III

Все течение Адура, благодаря различию в строении его берегов, может быть разделено на две части: по своим источникам, река Байонны принадлежит к горной области: по своему же нижнему течению, собственно и называемому Адуром, она относится к области песков.

Первые воды Адура текут по различным долинам Арбизонской горной массы и пик-дю-Миди-де-Бигорра, т.е. на двадцать километров севернее главной Пиренейской цепи. Область эта изобилует дождями и снегом; но все-таки летом засухи не редки, и поток не мог бы питать каналы для орошения, если бы его не поддерживали воды одного резервуара, уровень которого регулируется по желанию. Таким резервуаром служит Голубое озеро (lе lac Bleu). лежащее у северной подошвы пика-дю-Миди-де-Бигорр, на верхнем конце высокой Леспоннской (Lesponne) долины. Туннель, прорытый в утесе на 20 метров ниже озера, изливает летом целым рядом восхитительных каскадов массу воды по 2 кубических метра в секунду, достаточную для орошения долины. Эта весьма значительная гидравлическая работа была совершена современными инженерами. Но тотчас же по выходе из горной долины, на пять километров ниже Баньера, начинается большой канал для орошения, вырытый в конце пятого века, и который, следовательно, принадлежит к числу древнейших французских каналов. Этот искусственный поток воды, носящий название Аларика, по имени вестгота, в царствование которого он был вырыт, стал теперь простым рукавом Адура и течет рядом с ним к востоку почти на протяжении 40 километров. Остров, образуемый этими двумя потоками, весь изрезан маленькими каналами, которые значительно увеличивают естественное плодородие почвы, так что вся долина превращена в огромный сад: там нередко можно встретить поля маиса, настоящие леса от 5 до 6 метров высоты.

У входа в ланды, каналы для орошения сближаются друг с другом и изливают остатки своей воды в русло реки, начинающей описывать обширный полукруг у подошв выдвинувшихся беарнских горных масс. Почти везде оба берега резко отличаются один от другого. По правому однообразно тянутся ланды, вереск, сосновые леса, между тем как вдоль левого возвышаются обработанные холмы, покрытые местами каштановыми и дубовыми деревьями. Все без исключения притоки, впадающие здесь в главную реку, орошают параллельные долины, прорытые в плато старинными ледниками. Общее направление этих потоков—от юго-востока к северо-западу, по нормальному скату всей местности. Но Адур, вместо того, чтобы достигнуть моря прямо через ланды, отклоняется, наоборот, к горам; ниже Дакса (Dax) он вступает в дефилэ из холмов и извивается но направлению к югу до слияния с двумя соединенными потоками По и Олорона. Две последние реки, имеющие общее русло на пространстве нескольких километров, катят вместе массу воды, далеко превышающую водную массу Адура, особенно в период мелководья; но быстрота их течения не позволяет приливу подниматься далеко по их руслу; они не судоходны выше того места, докуда доходит прилив, и в историческом отношении никогда не имели того значения, какое принадлежит Адуру, долина которого составляет естественный путь между Испаниею и бассейном Гаронны. Кроме того, длина Адура несравненно значительнее: отсюда понятно, почему он был принят за главную реку.

Течение горных ручьев у истоков Адура резко отличается от спокойного течения самой реки. Последовательные уступы долин Гаварни, Люза, Аржеля (Argeles), где образуется главный поток, суть единственные во всех Пиренеях по грандиозным картинам, представляемым водою, то рассыпающеюся каскадами, то быстро бегущею, или медленно скользящею по дну пропастей. Восхитительные луга, образующие совершенный контраст с суровыми дефилэ, откуда выходит Гав (le Gave), и теми, куда он входит, еще более возвышают прелесть пейзажей. По выходе из Лурдского ущелья, Гав должен бы был, казалось, течь в равнину, но он круто поворачивает к западу и разделяет высокие передовые холмы Беарна, усеянные эрратическими валунами, принесенными сюда старинными глетчерами. Далее, пройдя под красивым мостом в Бетараме (Betharam), он входит в поросшую ивняком долину, орошаемую каналом, берущим свои воды в его русле; но в По снова начинаются холмы. Гав окончательно покидает утесы только километров за двадцать до своего впадения; он совершенно несудоходен, и им пользовались единственно для сплава деревьев, когда скаты его были еще покрыты большими лесами.

