II. Северная Португалия, долины Миньо, Дуро и Мондего.

Португальские горы связаны с орографической системой остальной части Полуострова; однако, они не представляют простых предгорий, постепенно понижающихся к морю; они являются вполне обособленными кряжами с характерными формами и своеобразными очертаниями. Индивидуальность Португалии выражается в рельефе её гор, так же как и в истории её народа. В целом, горные группы, возвышающиеся в северо-восточном углу Португалии, к югу от долины Миньо, могут быть рассматриваемы, как внешняя плотина древнего озера, некогда занимавшего все верхния равнины Старой Кастилии. От Пиренеев до сиерры Гаты горы шли непрерывною массою, и их раздробление на отдельные цепи произошло в относительно недавний период времени от разрушающего действия потоков. Однако, главный пролом, брешь р. Дуро, не мог быть сделан без преодоления огромных препятствий. Река, ниже своего слияния с Эслою, встречает стену португальских плоскогорий и принуждена на сотню километров идти вдоль её основания, прежде чем отыскать слабый пункт, через который она убегает к Атлантическому океану.

Самый северный кряж Португалии, находящийся между течением Миньо и Лимы, удачно выбран политическою границею между двумя нациями, так как гора Гавиарра, или Outeiro Maior, «Большой Холм», с её крутыми утесами, возвышающимися над лесным поясом, господствует как над сиеррою Пеньягаш, лежащею к востоку со стороны Испании, так и над португальскими высотами, заканчивающимися на западе холмами Санта-Луциа. Непосредственно к югу от ущелья, в которое Лима вступает при выходе из Испании, возвышается другой утесистый горный кряж, гребень которого, направленный с юго-запада к северо-востоку, служит границею между обоими государствами: это сиерра Герец, горная область, до того беспорядочная, что подобной ей в этом отношении нет на всем полуострове, кроме знаменитой серраниа де-Ронда. Хотя эта сиерра ниже Гавиарры, тем не менее ее можно считать продолжением главной цепи Кантабрских Пиренеев; гранитные скалы, ее составляющие, и направление различных групп вершин, следующих одна за другой на северо-востоке, через провинции Орензе и Луго, до пика Миравалес, ясно доказывают, что серра Герец составляет продолжение большой Пиренейской цепи: все остальные горные группы, которые, под различными названиями, ветвятся лабиринтом в провинции «За-горной», Tras os Montes, представляют высоты второго разряда в сравнении с серрою Герец. Впрочем, они кажутся еще ниже, чем на самом деле, потому что лежат на плоскогории от 700 до 800 метров средней высоты: во многих местах их можно принять за простые холмы. Гранитные вершины их, почти все круглые, не имеют тех изящных форм, которые принимают песчаники и сланцы, трахиты и базальты. Живописность Миньо заключается не в величественном виде гор, но скорее в прелести долин с их прозрачными источниками, кристальными ручьями.

Большие пограничные горы Гавиарра, Герец, Ларуко походят на Галицийские горы по контрасту различных флор, которые, повидимому, не должны бы встречаться в одном и том же поясе. На склонах этих гор ботаники находят странную смесь растительности французской, даже немецкой с пиренейскою, бискайскою и равнин португальских. Самые южные вершины, именно серра Мараон, вдаются выступом, между рекою Дуро и её большим притоком Тамегою, защищая Порто с его округом от северо-западных ветров, слишком холодных зимою и слишком жарких летом; эти высоты почти лишены древесной растительности, так как их склоны повсеместно обнажены. Равным образом, сланцеватые плоскогорья, которые тянутся к востоку, господствуя над долиною верхнего Дуро, утратили свои леса: здесь, между виноградниками, виднеются лишь темные массы выветрившихся утесов. Древняя фауна диких животных частью исчезла из этих стран, подобно прежней флоре: но волки еще многочисленны и составляют предмет ужаса для пастухов; они наиболее встречаются в области гор, называемой серра Амарелла или «Желтая сиерра». Горная коза (carpa aegagrus, hispanica) встречалась стадами в серре Герец в конце прошлого столетия; современные путешественники говорят, что она еще не вывелась. Вероятно, присутствию этих диких коз обязаны своим названием серра Кабрера, горы, откуда вытекает Ава, к северо-востоку от Браги и Гвимарайеса.

Если серру Герец можно рассматривать как оконечность пиренейской системы, то величественная серра Эстрелла, возвышающаяся между Дуро и Таго, может считаться западным продолжением ряда цепей, образующих срединный хребет Полуострова между двумя кастильскими плоскогорьями. Но, подобно сиеррам Гвадарама, Гредос, Гата, «горы Звезды» (Эстрелла) ясно обособлены и связываются с остальною частью системы одним только горным порогом, глубоко изрытым водами. Сиерра Гата, проникая в Португалию на подобие плоскогорья, принимает на этом основании название las Mesas (Столов) и возвышается неявственными цепями серры Гардунга, серры Морадель, между Зезерою и Таго. Длинный ряд гранитных утесов Эстреллы, более уединенной и более грандиозной, чем все эти второстепенные кряжи, подымается пологим скатом над холмистою областью, на которой берет свое начало Мондего и различные притоки Таго и Дуро. С этой стороны доступ к горам не труден: это serra mansa, «кроткая гора»; напротив, с южной стороны, над долиною Зезеры, склоны круты и малодоступны: это serra brava, «дикая гора». По соседству с главною вершиною Мальгайо (Мальяо), встречаются живописные озера, расположенные уступами, подобно пиренейским «озеркам» и «морским глазам» Карпатов. Эти озера,—называемые также Olhos marinhos (морские глаза),—доставляют матерьял для различных легенд, к которым присоединяют имена маврских эмиров, а также Вириатуса, сделавшего из серры Эстреллы свой последний оплот против римлян: по народному поверью, эти озера находятся в сообщении с морем, участвуют в его приливах и бурях и, подобно ему, скрывают громадные сокровища в своих водах. Озера и водопады подали повод к названию «кувшинами» многих гор этого хребта: действительно, они представляют резервуары источников, никогда не иссякающие, благодаря западным ветрам, всегда приносящим дожди.

