VII

Департамент Сены и Уазы почти все свое значение получает именно от Парижа. За пределами парижского городского округа, заключающего в себе более половины версальского и часть округов Понтуаза и Корбейля, население быстро уменьшается, за исключением только долины Сены, где следующие тесно друг за другом города и местечки многочисленнее, чем завороты и извороты реки. На севере департамента неровные плоскогорья французского Венсена, на западе лесистые высоты Гюрепуа и его усеянные прудами долинки, на юге однообразные равнины Босы, продолжающиеся на восток к Гатинэ, принадлежат к числу тех мест, где население даже ниже среднего населения Франции. По земледельческим произведениям департамент Сены-и-Уазы есть один из богатейших, имев в 1880 году 88.116 гектаров, засеянных пшеницею, давших 2.151.800 гектолитров, но в отношении собственно промышленности он пользуется преобладанием только в фабрикации бумаги, и в этом отношении уступает лишь департаментам Изеры, Шаранты и смежному департаменту Сены-и-Марны. В 1880 году бумаги выделано 116.000 квинталов на 7.698.000 франков. Фабрикация свекловичного сахара получила здесь также некоторое значение. Патоки и сахару выделано было в 1880 году 46.500 квинталов на сумму 2.429.500 фр.

Население департамента безостановочно прибывает вследствие притока из столицы: с 1866 по 1872 г. оно увеличилось приблизительно на 50.000 челов., преимущественно жителями Парижа.

Пространство департ. Сены-и-Уазы 6.604 квад. килом. Население в 1872 году 628.590 челов. На километр 103 челов.

Главный город департамента, Версаль, есть в сущности самое большое и самое пышное предместье Парижа. Когда Людовик XIV выбрал почти пустынное версальское плоскогорье для постройки своего удивительного дворца, то город, от которого он бежал, казался настолько далеко, что Версаль должен был бы, повидимому, остаться навсегда от него отделенным. Но с тех пор Париж два раза выступал уже из своих стен, протянулся к западу целою цепью предместий и сел, и две железные дороги сократили расстояние, отделяющее еще берега Сены от плоскогорий Сены-и-Уазы. Из оппозиции Парижу Версаль был избран недавно оффициальным местопребыванием правительства; но материальное слияние обоих городов чрез это самое совершается тем скорее: промежуточные предместья разростаются быстрее, движение проезжих становится оживленнее, а средства сообщения многочисленнее. В движении своего естественного расширения Париж уже разрастался безостановочно к западу—и теперь только ускорено это нормальное развитие. В военном отношении оба города стоят уже в одном поясе укреплений.

Версаль был построен для дворца, почему и теперь еще все большие улицы города сходятся к этому зданию. Но самый дворец и не смотрит на него: он обращен к полю, и своим благородным фасадом почти в пол-километра длиною выходит в сады. Прежде он был едва достаточен для помещения «короля-солнца» и его двора; недавно в нем помещались палата депутатов и сенат, и кроме того огромный музей «национальной славы» с бесконечным рядом галлерей, где между посредственными картинами, которыми можно было бы уложить несколько гектаров, встречается несколько образцовых произведений. Версальский дворец и другие, менее важные, как напр. большой и малый Трианон, сделались образцами для сотен подобных зданий, построенных с большим или меньшим вкусом во всех частях Европы. Не было государя, князя или князька, который бы не старался подражать «великому королю»; всем хотелось иметь на некотором расстоянии от оффициальной столицы свой Версаль, с террасами, лестницами, лужайками и фонтанами. Впрочем, ни один из этих властителей не мог истратить на удовлетворение своего каприза такой суммы, как миллиард на наши нынешния деньги, и потому весьма немногим из них удалось создать себе такой парк, как версальский, в котором крупные линии так прекрасно продолжают собою перспективу зданий и представляют столь незаметный переход от правильного, форменного расположения к свободной и еще дикой природе. Почти все воспоминания Версаля относятся к бывшей монархии, но здесь же происходили и несколько памятных сцен начинавшейся революции. Здесь собрались генеральные штаты; здесь произнесена была клятва в Жё-де-Поме. В Версале родился Гош. Версаль же был родиной Гудона, Бертье, Дюсиса, аббата л’Эпе. В замке здесь родились Людовик XV, Людовик XVI, Людовик XVIII. На месте бывшей оранжереи в 1873 году устроили школу садоводства.

Большая часть окружающих городов и местечек очень хорошо известны, и многие из них имеют даже историческое значение. Севр, расположенный в впадине долины, спускающейся от Версаля к Сене, замечателен образцовой гончарной мануфактурою, из которой вышли такия прекрасные произведения и в которой прилагалось к делу столько новых способов; в нем есть также богатый фарфоровый музей с удивительной классификациею вещей. В Сен-Клу, на Сене, есть прекрасный парк, каскады и многочисленные виллы; здесь был убит Генрих III, отравлена Генриетта Английская; здесь совершился государственный переворот 18 брюмера; здесь же Карл X подписывал свои ордонансы. Сен-Сир, к западу от Версаля, имеет военную школу и хранит воспоминания об Эсфири и Аталии, которых играли по приказанию г-жи Мантенон; в Гриньоне есть земледельческая школа; Виль-д’Аврэ, Буживаль, Лувесьень и королевская резиденция прошлого века Марли—суть дачные места; Рюэйль, над которым возвышается Мон-Валери-ен, представляет большое предместье Парижа, в котором у Ришелье был свой замок и в церкви которого находятся могилы семейства Богарнэ. К западу от Рюэйля, внизу косогоров Марли, работают огромные насосы, накачивающие из Сены воду для Версаля. Видоизменения, совершившиеся в машине Марли, ясно указывают на глубокую перемену в политическом и промышленном состоянии Франции: бывшие голландские насосы Людовика XIV подымали воды, только для садов, 5.000 кубич. метров в двадцать четыре часа; новые же машины вдвое сильнее и доставляют 10.000 кубических метров воды для населения Версаля; на пруды же и фонтаны идет средним числом не более 200 метров.

К северу от Марли, Сена омывает подошву холма, на который круто поднимается железная дорога к городу Сен-Жермену, где с высоты террасы открывается прелестнейший вид на изгибы реки, на орошаемые ею поля и на рисующиеся на отдаленном горизонте зубцами здания Парижа. Древний С.-Жерменский замок, в котором жил Иаков Стюарт и родился Людовик XIV, был восстановлен в том виде, как он существовал при Франциске I; в нем находится один из драгоценнейших в мире исторических музеев, в котором люди, преданные науке собрали и классифицировали в совершенном порядке все предметы и памятники, которые показывают нам жизнь бывших народов и в особенности народов, занимавших некогда территорию Франции. Старый и прекрасный лес Ледия, сообщивший Сен-Жермену прозвище Сен-Жермен-ан-Лэ, простирается к северу от города на пространстве 4.400 гектаров, занимая всю возвышенную часть ограничиваемого Сеною полуострова; он возвышается с западной стороны над местечком Мезон-Лафит, который замечателен своим замком, образцовым произведением Мансара. С другой стороны полуострова, на опушке леса, элегантно расположен древний королевский городок Пуасси, имя которого часто встречается в истории. В Пуасси родился Людовик IX, которому город обязан странным мостом, с неравными арками, который идет через Сену в этом месте и на котором стоит еще старая мельница Белой Королевы. Диспут, происходивший в Пуасси между протестанскими и католическими богословами, был одною из великих драматических сцен религиозных войн. Город Аржантейль, принадлежащий также к версальскому округу, имеет, как и Пуасси, древнее происхождение, и своим довольно значительным населением обязан близости Парижа, от которого он отделяется только полуостровом Жанвилье; он известен своими свежими овощами, алебастром каменоломен и посредственным вином своего большого виноградника. В 1881 году виноградники департамента занимали 205.604 гектара. Долина Конфланс-Сент-Оноре при слиянии Сены с Уазою обработана террасою, засаженною виноградом шасла (chasselas de Fontainbleau), а к западу склоны Триеля, когда-то каменистого, покрыты абрикосовыми деревьями.

Округ Корбейль, выше Парижа, далеко не так богат людными городами и местечками, как Версальский. Сам главный город, расположенный на Сене, при впадении Эссони, не велик, но весьма промышлен; в нем находятся величайшие в Европе мельницы с 146 парами жерновов. Эти мельницы снабжают мукою шестую часть парижских жителей. Кроме того находятся: прядильни, большая типография и другие промышленные заведения, а выше, в долине расположена Эссонская бумажная фабрика, которая одна производит бумаги больше, чем все другие заведения того же рода в департаменте Сены-и-Уазы. В округе есть многочисленные остатки средних веков, ворота, церкви и замки; самые красивые развалины представляет бывший укрепленный замок Монлери, гордая башня которого виднеется издали над полями, орошаемыми Оржем. Здесь с 1465 г. Людовик XI пробился сквозь армию, предводительствуемую начальниками «Лиги Народного Блага».

Эссона и приток её Жюинь протекают по округу Этамп, занятому большею частью хлебородными землями Босы. Главный город, расположенный в плодородной долине Жюини, при подошве подъема, по которому железная дорога всходит на плоскогорье, представляет один из весьма важных торговых городов, особенно по торговле хлебом и мукою—это один из крупных хлебных рынков во Франции; до построения железной дороги, благодаря своему положению на половине пути между Парижем и Орлеаном, он имел совершенно особенное значение, как остановочный пункт. В городе этом стоит старинная башня Гинет, и есть несколько любопытных церквей, из которых одна с наклонной башнею. В Этампе воздвигнута статуя одному из его славнейших уроженцев Жоффруа Сент-Илеру.

Другой главный город округа, Рамбулье, находится уже на склоне Эра, в весьма лесистой местности, парки и лесосеки которой представляют остатки бывшего знаменитого средневекового Ивлинского леса. Рамбулье, где родился Франциск I, не имеет ничего замечательного, кроме высокой круглой зубчатой башни своего древнего королевского замка, садов и прекрасно разбитого парка, в овчарне которого получены, в 1786 г., первые бараны-мериносы, разведенные во Франции. В большей части местечек округа, как и в Рамбулье, есть любопытные замки. В Дурдане, на Орже, существует замковая башня Филиппа-Августа; в Гудане на Вегре возвышается другая башня в весьма живописной местности; в Монфоре-л’Амори около Мольдра, существуют башни бывшей крепости, которая как будто и теперь еще господствует над всею окрестностью, несмотря на то, что она в развалинах. Наконец в прелестной долине Иветты около Шеврёза, расположен замок Дампьер, здание семнадцатого века, в котором находятся драгоценнейшие как по выполнению, так и по предмету произведения искусства, а именно: Минерва Симара и Людовик XIII Рюда. Стоявшее неподалеку отсюда аббатство Пор-Рояль-де-Шан разрушено до тла в 1710 г. по повелению церкви, как место проклятое: здесь писали сочинения знаменитые янсенисты: Антуан Арно, Арно д’Андильи, Лометр де Саси и Николь.

