IV
Шаранта дает свое имя двум орошаемым ею в наибольшей части течения департаментам—Шаранте и Нижней Шаранте; но границы этих департаментов не совпадают ни с границами речного бассейна, ни с контурами геологических формаций и не согласуются даже с бывшими административными делениями, так как для образования департамента Шаранты, к Ангумуа были присоединены некоторые дистрикты Пуату, Марша и Сентонжа. Северо-восточная часть департамента, где протекает Вьень, сделавшаяся уже большою рекою, и где незначительный еще ручей Шаранта прокладывает путь по узкой долине, составляет, в сущности, часть центрального плоскогорья, так как основная каменная порода здесь, как и в Лимузене,—гранит, и каштановые рощи, ланды и тощие нивы, перемежающиеся с лугами низин, представляют здесь тот же самый вид. Жители Конфоленнэ—лимузены, как и почва, на которой они живут, и грубое деревенское наречие принадлежит еще к лангедокскому говору. Лангдойльский говор Ангумуа начинается с «теплыми землями», которые представляют известковые юрасские и меловые породы. На широких однообразных круглых вершинах холмов юрасских земель, занимающих северную половину Шаранты, растут рощи и даже большие леса. Меловые же формации южной части департамента гораздо производительнее и богаче; здесь стоит главный город Ангумуа, здесь разрабатываются важные ломки строительного камня, здесь же приготовляются лучшие в мире водки, и бумажная фабрикация достигла весьма большого развития. Но, несмотря на эти элементы благосостояния, население Шаранты еще ниже среднего остальной Франции. Пространство департамента Шаранты 5.945 кв. кил. Население в 1891 г. 360.259 человек. На километр 63 челов.
Конфолан, главный город гранитной части департамента, есть не более как большое местечко. Его укрепленный замок сторожил, некогда, как показывает его название, слияние Вьени с одним из её притоков, но теперь он не более как развалина. Местечко Шабанэ, расположенное южнее, также на берегу Вьени, сохранило более значительные постройки феодального времени. Эти остатки и составляют единственные достопримечательности страны, кроме курганов и мегалитов, из которых самый замечательный камень Св. Магдалины в Сен-Жермене. В той части своего течения, которая направлена прямо с севера на юг, Шаранта протекает около другого небольшого городка Рюффека, который немногим многолюднее Конфолана, хотя представляет также главный пункт округа; впрочем, он замечателен только пирогами с трюфелями и куропатками, которые очень ценятся гастрономами.
Ангулем, главный город департамента, находящийся почти в центре его, стоит гордо на вершине крутого холма, в который упирается Шаранта и сквозь который проходит туннель парижско-бордосской железной дороги. Прежде Ангулем был окружен стенами и башнями, придававшими ему гордый вид; но теперь существуют только остатки этих стен, и город выступил за их длинными улицами, спускающимися по наиболее отлогим склонам в предместья; валы, защищавшие ту часть холма, которая выступала мысом в равнины, заменены общественными садами, из которых открывается прелестная картина на квартал железнодорожной станции с вечно движущимися локомотивами, на Шаранту с её островами, тенистыми деревьями по берегам, судами, зеленеющими полями и грандиозными очертаниями отдаленного горизонта. Впрочем, Ангулем замечателен не только по своей живописной красоте, но и по весьма счастливому положению с географической точки зрения. Под самым городом, Шаранта, увеличенная водами Тувры, становится совершенно судоходною и, кроме того, круто меняет свое направление при подошве холма, что должно было сделать это место естественной пристанью; наконец, до железных дорог, Ангулем был самой удобной станцией и складочным местом между Бордо и Пуатье. Богатство страны и промышленность жителей докончили остальное.
Древнейшие памятники Ангулема относятся только к романской эпохе, хотя город, под именем Энколизины, Эколизмы или Икулизмы, существовал уже во времена галло-римские. Собор, который относится к двенадцатому веку и много раз поправлялся, а частью даже перестраивался, есть здание, замечательное лепными работами своего красивейшего во Франции романо-византийского фасада, послужившего образцом многочисленных романских фасадов, благодаря которым Ангумуа принадлежит к числу любопытнейших в археологическом отношении провинций. Городская ратуша в Ангулеме представляет почти целиком новую постройку, включившую в себя две башни древнего замка; не во многих французских городах есть такой муниципальный дворец с такою пропорциональностью своих частей; часть этого красивого здания занимают музей и библиотека.
Главные промышленные заведения в Ангулеме и его окрестностях, суть бумажные фабрики. По степени годичной производительности, Шаранта стоит ниже департамента Изеры, но превосходит его значительно по относительной стоимости бумаги, отправляемой ею во все части света: её фабрики дают только восемнадцатую часть всей фабрикуемой во Франции бумаги, но, по стоимости, это количество составляет одну десятую всего производства.
Бумажное производство в Шаранте дало в 1880 г.: 72.850 метр. цент. стоимостью на 8.343.200 франков.
Другой весьма важный промысел в городском округе Ангулема составляет ломка камня, который очень красив на вид, легко пилится, быстро твердеет на воздухе и не разрушается от действия непогоды. Этот белый ангулемский камень развозится на большие расстояния, даже в Пиренеи, где, кажется, нет недостатка в строительных материалах; легкость резки и удобства перевозки по железной дороге дали возможность южной компании отправлять ангулемский камень в свои склады при подошве Бигоррских гор.
Казна имеет в окрестностях Ангулема свои обширные военные заведения, из которых самое важное—пушечнолитейный завод для флота, устроенный к северо-востоку от города, на реке Тувре. Этот громадный завод может доставлять ежегодно сотни железных, стальных и бронзовых артиллерийских орудий всякого образца. Это одно из крупных достопримечательностей окрестностей Ангулема в промышленном отношении, а недалеко отсюда находится одно из чудес природы—тройной источник Тувры. В ангулемском округе археологи посещают живописные развалины Куроннского аббатства, около Ангулема—романскую церковь Сент-Аман де Буакс, на косогоре над долиною Шаранты, и старинные города Монброн и Рошфуко, на берегах Тардуара, с высокой башнею большого замка, знаменитого своею прекрасной скульптурной лестницею и галлереею стиля Возрождения.