Верхние склоны серры Эстреллы покрыты снегом в продолжение четырех месяцев в году, и некоторые глубокия впадины сохраняют его даже летом. Серра Лузайо, продолжающая к юго-западу Эстреллу, получает зимою столько снега, что снабжает им лисабонские кафе. Последними выступами Лузайо заканчивается орографическая система Эстреллы. Высоты и холмы Эстремадуры, тянущиеся на юго-запад, принадлежат к особой геологической формации; они состоят главным образом из юрских пластов, одетых с севера и юга меловыми слоями. Вообще все эти мелкия серры и те, которые возвышаются на плоскогорье Бейра-Альта, к югу от глубокой впадины, где протекает Дуро, могут быть лишь в самых общих чертах причислены к «карпето-ветоническому» хребту полуострова.

Высоты различных гор Португалии, к северу от Таго:

Утейро-Маиоръ (Гавиарра) 1.441 метр.; серра Герец 1.442 метр.; Ларуко 1.580 метр.; серра Мараон 1.422 метр.; Мальяо да-серра (серра Эстрелла) 1.993 метр.; Браганца 684 метр.; Ламего 1.514 метр.; Кастелло Бранко 1.468 метр.

Горы Бейра и промежуточные между Дуро и Миньо получают ежегодно весьма значительное количество влаги, потому что находятся под влиянием морских ветров и противупассатов, насыщенных парами экваториальных морей. Дожди выпадают в изобилии на склоны этих гор, но не внезапными, сильными грозами, как в тропических странах, а продолжительными сильными ливнями. Облака льют дождь чаще всего зимою и весною; однако, дожди бывают и в другие времена года. Кроме того, в устьях долин и по прибрежью до широты Коимбра, часто бывают туманы. Случалось, что в этом городе ежегодное количество дождевой воды достигало нескольких метров, как на западных берегах Шотландии и Норвегии. Только некоторые тропические страны в Индии и Новом Свете орошаются такими обильными ливнями. Кроме того, нужно заметить, что на востоке Лузитанских гор Эстреллы, Монтемура, Мараона, Гереца, климат значительно суше прибрежного и скатов, обращенных к морю. Воздух океана теряет, на самом деле, значительную часть своей первоначальной сырости, подымаясь по скату гор, чтобы затем спуститься в противоположные долины. В узкой долине трансмонтанского Дуро, в которой дожди менее обильны, чем в Порто, большая сухость воздуха сейчас же замечается по изменению растительности: дубы с опадающей листвой сменяются дубами с листвой постоянной, и лес на минуту опять принимает характер, свойственный лесам сухих областей к югу от Таго.

Температура северной Лузитании: Коимбра (по Коэлло).

Средняя 16°, 15°,22 (Пери). Зима 11°,24. Весна 17°,25. Лето 20°,50. Осень 17°,40.

Месяц самый холодный (январь) 10°,7. Месяц самый жаркий (июль) 20°,8.

Порто (по Пери):

Средняя 15°,66. Зима 10°,6. Весна 14°,8. Лето 21°,0. Осень 16°,2.

Месяц самый холодный (январь) 10°,1. Месяц самый жаркий (август) 21°,3.

Средняя дождей: Порто 1.523 милим. в 115 дожливых дней; Лисабон 769 милим. в 138 дней.

Это огромное количество влаги в воздухе, эта паровая ванна, в которую погружена северная Португалия, обусловливает значительную равномерность климата. В Коимбре разность между самым теплым и самым холодным месяцами едва достигает 10 градусов. Сильные стужи бывают только на плоскогориях, где дует северный ветер, а почти невыносимые жары—в глубоких впадинах, где воздух не имеет свободного движения: такова, напр., лощина, на дне которой протекает верхний Дуро; у подошвы скал, отражающих солнечные лучи, человек чувствует себя как в печи. Но если не брать во внимание этих исключительных температур, то в общей сложности климат северной Лузитании вполне умеренный. Вообще, судя по виду лесов, лугов и полей, северная Португалия принадлежит более к полосе центральной Европы, чем к Средиземноморской. Пальма вовсе не растет в Португалии к северу от долины Таго, разве в садах; зато маслина, апельсинное дерево, кипарис составляют здесь приятный контраст с деревьями Франции.

Характеристическое дерево северной области—морская сосна, встречающаяся на всем побережья значительными лесами, и южную границу которой составляет река Садо, разделяющаяся две метеорологические области. Действительно, к югу от реки климат слишком сух для произрастия морской сосны, требующей известной сырости; в Сетубале, по Баррос-Гомесу, испарение, производящее превосходную соль этой местности, на одинаковой поверхности, в восемь раз больше, чем в салинах Авейро, в центре пояса морской сосны.

Другим следствием крайней влажности воздуха и часто выпадающих дождей является изобилие текущих вод. Камоэнс и за ним множество других поэтов прославляли красоту окрестностей Коимбры, орошаемых рекой Мондего, прелесть водопадов, прозрачность источников, струящихся по скалам, покрытым коврами зелени. К северу от Мондего, Вуга, впадающая в приморские пруды Авейро, затем различные притоки Дуро, а по другую сторону этой реки, Ава, Кавадо, Нейва, Лима протекают также среди роскошнейших полян, где красота пейзажа увеличивается горными утесами. Лима не единственная река этой страны, которая, по рассказам Тита Ливия, могла заставить римских солдат позабыть об их отечественных реках и заслужить от них название греческого источника Леты. Все остальные реки северных провинций имеют столь живописные берега, что, если бы не слишком частые дожди, там приятно было бы и жить, и умереть. Лима, называемая испанцами Лимиа, находится еще в периоде геологического развития. Другие реки уже опорожнили свои озера на плоскогорьях, где собралась вода их верховьев. Лима, которую с запада задерживала плотина из скал, еще не унесла излишек вод своего первоначального бассейна: огромное болото, лагуна Беон или Антела, напоминает те времена, когда обширное внутреннее море, подобное Женевскому озеру, наполняло свой прекрасный цирк среди гор.

