IV. Южная Португалия, Алемтехо и Алгарвия.

Горы, лежащие за Таго, в очень немногих местах имеют вид правильных цепей; большею частью они представляют небольшие выступы над обширными плоскогорьями с основаниями, изрытыми водою. В общем эта местность лишена рельефности и крайне однообразна: всюду встречается один и тот же пейзаж. Вся область между Таго и горами Алгарвии—самая неживописная в Португалии. За исключением серры Аррабида, возвышающейся между Лиссабонским и Сетубалским лиманами, повсюду видны низменные равнины, холмы с однообразными склонами, леса, кустарник, обнаженные лайды, среди которых рассеяны редкия поселения, как острова среди моря. Низменные земли, окаймляющие левый берег Таго и морское побережье, образованы мощными пластами тонкого песку, который покоится на плотной глине и кое-где порос лесами морской сосны и рощами пробкового дуба (azinheiras), остатками древних лесов, покрывавших страну. Выше тянутся обширные ланды, или charnecas, с их бесконечным разнообразием кустарников и вечно-зеленых низкорослых дерев, каковы различные виды вересков, из которых иные достигают двух метров высоты, ладанник, можжевельник, розмарин, мирт, ползучий дуб, которого густая бледно-зеленая листва едва выдается над ковром остальных растений. Однако, разнообразие растительных видов, покрытых розовыми и белыми цветками до самой середины зимы, не изменяет скучного, однообразного характера страны, вследствие почти полного отсутствия культуры. На более высоких холмах, почти сплошь состоящих из слюдяных сланцев, природа становится даже мрачною; вся поверхность этих холмов покрыта ладанником (cistus ladoniferus), с смолистыми листьями. Эта местность представляет западное продолжение пояса jarales, который занимает тысячи квадратных километром в Сиерре-Морене и других горных областях Испании.

Самый высокий хребет южных провинций находится на самой португальской границе, между долинами Таго и Гвадианы; это серра Сан-Мамеде, параллельная серре Порталегре: её ветви из гранитных утесов, перерезанные узкими долинами, где текут, либо к северо-западу, либо к юго-востоку, притоки двух вышеназванных рек, достигают нескольких сот метров высоты над поверхностью плоскогорья, а самая высокая вершина имеет более 1.000 метров высоты. К югу от широкой впадины, в которой проложена железная дорога из Лиссабона в Бадахоц, появляется другой, менее высокий, гранитный хребет, стоящий на плоскогории подобно крепости, со множеством бастионов: вид этих гор довольно грандиозен с берегов Гвадианы, протекающей у их восточного основания: это серра Осса, известная также под названиями различных городов, лежащих в соседстве с нею, именно: Эльваса, Эстремоца, Эворы. Она соединяется высокими буграми плоскогорья с различными serras, окаймляющими берега Гвадианы и Садано и однообразные равнины, известныя под названием Кампо-де-Бежа. Эти равнины продолжаются к югу знаменитым «Урикским полем», где, в половине двенадцатого столетия, двухсот-тысячное войско мавров, предводимое пятью королями, потерпело страшное поражение, дозволившее португальским принцам основать их монархию. Со времени этого сражения и следовавших за ним побоищ равнины, расположенные к югу от Таго, превратились в пустыни.

Все горные высоты, занимающие южную часть Алемтехо, принадлежат к системе испанской Сиерры-Морены. Предгория сиерры Арок и сиерры Арацены, богатые медными рудами, перемешиваются между собою лабиринтом холмов в части Португалии, расположенной на левом берегу Гвадианы, в форме неправильного трехугольника. Река не представляет для них препятствия; сжатая между прорытыми ею утесами, она во многих местах съуживается до объема канала, и даже, в ущелье Pulo do Lobo, «Волчий Прыжок», спускается водопадами с утеса на утес. И только ниже этого ущелья, у города Мертола, Гвадиана становится судоходною для мелких судов; эта река утилизируется для перевозки грузов на протяжении шестидесяти пяти километров от Мертолы, где открыли римский некрополь, жилища троглодитов, и шахты, относящиеся, вероятно, к финикийской эпохе.