Пройдя своими изгибами Версальский округ и увеличенная водами Уазы, Сена течет под красивый мост Манты Прекрасной и отражает в своих водах церковь Богоматери с её изящными башнями и великолепною розеткой фасада. Манта, где ранил себя смертельно Вильгельм Завоеватель, хотя и расположена в плодородной равнине, при выходе долины, орошаемой Вокулёром, и при разветвлении двух железных дорог из Гавра и Шербурга, тем не менее представляет незначительный город. В окрестностях его расположены замок Рони, где родился Сюлли, и великолепное жилище Рош-Гюйона с остатками феодальной, частию высеченной в скале, крепости, которая господствовала над Сеною и принуждала все проходившие суда к уплате пошлины. Севернее, на берегах Эпта, стоит деревня Сен-Клер, где возвышается старинный замок герцогов Нормандии и где Роллон согласился в 912 г. принять от Карля Простого инвеституру на свои завоевания.

Через Понтуазский округ вы вступаете в городской округ Парижа. Ангиен, привлекающий больных своими сернистыми водами и других посетителей своим озером, тенистыми деревьями и виллами, соединяется с столицею при посредстве Сен-Дени, так что его улицы и аллеи доходят до Сены и фортов. Сейчас же выше Ангиена расположен Монморанси, который славится вишнями окрестной равнины и окаймляет своими домами край холма, с которого сквозь дым фабрик и дорожную пыль виднеются здания Парижа. В окрестностях его, на север к Люзаршу, и на северо-запад к Понтуазу теснятся замки и дачи, сделавшиеся знаменитыми, благодаря жившим в них знаменитым людям; самое замечательное из этих мест дачной жизни—это Сен-Лё-Таверни, где находятся гробницы последнего из Кондэ и Людовика Бонапарта. Главный город округа Понтуаз есть один из крупных рынков для снабжения Парижа хлебом, мукою и овощами. Построенный амфитеатром на холме между долинами Уазы и Вионы, по берегам которых тянутся фабрики, сады, луга, Понтуаз представляет весьма живописный вид, благодаря своим общественным садам, остаткам стен и церкви Св. Маклу. Благодаря близости Парижа, он был иногда как бы частью столицы: в 1561 г. здесь собирались генеральные штаты; здесь спасался Людовик XIV во время смут Фронды; здесь же он разогнал парламент в 1753 г. Насупротив города, на левом берегу Уазы, стоит деревня Сент-Уан-л’Омонь, где среди деревень видны любопытные развалины аббатства тринадцатого века; далее к западу тянутся плоскогорья Мери-на-Уазе, избранные Парижем для устройства большого кладбища.

В северной части бассейна Сены расположен департамент треугольной формы, который одним из своих концов находится в широте Парижа, а северо-восточным углом граничит с Бельгиею—это департамент Эни, названный так по имени одной из многочисленных, орошающих его рек. Он принадлежит почти целиком к бассейну Сены по Марне и Уазы, приток которого составляет Энь, но северо-запад его орошается Соммою и Шельдою, а северо-восток притоком Мааса Самброю. Естественные области департамента также весьма различны. Бывшая провинция Иль-де-Франс заключала: на юге—голое плоскогорье Бри, севернее—лесистые высоты и долины Тарденуа, затем Суасоннэ, орошаемый Энью, Валуа, где существуют еще прекрасные остатки лесов, и Лаоннэ с меловою почвою, как в Шампани. Вермандуа, на северо-западе, и севере, с тройным склоном, гористый Тиераш принадлежали к Пикардии. По земледелию, торговле и промышленности Энь относится скорее к северной группе департаментов, нежели к разряду смежных с ним восточных и западных. В земледельческом отношении он уступает только Северному департаменту и Па-де-Калэ, и в севообороте своих нив дает большое место промышленным растениям, каковы: лен, конопля, дикая репа, свекловица. В этом департаменте прокармливается наибольшее число баранов, и собирается весьма значительное количество кормов. В 1880 году число тонкорунных овец доходило до 735.437 голов. В последнее время землепашество сильно пострадало, и в некоторых местах земля отдается в аренду только за сумму уплачиваемого налога, да и то часто не находится охотников. По фабрикации стекол и сахара департамент уступает во Франции только Северному департаменту; наконец, он принимает весьма значительное участие в тканье шерстяных и бумажных тканей. Энь является в то же время самою торговою местностью, так как расположен на линии кратчайшего переезда между Парижем и большими каменноугольными местностями Анзэна, Монса и Шарльруа; по его каналам и железным дорогам провозится много товаров. Среднее население его выше, чем в остальной Франции, хотя в последнее пятилетие оно несколько понизилось. Пространство департамента Эни 7.352 квадр килом., население в 1891 году 345.493 челов., на километр 76 челов.

Производство стекла в департаменте в 1880 г. доходило до суммы 6.800.000 франк., свекловичного сахара выделано 685.582 метрических квинталов на 41.134.920 фр., патоки 342.900 на 4.114.800 фр., хлопчатобумажная промышленность выражалась в следующих цифрах: 56 500 веретен, 7.600 машинных станков и 4.424 ручных; шерстяная промышленность: 184.600 веретен, 2.633 машинных станков и 2.181 ручных.

Марна, в течении своем по южной части департамента, на протяжении приблизительно пятидесяти километров, протекает только чрез один город Шато-Тьери, над которым возвышаются развалины сообщившей ему свое название средневековой крепости. Своею особенною красотою эти довольно большие развалины обязаны разведенным в стенах садам, окружающим его местам для гуляний и красивым видам, открывающимся между башнями. Шато-Тьери достоин литературного поклонения, так как в нем еще можно видеть дом, в котором родился Ла-Фонтэн и который сохранился в том самом виде, какой он имел в семнадцатом столетии. На севере, в долине верхнего Урка, есть старинное феодальное местечко Фер-ан-Тарденуа, неподалеку от которого Фредерик Моро открыл недавно около одного дольмена 3.000 могил, заключающих в себе вазы, медали и глиняную посуду всех времен от периода тесаного камня до времен Меровингов.

Суасан, древний Новиодунум, главный город суессионов, был некогда столицею, которая во время нашествия варваров была некоторое время центром сопротивления галло-римского мира, и в которой победа Хлодвига решила судьбу Галлии; но теперь этот город, гордый своими преданиями и создавший себе в двенадцатом веке в числе первых общинное устройство, находится в большом упадке в сравнении с прежним своим положением. Впрочем, ныне он принадлежит к числу первых городов Франции по красоте своих садов и роскоши цветников. В его музее есть некоторые римские остатки, а от средних веков им наследован обширный готический собор, прекрасный фасад старинного монастыря С.-Жан-де-Винь и развалины некогда богатейшего во Франции аббатства Сен-Медар. Кроме главного города в Суасонском округе есть только один город Вилье-Коттерэ—родина Александра Дюма. Здесь Франциск I издал в 1539 г. знаменитый эдикт, которым введено обязательное употребление французского языка во всех публичных актах. К западу от него простирается большой лес, чрез который проходит промышленная железная дорога, построенная в 1836 г., по которой возят бревна в Порт-о-Перш, где Урк становится судоходным. Недалеко к югу расположено местечко Фертэ-Милон, место рождения Расина, статуя которого, сделанная Давидом Анжерским, составляет единственный памятник этого древнего феодального поместья.

Лаон, главный город департамента и соперник Суасона по числу жителей, есть также древний город, игравший значительную роль почти во все исторические времена. В начале двенадцатого века, с зарождением первых общин, его граждане не раз боролись за свои привилегии, при чем им пришлось даже однажды бежать в окрестные леса, предоставив свой город грабежу и пожару; улицы его часто обагрялись кровью. Военное положение Лаона было таково, что город часто должен был подвергаться осадам. Расположенный на естественном пути из Парижа в среднюю долину Мааса и построенный на одинокой горе с страшными выступами, которые заметны издалека, Лаон был таким местом, обладание которым должны были ожесточенно оспаривать друг у друга всякия армии. В продолжительную войну с англичанами, в бургундские войны, в войны Реформации, наконец в нашествия 1814, 1815 и 1870 гг. Лаон всегда считался одним из крупных стратегических пунктов. В старинном городе есть несколько замечательных зданий. Его собор тринадцатого столетия принадлежит к числу самых больших в северной Франции; в музее искусств и древностей есть любопытные галло-римские и другие вещи, собранные в окрестностях, особенно в «creults» или «boves», т.е. древних подземных деревнях, вырытых в рыхлом известняке «суессониенскаго» слоя, но ныне почти исчезнувших. Под самым Лаоном была одна из таких пещерных деревушек. Лаон не обладает большою промышленностью, но ведет большую торговлю, благодаря перекрещивающимся в нем двум главным железнодорожным линиям. Главное его участие в торговом движении состоит в артишоках и капусте, которые он отправляет в Париж.

Промышленная область округа орошается водами Уазы. Вниз от городка Фера и станции Тернье, получившей большое значение вследствие соединения трех железнодорожных линий—Амиенской, Брюссельской и Реймской, расположен город Шони, занимающий своими заводами, ткацкими и суконными, фабриками шерсто-прядильными и дубильными выход небольшой долины. Здесь оканчивается Сен-Кентэнский канал, соединяющийся с канализированною Уазою, который почти так же важен, как навигационный путь; от Шони до Конфлана провезено по нем в 1880 году 1.650.100 тонн. От главной железнодорожной линии в Шони отделяется железная дорога, принадлежащая Сен-Гобэнской стеклянной компании, и проходит мимо фабрики химических продуктов и других различных заведений той же компании и оканчивается у знаменитой Сен-Гобэнской мануфактуры, первой во всем мире по превосходству и количеству своих произведений. В конце тринадцатого века здесь существовал один стеклянный завод; в начале шестнадцатого был основан другой в самом Сен-Гобэнском лесу, и в 1688 г. компания получила привилегию пользоваться открытием Луи Негона, т.е. отливать стекло вместо полировки после дутья. Этим искусством пользуется компания и ныне, и не только на этом самом заводе, но и на всех его отделениях во Франции и в Германии.

