III.

Еще более, чем текучия воды рек, на цивилизацию галлов имели влияние воды Средиземного моря и океана. Они образуют реки, снабжают воздух парами, которые, скопляясь в тучи, разрываются о горные утесы; они уравновешивают климат, умеряя зимния стужи и летния жары; они доставляли путешественников, которые поселялись на побережьях, основывая новые общины. Во все времена человечества, сокровища знаний и мысли разносились иностранными мореплавателями, занимавшимся обменом товаров; в портах, где сталкиваются между собою люди всех стран, всех национальностей, завязывается первая петля узла, соединяющего между собою самые разнохарактерные народности. С тех пор, как искусственные пути сообщения оттеснили морские пути, современные народы потеряли из виду то преобладающее историческое значение, которое имели прежде порты. Не будь их, не было бы такого быстрого роста цивилизации, так как люди не имели бы возможности сноситься друг с другом. Сухим путем всякия перемещения совершались с вековою медлительностью, если не говорить о завоеваниях, когда исчезали целые населения, уступая место завоевателям. Но какие быстрые, неожиданные и коренные преобразования вносили с собою мореплаватели,—можно судить по влиянию древних финикиян и греков, разнесших по белу-свету свои открытия, свою поэзию, свои верования.

Почти по всей своей окружности территория Франции выходит за пределы извилистой линии своего естественного побережья наносными берегами, образующими, так сказать, континентальный цоколь. В некотором расстоянии от побережья, как Средиземноморского, так и океанского, впадина морских глубин быстро понижается крутыми уступами: со 100 метров она сразу переходит на 200, 500, 1000 и более метров: это те самые пропасти, которые древние мореплаватели, после тщетных попыток измерить их, назвали безднами. Здесь, можно сказать, начинается океанская глубина; глубины менее 200 метров, подверженные явлениям вытравливания и нарощения, происходящим по близости побережья, надо считать принадлежащими геологически еще к континентальной области. Принимая во внимание эти подводные земли, территориальные границы Франции надо считать на одну треть больше, чем их определяют в действительности по внешнему очертанию Средиземноморской и океанской линий. Всего резче такие побочные берега выступают в Бретани: в 500 километрах на северо-запад от Бреста и Уэссана, зонд показывает еще глубину в 200 метров. Франция отделена от Великобритании простыми поверхностными рубцами почвы: такие же рубцы отделяют Англию от Ирландии и Дании. Осадки, отбрасываемые волнами на банки Дюнкирхена, образуются частью из переработанных осколков скандинавских эратических валунов.

Еще в 1881 г. глубины французских областей Средиземного моря были известны только приблизительно, и то вблизи лишь побережья, насколько это было необходимо при кладке телеграфных кабелей. Знали только, что по всему побережью Прованса в нескольких километрах от берега начинается морская пропасть, тогда как на западе, в извилине Лионского залива, от самого Марселя до мыса Креус морское дно представляет собою отмель, описывающую чуть заметную дугу. На юго-западе от Ниццы уже на расстоянии всего 32 километров от берега попадаем в пропасть, имеющую 2.000 метров глубины: на юго-запад от Сетта такую глубину можно найти лишь в расстоянии 245 километров от берега. Благодаря изысканиям, предпринятым в 1881 г. Travallieur'ом конфигурация морского дна исследована самым точным образом, и в скором времени батометрические кривизны моря можно будет определить с такою же точностью, как и гипсометрические линии наружных земель; к тому же они далеко не так извилисты, как материковые очертания вследствие большего однообразия морского дна сравнительно с неровным рельефом земной поверхности. В настоящее время необходимо самым тщательным образом исследовать те области Средиземного моря, которые прилегают в побережью Восточных Пиренеев. Здесь, параллельно берегу, морское дно образует огромную впадину, нечто вроде рва, в котором Daim, погружая в 1854 г. зонд на глубину 2.200 метров, не доставал все-таки дна. Этот ров известен у моряков под названием «Ручья» вследствие наблюдаемого здесь быстрого течения но направлению с юга на север. Когда рыболовные суда слишком глубоко закидывают свои сети в этой «подводной» реке, матросы вынуждены иногда перерезывать канаты, которыми они тянутся по течению, из опасения, чтобы суда не перекувырнуло. Рыбы в «Ручье» попадаются редко, да и те, которые там водятся, принадлежат не к съедобным породам, имея черноватое мясо и такую же чешую. Кроме «Ручья» по близости берегов Лангедока и Прованса встречается еще несколько других частных потоков; известно даже, что в общем воды Лионского залива имеют медленное течение параллельно берегам; по направлению с запада на восток причина этого явления кроется, по всей вероятности, в ветрах, среднее направление которых действительно восточное.

