Глава V. Центральное плоскогорье Франции

I. Жеводан, Велей, Овернь, Руэрг, Лимузен, Перигор, Марш и Бурбоннэ

Гранитная выпуклость, которая, благодаря расходящемуся направлению своих рек к океану, Ламаншу и Средиземному морю, и постоянным эмиграциям своих жителей, получила название «полюса расхождения», в противоположность «полюсу притяжения», составляемому бассейном Сены, занимает шестую часть Франции и представляет настоящее её географическое ядро. В целом, плоскогорье это занимает немного более 80.000 квадратных километров и от берегов Роны до первых вод Шаранты образует между севером и югом Франции преграду в 300 километров ширины. Такое большое препятствие для движений народов и для торговых сношений не могло не иметь сильного влияния на общий ход истории. Для единства Франции недостаточно было того, чтобы центральное плоскогорье легко могло быть обогнуто при помощи трех великих исторических путей чрез Пуату, Бургундию и Лангедок. Эти бывшие морские проливы не открывали достаточно широкого выхода к бассейну Гаронны и к побережью Средиземного моря: необходимо было также взобраться на высоты плоскогорья с той и с другой стороны, для того, чтобы люди севера и люди юга, различные между собою по языку, общественному устройству, могли слиться в один народ. Дело национального единения, совершавшееся быстрее на окружности плоскогорья, должно было совершиться и на центральных высотах, и, как везде, сопровождалось своим злом и добром: войнами и избиениями и хорошими торговыми сношениями, племенным и сословным давлением, и участием в общем достоянии цивилизации и идей.

Хотя в общем плоскогорье представляет весьма плотную массу, оно, тем не менее, имеет некоторое незначительное число брешей и проходов, облегчающих сношения между обоими склонами. Таким образом угловая группа Морван почти совершенно отделена от остальной возвышенности многочисленными порогами, между параллельными долинами Саоны и Луары, и, следовательно, составляет совершенно особую географическую область. Древнее озеро Лимань, через которое протекает Аллье, также открывает путь сквозь стену Севенн, в направлении бассейнов Ло, Тарна, Эро, Гардона и Ардеши. Южная оконечность плоскогорья представляет геологический остров кристаллизованных земель, и известковые скалы, наполняющие древний морской пролив, составляет также уже почти готовый путь сообщений между склоном Гаронны и склоном рек, текущих в Средиземное море.

Если не принимать во внимание мелкие неровности и группы новейших вулканов, изменивших рельеф плоскогорья, последнее представляет плоскость, правильно наклоненную к северо-западу и ограниченную с востока и юга выпуклым валом. Севенны, название которых, повидимому, кельтского происхождения, составляют главнейшую часть этого ряда цепей, образующих полукруг на юго-восточной части окружности великого плоскогорья. Это вершина континентальной кровли, служащая водоразделом. К югу и востоку от Монтобана единственными высотами, разделяющими долины Тарна и Гаронны, являются каменистые террасы, изборожденные глубокими, прорытыми дождевою водою, ущельями; они оканчиваются на востоке холмом, на котором стоит древний город Пюилоран, имеющий феодальный вид. Сланцеватые крутизны и гранитные вершины собственно Севенн начинаются лишь к востоку от впадины Ревель, по которой проходит железная дорога из Кастельнодари в Кастр, и в которой собираются воды, питающие Южный канал. Протекающая здесь речка Сор разделяется на два рукава, из которых один спускается на север к Агу и Тарну, а другой направлен искусственно к великому судоходному пути, соединяющему два моря.

К востоку от этой глубокой бреши, столь благоприятной для путей сообщений между центром и югом, находится высочайшая точка цепи Черных гор, гора Нор, представляющая покрытую пастбищами вершину, господствующую над гористым, частью покрытым лесами, плоскогорьем, которым эта часть Севенн и обязана, вероятно, своим названием. Долина реки Торэ, впадающей в Тарн, при посредстве Агу, прерывает цепь, начинающуюся тотчас же за нею снова, но имеющую уже вид горной цепи только с одной стороны, именно, с южной, где крутые склоны, изрезанные быстрыми, стекающими в Орб-де-Безье, потоками, возвышаются к северу от Сен-Пона и Оларга настоящими вершинами. Сомайль, Кару и горы Эспинузы, возвышающиеся над долиною почти на 1.000 метров, кажутся прекрасными, с трудом досягаемыми пиками, если смотреть на них с берегов Жора и Орба, тогда как с противоположной стороны они образуют отлогие, длинные склоны и постепенно соединяются с изрытыми плоскогорьями Лакони. На востоке эта первая часть цепи Севенн оканчивается весьма дикою группою, в которой встречаются самые разнообразные формации, гранит и сланец, угловатые земли и многоэтажные триасские и юрасские скалы. Вокруг этого мыса центрального плоскогорья Франции, выдававшагося некогда полуостровом среди морей, отложились последовательно различные слои; местами эти слои озерного и морского происхождения прорыты вулканическими извержениями. Очаг подземных лав простирался, повидимому, прежде в направлении с севера к югу, от гор Дом Оверни до холмов Агд, и эта ось вулканических земель проходит именно чрез ту часть Франции, где противоположность между севером и югом проявляется всего неожиданнее. В этой области склон плоскогорья, обращенный к Средиземному морю, имеет всего 60 километров средней ширины, тогда как противоположный склон, обращенный к океану, по крайней мере вдвое шире. При переходе с одного склона вершины Севенн на другой все изменяется чрезвычайно резко: и температура, и распределение вод и дождей, и общий вид всей природы; по одну сторону вы видите постоянные ручьи, луга, густолиственные деревья; по другую—каменистые русла, вдруг превращающиеся в потоки, душистые травы и покрытые редкою листвою кустарники. Люди также не те, и цивилизованный житель равнины, гордящийся своими древними муниципальными и римскими традициями, презирает «гаваша» плоскогорий, который, однако же, не уступает ему в любви к труду и в промышленности.

К востоку от Орба, горы Гарриг составляют продолжение гор Эспинуз, на которые они походят дикими рвами и крутыми стенами их южного склона. Они обязаны своим названием дубу червец или «garrus», покрывающему склоны и считающемуся ботаниками остатками прежних первобытных лесов, ибо их кривые, медленно растущие стволы, малый рост и скудная зелень делают их слишком бесполезными для жителей, и нельзя думать, чтобы последние перенести их из чужих стран. Гарриг составляют главнейшие передния горы слабоволнистых плоскогорий, расстилающихся на севере и известных под названием «causses» (от латинского calx, известь). Плоскогорья эти единственные во Франции по своему очертанию, виду и климату.

Самый южный «косс» представляет плоскогорье Ларзак, между Лодевом и Милло. Это настоящий каменный стол, немного выпуклый и слегка наклоненный с востока к западу, т.е. в том же направлении, как и вся центральная область Франции; средняя высота его от 800 до 900 метров. На юге притоки Орба и Эро изрезывают его окружность глубокими выемками, на севере же и западе он ограничен водами, стекающими в Тарн. Ущелье Дурби отделяет плоскогорье Ларзак от другого косса такой же высоты, называемого черным, на севере которого река Жонт протекает как бы по дну пропасти. По другую сторону её возвышаются скалы третьего косса, самого правильного изо всех—это косс Межан. Он отлично ограничен со всех сторон и изолирован при помощи настоящего рва в несколько сот метров глубиною, в котором текут прозрачные воды Жонта, Тарна и Тарнона; даже на юго-восточной стороне, где находится водораздел между Жонтом и Тарноном, крутизны Межана образуют непрерывную линию, ограниченную некогда водами пролива,—это известковая глыба, поверхностью в 40.000 гектаров. От ущелья Тарна до ущелья Ло тянется косс Совтерр, с менее гладкою поверхностью и менее отчетливым очертанием; затем еще другое известковое плоскогорье простирается, в виде полуострова, к западу, в направлении к Родезу и Эспалиону.