Среднее падение португальских рек слишком значительно, а пороги, загораживающие их устья, слишком опасны, чтобы эти реки могли приобрести важное значение как судоходные пути. Все они, правда, имеют свои гавани; но, за исключением Дуро, который катит воды шестой части Иберийского полуострова, ни одна из этих гаваней не может служить местом вывоза для обширных внутренних округов, и потому ни одна не имеет серьезного значения для общей торговли страны. Берег всей северной Португалии, значительно отличаясь от прибрежья Галиции, изрезанного заливами, rias'ами и бесчисленными безопасными бухтами, тянется длинными отмелями, весьма опасными, когда дует морской ветер; моряки не без основания боятся этих отмелей. От устья Миньо до мыса Карвоенро, на пространстве около 300 километров, прибрежная полоса походит на берега французских ланд, между устьем Гаронны и подошвою Пиренеев. Кроме мыса Мондего и нескольких уединенных возвышенностей, у подножия которых скопляются пески, весь берег представляет лишь длинные штранды, с правильными изгибами: все первоначальные береговые неровности, все разнообразные бухты, входившие глубоко между основаниями гор, прикрылись полосою песку, постоянно возобновляемою волнами, которые собирают матерьял, приносимый реками, и сами добывают его из гранитных скал Галиции. В конце ледникового периода, преобразовавшего Западную Европу во вторую Гренландию, долины Португалии уже давно освободились от своих льдов, тогда как берега Галиции и Астурии были еще погребены подо льдом; оттого аллювий сделал свое дело на юге, а на севере оно далеко еще не кончено. Общий характер страны свидетельствует, что вся глубокая долина Вуга была некогда заливом, разветвлявшимся глубоко внутрь страны; но с одной стороны морские отложения, с другой—речные наносы выполнили большую часть древнего внутреннего моря. С геологической точки зрения, бассейн Авейро представляет разительное сходство с бассейном Аркашона. Воды его, подобно водам всех рек этого побережья, чрезвычайно богаты рыбою; Дуро представляет самую южную европейскую реку, в которую заходит лосось. В некоторых частях испанского Дуро животная жизнь дотого изобильна, что, по пословице, в нем течет «не вода, а уха». Губа реки Дуро и пляжи северного берега кишат крабами, которых крестьяне покупают или сами ловят, для удобрения своих земель.

Подобно прибрежью французских ланд, прямолинейный берег Бейра-мар большею частию окаймлен дюнами, нанесенными морским ветром. За этими дюнами, внутренния пресные воды, мало-по-малу заменяя соленые воды древних заливов, скопились в виде прудов, вредных для здоровья жителей; их берега, подобно берегам стоячих вод юго-западной Франции, покрыты вереском, папоротником, ежевикою, великолепным дроком, от 6 до 10 метров вышиною, между тем как соседние леса состоят из пробкового дуба и сосен. Благодаря однородности геологических формаций, вся растительность носит одинаковый характер. В прежния времена португальские дюны были подвижны и надвигались на возделанные внутренния поля, но мысль укрепить эти дюны посредством растений явилась в Португалии еще раньше, чем во Франции. Со времен короля Диниза «Земледельца», с начала четырнадцатого века, песчаные холмы перестали двигаться: сосновые леса закрепили их. Дюны Авейро соперничают в вышине с дюнами Гаскони; одна из них только на 3 метра ниже Трюктрюкской, самой высокой из всех дюн европейских. Пока еще неразъясненный геологами факт представляет существование крупных камней в лесках некоторых португальских дюн, тех, которые находятся южнее, между Виейра и Педрогано: они содержат целыми «гнездами» куски кварцитов толщиною в кулак или даже в голову. Каким образом эти тяжелые предметы могли быть перенесены с движущимися песками на высоту до 35 метров?

Население возделываемой части бассейнов Миньо и Дуро весьма многочисленно, сравнительно с пространством земли. В провинции, заключающейся между обеими реками, население даже гуще, чем в соседней провинции Понтеведра, самой многолюдной во всей Испании. Если бы Франция имела такую же относительную населенность, как провинция Миньо, то в ней было бы около 75 миллионов жителей. Для того, чтобы прокормиться на столь тесном пространстве, северные португальцы должны работать очень усердно; и действительно, их провинция—наилучше возделанная на Полуострове. Это объясняется, впрочем, еще тем обстоятельством, что большая часть земледельцев собственники или, по крайней мере, foreiros, т.е. вечно пользующиеся землею за ничтожную аренду в несколько франков, платимую владельцу по праву. Почти все крестьяне лично заинтересованы в эксплоатации земли и могут передавать свои участки одному из детей, вознаграждающему своих братьев и сестер известною суммою денег, установленною законом.