К западу от Ангулема, Шаранта, вся окаймленная лугами, покрывающими то широкую, то очень съуженную долину, раскидывается длинными правильными излучинами. Она протекает Шатонёф, затем Жарнак, окруженный еще отчасти своими старыми стенами, и, наконец, перед вступлением своим в Сентонж,—Коньяк. Коньяк, административный центр округа, есть город незначительный по числу жителей, так как в нем, вместе с общиной Сен-Мартэн, не более 16.000 жителей, но немного городов во Франции, купцы которых соединяли бы в своих руках столько богатств; торговля их производится в иные годы более чем на сто миллионов франков. В окрестностях возвышаются великолепные дачные замки. Коньяк есть складочное место превосходных водок, фабрикуемых в обоих департаментах Шарант. Филлоксера уничтожила девять десятых виноградников, и многие землевладельцы уже не занимаются сами виноделием, а, выписывая семена из Германии, изготовляют напиток низшего качества, прибавляя несколько тарантской выделки. В 1880 году было коньяку 22.000 тонн. На юге, между Шарантою и Сёнью, в департаментах Сегонзаке, Периньяке, Аршиаке, простирается Шампань, беловатые земли которой, размягчающиеся во время дождей, расположены на меловой основе, называемой «banche». Она доставляет ликёр самого лучшего сорта, который отличается от всех других тонкостью вкуса и силою аромата. Другие земли области водок, занимающей все пространство за Ангулемом, Сен-Жан-д'Анжели, Сент, Жонзак, доставляют вина, называемые «des Bois» (лесные), вследствие лесосек и остатков леса, разбросанных там и сям, но уже большею частью замененных виноградниками. Впрочем, все вина, которые делаются ежегодно в Шарантах в большем или меньшем количестве, по содержанию алкоголя и условиям рынка, носят название «коньяка» и отправляются под этим названием в Англию, Германию, Россию и Америку. Большое количество тарантских водок употребляется также для фабрикации «шампанского вина». Между Коньяком и Тоннэ-Шарантом, портом отправления в море коньякских водок, существует весьма оживленное судоходство.
Производство вин в Шаранте было в 1874 г. 4.521.000 гектолитров; в 1878—2.054.510 гект.; в 1881—574.230 гект.
Столица области водок представляет также некоторый археологический интерес; здесь существует хорошенькая романская церковь и остатки древнего замка, близ которого родился Франциск I. В стране довольно много мегалитов, а на границах Нижней Шаранты, в Сен-Форе на Нэ, есть дольмен в 7 с половиною метров длины и 4 метра ширины на восьми столбах. Южный округ, главный город которого—Барбезье, обладает также несколькими интересными памятниками, из которых самые замечательные суть замок Шалэ, замок Монморо и различные здания Обтерра, церкви и замок, расположенные на холме, с которого видна Дронна, извивающаяся между своими прелестными берегами. Около Монморо, одной из важнейших станций бордосско-парижской железной дороги, есть маленькая деревня горшечников, Сент-Этроп, которая очень интересна в лингвистическом отношении: это островок лимузенского наречия среди лангдойльского населения.
Департамент Нижней Шаранты составлен почти из всей бывшей провинции Сентонжа, незначительной части Пуату и Они. Он занимает пространство странной формы, между лиманом Жиронды и заливом Пуату, которое имеет не менее 160 километров длины с юго-востока на северо-запад, не считая в том числе далеко выступившего в океан острова Рэ. Департамент разделяется самою природою на весьма различные области: Бокаж есть страна косогоров и долин, простирающаяся от границ соседних департаментов до моря; обширные пространства по Жиронде и морскому побережью, бывшие прежде под водою, сохраняют еще названия лагун, хотя значительная часть этих низменных пространств уже превращена в луга и в обработанные поля; наконец, два острова, Олерон и Рэ, составляют каждый свой отдельный мирок. Нижняя Шаранта есть одна из богатейших земледельческих стран во Франции и занимает в этом отношении первое место между департаментами к югу от Луары, превосходя Жиронду. Он производит хлеба в изобилии, его плоды и овощи превосходны, по пространству и производительности виноградников он уступает только Эро, несмотря на то, что много повредила филлоксера; её река и бухты дают рыбу и раковины, лагуны—соль, «негодныя» лагуны и луга прокармливают много скота. Немногие страны в мире могли бы лучше удовлетворить сами себя, если бы оказались вдруг отделенными от остальной земли.
В Нижней Шаранте существует даже некоторая мануфактурная промышленность, но она не увлекает ее в какую-нибудь специальность фабрикации; наконец, хотя у ней много портов от Жиронды до Эгильонскаго залива, но в ней нет такого коммерческого центра, который мог бы сравниться хотя в некоторой степени с большим юго-восточным приморским рынком Бордо. Среднее население на километр в Нижней Шаранте почти равно населению остальной Франции. За последние годы оно заметно уменьшилось. Пространство Нижней Шаранты 6.826 кв. кил.; население в 1872 г. 456.202 человека; на километр 68 человек.
Южная часть департамента, выдающаяся к юго-западу от реки Дронны в форме весьма продолговатого полуострова, составляет Жонзакский округ—это самая небогатая часть Нижней Шаранты. Её поросшие соснами холмы составляют продолжение перигорского Дубля, и часть местности занимают настоящие ланды, которые, впрочем, быстро исчезают пред виноградом и хлебами; недавно еще местность была полудикая, и курганы, и мегалиты, встречающиеся здесь в большом числе, гармонировали с мрачным видом пейзажа. Жонзак, чрез который теперь проходит железная дорога из Бордо в Нант, есть один из самых мелких городов департамента, но имеет значение как рынок вин и водок.