Несомненно, что в древнюю эпоху истории земли все эти плоскогорья юрасских скал составляли один правильный косс, отложенный морем в южной выемке гранитной массы Франции. Хотя косс Межан, находящийся приблизительно в середине ряда плоскогорий, метров на сто выше других, но слои его совершенно соответствуют слоям окружающих его плоскогорий, развивавшимся непрерывно от берегов Эро до берегов Лота и Авейрона. Потоки, бравшие начало в древних ледниках верхних скал Севенн, мало-по-малу надрезали камень, прорыли в нем ущелья и, наконец, образовали сквозь всю толщину слоев грозные ущелья, удивляющие ныне геологов.

Но в то время, как в глубине ущелий реки текут постоянно, на поверхности плоскогорий воды почти нет вовсе. Почва, покрытая расселинами, пропускает сквозь себя дождевую воду, как сквозь сито. Местами расселины эти расширились, промежуточные стены обрушились, и в известняке образовались воронки («avens»,«tindouls») ужасающей глубины; впрочем, поверхность косса почти повсюду однообразна, и на существование подземных источников указывают лишь поверхностные трещины. Нигде вы не увидите бьющего ключа. На коссах Лозер, Руэрг и Керси проточной воды вовсе нет. Жители и скот пользуются только дождевою водою, собираемою в водоемы, тщательно замазанные внутри. Но летом и эти «lavognes» почти всегда бывают пусты, и воду приходится привозить на быках или на лошадях из рек, текущих на расстоянии нескольких километров по глубоким ущельям. Это маловодье известковых плоскогорий вознаграждается за то чрезвычайным обилием источников на всей окружности наружных откосов. Во всех образовавшихся через разъедание почвы цирках, которыми так богаты плоскогорья, бьют ключи прозрачной воды, окруженные зеленью и деревьями, составляющими прекрасный контраст с бесплодными склонами окрестностей. Один из этих источников, принадлежащий второстепенному притоку Тарна, получил название воклюзской реки Сорг и, действительно, достоин сравнения с нею. Источник Ви, более богатый водою, чем Эро, в котором он теряет свое имя, также бьет из скалы прелестным фонтаном. Другие источники, которых весьма много, почти неизвестны, потому что находятся в стране, почти совершенно пустынной; если же они находились бы в местности орошенной или мануфактурной, то считались бы настоящим сокровищем.

Где нет воды, там нет ни лесной растительности, ни жителей. На коссах деревьев вы не увидите вовсе, а кустарники разве только кое-где, в защищенных от ветра впадинах. Камень покрыт лишь короткою травою, и малочисленные жители могли воспользоваться лишь ничтожными пространствами для возделывания ячменя, овса и картофеля. Во многих общинах на квадратный километр не приходится и десяти человек жителей, а в некоторых приходится всего треть этого числа. В трех общинах косса Меджан, вместе взятых, было в 1866 году всего 1.162 человека жителей, то-есть по одному человеку на каждые 34 гектара. Зимою, когда плато покрывается слоем снега в несколько футов толщиною и когда большая часть жителей переселяется на равнину, случайный путешественник, попавший в эту пустынную местность, напоминающую андские степи (paramos), не может считать себя вне опасности. Нередко случалось, что экипажи, проезжавшие плато Ларзак, должны были с неудовольствием останавливаться в дрянных лачугах.

Тем не менее, ничтожная трава высот играет значительную роль в общей экономии Франции. На плоскогорьях пасутся сотнями тысяч овцы, называемые ларзакскими, молоко которых служит для делания знаменитых рокфорских сыров. В 1881 году здесь паслось 650.000 голов, из которых 400.000 было маток. Животные эти, бывшие прежде тощими и костлявыми, ныне представляют усовершенствованную породу, благодаря более хорошему содержанию их, и отличаются в особенности тонкостью и курчавостью шерсти. Говорят, что овечья порода коссов отлично может существовать без воды; даже тогда, когда водоемы плоскогорий обильно наполнены, пастухи не дают пить своему скоту, утверждая, что неправильное питье портит и шерсть и мясо; они предпочитают лишать его воды совершенно.

Редкостью населения может быть объяснен тот факт, что на плоскогорьях Лозера еще во многих местах встречаются дольмены, разрушенные везде, где теснится многочисленное население. Прюньер насчитал более двухсот этих памятников в юго-западной части департамента Лозера, но есть много еще, которых он не видал. Граница области дольменов совпадает с границею известковых земель. Все извилины, все завороты линии соприкосновения кристаллических скал со вторичными землями служат в то же время и границею пояса древних памятников. Это резкое прекращение его приписывают различию нравов древних жителей страны. Жители плоскогорий были другого происхождения и имели другую религию, чем жители окрестных гранитов. На юге плоскогорья Ларзак число этих памятников уменьшается пропорционально плодородию почвы и густоте населения; впрочем, один дольмен можно видеть еще у самых ворот Фронтиньяна. Замечательные Сомонские дольмены из красного песчаника встречаются в соседстве Лодева, а также в некоторых местах Черной горы. Наконец дольмены на гранитных отлогостях Лавезу считаются лучшими во Франции.

Этнологический контраст, о котором свидетельствуют дольмены Лозера, еще яснее проявляется между жителями известковых плоскогорий и жителями гранитных холмов, спускающихся на запад к долине Авейрона. Железная дорога из Милло в Родез, описывая большую дугу, приблизительно верно разграничивает эти два геологические пояса, и дает возможность легко доказать разницу в общем виде и произведениях стран и в нравах их обитателей. На севере плоскогорья Ларзака, с ровными слоями, покрытыми тонкими травами, возвышаются, одетые папоротниками, неровные вершины гранитного Левезу, и в то время, как с одной стороны расстилаются поля овса и ячменя, а местами даже поля пшеницы, с другой—вы видите segalas, т.е. земли ржи. Крестьяне известковых земель, caoussenaous, т.е. жители коссов, отличаются также с первого же взгляда, и значительно в свою пользу, от своих соседей, живущих на граните и называемых «сегаленами». Коссец, который ест ячменный и овсяный хлеб, пьет чистую воду, велик ростом, костист и силен; обитатель же кристаллических земель, питающийся рожью и каштанами, пьющий сидр, значительно слабее первого.

На востоке большой юрасский остров коссов точно так же, как на севере и западе, окаймлен гранитными горами, принадлежащими центральному плоскогорью, но только здесь горы эти гораздо выше и величественнее, и составляют именно главную часть Севенн. Близ южного конца этой группы над могучими известковыми слоями, сквозь которые протекает, по темным ущельям, Эро с своими притоками, возвышается гора Эсперу и прекрасная вершина Эгуаль. с которой стекали некогда ледники во все окружающие ее долины, замененные ныне потоками, впадающими в Эро, Гардон, Тарнон и Жонт. Это также одна из самых диких областей Франции. Леса её, уменьшившиеся в своем протяжении от вырубки, в восемнадцатом веке были населены медведями, оленями и кабанами, но теперь от крупных животных здесь остались только волки.