Благодаря такому распределению земли, почти все низменные части северной Лузитании возделаны, как сад. Линк констатировал, что с прошлого столетия число зажиточных крестьян возрастало пропорционально уменьшению роскоши монастырей и объема больших поместий: в провинции Миньо нередко можно встретить крестьянок, которые, подобно фрисландкам и богатым сербским женщинам, носят на себе целый ларец драгоценностей, преимущественно золотые ожерелья в мавританском стиле. В 1846 г., во время бунта, вызванного увеличением податей, одна энергическая женщина, Мария да-Фонте, стала во главе горцев, и вскоре все население севера взялось за оружие. Жители этой страны придумывают очень остроумные способы для орошения верхних склонов скалистых холмов; во многих местах сооружения для розысков ключевой воды представляют целые подземные галлереи. Многие горы, изрезанные террасами, следуя преданиям арабов, орошаются самым тщательным образом и превращаются в искусственные луга. Эта замечательная любовь к труду соединяется у северных португальцев с высокими нравственными достоинствами. По всеобщему свидетельству, жители этих стран—лучшие во всей Португалии по кротости характера, веселому нраву и радушию; неудивительно, что Педро Иво, Бенто Морено и другие новейшие рассказчики любили брать их за героев своих деревенских историй; Жиль Виценте, Антонио Престес и другие комические авторы также искали вокруг Эстреллы и на берегах Мондего типов и персонажей, олицетворяющих национальный характер во всем, что в нем есть наиболее приятного. Относительно танцев и пения, они, по выражению одного писателя, настоящие Феокритовы пастухи. Нередко какой-нибудь молодой человек состязается в стихах с товарищем, и тот отвечает ему импровизованными рифмами. Говорят, что прежде эти крестьяне разыгрывали еще духовные мистерии. Крауфорд находит у туземцев этих округов черты, физиономию и нравы восточных народов.

В настоящее время самую важную отрасль земледельческой промышленности в северных провинциях составляет культура винограда и приготовление вин, известных под общим названием вин Порто (портвейн). В горных странах севера виноградную лозу разводят в огороженных плетнях и аллеях, где она обвивает свои ветви вокруг дубов, виргинских тополей и каштанов; в других местах ее поддерживают посредством latadas, серых гранитных столбов, которые образуют длинные колоннады, напоминающие ряды колонн в Карнаке. Вино, добываемое из этих лоз, слишком прикрытых, остается «зеленым», т.е. кислым, и в народном наречии получало название «дурного скрипача» или rascante. Главная область виноградников, обыкновенно называемая Paiz do Vinho, занимает обнаженные, некрасивые склоны холмов к северу от Дуро, между двумя большими его притоками Тамегою и Туа; эти холмы, состоящие из черноватых, выветрившихся сланцев, летом подвержены всей силе солнечных лучей, а зимою охлаждаются суровыми северными ветрами и иногда бывают покрыты снегом; но, кроме этой области, производящей тонкия вина, на всем протяжении страны возделываются виноградники обширными участками: лучшие вина получаются из местности между Корго и Туа. В конце семнадцатого столетия округ верхнего Дуро был очень мало обработан, и жители его слыли за самых бедных; все вина, называемые портвейном, получались тогда с берегов нижнего Корго. Англичане не успели еще оценить вин этих областей, и Лиссабон сбывал им в изобилии все вина туземного изделия, которые до тех пор приходились им по вкусу. Виноградники Дуро получили некоторое значение лишь после договора, заключенного лордом Метуэном в 1703 г. С тех пор слава сухих вин Порто не переставала возрастать; привилегированная компания, основанная маркизом Помбаль и несколько раз преобразовывшаяся после того, была учреждена специально для продажи вин и покровительства культуры винограда; город Поцо-де-Регоа, расположенный на берегу Корго, в воронкообразном углублении между высокими холмами, прославился своими винными ярмарками, на которых сделки, совершенные в какой-нибудь час времени, имели следствием разорение или обогащение негоциантов; наконец, на левом берегу реки, против холма, на котором расположен Порто, возник целый город, состоящий из погребов и складочных магазинов. Уже более столетия портвейн, настоящий или фабрикованный, и, впрочем, всегда сильно сдобренный спиртом, составляет одно из неизбежных вин каждого английского стола. Поэтому почти весь сбор виноградников Дуро отправляется или прямо в Англию, или в британские колонии и Соединенные Штаты; до 1852 г. лучшие сорта, так называемые «вина фактории» (vinhos de feitoria), могли быть отправляемы только в Англию. Капская колония, английские владения в Индии, Гонконг, Австралия, Новая Зеландия—все получают значительный запас этих вин через Англию, между тем как Франция, покупающая за последние годы много вин из Бейры и Эстремадуры, непосредственно вывозит всего только от 7 до 8.000 гектолитров портвейна, да и то низшего качества. Бразильцы и бразильские португальцы, после англичан,—лучшие клиенты Порто; Германия занимает третье место по важности покупок. Надо заметить, что португальские виноградники производят весьма незначительную часть напитка, продаваемого под именем «портвейна»: высчитано, что в годы плохого сбора винограда мировое потребление, так называемого, «вина из Опорто» в пятьдесят или шестьдесят раз превосходило его действительное производство.

Производительность португальских виноградников до мильдиу (1853 г.) была 4.800.000 гектолитров. Производство в Альто-Дуро, в 1884 г., после мильдиу и филлоксеры 828.665 гектолитров. Производство во всей Португалии в 1892 г. 4.500.000 гектолитров. Производство во всей Португалии в 1894 г. 1.500.000 гектолитров. Вывоз в Англию в 1882 г. 143.283 гектолитров. Вывоз в Бразилию в 1882 г. 137.620 гектолитров. Вывоз в Германию в 1882 г. 12.955 гектолитров. Вывоз всего в 1882 г. (морем) 316.950 гектолитров. Средний итог с 1872 по 1882 гг. 294.178 гектолитров. В 1894 г. всего вывезено вин на 9.742.000 мильрейсов.

В эти последние годы филлоксера произвела значительные опустошения в области Дуро. Поверхность приблизительно в 15.000 гектаров потеряла свои виноградники; однако, вследствие распространения, которое приняла культура виноградной лозы с появлением этого бича, продолжающего распространяться, общее производство виноградников значительно возросло, и Порто отправляет ныне более вин, чем прежде. Но в торговле этого города происходит важная перемена. Тогда как прежде Англия и Бразилия ежегодно покупали старые вина и высшего качества, ныне торговля по преимуществу обращена на покупку простых вин.

