Глава XII Правительство и администрация
Немецкая империя, учрежденная версальским декретом, в январе 1871 года, есть парламентарная или представительная монархия, состоящая из различных, больших и малых, государств, имеющих по большей части подобное же политическое устройство. В состав этой империи входят четыре королевства, шесть великих герцогств, пять герцогств, семь княжеств, три «вольные города» и одна завоеванная территория, «имперская область» или Эльзас-Лотарингия. Но только одно из этих многочисленных государств может быть названо действительно сильным и вполне независимым: это Пруссия, государь которой, принадлежащий к младшей ветви Гогенцоллернского дома, есть в то же время император всего Германского союза; больше половины немцев вдвойне его подданные: как пруссаки и как жители империи.
Император «германский», король прусский «Божиею милостию», имеет высшую власть в государстве, не только как глава исполнительной власти, но также как управитель или руководитель законодательных собраний. Он представляет нацию в сношениях с иностранными державами; ему принадлежит право объявлять войну и заключать мир, подписывать трактаты и вступать в союзы с другими государствами. Он назначает канцлера империи, выбирает сановников и чиновников, заставляет их приносить присягу, сменяет их по своему усмотрению. Он может силою принудить непокорные государства к «исполнению их долга».
Представителем государств, входящих в состав Германской империи, служит Союзный совет (Bundesrath), в котором заседают 58 членов, назначаемых непосредственно каждый своим правительством. В этом совете Пруссия имеет 17 голосов, Бавария 6, Саксония 4, Вюртемберг 4, Баден 3, Гессен 3, Мекленбург-Шверин 2, Брауншвейг 2; остальные семнадцать мелких государств пользуются каждое одним голосом; Эльзас-Лотарингия, которая считается принадлежащею коллективно всем государствам Германского союза, вовсе не имеет голоса в федеральном совете. Теоретически Пруссия могла бы очутиться в меньшинстве; но на деле большинство всегда на её стороне, потому что она располагает, кроме своих, голосами всех мелких государств, заключенных в пределах её территории, и которые она держит в зависимости посредством особых конвенций относительно управления их делами. Таким образом, правительство Германии по виду служит как будто представителем общих интересов страны, на самом же деле оно является преимущественно блюстителем частных интересов одного государства, играющего первенствующую роль в империи; Германский союз в действительности состоит из нескольких держав полу-независимых и из одной державы, истинно независимой и господствующей. В среде союзного совета ежегодно выбираются, для специального заведывания различными отраслями государственного управления, семь коммисий: 1) по делам, касающимся сухопутных военных сил и укреплений; 2) военного флота и морских сил; 3) таможенных сборов и налогов; 4) торговли; 5) железных дорог; 6) почт и телеграфов; 7) юстиции. Император оставил за собою право назначать членов двух важнейших коммисий—военной и морской; однако, в первой из них одно место предоставлено баварскому представителю. Коммисия иностранных дел и дипломатических сношений состоит из представителей трех королевств: Баварии, Вюртемберга и Саксонии, при чем председательство принадлежит Баварии. Назначение союзного совета состоит преимущественно в изучении законопроектов, долженствующих быть внесенными в имперский парламент, и в регулировании применения уже вотированных законов. Никакая перемена не может быть сделана в конституционном договоре в случае несогласия на то (veto) четырнадцати голосов в союзном совете. Председательство в этом совете принадлежит канцлеру империи, который, кроме того, в настоящее время есть имперский министр иностранных дел и главный начальник почт, телеграфов, статистики Германии и управления завоеванною провинциею Эльзас-Лотарингиею.
Члены имперского сейма, или рейхстага, который имеет свои заседания, как и союзный совет, в Берлине, выбираются, посредством тайной, или закрытой подачи голосов, всеми жителями империи, достигшими двадцатипятилетнего возраста; следовательно, число избирателей здесь менее значительно, чем во Франции, и история парламентских выборов показывает, что между немцами охота участвовать в избирательных народных собраниях не так велика.