Вследствие загромождения выходов Пиренейских долин различными горными остатками, принесенными старинными глетчерами, многие из потоков нередко меняли свое течение. Так, ручей По протекал к Тарбу в начале долинами Бенак (Benac) на востоке, затем долинами Оссун (Ossun) на западе; вслед за этим он проложил себе путь по долине Понтак (Pontacp), где течет теперь небольшая речка Ус (Ousse), впадающая в поток; наконец, снова наткнувшись на обломки нагроможденных им самим утесов, он проделал себе нынешнее русло чрез дефилэ Сен-Пэ (Saint-Pe); но было бы нетрудно отвести каналом часть его вод в долину Адура, что и было недавно предложено. Ручей Оссо, сливающийся с ручьем Олорон, как кажется, тоже придерживался последовательно четырех направлений. С самого начала он впадал в По, недалеко от того места, где теперь находится город Ней (Nay); затем, направляясь прямо к северу, он заливал долину Неез (Neez), которую он снабжает еще известным количеством воды чрез подземный канал длиною в 8 километров, орошающий берега города По. Третье русло ручья, поворачивая возле Арюди (Arudy) к северо-западу, спускалось к Олорону долиною, где проходит теперь ручей Арриугастон (Arriougaston). Наконец, настоящее русло потока тоже перемещалось несколько раз.

Ниже Байонны, где река, подвергаясь действию прилива и отлива, принимает уже вид морского лимана, Адур, в свою очередь, нередко менял течение. Старинные архивы свидетельствуют, что в конце четырнадцатого столетия, река, извивая свое русло в направлении совершенно обратном направлению всех остальных потоков ланд, впадала в море на 20 километров севернее теперешнего устья, в том месте, где Будиго (Boudigau) вливает в океан свои воды, почерневшие от действия дубильного вещества вереска. С геологической точки зрения несомненно, что здесь именно проходит настоящая демаркационная линия между пиренейскою областью и областью ланд. Хотя ряд береговых скал заканчивается между Биаррицом и теперешним устьем Адура, однако слои утесов идут под морем к северу, через бар реки. Г. Дефолин (de Folin), зондируя море на глубине 80 и 90 метров, доказал, что свойственное Биаррицу геологическое строение продолжается до залитого водою «Коровьего плато», лежащего на одной широте с Капбретоном (Capbreton). Отроги горной системы Пиренеев ограничиваются на севере глубокою морскою ямою, известною под именем Гуф (Gouf) и образующею среди окружающих её бурунов естественный рейд, где, преследуемые бурей, корабли находят относительно спокойное море. Направление этого Гуфа вполне перпендикулярно к той части берега, где заканчивается изгиб залива и откуда идет почти прямая береговая линия ланд. Когда Адур изливался в море у Капбретона, то большой гуфский рейд служил естественным продолжением устьев реки, между тем как теперь оно выходит в одно из наиболее опасных мест залива. Конечно, не может быть и речи о том, чтобы заставить реку течь в её прежнем русле, но было бы желательно устроить безопасный порт в восточной оконечности Гуфа, которая начинается только на расстоянии 400 метров от самого низкого места отлива. Знаменитая прежде гавань, которая могла вооружить до ста кораблей и откуда отплыли моряки, открывшие канадский остров Кап-Бретон, снова получила бы мало-по-малу значение.

Насколько известно из истории, река в первый раз изменила свое русло, как мы уже сказали, в конце четырнадцатого столетия. Сильная буря завалила выход и заставила воды течь в северном направлении, параллельно восточной подошве дюн. Только на 36 километров севернее Байонны, в том месте, где сгруппировались бедные постройки Старых Устьев, мог Адур пробить себе выход. В течение двух веков сохранял он это направление и сохранил бы его быть может и теперь, если бы люди не захотели сократить длину реки. С средины шестнадцатого столетия работали они над срытием перешейка из дюн, отделяющего Байонну от моря, с тем, чтобы понизить таким образом уровень Адура и открыть ему свободный путь к океану. Им удалось, наконец, сделать это в 1571 г., благодаря страшному наводнению, смывшему все препятствия. Канал или «буко» (устье—boucau) Нёф (Neuf) образовался в том месте, где он находится теперь. Высокие насыпи идут по северному берегу реки и мешают ей вернуться в её прежнее ложе, уцелевшее еще до самых Старых Устьев, в виде ряда удлиненных озер.