Весь юго-восточный угол Жеводана, сделавшагося департаментом Лозера, занимает весьма гористая область, бесчисленные гранитные выпуклости которой, при средней высоте от 800 до 1.200 метров, представляются настоящим хаосом, противоположность которому составляют крутые стены косса Межан, господствующие на западе, над долиною Тарнона. Но к северу от горы Буже и верхней долины Тарна гранит также принимает форму плоскогорья, почти такого же ровного, как и известковые скоссы. Гора Лозер, образующая это плоскогорье и ограниченная с севера течением Ло и Альтье, впадающего в Ардешь, при посредстве Шассезака, представляет обширную вершину приблизительно в 300 квадратных километров, при средней высоте в 1.400 метров. Форма её чрезвычайно правильна, так как гребень её образует почти прямую линию и имеет на протяжении 25 километров почти одинаковую высоту в 1.600 метров. Большая часть геологов предполагают, что плоскогорье это было некогда гранитным островом в море Юры, но различные указания заставляют думать, что оно было покрыто водою совершенно, но что позднейшие разъедания уничтожили на нем юрасские отложения с поверхностною частью лежавшего под ними гранита. Даже поверхность кристаллического камня была частью также разъедена, и во всех углублениях плоскогорья вы находите громадные разбросанные или скученные, в виде развалин громадных зданий, глыбы и груды крупного песку из размельченного кварца. Жалкия человеческие жилища изображают здесь деревушки с их угнездившимися по ямкам, под защитою скалы или елового леса, лачугами; удобств в них так мало, что жить в них можно лишь в состоянии варварства. Но даже и эти деревушки редки; зимою путеводителями путешественнику, заблудившемуся среди снега иди тумана, служат лишь гранитные столбы или плиты.

С юга и востока Лозер имеет вид настоящей горной цепи, благодаря изрезывающим его долинам; но плоскогорья, которые тянутся к северу от зарождающагося Ло, представляют одну из самых монотонных, самых скучных местностей во всей Европе. Правда, длинные, полупокрытые лесом вершины гор Гулэ и большой лес Меркуар, в котором текут первые воды Аллье, имеют свою особую прелесть, вследствие древесной растительности и свободной природы, но бесплодное плоскогорье Монбель, этот громадный гранитный пьедестал, на котором нет даже ни одного холмика, представляет действительно ужасную область по своей пустынности и наготе, а также холоду и ветру, господствующим в продолжение целой половины года. Не менее ужасна также местность, названная, быть может в насмешку, «Королевским дворцом», простирающаяся далее к западу и образующая южную часть плоскогорья, известного под названием горы Маргериды. Граниты этого горного образования, выдающагося более чем на 50 километров между вулканическими группами Велей и Канталь, сохранили, по крайней мере, свои темные леса и шумящие водопады по ущельям наружных склонов плоскогорья.

Хотя все высоты Франции соединены между собою в одну орографическую систему, тем не менее противоположность, представляемая кратерами и потоками лавы с одной стороны, и гранитными куполами—с другой, дает возможность считать горы Маргериды одною из естественных границ южной части великого плоскогорья. С восточной же стороны, по направлению к долине Роны, разделительным валом между южными Севеннами и горами, продолжающими гребень их параллельно Роне и оканчивающимися вершиною горы Пила, между Аннонеем, Сент-Этьеннем и Рив-де-Жиером, служат вулканы Мезан и Куарон. Какая противоположность между этим склоном, обращенным к востоку и югу, и длинными склонами, обращенными к северному ветру! От нижних холмов к крутым горам следуют возделанные поля, тутовые деревья, виноградники и каштановые деревья; гранитные скалы и опирающиеся на них слои различных формаций, сланцев, углеватого песчаника и юррасских известняков образуют прекрасные выступы, основания которых опоясаны зеленью текучих вод. Иная гора, совершенно отделенная от остальной цепи действием разъедания, принимает такой величественный вид, что вы удивляетесь, узнав, что она не имеет даже и половины высоты монотонных коссов. Конечная вершина гребня Севенн, знаменитая гора Пила, на которую смотрят крестьяне, не надела ли она своей «шапки» из облаков и дождей, также имеет весьма горделивый вид, благодаря своим спускающимся к Роне крутизнам. С её верхней пирамиды, дающей начало Фюран к Луаре и Жиеру к Роне, открывается одна из самых прекрасных панорам во Франции, от Мон-Блана до Канталя.

Различные высоты системы Севенских гор: Вершина Нор (Черная гора) 1.210 м. Горы Эспинуз 1.280 м. Плоскогорье Ларзак 909 м. Косс Меджан 1.500 м. Левезу 1.154 м. Хор-Дьё (Эгуаль) 1.567 м. Эсперу 1.420 м. Финиейль (гора Лозер) 1.718 м. Горы Гула 1.499 м. Лес Меркуар 1.501 м. Палэ-дю-Руа (Королевский дворец) 1.284 м. Рандон (гора Маргериды) 1.554 м. Танарг 1.519 м. Гора Пила 1.434 м.

Непосредственно к северу от Танарга, выдающагося далеко за пределы плоскогорья Виварэ и возвышающагося стеною над размытыми долинами, находится несколько вулканических вершин, расположенных некогда, подобно Везувию, на берегу залива Средиземного моря и особенно интересных для изучения тем, что возвышаются рядом с гранитными горами. Они сохранили еще замечательную прелесть форм, и потоки лавы их совершенно еще целы. За исключением нескольких базальтовых dykes в окрестностях Обена, самый южный из этих вулканов и всех вулканов Виварэ есть вершина Жожак, посреди маленького каменноугольного бассейна. Во Франции, равно как и в Сицилии, разложившийся базальт особенно благоприятен для произрастания каштанов, и потому прекрасный лес этих деревьев, доходящий до самых краев кратера, покрывает отчасти древние потоки лавы, излившиеся на севере через расселину кратера и обнаруживающиеся всюду, где лес был срублен. Они спускаются даже в долину Алиньона (или Линьона), текущего между гранитными скалами с одной стороны, и базальтовыми—с другой. Местечко Жожак построено на самом конце потока лавы, ребро которого представляет восхитительную колоннаду в 50 метров высоты и почти безукоризненной правильности.

Другой вулкан, господствующий с запада над слиянием Алиньона с Ардешем, называемый «Гравеннь»-де-Сулльоль, от гравиев и шлака его склонов, смешивал некогда свои базальтовые потоки с потоками первого кратера, но река прорыла себе русло сквозь эти каменные массы и частью снесла их. Выше в долине Ардеши деревня Тюэ построена так же, как и Жожак, на отвердевшем потоке лавы, последняя скала которого, разъеденная водами, представляет также величественную базальтовую колоннаду в 50 метров высоты и почти в 2.500 метров длины, тогда как на противоположном берегу возвышаются гранитные крутизны. Рядом с вулканом Тюэ возвышается еще другой вулкан, называемый крестьянами Гравеннь-де-Монпеза, чрезвычайно правильный конус которого излил в долину поток лавы, разрезанный впоследствии водами на прекрасные скалы и выступы; в некоторых местах Ардеш и его притоки проложили себе усеянные валунами русла уже по находящемуся под базальтом граниту. На северо-восток, близ деревни Бюрзэ, поток того же имени не проложил себе сквозь базальтовые потоки аллеи из колонн, а сравнял поверхность камня так, что образовал из него не менее ирландской прекрасную «Мостовую гигантов».

Последний вулкан группы нижнего Виварэ, Эзак, возвышается отдельно к востоку от других кратеров извержения, в долине Воланы. Он не менее правилен, чем и Жожак, и его главный поток, занимавший прежде все дно ущелья Антрег-а-Валь, представляет также грандиозные колоннады и любопытные мостовые из базальтовых призм. Вулкан этот посещается всех чаще, благодаря соседству йодистых и углекислых минеральных вод, которые текут близ Валь и которыми пользуются множество больных. Источники эти холодные и, следовательно, лишь составом своим свидетельствуют об остатке вулканической деятельности в почве; но далее к западу, в маленькой долине, недавно покрывшейся кустарниками, открыты вредные испарения, подобные испарениям Собачьей пещеры близ Пуцоля. У подножия конуса Сульоля есть также источник угольной кислоты, где временно задыхаются собаки и птицы.

