное влияние на климат, производит полный оборот в продолжение двадцати четырех часов; его называют vento rodeiro или «вертящимся ветром». Что касается главных ветров, то они далеко не так правильны. Так напр., полярные ветры, задерживаемые поперечными серрами, не могут следовать своему нормальному пути; они дуют прямо с севера вдоль берега, или же превращаются в восточный ветер, проходя по всем плоскогорьям внутренней Испании. Это те атмосферные течения, приходящие с востока, которые приносят тяжкия жаркия лета. В Лиссабоне температура доходит до 38 градусов; в 1798 г. термометр подымался даже до 40 градусов; сравнительные наблюдения показывают, что хотя средняя температура выше в Рио-Жанейро, зато в Лиссабоне летния жары более чувствительны.
Средняя температура Лиссабона 15°,65, высшая 39°; низшая -2°,5; число безоблачных дней 150. Дожди 769 миллиметр.
Смешение северного и южного климатов в этой благословенной стране обусловливает двоякий вид растительности. Финиковая пальма начинает появляться в садах нижней Эстремадуры, пальма chamairops растет свободно по прибрежью; мексиканская агава, с великолепною кроною цветов, дотого обыкновенна, что положила основание особой промышленности, именно плетению кружев из «ниток агавы»; здешния камелии красивее, чем во всех других странах Европы, индийская смоковница растет вокруг полей, как в Сицилии и Алжире. Все фруктовые деревья средиземноморских стран произрастают здесь в изобилии; даже манговое дерево Антильских о-вов, недавно перевезенное, акклиматизировалось в Португалии. Апельсины на многих наречиях и даже в Египте заслужили название portogalli, как будто в Лузитании люди в первый раз увидели это золотое яблоко. По объяснению некоторых филологов, название апельсинов во многих частях Индостана chintarah или chantarah, есть испорченное слово Синтра. Португальцы, в эпоху их коммерческого преобладания в Индии, так восхваляли роскошь и плодородие своих великолепных садов, что жители Гоа до сих пор помнят об этом. Лиссабон есть центр богатого земледельческого района, производящего хлеб и виноград. По обширности виноградников Лиссабонская область занимает первое место; производство вин простиралось в ней, в 1884 году, до 967.818 гектолитров.
Из всех городов этой местности, окруженных quintas’ами (дачами) и парками, Белем (Вифлеем) самый близкий к Лиссабону; он отделен от последнего лишь небольшим ручьем, получившим обычное в географической терминологии арабов название Алькантара от находящагося на нем мавританского моста. Белем расположен перед столицею, на самом берегу устья лимана, защищен батареями, скаты валов которых покрыты летом красными цветами мезембриантемума. Впереди батарей красуется превосходная четыреугольная башня, отчасти в арабском стиле, мощная по своей массивности и отличающаяся изящною скульптурою. Близ этой башни, законченной в 1520 году, находится место, откуда Васко-де-Гама предпринял достопамятную экспедицию, открывшую португальцам путь в Восточную Индию: великолепный монастырь Иеронимитов, построенный Мануэлем «Счастливым», «государем завоеваний, судоходства и торговли в Эфиопии, Аравии, Персии и Индии», напоминает о легендарных временах минувшей славы Португалии. Это здание, куда были перенесены в 1880 году останки Васко-де-Гама и Камоэнса, обращено в воспитательное заведение для сирот.
Оэйрас, расположенный при устье речки, сходящей с высот Синтры, защищает северный вход в лиман Таго своим фортом Сан-Жулиано; далее лежит Каркавеллос, известный превосходными винами; затем, на берегу открытого моря, расположен город Каскаес, небольшой порт которого защищен крепостью. Близ Каскаес, в пещерах Поцо-Вельго, Карлос Рибейро открыл человеческие скелеты, кости животных, морские раковины и большое количество предметов каменного века. Другая сторона берега пустынна; только местами, по берегам отмелей и утесов, стоят сторожевые башни. Напротив того, крутые склоны Синтры, возвышающиеся на севере этой части прибрежья, представляют одну из самых населенных областой полуострова и наиболее оживляемых наплывом путешественников. Если подыматься от Лиссабона к высотам Синтры, по обыкновенной или по железной дороге, то справа и слева виднеются замки и виллы Бенфика, королевский дворец Квелуц, дачи Беллас, с минеральными источниками. Сама Синтра окружена городками, состоящими из гостиниц и садов, как-то: Сан-Педро, Аррабальде, Санта-Эстефиана. К югу от этих поселений возвышается холм с великолепным и оригинальным замком Пеньа; это фантастический дворец, представляющий смесь индийского, персидского, итальянского и готического стилей, странные контрасты которых смягчаются тенистыми деревьями и гирляндами цветущих лиан. Многочисленные посетители Синтры обыкновенно взбираются на холм, где находятся развалины старинного мавританского замка, и проникают в пещеры «пробкового монастыря», названного так потому, что его стены были покрыты пластинками пробки для предохранения от сырости. Со всех этих возвышенностей открываются великолепные виды; ландшафт особенно грандиозен с высоты береговых утесов, заканчивающихся знаменитым мысом Рока, который назван моряками «Лиссабонскою скалою»: это самый западный мыс на европейском континенте. Волны Атлантического океана разбиваются в мелкие брызги об основание этой скалы и, превращаясь в пену, с ревом забиваются в береговые пещеры, в которых кружатся стаи морских птиц. На северной стороне мыса Рока расстилается одна из прекраснейших долин Полуострова, долина Колларес, знаменитая своими садами и апельсинными рощами:-это португальский «Сан-Ремо».