Сент построен в небольшом расстоянии книзу от Гонда, т.е. слияния Шаранты и рукавов Сёни; древний город сантонов, столица провинции Сентонж, и ныне еще судебный центр департамента, сохранил некоторые римские остатки, свидетельствующие о его бывшем блеске. На берегу реки возвышается триумфальная арка с испорченными надписями в честь Германика, Тиберия и Друза, но стоит она не на том месте и сама не такова, как это было прежде. Когда разрушен был каменный мост с римскими устоями, в центре которого возвышалась её живописная масса, и заменен без всякой выгоды для судоходства висячим,—пришлось разрушить и триумфальную арку и перенести ее на другое место; но большую часть камней пришлось перетесывать, чтобы придать им необходимую укладчивость, и здание вышло новой постройкой, поставленной без смысла. Римский амфитеатр расположен в глубине долины, к югу от города, при подошве холма, на котором стоит предместье Сент-Этроп с церковью; стена его окружности, которая была больше чем у театра в Ниме, имела 133 метра длины и 108 метров ширины, но так разрушена, что никакая надпись, никакое изваяние не дают возможности определить времени сооружения памятника. Что касается капитолия, то от него остаются только фундаменты и бесформенные развалины. Музей, помещающийся в городской ратуше, заключает в себе множество древних вещей, статуй, барельефов, полустолбов, надписей и медалей. Священные здания в Сенте также интересны: собор замечателен своею высокою башнею четырнадцатого или пятнадцатого века, готическою папертью и подпорками её контр-форсов. В Сент-Этропе есть обширная подземная церковь под новым нефом Сента, который имеет честь считать в числе своих горшечников знаменитого изобретателя эмалировки—Бернара-Палисси, имеет еще несколько фабрик горшечных изделий и обыкновенной фаянсовой посуды; он ведет также значительную торговлю водкою.
После Сента в его округе есть только один город, имеющий действительное значение, это—Пон, кварталы которого расположены на краю плоскогорья, возвышающагося над лугами, извилистыми рукавами и лесистыми островками Сёни. Самую крутую часть террасы занимают общественный сад и замок, превращенный в городскую думу, школу и тюрьму. Пон есть пункт железно-дорожного разветвления; железная дорога от Ройяна, присоединяющаяся здесь к большой линии из Рошели в Бордо, проходит недалеко от Сожона, мимо весьма любопытного римского памятника, называемого «Pire Longe», в 22 метра высоты. Назначение этого памятника с каменным конусом на верху—не известно.
Спускаясь по Шаранте книзу от Сента, вы проходите Тайльбург, заметный еще издали по развалинам своего укрепленного замка, прославившагося победою Людовика Святого над англичанами; затем, минуя замок Кразаннь, постройки которого относятся к различным временам, вы достигаете Сен-Савиньяна, где начинается уже морское течение реки, и куда уже могут подыматься суда в 200 тонн, которые нагружаются здесь винами, водкою или камнями. Подземные каменоломни Сен-Савиньяна имеют более двух километров длины, и извлекаемый из них меловой камень легко режется, твердеет на воздухе и совершенно годен на все работы по морским сооружениям. Сен-Савиньян принадлежит к округу Сан-Жан-д’Анжели, который занимает угол департамента, заключающийся между двумя Севрами и Шарантой. Этот город, расположенный в весьма богатой земледельческой местности, представляет очень важный рынок, но Бутоннь, на которой он стоит и по которой сообщается с Шарантой, судоходна только зимою и при том для небольших судов.
Рошфор, расположенный при морском течении реки, есть самый большой город Нижней Шаранты: по рангу он просто окружной город, но в нем находится один из пяти военных портов Франции. Город, которому нет еще и двух столетии, построен с величайшей правильностью, как и большая часть новейших городов. Красивых зданий в нем вовсе нет, но зато есть весьма приятный и обширный общественный сад, который вознаграждает собою абсолютный недостаток места для прогулок на окрестных низменных местах и илистых берегах Шаранты. Рошфор—город совершенно военный: он окружен валами и сам в свою очередь окружает другой замкнутый город, именно город арсенала и военного порта; тут морские строительные верфи и любопытные морские заведения, мастерские, магазины, кузницы, канатные и медно-котельные заводы, различные фабрики. Что касается знаменитого морского госпиталя, принадлежащего к числу самых просторных и с наилучшим обзаведением и вентиляциею во всей Франции, то он расположен за городом, между гульбищами и садами. Военные корабли стоят на якоре в порте, образуемом самою Шарантою перед арсеналом и верфями. Этот порт, о котором говорят не без преувеличения, что он есть «единственная морская надежда Франции», имеет большие удобства, так как якорное место глубоко и совершенно закрыто от всякой атаки неприятельского флота, а рейд, в который изливается Шаранта и который защищен фортами острова Э, острова Энэ, острова Мадама и рифа Баяра, совершенно безопасен во время бурь; но эти удобства куплены дорогою ценою: изгиб, образуемый рекою книзу от Рошфора, затруднителен для прохода как вверх, так и вниз; банки делают проход опасным, да и переходить самую мель при входе в Шаранту трудно. Кроме того, торговля много страдает от формальностей, требуемых морским начальством при проходе через военный порт. Не раз предполагалось прорыть навигационный канал, который проходил бы севернее Рошфора и соединял бы прямо торговый городской порт, называемый Кабань-Каррэ, с якорною стоянкой Вержру, расположенной ниже большой извилины Шаранты, почти против её устья; но до сих пор не предпринималось никаких работ для освобождения торговли от затруднений. Тем не менее, город Тоннэ-Шарант, или короче «Шарант», находящийся в 5 километрах выше, на правом берегу реки, представляет зрелище довольно большой приморской деятельности: сюда приходит много английских кораблей, вмещающих несколько сотен тонн груза и нагружаемых водкою. Тоннэ-Шарант и Сюржер, город, расположенный к северо-востоку на железной дороге из Рошели в Париж, суть главные рынки Рошфорского округа.
Требования морского ведомства мешали до сих пор устройству обыкновенного или железнодорожного моста из Рошфора на левый берег Шаранты, и не решились еще на прорытие туннеля под рекою, так что высокий висячий мост в Тоннэ-Шаранте составляет единственный путь прямого сообщения округов Рошфорского с Мареннским. Поэтому город Маренн до сих пор не соединен еще с железнодорожною сетью Франции, хотя ему необходимо было бы оживить свою торговлю после почти полного упадка его соляной промышленностп. Прежде Мареннский дистрикт был важнейшим по этому промыслу во всей Франции; солевары, вступившие в товарищество с солевладельцами за треть сбора, и временные владельцы соляных мест, стоявших среди лагун, получили средним числом более 100.000 тонн соли, и стоимость продукта доходила иногда до 10 миллионов франков. Но для мареннцев, мелких, не соединившихся друг с другом собственников, было невозможно конкуррировать с солеварнями востока и юга, и цена на соль уменьшилась на девять десятых. Некоторые догадливые собственники превратили свои солончаки в луга, в рыбные пруды и в садки для раковин. Движение судов в Рошфорском порте в 1880 г.—326.300 тонн; в Тоннэ-Шаранте в 1881 г.—224.000 т.; устриц, вывезенных в Маренн и Трамблад в сезон 1880-1881 гг.—190.000.000; собранных в садок 130.000.000; содержимых в солонцоватых лагунах 60.000.000; ценность вывоза 5.900.000 франков.