Продолжение Сен-Гобэнского леса на юге составляет другой лес, в котором стоит небольшое селение Премонтрэ, замечательное своим аббатством, которое было в тринадцатом веке родоначальником 1.800 других братств; ныне оно превращено в приют для сумасшедших. К западу от Премонтрэ, на довольно крутом холме находятся развалины замка Куси, построенного с 1225 по 1230 г. Хотя это феодальное укрепление разрушено более двух веков тому назад, и горожане Куси и окрестные поселяне попользовались с тех пор его камнем, тем не менее оно остается удивительным зданием: его замковая башня, в которой видны любопытные скульптурные изображения и остатки живописи, представляет, по мнению Вьолэ-ле-Дюка, «прекрасную военную средневековую постройку, какая только существует в Европе». В сравнении с этой башнею, имеющею 55 метров высоты и 100 метров в окружности, «все самые толстые башни, какие только известны во Франции, в Италии и в Германии—просто ничто». В местечках Куси-лё-Шато сохранились почти в целости стены тринадцатого века; Лаонские ворота также прекрасно сохранились и представляют лучший памятник этого рода. Другой большой замок возвышается при выходе долины Куси, в Кьерзи-на-Уазе: это был дворец Геристальских синьоров, где умер Карл Мартелл. Карл Лысый издал здесь знаменитый эдикт, установивший наследственность владений, что было оффициальным началом феодализма.

Вервен, сообщающий свое название северо-восточному округу Эни, представляет промышленное местечко. Гирсон, расположенный при соединении Лильской и Мезьерской железных дорог, превосходит свой главный город по населению и торговле; жители его, как и жители всей местности Тиераш, занимаются преимущественно деланием корзин. В Сен-Мишель-Рошфоре, около Гирсона есть заводы и прядильни. Но Гирсон в свою очередь уступает промышленной местной столице Гиз; это владельческий город знаменитой княжеской фамилии, власть которой долго тягалась с королевскою, был родиною Камила Демулэна. По берегам Уазы стоят большие промышленные заведения, фабрики шалей и разных материй, прядильни и литейные заводы. Главное заведение его—это фабрика печей с калориферами и печей изразцовых. Более тысячи рабочих с директором и служащими живут здесь в «фамилистере», представляющей настоящий семейный дворец, в котором соблюдены все правила и требования гигиены. Это единственное в своем роде здание во Франции.

Главиый город департамента, Сен-Кентэн, бывшая столица галлов варомандуанских, находится не в бассейне Сены, а расположен на берегу Соммы, которая берет начало километрах в пятнадцати к северо-востоку близ одной деревни, названной удачно Фонтсомма. Река имеет небольшое количество воды, но люди съумели воспользоваться ею для снабжения фабрик и канала, называемого Сен-Кентэнским, который соединяет Шельду, Сомму и Уазу и проходит под водоразделом между Шельдою и Соммою двумя подземными галлереями, из которых одна имеет не менее 5.670 метров длины. Это полезнейшая из всех судоходных артерий Франции; по этому каналу идет в Париж весьма значительная часть каменного угля с севера и из Бельгии. Среднее движение Сен-Кентэнского канала в 1880 г. было 1.855.300 тонн.

Сен-Кентэн—город весьма деятельный, в нем много фабрик бумажных и шерстяных изделий, фабрик шалей, машинных мастерских и заводов свекловичного сахара; кроме того он есть центр большого промышленного дистрикта, примыкающего к дистриктам Северного департамента. В городе существуют не только громадные фабрики, а есть также прекрасные здания. Находясь по соседству с общинами Фландрии, он подражал им при постройке весьма любопытной городской ратуши в готическом стиле: его коллегиальная церковь, построенная в двенадцатом-пятнадцатом веке, представляет также замечательный памятник. В 1557 г. Сен-Кентэн был взят имперскими войсками и принадлежал им в течение двух лет до Шато-Камбрезийского трактата. Вокруг города и даже в самых его предместьях видны еще следы ожесточенных битв, происходивших в последнюю войну. Жители Сен-Кентэна исполнили свою обязанность.

К западу от Сен-Кентэна, на притоке Соммы расположено местечко Верман, сохранившее название древнего города веромандуанов; здесь найдено много галло-римских древностей. Френуа-лё-Гран и Богэн суть главные после Сен-Кентэна промышленные пункты округа.

Департамент Уазы, точно так же, как и Эни, принадлежит разом и Иль-де-Франсу и Пикардии, т.е. и бассейну Сены и бассейнам других рек: на востоке течет главная река, пересекающая Нуайонэ и ограничивающая Суасоннэ и Валуа; центр занят меловыми землями Бовези; на севере залегают новейшие формации Сантерра и Амьенуа, где берут начало многие притоки Соммы; в северо-западном углу журчит Брель, изливающаяся прямо в Ламанш; наконец, на юго-западе—цепи холмов, идущие параллельно долине Терэна, входят в состав страны Врэ и французского Вексена. В департаменте есть еще несколько лесов, принадлежащих к самым лучшим во Франции, но, за исключением этих лесов, почти вся почва возделана: плоскогорья покрыты полями, реки по долинам окаймлены садами и лугами. Земледельческие произведения в двадцать лет почти удвоились. Местная промышленность весьма деятельна по своим прядильням, ткацким фабрикам и свеклосахарным заводам. Уаз принадлежит к группе северных департаментов, хотя и уступает им в значении. По фабрикации железа, листового железа и рельсов он занимает особое место, по гончарным производствам всякого рода для фабрикации фаянсовых и фарфоровых изделий и огнеупорного кирпича он занимает первое место. В 1880 г. выделано железа, рельсов и пр. 41.206 тонн, а в 1881 году—46.492 тон. на сумму 10.165.190 франков. Гончарных изделий фарфоровых и фаянсовых в том же году выделано на сумму 4.300.000 франков. Население Уаза по плотности почти равно населению остальной Франции.

Пространство департамента—5.855 квадр. килом.; население в 1891 году—401.855 чел.; население на километр—68 человек.

Первый город департамента, спускаясь по долине Уазы—это старый Нойон, римский Новиомагус, который пользовался славою и могуществом во весь карловингский период: здесь короновался Карл Великий и был провозглашен в 987 г. королем Гуго Капет. Во время основания общин он играл крупную историческую роль. В нем родплся Кальвин, а неподалеку от него Рамус. От галло-римских времен остаются в городе только следы стен, но собор принадлежит к числу прекраснейших готических построек северной Франции. Ниже Нойна, на левом берегу Уазы, расположено аббатство Урскан, которое прежде было богаче, чем Нойонское епископство: в зданиях аббатства устроена значительная фабрика бумажного бархата, называемого «амиенским».

Компьень, главный город округа, обязан своим значением счастливому положению ниже слияния трех рек: Уазы, Эни и Аронды, а еще более—близости большого леса, известного как место охоты с первых времен французской истории. Хлодвиг, разделяя свое королевство между детьми, оставил им лес Гиз, т.е. теперешний Компьенский лес в нераздельную собственность, чтобы каждый из них мог в нем охотиться совершенно свободно. Служа местопребыванием для государей в различные эпохи монархии, Компьен бывал свидетелем замечательных событий, и его имя часто повторяется в истории Франции. Здесь Жанна д’Арк попала в плен к англичанам. Нынешний компьенский замок относится к восемнадцатому веку,—это здание некрасивое, но обладает единственной в Европе коллекцией, музеем кмеров, или камбоджских древностей. Большой лес, простирающийся к востоку и к югу, занимает 14.500 гектаров и отличается замечательными местоположениями и любопытными развалинами. За восточными границами леса, около деревни Пьерфон и её заведения весьма известных минеральных вод, возвышается один из самых красивых замков конца средних веков, который построен братом Карла VI, Людовиком Орлеанским, и ныне хорошо реставрирован. Раскопки, произведенные в окрестностях леса, обнаруживали множество остатков прошедшего. На горе Берни открыты фундаменты галло-римского города с улицами, термами, памятниками, стенами и кладбищем. В Шанльё, к югу от леса, близ многоводного и чистого притока Уазы, Отонны, видны хорошо сохранившиеся римский театр и бани, а также храм, барельефы которого имеют весьма оригинальный рисунок и отличаются силою исполнения;—здания эти сооружены вероятно после третьего века. К северу от Компьеня, гора Ганелон, имя которой напоминает древние, карловингские легенды, была важным военным пунктом, так как здесь под средневековыми развалинами найдены римские, а еще глубже—остатки галльских укреплений.

Продолжая двигаться по долине Уазы в юго-западном направлении, следуют сперва два древние города Вербери и Пон-Сент-Максанс, а затем—Крейль, который недавно еще имел мало значения; а теперь сделался одною из тех станций Франции, где встречаются всего более приезжих и товаров: в нем перекрещиваются пять больших железнодорожных линий. Крейль образует один промышленный город с Монтатером, который расположен на другом берегу Уазы и обладает величайшим во Франции заводом для фабрикации непрозрачного фарфора, мастерскими для починки машин и обширными металлургическими заведениями, в которых занято 2.000 рабочих.

Санли, имя которого напоминает древнее племя сильванектов. есть главный город округа, расположенный южнее Крейля, в долине Нонетты, окаймленной лесами и парками. Бывши в древности резиденциею королей, как и Вербери, Санли, сохранил некоторые остатки меровингского дворца и имеет весьма красивую церковь, бывшую прежде собором, но город сохранил только остатки той крупной промышленности, которая давала ему известность в шестнадцатом веке; соседния каменоломни доставляют превосходный известковый камень. В окрестностях его много замков. К западу, на берегу той же реки, расположен Шантильи, бывшая резиденция Кондэ, лес которой, соединяясь с несколькими другими, занимает вместе несколько тысяч гектаров. Благодаря скачкам, Шантильи служит для парижан весьма любимым местом гулянья; его конюшни—самые известные в окрестностях столицы. В Шантильи и его окрестностях около 2.000 женщин занимаются плетением кружев. Выше Санли, деревня Эрменонвиль, имя которой получил и большой лес, напоминает последние дни Жан-Жака Руссо, могила которого, теперь пустая, возвышается на острове Пёплье, окруженном водами Нонетты. К востоку от Санли, на суасонской железной дороге, расположена бывшая столица Валуа, маленький городок Крепи.