Каждое государство посылает в рейхстаг одного депутата на среднее население в 100.000 душ. Право избираемости в депутаты, так же, как и право быть избирателем, не ограничено никакими условиями относительно имущества или ценза; но на практике только богатые имеют доступ в парламент, исключая тот случай, когда избиратели сами дают содержание своему уполномоченному, так как члены рейхстага не получают из казны ни жалованья, ни суточных денег. Следствием такого порядка является то, что многие депутаты, предпочитая заниматься своими собственными делами, не посещают законодательного собрания; очень часто случается, что рейхстаг не может приступить к прениям по неимению достаточного числа депутатов, ибо, по закону, никакое решение палаты не считается действительным, если не констатировано присутствие больше чем половины членов. Рейхстаг избирает свое бюро (президента, вице-президента, секретарей), определяет порядок или очередь обсуждения дел, предлагает законы, подлежащие его ведению. Нормальный период законодательной сессии пятилетний; собрание может быть распущено не иначе, как по постановлению союзного совета и с согласия императора. В этом случае избиратели должны собраться в двухмесячный срок со дня распущения палаты, и вновь выбранный рейхстаг должен открыть свои заседания не позже, как через три месяца со времени закрытия прежнего. Император не может приостанавливать сессию более, чем на тридцать дней, вопреки желанию палаты, и в течение одного и того же года приостановка заседаний не должна быть делаема более одного раза.
Уже во время войны 1870 и 1871 годов установлено было военное единство Германии; с той поры почты и телеграфы тоже перестали принадлежать различным государствам и сделались достоянием империи (за исключением Баварии и Вюртемберга, сохранивших отдельное почтово-телеграфное управление); далее, во всей Германии введена однообразная система мер и весов, тождественная с употребляемою во Франции (метрическая); монеты, первичною единицею которых принята марка (номинальная ценность 1 фр. 25 сантим., действительная—немного меньше) или треть талера, одни и те же во всей империи, и торговое объединение, подготовлявшееся уже в течение полу столетия, достигнуто окончательно. Таможенный союз или цольферейн, который, будучи под управлением Пруссии, много содействовал политическому объединению Германии и установлению империи, ведет свое начало с 1828 года, когда Прусское королевство вступило в торговое соглашение с лежащим среди его владений великим герцогством Гессенским; в начале некоторые части королевства, тоже заключенные между иностранными территориями, не входили в состав этого союза: таможенный кордон обнимал в то время пространство около 288.500 квадр. километров, населенное 13.300.000 жителей. Мало-по-малу другие мелкие государства, сопредельные с Пруссиею, присоединились к союзу, а в 1851 году уступил, наконец, и Ганновер, особенно энергично сопротивлявшийся прусской политике присоединений в области международной торговли. Таким образом таможенная Германия была создана двадцатью годами ранее того момента, когда она образовала из себя политическую державу. На севере некоторые территории, возведенные на степень вольных портов (порто-франко), остались вне таможенного союза, именно: различные кварталы Гамбурга и Бремена, Альтона и Вандсбек, Куксгафен и остров Нейверк, Бремергафен, Гестемюнде, Фегезак и Браке; взамен того, великое герцогство Люксембургское, хотя не принадлежащее к Германской империи, составляет часть цольферейна, может быть, как материал для будущих присоединений. Таможенные сборы (по бюджету 1895-96 г.: 348.572.000 марок), вместе с доходами от почт и телеграфов и акцизом на свекловичный сахар, соль, пиво, водку, табак, поступают в бюджет Германского союза. В случае недостаточности доходов, империя может заключать прямые займы, или разлагать излишек расходов пропорционально между различными государствами союза.