Между Средиземным морем и океаном существует огромная разница обусловливаемая тем, что бассейн внутреннего моря образует несколько впадин, сообщающихся с Атлантическим океаном посредством только вод поверхностных бассейнов. Так, воды Средиземного моря в среднем на 2 тысячных солонее, чем в океане, вследствие того, что в этом, почти замкнутом бассейне испарение гораздо сильнее, чем в открытых морях, омывающих западные и северные берега Франции. Точно также последовательное изменение температуры на морских глубинах в Средиземном море совершенно иное, чем в Атлантическом океане. Свыше 500 метров глубины воды Средиземного моря, обновляемые всюду лишь впадающими в него реками, имеют одинаковую температуру в 13°. На известных глубинах они всюду отличаются замечательным спокойствием, вследствие чего все морское ложе одинаково устлано илом, тогда как на известных глубинах Атлантического океана, особенно близ мыса Финистер в Испании и около Исландии, почва, размытая течениями, представляет собою чистую глину или голую скалу. Жизненные условия там и здесь также не одинаковы: в Средиземном море животная жизнь развита слабее, чем в Атлантическом океане, хотя в представителях той или другой животных пород не замечается никакой разницы. Если прежде допускали первобытное деление двух морских фаун, то это заблуждение произошло лишь оттого, что сравнение делали между породами провансальских или каталанских берегов и видами, живущими в Ламанше или в Немецком море, вместо того, чтобы брать для этого животные типы из морей, омывающих Португалию или Марокко.

До 1880 г. глубины Гасконского залива еще не были исследованы зондом, если не считать портов и маяков и некоторых морских областей к северу от Бильбао на расстоянии 33 километров, где глубина определена почти в 2.700 метров. Изыскания, произведенные в 1880 г. Travailleur'ом, дали понятие о рельефе дна Гасконского залива по соседству с Францией. Ученые, находившиеся на этом судне, констатировали, что, «Пропасть» или ров Капбретон, находящийся в открытом море как раз против прежнего устья Адура, составляет часть Гасконского залива, в котором дно представляет собою песчаник. Здесь уже на расстоянии 12 километров от берега зонд показывает 337 метров глубины, а дальше, где начинается пропасть, глубина достигает 1.000 метров. Точно также и на испанском побережья наиболее глубокия впадины морского дна замечаются против речных устьев; рельеф материка продолжается и в море неодинаковыми склонами—где более крутыми, а где совсем покатыми. В заливе опущенный зонд приносил со дна или чистый ил, или с небольшою примесью мелкого песку. Температура глубоких слоев в этих морских пространствах очень однообразна, именно 3¹/₂°. Этому однообразию среды вполне соответствует удивительное однообразие фауны. «Животные, существующие под этим огромным давлением, имеют, повидимому, чрезвычайно обширную площадь распространения: бок о бок здесь можно встретить животные формы как северных морей, так и южных, встречающиеся, например, близ Антильских островов и в Мексиканском заливе». Остается осветить один из наиболее интересных вопрос в истории земного шара. Капитаны судов не раз заявляли о каких-то подводных толчках, которые им приходилось испытывать в этих морских пространствах. Являются ли эти толчки результатом работы подводных вулканов, какие встречаются, например, близ Азорских островов, или их производят те подводные сотрясения, какие наблюдаются в экваториальной Атлантике.