Клермонский округ занимает центр страны, между долинами Уазы и Терэна. Его маленький главный город построен на холме, с которого на восток и на юг открывается весьма широкий горизонт, и виднеются даже леса Санли. От возвышавшагося над местечком древнего феодального здания остается только башня, которая вместе с новыми постройками составляет «центральный дом» заключения, в котором содержится около 1.000 женщин. Клермонская лечебница еще больше и помещает в себе вместе с пристройками около 1.200 больных и 150 служащих. В городе есть несколько фабрик и по округу в разных частях разбросаны промышленные местечки: к северу находится родина братьев Гаюй, Сен-Жюст-на-Шоссэ, названная так от древнего римского шоссэ, и занимающаяся преимущественно изготовлением вязанных изделий; к северо-востоку—Бретёйль, около которого находятся развалины, представляющие, по мнению Анвилля, древний Brauspantium и в котором есть различные мануфактуры, преимущественно ткацкия; к юго-востоку, на ближайших к Уазе косогорах—Лианкур с большими фабриками обуви; наконец, в долине Терэна, на железной дороге из Крейля в Бовэ есть два расположенные рядом друг с другом местечка Бюри и Муи, со многими ткацкими и проволочными фабриками.

Бовэ, главный город западного округа Уаза, есть один из тех многочисленных городов Франции, которые сохраняют еще имя местных галло-римских народов, и которые в течение длинного ряда веков не перестают играть важной роли в войне и мире. Город белловаков был в средние века одною из богатейших общин северной Франции и значительным торговым центром, благодаря своим суконным фабрикам. Часть его капиталов была употреблена на сооружение собора, который граждане хотели сделать лучшим зданием во всем христианском мире, и, действительно, на нем возвышался в шестнадцатом веке шпиц небывалой дотоле высоты, в 153 метров, но он был слишком тяжел для поддерживающих его частей, почему и обрушился в 1573 г. Единственные оконченные части памятника представляют хоры и трансепты, но это образцы изящества и величия; своды хор имеют не менее 47 метров высоты. В Бовэ есть и другие любопытные здания, много церквей, палата суда, бывший епископский дворец, построенный частию на галло-римских фундаментах бывших зданий; городская ратуша, где хранится знамя, отнятое Жанною Гашет у солдата Карла Смелого, который карабкался на вал. Место средневековых стен занимают весьма красивые общественные гульбища.

Бовэ не утратил своего положения, как города промышленного: Терэн, разветвляющийся в нем на несколько рукавов, вертит колеса многочисленных фабрик. Само государство владеет в Бовэ уже более двух столетий ковровою мануфактурою, доставляющей, как и Гобелэневская, лучшие произведения, приготовленные лучшими способами; но она дорого стоит казне. Частные фабрики производят также большое количество ковров, одеял, бархата, сукон, позументов и различных материй. Бовэ есть также центр большой торговли посудою и огнеупорным кирпичом; многочисленные открытия, сделанные в окрестностях, именно в Шапель-о-По, доказали, что местная промышленность не изменилась с галло-римских времен. По токарному мастерству Бовэ соперничает с местечками Ноайль и Мерю, расположенными к югу на понтуазской дороге; наконец, к промышленности Бовэ надо присоединить и промышленность всей нижней долины Терэна, представляющей во многих местах бесконечные улицы фабрик. Над самой большою из этих групп фабрик, к западу, на склоне лесистого холма возвышается роскошный замок Муши.

Эр соединяется с Сеною в пределах департамента Нормандии и сообщает ему свое название. Этот департамент представляет в целом слегка волнистое плоскогорье, впрочем пересеченное прорывшими в нем свои долины реками. К востоку от Сены простирается Норманский Венсен, отделяемый Эптом от Венсена французского и Анделью от местности Ко. Равнина Сент-Андрэ, между долиною Эра и Бретёйльским лесом, занимает южную часть департамента и продолжается к западу холмами Перши и страной Ушь. В центре—богатая Нейбургская равнина, ограниченная с запада Рилем, а с востока—Эром. Самая низкая часть департамента, Румуа, граничит с нижним течением Сены и её лиманами; наконец, к западу от Риля до самого Кальвадоса тянутся богатые поля Льёвэна, замечательные своими травами; здесь фабрикуют сыр, называемый Миньо. Большие леса, порубка которых запрещена, покрывают значительную часть плато так, что пространство в 50 километров между Рюглем и Монфор-сюр-Риль можно пройти под тенью. Эр представляет, по преимуществу, страну земледелия и скотоводства, хотя и промышленность его значительна. На его различных фабриках обрабатывается медь, латунь, цинк; некоторое значение имеет производство свекловичного сахара и еще больше—бумаги, и шерстопрядильни и суконные фабрики. Производство меди и латуни в 1873 г.—6.285 тонн, на 14.300.000 фр.; производство цинка—2.610 тонн, на 1.957.500 фр.; производство сахара и патоки на 4.158.000 фр.; бумагопрядение—480.400 веретен, 4.508 станков; шерстопрядение—162.158 веретен, 5.373 станков. Несмотря на эти разнообразные источники, население департамента за последние годы сильно уменьшилось и теперь ниже среднего населения остальной территории Франции, даже ниже, чем в начале нынешнего века. Пространство департамента Эра—5.958 кв. кил.; население в 1891 г.—349.471 человек; на километр—61 человек.

Западный бассейн департамента, т.е. бассейн Риля, в земледельческом и промышленном отношениях составляет уже часть той самой области, к которой принадлежат Лизьё и Легль. В Рюгле, расположенном на Риле, неподалеку от его вступления в департамент, есть медно-плавильни, плющильни, латунно-волочильные заводы, фабрики гвоздей и булавок, между тем как Бернэ, главный город округа, построенный в долине главного притока Риля, Шарантоны, замечателен особенно шерсто- и бумагопрядильнями, фабриками лент и полотен и белильнями. Этими различными промыслами в городе и его окрестностях занято около 10.000 рабочих. В Бернэ производится также торговля лучшими нормандскими лошадьми. В старинном городе есть много любопытных средневековых домов и бенедиктинское аббатство семнадцатого века, превращенное теперь в муниципальное здание, которое представляет из себя и ратушу, и библиотеку, и музей, и подпрефектуру, и суд и тюрьму. В окрестностях возвышаются прекрасные замки, из которых самый замечательный Брольи, расположенный в 12 километрах вверх по долине Шарантоны. В Брольи родился Огюстэн-Френель, изобретатель особых маяков, оказавших столько услуг мореплаванию.

Местечко Серкиньи, расположенное при слиянии Риля с Шарантоною, важно, как станция, в которой сходятся три железные дороги—из Парижа, Шербурга и Руана. Спускаясь по долине, идут последовательно промышленный город Брион, деревня Бек-Элуэн, с башнею пятнадцатого века, оставшеюся от древнего аббатства, суконные фабрики Понт-Оту, и наконец, живописная деревня Монфор-сюр-Риль, с весьма обширными развалинами средневековой крепости. Ниже следует главный город приморского округа Эра, Понт-Одемер, маленький городок, расположенный в том месте, где Риль, разветвившись на несколько рукавов, окаймленных фабриками, подпирается уже волнами прилива; дома его группируются около моста, означающего границу между собственно рекою и её морским течением. Понт-Одемер есть единственный порт департамента; Кильбёф, расположенный на мысу, отделяющем Сену от её лимана, представляет лоцманское местечко и пристань для спускающихся и поднимающихся по реке судов: в этом именно месте вода прилива с наибольшею яростью вливается в Сену. В 1881 году чрез Понт-Одемер прошло 804 судна с 33.000 тонн.

Приток Эра, Итон, на котором стоит главный город департамента—Эврё, протекает неподалеку от Бретёйля, города с высокими трубами и плющильнями, расположенного к востоку от большого леса того же имени. Город Эврё, в котором река делится на три рукава, имеет некоторое промышленное значение: в нем фабрикуются весьма ценимые в торговле тики, мелкие железные и медные вещи и весьма изящные ножи: в нем много мельниц. Найденные в Эврё римские остатки свидетельствуют, что Эврё, расположенный в 7 километрах к востоку, существовал еще до нашествия варваров, и в самом названии главного города сохранилось еще имя галльского племени. В городе существует еще несколько прекрасных остатков средневековых памятников. Церковь Годревиль, срытая в 1793 году, с тех пор не была возобновлена.

В долине Авры, образующей южную границу департамента, есть только один город, древний Вернейль, от солидной крепости которого, подвергавшейся частым осадам, остается только Серая Башня. Ниже Вернейля, между Нонанкуром и Дрё, расположены значительные прядильни, окаймляющие собою Авру, которая в нескольких километрах ниже соединяется с Эром. Река эта огибает затем большой лес Анэ и протекает мимо Иври-ла-Баталь, названного так вследствие победы, одержанной здесь Генрихом IV в 1590 г. над армиею Лиги. Далее по долине, вниз от Паси-на-Эре стоит деревня Кошерель, где Дюгесклен одержал победу над Бюшем (Buch).

Приняв в себя все свои притоки и уже близ впадения своего в Сену, Эр протекает чрез город Лувье; это—второй город в департаменте по числу жителей, первый по фабричной деятельности и в то же время административный центр одного из пяти округов Эра. Уже во времена Фруассара Лувье был «une ville grosse et moult marchande», т.e. большим и многоторговым городом, и река вертела уже колеса его больших суконных фабрик. Его промышленность, прерывавшаяся вследствие революций и войн, в сущности осталась без перемены: фабриканты Лувье всегда занимаются производством шерстяных материй. Главные заведения их—это прядильни, сукновальни, суконные фабрики и красильни,—при чем особую специальность Лувье составляет производство дешевых сукон.

На Сене, в той части её, которая приходится в департаменте Эра, находится также несколько городов. Вернон, на левом берегу реки, в небольшом расстоянии книзу от слияния её с Эптом, представляет весьма важный рынок для жителей Вексена; на хорошо расположенных склонах окружающих косогоров видны последние виноградники берегов Сены, а с боков холма, возвышающагося над Верноннэ, на правом берегу Сены, виднеются обширные каменоломни. Государство имеет в Верноне большой парк для постройки военных обозов и весьма большие магазины. Далее, вниз по долине Сены, следует Гальон, занимающий центр прекрасного цирка среди лесистых косогоров. Это местечко, как и Вернон, ведет большую торговлю плодами с Парижем и с Англиею, но оно в особенности известно по развалинам чудного замка, который построен по приказанию кардинала Жоржа д’Амбуазского в 1515 г., т.е. в первые времена Возрождения, и портик которого перенесен отсюда во двор школы изящных искусств в Париже. Большая часть построек замка превращена в центральную тюрьму приблизительно на тысячу человек арестантов.