К западу от Гвадианы, горы моренской системы продолжаются параллельно морскому берегу. Сначала они довольно низки, представляя простые «земляные холмы», или cumeadas, затем возвышаются до 500 метров в серра Мальян и в серра Мескита. Плоскогорье, изрытое верхними потоками Миры, соединяет эти хребты с серрою Кальдейрано, или «Котлом», названною так, говорят, от находящагося в ней кратера вулкана, и с другой цепью, оканчивающеюся, к северу от мыса Синеса, вершиною Атарайа, или «Сторожевою горою». Другое плоскогорье, по которому должна пройти железная дорога от Алгарвии в Лиссабон, служит продолжением главной системы и образует основание живописной группы серра Моншике, углового хребта Португалии, доминируемого горой Фойя. По другую сторону этих гор, остроконечный кряж, называемый «Собачьим хребтом», тянется по крайнему южному полуострову Португалии, между западным и южным морями, и соединяется с утесами мысов: Св. Винцента и Сагрес, некогда «священным», откуда и произошло его настоящее название.

Высоты португальских гор к югу от Таго: серра Сан-Мамеде 1.025 метр., серра Осса 649 метр., Фойа Моншике 903 метр., Аталайа 325 метр., Бежа (Кампо-де-Бежа) 252 метр., Урик (Кампо-де-Урик) 222 метр.

В понятиях древних народов Священный мыс представлял «водорез корабля Европы». По старинным сказаниям, тем, кто ходил смотреть оттуда на заходящее солнце, оно казалось во сто раз больше, чем в других местах, при чем можно было слышать шипение громадного светила, погасавшего в волнах океана. Страбон дает себе труд оспаривать и опровергать этот народный предразсудок, вполне, впрочем, согласный с представлениями необразованных греков о границах мира: подобно западным мысам в странах каллаиков и армориканцев, Священный мыс казался «Концом земли»; только он заканчивал континент не со стороны туманов и морозов, а со стороны теплого полудня. «Боги, говорит Артемидор, отдыхали по ночам на этом мысу после своих трудов и путешествий по свету». В начале новой истории, Генрих Мореплаватель, знаменитый инфант, поселился на Священном мысе; отсюда он поджидал возвращения экспедиций, посылавшихся для открытия островов и ознакомления с отдаленными краями. Немного найдется местностей, которые имели бы такой интерес для географа-историка, как этот конечный пункт европейского материка. Многолетние мирные труды, которые там производились с целью найти прямой морской путь в Индию, имеют в его глазах большее историческое значение, чем кровопролитное морское сражение, известное под именем битвы у Сан-Винцента, которое происходило в этих водах в 1797 г. и окончилось в пользу англичан, уничтожением эскадры испанского флота.

Холмы Сагреса, подобно высотам Таго,—происхождения вулканического; но подземная деятельность в них, повидимому, совершенно прекратилась. Одно только геологическое явление на южном берегу Алгарвии может отчасти свидетельствовать о медленной подземной деятельности в этой области Португалии. Значительная часть альгарвского берега окаймлена песчаными стрелками, представляющими вторичный берег впереди главного и образующими нечто в роде морской аллеи, защищенной от ветров с открытого моря и очень удобной для мелких судов. Этот вал, построенный волнами в открытом море, тем более интересен, что идет параллельно берегам гористой местности: почти во всех остальных частях земного шара, где образовались подобные прибрежные валы, они всегда тянутся по низменным берегам равнин, уходящих на необозримое пространство внутрь страны. Кроме того, замечено, что большая часть прибрежных валов окаймляют те именно берега, которые подвержены общему медленному опусканию: в тех местах, где берега постепенно погружаются, волны, беспрерывно ударяющие в берег, уносят песчаные обломки и собирают их в длинные отмели, часто указывающие на прежнюю форму береговых очертаний. Геологи еще не доказали непосредственными наблюдениями явления понижения суши в португальской Алгарвии; но существование прибрежных песчаных стрелок служит замечательным на то указанием: оно придает большую вероятность мнению тех, которые полагают, что берег между мысом Сагрес и устьем Гвадианы находится в площади оседания. Предания, более или менее неопределенные, относящиеся к провалу берегов Кадикса и разрыву Геркулесова перешейка, превратившагося в Гибралтарский пролив, отчасти подтверждают эту гипотезу о колебаниях уровня Лузитанского берега.