Разведение мулов, которым успешно занимаются горцы в Трас-ос-Монтес, тоже представляет источник значительных доходов для северных провинций, так же, как и откармливание быков, замечательно красивых животных, которых ввозят из пограничных испанских провинций, чтобы затем отправлять их в Англию. Вывоз скота из Порто в Англию, в 1882 году, простирался до 22.415 голов. Кроме того, португальцы занимаются разведением скороспелых плодов для рынков Лондона и даже Рио-Жанейро. Что касается собственно мануфактурной деятельности, особливо мелкой, то она приобрела значительное развитие в этой части Португалии, начиная с средних веков; присутствие множества англичан, умеющих искусно пользоваться доходными источниками страны, значительно подвинуло вперед фабричную промышленность. Состояние мануфактурной деятельности в области Порто в 1881 году было: 556 заведений, занимающих 63.104 человек, стоимость произведений: 57.208.765 франков. Порто имеет много прядильных хлопчато-бумажных, шерстяных и шелковых фабрик, металлургических и сахарных заводов; его ювелиры и соседнего города, Кондомар, золотые мастера и перчаточники пользуются известностью. Однако, возделывание земли, промышленность, законная торговля и наконец контрабанда, производимая в обширных размерах на границах округа Браганца, недостаточны для прокормления всего населения; страна, слишком густо населенная, должна высылать ежегодно тысячи эмигрантов, которые, подобно их соседям галлегосам, отправляются искать счастья в Лиссабон, или даже по ту сторону океана, в Пару, Пернамбуко, Багию, Рио-Жанейро, на бразильские плоскогорья. Благосостояние Бразилии создано и поддерживается смелыми колонистами, выходящими главным образом из бассейнов Миньо и Дуро: хотя бразильцы косо смотрят на них, однако, они суть истинные производители богатств американской Португалии. Большая часть эмигрантов из Миньо и Трас-ос-Монтес, отправляющихся в Бразилию в числе от десяти до двадцати тысяч ежегодно, садятся на корабли либо в Виго, либо в Лиссабоне; сам же Порто имеет лишь маловажное значение, как эмигрантский порт. Прежде, когда путешествие еще не было облегчено железными дорогами, земледельческие рабочие севера, отправлявшиеся в Лиссабон, шли многочисленными артелями, под предводительством старшины, или capataz, следуя, от гостиницы до гостиницы, по проторенному пути. Жители округа Вианна ходят на заработки преимущественно в качестве штукатурщиков и каменщиков. Некоторые округи населены почти исключительно женщинами; половина мужчин на отхожих промыслах.

Жители верхних провинций не только пользуются привилегиею беспрерывно обновлять кровь южных португальцев и их заморских родичей,—они же дали государству и политическое его положение. Именно Порто-Кале, бывший на том месте, где теперь находится предместье Вилланова-де-Гайя, против города Порто, сообщил свое название всем португальским областям, вместе взятым; в Ламего, расположенном на возвышенности, господствующей с юга над глубокою долиною Дуро, кортесы провозгласили в 1143 г. Португальское королевство, судя по преданию, более или менее вероятному. Порто был первоначально столицею нового государства, как Брага некогда была столицею свевских королей; когда, после короткого владычества испанцев, страна вновь приобрела политическую независимость, на престол были избраны герцоги Браганцские, из Трас-ос-Монтес, жившие по большей части в своем замке Вилла-Висоза в Алемтехо. Хотя прекрасное местоположение Лиссабона и его центральное положение обеспечивают за ним выдающуюся роль, тем не менее, в случае каких-нибудь переворотов, инициатива действии часто исходит из Порто. Замечено, что успех национальных революций и шансы партий зависят в особенности от образа действий энергичных населений севера. Они вполне самостоятельны и не повинуются Лиссабону, не обсудив предварительно его распоряжений; поэтому Порто получил название «строптивого города». Если верить самим Portuenses, то они стоят гораздо выше своих соперников Lisbonenses по энергии и нравственным силам; они одни являются достойными потомками тех португальцев великого века, которые странствовали по морям в поисках неизвестных стран; во всяком случае, они отличаются от жителей столицы более решительною поступью, более короткою речью и более открытым взглядом. В народном языке жители Порто и Лиссабона получили прозвища tripieros (питающиеся требухой) и alfasinhos (питающиеся лактуком).

Порто или Опорто, т.е. «Порт», представляет естественную метрополию всей северной Португалии и второй город королевства по торговле и населенности; в промышленном отношении он занимает первое место; приблизительно треть его жителей живет промышленностью. С берегов Дуро, имеющего в этом месте не более 200 метров, Порто является живописно раскинутым двумя амфитеатрами. Два холма, на которых он расположен, разделены узкою долиною, наполненною зданиями; на холмах возвышаются с одной стороны собор, с другой—высокая, изящная колокольня dos Clerigos (священников), служащая путеводным пунктом для моряков, которые подходят с океана к устью порта. Внизу расстилаются широкия щеголеватые улицы, вытянутые по прямым линиям, но очень дурно вымощенные; прекрасные площади, похожия на существующие во всех современных городах, прорезывают правильными четыреугольниками этот торговый и промышленный город; по склонам холмов тянутся к верхним кварталам крутые, извилистые улицы и даже лестницы. Порто имеет высшие школы наук и искусств, музеи, библиотеки и ученые общества. Студентов в разных школах, политехнической, медицинской и проч., в 1883-1884 г. было 879, в промышленном институте в том же году 1.223 воспитанника. По левому берегу реки тянется, в виде длинного предместья, город фабрик и складочных магазинов,—Гайя; в его погребах, как говорят, находится средним числом до восьмидесяти тысяч пип, т.е. четыреста тысяч гектолитров, вина. Оба города, прежде соединенные маленьким висячим мостом, теперь связаны друг с другом железною аркадою с отверстием в 172 слишком метра. Эта колоссальная арка, одна из замечательнейших построек новейшей индустрии, поддерживает два моста, нижний раздвижной, соединяющий обе набережные на высоте 12 метров над меженным уровнем воды, и другой большой, перекинутый с одного холма на другой; верхний мост имеет в пролете 391 метр. длины и проходит на высоте 62 метров над рекой. В двух километрах выше по реке, железная дорога из Лиссабона в Порто проходит по другому железному мосту, подобной же конструкции, построенному несколькими годами ранее, но немного меньшему. По берегам Дуро и господствующим над нею террасам тянутся прекрасные бульвары, откуда видна живописная панорама реки, с её длинными извилинами, с плывущими по ней судами и рядами вилл и дач, которые отражают в водах azulejos или синеватые изразцы своих фасадов. Вдали, на холмах, виднеются старинные монастыри, сторожевые башни, деревни, полускрытые в зелени; таково, между прочим, селение Авинтес, расположенное на холме южного берега Дуро, к юго-востоку от Порто, и славящееся красотою своих женщин; как рыбачки, они отправляются ловить рыбу в открытое море. Они ежедневно приносят в город broa, или маисовый хлеб, broya беарнцев, играющий важную роль в пище жителей Порто; обыкновенный хлеб получается из Валлонго, лежащего километрах в пятнадцати к северо-востоку от Порто.