Моряки совершенно основательно страшатся Адурского бара. Состоит он из песку и хряща, оторванного волнами от залитых морем утесов, и беспрерывно перемещается под влиянием ветров и морской зыби. К тому же, устья реки настолько узки, что корабли едва проходят в него. С тех пор, как произошло отклонение Адура от его собственного пути, не переставали работать над перемещением бара, при чем, следуют различным и часто совершенно противоположным один другому планам. В настоящее время остановились на системе несплошных плотин, при чем удалось получить среднюю глубину от 5 до 6 метров над входным баром во время прилива. Тем не менее, фарватер продолжает изменяться; случалось даже, хотя и крайне редко, что весь водный поток проходил под плотинами, а устья во всю их ширину были заняты песочною грядою.

Не все течение Гаронны, описывающей огромную дугу, концентричную с дугою Адура, лежит в пределах французской территории; её главный источник находится в Испании и даже на южном склоне раздельной цепи. Снега и льды Нэту дают начало потоку, ниспадающему внезапно недалеко от источников Эзеры-де-Венаск (d'Esera de Venasque) в пропасть, известную под именем «ямы быка», быть может по причине рева низвергающейся туда воды. Исчезнувшая водная масса проходит по подземным каналам чрез всю горную гряду и появляется на противоположном скате цепи на 4 километра далее и на 600 метров ниже исходного пункта. Древние обитатели Пиренеев назвали второй источник Goueil de Joueou (Глаз Бога), как чудо действительно божественного происхождения. Могучия струи воды вырываются из боков выдвинувшагося вперед утеса, покрытого соснами, и, раздвинув корни деревьев и нагроможденные обломки, низвергаются с высоты 30 метров по обеим сторонам каменной лестницы с неравными ступенями. У самой подошвы водопада, Гаронна сливается с первым своим притоком, затем, у холма Кастеллеон (Castelleon) принимает другую Гаронну, перерезывающую с востока на запад испанскую долину Аран (Aran), и, став уже значительною рекою, течет к северу и входит во Францию между мраморными стенами, образующими дефилэ Сен-Бэат (Saint-Beat).

Восточную Гаронну аранцы считают за главный рукав, а за исток признают чуть видный родничек, струящийся по мураве Беретской Пла, в одном из наиболее оживленных ущелий испанской Араны. Этот-то родник, который никогда не высыхает, не разливается и не замерзает, который всегда может утолить жажду путника, и есть настоящая Гаронна, а не те шумные потоки, которые с ревом бегут в соседния долины.

Первый большой французский приток Гаронны, Пик-де-Люшон (Pique de Luchon), приносит ей значительную массу воды, так как он сам питается водами одного из наиболее обширных пиренейских ледников. Увеличившись на одну треть, река выходит из долины Люшона с тем, чтобы, пройдя под холмом, где стоит Сен-Бертран-де-Комминг (Saint-Bertrand de Comminges), вступить в ущелье Тибиран-Жонак (Tibiran-Jaunac) и соединиться с Нэстой (Neste), спустившеюся с широкой, грандиозной веселой Орской долины. Область эта—одна из наиболее богатых во всей Франции живописными пейзажами, с их контрастом между прелестными долинами и могучими горами.