Если соляная промышленность уменьшилась, то, напротив, разведение устриц получило весьма большое значение, благодаря высокой цене, платимой ежегодно за лучшие в Европе мареннские устрицы. Собственно устричный промысел не сделал здесь никакого успеха, но устрицеводы Маренн и еще более Трамбла, расположенного по другую сторону Седрского лимана, покупают белых устриц, собираемых на соседних мелях в Бретани, в Вандее, особенно в бассейне Аркашона, и кладут их в «клеры» или вырытые для них ямы, посещаемые волною прилива только от четырех до шести дней в месяц; их считают до 5.000. Здесь устрицы откармливаются и принимают в сентябре месяце тот отличающий их зеленый цвет, который так ценят гастрономы.
Продажа устриц и рыбы составляет главный доход Маренн, но морская торговля города, впрочем удаленного от моря, почти ничтожна. Она уменьшилась с того времени, когда церковная башня в 78 метров вышины служила еще для кораблей маяком, и еще с более древних времен, когда Олеронские Хартии, подписанные Элеонорою Гьенскою, были приняты, как морские законы для мореплавателей запада. Тем не менее Маренн имеет значение, как станционный город для торговли Олерона, этого промышленного острова, три общины которого: Шато, Сен-Пьер, Сен-Жорж представляют настоящие города, быстро обогатившиеся разведением виноградников, которые никогда не замерзают и которые до сих пор не тронуты филлоксерою. Известно, что в течение сорока лет с 1836 по 1876 г., стоимость недвижимой собственности возросла с 21 миллиона на 77 миллионов франков, т.е. почти учетверилась. Инженеры предлагают восстановить бывшее сообщение Олерона с материком, прорыв туннель более 2.700 метров под проливом.
В Трамбладе есть морские купанья на соседнем прибрежье, но единственный в округе город удовольствий и купаний, куда стремится толпа в летний сезон, расположен не на море, а в том месте, где оканчивается лиман Жиронды—это Ройян, соединенный ныне с железнодорожною сетью. Ройян, в который ежегодно съезжается до 50.000 человек, есть скорее дополнение Бордо, чем Нижней Шаранты. Всего больше в нем бывает бордосцев; его лоцмана, встречающие корабли за фарватерами Жиронды, работают для бордосской торговли, и если Ройян требует превращения своей тинистой бухты в настоящий порт, то это для того, чтобы служить передовым бассейном для столицы Аквитании. В последние годы Ройян быстро увеличился.
Самый торговый порт Нижней Шаранты и в то же время административный центр департамента есть Ла-Рошель, названный так вследствие небольшой скалы, по-латыни Rupella, на которой были построены в средние века его первые дома. В четырнадцатом, пятнадцатом и шестнадцатом веках, город этот, устроенный в виде почти независимой общины, был одним из крупных приморских городов Франции: из Ла-Рошели отправился в 1402 г. Жан Бетанкур на завоевание Канарских островов, и ларошельские моряки первые воспользовались открытием Нового Света. Ла-рошельцы располагали значительными богатствами, когда, сделавшись в большинстве протестантами, они решили, на другой день св. Варфоломея, выдержать более чем шести-месячную осаду всей королевской армии и принудили ее отступить с потерею 20.000 человек. Через пятьдесят пять лет Ришелье явился опять осаждать город и запер его совершенно с суши—посредством плотины, остатки которой и теперь еще видны во время отлива. Блокированный таким образом, город героически сопротивлялся до тех пор, пока у него осталось не более 136 человек здоровых; пять шестых умерли с голода. Ла-Рошель еще не вполне поправился от этого бедствия, хотя до отмены Нантского эдикта вел еще большую торговлю с Канадою, французские жители которой происходят частию от выселенцев из Они и Сентонжа. Точно так же, как и Монтобан, который так похож на него по своей истории, Ла-Рошель есть город, в котором искусства пользуются большим уважением. Говорят, что его жители не походят в этом отношении на большую часть граждан провинциальных городов и отличаются духом солидарности.
Ла-Рошель, несмотря на выдержанные ею осады, сохранила отчасти свою древнюю физиономию; во многих улицах еще есть «рогches», т.е. галлереи с арками; городская ратуша, искусно реставрированная, все еще имеет вид крепости, а во внутренности сохранила очень хорошенькия детали стиля Возрождения; различные улицы украшают красивые дома с лепными украшениями различных времен; наконец, около порта возвышаются четыре башни, на одной из которых, называемой «Фонарь» (Lanterne), зажигалась прежде «толстая свеча или огромный факел», указывавший путь кораблям во время бурь; к двум другим башням, стоящим по правую и по левую сторону входа в мелкий порт, прикреплялась цепь, заграждавшая проход для судов. Архитектор Лишь полагает, что обе эти башни были столбами громадных ворот во сто метров ширины, в которые проходили суда. Деревянные части домов в Ла-Рошели подвергались нападениям грызущих насекомых термитов, завезенных из тропических стран.
Стесненные поясом бесполезных укреплений, ла-рошельцы не имеют иного свободного выхода, как только в рейд, на северном берегу которого расположены купальные заведения. Их торговля значительно увеличилась со времени постройки двух железных дорог из Парижа и из Бордо и прорытия бассейна; остров Рэ посылает им свои произведения; порты Бретани доставляют сардинки, суда из Дьеппа и Фекана приходят для рыбной ловли в их водах; Англия дает им свой каменный уголь, а Испания железную руду. Но стесненная высокими порогами при довольно низком уровне воды, Ла-Рошельская бухта в настоящее время не может уже принимать больших судов. Первый порт, находившийся на месте нынешнего плац-парада, в центре города, засыпан еще в 1373 г.; настоящий порт в часы отлива стоит совсем без воды. Теперь прорывают новый бассейн, в 5 километрах на запад от города, в так называемом Mare а lа Besse, куда могли бы входить большие трансатлантические пароходы: он будет состоять из наружной гавани, сообщающейся с Палисским рейдом каналом в 80 метров, и из собственно порта, разделяющагося на два бассейна. В своей совокупности эта якорная стоянка будет занимать поверхность в 20 гектаров при наименьшей глубине в 7,66 м.; доки будут окружены набережною, которая протянется на 2 километра. Община Лалё, в которой находится этот новый порт, уже присоединена к городу. По окончании работ по устройству Палисского порта, его, по всей вероятности, соединят, посредством глубокого канала и побочных бассейнов, с нынешнею Ла-Рошельскою гаванью, которую к тому времени преобразуют в обширный внутренний док, перестроив плотину Ришелье. Для пополнения всех этих водяных работ остается только прорыть еще один судоходный канал, который связал бы порт с остальною сетью Луарской системы.