Но в истории французской почвы шесть кратеров, открывающиеся в бассейне Ардеша, у основания гранитного плоскогорья Виварэ, составляющего продолжение Севенн, ничто в сравнении с большими вулканами Мезанка, возвышающимися на громадном подножии из первичных скал. Главнейшая вершина этой вулканической цепи, от которой тянется к северо-востоку ряд Бутьеров, этот разделительный гребень между долинами Саоны и Луары, есть сам Мезанк, три зубца которого возвышаются над отлогими склонами пастбищ, испещренных цветами. Другие вершины, слюдистые «lauzes» которых кажутся еще огненными, при солнечном свете, окружают Мезанк и кажутся разрушенными остатками его древних потоков; одна из этих скал, называемая в этой местности «sucs», есть Жербье-де-Жон, дающая начало главнейшему источнику Луары. Родившись в верхних равнинах, ручей бежит сначала к югу, как бы желая излиться через борт плоскогорья в бассейн Ардеша, но выпуклый рубец почвы заставляет его повернуть на запад, а затем на север, и, следуя океаническому склону, Луара держится этого направления во всей горной области. Метров на 100 выше крутобережной реки, открывается на плоскогорье громадный бассейн, в котором спят глубокия воды озера Иссарлэ.

Фонолит, образующий Мезанк, и окружающие его вершины, повидимому, вышел из земли в весьма жидком состоянии и быстро разливался по склонам кристаллического плоскогорья. Вследствие этого, вулканические конусы имеют относительно скал, служащих им основанием, лишь незначительную высоту, и хотя Мезанк стоит на гораздо более высоком подножии, чем Канталь и Мон-Дор,—он уступает последним в высоте над морем. Лавы, излившиеся из его кратера, подверглись такому влиянию непогод, что образовали целый ряд отдельных конусов, покрытых беловатою почвою, на которой растут леса дубов и елей. Пулетт Скроп, мнения которого не разделяют другие геологи, полагает, что фонолитовые конусы Мегаля или Мейгаля, расположенные к северо-западу от Мезанка, по направлению к долинам Луары и её южного притока Линьона, представляют собою не что иное, как клочки громадного потока лавы, занимавшего не менее 400 квадратных километров при средней глубине в 120 метров, что составляет 48 миллиардов кубических метров. Ни один из новейших потоков Этны не может сравниться с этим потоком, извергнутым расселиною Мезанка.

Другие потоки лавы, спускаясь к юго-востоку, разлились по долине Ардеша, который пересекает их прекрасными ущельями, и по холмам Куарона почти до самой Роны. Пока Куаронский поток идет по граниту, ширина его незначительна, и он является скорее в виде горного хребта, чем в виде плоскости, а где кончается гранит, там он далее внезапно прерывается глубокою брешью, в которой проходит дорога из Обена в Прива; далее же он широко расстилается по известковым формациям, местами километров на 10 и на 15. Очевидно, что когда лавы эти стекли с Мезанка, то они наполнили собою самые низкие части долины Роны; но с того времени дело размывания, совершенное рекою и её притоками, понизило уровень равнины более чем на 300 метров; вся страна, поднятая внутренними силами, была переделана, и обломки её унесены водами в бассейн Средиземного моря. Только холмы Куарона, благодаря своей капители из лавы, могли устоять в этой части долины Роны против разрушительного действия потоков, снесших верхние слои со всей остальной части равнины, но и они были сильно разрушены; воды и воздушные явления гложут мергель, разрушают известковые земли, и лавовые скалы, лишенныя поддержки, обваливаются громадными глыбами. Таким образом, плоскогорье, вследствие разъедания, оказывается окаймленным параллельными выступами, на которых возвышаются базальтовые скалы почти архитектурной правильности. Крестьяне равнины еще недавно считали эти колоннады «королевскими дворцами», сооруженными царем-великаном. При подъеме на Монбрюль они действительно имеют совершенно вид здания, благодаря «balmes’ам, прорытым древними местными жителями и похожими на неравной величины окна. Даже на самом берегу реки, холм, на котором стоит замок Рошмор, есть не что иное, как глыба, скатившаяся с верхнего плоскогорья лав.

Различные высоты Виварэ и Мезанка суть: Мезанк 1.754 метра, Жербье-де-Жон 1.551 м., Мегаль 1.438 м., Куарон (скала Гурдон) 1.061 м., озеро Иссарлэ 997 м., кратер Эзак 892 м.

Несомненно, что потоки Мезанка переходили некогда во многих местах за течение Луары; но глубокую промытую лощину, в глубине которой текут воды этой реки, можно считать естественною границею между группами Мезанка и точно также вулканическим плоскогорьем Велей. Здесь также все подножие, на котором возвышаются горы, представляет кристаллическую массу, однообразно покрытую слоями базальта, изверженного древними вулканами. На этих холодных землях, в 1.000 метров средней высоты и ограниченных на востоке Луарою, а на западе началом Аллье, возвышается более 150 конусов извержения, по большей части сильно разрушившихся; в иных местах кратеры почти сглажены, так что их с трудом можно узнать под травою пастбищ или под иглами, осыпавшимися с ветвей сосен. Потоки лавы, слои пепла и окалины в беспорядке перемешались между собою на плоскогорье и представляют хаотическое целое, смесь материалов, непрестанно изрываемых то дождями, то снежными обвалами. Стекая направо и налево, потоки расплавленных веществ часто запружали воды Аллье и Луары и изменяли профиль их долин. Аллье, отклоненный к востоку к горам Маргериды, врезаться в плотные скалы которых ему было трудно, постепенно возвратился в свое старое русло, разъедая менее твердые загромождавшие его лавы; таким образом и были обнажены им во многих местах его течения, в особенности же между Монистролем и Ланжаком, прекрасные ряды базальтовых колонн. Что же касается долины Луары, захваченной, с одной стороны, потоками Велея, а с другой—потоками Мезанка, то в ней были воздвигнуты лавами плотины весьма значительной толщины, и река, разлившись временными озерами, принуждена была прокладывать себе сквозь базальт новое русло. Прекрасные «ворота», прорытые между Пейрдейром и Вутом сквозь скалы в 300 метров высоты, послужили проходом для воды, наполнявшей некогда бассейн Пюи; ниже другое ущелье опоражнивает еще более обширный бассейн Амблавез; это ущелье Шамальер. Фонолитовые массы Жербизона и Миона, вполне соответствующие друг другу по обеим сторонам ущелья, составляли здесь некогда один сплошной поток;, ныне же они разделены прорезом в 500 метров глубины, медленно прорытым водами Луары сквозь гранит и лавы.

Вулканические скалы окрестностей Пюи весьма известны, благодаря близости большого города. В общем, они представляют одну из самых любопытных местностей во Франции, ибо здесь соединены самые разнообразные произведения вулканической деятельности: базальтовые колоннады, горизонтальные лавовые поверхности и dykes твердого камня, вылившиеся непосредственно из недр земли сквозь растрескавшиеся скалы поверхности. Над самым городом с его черными домами возвышаются две замечательные скалы—Пик-Сен-Мишель, настоящий обелиск из лавы, и гораздо более массивная и более высокая гора Корнейль. В направлении к северо-западу, по ту сторону высокого холма, покрытого виллами, садами и виноградниками, на громадной массе Полиньяка, сохранились развалины древнего феодального замка, а перед этою разрушившеюся крепостью, при повороте долины Борн, находится гора Дениз с её двумя, расположенными один над другим, рядами базальтовых колонн: крестом Пайль и «Органами» Эспали, образующими над потоком отвесную крутизну. В этой горе, одной из самых знаменитых для палеонтологов, Эймар нашел под окалинами и пеплом множество костей животных, живших в ту эпоху, когда из вулканов были извержения: мамонтов, палеотериев, носорогов, тапиров и других млекопитающих. Люди также жили уже в эту эпоху, ибо в брешах горы найдены несомненные остатки, по крайней мере, двух человеческих скелетов, и хотя долго оспаривали значение этого факта, как доказательства в пользу давности человеческого рода, но в конце концов пришлось покориться перед очевидностью. Что же касается флоры, то она, повидимому, почти не изменилась: по склонам и долинам росли те же растения, только ели их не те животные, какие теперь живут в этой стране. Базальты Эспали содержат в себе в значительном количестве цирконий, гранат и сапфир.