Главный город за-Сентского округа, Андели, имеет странную форму, по которой его можно сравнить с теми древними городами Греции, которые состояли из двух отдельных групп—одна для внутренней торговли с жителями, другая—для торговли морской. Действительно, Андели—двойничный город. Большой Андели, расположенный более чем в километре расстояния от реки, на берегах Гамбона, представляет квартал фабрик и мельниц, а Малый Андели, отделенный от главной группы лугами и садами,—квартал порта. На юге, на мысу, возвышаются развалины Шато-Гальяр, который построил Ричард Львиное Сердце в конце двенадцатого века, чтобы господствовать над течением Сены. Эта гордая цитадель, сохранившая свои три стены и широкие рвы, высеченные в скале, представляет один из любопытнейших памятников на берегах Сены, которая течет здесь при подошве скалы и затем длинной излучиной убегает к западу. В обоих Андели есть также несколько интересных старинных зданий. На главной площади Большого Андели стоит бронзовая статуя Николая Пуссэна, родившагося в соседней деревушке, а в городской ратуше хранится одна из его лучших картин «Кориолан, умоляемый своею матерью». Бланшар, изобретатель парашюта и смелый воздухоплаватель, который первый перелетел Па-де-Калэ, был также родом из Андели.

В грациозной долине Эпта, ограничивающего округ Андели с юга, расположены красивые замки, фабрики и знаменитый конский завод Данжю, но из городов в ней в пределах департамента только один Жизор, который прежде был весьма важною крепостью Вексена. Замок Жизор принадлежит к числу любопытнейших и наилучше сохранившихся во Франции памятников военной архитектуры двенадцатого века. Окружающие его общественные сады, старые рвы, осененные большими деревьями, одетые плющем стены, чащи зелени, занимающие часть заключенного в стенах пространства четырех гектаров, могучая башня, называемая «Башнею Пленника» и возвышающаяся над городом и извилистым течением Эпта,—все это делает древнюю крепость одним из самых приятных мест Вексена.

Долина Андели, соединяющаяся с Сеною против Пон-де-л’Арша, весьма промышленна, благодаря близости Лувье, Эльбёфа и Руана. В ней есть также великолепные замки, леса, прозрачные источники, живописные развалины; в особенности же в ней замечательны шерсто- и бумого-прядильные фабрики. На прибрежных полях Андели поселяне разводят ворсянку для суконных фабрик Эльфёба и Лувье.

Департамент Нижней Сены образован в большей части своего пространства из мелового плоскогорья Ко, перерезанного на параллельные отрезки водами, изливающимися в Ламанш. Прелестная местность Брэ, на юго-востоке, образует отдельную естественную область, между тем как по левому берегу Сены следуют несколько дистриктов частию покрытой лесами страны Румуа. Нижняя Сена принадлежит к числу первых департаментов Франции и по земледелию, и по торговле, и по промышленности; почти все земли, находящиеся большею частью в пользовании фермеров, заняты полями, лугами и фруктовыми садами, при чем местные произведения составляют весьма значительную долю всех продуктов, потребляемых Парижем и Лондоном. Департамент заключает в себе более трети всех бумагопрядилен во Франции, и Руан является одним из крупных европейских центров по этой прядильной промышленности, между тем как Эльбёф принадлежит к числу первостепенных городов по обработке шерсти. В Нижней Сене находится порт, который по торговому движению следует непосредственно за Марселем; наконец, множество прибрежных моряков принимают участие в рыболовных экспедициях. Население гораздо плотнее, чем в других департаментах, и почти вдвое выше среднего. Впрочем, за последние десять лет оно несколько увеличилось. Пространство департамента 6.035 кв. килом. Население в 1891 г. 839.876 человек. На километр 135 человек. Шерстопрядение в департаменте 1880 году: 87.000 веретен; 4.000 ручных станков.

Первый город департамента, который вы встречаете спускаясь по Сене, есть Эльбёф, представляющий обширную группу фабрик, где живут около 40.000 человек, считая в том числе и жителей предместьев Кодбек-лез-Эльбёфа, Сен-Пьер-лез-Эльбёфа и Сент-Обэн-Жукст-Буллана. Главные заведения Эльбёфа—это суконные фабрики, куда сырые продукты входят в грубом состоянии, а выходят в виде готовых материй, «поступающих в продажу». Эльбёф получает ежегодно шерсти всякого рода средним числом на 50 миллионов франков, а отправляет ее в виде сукна за более чем двойную цену. Кроме больших прядилен в Эльбёфе есть красильни, фабрики машин и строительные мастерские. Замечательных памятников в нем нет, за исключением двух церквей, у которых на оконницах пятнадцатого и шестнадцатого века изображены сцены местной промышленности. Окрестности города весьма живописны, благодаря высоким прибрежным скалам Сены и большим лесам Лонд и Руврэ, которые занимают почти круглый полуостров, образуемый излучиною реки между Эльбёфом и Руаном. Несмотря на то, что Эльбёф есть один из главных промышленных центров Франции, он не составляет административного центра округа. Недалеко от города, в Крикбёфе 2.000 человек образовали цветущую земледельческую колонию.

Ниже встречается небольшой город Уассель, близ которого находится остров, превращенный норманнами в укрепленный лагерь во время первых набегов на бассейн Сены. По своим бумагопрядильням Уассель находится уже в круге притяжения руанской промышленности. На западе, среди лугов, виднеются уже следующие друг за другом длинные рабочия поместья: Сент-Этьен-де-Руврэ и Соттвиль-ле-Руан; направо—обширная и черная фабрика химических продуктов и предместье Сен-Поль тянутся при подошве крутого холма Бон-Секур, замечательного посещаемою богомольцами церковью; затем косогор Сент-Катринь, на котором прежде стояли форт и аббатство и сквозь который проходит туннель парижской железной дороги, круто оканчивается на юге Дарнетальской долины; здесь вы вступаете в главный город Нормандии.

Древняя столица велиокассов, Ротомагус (Ратомагос, Ратумакос), город сперва галльский, потом римский, занимает весьма счастливое географическое положение. Он построен на нижнем течении значительной реки, ниже впадения в нее всех её притоков, в том месте, где волна прилива еще достаточно сильна, чтобы носить корабли и надолго задерживать речное течение,—тут именно происходил естественный обмен товаров, идущих извнутри, и товаров иностранного происхождения. Котловина, в которой расположен город, несколько узка и обставлена весьма крутыми косогорами, но открывающиеся в плоскогорье две долины дают возможность дорогам легко подниматься к высотам, а предместьям далеко разрастаться вдоль ручьев. Кроме того, извилины Сены, описываемые ею с такою правильностью ниже города, давали ему в средние века большое стратегическое преимущество, защищая его рядом валов и рвов от всякого нападения с моря.

Руан, седьмой город Франции по числу жителей, оказывается одним из первых по красоте своих памятников. Нормандское и французское готические искусства представляют здесь чудеса. Высоко над домами его маленькой площади подымается богатый скульптурными украшениями фасад собора, который, впрочем, особенно замечателен своими двумя боковыми порталами, окнами и розетками, а также гробницами, помещающимися в боковых приделах и капеллах;, в этом историческом музее фигурируют Роллон, Вильгельм Длинная Шпага, Ричард Львиное Сердце и другие знаменитые нормандцы; мавзолей Людовика Брезе, приписываемый скульптором Жану Гужону и Жану Кузэну, представляет прекраснейшее скульптурное произведение; гробница Амбуазских кардиналов, произведение «мастера каменщика» собора, Руланда Леру, есть также драгоценный памятник. Над перекрестком трансептов возвышается высочайший в мире недавно оконченный чугунный шпиц, в 150 метров вышиною. Церковь Сент-Уан, столь же обширная, как и собор, имеет над последним то преимущество, что образует совершенное целое: входя в здание чрез новейший жалкой постройки большой западный портал, вы останавливаетесь в изумлении, при виде единства расположения, при необычайной простоте, при виде силы, соединенной с такою прелестью. Снаружи к красоте памятника присоединяется тень окружающего его сада, цветники которого покрывают древнее кладбище и остатки римского храма. Тут центр нынешнего города. Расположенная неподалеку церковь Сент-Маклу принадлежит также к числу драгоценнейших памятников Франции по своим скульптурным украшениям и дверям, которые приписывают Жану Гужону и которые во всяком случае представляют чудное произведение эпохи Возрождения.

Здание суда, построенное в конце пятнадцатого века для «судного приказа» Нормандии, представляет самый законченный архитектурный тип этого периода готического искусства, освещенного уже лучем Возрождения; в нем есть очень хорошие залы, из которых одна, в роде halls больших английских дворцов, имеет не менее 55 метров длины и 17 метров ширины. Башня «Больших Часов», которая была каланчею бывшей ратуши; башня называемая «Жанна д’Арк», составлявшая часть замка, построенного Филиппом Августом, где воительница подвергалась допросам; дворец Бургтерульд, входный двор которого украшен барельефами, изображающими свидание Франциска I с Генрихом VIII; наконец, многие древние дома с скульптурными балками дополняют впечатление, производимое Руаном как большим архитектурным музеем. Городская ратуша, примыкающая к церкви Сент-Уан, заключает в себе богатый музей картин и библиотеку, которая принадлежит к числу самых драгоценных провинциальных библиотек по своим старинным изданиям, географическим сочинениям, документам о Реформации, Возрождении и Революции. Первоначальное число книг, составлявшее до 40.000 томов и 1.300 рукописей, теперь почти утроилось, благодаря различным коллекциям, доставшимся библиотеке по завещаниям. Число рукописей в 1879 г. доходило до 2.925 и для того, чтобы вместить все имеющиеся сокровища, необходима постройка нового здания. Музей живописи имеет не менее 600 картин, между которыми находятся произведения Перуджино, Поля Веронеза, Делакруа и других новейших художников. Раун, в котором много ученых обществ и больших школ, обладает также и весьма замечательными музеями, как музей древностей, устроенный г. Девилем, и естественноисторический музей, которым управлял долго г. Пушэ, известный своими работами по гетерогении. Известно, что великий Корнель был родом из Руана; кроме того, между уроженцами нормандского города надо упомянуть также Фонтенелля, Буагильбера, Буальдьё, Жерико и Кавелье де ла Салля, который открыл устья Миссисипи. Ни одной статуи не поставлено в память великого путешественника, безвестно умершего на берегах Техаса, но в память Корнеля и других знаменитых руанцев поставлены различные памятники. Плохая статуя обозначает то место, где была сожжена Жанна д’Арк.