Движение в Ла-Рошельском порте в 1855 г. было: 61.200 тонн; в 1880 г.—115.500; в 1881 г. 6.277 судов в 550.628 тонн.
В окрестностях Ла-Рошели, на отмелях Энанда и всего Эгильонского залива, разведение молюсков получило наибольшее развитие; впрочем, на другие берега, расположенные не менее благоприятно для разведения раковин, морским ведомством наложено запрещение. Садки или ряды частоколов (bouchot), на которых молюски растут кистями, занимают пространство до 40 квадратных километров, а их общая длина составляет 150 километров. Они расположены в форме треугольника, и вход, который легко может запираться сетями, устроен на самом остром углу этого пространства, так чтобы тут же ловилась и рыба. Ловец объезжает эти илистые пространства на аконе, или «толконожне», т.е. плотике, на который он упирается коленом, между тем как другая нога опускающаяся в грязь, служит разом и багром и рулем; этот странный плавательный снаряд изобретен в 1216 году одним потерпевшим кораблекрушение ирландцем по имени Вальтон.
Производительность устричных садков в 1860 г. 37.000.000 килогр. молюсков, стоимостью на 1.200.000 франков.
Маран, самое имя которого, похожее на имя Маренн, указывающее на его положение среди топей (marais), и который упоминается в 14 веке, есть административный центр всей изрезанной каналами местности при низовьях Севра и его притока Вандэ. Город этот, неприятный для местопребывания в нем, расположен очень хорошо в торговом отношении, на границах Они, Вандеи и Пуату, и именно насупротив той части океана, которая всего дальше проникает внутрь суши, при чем город сообщается с этим заливом посредством навигационного канала, проходимого для судов более 200 тонн вместимости. Маран ведет весьма большую торговлю хлебом и служит регулятором цен на зерновые хлеба.
Три другие многолюдные общины Ла-Рошельского округа: Сен-Мартэн, Арс и ла-Флот, находятся на острове Рэ, маленькой земельке, не имеющей даже и 74 квадр. километров. Он почти совершенно гол, лишен крупных деревьев, но не всегда был таков: в земле находят остатки лесов, о существовании которых свидетельствуют названия многих деревушек; наконец во многих нотариальных документах упоминаются деревья, которыми до конца прошлого века были еще окружены многие деревенские дома. До крайнего раздробления почвы, в владельческих резиденциях были свои рощи,—символы богатства и доходов; ныне та же земля стала слишком дорога, чтобы поселянин не воспользовался ею хотя для маленькой нивы. Рэ—есть остров людей работящих. По пространству он вчетверо населеннее остальной Франции, и все жители его пользуются некоторым довольством не из торговых или промышленных доходов, а из прямой эксплоатации морских вод, лагун и почвы, которая кажется столь неблагодарною для земледелия. Море дает в изобилии рыбу, устриц и раковины; соленые лагуны доставляют соль, весьма ценимую рыболовами Исландии и Ньюфаундленда; земля производит в изобилии ячмень, превосходные фрукты, зелень и особенно вино. Но вино это, как и олеронское, всегда отзывается запахом «sart’a», т.е. пузырчатой водоросли, употребляемой для удобрения виноградников,
Устричный промысел на острове Рэ в 1875 году выражался цифрами 3.000 садков, 35.000.000 устриц.
Восточная часть бывшей провинции Пуату, соединенная с несколькими дистриктами Берри и с одним отрезком Турени, составляет департамент Вьени, который действительно почти весь принадлежит к бассейну этой реки; впрочем, Шаранта пересекает департамент в южном конце, а северный Див, подприток притока Луары—Туэ, орошает часть округа Лудён. Вьень не принадлежит к числу богатых местностей Франции, даже стоит не в первом ряду, как земледельческий департамент, а собственно промышленность его слаба, за исключением Шательро. Опустошение виноградников филлоксерою в соседних департаментах обогатило департамент Вьени, который ныне производит вина более, чем производил прежде. В этом отношении он занимает одно из первых мест Франции. В 1881 г. виноградники занимали 43.515 гектаров и дали 1.158.440 гектолитров вина. Население Вьени на треть реже остального населения Франции, а уровень образования ниже среднего. Пространство департамента Вьени 6.970 квадр. килом. Население в 1891 г. 344.355 челов. На километр 49 челов.
Единственный город в департаменте, расположенный на берегах Шаранты, в том месте, где река описывает самую северную кривую своей большой излучины, это маленький городок Сиврэ, административный центр округа и довольно важный земледельческий рынок. Территория Сиврэ есть одна из богатейших в Пуату остатками палеолитических и неолитических времен. Гроты, содержащие различные предметы человеческой промышленности, курганы, дольмены, тесаные камни, стены укреплений, равно как галло-римские фундаменты, встречаются во многих местах округа, особенно около аббатского местечка Шарру, которое было весьма сильным в средние века и теперь еще посещается множеством богомольцев.
Монморильон, главный город округа, ближайшего к Лимузену, многолюднее Сиврэ. Расположенный по обоим берегам Гартампа, соединяющагося с Крёзою притоком Вьени, он теснился прежде вокруг укрепленного замка, от которого остается теперь только живописно возвышающаяся в скале церковь. В Монморильоне есть фабрики земледельческих орудий и слои извести, снабжающие материалом множество обжигательных печей. В Шовиньи, построенном на берегу Вьени, на пути из Монморильона в Шательро, есть также весьма значительные ломки строительного камня. В большой части местечек этой местности, особенно в Шовиньи и Сен-Сивэн сюр Гартамп, есть церкви, замечательные или своими лепными работами, или старинными фресками и другими деталями орнаментации. Кучи камней, разбросанные по косогорам около одной из этих церквей, в двух километрах к югу от Шовиньи, обозначают, повидимому, древние валы, а на склоне соседней долины находится пещера Жиу (Jovis?), представляющая один из тех укрепленных гротов, которые устроили люди неолитических времен в подземном городе.