Со стороны моря, оба родственные города, Порто и Гайя, продолжаются в виде предместий по направлению к устью реки, которого современем, вероятно, и достигнут, когда новые пути сообщения с внутреннею Испаниею будут доставлять на рынки нижнего Дуро более значительный матерьял для торговли. Вход в реку не безопасен. При низком стоянии воды порог имеет не более 4 метров глубины; кроме того, устье очень узко, и соседния скалы угрожают опасностью проходящим судам. Наконец, в самой реке суда от четырехсот до пятисот тонн, идущие к пристаням Порто и Гайя, должны остерегаться еще одной опасности, именно—половодья; после сильных дождей, когда река вздувается в своем узком русле, часто разрываются кабельтовы и волочатся по дну якоря. Следовательно, порт р. Дуро, торговое движение которого, постоянно возрастающее, доходит до 100 миллионов, соперничает в торговой деятельности с портом реки Таго при очень невыгодных условиях.

Внешняя торговля Порто в 1893 году по ценности: ввоз 13.456.739 мильрейсов; вывоз 11.684.449 мильрейсов. Движение судоходства в его гавани в 1894 году: вошло 992 судна, вместимостью 410.309 тонн;вышло 988 судов, вместимостью 405.506 тонн.

С 1884 года предпринята была постройка порта на морском берегу, непосредственно к западу от Порто, против деревни Лейксоенс, и окончена в 1892 г. Площадь нового порта около 400 гектаров, при глубине более чем достаточной для больших кораблей, от 7 до 15 метров; он ограничен к югу насыпью, длиной в 1.151 метров, к северу и северо-западу плотиною в 1.546 метров, которая соединяется с рядом подводных камней. В порте Лейксоенс в 1894 году было в приходе 408 судов, вместимостью 327.874 тонн; в отходе 404 судна, вместимостью 328.175 тонн.

Городок Сан-Жуан-да-Фоц, незначительная крепость которого сторожит устье реки, имеет маяк, предупреждающий об опасности подходящие суда; но в самом городке нет никакого торгового движения; как и его сосед, Леса, он посещается преимущественно благодаря красоте его окрестностей, чистоте воздуха и соседству сосновых лесов; летом с каждым поездом приезжает сюда множество жителей из Порто; он все более и более делается предместьем этого города. Дачники отправляются также в большом числе на пески Эспиньо, красивой деревни, населенной еще в 1840 году лишь одними рыбаками, промышляющими ловлею сардинок. Множество маленьких гаваней побережья, тянущагося к северу, до испанской границы, подобно Сан-Жуану, обязаны своим торговым движением более посетителям, приезжающим купаться, чем торговым судам. Все речные порты северной Португалии имеют еще меньше воды на баре, чем Дуро, а потому в них производится лишь незначительная каботажная торговля. В устье Миньо самый глубокий проход имеет не более 2 метров при низкой воде, по которому тем не менее ходят сотни рыбачьих судов; вход в реку охраняют укрепленный городок Камильа и «островок», или Insua, замечательный источником ключевой воды. При устье Лимы, представляющем еще более затруднительный доступ, расположен городок, имеющий несколько большее значение, чем городки при устье Миньо; это хорошенькая Вианна-до-Кастелло, приютившаяся среди плодородной поляны, усеянной дачами. При устье Кавадо тоже есть маленький порт,—городок Эспоценде; затем на Аве расположена Вилла-до-Конде, имевшая прежде деятельные верфи; здесь строились узкия, быстроходные суда для торга невольниками; во времена больших экспедиций с целью открытий, увенчавших славою Португалию, все лучшие суда были построены на верфях Вилла-до-Конде.

Свевские населения, почти не смешавшиеся с туземным, говорят, еще удержались внутри этих областей, вдали от приморских портов. Особенно указывают как на германские поселения на две деревни Соажо и Сан-Мигуэль, близ города Аркос-де-Валь-де-Веца, лежащие в боковых долинах Лимы, открывающихся по соседству горного хребта серра де-Герец. Жители этих деревень, рослые и сильные, с голубыми глазами и светлорусыми волосами, как у их предков, сохранили еще в своем португальском патуа несколько слов тевтонских. Соажо была маленькая республика, управляемая «лучшими людьми», homens bons, избираемыми всеобщею подачею голосов; должностные лица, назначаемые правительством, не имели никакого влияния: все решения принимались и исполнялись именем коммуны этими «лучшими людьми». Даже в случае совершения преступлений, обыкновенным судам редко доводилось там судить: ни один член коммуны не выдавал другого. «Кто совершил преступление?» спрашивали у них. «Мы все его совершили!» кричали они хором. Они сами наказывали виновного штрафом или изгнанием. Осужденный не имел права более находиться в коммуне; никто не хотел его знать, ему не отвечали на его слова: хотя его не изгоняли, но, покинутому всеми, ему оставалось только бежать. Вследствие отдаленности этих селений, в коммуне Сан-Мигуэль, равно как в Брителло, сохранились еще частью эти старые обычаи, но они исчезнут с появлением первой большой дороги в эти деревни. Soajenses (соаженцы), уже в большом количестве переселяющиеся в города, сами собою разрушают эту общинную жизнь.