Как приморскому торговому городу, Руану грозила большая опасность. Многочисленные повороты реки ниже города, недостаточная глубина на порогах, наконец, соперничество Гавра, который стережет устье Сены и старается стать главным складочным местом для всего речного бассейна, заметно сократили внешнюю торговлю нормандского города, и набережные Руана стали пустеть все более и более. Но, пользуясь привилегиею своего административного положения, город Руан распорядился выпрямить фарватеры и углубить реку. Недавно еще только каботажные суда с углублением менее трех с половиною метров могли доходить до Руанских мостов (последних на Сене), теперь же без затруднения входят в порт суда с углублением в шесть метров. Теперь заняты улучшением условий якорной стоянки и расширением площади набережных по обоим берегам одновременно, т.е. и в Руане, и в его предместье Сен-Севере. Следовательно, старый порт сохраняет звание торгового посредника между Парижем и бухтою Сены. Его многочисленные железные дороги сильно увеличивают его значение, как торгового города. Ныне Руан по своей морской торговле занимает во Франции пятое место. Движение в Руанском порте в 1869 году составляло 600.000 тонн, а в 1881 году вошло судов 2.282 с 664.968 тон., а вышло 2.328 с 665.445 тон., всего 4.610 судов с 1.320.413 тон. Торговый оборот города в 1881 году составлял 211.051.420 франков.

Но если бы Руан и должен был потерять часть своего торгового движения, он все-таки останется одним из больших центров Франции, благодаря своей хлопчатобумажной промышленности. Со времени присоединения Верхнего Рейна к Германии, бумагопрядильная и бумажноткацкая промышленность Нижней Сены занимает наибольшее число рабочих: она одна производит около трети всего, что производится во Франции, так что фабрикация хлопчатобумажных материй получила даже вообще название «руанской», и в Южной Америке некоторые бумажные материи, употребляемые жителями на плащи, известны под именем ruanas. Руан снабжает своими тканями в особенности Алжир, а эта торговля составляет значительную долю в ежегодных доходах нормандской промышленности. Нормандская промышленность существенно отличается от Эльзасской, Сен-Кентэнской и Тарарской тем, что она производит самые простые, прочные, тяжелые, но в то же время и самые дешевые материи, при чем задельная плата составляет четвертую или пятую часть стоимости продукта. В благоприятные годы, в Руане и ближайших к нему местечках Пти-Кевильи, Дарнетале, Девиле, Мароме, Малонэ, Монвиле и Павильи прядут хлопок более полутора миллиона веретен, и общая стоимость произведений доходит тогда до 100 миллионов франков. Но зато какие бедствия бывают, когда фабрики закрываются вследствие какого-нибудь кризиса, как, например, американская война!

Хлопчатобумажная промышленность в департаменте Нижней Сены в 1880 году составляла: 1.350.000 веретен, 14.000 механических и 9.000 ручных станков.

Спускаясь по Сене вниз от Руана, путешественник проходит около подошвы прибрежных скал Кантлё, которые так же красивы, как и Бон-Секур и Сент-Катринь, а затем огибает полуостров, на котором растет Румарский лес. За маленьким портом Дюклером, при выходе красивой и промышленной долины Сент-Острберт, откуда отправляется много плодов, начинается другая излучина, огибающая полуострова Жюмьеж, замечательный своим древним аббатством, которое владело некогда большею частью берегов Нижней Сены. Сквозь зелень виднеются развалины базилики, которую увековечили кисти и резцы художников. В Жюмьеже высадились в первый раз норманны, которые вскоре завоевали эту землю.

Небольшой порт Кодбек расположен в крайней точке изгиба третьей излучины, неподалеку от Вилькье, куда достигает подъем воды при обыкновенном приливе и где начинались уже опасности судоходства, пока Сена не была обнесена плотинами. Над городом Кодбеком возвышается красивая колокольня в 100 метров вышины, с которой далеко видны оба берега Сены. В 1881 году чрез Кодбекский порт прошло 602 судна с 22.632 тоннами. К востоку, в небольшой долине Фонтенелль, расположены красивые развалины некогда могущественного аббатства Сен-Вандриль. Кодбек, в округе Ивето, есть город прядилен, который своею известностью обязан королевскому титулу, данному его бывшим владельцам. Неподалеку от Ивето стоит знаменитый Аллувильский дуб, дуплистый ствол которого обращен в часовню.

Напротив Кильбёфа, в Сену, которая здесь имеет уже вид морского канала, а не реки, вливается Больбек, сообщивший свое название весьма промышленному городу Больбеку, расположенному в двенадцати километрах от Сены, неподалеку от разветвления железных дорог из Парижа в Гавр и в Фекан. Больбек пришел было в совершенный упадок с отменою Нантского эдикта, но в течение нынешнего столетия стал подниматься. Он занимается преимущественно фабрикацией платков и ситцев; в округе его 7.000 рабочих заставляют двигаться 4.500 станков и управляют 150.000 веретен. На площади рынка, к сожалению совершенно открыто, подвергаясь всем переменам погоды, стоит замечательная статуя «Дианы Охотницы», идеал грации и прелести. И хотя это не есть греческая Артемида, но скульптура еще не представляла такой восхитительной француженки. Больбек чист, хорошо построен, окружен садами и дачами и представляет ныне самый многолюдный город страны Ко. Прежде столицею страны древних калетов была римская Юлиобона, имя которой переделано в Лильбонь. Этот древний город, расположенный на Больбеке, в 5 километрах от впадения его в Сену, сохранил некоторые остатки римских времен, как, например, подземные части театра; найденные при раскопках множество статуй, барельефов, медалей и разных вещей помещены в руанском музее. Речную торговлю Лильбона наследовало новое местечко Порт-Жаром, построенное на недавних наносах бухты.

С севера, при входе в Сену, на восточной оконечности бухты, частию уже уменьшенной плотинами и кольмотажем, на красивой береговой скале стоят развалины знаменитаго замка Танкарвиль. Тут уже начинается море, и качающиеся на водах суда указывают на близость Гаврского порта. Здесь начинается лиман; прочная плотина разделяет речные воды, при чем часть их бежит в великолепные шлюзы канала в 25 километров длины и от 3-х до 25 метров глубины, который прорежет примоины Сены между Танкарвильлем и Гавром, дав возможность речным судам входить в порт, не подвергаясь опасностям, какие представляет бухта. Многих занимает вопрос, будет ли этот канал в действительности так полезен, как этого ожидают; на некоторое сомнение наводит то обстоятельство, что он прорыт в наносных землях, где, пожалуй, трудно будет удерживать воду; можно опасаться в будущем, что берега будут обваливаться, размываясь многочисленными источниками, которые струятся у подножия береговых скал по всем направлениям.

Гавр, второй порт и один из крупных городов Франции, есть еще, относительно, новый город, хотя в своих разростающихся кварталах заключает старинные местечки, как например, Гравиль, знаменитое в средние века своим аббатством. Гавр, который хотели-было назвать Францискополем в честь Франциска I, по приказанию которого он построен, наследовал засорившимся портам бухты. Сперва «царствующим портом» в Нормандии был Гарфлёр, древний Каракотинум, потом большие корабли должны были останавливаться на якоре в порте Эр, который ближе к открытому морю; наконец, обмеления принудили торговлю к новому перемещению. Если бы Гавр не употребил в дело всех научных средств для поддержания свободного сообщения с морем, то он в свою очередь должен был бы погибнуть и ему наследовал бы какой-нибудь другой город, в качестве входного порта Сены. Но Гавр не только сохранил свои фарватеры, но и улучшил их и дополнил свой старый порт многими внутренними доками, где корабли могут стоять в совершенной безопасности от ветров открытого моря. Благодаря сваям, сдерживающим голыши, вход теперь совершенно очищен от заваливавших его булыжников, так что корабли не находят даже необходимого для них балласта. Городские стены разрушены и заменены великолепными бульварами; кроме того в безостановочном своем расширении превращено в городские кварталы несколько недавно еще независимых общин: с востока присоединено к городу Гравиль и то бывшее местечко Эр, которое служило прежде портом; с севера город захватил склоны холма и включил в себя Турнвиль, Иггувиль и Санвик; по берегу он должен будет встретиться и с Сент-Адрессом.

Гавр, как город торговый, не имеет никаких монументальных зданий, кроме изящной новейшей постройки городской ратуши и здания музея, украшенного при входе статуями Бернардена де Сен-Пьера и Казимира Делавиня, двух самых знаменитых уроженцев Гавра. Важность города состоит главным образом в его чрезвычайной коммерческой деятельности. Гавр один ведет, средним числом, пятую часть всей торговли Франции, и на его набережных, в его складах можно видеть все производимые землею предметы торговли, как в сыром, так и в обработанном виде.

В Гавре выгружается почти весь хлопок, привозимый во Францию и вообще на материк, или прямо из Соединенных Штатов, или из Ливерпуля. Кроме того, сюда привозится весьма много кофе, меди, лесу, шерсти, кож, зерновых хлебов и каменного угля. В замен же отправляются преимущественно шелковые, бумажные и шерстяные материи и «парижские товары»; впрочем, обмен совершается, преимущественно, с Англиею. Благодаря своим правильным пароходным рейсам, Гавр составляет как бы один город с Гонфлёром и Трувиллем, между которыми ежегодно вращается до 200.000 путешествующих, и состоит в весьма частых сношениях со всеми большими портами северной Европы, с Бордо и Марселем, с Востоком и Соединенными Штатами, с Мексиканскими Штатами, Антильскими островами и Южною Америкою. Более двух третей торговли совершается на паровых судах.

Хотя Гавр не вооружает судов для крупного рыболовства, но сохранил еще некоторое значение, как место отправки немецких эмигрантов, переселяющихся в Соединенные Штаты и в Ла-Плату, хотя в этом отношении стоит ниже Гамбурга, Бремена и Антверпена.

Вследствие войны, Гавр утратил-было транзитное движение товаров между заморскими странами и центральной Европою, но, мало-помалу, прежния коммерческие отношения восстановляются. Гавр не имеет такого количества тяжелых товаров, как Марсель, для обратного груза за границу.

Торговое движение Гавра в большую навигацию 1882 г.

Вошло	2.899 судов, вместим.	1.982 872 тонн.
Вышло	2.839	1.968.972 „
Итого	5.738	3 951.844

Каботажное торговое движение в 1882 г.