Пропасть Капбретон представляет собою юго-восточную оконечность больших впадин, которыми изрыто дно моря, омывающего берега Франции. На севере этой глубокой долины изобатические кривые все более и более удаляются от берега. Среди лимана Жиронды зонд показывает 100 метров только в расстоянии ста километров от берега; чтобы найти закраину самой пропасти, глубиною в 200-300 метров, надо взять еще 100 километров на запад. Но зато спуск в пропасть до крайности крутой. Наибольшая глубина впадины—5.100 метров—находится почти на полпути от Ройяна до Коруньи, т.е. как раз в центре Гасконского залива. Острова у берегов Сентанжа и Бретани, представляющие собою остатки прежнего побережья, разъеденного волнами, покоятся на грунте, столь мелко покрытом водою, что при малейшем волнении вода окрашивается желтым цветом от поднимающейся со дна грязи. Покатость больших глубин закругляется правильною дугою по направлению к северо-западу, затем к западу до меридиана западного берега Ирландии, откуда делает поворот к полярным областям, огибая довольно близко весь массив Британских островов.

Полукруг подводного откоса, находящагося между Иберийским полуостровом и подводными скалами, служащими продолжением Бретани, показывает обыкновенные границы впадины, в которой безостановочно крутится большой водоворот, получивший название «течение Реннеля». В этом переносном движении вод, через Атлантический океан, водные массы, несущиеся на северо-восток, параллельно Гольфстрему, вступают в море, омывающее Францию, чтобы, описав дугу над подводным заливом, излиться на юге и смешаться с водами полярных течений. Но океанские реки не имеют такого правильно очерченного русла, как реки, текущие на поверхности земли; смотря по сезонам, а иногда и изо-дня-в-день они могут перемещаться, до бесконечности меняя свой вид. Следуя сборному фокусу, куда они устремляются, и силе толчка, сообщаемой другими воздушными массами, ветры или ускоряют, или задерживают, нейтрализуют и перевертывают в обратную сторону течение волн: точно также перемены температуры в воздухе и в море вызывают боковые отливы, восходящие и нисходящие движения, которые отодвигают, перемещают и дробят на тысячи ладов правильные течения. Исследование всех этих изменений еще не привело к тем точным выводам, на основании которых можно было бы объяснить, каким образом происходят в этих морских пространствах большие годичные колебания морских вод.

Узкий ров Ламанша представляет столь незначительную глубину, что разнообразные человеческие постройки почти уже обнажили его гребень; средняя глубина русла не превышает 65 метров; вместимость его равняется 250.000-й части всей жидкой массы, содержащейся во всех морях. Но как бы сам по себе ни был мал этот рукав Атлантического океана, он представляет собою, благодаря происходящим в нем явлениям, один из замечательнейших водных бассейнов. Уже по одному тому, что этот бассейн чаще других посещается мореплавателями, его гидравлические условия изучены во всех подробностях. Морской прилив и отлив, то поднимающийся, то опускающийся у берегов Ламанша, обязан своим происхождением не одному толчку, а в то же самое время и водяному валу, который с одной стороны изливается из Атлантического океана прямо в западное устье пролива, а с другой—обогнув все Британские острова, входит в Ламанш через Па-де-Кале. Это скрещивание волн вызывает много побочных явлений. Соответственно времени и месту встречи двух течений, воды в проливе то поднимаются, то опускаются, и движение—восходящее или нисходящее—то ускоряется, то замедляется. Переходная высота моря то быстро меняется, то по целым часам стоит на одном уровне; местные протоки, разветвления тех течений, которые вошли в канал с той или другой стороны, то появляются, то исчезают или перемешиваются, смотря от состояния дна и от толчков, получаемых от океанских волн. Каждый порт Ламанша имеет свою особую гидрографию для определения высоты и продолжительности прилива, направления и скорости течений. Стоит ли говорить о том, сколь важно исследование этих различных явлений в таких бухтах, как Сенская, где морской прилив сильно поднимает воду в реке, затопляя суда, которые вовремя не успеют уберечься. Еще более опасно по своим движениям Бретонское море, где прилив и отлив колеблется между 10 и 15 метрами, достигая высоты трехпалубного судна, при чем волны то бешено угрожают береговым плотинам, то беспрепятственно разливаются по плоскому песчаному берегу на необозримую даль. По всему побережью Франции нет ни одного места, где бы средний уровень воды держался определенно на одной и той же высоте.