Пуатье, бывшая столица Пуату, сохранившая еще название народца пиктонов, сделалась главным городом департамента Вьени. Этот исторический город расположен не в главной долине страны: глубокий Клэн, огибающий плоскогорье, на котором стоит Пуатье, есть лишь приток Виени; но этот приток направлением своей долины совершенно совпадает с дорогою из Тура в Бордо, т.е. с большой западной дорогой Франции, и на этой дороге главными станциями, положение которых было утверждено заранее, являются Пуатье и Ангулем, разделяющие дорогу на три почти равные части. В окрестностях его, как известно, не раз происходили большие военные столкновения, хотя две битвы при Пуатье происходили в некотором отдалении от города. Между Пуатье и Туром, вероятно, при Сент-Море, франки Карла Мартела уничтожили армию Абд-эль-Рахмана в 732 г.; ферма Кардинари, прежде Мопертюи, в 7 километрах к северу от Пуатье, есть то место, где король Иоанн сделался пленником Черного Принца в 1356 году.
Со станции, построенной в веселенькой долине Буавры, город кажется величественным со своими лестницами, большими строениями монументального вида и несколькими башнями древней стены. Вид не менее красив и с общественного гульбища Блоссак, занимающего часть плоскогорья, на котором построен город и которое пронизано туннелем Парижско-Бордосской железной дороги; но внутренность Пуатье, с его узкими извилистыми, неровными улицами далеко не соответствует его внешной красоте. Впрочем, весьма замечательны некоторые древние здания, как, напр., церковь Великой Богоматери, романо-византийский фасад которой, единственный во Франции, покрыт сверху до низу скульптурными изображениями библейской истории человека; недавно реставрированная церковь св. Иоанна, бывшая первоначально крестильницей, представляет одну из древнейших церквей во Франции и называется «Храмом» (Temple). Другая церковь, с Родегонды, хранит еще «Следы Божьи», вдавленные в камне. Пуатье есть один из тех городов Франции, где церкви и монастыри наиболее многочисленны: некоторые здания, принадлежащие иезуитам, занимают одни по целому кварталу. Имея факультеты права, литературы и наук и медицинскую школу, Пуатье не отличается, однакоже, большою интеллектуальною деятельностью, а промышленность, которую, повидимому, должна была бы привлекать точка пересечения пяти железных дорог, здесь почти ничтожна, и важнейшим промышленным центром страны является местечко Нёвиль, расположенное в 11 километрах к северо-западу, по Лудёнской железной дороге.
В окрестностях Пуатье есть много археологических достопримечательностей. У самых городских ворот, на склоне косогора над правым берегом Клэна, можно видеть дольмен Пиер-Леве, с галльскою надписью в три строки,—это самый интересный памятник этого рода в Пуату, где, по счету г. Мортилье, их не менее 77. Недалеко от укрепленного когда-то местечка Вивоннь, к югу от Пуатье, при слиянии Вонны с Клэном, на плоскогорье Торюс, в Шато-Ларше насчитывают до 30 курганов, из которых при многих есть дольмены. К западу от Вивонны расположен живописный город Лузиньян. сообщивший свое название фамилии иерусалимских и кипрских королей: здесь стояла знаменитая башня феи Мелюзины, бывшая предметом многих легенд. Возле деревни Санксэ, лежащей выше Лузиньяна, на той же живописной реке Вонне, Ла-Круа открыл недавно интересные развалины галло-римских памятников, купален, храмов, служивших, по всей вероятности, местом праздничных сходов дли жителей окрестных городов. Храм, посвященный Аполлону, представлял собою одну из грандиознейших построек, какие римляне оставили в Галлии.
Шательро, второй в департаменте город по населению и значению, расположен на Вьени, в нескольких километрах книзу от слияния её с Клэном. Это мануфактурный город департамента и один из французских центров по производству ножей; он имеет, кроме того, фабрики мелких железных изделий и ведет большую торговлю камнем, земледельческими произведениями и овощами. В предместье Щатонёв, на левом берегу Вьени, государство основало во время Реставрации фабрику огнестрельного и холодного оружия, заключающую в себе множество заведений и располагающую силою 200 лошадей, которую доставляла ей запруженная река. Число рабочих и количество выделываемого оружия колеблется, смотря по требованиям войск.
Административный центр северо-западного округа, Лудён, был некогда довольно важным городом, но в нем нет теперь и половины того числа жителей, которое находилось в его стенах до отмены Нантского эдикта. В Лудёне и многих окрестных деревнях есть любопытные остатки средневековых построек: церквей, крепостей и замков; к северу от города, местность, сохранившая еще лесистый и дикий вид, особенно богата мегалитами разного рода: крытый ход Пьерр-Фолль, на дворе одного поместья, образует три комнаты, имеющие общей длины 17 метров и ширины от 4 до 6 метров. К югу от Лудёна, на Диве, находится феодальный замок Монконтур, напоминающий великое поражение протестантов в 1569 году.
Часть Пуату, с присоединением дистрикта Сентонжа и Они, превратилась в департамент Двух-Севров. Из двух рек, сообщивших ему свое название, одна, Севра-Ниортская, изливается непосредственно в океан, именно в залив Пуату, пройдя бывшие и отчасти превращенные в поля болота, другая течет в Луару, точно так же, как и Туэ, река извилистая и несколько более многоводная. Две естественные области страны—это гористая Гатин, занимающая север и центр, т.е. около двух третей департамента, и Плень, холмистые равнины которой наклонены от южной части Двух-Севров к бассейну Шаранты. Природа гатинской почвы, довольно неблагодарной там, где земледелец не улучшил ее посредством извести, не позволяет стране уровнять свою земледельческую производительность с производительностью департаментов Луары и Гаронны; но разведение лошадей, и особенно мулов, получило здесь большое значение. Главные местные промыслы составляют кожевничество и фабрикация тканей, которые, впрочем, недостаточны для прокормления многочисленного населения, и департамент Двух-Севров остается в числе наименее населенных частей Франции. Число протестантов, которых здесь больше чем в других северных и центральных департаментах, составляет около одной девятой. Пространство департамента Двух-Севров 6.000 кв. кил. Население в 1872 году 354.282 челов. На километр 58 челов.
