Глава XV Правительство и администрация

I

Французская община в среднем далеко не так значительна по своему населению, как испанская или итальянская. В этих южных странах, в особенности в Италии, жители группируются преимущественно в городах, и даже земледельцы живут в значительном числе в том городе, который некогда защищал их за своими стенами. Привычка некоторых народов соединяться в тесные группы, когда другие рассееваются по значительному пространству, может быть объяснена частью инстинктом племени: предоставленные сами себе, жители страны или теснятся друг к другу, или уединяются, смотря по их общительности или любви к природе. Но, во всяком случае, одною из главных причин неравного распределения людей в различных странах являются политические условия. Там, где войны и опустошения были часты, жители, даже земледельцы, во избежание бедствий, принуждены были укрываться за каменными стенами: вот причина, по которой каждая итальянская община окружена защитительными валами. Во Франции же и в Германии, где вполне господствовал феодальный порядок, крестьяне также селились группами, но только у подножия укрепленных замков. Наконец, в стране Басков, в Бретани и в других частях Франции, где обыкновенно подолгу бывал мир, земледельцы селились вразсыпную, каждый под тенью своего дуба или каштана.

Вследствие этого древнего порядка вещей, французская сельская община обыкновенно весьма мала, или же население её распределено на значительном пространстве. Во время переписи 1881 года более 700 общин имели менее чем по 100 человек жителей, во многих было всего душ по пятидесяти или семей по десяти. Более двух третей этих округов не имели и тысячи душ, т.е. среднего населения французской общины, а между тем целые сотни городов и даже громадный Париж, равняющийся один двум тысячам обыкновенных общин, ставились при этом счислении рядом с деревенскими общинами.

Население общин Франции в 1881 году:

Могут ли же иметь серьезное значение политического тела несколько сотен человек, в особенности, если они рассеяны на значительном пространстве, если центральная деревня состоит из незначительного числа домов? Такия общины едва только могут справиться с удовлетворением первейших интересов; в них не может зародиться никакая местная жизнь, и действительным центром является непременно ближайший город. Поэтому не удивительно, что многие маленькия общины слились друг с другом вопреки административной рутине и соревнованию деревень, часто тщательно поддерживаемому местными чиновниками: при исследовании изменений территориальных границ оказывается, что за последнее поколение число французских общин уменьшилось почти на тысячу: вот отчего многие имеют двойные и даже тройные названия.

Число общин в 1836 году было: 37.252 (36.854 с Савойею без Эльзаса и Лотарингии). Число общин в 1883 году было 36.105. Уменьшилось на 1.147.

Группы общин, т.е. кантоны и более крупные их соединения, округи и департаменты, имеют совершенно произвольные очертания. Это деление Франции на департаменты приблизительно равной величины, предложенное картографом Робертом де-Гессельном еще в 1786 и принятое Народным Собранием лишь несколько лет спустя, не имеет в себе ничего естественного. Придуманные для уничтожения древней провинциальной организации, частных управлений и остатков феодальных привилегий, департаменты удачно заменили провинции, которые имели для своего существования лишь «историческое право», т.е. право давности, и вовсе не согласовались с крупными географическими делениями территории. Но истинные границы естественных стран, местами совершенно тождественные с границами древних галло-римских pagi minores, не переставали признаваться жителями, несмотря на все изменения границ феодальных или административных: рельеф почвы, характер земель, а следовательно и различие в способах обработки, в постройках, в местных обычаях и в образе жизни—вот достаточные причины для сохранения древних делений, хотя местами границы их весьма неопределенны, или же сглажены дорогими земледельческими улучшениями, однообразием, придаваемым земле обработкою, а человеку—социальной средою. Горожанин не всегда даже видит эти границы, но крестьянин узнает их с первого взгляда.

Всего французских департаментов, в том виде, как их накроили, дав им весьма неравные по географическому значению названия, насчитывается в настоящее время 86 или 87, если считать территорию Бельфора, и делятся они на 362 округа, которые в свою очередь делятся на 2.868 кантонов и разделяются приблизительно на 36.000 общин.

Средняя поверхность подразделений и населения выражаются следующими цифрами:

Изучающие новейшую историю Франции не могут не заметить, насколько изменилось значение административных округов со времени французской революции. Правда, контуры крупных делений, округов и департаментов, остались почти неизменившимися; но преобразования общества придали колесам громадной машины гораздо более быстрое движение. Благодаря более быстрым способам сообщений, Франция, так сказать, сократилась, и с каждым годом нынешнего столетия окраины её все более и более приближались к центру. Пятьдесят лет тому назад никто, кроме разве курьера, не мог бы проехать через всю Францию от Дюнкирхена до Байоны или от Шербурга до Ницы менее, чем в неделю, ехавши безостановочно, почему мало находилось людей, согласных подвергать себя такому утомлению. Теперь же с одного конца Франции можно проехать на другой всего в один день. Итак в отношении расстояний территория стала в семь раз короче и в семь раз уже, чем два поколения тому назад, т.е. составляет всего пятидесятую долю того, чем была прежде. Даже более: населения городов,—но не населения отдаленных деревень, для которых расстояния сократились, в меньшей мере,—не только приблизились друг к другу фактически, но стали также жить общею жизнью, благодаря непрестанному обмену книг, журналов, писем, телеграмм; они становятся, так сказать, как бы вездесущими. Нервная циркуляция быстрее, чем матерьяльное движение торговли, и приводит в непрерывные сношения все точки территории.

Таким образом в обыкновенное время, матерьяльное препятствие расстояния не останавливает влияния центрального управления на населения провинций, хотя и не были уничтожены никакие административные деления и подразделения страны. Если бы все эти округа образовались произвольно, по желанию свободно группирующихся жителей, то они часто изменяли бы и свою форму, и свои размеры действием местной инициативы; будучи же созданы просто центральною властью, они служат только для её укрепления, так как в каждом главном пункте департамента, округа, кантона, общины садится непосредственный представитель правительства. Государство, вооруженное всеми средствами централизации, которые предоставляют ему дороги, почта, железные пути и телеграфы, и сверх всего долговременная рутина, приобретает таким образом все то, что теряет провинция, и во всякой деревушке административные колеса не могут не повиноваться двигателю, находящемуся в столице, в силу могущественной рутины приучаются даже думать одинаково. Таким образом Франции грозила бы участь превратиться в громадную казарму чиновников, если бы другие причины не действовали в смысле противном бюрократическому влиянию.