Вошло	3.165 судов, вместим.	284.055 тонн.
Вышло	3.236	312.106 „
Итого	6.401	596.161 „

Общее движение: 12.139 судов 4.548.005 тонн. Доля Франции в большой навигации Гавра за 1882 г. 42,09%. Речное движение в 1881 г. 164.611 тонн. Ценность оборотов морской торговли в 1876 г. 1.951.221.622 фр. Дохода Гаврской таможни в 1881 г. 37.589.475 фр. Коммерческий флот в 1882 г. 153 парохода, вместимостью 123.123 тонны, а 178 парусных судов, вместимостью 40.580 тонн. Итого 331 судно, вместимостью 163.703 тонны.

Железнодорожное движение меновой торговли: отправлено и принято в 1882 г.: 12.145.000 тонн. В качестве главной наружной гавани Парижа, Гавр является почти неизбежною пристанью для судов дальнего плавания, вследствие чего меновая торговля, в силу естественного положения вещей, возрастает с каждым годом.

Главные предметы ввоза в Гавр в 1882 г. Хлопок—130.000 тонн; кофе—80.000 тонн; каменный уголь—475.375 тонн. Но чтобы удовлетворить постоянному расширению торговой деятельности, необходимо, чтобы и порт развивался в соответственной пропорции, в какой он улучшает свое внутреннее состояние. В этом отношении Гавр значительно уступает большим портам Англии, Антверпену, Гамбургу.

Участие пароходов и парусных судов в навигации Гавра за 1882 г. Пароходов 5.847, вместимостью 3.155.160 тонн; парусных судов 6.652 и 1.392.850 тонн. Правда, проход значительно углублен с середины этого века не столько благодаря чистке дна, сколько вследствие постоянного движения судов, которые, таким образом, поднимают со дна ил, разносящийся потом течениями; в пролив могут входить самые большие суда, но только в продолжение двух часов морского прилива. Но когда на море большое волнение, т.е. когда волны поднимаются на 2-3 метра выше нормального уровня, суда могут бить по грунту заднею частью киля. Бывали примеры, что большие пароходы задевали переднею и заднею частью киля за грунт, а средняя его часть находилась в воде. Во избежание подобных случаев трансатлантические суда держатся в открытом море, или спасаются на Шербургском рейде, когда Ламанш находится в бурном состоянии.

Поэтому является крайнею необходимостью защитить вход в порт и дать гавани рейд, достойный названия Гавра (havre—гавань), где суда могли бы выждать без всякого риска аварии удобного момента для входа в порт. На этом же основании другие порты Ламанша, как Шербург, Плимут, Портленд защищены от волнения волнорезами, за которыми суда могут стоять в полной безопасности. Чтобы приобрести себе эти неоценимые преимущества, Гавр, подобно Шербургу и английским портам, мог бы найти средства, чтобы устроить плотину в глубоком море; сама природа благоприятствует Гавру больше, чем его соперникам, так как у него есть природные зачатки волнорезов, и их следует лишь поднять выше уровня прилива, снабдив необходимыми приспособлениями и устроив набережную. Эта длинная подводная стена, банка Экла и Вершины Рейда, представляет собою не что иное, как остатки прежнего побережья, разрушенного волнами и течениями. Прорыв почву между первобытною линиею берегов и нынешним плажем, море пощадило эти твердые слои горнокаменной породы и киммерийской глины, которые, так сказать, ожидают человеческих рук, чтобы принести свою пользу миру. При отливе уже они отлично защищают рейд, и небольшие суда могут вполне безопасно бросать здесь якорь; но во время прилива, когда уровень моря поднимается до 5-7 метров, когда на всем рейде воды совершенно достаточно и для больших судов, волны свободно проходят по банкам, и входы в Гавр подвергаются таким же волнениям, как и открытое море.

Окончание дела, начатого самою природою, лежит тяжелым бременем на торговле Гавра; уже Вобан в конце XVII в. проектировал постройку гати; сто лет позже, де-Голь представлял план работ; Араго развил этот план, подкрепив его авторитетом науки и своею компетентностью; в настоящее время за проект волноразбивательных сооружений энергично принялись все гаврские моряки. Это дело во всяком случае неизбежно, и оно должно стоять на первой очереди. Помимо того что волнорезы обезопасят самый порт, благодаря им создастся еще наружная гавань, которая посредством сходней, как это устроено в приморских городах Англии и Америки, может также служить для спешной разгрузки судов.

И несмотря на всю очевидную важность этого дела, работы еще до сих пор не начинались. Сами инженеры относятся к этому делу до крайности вяло и тормозят его преувеличенными сметами, исчисленными в 20 миллионов, как будто те же самые инженеры не брались с легким сердцем за предприятия не менее ценные и уже наверно менее необходимые. Они ссылаются на то, что рейд слишком мал и не столь глубок, чтобы стоило заграждать его плотинами; но пространство вчетверо больше всей поверхности бассейнов Гавра было бы во всяком случае драгоценнейшим прибавлением к утилизируемому пространству порта; из 700 гектаров, занимаемых рейдом, 160 были-бы совершенно защищены, а здесь именно и находится центральная яма, занимающая пространство в 90 гектаров, глубина которой, везде одинаковая, при отливе имеет 7-8 метров; такая якорная стоянка во всяком случае что-нибудь да значила бы для ливерпульских моряков. Утверждали также, что сооружение плотины вызовет изменение течения и засорение фарватера; но плотина будет держаться точного направления гребня банок, идя параллельно течениям и представляя для боковых водоворотов те же самые бреши, как и цепь на больших глубинах. Так или иначе, но необходимость заставит наконец и инженеров приняться за постройку плотины; можно опасаться лишь одного: не слишком ли они запоздали с этим делом и удастся ли Гавру отвоевать себе в жизненной конкурренции то первенствующее место, которое за время войны с Германией у него отнял Антверпен.

Для интересующихся судьбою Гавра не менее важен еще другой вопрос—о наносах. Рейд и фарватер порта как-бы заключены между двумя огромными геологическими мастерскими, из которых северная производит валуны, а южная доставляет ил. Мыс Гев, выступающий с северной стороны города, и все соседние утесы беспрестанно отодвигаются перед напором волн, и обломки их, тридцатую часть которых составляют валуны, низвергаются в морскую бездну, при чем песок и глина уносятся волнами вдаль, а камни прибиваются к южной стороне песчаного берега: их употребляют для нагрузки балластом и для построек; но нередко случается, что наносы камней значительно превышают местное потребление их; в таких случаях груды валунов, скапливаясь за фарватером, увеличивают соседнюю с южной плотиной мель до опасных пределов; очень может быть, что, изменив направление входа и повернув его более на север, как раз в ту сторону, откуда гонятся валуны, откроют этим доступ камням и в самый вход; но во всяком случае защитить гавань от этих наносов всегда возможно, оградив подножия утесов твердыми каменными волнорезами, которые будут предохранять мягкие меловые откосы от разъедания. Но если возможно предотвратить образование валунов, то не так легко предупредить отложение ила, который образуется от дезинтеграции берегов Ламанша и Кальвадоса, смешиваясь с морскою тиною и с тою грязью, которую Сена ежегодно сносит в свой лиман. Жермен определяет эти наносы в 6 миллионов кубических метров в год. Заграждение Сены плотинами ниже Руана до открытого залива при устье Рилля имело последствием сплавливание земли на всем побережьи, которое постепенно обратилось в болото, а затем в луга, и эта работа по засыпке продолжается все дальше и дальше, до самого входа в Сенскую бухту. Когда плотины дойдут до Гонфлера, на чем совершенно основательно настаивают моряки, добивающиеся укрепления входа в их порт, загроможденного банками, лиман, по всей вероятности, уже будет почти совсем засыпан. В настоящее время аллювии увлекаются преимущественно к югу от Гавра, между банками Амфар и Ратье и таким образом отлагаются далеко от рейда; тем не менее многих тревожит мысль о возможности занесения наносов в фарватер и на рейд Гавра, что побудило инженеров представить проект об изменении направления входа, поворотив его на северо-запад, именно для того, чтобы удалить его от вод, несущих ил. Во всяком случае характер моря совершенно иной, чем речного лимана, а гавань Гавра принадлежит морю, а не Сенской бухте; течения туда и обратно, движения волн имеют здесь свое собственное направление, что легко можно усмотреть, глядя на воду с высоты холмов; наблюдения 1880 г. при сравнении их с наблюдениями 1875 г. не показали ни малейшего поднятия дна в морских пространствах близ Гавра.

После главной заботы сохранить порт, жителям Гавра приходится задумываться над другою, не менее трудною задачею—найти место, доступное для большого скопления судов, особенно больших трансокеанских пароходов. К несчастию, бассейны рылись постепенно без общего плана, соображаясь с требованиями минуты, и иногда даже далеко не в целях общей пользы, а преследуя лишь частные интересы. Некогда в центре наружной гавани у самого входа в порт, стояла цитадель; долго она тут красовалась, несмотря на то, что страшно стесняла движение судов; наконец ее срыли, но тогда оказалось, что бассейн, который она занимала, весьма неглубок, так что может быть доступен только для каботажных судов. Кроме того серия бассейнов прерывается совершенно неуместным островком, застроенным домами: это нездоровый квартал Сен-Франсуа, который предполагали срыть в интересах морской торговли. Из восьми существующих бассейнов в настоящее время только один доступен для больших пароходов, именно бассейн Эр, который сообщается с наружною гаванью посредством шлюза, находящагося к югу от бассейна Цитадели, и своею северною оконечностью примыкает к соседним пакгаузам железнодорожной станции.

Поверхность восьми бассейнов: 53 гектара; набережная занимает 8.950 метров. Поверхность площади для выгрузки товаров: 15 гектаров.

