Глава VI Шаранта и Вандея

I. Ангумуа, Сентонж, Они, Пуату

Естественная область, в которой совершается переход климатов, народов и самой истории между бассейнами Луары и Гаронны, представляет незначительное пространство. Она заключает только три департамента: Пуату и две Шаранты, притом же геологическая природа её гор должна была бы заставить большую часть Пуату отнести к полуострову Бретани, если бы обе эти страны не разделялись водами Луары. Строго говоря, переходный географический пояс между севером и югом западной Франции образуется лишь бывшим проливом, существовавшим в эпоху юрасских морей к западу от Центрального плоскогорья. Переходному поясу принадлежит вполне только одна значительная река—Шаранта; что касается ниортской Севры и особенно Сёдра, то они имели бы право называться не более как ручьями, если бы вода в их лиманах не поднималась приливом.

Но, как бы ни были малы размеры этой части Франции, она принадлежит к числу наиболее интересных областей по природным достопримечательностям и историческим воспоминаниям. К замечательнейшим явлениям этого рода можно отнести подземное течение её рек, изменение форм, испытывавшееся её побережьем, взаимные оттеснения её берегов и её заливов. Естественный переход климатов севера и юга обнаруживается здесь внешним видом растительности, игрою света, состоянием теплоты, и путешественник, переходящий из долин Вьенни и Клэна в долину Шаранты, тотчас же замечает на себе, что он дышит как будто в другой атмосфере. Переход от Шаранты к Гаронне существует и между расами, и недавно еще существовал и между языками; здесь оканчивался прежде ланг-дойльский язык, который теперь распространен во всей Франции. В этом же пространстве Пуату и Ангумуа совершался попеременный приток и отток, с той и другой стороны, то людей севера, то людей юга, боровшихся за преобладание. Здесь еще варвары-франки сталкивались с аквитанцами и уже ороманившимися визиготами, христиане боролись с мусульманами за господство в Галлии; здесь сходились в ужасной войне французы севера и англичане, владельцы Гиени; здесь же происходили позднее сильнейшие столкновения протестантов и католиков, из которых первые шли преимущественно с юга, а последние принадлежали главным образом к провинциям севера; здесь же, наконец, в Вандее, в последние годы восемнадцатого века всего страшнее свирепствовала гражданская война между республиканцами и роялистами. По борьбе различных мнений, эти западные департаменты могут еще считаться в некотором роде среднею областью, где устанавливается равновесие Франции.

Низкие холмы, цепи которых разветвляются различным образом к западу от Лимузенских гор, принадлежат к числу наименее живописных на французской территории; они представляют лишь продолговатые белые или красноватые, смотря по свойству каменной подпочвы, бугры; в некоторых округах, особенно в Вьенне, местность была бы совершенно безобразна, если бы местами не давали некоторого разнообразия пейзажу рощи деревьев, луга долин и скалы с выступами. Долины, прерывающие эти монотонные холмы, кажутся тем красивее, что их реки и островки, образовавшиеся от разложения скал и примеси органических остатков, отличаются большим плодородием, и тихия воды их, в которые глядятся замки и мельницы, весьма прозрачны и оттенены ивами, тополями и осинами. Меловые холмы принимают также особый вид величия именно в Шаранте, где они показывают разрез своих слоев, омываемых волнами лимана. Некоторые из этих скал как Тальмон, Мешер и Сюзак так же красивы, как и скалы в Ламанше. Эти беловатые, высокие стены, изрытые гротами, прободенные в своих основаниях скалами, и ограниченные справа и слева тенистыми долинами, представляют собою угловатые края всего континентального здания к северу от Гаронны. Другие скалы, прорезающие своими гребнями горизонтальный слой земель и песков, встречаются на французском побережье не более как на 240 километров к югу.

К Партенэ, в этой области Пуату, которая образует водораздел между ниортскою Севрою и различными притоками Луары, холмы выше и имеют другой характер. Они составляют уже часть гранитной массы северо-западной Франции и не имеют более длинных однообразных склонов меловых плоскогорий. Дождевые воды, весьма обильные в этой местности, прилежащей к большому океаническому резервуару, не находят в почве трещин, которые позволяли бы им течь под поверхностными слоями и появляться где-нибудь далеко неожиданными реками. Они должны или течь по поверхности, или скопляться в углублениях гранита. Во всякой долинке есть своя небольшая речка и свой плетень из неравных деревьев, извивающийся по извилинам её дна, но твердый камень покрыт лишь тонким слоем растительной земли, и многие места заслуживают еще по своим пустыням и тощим нивам данного в древности стране названия Гатин. Но неизвестно, почему один холм, достигающий 300 метров высоты, называется горою Малькус, т.е. Меркурий: вероятно,—это название древнего бога, которому холм был посвящен. Древние религии долго сохранялись в этой отдаленной части Галлии, которая прежде была бедна и не могла прельщать завоевателя; здесь существует еще много мегалитов, из которых некоторые имеют громадные размеры.

Холмы, соединяющиеся с Гатинскими высотами, образуют на западе область Бокаж, а на севере, к Луаре, страну, которую можно было бы назвать «военная Вандея», так как она была театром многих битв во время революционных войн. Вид Бокажа оригинален и местами привлекателен. Ряды подстриженных дубов, вязов и каштанов отделяют маленькия огороженные пространства и окаймляют все вырытые дороги, все ручьи: с высот можно подумать, что это лес; отдельные дома, деревушки, даже села прячутся в зелени. Местность к северу от Гатина имеет самый деревенский и в то же время самый разнообразный вид, благодаря «cheintres», т.е. окружающим поля лентам лугов, изгородей и молодых вязов. Понятно, какие препятствия представляла эта столь пересеченная местность Вандеи движению войск, когда в ней не было еще широких дорог и когда все тропинки были пересечены рытвинами, а за каждым деревом мог скрываться неприятель. Поэтому-то республиканские войска могли лишь ценою величайших жертв победить в конце прошлого века роялистов Вандеи. В средние века эта трудно-доступная местность Франции была защищена с севера еще, кроме того, «мархией», жители которой обязаны были защищать границы: эта закрытая для военных набегов полоса от острова Буэна до Тиффожа отделяла Пуату от Бретани; общины этой запрещенной для войск местности пользовались относительною самостоятельностью и не платили ни податей, ни налогов.

Бывшая «мархия» не отличается теперь от соседних мест ни учреждениями, ни нравами жителей, точно так же, как «Бокаж» и Вандея на севере не могут не преобразоваться и не уподобиться постепенно окружающим селениям. Уже полвека тому назад физиономия этой части Франции значительно изменилась, благодаря скотоводству, составившему благополучие страны. Дикий терновник, дрок и другия дурные травы стали здесь редки. У всякого поселянина, собственника своего поля, есть своя корова, щиплющая траву cheintr’a; своя свинья, прокармливаемая зимою листьями, собираемыми с молодого вязовника изгородей; свои два быка, которых он побуждает к труду пением весьма приятных, прелестных мелодий. Жеваэр утверждает, что эти деревенские напевы существуют не более двух или трех веков—факт, имеющий величайшее значение во внутренней истории человечества, если бы только его можно было считать несомненным.