В области Плень, изливающей свои воды в Шаранту, чрез Бутоннь и составляющей большую часть округа Мелль, многолюдных городов вовсе нет. Сам главный город представляет простое местечко, весьма любопытное, впрочем, по своим старинным романским церквам; в нем заметны еще остатки монетного двора, доставившего городу во времена Карловингов название Мелля (Metallum). Поселяне окрестностей Мелля и соседнего Мот-Сент-Эрэ обладают самыми лучшими заводскими ослами, известными здесь под именем «bardoux», и продают самых лучших мулиц торговцам Дофинэ, Прованса и Испании. Курганы и священные камни весьма многочисленны в дистрикте Мот-Сент-Эрэ; один дольмен воздвигнут около того самого места, где был главный источник Севра из самого ложа ручья того же имени. В Моте, составляющем вместе с Сен-Мексаном главный центр протестантского населения, есть фабрики разных материй и значительные заведения вывозной муки:
Книзу от Мот-Сент-Эрэ, Севр течет при подошве холма, на котором стоит Сен-Мексан, город, пришедший в сильный упадок со времени отмены Нантского эдикта, но имеющий еще шерстопрядильни; коннозаводство составляет одну из главных местных промышленностей. Ниор, административный центр и главный город департамента, точно также стоит на Севре, которому и сообщил название «Ниорскаго». Его географическое положение очень выгодно: он находится на реке, которая становится здесь судоходною, в точке соприкосновения юраских холмов с наносными землями, т.е. на краю бывшего залива Пуату: это естественное место обмена, вследствие разнообразной производительности земель. Над домами нижнего города возвышается высокий готический шпиц церкви Богородицы и две огромные четырехугольные массы замковой башни, оставшейся от укрепленного замка, построенного англичанами. В археологическом отношении Ниор не представляет такого интереса, как бывшая столица провинции, Пуатье, но зато представляет гораздо больше промышленной деятельности; он занимается преимущественно обделкою и переработкою кож и волоса, фабрикациею перчаток, щеток, бумажных материй и земледельческих орудий. Его огороды славятся артишоками и другими овощами; одни поля луку занимают до сотни гектаров. Из тенистых аллей общественного сада, извивающихся по склону холма над Севром и из-за скрывающей завесы тополей, можно любоваться городом в различных видах. В Ниоре родилась г-жа де-Мэнтенон.
Партенэ, главный город одного из четырех округов Двух-Севров, стоит уже в бассейне Луары, на берегу Туэ. Это маленький довольно деятельный город, занимающийся фабрикациею простых материй так же, как Секондиньи, Монкутан и многие другие местечки Гатины. Партенэ и Старый Партенэ суть остатки более древнего города, расположенного в 2 километрах к югу, имеют одну замечательную романскую церковь; кроме того, в Партенэ с гордостью показывают прекрасный укрепленный мост пятнадцатого века. В том же самом округе, в Эрво, есть другое весьма замечательное здание, и, недалеко от этого местечка, весьма красивый мост на Туэ, в 11 полукруглых арок, представляющий самый древний памятник, какой только остался нам от средних веков. Неподалеку отсюда находится поместье Вольтер, имя которого получило такую знаменитость, сделавшись именем писателя, который царил в восемнадцатом веке.
Главный город северной части департамента, Брессюир, недавно еще был почти неизвестным местечком, ныне же сделался пунктом соединения пяти железных дорог—из Ниора, Пуатье, Тура, Анжера и Роша на Йоне. Около этого города происходило во время Вандейской войны несколько самых ожесточенных битв: он переходил из рук в руки и еще в начале нынешнего века представлял развалины. Его замечательнейшее здание есть также развалина, но развалина из самых грандиозных во Франции: это укрепленный замок, который имел не менее 48 башен и был окружен двумя стенами, из которых одна относится к одиннадцатому веку. Находящийся к северо-востоку от Брессюира, на скале, основание которой омывает Туар, Туэ, имеет также гордый замок, выстроенный в начале семнадцатого века, по приказанию одной дамы Ла-Тремуайль, и недавно превращенный в тюрьму; это громадное здание в 120 метров по фасаду, окруженное террасами, сообщающимися друг с другом посредством лестниц монументального характера; весьма изящная Святая капелла, которая древнее самого замка, возвышается рядом с главным зданием над тремя другими капеллами, высеченными в скале.
Департамент Вандеи, названный так по имени притока Севры Ниорской, есть третий департамент, выкроенный из бывшей провинции Пуату; к нему больше подходило бы имя Лэ, т.е. реки, которая пересекает территорию департамента во всю его ширину и изливается в море в качестве независимой реки, принявшей в себя воды обширного бассейна. Часть местных вод направляется на север к Луаре. По геологическому строению, произведениям и внешнему виду, страна естественно делится на Бокаж, т.е. область гранитных холмов, Плень—пояс известковых слоев и Марэ—аллювиальные земли. К Вандее принадлежат также два острова Атлантического океана: острова д’Иё (Yeu) и Нуармуатье, из которых последний, правда, должен считаться простым продолжением берега. Хотя береговая линия имеет более 160 километров длины, Вандея имеет небольшое значение по своей морской торговле, и солеваренный промысел находится в упадке. Большое местное богатство составляют земледелие и откармливание скота. Ни одна область Франции не может в этом отношении сравняться с департаментом Вандеи, где в 1880 г. считалось скота 470.807 штук; виноградники, где не повредила филлоксера, занимали в 1882 г. 30.000 гектаров и дали 497.956 гектолитров вина. Население департамента не равно, по плотности, населению остальной Франции, хотя с начала нынешнего века население увеличилось на 180.000 человек. Пространство департамента Вандеи 7.703 квадр. килом. Население 1872 г. 442.355 человек. Население на километр 52 челов.