Между городами, расположенными внутри провинции Энтре-Дуро-э-Миньо, Понте-де-Лима, с римским мостом о тридцати одной арке, издавна славится красотою своих окрестностей; Барселлос, родина Жиль Виценте, так сказать, висит на утесах, господствующих над Кавадо и её тенистыми берегами; Амаранте, известный своими винами и рыбною ловлею, гордится своим прекрасным мостом чрез Тамегу. Самые целебные термальные воды этого края, Кальдас-де-Герец, температура которых достигает 63 градусов, бьют ключом в одной из боковых долин Кавадо, у подошвы скалистых гор, покрытых буками и соснами. В окрестностях Гимаранеса находятся также серные воды, очень посещаемые, которые были известны еще римлянам под названием Aquae Levae. Ho из всех городских поселений этой области действительно важное значение, по населенности, промышленности и богатству, имеют два соседние города, Врага и Гимаранес; оба они живописно расположены на холмах, откуда открывается вид на роскошные поляны. Брага (Bracaraugusta), бывшая римская колония, столица калланкесов и галицийцев, затем свевов, резиденция древних португальских королей и примаса всего Полуострова, замечательна не одними только историческими воспоминаниями: она представляет также торговый и деятельный промышленный пункт: здесь изготовляются шляпы, шерстяные изделия, оружие, разные резные работы из слоновой кости и дерева, филиграновые изделия тонкой изящной работы, для Португалии, Бразилии и Гвинейских колоний. Недалеко от Браги, на горе Сан-Роман, Сарменто открыл одну citania,—родовое имя, данное в стране постройкам до-римской эпохи,—Цитаниа Бритейрос, занимающую около одного квадратного километра и в которой отрыли дома, площади, улицы, кругообразные стены, памятники со скульптурой и надписями, род Помпеи кельтического, как полагают, происхождения, что доказывают остатки посуды, одинаковые с теми, которые находят в долменах; впрочем, многие остатки Цитании, обитаемой еще в римскую эпоху, дают право предполагать и финикийское происхождение. Гимаранес интересен не менее Браги своими памятниками и средневековыми легендами; в старинном замке, возвышающемся над городом и его башнями, родился Аффонзо, основатель португальской монархии. Здесь показывают у паперти одной церкви священную маслину, выросшую из vavapau, палки крепкой и легкой, с набивными медными наконечниками,—оружие наступательное и оборонительное, которое португальский крестьянин любит не менее баска. Когда Вампа был еще земледельцем, он воткнул в землю свой варапау, который тотчас же пустил корень и ростки, и с тех пор распускаясь из века в век, дает ежегодно плоды,—«наивный символ трудолюбивого народа укоренившагося на своей земле, прицепившагося к утесам и живущего так же долго, как и священная маслина». Гимаранес—весьма промышленный город; в нем находятся фабрики ножевые, разных мелких медных и железных изделий, мастерские столового белья, кожевенные, консервов; англичане всегда запасаются здесь коробочками слив, оригинально изукрашенными.

Города Трас-ос-Монтеса, подобно городам Беира-Альта, к югу от долины Дуро, расположены по большей части в областях слишком гористых и слишком удалены от больших торговых дорог, и потому не многолюдны: Вилла-Реаль, на Корго, представляет важнейший торговый город Трас-ос-Монтеса, благодаря окрестным виноградникам, и имеет настоящие дворцы.

Производство виноградников в округе де Вилла-Реал в 1884 году 223.745 гектолитр.; площадь виноградников в том же году: 14.460 гектаров.

Шавес, близ испанской границы, есть древняя крепость, сохранившая, на Тамеге, один из мостов, прославивших век Траяна; во времена римлян город был знаменит термальными источниками (50° до 56°), имя которых (Aquae Flaviae) сохранилось, в искаженной форме, в названии города; воды Видаго, португальского Виши, привлекают много посетителей. Браганца, главный город провинции Трас-ос-Монтес, с прекрасною цитаделью, занимает, в северо-восточном углу королевства, очень выгодное для торговли положение; сообразно с колебаниями таможенного тарифа, она отправляет открыто или контрабандой материи и другие товары из своих складочных магазинов; это—центр Португалии по производству шелка-сырца. К югу от Дуро, живописный город Ламего, расположенный над рекою, против области обширных виноградников, славится своими окороками; Альмейда, страж границы, стоящий против испанского пограничного города Сиудад-Родриго, некогда оспаривал у города Эльваса первенство, как главная крепость Португалии; Гуарда—тоже старинная крепость; Визеу, прославленный подвигами лузитанца Вириатуса в эпоху римского владычества, представляет важное место прохода между долинами Дуро и Мондего: его сентябрьская ярмарка—одна из наиболее посещаемых во всей Португалии. В соборе его находится самая замечательная картина Португалии, мастерское произведение, приписываемое Гран-Васко. Пастухи окрестностей Визеу отличаются красотой и силой; с обнаженною головою и голыми ногами, они имеют дикий вид, хотя, подобно всем своим соотечественникам, весьма вежливы и держатся с достоинством. Округ Визеу занимает одно из первых мест по производству вин.