Берлин, местопребывание имперского правительства, есть вместе с тем столица Пруссии, и две законодательные палаты королевства, совокупность которых составляет прусский государственный сейм, или ландтаг, имеют свои заседания в этом городе, так же, как и два высшие учреждения Германской империи—союзный совет и рейхстаг. Палата господ (Herrenhaus), заключающая более трех сот членов, состоит из герцогов, князей, графов и баронов, заседающих по праву рождения, и из лиц, назначаемых королем или по своему собственному усмотрению, или по ходатайству дворянских обществ, богатых землевладельцев, университетов и городов; но очень многие из членов этой палаты слишком большие господа, чтобы пользоваться своими парламентскими правами, и присутствие шестидесяти членов считается достаточным для того, чтобы постановления её имели законную силу. Что касается другой палаты прусского сейма, палаты представителей или депутатов (Haus der Abgeordneten), то члены её, в числе четырехсот тридцати трех, выбираются не всеобщею подачею голосов, как члены имперского сейма, но посредством голосования о двух степенях и с соблюдением известных условий относительно избирательного ценза. Избиратели первой степени, или первоначальные (Urwahler), разделены на три класса, очень неравные по численности, но равные по количеству платимого налога, и выбирающие столько же избирателей второй степени, так называемых Wahlmanner, которые уже выбирают депутатов в сейм. Подобно соответственным представительным собраниям других европейских государств, прусская палата депутатов занимается рассмотрением государственного бюджета, или росписи доходов и расходов, вносимой ответственными министрами, и обсуждением законопроектов, представляемых или правительством, или группою, по меньшей мере, пятнадцати членов палаты. Государь может распустить палату; в этом случае производятся новые выборы, и палата в новом составе членов должна открыть свои заседания во дворце ландтага не позже, как через три месяца после распущенна старой. Никакой закон не может вступить в действие, если он не был вотирован обеими палатами сейма и не получил королевской санкции.
Государь, облеченный исполнительною властью, разделяет труды по управлению с государственным советом, в котором заседают принцы, высшие сановники, члены, назначаемые непосредственно королем, и с министерством, состоящим из девяти членов: президента совета министров, министра иностранных дел, министра финансов, министра духовных дел, народного просвещения и общественного здравия, министра торговли, промышленности и публичных работ, министра внутренних дел, министра юстиции, военного министра и министра земледелия. Министр королевского двора не заседает в совете; но влияние его очень велико: иногда оно уравновешивало власть других министров и подавало повод к важным столкновением. Тайный совет короля не принимает никакого оффициального участия в управлении государством.
Три другие королевства Германской империи, Бавария, Саксония и Вюртемберг, имеют почти такое же государственное устройство, как и Пруссия: это тоже представительные монархии, имеющие совет министров, в числе которых существует даже военный министр, и две законодательные палаты, из которых первая, или верхняя, состоит частию из членов, заседающих по праву рождения, частию из членов, назначаемых королевскою властью, а вторая, или нижняя—из депутатов, выбираемых народом по различным способам избирательной системы. Из второстепенных государств Германии в одном только Вюртемберге введена всеобщая подача голосов, но и там она применяется только при выборе представителей больших городов и уездов, и в палате, кроме того, присутствуют делегаты от дворянства, от церквей и от университета. Впрочем, законодательные собрания этих королевств созываются только раз в два года, для вотирования бюджета; в промежутки же между сессиями заседает делегация из двенадцати членов, состоящая из представителей обеих палат. В великом герцогстве Баденском бюджет вотируется на два года. Это государство так же, как и сосед его, великое герцогство Гессен-Дармштадтское, подражают королевствам Германии своим парламентским механизмом, состоящим из двух палат и ответственного министерства.