Путешественник, достигший вершины одной из горных цепей, служащих южною границею однообразным равнинам Алемтехо, поражается резким контрастом между северным склоном и южными откосами Алгарвии. С одной стороны простираются обширные, почти пустынные пространства; с другой—виднеются каштановые леса, местами на горных террасах появляются деревни, а на берегу моря белеют города; по голубым волнам плавают флотилии рыбачьих лодок. К северу, до самых границ горизонта, тянутся мертвые поляны; к югу следуют одни за другими разнообразные, живописные местности до самого моря. Контраст столь же значителен и в образе жизни обитателей обеих провинций. Обитатели Алемтехо—самые степенные из всех португальцев; они не любят даже танцев. Они очень редко расселены по своим ландам, при чем одни занимаются земледелием, другие ведут отчасти кочевую жизнь, следуя за стадами свиней и овец. Пастухи бродят в лесах azinheiras'ов, где их свиньи откармливаются желудями; летом переходят через Таго и удаляются на верхния пастбища гор Беиры; в конце осени они возвращаются к югу и пасут свои стада в чаще ладанника, покрывающего значительную часть Алемтехо. Жители Алгарвии, в три раза многочисленнее относительно занимаемого ими пространства, принуждены более тщательно обработывать почву: они возделывают хлеба, виноград, фруктовые сады, и хотя земля обильно вознаграждает их труд, тем не менее они, кроме земли, добывают себе пищу из обильного рыбою моря.

Слабая относительная населенность Алемтехо объясняется отчасти тем обстоятельством, что большинство войн происходило на её слегка холмистых равнинах; она объясняется также преобладанием в этой провинции обширных помещичьих имений; крестьянин здесь вовсе лишен земли; он возделывает ее без всякой охоты, а влажная почва порождает лихорадки. Во времена римского владычества эти области были густо населены, что доказывается множеством каменных глыб с надписями. найденных на поверхности земли.

Разница в высоте и расположении обеих провинций необходимо влечет за собою резкое различие в климатах. Равнины Алемтехо имеют несомненно африканский характер уже по одной их монотонности и по общему виду флоры, состоящей из низких растений и кустарников; Алгарвия, с её масличными рощами, финиковыми пальмами, кактусами, напоминает почти тропические страны, но морская бриза умеряет здесь и зимние холода, и летние жары. Средняя температура этой провинции весьма высока, не ниже 17° по стоградусному термометру. Защита, представляемая серрой Моншике и другими горами против северных и северо-западных ветров, и, кроме того, преграда, образуемая во многих местах песчаными валами свободному проходу морских ветров, содействуют усилению летних жаров. При восточном, или «испанском ветре», жары делаются невыносимы и часто сопровождаются миазмами, порождающими лихорадку: De Espanha nem bom vento, nem bom casamento («Из Испании ни хорошего ветра, ни хорошего мужа»), говорит пословица.

Вилланова-де-Портимано, лежащий к югу от серры Моншике, долгое время считался первым в Европе городом по высоте средней температуры. Впоследствии было доказано, что многие другие местности в Испании могут поспорить с ним в этом отношении. Эта часть Лузитании получила от арабов тоже название, как и мароккский берег, обращенный к Атлантическому океану и позднее также завоеванный на короткое время португальцами: обе части обширного полукружия, образованного этими берегами, были у арабов две страны Гхарб (Гарб), две Алгарвии, или «западные области», расположенные вне внутреннего моря. Португальская Алгарвия, или д’Аквем-Мар (по эту сторону моря), сделавшаяся христианскою, все-таки сохранила свое арабское название; равным образом и её население, бывшее мусульманским до половины тринадцатого века, и теперь еще, несмотря на иной язык, заключает в себе элементы берберский и семитический.