Город Мафра, расположенный севернее, недалеко от морских купален Эрисейры, на бесплодном, однообразном плоскогорий, также обладает громадным замком, Эскуриалом королей Браганцского дома: этот замок преобразован в настоящее время в военную школу. Для окончания этого грандиозного сооружения, состоящего из церквей, часовен, келий и покоев для духовенства, король Иоанн V истратил всю португальскую казну: зато он получил от римской курий титул «Христианнейшаго». После его смерти, в казне не оставалось достаточно денег для того, чтобы отслужить обедню за упокой его души. Гораздо интереснее громадного казарменного здания Мафры, с его тысячью покоями и 5.500 окнами, другие здания, основанные королями и находящиеся в сотне километров к северу, у западной подошвы серра до-Айре, близ знаменитых терм Кальдас-да-Раинья и старинного мавританского города Обидоса. Заброшенный монастырь Алькобаса, построенный в половине двенадцатого века в память побед над маврами, представляет прекрасный памятник строго-готического стиля, красоту которого еще более увеличивает живописность руин. Баталья, другой монастырь, в память поражения кастильцев на равнине Альжубаррота, в 1385 г., гораздо богаче скульптурными украшениями. Орнаменты портиков, монастырского здания, часовни, называемой «недоделанною», потому что она была не окончена королем Мануэлем, до такой степени изобилуют всякого рода скульптурными работами, что кажутся увешанными кружевами. Все почти путешественники утверждают, что он построен из белого мрамора, между тем как в действительности матерьялом для его постройки служил известковый песчаник, весьма похожий на тот, из которого жители строят свои хижины.
Город Лейриа, в округе которого находится Баталья, сам по себе город старинный и интересный; он расположен в очень живописной местности, при слиянии двух рек, Лица и Лены, у основания холма, на котором стоит древний мавританский дворец. Некогда этот город был резиденциею «короля-земледельца», того самого, который развел pinhal Лейрии, лучший лес в Португалии, хотя деревья его во многих местах очень редки на дюнах. После продолжительного упадка, эта часть страны снова оживилась; в окрестностях города, в Мариньа-Гранде, находится большой стеклянный завод, сообщающийся железною дорогою с портом, имеющим почти кругообразную форму и называемым Конка де-Сан-Мартино, имевшим прежде кораблестроительные верфи.
На восточном склоне гор, господствующих над равнинами Баталья и Альтобаса, расположен Томар, город, некогда славившийся своим монастырем; это резиденция тех рыцарей Христа, которые выхлопотали себе исключительное право завоевания и эксплоатации отдаленных стран Индии и Нового Света; после громких подвигов, эти рыцари сделались главными виновниками упадка отечества, благодаря их жадности в торговле и беспощадной монополии. В настоящее время Томар, омываемый со всех сторон водами, подобно Венеции,—город фабричный; но важнейший промышленный центр этой области, «Манчестер португальский», представляет город Ковильян, лежащий в высокой долине р. Зезера, на восточной покатости серры Эстреллы; пять тысяч человек работает на его суконных мануфактурах. Кастелло Бранко—большой рынок для шерстяных товаров и масл. Торговая деятельность перешла равным образом в прибрежные области Таго, особенно в исторический город Сантарем, замечательный своими лошадьми, и в Торрес-Новас, где фабрикуются камчатные изделия. Со склонов своего холма, называемого «Чудом», Сантарем господствует над извилистым течением Таго, над его зеленеющими островами и над холмистою областью Алемтехо; мост длиной в 1.200 метров соединяет оба берега реки. В настоящее время Сантарем и его сосед, укрепленный город Абрантес, занимаются преимущественно снабжением Лиссабона овощами, фруктами и маслом. Их окрестности покрыты целыми лесами маслин. Производство виноградников Сантаремского округа в 1884 г.: 292.127 гектол.