Но насколько бассейн Пюи замечателен своею красотою и разнообразием, благодаря прорывшим его некогда и орошающим его ныне водам и густой растительности, наполняющей все долины и все открывающиеся между мрачными стенами лавы расселины, настолько плоскогорье, поднимающееся постепенно на юге по направлению к источникам Аллье, наводит тоску своим однообразием. Это не что иное, как громадная, покрытая холмиками, равнина, обожженные солнцем скалы которой одеты лишь короткою травою да малорослыми деревьями; маленькие конусы, то одинокие, то на половину входящие один в другой, возвышают там и сям свои почерневшие скалы, остатки древних вулканических отдушин; но все эти пригорки имеют лишь незначительную высоту, так что самый высокий из них лес л’Опиталь кажется, просто, холмиком. Картина принимает крупные размеры лишь на краях плоскогорья, именно в Праделле, где взгляд, перебегая от холма к холму, проникает в глубину ущелья, в котором извивается Аллье. На этой равнине весьма любопытно также своею правильностью озеро Бушэ совершенно круглой формы, с крутыми как стена берегами, имеющими около 3 километров в окружности. Геологи видят в нем не кратер, а пустоту, образованную лопнувшим в скалах громадным пузырем газа. Озеро Лимань, находящееся гораздо далее к северу, быть может такого же происхождения, как и Бушэ, хотя и не имеет такой правильности контуров, как последнее. Что же касается древнего озера Бар, опорожненного рукою человека, то оно наверное наполняло настоящий кратер; оно не занимало, как другие озера, воронки, открывающейся в самой толще плоскогорья, а было приподнято над равнинами правильным конусом вулкана, возвышающимся непосредственно над холодным местечком Аллегр; поэтому стоило только прорыть одну из стен, чтобы спустить воды в Борнь. Прекрасный буковый лес заменяет теперь покоившееся некогда в чаще вулкана озеро.

Высоты Велея суть: лес л’Опиталь 1.423 м., озеро Бушэ 1.208 м., гора Бар 1.167 м., Праделль 1.135 м., скала Корнейль 757 м., Пюи 625 м.

К западу от Аллье и громадного выступа, образуемого гранитами Маргериды по направлению к северу, возвышаются другие горы из обожженных скал, образующие все вместе цепь Овернских гор, протянувшуюся с юга к северу более чем на 150 километров. Подобно вулканам Виварэ и Велей, Овернские вулканы также состоят из масс, извергнутых из недр земли сквозь гранитные скалы большого плоскогорья. Жители страны всегда отлично знали, что горы их некогда были огнедышащими, ибо название «Пейр Арс» (Peyre Arse) дано было ими весьма многим вершинам; но то, чему крестьянам нечего было и учиться, оставалось неизвестным для людей ученых. Гетар в 1751 году первый открыл во Франции горы, сродные с Везувием и Этною.

Самая южная группа Овернских вулканов весьма незначительна: по протяжению она значительно уступает Мезанку и горам Велей; но она увенчивает своими «органами» и одевает своими базальтовыми потоками уже и без того весьма значительную массу гранитного плоскогорья Обрак. Если смотреть из долины Ло, то крутизны этой группы, изборожденные многочисленными потоками, несущими перед собою ледяные остатки, и сохранившие местами клочки своих прежних лесов, преимущественно состоящие из пирамидальных буков, кажутся по-истине ужасающими. На востоке, плоскогорье, усеянное маленькими озерами и торфяными ямами, соединяется с горами Маргериты при помощи гористого перешейка, отделяющего истоки Ло от истоков Трюиера, тогда как на севере оно постепенно спускается к подножью Канталя. Местность эта слишком высока для земледелия и представляет громадное пастбище, на котором бродят летом около 30.000 коров и 40.000 овец. По плоскогорью рассеяны многочисленные дольмены, называемые «гротами фей» или «пещерами магов», но, за исключением долинок зарождающихся рек, вы нигде не встретите никакой деревушки, кроме групп избушек, в которых приготовляется сыр. В этой отдаленной части Франции, куда иностранец проникает лишь изредка, жители сохранили свои старые нравы и даже отчасти языческий культ; так, еще и теперь горцы празднуют праздник озера вокруг торфяного пруда Сент-Андеоль, и во второе воскресенье июля месяца приходят целыми толпами купаться в нем, чтобы излечиться от болезней, а также бросают в него одежды больных и приношения.

Различные вулканы, образующие зубцы Обрака, ничем особенным не отличаются; но у северного конца их склонов бьют уже известные, но заслуживающие еще большей известности, источники «теплых вод», вокруг которых построился город того же имени. Пять главных источников дают около 11 литров в секунду, т.е. 975 кубических метров в день,—количество вполне достаточное для домашнего обихода и для промышленного промывания местной шерсти. Летом этими ключами в особенности пользуются больные, тогда как зимою их чрезвычайно остроумно употребляют для согревания внутренности большей части домов: обложенные камнем каналы, разветвляющиеся под нижними этажами, позволяют поддерживать во всех жилищах мягкую температуру, которая может быть даже поднята до 26 градусов по стоградусному термометру. По мнению Бертье, количество теплорода, доставляемого ежегодно источниками, равняется тому, какое бы дали 3.500 тонн дров, которое получается с 550 гектаров. Несмотря на высоту города, равняющуюся 650 метрам, почва в нем так тепла, даже зимою, что снег тает сейчас же, как падает; над большим же источником, температура которого выше 80 градусов, пары поднимаются к небу настоящим облаком.

Долина Трюиера (или Трюейра) отчетливо ограничивает с юга самый значительный вулкан Франции, который размерами своих лавовых потоков всех лучше может быть сравнен с Этною и другими большими вулканами земли. Различные вершины Канталя образуют все вместе род правильного, совершенно изолированного конуса, покоющагося на громадном основании в 150 километров в окружности. Граниты плоскогорья склоняются к основанию вулкана и образуют, таким образом, вокруг него род рва; даже в третичную эпоху несколько обширных озер, почти морей пресной воды, занимало ту область, на которую излились впоследствии потоки лавы. Самый обширный из этих озерных бассейнов был тот, среди которого возвышается ныне город Орильяк. По свидетельству геологов, заключающих о всех явлениях планеты по виду земных слоев и их ископаемых, первое извержение Канталя было в миоценовую эпоху, а последний самый страшный пароксизм вулкана в начале четвертичного периода. Тогда масса жидкого базальта излилась из центральной трубы в таком количестве, что покрыла как плащом все склоны конуса, образовала в углублениях толщи в 120 метров и разостлалась на 15 и 20 километров от основания вулкана по третичным слоям, по каменно-угольной почве и по кристаллическим скалам. Древние леса, росшие на горе, были превращены в тонкий слой угля, который тщательно исследуется в настоящее время, чтобы распознать флору того отдаленного времени. Конус извержения, высота которого была, вероятно, около 2.500 метров, возвышался к западу от теперешней высшей точки, Плон-де-Канталь, а вокруг него, в виде амфитеатра более чем в 30 километров, возвышался крутой борт, развалины которого существуют еще и теперь. Пюи Мари и Пюи Шаварош служат признаками существования этого разрушенного пояса.