Главный город южного и юго-восточного округа Вандеи, занимающего почти всю южную Марэ, часть Плени и Бокажа,—Фонтенэ-ле-Конт расположен на Вандее, и при начале её судоходной части. Город этот, однако же, вместе с своим портом Мараном, ведет лишь небольшую речную торговлю, и население его уменьшается, отчасти, конечно, вследствие того, что он не соединен еще с сетью французских железных дорог; главную промышленность его составляет фабрикация шляп. В Фонтенэ, как древнем городе, есть средневековые здания, дома стиля Возрождения и коллекции любопытных вещей. Неподалеку,—древний епископальный город Майльзэ, стоящий на высоком месте, которое окружали некогда воды; местечки Ньёль-сюр-Отиз и Вуван также имеют замечательные религиозные памятники, древнейшие части которых относятся к одиннадцатому веку. Каменноугольный бассейн Вувана и Фейморо дает средним числом ежегодно 50.000 тонн топлива, употребляемого отчасти стеклянным заводом на месте.
Люсон, принадлежащий также к округу Фонтенэ, есть епископальный город, имя которого прославлено Ришелье. Высокий шпиц собора, подымающийся обелиском среди однообразных равнин Марэ, виден с всех сторон за несколько миль расстояния. Люсон соединяется с морем посредством канала в три метра глубиною и ведет почти втрое большую торговлю, чем Фонтенэ, земледельческими произведениями, скотом, винами и лесом. Люсон представляет лучшую точку отправления для натуралистов, желающих посетить холм Сен-Мишель в Эрме и Эгильонскую бухту.
Местечко и старинная крепость Пузож стоят на втором по высоте холме в Вандее, господствуя над полями, орошаемыми Лэ и его верхними притоками; но на самой этой реке нет ни одного города; всего ближе к ней стоит Шантоннэ, в 4 километрах к северу, в небольшом каменноугольном бассейне, дающем 15.000 тонн угля.
Рош-сюр-Йон, главный город Вандеи, построен, как показывает его название, на холме над Йоном, одним из самых многоводных ручьев, изливающихся в Лэ. Здесь был прежде замок, остатки которого были употреблены республиканцами на устройство редута во время Вандейской войны. Наполеон, отнимая у Фонтенэ данное ему прежде звание главного города, постановил, чтобы местопребывание департаментской администрации было перенесено в Рош, в котором одновременно явились церковь и префектура, суды и лицей, госпиталь и тюрьма. Город, выросший вдруг из земли в форме правильного пятиугольника, получил тогда оффициальное название Наполеон-Вандэ. Рош на Йоне, несмотря на свое семидесятилетнее существование, остался типом жеманной и скучной регулярности; впрочем, четыре сходящиеся у подошвы его холма железные дороги должны были постепенно создать новый город или преобразовать старый, придавая ему больше жизни и веселости. Рош есть родина живописца Поля Бодри. Северная часть округа имела огромное значение в войне Белых и Голубых. Здесь, между Гербье и Мортань-сюр-Севр, возвышается знаменитый Холмик Жаворонков (231 метр), ветряные мельницы которого, положением своих крыльев, показывали роялистам расположение войск; С этой природной обсерватории виден обширный горизонт от Люсона до Нанта. К северо-западу от холмика, на берегу Нантской Севры находятся величественные развалины замка Тиффож.
Город Сабль д’Олон (Олонские Пески), в противуположность своему окружному городу, есть именно такое место, которое посещается наиболее. Названные так по своему необыкновенному берегу, простирающемуся в форме полумесяца на 1.500 метров, Пески привлекают на лето множество купальщиков из всех городов западной и центральной Франции; не много мест на берегу, которые представляли бы такой слабый склон и такой мелкий песок. Порт Сабля, открывающийся длинным каналом к северу от берега купален, есть наиболее посещаемый судами порт Вандеи; он имеет даже правильные сообщения с Ливерпулем и Кардифом, посредством пароходов, нагружаемых в нем земледельческими товарами; но, чтобы содержать порт свободным для прохода кораблей и охранять от заноса песками, приходится постоянно бороться с морем при помощи драгажей, прогонных шлюзов и гидравлических сооружений. Моряки Сабля замечательны своею смелостью и искусно ловят сардинок. Они живут большею частью в предместьи Шом, расположенном к западу от порта и защищенном от ветров открытого моря рядом дюн; в постоянно влажных низинах между холмиками расположено несколько садов. Движение судов в Сабль д’Олонском порте в 1881 г. было в 128.000 тонн.
В окружающей город местности Олон, где расположены деревни Олон, Иль-д’Олон, Шато д’Олон, есть несколько мегалитов, дольменов и менгиров; но гораздо западнее, за Тальмоном, который замечателен живописными развалинами замка, находится лучший надгробный камень вандейской страны—это дольмен Фребушер, около Аврилье. Гранитная плита, поддерживаемая двумя рядами камней, имеет более 8 с половиною метров длины, 5 метров слишком ширины и 60 сентиметров толщины; вес её составляет более 60 тонн,—и, однакоже, строители тех отдаленных времен должны были перетащить ее из дальних мест, так как почва, на которой стоит памятник,—известковой формации.
К северу от Сабль-д’Олона вы встречаете первое приморское местечко Сен-Жилль-сюр-Ви, представляющее пристань для направляющихся на остров д’Иё, западная оконечность которого отстоит отсюда на 28 километров. В северной части округа следуют друг за другом многие многолюдные общины: Сен-Жан-де-Мон, Шалан Гарнашь, Бовуар-на-Море, Буэн, но это вовсе не города и состоят из центральной кучки построек и разбросавшихся деревушек. Население «maraichins» живет по краям оврагов, среди тростника, в глиняных мазанках с камышевою крышею, которую вымазывают липкою грязью, чтобы она лучше сопротивлялась ветру. Эти мазанки, сплошь и рядом заливаемые водою, носят название «bourrines». Окрестные поля перерезаны рвами и оврагами, которые часто чистят, чтобы выровнять борозды. Местные жители занимаются также птицеводством, разводят гусей, уток, индюшек, а на лугах пасется крупный скот. Лесные жители променивают хворост на золу бузы, которую они употребляют на удобрение своих полей. Единственный город в этой местности это—Нуармутье, расположенный при бухте острова, где находилось старинное аббатство Эр. Благодаря своему порту Ателье, где останавливаются корабли в 200 тонн, Нуармутье ведет довольно значительную торговлю местными произведениями, ибо жители острова так же промышленнны, как и жители островов Олерона и Рэ, и ревностно занимаются обработкою своих полей и садов, сбором соли и разведением рыбы и устриц. Маленькая песчаная бухта, в которой купаются в тени больших деревьев, лежит восточнее города.