Мелкие государства Тюрингенские или Саксонские, равно как Брауншвейг и Ольденбург, имеют по одной палате, собирающейся через большие промежутки времени и состоящей из пятнадцати до сорока трех членов, смотря по величине государства; палата герцогства Саксен-Кобург-Гота, заседающая попеременно в городах Кобурге и Готе, состоит из членов, назначаемых на одну треть Кобургским сеймом и на две трети Готским сеймом, отдельными собраниями, которые, в свою очередь, выбираются посредством двух-степенной системы подачи голосов. Что касается Вальдека, то это княжество имеет свой особенный сейм, назначаемый непосредственно всею совокупностью народа; но управление краем принадлежит Пруссии, и из всех немецких государств эта земелька наименее сохранила действительной независимости. Ландтаг княжества Липпе-Детмольд состоит из двух «курий», из которых одна выбирается «рыцарством», а в другой заседают делегаты от городов и сельских землевладельцев; но эти курии пользуются лишь совещательным голосом и не имеют никакого права заниматься финансами княжеских удельных имуществ. В княжестве Шаумбург-Липпе конституция отличается более либеральным характером: из пятнадцати членов сейма—пять представителей городов и пять депутатов сельских обществ выбираются посредством всеобщей и непосредственной подачи голосов; из остальных пяти членов—один избирается крупными земельными собственниками, другой—духовенством, третий—лицами судебного сословия, медиками и профессорами; наконец, два назначаются самим князем. Герцогство Ангальт, управляемое правительством, более недоверчивым к народному представительству, имеет совещательную палату, заседания которой, при том же, происходят при закрытых дверях. Два Мекленбургские великия герцогства, оставшиеся вне всякого конституционного лицемерия, представляют еще полуфеодальные государства, где вся политическая власть принадлежит дворянству. Крестьянское сословие не имеет даже представителей в ландтаге Мекленбург-Шверина; пятьсот «рыцарей», или владельцев дворянских имений, пользуются правом голоса на сейме, но этому собранию придается так мало значения, что присутствия четырех членов, двух рыцарей и двух бургомистров, достаточно для того, чтобы совещания его имели законную силу. В Мекленбург-Стрелице шведское влияние, некогда преобладавшее, заметно и до сих пор в политическом и социальном быте: разграничение сословий установлено там яснее и определеннее, чем во всяком другом государстве Германии, составом ландтага, где три владельца дворянских имений, три пастора, три бюргера заседают купно с тремя арендаторами и девятью крестьянскими выборными; но этот сейм, так хорошо подобранный, не имеет никакой власти, так как его совещания не могут вести к вотированию законов. Три вольные города, Бремен, Гамбург, Любек, составляют яркий контраст с Мекленбургскими великими герцогствами: правительственная власть принадлежит там представительным собраниям, сенату и городскому совету. Однако, форма правления в этих республиканских городах есть, в сущности, денежная аристократия: сенат, состоящий, во всех трех городах, из юристов и негоциантов, выбирает из своей среды бургомистров, заведует администрациею и назначает должностных лиц.
Из этого видно, что в Германии число политических деятелей, заседающих в совещательных и законодательных собраниях и принимающих участие, по крайней мере оффициально, в управлении делами своих государств, весьма значительно. Считая только членов палат, выбираемых большею частию народным голосованием, непосредственным или двух-степенным, всеобщим или ограниченным условиями имущественного ценза, находим, для всей Германской империи, громадный итог законодателей, слишком две тысячи. По различным немецким государствам это число распределяется следующим образом: имперский сейм или рейхстаг—397 членов; Пруссия—433; Бавария—159; Саксония—82; Вюртемберг—93; Баден—63; Гессен-Дармштадт—50; Саксен-Веймар—31; Саксен-Мейнинген—24; Саксен-Кобург-Гота—30; Саксен-Альтенбург—30; Шварцбург-Рудольштадт—16; Шварцбург-Зондерсгаузен—15; Рейс, старшая линия—12; Рейс, младшая линия—16; Вальдек—15; Липпе-Детмольд—21; Шаумбург-Липпе—15; Ангальт—36; Брауншвейг—46; Ольденбург—34; Бремен—166; Гамбург—178, Любек—120. Эта огромная цифра законодателей, правда, уменьшается отчасти вследствие совмещения должностей в одном лице. Большая часть членов рейхстага заседают вместе с тем или в одной из прусских палат, или в представительных собраниях других немецких государств. Следствием этого является то, что в эпоху, когда различные законодательные собрания открывают свои сессии одновременно, многие из политических деятелей, наиболее авторитетные, не могут присутствовать на заседаниях которой-либо из палат, к которым они принадлежат, или должны перебегать из одной палаты в другую, только для того, чтобы подавать голос, не принимая участия в прениях. Но в то время, как государства Германии кишат законодателями, считая их сотнями, Эльзас-Лотарингия, пожалованная титулом «имперской земли», только с 1881 г. имеет собрание, облеченное кое-какими законодательными правами. Эта территория управляется губернатором или обер-президентом, подчиненным непосредственно канцлеру империи и долженствующим представлять в своем лице интересы и нужды края перед имперским советом. При этом должностном лице, которое может располагать чрезвычайными рессурсами, предоставляемыми законом об осадном положении, состоит административный совет, решения которого подлежат исполнению, когда, по меньшей мере, пятеро из его членов принимали участие в совещаниях по данному вопросу. Ниже обер-президента, в административной иерархии, следуют президенты и директоры, заменившие французских префектов и подпрефектов, но облеченные более широкою властью, чем какою пользовались эти последние. Вообще эта завоеванная провинция управляется «по всей строгости»; оттого и администрация стоит там сравнительно гораздо дороже, чем во всей зарейнской Германии.