Значительные ледники, покрывшие группу Канталь после периода извержений, способствовали нивеллированию всех этих высоких выпуклостей кратера. С западной стороны, т.е. со стороны подверженной, как и в наше время, сырым ветрам и обильным дождям, ледники эти достигали длины 30 и даже 38 километров, т.е. почти вдвое большей, чем длина теперешних самых длинных ледников Альпов, и все выходили за пределы вулканической почвы. Они отложили свои передния морены на кристаллических скалах; за ними же следовали потоки, постоянная работа которых была великим разрушительным деятелем; на всей окружности вулкана они прорыли глубокия долины, проникавшие в иных местах даже в подлавовые слои. В долинах этих, прорытых текучею водою, поверх базальта видны груды булыжника, каменно-угольные песчаники и стены гранита. Даже к северу от Дордони видны остатки древних потоков лавы, излившейся из боков Канталя, но отделенных ныне от него речною долиною. «Органы», возвышающие свои прекрасные колоннады над городом Бор, покоятся на слое валунов, составлявшем русло Дордони, которая, будучи остановлена в своем течении запрудою из базальта, принуждена была проложить себе другой путь и стала течь на 350 метров ниже.

Ручьи, зарождающиеся на высотах Канталя, расходятся от него так, что образуют правильные лучи внешних долин; но тотчас по выходе из ущелий, в которых они зародились, потоки севера, юга и даже востока описывают большую дугу к западу для впадения в Дордонь и Ло, или в один из их притоков; только одна река, стекающая с Канталя, Аланьон, является данником Аллье. Долина её на противоположной стороне продолжается ущельем Сер, и, благодаря этой кривой борозде, относительно легко было устроить через Канталь простую и железную дороги. Два туннеля Лиорана, идущие сквозь гору на высоте более 1.100 метров, находятся один над другим на высоте 30 метров; материалы, добытые землекопами, окалины, пепел, базальт, фонолиты, трахиты, суть именно те самые камни, которые и рассчитывали найти здесь и заставляют геологов думать, что здесь-то именно и было жерло извержений.

На боках горы Плон есть еще прекрасные леса буков и елей, и во всей горной группе западные склоны, по которым в большом изобилии стекает дождевая вода, покрыты богатою растительностью. Некоторые потоки лавы, а именно в окрестностях Сале, одеты восхитительными высокими лесами, и если вы сидите на берегу какого-нибудь ручья, то сквозь перекрещивающиеся ветви деревьев можете любоваться базальтовыми колоннадами их выступов. Но на восточном склоне группы леса встречаются лишь в глубине долин. С этой стороны лавовые потоки соединились в одно обширное плоскогорье, правильно склоняющееся к востоку и совершенно лишенное древесной растительности, а потому имеющее монотонный вид; плоскогорье это носит характеристическое название Планезы. На одной из его последних террас, выстланной базальтом, состоящим из громоздящихся одна на другую правильных призм, стоит город Сен-Флур, древняя столица верхнего Оверна. К северу от Аланьона, составляющего северную границу Планезы, потоки базальта оканчиваются непосредственно над Мюра, прекрасною пирамидальною горою Боньви, давно уже знаменитою, благодаря множеству расположенных этажами призм, из которых иные достигают 20 метров высоты и не имеют ни трещин, ни спаек. К северу от Массиака над другою горою, выдающеюся в виду мыса между долинами Аланьона и одного его маленького притока, господствуют три равные слои колоннообразного базальта, отступающие подобно громоздящимся один над другим вавилонским храмам.

Высоты гор Обрака и Канталя суть: Мельгебио (горы Обрак) 1.471 м., Шод-Эг (Теплые воды) 650 м., Плон-дю-Канталь 1.858 м., Пюи Мари 1.787 м., Пюи Шаварош 1.744 м., туннель Лиорана (колесн. дор.) 1.180 м., туннель Лиорана (жел. дор.) 1.155 м , Планез (средним числом) 1.000 м., Сен-Флур 885 м., Орг-де-Бор (Органы Бор) 780 м.

Плоскогорья Сезаллье, по которым свободно гуляет ветер от бассейнов Луары и Аллье до бассейна Дордони, составляет разделительный порог между горными группами Канталя и Мон-Дора; они также совершенно покрыты базальтом. Мало местностей во Франции, которые имели бы более скучный вид; но зато непосредственно к северу возвышаются горы Мон-Дор, восхищающие своими дикими долинами, своими вулканическими разрывами и бассейнами извержений всюду, где были пощажены леса. Группа эта, хотя гораздо менее обширная, чем Кантальская, тем не менее значительно выше последней, и остроконечная вершина её Пюи-де-Санси представляет самую высокую вершину во всей центральной Франции; это превосходная обсерватория, с которой видна разом наибольшая часть гранитного плоскогорья от холмов Лимузена до Севеннских гор, а за синеватым профилем Мезанка и Фореза можно отличить даже неясные очертания Великих Альпов.

Вокруг Пюи-де-Санси с его совершенно уже альпийскою флорою возвышаются другия вершины немногим меньшей высоты, Пюи Ферран, Пюи-де-Эгилье, Какадон, которые все составляли некогда часть большого огнедышащего кратера. Громадные рвы, проделанные льдами, водами и воздушными явлениями в толще горной массы, уничтожили кратер; но несомненно, что центральное жерло вулкана находилось между крутизнами вершин настоящего времени в обширных размытых цирках, в которых собирают свои первые воды Дордон на севере и Куз-де-Шамбон на северо-востоке. Ближайшие к центру извержений скалы Мон-Дора преимущественно трахитовые, а расположенные далее от него по внешней стороне группы почти все состоят из базальтов, которые, будучи жиже, могли течь быстрее; что же касается пеплов и окалин, то их еще довольно много по склонам, но все же на них должно смотреть, как на ничтожные остатки бывших груд, унесенных с течением времени водами потоков и отложенных в виде плодотворных наносов в равнинах восточной Франции. Мон-Дор в настоящем его виде, подобно Канталю, есть лишь скелет древнего вулкана и также был покрыт некогда льдами. В первый ледяной период спускавшиеся с него ледяные потоки соединялись между собою над линиею водораздела, а протяжение их равнялось 30 и 40 километрам. У самых ворот Иссуара деревня Перрие обязана своим названием громадной ледниковой морене10.

Некоторые лавовые потоки центральной группы Мон-Дора на севере и на востоке имели более 30 километров протяжения; но клочки базальта, разбросанные по граниту, по обе стороны долины Сиуль, представляют произведения местных извержений. Различие в плотности изверженных скал и всевозможные разъедания придали всюду поверхности этих потоков самый причудливый вид; так, иные скалы более твердые, чем вещество, их окружающее, противустоят действию непогод и принимают вид настоящих пирамид. Массы фонолитов, более твердых, чем базальт, также остались нетронутыми: таковы скалы Тюильер и Санадуар, возвышающиеся к югу от долины Рошфор, подобно столбам триумфальных ворот. Основание, на котором покоятся эти все призматические скалы, удерживает в бассейне плоскогорья, среди скучных пастбищ, воды озера Гери, одна весьма глубокая часть которого представляет древнее устье вулкана.