Коимбра (Куинбра), древний Aeminium и преемница римской Конимбрики, расположенная в Веира-Мар, есть самый значительный и населенный город, после двух метрополий—Лиссабона и Порто. Коимбра особенно замечательна своим университетом, одним из старейших в Европе; тысяча или полторы тысячи лицеистов и студентов, число которых прежде было вдвое более, профессора в длинных мантиях, и целый отдельный школьный мир, напоминающий университетские республики средних веков, придают городу своеобразный характер. В Коимбрском университете в 1883-1884 г. было 1.154 студента; библиотека его состояла из 100.000 томов. Здесь говорят самым чистым португальским языком. Коимбра отличается также красотою окрестностей, апельсинными рощами, дачами, рассыпанными в зелени, своим прекрасным ботаническим садом, в котором тропические растения живописно чередуются с растительностью умеренного пояса. На берегу прозрачного Мондего, откуда виден весь город, живописно расположенный амфитеатром по склону холма, находится quinta das Lagrimas (сад Слез), в котором была умерщвлена прекрасная Инеса де-Кастро, впоследствии столь жестоко отмщенная её мужем, Петром Правосудным. Над телом Инесы нимфы Мондего проливали слезы, превратившиеся в источник чистой воды: так гласит легенда, внушенная, может быть, прекрасными стихами Камоэнса, которые вырезаны на камне, под тенью величавых кедров.

В Европе не много найдется местностей столь очаровательных, как равнины Бепрамар, орошаемыя Мондего, этою «рекою Муз», которая тем более дорога португальцам, что вся протекает на их территории. Одна из деревень, расположенных между Коимброю и морем, носит вполне заслуженное название Формозельа (красотка); соседний с нею город носит имя Кондекса-Нова, которое производят от слова Кондеса, что значит «Корзина Плодов»; трудно придумать удачнее название для этого города: его апельсины превосходны и составляют один из главных предметов торговли для Коимбры; его прекрасно возделанные сады с роями пчел замечательны своею зеленью, цветами и фруктами. На юге, Мирандаде-Корво и Соуре имеют также прекрасные плодовые сады. К северу, в живописной горной группе расположен, замечательный по красоте, древний монастырь Буссако, построенный на террасе среди величественного леса, состоящего из кипарисов, кедров, дубов, вязов; особенно замечательны кедры: одна из папских булл грозила духовными наказаниями каждому, кто повредил бы черенки, вывезенные монахами Сито с Ливана. Широкая дорога, ведущая к монастырю, преобразованному теперь в палаццо для богатых жителей Коимбры, извивается крутыми заворотами в тени густых аллей. У подошвы горы струятся минеральные источники Лузо, которые в последнее время начали привлекать многочисленных посетителей, в особенности благодаря красоте окружающей местности. Пихты Гоа и другие экзотические деревья в первый раз в Европе были посажены в лесу Буссако.

Порт города Коимбры, Фигуэйра-да-Фоц, один из наилучше защищенных портов этого побережья, подобно всем речным гаваням северной Португалии, имеет одно важное неудобство: вход в него загроможден подвижною песчаною мелью. Тем не менее в устье Мондего, на южной стороне которого находятся посещаемые купальни Лавос, заходит довольно значительное количество каботажных судов за фруктами и другими растительными продуктами этой плодородной страны: все вина округа Барраида, производимые в местностях между Мондего и Вугою, даже получили название «Фигуэйрских вин» от порта их отправления, и под этим именем очень ценятся в Бразилии. Железная дорога соединяет теперь этот порт с Коимброй и чрез Саламанку с европейскою сетью. Это ближайший к Парижу португальский порт. На севере, Мира имеет лишь опасный песчаный берег. Два другие, наиболее деятельные порта в стране, Овар и Авейро, расположены в «португальской Голландии», на берегах лагун, отделенных от моря прибрежными дюнами; господствующую там малярию старались ослабить насаждениями евкалиптуса. В средние века и в период великих открытий, при посредстве этих двух городов производилась весьма обширная меновая торговля и рыбная ловля. Авейро имел до ста шестидесяти судов, употреблявшихся для рыбной ловли в больших размерах. Берег, покрытый песком, не выдерживает напора волн и перемещался бы после каждой бури, если бы жители не старались укрепить вход в гавань рядами свай, к основанию которых наносятся течением груды ила; однако, эти укрепляющие средства не всегда достаточны, и фарватер часто перемещается. Прежний проход, называемый Барра-да-Вагейра, находился у южной оконечности длинного внутреннего лимана. В настоящее время проход находится прямо против Авейро; здесь провозится соль, хлеб и фрукты, сплавляемые из внутренних областей по реке Вуге, снабженной каналами. Varinos или Vareiros, моряки Овара, Авейро и соседних с ними Ильяво, Муртоца, главным образом занимаются сбором водорослей, ловлею сардинок, разведением устриц и имеют обширные заведения для соления рыбы; они пользуются репутациею самых храбрых моряков этого берега. Сильные физически, неутомимые ходоки, вариносы в значительном числе эмигрируют в Лиссабон, где они, образуя сплоченную колонию, делаются грузильщиками судов, солельщиками и торговцами рыбы.

Города Португалии к северу от серры Эстрелы, имевшие более 5.000 жителей в 1878 году:

Порто 105.838 (139.856 в 1890 г.) жит.; с Гайя и соседними деревнями 170.000 жит.; Брага 20.260 жит.; Коимбра 16.550 жит.: Повоа-де-Варцин (1890 г.) 12.463 жит.; Овар (1890 г.) 11.002 жит.; Вианна-де-Кастелло 9.250 жит.; Муртоца 9.150 жит.; Ильяво 8.600 жит.: Ламего 8.400 жит.: Гимаранес 8.200 жит.: Визеу 7.250 жит.; Авейро 7.170 жит.; Мира 6.554 жит.: Шавес 6.524 жит.: Соуре 6.219 жит.: Миранда до-Корво 5.855 жит.; Вилла-Реаль 5.525 жит.; Браганца 5.495 жит.