Преобладающее положение Пруссии в империи, без сомнения, поведет к тому, что рано или поздно вся Германия будет иметь бюрократический механизм, подобный механизму Прусского королевства. Королевство это разделено на двенадцать провинций, подразделяющихся на области или губернии (Regierungs-Bezirgen, в Ганновере Landdrosteien), которые, в свою очередь, делятся на округи (Kreise), в числе которых находятся города с населением свыше 25.000 душ, требующие выделения из их городских округов.
Прусское общинное устройство еще далеко не однообразно, несмотря на новые законы, изданные по этому предмету со времени учреждения империи. Различные традиции каждой из провинций, последовательно присоединенных к Прусскому государству, различие законодательств, относящихся к городам, к деревням, к большим имениям, многочисленные исключения, освященные местными обычаями, наконец, статуты, составленные по инициативе некоторых муниципальных учреждений,—все это способствовало сохранению разнообразия в управлении общинами. Города управляются или выборным советом, магистратом, или бургомистром (городским головой), который назначается собранием избирателей и утверждается в должности центральным правительством; подобно тому, как и для выбора депутатов в прусский парламент, городские избиратели разделены на три группы, представляющие каждая не треть населения, но треть общей суммы налогов. Что касается сельских общин, то еще недавно они управлялись, при содействии или без содействия муниципального совета, наследственным старшиною, шульцом, или просто уполномоченным помещика; в настоящее время это должностное лицо и его помощники выбираются на десять лет и утверждаются в должности амтманом и ландратом. Государство признает общинные права также и за большими имениями или поместьями; в этом случае помещик должен отправлять обязанности полиции, конечно, не своим именем, а как уполномоченный правительства, и все общинные расходы покрывает из собственных средств.
Кантон или уезд (Amt) организован таким образом, чтобы прочно группировать маленькия общины в одну большую. Уезды состоят по большей части из маленького города и окрестных сел и деревень; они управляются амтманом, который всегда выбирается из почетных обывателей уезда, но не избирателями, а окружным сеймом или земским собранием и утверждается в должности главным начальником провинции. Это настоящий мер, с очень обширными правами; при нем состоит уездный комитет, в состав которого входят старшины общин, помощники и некоторые другие выборные представители. В общинах достаточно больших, чтобы образовать отдельный кантон, старшина исполняет обязанности амтмана, и его муниципальный совет делается уездным комитетом.
Округ составляет политическую группу, по виду более независимую, чем кантон. Он имеет представительство, крейстаг, или окружное земское собрание, выбираемое тремя категориями избирателей, принадлежащих к городам, к классу крупных землевладельцев, к сельским общинам, но с тою разницею, что в деревнях подача голосов на выборах проходит через две степени; впрочем, выборы производятся не пропорционально числу жителей, но в соразмерности с величиною имуществ. Орган или агент исполнительной власти в округе, называемый ландратом, назначается королем, по представлению крейстага: это нечто в роде французского подпрефекта; он облечен большою властью. Ландрат председательствует в постоянной коммисии или управе, выбираемой окружным собранием и заменяющей его в промежутки между сессиями. Эта коммисия, состоящая из шести членов, назначается на шестилетний период, или из среды самого крейстага, или из лиц, не принадлежащих к этому собранию, и обновляется посредством последовательной замены трети личного состава; священнослужители, школьные наставники и лица судебного ведомства не могут быть выбираемы в коммисию. Она назначает должностных лиц окружного управления и, по уполномочию государства, заведует общественными работами, путями сообщения, богоугодными заведениями, санитарною полициею. Кроме того, она пользуется опекунскою властью над общинами, составляет суд первой инстанции по делам, касающимся администрации, и распоряжается фондами, отпускаемыми государством на управление округа.