После того, как охладился большой центральный вулкан Мон-Дор, по соседству открылись другие кратеры, которые могут считаться частями той же группы. Таков Тартарэ, названный так местными жителями, сделавшимися плутонистами прежде ученых, и одетый буками и елями; красноватые лавы его возвышаются поперек долины Кузы, над которою господствует с высоты выступа окалин прекрасный замок Мюроль, одна из самых величественных феодальных крепостей11. Задерживая воды Кузы, лавовые потоки Тартарэ образовали озеро Шамбон, которое было гораздо обширнее, когда сдерживающая его плотина еще не была так глубоко подмыта течением. Менее высокое, чем озера плоскогорья, озеро это самое красивое в Оверни: вокруг него расположены луга; в чистых водах его отражаются деревья, а маленькие лесистые, виднеющиеся там и сям, острова составляют прекрасный контраст с крутизнами окрестных лав.

На плоскогорье, над которым господствуют с севера разорванные вершины Мон-Дора, образовались другие вулканы, относительно новейшие, возвышающие над пастбищами свои правильные конусы, из которых иные еще покрыты лесами, другие же опустошены топором. У подножия двух из этих вулканов Монсинейра (Моншенейр или «Темная Гора») и Моншаля или Моншальма, есть озерные бассейны, из которых один образовался вследствие естественной запруды, воздвигнутой массою вулкана поперек долины, тогда как другой занимает древний кратер извержения. Другие впадины плоскогорья заняты также озерами, но ни одно из них не имеет такого строгого вида и такой грандиозной формы, как озеро Павен; это почти правильный круг в 2.500 метров в окружности, стены которого, вышиною более чем в 60 метров, покрыты буками и елями, за исключением тех мест, где сквозь слои пемзы и разных окалин прорвались массы базальта. Вечером озеро это принимает вид бассейна, наполненного растопленным свинцом12. Прежде его очень боялись и, по преданию, существующему на плоскогорье Обрака и во всех горных местностях, верили, что по воле чародеев в нем зарождались бури, для чего стоило только бросить в него камень; но теперь оно превращено в резервуар для форелей и утратило свои ужасы. Прежде его считали «бездонным», и действительно оно—самое глубокое из озер Оверни, ибо лот достает до дна лишь при 94 метрах, и вся глубокая часть воронки была покрыта вулканическими взрывами в толще гнейса. Не говоря о довольно значительно видимом источнике, озеро питают еще и подземные жилы: к юго-востоку от Пюи-Моншаля виден один из этих таинственных ручьев в глубине вулканической трубы, называющейся жерлом Суси; пропасть эта имеет не менее 44 метров.

Остатки вулканических свойств Мон-Дора выражаются еще и теперь теплыми и минеральными источниками, самыми знаменитыми и самыми употребительными во Франции. Ванны Мон-Дора и Бурбуля на берегах зарождающейся Дордони служат центрами экскурсий, откуда отправляются для ученых исследований окрестных гор. На восточном склоне гор Мон-Дор самые важные воды—сен-нектерские, соответствующие эмским. Дознано, что лечебные источники всего плоскогорья, числом около 200, замечательны одинаковостью состава: во всех теплых водах этой области преобладает углекислая сода в соединении с хлористым йодом, тогда как все холодныя воды почти без исключения содержат в себе весьма много угольной кислоты. Воды Бурбуля, Мон-Дора и Сон-Нектера содержат в себе мышьяк.

Высоты гор Мон-Дор суть: Пюи-де-Санси 1.884 м.; Сезаллье 1.555 м.; Моншаль 1.411 м.; Монсинейр 1.333 м.; озеро Павен 1.197 м.; Тартарэ 962 м.; озеро Шамбон 880 м.; Мон-Дор 1.046 м.

На северо-восток от Мон-Дора вулканический пояс центральной Франции оканчивается рядом гор, совершенно правильно идущим с юга к северу: это горы Дом, образующие цепь более чем в 30 километров длины, между долиною Аллье и долиною его притока Сиуля. Вулканические конусы, в числе более шестидесяти, возвышаются на 150-500 метров над их гранитным пьедесталом, высотою, средним числом, в 1.000 метров. Если смотреть на них из плодородного бассейна Лимани, на зубцы их крутых откосов, то они представляют прекрасный вид, тогда как на самом плоскогорье они кажутся не имеющими никакого отношения к окружающей природе и поставленными как бы случайно. Между вулканами одни имеют вид громадных куполов, другие, более многочисленные, вид конусов с усеченными вершинами. Многие кратеры так же явственны, как и в ту эпоху, когда они еще извергали из себя окалины и пары, и представляют весьма правильные воронкообразные углубления, одетые густою травою, сквозь которую, впрочем, проглядывают там и сям красноватые лавы; другие же, отчасти сглаженные, подвергнуты обработке; наконец, третьи содержат в себе озера, изливающиеся в долину через наименее высокую часть борта. Древние «cheires», или потоки лавы, излившейся из кратера или разверзшихся боков вулкана, видны совершенно ясно; те же, которые были покрыты некогда лесами, имеют почти такой же вид, какой имели при выходе их из земли. Впрочем, благодаря разведению лесов, которому департамент Пюи-де-Дом предается с рвением, в некоторых местах эти мрачные скалы уже покрылись тенью.

Глава цепи, Пюи-де-Дом, состоящий из трахита или доломита, вышедшего из земли в виде жидкого теста, не представляет кратера. Он действительно имеет форму купола («dome»), хотя, конечно, название его, данное ему в древности, не относится к его внешнему виду. Будучи ниже многих других вершин центральной Франции, Пюи-де-Дом тем не менее есть самая знаменитая гора в Оверни. Правильность его формы и плодородие расстилающейся у подножия равнины сделали из него род покровителя страны, и крестьяне видят в нем как бы гигантского патрона. Во многих народных поговорках эта гора прославляется как бы живая. Пюи-де-Дом весьма известен также и в науке, не только благодаря произведенным на нем геологическим исследованиям, но и благодаря достопамятному опыту, произведенному на нем в 1648 году Перье, зятем Паскаля, для доказательства уменьшения тяжести воздуха пропорционально высоте горных склонов. К этому научному событию присоединятся теперь на Пюи-де-Доме непрерывные наблюдения, так как, благодаря инициативе физика Аллюара, на вершине горы поставлена недавно обсерватория над самым тем местом, где возвышался прежде большой галльский алтарь. Еще в начале нынешнего столетия Дюлор указывал на существование на Пюи-де-Доме древних стен, но до новейших раскопок никто не подозревал о важном значении этого галло-римского храма. Стержни колонн, капители, резные работы, украшения из слоновой кости, обломи бронзовых статуй, итальянские, греческие, африканские и даже азиятские мраморы свидетельствуют о великолепии, с которым было сооружено это здание, посвященное Меркурию Думиатскому. Один обломок надписей и роскошь здания дали основание полагать, что храм был воздвигнут не только на счет арвернцев, но и на счет шестидесяти кельтских городов, ибо Меркурий был национальным богом по преимуществу. Самым большим известным колоссом до-нероновского времени—была бронзовая статуя, воздвигнутая Зенодором на вершине горы Меркурию Арвернскому. В средние века народное воображение превратило древнее святилище в проклятое место; полагали, что здесь собираются на шабаш все колдуны Франции.

Почти все горы цепи Мон-Дом отличаются чем-нибудь особенным. Тотчас же к северу от большего Пюи открывается кратер малого Пюи-де-Дома, представляющий глубокую и совершенно правильную чашу, известную у горцев под названием «Куриного Гнезда». Пюи-де-Ком, с весьма чисто очерченным двойным кратером, замечателен в особенности потоками лавы, излившимися на запад в долину Сиуля. Река, остановленная в двух местах каменными стенами, должна была образовать выше последних временные озера, одно из которых, Фюн, осушено лишь в недавнее время; затем она должна была обойти одну из стен и пробить другую. Один из самых больших лавовых потоков любопытен вдвойне, ибо на неровном скалистом плоскогорье находится древний галльский город, называющийся «лагерь Шазалу» и сохранивший совершенно явственные остатки стены и, приблизительно, шестьдесят домов. Г. Мартиле полагает, что он был устроен в конце римской эпохи беглецами.