У впадения Нэсты, Гаронна, став вдвое больше, наталкивается на подошву обширного плато, образованного из остатков горных пород, нанесенных двигавшимися здесь когда-то ледяными потоками, и должна проложить себе выход к востоку, чтобы обогнуть замечательно правильною дугою чудовищную груду камней и хряща. Одного взгляда на карту достаточно, чтобы убедиться, что текучия воды, на пространстве между гаронскими «энэстами» в «гавани» Беарна, образуют совершенно исключительный гидрографический бассейн. Здесь все реки, из которых одни принадлежат к бассейну Адура, а другие к бассейну Гаронны, берут начало почти одна около другой и затем расходятся подобно полоскам веера. Реку Бейз (Bayse), текущую приблизительно по направленно меридиана, от ланд Капверн (Capvern) до долины Эгилльон (Aiguillon), можно рассматривать, как среднюю ветвь всей этой радиусной системы, которая, следуя общему склону континента, направляется к западу, к берегам Атлантического океана. Русло рек и ручьев, спускающихся с вышеупомянутого плато, очевидно намечены уже заранее самою формою откосов, выдвинутых глетчерами за цепь. Беарнские и французские Льюсы (Luys), Лют (Louts), Габа (Gabas), Арсиз (Arcis), Миду (Midou), Дуз (Douze), Аррос (Arros), Осс (Osse), Бейза, Жер (Gers), Арра (Arrats), Жимона (Gimone), Сава ( Save) и другие менее значительные потоки, изливающиеся с плато в Адур и Гаронну, работают теперь над расчисткою того, что было нанесено прежними реками; их волны. всегда почти окрашенные глиною, свидетельствуют о разрушительной работе. Нигде так не очевидно влияние вращения земли около оси на течение рек, как в этой области южной Франции. Склоны почти всех долин обращены к западу, между тем, как с востока высятся утесы с размытым основанием: груды, наваленные на левом берегу, уже унесены, и теперь потоки приступили к разрушению правого берега. Факты эти хорошо знакомы путешественникам, посетившим плоскогорья Жера (Gers). Все дороги, последовательно перерезывающие несколько долин по направлению с востока на запад, поднимаются отлого, между тем их противуположные спуски крайне круты.

Притоки Гаронны справа редко отличаются по их направлению от притоков Гаронны слева. Источники их вовсе не лежат один около другого, но разбросаны более чем на 700 километров полуокружности, идущей от границ Арагона (Aragon) до Лимузинского плато, чрез Севенны, Канталь (Cantal) и Мон-Дор (Mont Dore). Притоки, спускающиеся с Пиренеев, текут вообще по направлению с юго-востока к северо-западу, в то время как притоки, берущие начало в средней Франции, несутся, приблизительно, параллельно экватору. Первые похожи вообще на западные «гавы», вторые же, Тарн, Авейрон, Лот и Дордонья, имеют совершенно особый характер, обусловленный различием рельефа и геологического строения почвы; а потому необходимо изучать их вместе с местностью, где они берут свое начало. К тому же, благодаря обширности их бассейна, их водная масса значительно превышает таковую же пиренейских притоков правого берега. Последние пополняются только водами снегов и дождей, упавших на северный склон гор, между долинами Аранскою и Андоррскою. Один из них, Сала (Salat), вытекающий по соседству с восточною Гаронною, обязан своим названием соляным источникам его берегов; название второго Арьежа, берущего свое начало на пастбищах, принадлежащих Андоррской республике, вовсе не производится от латинского (Aurigera),—Уносительница Золота (Charricuse d’Or), хотя золотые блестки и попадаются кое-где на его песчаных берегах; самая последовательность названий Арьежа (или лучше—ла Рьежа), Arega, Aregia, Еrеуа, доказывает, что слово это есть синоним слова «река», имеющего и другие синонимы, наприм,. Риза (Rize) или Арица (Arize),—название принадлежащее одной соседней с Арьежом реке, проходящей по знаменитому подземелью Мас-Азиль.

Уступая по длине Луаре и занимая значительно меньший бассейн, Гаронна, однако, катит массу воды, в среднем, несравненно больше, чем центральная река Франции. Причина этого лежит в изобилии дождей и в характере местности. Пиренеи и горы Овэрни круглый год орошаются гораздо лучше, чем какая-либо другая область Франции, через что притоки Гаронны никогда не высыхают, чему нередко подвергаются реки южного склона Севенн; кроме того, постоянные снега Пиренеев достаточно питают реки в период мелководья, когда дождевые воды чрезвычайно быстро поглощаются высохшею землею. Но если уровень Гаронны никогда не падает столь низко, как уровень Луары, он зато только изредка поднимается на одинаковую с ним высоту. Для этого необходимо совпадение двух условий: сильного дождя и теплого ветра в горах; тогда огромные массы воды с страшною быстротою низвергаются в долину Гаронны и заливают раскинувшиеся там деревни. Случается это обыкновенно в мае или июне.

