III

Северная область Франции, столь важная как переходный пункт между материком и Великобританиею, представляет также одну из самых замечательных стран Европы по своему населению, по промышленности и торговле. За исключением омываемых морем земель побережья, никакая неровность почвы не защищает этой области какими-нибудь естественными границами; здесь нет ни широких рек, ни высоких гор, которые образовывали бы вокруг страны границы между народностями. С невысокого гребня, отделяющего течение Соммы от Шельды и Уазы, почва слабо склоняется по течению рек к западу, северу и югу. Переход от Франции к Бельгии незаметен, линия границы совершенно условная, и препятствия для движения войск составляют лишь реки и каналы, окаймленные большими деревьями, что местами придает некоторую прелесть громадной, едва волнистой равнине. Чтобы защитить ее от неприятельских нападений, ее пришлось вооружить тройным рядом крепостей; но и сами жители страны, давно приученные к войне столь частыми прежде столкновениями племен и народов, унаследовали большой запас силы и храбрости, которые и применяют к делу в случае надобности. История свидетельствует о значении древних нервийцев, противников Цезаря, и фламандцев средних веков, которые столько раз умели в бою защищать свою свободу. Пикардийцы, граничащие с фламандцами с юга, также принадлежат к сильному племени: быстрые в соображении и, в то же время, упорные, живые и настойчивые, они соединяют в себе качества южан и северян.

Границы языков ничуть не совпадают с границами, проведенными дипломатиею. В области побережья по обе стороны политической границы господствует фламандский язык, тогда как к востоку все жители, как Бельгии, так и Франции, говорят по-французски. С тех пор, как Пикардия, Артуа и Фландрия стали принадлежать к одной и той же нации, как и Иль-де-Франс с Нормандиею, фламандский язык не переставал отступать перед французским. В средние века весь Артуа и половина Пикардии до Амьена, а, быть может, и до Аббвиля, были населены людьми, говорившими по-фламандски, и во многих деревнях жители не понимали ни одного слова пикардского наречия. Граница языков по атласу Гандиуса, изданному в семнадцатом веке, показана почти та же, что и ныне, а в тексте атласа ясно сказано, что язык жителей Артуа—испорченный французский. Ныне же вся Пикардия принадлежат исключительно французскому языку; Артуа была также отнята у фламандского диалекта, за исключением четырех общин, в которых, впрочем, также по-французски говорят лучше, чем на старом языке. Наконец, в Северном департаменте вся восточная часть от Лилля до Валансьена и Камбрэ с половины прошлого века сделалась французскою, и хотя округа Газебрука и Дюнкирхена принадлежат почти целиком фламандскому наречию, тем не менее все города: Гравелин, Дюнкирхен, Газебрук, Кассель, Берг стали более, чем на половину совершенно французскими, следовательно vlаemsch осталась лишь деревенская часть этих округов. Впрочем, фламандское наречие, на котором говорят во французской Фландрии, далеко не чистое; в него вошло столько искаженных слов латинского происхождения, что его скорее должно считать смешанным просторечием. Число фламандцев, не говорящих по-французски, или же, хотя и говорящих, но сохранивших язык предков, полагают в 150.000.

Известно, что кроме департамента Сены, ни одна часть Франции не населена так густо, как северная область. В Пикардии, Артуа и Фландрии, вместе взятых, населенность вдвое гуще, чем на остальной французской территории; в собственно же Фландрии оно вчетверо гуще, чем во всей стране; в некоторых дистриктах, деревни, по отношению к поверхности почвы, оказываются населеннее некоторых общин Бретани, страны басков и Центрального плоскогорья, называемых местечками и городками. Для прокормления такого числа жителей и для снабжения стольких городов всеми необходимыми для них продуктами, нужно, чтобы земледелие пользовалось всею почвою до последней частицы, как это и есть в действительности. Почва полей Лилля глиниста, сыра, холодна и плохим земледельцам дала бы лишь скудные сборы, но и здесь оправдалось замечание Монтескьё, что плодородие страны менее зависит от естественного плодородия почвы, чем от свободы жителей. Область Лилля наиболее возделана, и искрещена дорогами и каналами, потому что давно была самою свободною; страна была освобождена от косвенных налогов, монополии, барщины и, даже, феодальных прав. Кроме того, возрастание населения, а следовательно, и неизбежность голода в случае остановки работ, заставляют земледельца превращать свои поля в настоящие сады. В отношении возделывания зерновых хлебов, овощей, кореньев, промышленных растений, а также коневодства, скотоводства и птицеводства, Фландрия и Пикардия занимают первое место во Франции, и, за исключением Северного департамента, где население теснится в многочисленных промышленных городах, произведений страны достаточно не только для местного потребления, но и для снабжения ими в значительной мере Лондона. Города Кале и Булонь, находящиеся в числе девяти главных вывозных портов Франции, и Гравелин, в Северном департаменте, значительною частью своей торговли обязаны земледельческим продуктам. Кроме того, сам земледелец является и судохозяином. Он отдает в наймы то судно, которое должно везти его цыплят, его сыры и яйца. У него есть свои корреспонденты в Лондоне, Роттердаме, Антверпене; он сделался негоциантом и пускается в большие спекуляции.

Превосходя остальное население Франции в земледелии, жители Северного департамента отличаются уже в продолжение нескольких столетий своею промышленностью, в которой надолго еще останется за ними первенствующая роль, благодаря громадным преимуществам, доставляемым имеющимися в стране залежами горючего материала. Эти подземные сокровища породили множество заводов, перерабатывающих теплоту каменного угля в мануфактурные произведения. Земляной уголь есть относительно новейшее приобретение. Копи Монса и Намюра были уже давно известны, когда еще никто и не знал о сокровищах, заключенных в глубоких слоях французской Фландрии. Существование их не обнаруживалось ни одним концом каменноугольного слоя, а потому они, быть может, остались бы в неизвестности до великих геологических исследований девятнадцатого века, если бы один рьяный искатель, Дезобуа, рывший в различных местах изыскательные колодцы, не открыл, наконец, каменноугольной жилы в Френе, около самых ворот Валансьена. Это, столь важное для французской промышленности открытие было сделано в 1717 г., но о продолжении залежей в территории Артуа было узнано лишь в 1841 г., хотя и ранее делалось много изысканий, только не в надлежащем направлении, а именно—в окрестностях Арраса. Сперва был открыт и разрабатывался лишь маленький бассейн Гардингем, неподалеку от булонской горной группы. Впоследствии же были найдены и большие каменноугольные копи, но найдены уже единственно благодаря указаниям науки, без всякого участия случая. Г. Госселэ, изучая с величайшею тщательностью поверхностные слои, проследил мысленно каменноугольные пласты, продолжающиеся в западном направлении в глубине Бельгии и Северного департамента, определив с некоторою точностью их границы; под его руководством рабочие могли работать с уверенностью и рыть пробные колодцы в самых благоприятных местах. С 1885 г. бассейн обведен уже рвами, при чем один из этих рвов для добывания угля имеет до 500 метров глубины. Большинство геологов полагают, что далее, к западу, под водами самого Ламанша и под юрскими землями южной Англии есть еще и другие каменноугольные бассейны, и в настоящее время в Уильде роется изыскательный колодец, в котором каждый слой почвы свидетельствует о чрезвычайном геологическим сходстве стран, разделенных ныне узким каналом Ламанша.