Но бассейн Эр. занимающий 21 гектар, слишком тесен, чтобы вместить все приходящие суда; поэтому стали рыть новый, девятый бассейн, состоящий из двух частей, который явится продолжением Эрского бассейна с восточной стороны, по направлению к форту Неже (Снегов). На илистом дне одной старой Сенской бухты уже заложены огромные глыбы бетона, предназначенные для стен бассейна, а промежуточное пространство очищено до-суха с помощью сильных машин; опасно лишь то, что этот девятый бассейн, устроенный на илистом дне и недостаточно защищенный от просачивания воды через стены, которые не доведены до прочного грунта, устланного валунами, может впоследствии пропускать воду, как это и было с бассейном Флорида, который устроен на таком же грунте, вследствие чего он был предоставлен заволакиванью илом, с тою целью, чтобы слои грязи залепили образовавшиеся трещины. В настоящее время поговаривают, правда, о прорытии десятого бассейна, еще южнее, в Сенской бухте, цель которого—защитить девятый бассейн от просачивания морской воды, но он сам может подвергнуться той же участи и кроме того будет представлять большое неудобство вследствие своей отдаленности от делового центра и разобщенности от города целым рядом шлюзов и набережных. Впрочем, при осушении Эрских болот, где, вследствие вредных испарений, до сих пор нельзя было селиться, явится возможность приблизить город к новым бассейнам. Прорытие Танкарвильского канала, вход в который расположен параллельно девятому бассейну, должно укрепить почву; таким образом на равнине может раскинуться новый Гавр, который современем сольется с старым городом Гарфлером.

Из всего этого видно, что морское устройство Гавра далеко еще от того, чтобы удовлетворить требованиям обширной торговли, в нем ощущается даже недостаток удобных путей сообщения с континентом: порт имеет в своем распоряжении только одну железную дорогу, соединяющую его с Руаном и Парижем, тогда как для прямого сообщения с побережьем Сены вовсе нет железнодорожного пути; кроме того давно уже ощущается настоятельная потребность в проведении близ морского побережья железной дороги в Диепп и другой линии, которая соединила бы Гавр с нижней Нормандией посредством виадука или туннеля, проведенного от Порта-Жером в Кильбёф; но эта потребность до сих пор остается неудовлетворенною.

Хотя главное занятие жителей Гавра составляет торговля, тем не менее он уже занял значительное место и между промышленными городами. В нем есть строительные верфи, мастерские для фабрикации и починки локомотивов и других паровых машин, канатные и сахарные заводы и большая табачная мануфактура; он испытывает даже свои силы в специальной промышленности Руана, т.е. в прядильном и ткацком деле. Наконец летом в нем бывает весьма много купающихся. Плоский песчаный берег купаний тянется даже за Сент-Адресс, над которым возвышаются форт того же имени и два маяка Гев с электрическим освещением.

В окрестностях Гавра только одно местечко приобрело действительное значение; это Монтвилье, на прелестной Лезарде, некогда весьма богатой, благодаря своим суконным фабрикам, произведения которых вывозились из Гарфлёра, бывшего в продолжение нескольких веков единственным портом нижней Сены. В настоящее время Монтвилье служит дачным местом для жителей Гавра. Вдоль всего берега в каждом выходе долин есть или местечко, или деревенька, которые летом бывают набиты многочисленными съезжающимися сюда иностранцами. За мысом Антифер и его изрытыми и раскопанными у основания скалами, находится знаменитый Этрета, «открытый» пейзажистом Изабе; затем следует маленькая рыболовная гавань Ипор, также превращенная в место купаний и дач. Далее идет город Фекан, имеющий три километра длины по узкой долине реки, которая приводит в движение колеса прядилен, и, затем, изливается в бассейны порта. Фекан принадлежал прежде весьма могущественному аббатству, от древнего здания которого уцелела церковь и некоторые другие постройки, превращенные в общественные здания, где помещаются библиотека и разные коллекции. Защищенный от валунов побережья длинною южною плотиною, порт Фекан доступен для судов с углублением в четыре метра даже при самой низкой воде отлива; но суда длиною в 35 метров не могут там свободно двигаться, и ныне уже принимаются меры исправить канал и прорыть новые бассейны. Это первый порт Франции по рыбной ловле в открытом море, имеющий около 250 судов для ловли трески на мелях Ньюфаундленда и сельдей и макрелей в Ламанше. Благодаря железным дорогам, соединяющим его с Парижем, он сделался также посредником в торговле за границею; он вывозит из Скандинавии лес и в виде изделий мебели отправляет в Париж; наконец, на морские купанья Фекана съезжается весьма значительное общество. Движение порта в 1881 г. 657 судов в 92.830 тонн; средняя добыча рыболовства от 5 до 6 миллионов франков.

К востоку от Фекана следуют другие места для купаний: Вёлетт, Сен-Валери-ан-Ко, Вёль, Пурвиль и затем Диепп, один из крупных городов департамента и самый торговый порт после Гавра и Руана. Сен-Валери-ан-Ко, где интеллектуальность предприимчивых нормандцев выразилась учреждением Географического Общества, располагает небольшим рыболовным портом, который, к сожалению, нуждается в значительных улучшениях. В нем поставлены волнорезы, и устроен хороший бассейн, но вход вовсе не расчищен, так что сплошь и рядом оказывается загроможденным валунами, наносимыми западным ветром; даже небольшие рыболовные суда могут пробираться в море только во время сильных приливов. Вследствие этого несчастные случаи у входа в порт составляют, заурядное явление: с 1874 по 1883 г. в море погибла шестая часть всех моряков из Сен-Валери-ан-Ко. Уже одно это могло бы служить достаточным основанием к принятию возможных мер, хотя бы продолжением гати на запад сантиметров на сто, что несколько задержало бы наплыв валунов. Диепп—это один из «священных городов» в географии, так как в конце средних веков, когда он управлялся сам собою, почти как республиканский город, моряки его, недовольные сношениями с землями уже известными, отправлялись на розыски новых стран. Подобно португальцам, они плавали вдоль берегов Африки, отыскивая путь в Индию; в 1365 г. они основали даже Малый-Диепп на берегах Гвинеи, а в начале шестнадцатого века торговали с Бразилиею. Обогащенный торговлею, город сделался весьма могущественным; один из его судохозяев, знаменитый Анго, имел целый флот, который мог соперничать с королевским. В прекрасной готической церкви св. Иакова есть скульптурные изображения и картины, напоминающие прежния сношения Диеппа с Новым Светом. Вследствие смут, войн и засорения порта, не заслужившего уже более своего нормандского названия «Diep», т.е. «Глубокий», от города осталась только тень того, чем он был прежде, так, что под конец первой Империи, он занимался лишь рыболовством; но впоследствии он снова достиг значительного процветания, в особенности благодаря железной дороге, соединяющей его с Парижем. В 1881 г. через порт прошло 3.287 судов с 918.198 тонн, а в 1882—1.040.000 тонн; ввезено товара в 1881 году на 88.228.650 франков, а вывезено на 185.535.535 франков; весь оборот в 273.745.185 франков; число пассажиров в 1879 году между Диепом и Ньюгавеном было 92.000 человек. Диепп—это самый близкий к столице морской порт; поэтому диеппские рыболовы доставляют ей наибольшее количество морской рыбы, а также громоздкие товары, как английский каменный уголь, отправляемый в большом количестве по железной дороге в Париж. Кроме того он служит главным путем сообщений между Парижем и Лондоном, и из Диеппа беспрестанно отправляются пароходы в Ньюгавен, один из портов Лондона на южном берегу Англии. Ныне предполагается улучшить порт, устроив еще передовой, углубить бассейны и устроить доки.

В Диеппе основана государством большая табачная фабрика; кроме того в нем довольно деятельна и частная промышленность, отличающаяся в особенности изделиями из слоновой кости, напоминающими те времена, когда Диепп пользовался монополиею торговли с Африкою. В одной соседней деревне, Сен-Никола-д’Алирмон, фабрикуется вчерне много стенных часов, оканчиваемых уже в Париже. Что касается рыболовов, то они живут, преимущественно, в предместье Поллэ, к востоку от порта у подножия высокой скалы. Полагают,что населяющие это предместье сильные мужчины и крепкия загорелые женщины—не местного происхождения: некоторые писатели считают их потомками венецианцев.

После церкви Святого Иакова и статуи знаменитого уроженца Диеппа, Дюкена, в городе нет никаких других памятников, кроме древнего замка, построенного на одинокой скале, у подножия которой тянется берег купаний. В окрестностях, над древним разрушившимся городом, возвышается другой знаменитый замок, а именно замок Арк, пушка которого сильно помогла Генриху IV при сражении, выигранном им в 1589 г. у армии Лиги. К северо-востоку от Диеппа, на самом краю скалы, господствуют над водами древние остатки совершенно другого рода, а именно валы древнего лагеря почти в 2 километра в окружности, усеянного могилообразными холмиками; местные жители называют это укрепленное плоскогорье городом Лим. Если, как надо полагать, этот лагерь был четыреугольный, то теперь, вследствие обрушившагося утеса, он очень уменьшился.

Река Бетюн, отделяющая плоскогорье Большого Ко на западе от плоскогорья Малого Ко на востоке и ниже Диеппа соединяющаяся с Аркою, протекает через другой административный центр округа, местечко Невшатель, названное так от древней разрушившейся крепости. Оно расположено среди лугов, вкусное сено которых превращается в сыры, известные во всей Франции. В том же округе, но в долине непосредственного притока Сены, Эпта, расположен Гурней, давно обогащающийся продажею масла в Париж и Лондон; в особенности выиграл он от постройки прямой железной дороги из Парижа в Диепп. При пересечении этого пути с железною дорогою из Амьена в Руан стоит Форж-лез-О, не имеющий уже более своих металлургических заводов, но все еще привлекающий посетителей своими железистыми водами. В прошлом веке Форж-лез-О собирал гораздо более значительное общество и был маленьким двором, подражавшим Версалю. Огнеупорная глина, добываемая в окрестностях Форжа, часто в один год оплачивает ту землю, на которой ее добывают.

Бресла, течение которой параллельно Бетюни, орошает весьма богатую долину, в которой следуют одно за другим несколько промышленных местечек; Омаль, древний Альбемарль, Бланжи, Гамаш и хорошенький городок Э—галло-римского происхождения, как свидетельствуют откопанные подземные части зданий. Его пышный замок, начатый Генрихом де Гизом ле Балафрэ, был любимым местопребыванием Луи-Филиппа; он окружен прекрасным парком, который продолжается на юго-востоке большими лесами. Церковь в Э принадлежит целиком первоначальному готическому стилю, и в капелле коллегии находятся великолепные кенотафы или пустые гробницы Балафрэ и его супруги. Прилив поднимается по каналу Бреслы до городского дока; но почти все корабли и рыболовные суда останавливаются в маленькой гавани Трепор, сделавшейся очень оживленной с того времени, как ее соединили с сетью железных дорог. С 1873 года по 1879 чрез порт, который ныне улучшают и увеличивают, количество груза с 18.000 тонн дошло до 70 тысяч. В 1881 году чрез Трепорнский порт прошло 558 судов с 68.045 тонн.