К югу от лимана Таго, незначительная глубина моря, песчаный грунт, болота, окаймляющие ручьи, представляют большие препятствия для возникновения значительных городов; это низменное прибрежье представляло бы, по всей вероятности, пустыни, если бы Лиссабон не имел надобности строить на этом берегу мастерские, магазины, верфи, пристани. Таким образом, после Альмады, дачного города, расположенного при самом входе в лиман, многие селения, Капарика, Сейксаль, Баррейро, Альдеа-Галлега, Алькошете, Аррентелла, славящая своими суконными фабриками, сделались предместьями столицы. Напротив того, порт Сетубал, связанный с Баррейро железною дорогою, пользуется преимуществами первого разряда, как место вывоза продуктов богатой долины; его порт хорошо защищен утесистою горною цепью, возвышающеюся на северо-западе, и длинным песчаным мысом, изгибающимся к юго-западу; большая бухта, открывающаяся между двумя мысами, Эспикелем и Синесом, может служить гостеприимным пристанищем для моряков; но Лиссабон слишком близок: Португалия не так богата, чтобы обеспечить торговлю двух городов, расположенных в незначительном расстоянии друг от друга. Сецимбра, лежащая к западу от Сетубала, на крутом берегу, заканчивающемся мысом Эспикелем,—небольшой порт, откуда отправляют рыбу в Испанию; наконец, Троя, или Сетобрига (Сетобра, Сетобре), предшествовавший Сетубалу, как торговый рынок лимана Садо, покоится теперь под песками дюн; недавно предпринятые раскопки открыли в нем несколько римских мозаик, куски тесанного мрамора и целую улицу, проложенную, может быть, финикиянами. Ботаник Линк, видевший остатки города в конце прошлого столетия, нашел в нем развалины дворов, в роде тех, которые находятся внутри каждого мавританского дома.
Сетубал, хотя гораздо менее оживленный сравнительно с своим сильным соперником берегов Таго, тем не менее, ведет довольно значительную торговлю своими мускатными винами, превосходными апельсинами и особенно солью, весьма ценимою в северной Европе; это драгоценный груз для судов. Сетубалская соль считается, и притом не в одной Португалии, «лучшею в свете» для соления рыбы. Сетубалские солевары могли бы получать соль несколько раз в месяц, но они добывают ее только два раза в год; кроме того, они никогда не вычерпывают маточного рассола, остающагося в камерах их солончаков, и оставляют на дне покров водорослей, отделяющих поваренную соль от других хлористых соединений и способствующих образованию почти химически чистых кристаллов.
Добыча соли в Португалии 320.000 тонн. Добыча соли в округе Сетубала 184.000 тонн.
В морях, соседних с Сетубалом и Сецимброю, водится, кроме того, громадное количество рыбы разных пород. Воды, омывающие Португалию, чрезвычайно богаты животною жизнью, без сомнения, вследствие встречи у этих берегов морских течений, из которых каждое приносит свою особенную фауну. Из всех этих вод Сетубалские, пожалуй, самые богатые; в сравнении с ними Средиземное море и Гасконский залив можно назвать безжизненными. Рыбаки очень умело эксплоатируют эти сокровища. За много веков до того времени, когда ученые вздумали исследовать дно морей, для изучения живущих там организмов, когда большинство зоологов утверждало, что в мрачных глубинах океана даже невозможна никакая животная жизнь, сетубалские моряки вылавливали на глубине от 500 до 600 метров огромных акул, не встречающихся в высших слоях воды: эти акулы, вытащенные на палубу рыболовного судна, готовы, повидимому, лопнуть: до такой степени они надуты внутренним воздухом, уравновешивающим давление верхних слоев морской воды. Что касается пород рыб, живущих близко к поверхности, то их ловят мириадами. Сардинки ловятся такими огромными массами в водах Сецимбры, что народ не только сам употребляет их в пищу, но и откармливает ими свиней. Во времена своего торгового процветания, Португалия снабжала рыбою значительную часть Европы, она пользовалась даже отчасти монополиею в продаже трески; португальские купцы вывозили эту рыбу до самой Норвегии. В конце четырнадцатого столетия город Лиссабон приобрел, по договору, право рыбной ловли у английских берегов. Теперь странно подумать, что прежде португальцы были промышленными инициаторами для населений Великобритании.
Население городов Эстремадуры и Бейра Баиксы, в 1878 г.:
Лиссабон, с предместьями, 274.000 жител.; Лиссабон с Белемом (1891 г.) 308.700 жителей; Сетубал 15.600 жителей; Ковильян 11.000 жителей; Сантарем 9.400 жителей; Торрес-Новас 8.300 жителей; Кастело-Бранко 7.460 жителей; Торрес-Ведрас 7.270 жителей; Капарика 6.930 жителей; Сецимбра 6.815 жителей; Палмела 6.540 жителей; Абрантес 6.380 жителей; Картаксо 5.650 жителей; Алдеа-Галлега 5.550 жителей; Томар 5.200 жителей.