Области представляют деления преимущественно административные,—те деления, посредством которых государственная власть с наибольшею силою проявляет свое действие на страну. Областное правление состоит из президента, директоров и ассесоров, которые все назначаются королем, и составляют вместе совет или коллегию. Эта коллегия подразделяется на несколько второстепенных комитетов, заведующих специально административными, духовными, фискальными делами, и в особенно важных случаях собирается в полном составе для обсуждения данного вопроса; когда президент оказывается в меньшинстве в этих общих собраниях, он может представить дело на разрешение главного начальника провинции.
Во главе каждого из главных административных делений королевства, так-называемых провинций, из которых многие суть бывшие государства, присоединенные к Пруссии, стоят две власти, одна, пекущаяся непосредственно об интересах провинции—это провинциальный сейм, другая, представляющая интересы правительства,—это главный начальник провинции или обер-президент, при котором состоит совет главного управления. Провинциальный сейм должен быть созываем королем, по меньшей мере, через каждые два года, но может быть созываем и чаще, если того потребуют дела. Сейм назначает свое бюро (председателя и секретарей), вотирует свой бюджет, покупает или отчуждает имущества, установляет налоги, заключает займы, дает свое мнение о законопроектах, представляемых на его рассмотрение, выбирает директора и членов постоянной коммисии, долженствующей приводить в действие принадлежащую ему долю исполнительной власти в провинции. Провинциальное представительство участвует также в назначении личного состава совета главного управления, состоящего при обер-президенте провинции, и который может быть уподоблен французскому совету префектуры; из семи членов этого совета—пять выбираются провинциальным сеймом и из его среды, а остальные два назначаются правительством. Но, хотя выборное начало, повидимому, играет довольно важную роль в политическом устройстве Прусского королевства, государственная власть нисколько не теряет от этого своей силы и могущества. Высшая административная юрисдикция, составленная исключительно из судей, назначаемых королем, произносит безапелляционное решение во всех случаях столкновения или пререканий о пределах власти и круге ведомства между избирательными учреждениями и представителями или органами государства; кроме того, главный начальник провинции (обер-президент) и министр внутренних дел имеют право безусловно воспротивиться всякому решению собраний или их делегатов, которое им покажется противным законам или интересам правительства.
Во всем мире нет страны, где это отвлеченное существо, называемое государством, пользовалось бы таким благоговейным почитанием, как в Германии, и особенно в Пруссии. Государство—это не государь, не отечество; нация, с её языком, её нравами, её внутреннею жизнью, не играет тут никакой роли, не имеет никакой цены. Государство—это совокупность бюрократии, с её таинственными пружинами, с её секретным механизмом, со всею её бесконечною иерархиею, идущею от короля до последнего кандидата в мундире; нечиновный же народ представляет для неё лишь массу, подлежащую переписи, обложению податями и повинностями, управлению, обработыванию на все манеры.