В доисторическую эпоху, озера, лежащие на известном расстоянии одно от другого, служили резервуарами водам, вышедшим из берегов, и регулировали течение реки: именно, великолепная долина Ривьер, где и теперь еще видны утесистые острова, поднимающиеся над наносною землею, была уравнителем Гаронны, подобно тому, как Констанцкое озеро служит таковым же для Рейна, а Женевское—для Роны; но озеро это мало-по-малу было засыпано в своей верхней части и вытекло в нижней, через ущелье Сен-Мартори (Saint-Martory), так что наводнения сделались более внезапными и опасными. Известно, что в течение последних трех столетий, самое сильное наводнение было в 1875 г. Вода поднялась тогда в некоторых местах более чем на 13 метров над средним уровнем; огромное количество мостов было снесено; Тулуза частью была залита; её фабрики разрушены или опустошены; мосты обвалились, за исключением одного, самого старинного из всех мостов, перекинутых через реку ниже Арьежа; предместье Сен-Сиприан (Saint-Cyprien), город с двадцатью тысячами жителей, раскинутый на левом берегу против Тулузы, и многие деревни были окончательно разрушены, при чем под их развалинами погибли сотни людей. Потери, причиненные наводнением, простирались до 85 миллионов франков; было смыто до 7.000 домов; кроме того, поля настолько завалило камнями, что об их обработке нечего было и думать в течение нескольких лет. Высота воды над обыкновенным уровнем была в 1870 г.: Тулуза 7м,36; Кастет (Castets) 12м,97; в 1875 г.: Тулуза 9м,70; Ажан 11м,70; Кастет (Castets) 13м,34. Что же касается до удивительно плодородных долин, орошаемых рекою в её среднем течении, то хотя их взрытые водою поля и вырванные с корнем деревья представляют крайне печальное зрелище, однако, нанесенный ил настолько удобрил почву, что она стала плодороднее. Дома тоже будут построены вновь и при том из более крепкого матерьяла, что даст им возможность устоять при новом напоре воды. Все-таки останется великая проблема регуляризации рек посадкою деревьев и благоразумным распределением вод. Население Пиренеев живет исключительно продуктами пастбищ; отсюда вытекает их враждебное отношение к разведению деревьев, и этим объясняется, отчего все попытки возвратить горам их старинное украшение, леса, до сих пор имели так мало успеха.

Огромная водная масса Гаронны и её притоков далеко не приносит той пользы, какую она могла бы приносить, если бы ее утилизировали, как следует, для ирригации полей. В бассейне Гаронны нет такого канала для орошения, который можно было бы сравнить с каналом Аларика, долины Адура. Канал Сан-Мартори, который начинается недалеко от впадения Сала в Гаронну и несет до 10 куб. метров воды в секунду по всей западной части долины до Тулузы, орошает едва 1.200 гектаров, т.е. одиннадцатую часть всей площади, требующей орошения. Что же касается до канала Сарранколина (Sarrancolin), проведенного весьма смело из высокой долины Несты к Ланмезанскому (Lannemezan) плато, то он почти совершенно бесполезен; хотя ему даны такие размеры, чтоб он мог нести ежесекундно от 6 до 7 куб. метров воды, но, в сущности, он никогда не разносит более 3 куб. метров, а летом только по 1 куб. метру. Причина этого лежит в свойствах русла того верхнего течения. Известковая почва везде покрыта трещинами и позволяет воде сбегать в подземные пещеры, между тем как на глинистой вся потеря воды ограничивается одним испарением. К несчастию, воды этого канала, достигнув средины ланд, не имеющих ни малейших нужд в орошении, но которым необходимо было бы известковое удобрение, пробегают еще бесполезно по пустынному плато.

Инженер Дюпоншель предлагает воспользоваться этим каналом, а равно и другими потоками, спускающимися с Пиренеев, для сноса горных обломков, образующих холмы Жера (Gers), и для распределения их по неплодородной почве гасконских ланд. Множество отлогостей, покрывающихся рытвинами от малейших дождей, могут быть, действительно легко уничтожены, если пустить по ним сильную струю воды из проведенного канала. Огромные массы земли, низвергаясь в долину, будут снесены к могучему сточному желобу, который можно заставить следовать по гряде плато ланд, между бассейнами Гаронны и Адура. Песок, как вещество более тяжелое, остановится на дороге и будет выкинут из канала, между тем как глина и известковый ил пойдут далее по склону и могут быть распределены по желанию земледельцев. Работа эта, в сущности, отличается только большими размерами от работы сплавливания земли, практикуемой по берегам рек. Нет никакого сомнения, что этим путем можно было бы создать весьма плодородные искусственные поля, которые заняли бы место пустынных ланд. Превращение 1,200,000 гектаров бесплодной земли в плодородную стоит того, чтобы для этой цели были предприняты значительные работы по канализации.