В верхнем Алемтехо, весьма редко населенном, города немногочисленны и не имеют важного значения: они остались бы большими деревнями, если бы не соседство Испании и не транзитная торговля, в которой эти города служат посредниками. Крато в настоящее время представляет главную станцию железной дороги, соединяющей Таго и Гвадиану, подобно тому, как его сосед, Порталегре, служил промежуточною станциею на конной дороге; Кастелло-де-Вид вывозит шерсть и копченую свинину. Кампо-Майор имеет значение, как оживленный рынок. Далее к югу расположен Эльвас, откуда виден прекрасный мавританский водопровод, с четырьмя рядами арок; этот город построен амфитеатром на склонах горы, среди садов, славящихся сливами, и увенчан укреплениями, которые в прошлом столетии считались образцовыми произведениями военной архитектуры; укрепления Эльваса обращены к испанскому укрепленному местечку Оливенца, которое венскими трактатами причислено к Португалии, но которое Испания, однако, не отдала. На одной из гор серры Оссы лежит Эстремоц, известный во всей Португалии своими pucaros, глиняными кувшинами изящной работы, распространяющими приятный аромат. Монтемор, окруженный старинными развалинами, с высоты одной из горных вершин господствует над обширными пространствами ланд и однообразными лесами. Эвора, в центре провинции, также доминирует с высоты своей горы над обширными равнинами; Ebora, или Ebora Cerealis, некогда расположенная на большой римской дороге, соединявшей бассейн Гвадианы с лиманом Лиссабона, была многолюдным городом; в средние века она служила второю резиденциею королей и местом собрания кортесов: теперь от прежнего величия города остался прекрасный реставрированный римский водопровод, развалины храмы Дианы с коринфскими колоннами, да остатки феодальных сооружений.

Бежа, древний Pax, Julia или Colonia Раcensis, в настоящее время есть не более, как развалина прошлого; зато на полуострове, образованном Гвадианою и Шансою, недавно еще вовсе неизвестная деревушка, Сан-Домингос, превращается в деятельный торговый город. Залежи медного колчедана и других металлов, встречающиеся в изобилии в окрестных горах, составляющих западное продолжение гор Рио-Тинто и Тарсиса, весьма усердно разрабатываются промышленными англичанами и, с 1859 г., ежегодно доставляют более 100.000 тонн руд; они могли бы доставлять даже вдвое больше; впрочем, главное промышленное применение этих руд основано на содержащейся в них сере, из которой получается серная кислота. Рудники Сан-Домингос с их магазинами, мастерскими и железными дорогами считаются образцовыми сооружениями в этом роде. Они сообщили свою деятельность нижней Гвадиане, которая защищена у входа Кастро-Маримом, древним стратегическим пунктом, где собирались экспедиции против мавров, и Вилла-Реаль-де-Санто-Антонио, которая недавно была простым селением рыбаков. Ежегодно около пятисот судов приходят в устье Гвадианы, к Вилле-Реаль за грузом руд. При слиянии Гвадианы и Шансы лежит деревня Помарано, к которой примыкает железная дорога из Сан-Домингос и которая сделалась обширным рынком и деятельным торговым портом, несмотря на её нездоровый климат. На севере наиболее заметные города: Мура и Серпа.

Бывший главный город европейской Алгарвии во времена мавров, Сильвес, в настоящее время потерял всякое значение; он расположен внутри страны, вдали от торговой деятельности. Фаро, нынешний главный город, имеет, по крайней мере, ту выгоду, что построен на берегу моря и обладает хорошо огражденным, но не глубоким портом, откуда мелкие каботажные суда вывозят всякого рода фрукты, тунцов, сардинки, устрицы, составляющие местное богатство. Ольхана, Тавира, также защищенные от волн и ветров с открытого моря прибрежным валом, имеют такия же удобства для торговли и местные продукты, как и главный город: Тавира—самый красивый городок Алгарвии. Луле, расположенный среди живописной внутренней долины, город весьма красивой наружности; когда лечащиеся, которые стремятся в настоящее время в Ниццу, Канн, Алжир, Мадеру, узнают путь в Алгарвию, тогда Луле, Тагос и другие соседния местности несомненно превратятся в «города для зимнего сезона» чающих выздоровления. Теплые серные источники Кальдас-Моншике и теперь пользуются громкою известностью, не только по целебной силе их вод, но также вследствие мягкости климата и красоты местоположения. Отсюда, как говорят, получаются лучшие португальские апельсины.

Главные города Алемтехо и Алгарвии:

Луле—14.860 жителей; Эвора—13.460 жит.; Тавира—11.650 жит.; Эльвас—11.200 жит.; Порталегре—7.220 жит.; Фаро—8.670 жит.; Бежа—8.500 жит.; Лагос—7.880 жит.; Эстремац—7.575 жит.; Ольхана—7.510 жит.; Сильвес—7.020 жит.; Вилла-Нова де-Портомано—6.425 жит.; Серпа—5.905 жит.; Моншике—6.160 жит.; Мура—5.650 жит.; Кампо-Майор—5.280 жит.