«Море проявило больше склонности англичанам», сказал Мишле, сравнивая Францию с Англией по количеству и качеству портов. И действительно, в своей совокупности французское побережье беднее английского глубокими, хорошо защищенными бухтами. Из всех морей, омывающих Францию, Гасконский залив—самый бурный и опасный. Между тем при сравнении морской истории народов Запада, контраст между Францией и Англией вовсе не так велик, как это кажется с первого взгляда. Если во Франции есть опасный берег Ландов, прямолинейный плаж в 220 километров длины, то Англия страдает отсутствием естественных портов на своем восточном побережьи, от устья Гумбера до лимана Темзы; да и самый лиман этот загроможден опасными банками, о которые не раз разбивались суда. Затем, самая атмосфера, насыщенная туманами, вовсе не благоприятствует судоходству, причиняя частые столкновения судов, тогда как небо Франции почти всегда ясно. Наконец на французском побережьи есть некоторые участки, которые столь же богаты естественными гаванями, как и западное побережье Англии; к таким местностям принадлежат все выступы Бретани и берега Прованса, между Марселем и Сен-Тропецом. К тому же Франция, как и Англия, располагает в настоящее время многими рессурсами, предоставленными ей наукою, чтобы подчинить себе природу сооружением новых портов с искусственными плотинами и волнорезами.

В силу успехов цивилизации очертания побережий утрачивают свою ценность в глазах человека, как утратили свое значение многие черты рельефа внутри материков, вследствие чего изменило свое направление и историческое движение человечества. Таким образом тот пляж, который прежде стоял пустынным, как недоступный ни для судов, ни для какой другой эксплоатации, в нынешнее время представляет собою один из оживленнейших пунктов побережья, как модное место купанья; прежняя гавань, которою вполне удовлетворялись древние мореплаватели как удобною стоянкою для их галер, теперь не имеет уже никакого значения, так как не может вмещать в себе огромных современных судов. Прежние значительные города, как Агда и Нарбонна, упали, другие, как Магелона, совсем исчезли за недостатком воды в их бассейнах, но зато вместо них выросли и развились другие города, вышедшие победителями из трудной конкурренции. Точно также многие речные порты, основанные в таких местах, где океанские приливы и отливы два раза в день задерживали течение реки, должны были переместиться ниже или причислиться к другим городам, которые перебивали у них торговлю. В отношении меновой торговли Руан уступил первенство Гавру; Нант может принимать в свой порт только небольшие суда, тогда как океанские пароходы останавливаются в Сен-Назере; суда, идущие в Бордо, разгружаются в Польяке, что заставляет иностранных торговцев вопиять о сооружении другого большего порта при входе в лиман,—порта, который избавил бы их от необходимости входить в реку, где суда подвергаются гораздо большей опасности, чем в море. В прежния времена недостаток в хороших дорогах внутри страны и удобство транспорта товаров по океану побуждало мореплавателей искать доступа в заливы и реки: пчела, собирая мед, всегда погружает свой хоботок до самой глубины цветочного венчика. В наше время улучшенные пути сообщения, подходящие к самой оконечности полуостровов, способствуют развитию торговли и придают портам на береговых выступах такия же преимущества, какими располагают бухты и лиманы. Такого рода порты имеют то преимущество, что они примыкают к центрам потребления, а потому приобретают значение лучших рынков по меновой торговле; с другой стороны и путешественники охотно пользуются этими портами, стремясь сократить свой переезд по морю пересадкою на железную дорогу. Таким образом крайние порты все более и более приобретают значение в мировой жизни.