По вычислению Дюпоншеля можно бы было, не нарушая ничьих прав собственности, в течение пяти месяцев в году обводнять ланды, вливая 12 куб. метров в секунду, что дало бы возможность обводнять 15.000 гектаров ежегодно.

Если водами Гаронны до сих пор почти не воспользовались для орошения её берегов, то они по крайней мере отчасти утилизованы для целей навигации. Вдоль реки идет боковой канал, служащий продолжением южного, соединяющего бассейн Гаронны с Средиземным морем. Повыше Тулузы он идет сначала по правому берегу Гаронны и пересекает Тарн по великолепному мосту, затем, у Ажана, переходит на другой берег Гаронны по грандиозному мосту на двадцати трех арках и, наконец, впадает у Кастета (Castets) в реку, которая немного выше принимает Дро (Dropt), глубокий мутный поток, спускающийся с Перигорских высот (Perigord). Здесь морской прилив делает реку судоходною круглый год; но, как и на Сене, и Луаре, только ниже, там, где волны правильно поднимаются на известную высоту, могло быть положено основание большому морскому порту.

Вниз от Бордо, река, протекая по мягкому руслу, беспрерывно размываемому морским приливом и отливом, значительно расширяется. Треугольный полуостров, разделяющий Гаронну от её соперницы, Дордоньи, носит название «Между Двух-Mopeй», как будто он в самом деле лежит между двумя морями. Дордонья, действительно, весьма широкая река, по которой прилив поднимается вверх на 90 километров; даже в порте Либурн (Libourne), дальше которого не идут корабли, прилив и отлив позволяют строить морские суда и спускать их в Иль (Isle), простой приток Дордоньи. В том месте, где река, разлившаяся уже более чем на 500 метров, начинает походить на морской рукав, висячий мост Сен-Андрэ-де-Кюбзак (Saint-Andre-de-Cubzac), который был бы образцовым произведением строительного искусства, будь он покрепче, позволяет кораблям проходить под собою, не убирая парусов. В этой части русла Дордоньи, прилив, задерживаемый то здесь, то там неровностями ложа и береговыми выступами, поднимается целым рядом пенистых волн. Говорят, что явление это стало интенсивнее с тех пор, как русло Гаронны съузилось немного повыше слияния её с Дордонью. Другой мост—виадук в 550 метров длины—самый длинный во Франции: наконец мост трубчатой системы, но которому идет железная дорога из Нанта в Бордо.

Соединившись в одну реку у Бек д’Амбез (Вес d’Ambez), или «Слияния Двух», водные массы Гаронны и Дордоньи катятся вместе в русле шириною до 3 километров. Чем ближе река подходит к морю, тем шире и шире становится русло, увеличившись постепенно вдвое или даже вчетверо; но в устьях берега снова сближаются. Если рассматривать лиман не с вершины какого-нибудь мыса, а просто с берега, то нет возможности отличить даже общее очертание его противоположного края; небольшие сосновые рощи, разделенные между собою беловатыми линиями воды, образуют как бы архипелаг; река стала похожа на море, усеянное островами и островками. Хотя, к несчастью, лиман и изобилует грядами ила, но все-таки он глубже, чем лиманы большинства рек Европы; глубина собственно устья, между Ройаном (Royan) и мысом Грав, доходит до 32 метров.

С гидрологической точки зрения, лиман Жиронды должен быть рассматриваем как настоящий морской залив. Что же касается собственно до названия лимана, то, как кажется, оно происходит от испорченного слова Гаронна (Garumma, Garunda) и применялось прежде ко всей части реки от Бордо до Рионса (Rions), Жиронды и Лареоля (la Reole)4. На 10 километров выше устья, в так называемом илистом «конке» (conche) Мешера (Меchers), идет лов устриц и производится разработка солончаков, из чего можно заключить, что там на 1.000 частей воды приходится не менее 20 частей различных солей: другими словами, что вода там более солона, чем в Черном или Балтийском морях, или даже Каттегате. Китообразные животные и морские рыбы входят в устье вместе с приливом: морские свиньи продолжают играть вокруг кораблей, как будто кругом них все еще открытое море. Среди гостей, явившихся из океана, находится «мэгр» (Sciaena aquila), одна из тех «поющих рыб», которые столь редки в морской фауне. Когда судно проходит среди стаи мэгр, то слышится странный концерт голосов, похожих на звук органных трубок. Пораженные этою странною музыкою, экипажи кораблей терялись от ужаса, полагая, что вода льется со всех сторон в подводную часть корабля.