По соседству с Пюи-де-Комом находится Пюи-де-Париу, обильно изливший лавы на восточный склон плоскогорья к Клермону; но чем он особенно отличается, так это красотою своей кратерной воронки. «Ничего не может быть прелестнее кратера Париу, говорит Карл Риттер13, этого амфитеатра зелени, за которым следуют сотни параллельных ступеней, не высеченных рукою человека, как ступени арен в Ниме, а протоптанных мало-по-малу копытами коров, увлекаемых в глубину сочными травами пастбища». Далее, к северу, виден круглый купол большого Саркуи, который пастухи сравнивают с опрокинутым котлом, и камень которого употребляется для выделки фильтров и стекла. Самый любопытный вулкан этой области—это Пюи-Шопинь, возвышающийся куполом из кратера окалин, состоящий из гранитновидных скал, заключенный между пластом базальта и пластом трахита на подобие «ломтя ветчины между ломтями хлеба в тартинке»14. Мало существует столь замечательных примеров подобной геологической странности. Наконец, близ северного конца вулканической цепи находятся еще два значительные вулкана: Пюи-де-Лушадьер (на овернском народном наречии lо Chadeiro значит кресло), с громадным кратером глубиною в 148 метров, и Пюи-де-ла-Нюжер. Потоки лавы первого вулкана слились с потоками Пюи-де-Кома на восточном склоне; потоки же Нюжера, излившиеся на противоположный склон и сначала сжатые в расселине гранитного плоскогорья, расстилаются широко по равнине громадными массами, початыми с половины двенадцатого века каменоломами, добывающими здесь знаменитый «вольвикский камень», этот превосходный строительный материал, из которого сооружены все памятники страны и построены почти все здания окрестных городов, для которых добывают его до тысячи рабочих.

К югу от Пюи-де-Дома, подобно тому как и на севере, почти все вершины представляют кратеры. Лавы вулканов Лассола, Ваш и Вишатель, соединенные в один поток, излились в юго-восточном направлении на пространство 18 километров длины и, преградив путь ручью Вейр, образовали озеро Айда, одно из самых прелестных и самых больших в Оверни; на берегу этого самого озера находилась вилла Авитакум Сидония Аполлинарского. В южной части цепи есть еще много и других вулканов, но менее значительных, соединяющихся, при помощи более древних базальтовых скал, с группою Мон-Дор. Кроме того, к востоку от самой цепи возвышается несколько одиноких вулканических вершин, из которых более других известна, благодаря соседству Клермона, Пюи-де-Гравнуар, названная так от цвета пеплов илп «graves». Наконец, за северною оконечностью ряда вулканов посреди гранитного плоскогорья открываются еще два одинокие кратера, один из которых, Тазанат, образованный, без сомнения, лопнувшим пузырем, наполнен водами озера. Еще далее к северу у подножия пригорка Монпансье, близ Эгперса, есть «отравленный источник», представляющий не что иное, как источник угольной кислоты, свидетельствующий о непрерывной деятельности подземных лабораторий.

Между восточным склоном вулканической цепи и равниною Аллье показываются там и сям еще другие вулканические образования, отличные от относительно новейших потоков Мон-Дома. Многие из них представляют несомненно продукты местных извержений, другие же—лишь лавовые «шапки», оставленные некогда непрерывными потоками на известняках берегов древнего внутреннего моря. Подобно Куарону Виварэ, эти базальтовые массы, покрытые со всех сторон водами и непогодами, остались одинокими, как капители на стержнях колонн. Самая известная из этих базальтовых террас есть плоскогорье Жерговия, также местное название, на котором Верцингеторикс защищал независимость Галлии против Цезаря. Слабые следы стен и ворот еще и теперь видны на окружности древнего города; разбросанные в беспорядке обломки базальта, вместе с глиняною посудою, представляют остатки от зданий, уничтоженных постепенно сначала войною, а затем возделыванием почвы. Мало мест в древней Галлии, представляющих более интереса по связанным с ними воспоминаниям.

Высоты Мон-Дома суть: Пюи-де-Дом 1.465 м.; Пюп-де-Ком 1.255 м.; озеро Айда 826 м.; Жерговия 744 м.; Клермон 407 м.

Неплотность и пористость окалин, образующих вулканы Оверни, объясняют, почему так отлично сохранились у них кратеры: едва успев упасть, вода проникает в почву, не изменяя её внешней формы15; но утекающая так быстро, она пропадает для плоскогорья, отчего его скудная растительность может питать лишь малочисленные стада овец. Зато подножие гор дает равнине самые обильные источники, берущие начало в подземных каналах или даже бьющие в глубине гротов, при конце лавовых потоков, как, например, хрустальные ключи Руая, прозрачными водами которых снабжается Клермон. Некоторые из этих источников минеральные и теплые, другие же, употребляемые для лечения болезней, обязаны своею славою преимущественно известковым образованиям, отлагаемым ими по берегам. Так, в самом городе Клермоне источник Сент-Аллир, сделавшийся для его владельца источником дохода, благодаря окаменяемым им разным мелким предметам, на свои средства построил себе водопровод в 75 метров длины, оканчивающийся прекрасною аркою, переброшенною через ручей Тиртен. Самый холм, на котором построен город Клермон, состоит из вулканического конгломерата, там и сям пронизанного известковыми отложениями минеральных вод и скрепленного ими. На востоке, посреди равнины, есть и другие пригорки такого же образования, на склоне одного из которых, известного под названием «Пюи-де-ля-Пуа», есть опрокинутый менгир; летом на них просачивается некоторое количество нефти, смешанной с сернистою водою. Лекок и другие геологи приписывают образование слоев известняка и гипса, встречаемых в Оверни, в Велее и на всем центральном плоскогорье, источникам, богатым известковою углекислою солью; действительно, эти одинокие слои не могли произойти от размытых известковых гор, так как их нет в стране, а разложение гранитов могло бы дать лишь ничтожное количество извести.

Геологическое действие этих источников и некоторых других, высохших со времени третичного периода способствовало в некоторой степени образованию равнины Аллье, столь знаменитой под названием Лимани. Равнина эта, которой придают столько прелести её текучия воды, её густые деревья, её зеленые луга и её поля, с частыми колосьями, была в миоценовую эпоху большим озером пресной воды. С гор, господствующих над Аллье, при его выходе из гранитного ущелья, видно, как равнина, изрезанная на своей окружности горными выступами на заливы зелени, постепенно расширяется к северу. Воды Лимани стекли, повидимому, еще раньше, чем соседние вулканы перестали изливать потоки. В то время, как массы базальта и откосы из окалин и пепла съуживали поверхность озера, теплые, обильные известью источники превращали в слои извести бесчисленные водяные растения, ил и всякого рода остатки, наполнявшие его глубины; другие источники поднимали почву отложением кремнезема и гипса, и, таким образом, мало-по-малу образовалась равнина, которой новейшие наносы, состоящие по преимуществу из вулканического пепла, дали такое удивительное плодородие.

Между произведениями Оверни, и именно её кристаллизованных земель, должно считать также металлические жилы, из которых всех лучше разрабатываются состоящие из среброносного сернистого свинца, которые находятся на западном склоне гор Мон-Дома, в окрестностях Понжибо. Нельзя умолчать также о том замечательном геологическом факте, что вулканы Оверни выдвинулись между двух впадин гранитного плоскогорья, в которых отложился каменный уголь. Западный каменноугольный желоб, начинающийся в окрестностях Мориака, у подошвы Канталя, и оканчивающийся кристаллическими скалами между Муленом и Монлюсоном, в особенности поражает своею правильностью.