Берега лимана носят на себе следы весьма значительных геологических изменений. Подобно Гаронне, которая в большей части своего течения напирает на правый берег и освобождает левый, лиман Жиронды понемногу разрушает свой северо-восточный берег и наваливает груды илу на юго-западный. Все холмы Сентонжского прибрежья оканчиваются крутыми скатами, беспрерывно подтачиваемыми морским прибоем; и теперь еще во время отливов можно видеть подошвы известковых утесов, размытых волнами; немало снесено было ими и деревень. Жэрио (Geriost), занимавшая вершину холма к востоку от Ройана (Royan), обрушилась вместе с высоким утесом, на котором она была расположена; та же участь постигла бы и Тальмон (Talmont), лежащий еще восточнее, на оконечности одного полуострова, если бы не прибегли для его защиты к специальным работам.

Обширные болота, бывшие когда-то руслом реки, далеко простираются внутрь полуострова нижнего Медока; таковы польдеры Малой Фландрии, высушенные голландцами в первой половине семнадцатого столетия, болотистые пространства Сен-Вивьэна (Sain-Vivien), и древние солончаки Вердона (Verdon). Самый высокий пункт всей страны, простой пригорок в 12 метров высоты, и который еще до сих пор носит, вместе с соседнею деревнею, имя Ио, данное ему в честь Юпитера, был не более двух столетий тому назад островом Жиронды. Около двадцати километров к югу от нынешнего устья Жиронды, начиная от болот Малой Фландрии, через весь полуостров Медок, подобно старинному руслу реки извивается широкая болотистая впадина, которая далее перерезывает надвое ряды дюн, и, наконец, сливается с морским берегом. Другие болота, лежащие более к северу, тоже указывают на прохождение здесь Жиронды. Очевидно, что устья реки имели прежде совершенно другое направление, так что пространство, занятое теперь мысом Гран, было островом, отделенным рукавом Жиронды.

Новые геологические изменения подготовляются мало-по-малу, вне береговой линии, чрез образование и перемещение песчаных гряд. В настоящее время, Жиронда и Кордуанский залив соединяются с открытым морем посредством двух больших каналов: северного или Кубрского (Coubre) прохода, идущего вдоль сентонжского прибрежья, и прохода Грав, отделяющего Кордуан от береговых ланд. Третий проход, Мастельэ (Mastelier), бывший еще в средине восемнадцатого столетия самым глубоким и наиболее посещаемым, мало-по-малу сгладился; его место заняла мель Мовэз (lа Mauvaise), чрезвычайно опасная для судов по причине её крутых скатов. При каждом новом измерении узнают, что мели изменили свое очертание, а течения—свое направление; менее чем в одно столетие мель Мовэз переместилась на 8 километров к западу, в то время, как мель Квивра (lе Cuivre) двигалась в противоположном направлении. Все эти изменения очертаний морского дна весьма опасны для мореплавания. Гидрографические карты указывают на состояние каналов только в момент измерений; не успеют еще вновь отпечатанные листки попасть в руки мореплавателям, как конфигурация мелей уже изменилась; лоцманы беспрерывно изучают эти изменения. При всем том, проходы Жиронды, превосходно обставленные баканами, башнями и маяками, принадлежат к числу наиболее удобных речных проходов; в северном проходе, даже во время отлива, нет нигде менее 12 метров глубины. Вычисления показывают, что во время прилива ежесекундно входит в лиман более 300.000 куб. метров воды, и то же самое количество, идя назад, при отливе, очищает каналы от ила. Что значат в сравнении с этою чудовищною массою воды Гаронны и Дордоньи, даже во время наводнений? Обыкновенно, почти нет возможности вычислить, какая часть пресной воды находится в Гаронне во время прилива.