Прусская бюрократия отличается между всеми бюрократиями единством и дисциплиною: это армия, маневрирующая как на смотрах, предшествующих сражениям. Прусские чиновники ни мало не похожи на чиновников других стран; про них никак нельзя сказать, что они первые готовы злословить свое правительство, разоблачать его слабые стороны, поднимать на смех своих начальников. Они, напротив, глубоко убеждены в своей миссии; они слепо веруют в государство, которого являются служителями и истолкователями; видя его неизменным, независящим поочередно от одной или другой политической партии, они и сами не изменяются и опираются на него с полным доверием; они вверяют ему всю свою судьбу. Впрочем, труд, который от них требуется, весьма серьезен, и, разумеется, они тем преданнее, чем труднее их работа. Не говоря уже об обыкновенных экзаменах, требуемых при выходе из гимназии, они должны еще сначала выдержать первое испытание по юридическим предметам после трехлетнего пребывания на университетской скамье, затем с трудом подниматься, со ступеньки на ступеньку и от экзамена к экзамену, до административных должностей; даже протекция может доставлять места только кандидатам, уже подготовленным многотрудным ученьем к их будущему посту. Но раз усевшись на месте, прусский чиновник может считать свое положение почти окончательно обеспеченным; он не может быть уволен от службы иначе, как по приговору дисциплинарного суда и после отказа на апелляционную жалобу, принесенную им на это решение в совет министров. Облеченные большою властью, чиновники могут принимать важные решения по собственному усмотрению, без предварительного сношения с центральным правительством; им рекомендуется приучаться действовать по собственной инициативе: каждый из них должен сознавать себя частью государства. Поэтому они смотрят на свою роль очень серьезно; чиновники до мозга костей, они остаются таковыми даже в семейной жизни, и мужнина слава озаряет своими лучами и супругу: жены чиновников везде украшают себя титулом мужей, придавая ему окончание женского рода, и когда они встречаются в обществе или на улице, оффициальный этикет требует, чтобы при разговоре, к фамилиям собеседниц каждый раз прибавлялся курьезный ряд рангов или титулов, на которые мужья имеют право по своему служебному положению.
В последнее время охватившая всех бешеная страсть к биржевой игре и соблазн, производимый примерами быстрого обогащения, деморализовали многих чиновников; но, не принимая в рассчет этих исключений, можно сказать, что вообще прусские чиновники вносят большую экономию в управление общественными суммами и много методы в свою работу. Приводимая ими в действие административная машина идет ровным ходом, без тряски и толчков; граждане жалуются, правда, на их высокомерный тон, но тем не менее повинуются; бывшие унтер-офицеры, приученные в военной службе к строгой субординации, к беспрекословному исполнению приказаний начальства, к почитанию установленных формул, занимают все должности подначальных чиновников и приучают администрируемых к порядку и дисциплине. При таких условиях весьма естественно, что бюрократия, то-есть государство, хочет забрать в свои оффициальные кадры все, что еще ускользает от неё: «один король, один закон»— таков её девиз.
Что касается религии, то она пользуется свободою, и уже два столетия все христианские вероисповедания признаются, как «терпимыя», «дозволенные законом» или «привилегированныя»; но государство взяло на себя заботу устроить управление церковью, к которой оффициально принадлежат две трети жителей Пруссии. Так, с 1830 года правительству удалось слить в одно исповедание, называемое евангелическим, лютеран и реформатов; имущества, уставы, все теперь общее у этих двух церквей, и их организация соответствует организации провинций: в главном городе каждого из этих административных делений королевства существует духовная консистория, во главе которой стоит суперинтендент, и члены которой назначаются королем, совмещающим в своей особе верховную власть церкви и государства. Эта консистория назначает пасторов в приходы, состоящие под королевским покровительством, утверждает других выбираемых священнослужителей, наблюдает за преподаванием закона Божия в школах, управляет церковными имуществами. Духовные чиновники так же, как и гражданские, пользуются большою независимостью, но они употребляют свою инициативу в пользу государства. Вообще протестантская церковь в своей совокупности есть лишь одно из колес административного механизма; уже задолго до провозглашения империи она подготовляла политическое объединение, доставляя кадры, где протестанты двух главных сект Германии соединились в одно вероисповедание, приятное государству. Но католическая церковь, государь которой находится в Риме, обязана к двойному повиновению—папе и императору: отсюда эта возобновленная средневековая борьба между папством и императорскою властью, называемая ныне «борьбою за цивилизацию», Kulturkampf. Закон, изданный в апреле 1873 года, отменил выдачу какого бы то ни было денежного содержания священнослужителям, каких бы то ни было вспомоществований католической церкви со стороны государства во многих епархиях, как равно в прусских частях епархий майнцской, ольмюцской и пражской; многие прелаты или высшие духовные сановники были, сверх того, подвергнуты денежным штрафам и тюремному заключению. Римско-католическая церковь в Германии делится на следующие архиепископства и епископства:
| Архиепископства | Епископства |
| Познань и Гнезно | Кульм, Эрмеланд. |
| Бреславль (княжеское епископство) | |
| (Ольмюц) (Прага) Силезские католики | |
| Кёльн | Гильдесгейм, Оснабрюк, Мюнстер, Падерборн, Фульда, Лимбург, Трир, Майнц |
| Фрейбург-Брейзгау | Фрейбург. |
| Мюнхен и Фрейзинг | Аугсбург, Пассау, Регенсбург. |
| Бамберг | Вюрцбург, Эйхштедт, Шпейер. |
| Дрезденский викариат (епископство Леонтопольское in partibus). | |
| (Безансон) | Страсбург, Мец. |
Что касается секты старокатоликов, значение которой сильно преувеличивали, выставляя ее как новую церковь, то число её последователей уменьшается с каждым днем, и можно сказать, что это скорее политическая партия, чем религиозная секта: старокатолики в Германии сравнительно еще малочисленнее, чем в Швейцарии; в 1890 году насчитывалось во всех немецких государствах только 79 старокатолических общин, с 30.000 членов. Большинство лиц, оставляющих установленные церкви, покидают их вследствие религиозного индифферентизма и присоединяются к массе, все более и более увеличивающейся, людей, для которых религия есть не более, как оффициальный ярлык, показываемый в дни народной переписи. По вероисповеданиям, население Германии в 1890 году распределялось следующим образом:
Протестантов 31.026.810; католиков 17.671.929; евреев 567.884; последователей других исповеданий, или без указания религии 13.315.
Большая часть тех, которых статистика показывает исповедующими ту или другую обрядность, не посещает храмов Божиих. Деревни вообще более привязаны, чем города, к обрядностям культа, и католики более, чем протестанты.
Подобно церкви, и школа находится в руках государства, хотя на первый взгляд, судя по независимости, которою по закону пользуются училищные коммисии и университетские профессора, можно подумать, что существует полная свобода преподавания. Все учителя и наставники—чиновники государства, все получили от него свои должности, прямо или косвенно, все были узко приучены к беспрекословному повиновению службою в армии, прежде, чем вступили на поприще педагогической деятельности. Программы учебных курсов сочиняются высшими чиновниками и пасторами, которым принадлежит также и контроль за ходом преподавания. Что касается университетов, то они образуют, но только по виду, своего рода государство в государстве. Совокупность профессоров составляет отдельную административную корпорацию, пользующуюся самоуправлением; она избирает периодически из своей среды ректора и членов «академического сената», установляет порядок лекций, наблюдает за дисциплиною студентов, рассматривает аттестаты кандидатов, дает собственною властью ученые степени лицам, прослушавшим университетский курс. Студенты тоже образуют признанную корпорацию, правильно организованную. Они считаются «академическими гражданами»; прежде, чем быть подданными государства, они подсудны университетскому сенату. Но все эти привилегии нисколько не изменяют сущности дела; профессора тем лучше служат правительству, чем меньше им приходится терпеть от его вмешательства; студенты, с своей стороны, не могут забывать, что они приготовляются к чиновничьей карьере. «Университет почитает за честь и славу быть стражем интеллектуальной корпорации Гогенцоллернов»—так выразился в своей речи один прусский rector magnificus, Дюбуа-Реймон. Тем не менее, высшие учебные заведения остаются центрами научной жизни, весьма важными по своему влиянию как для Германии, так и для всего мира. Свобода мысли и научного исследования гарантирована в этих высших школах институтом так называемых приват-доцентов, или профессоров без оффициальной зависимости, которые имеют право преподавать науки, избирая по своему желанию тот или другой предмет и метод изложения для своих лекций; единственное условие, которое от них требуется,—это то, чтобы они получили образование в одном из немецких университетов. «Полная свобода учить, полная свобода учиться» (Lehr-und Lernfreiheit)—таков принцип, представляемый этими вольными профессорами. Не вербуемые своими собратами, не приверженные к рутине, не связанные оффициальною программою, они оспаривают слушателей у преподавателей, назначаемых правительством, и тем заставляют ординарных профессоров внимательнее относиться к своему преподаванию; правда, что и между ними есть много таких, которые не имеют другого честолюбия, кроме желания добиться казенного места, и пользуются вольною кафедрою только как ступенью к кафедре оффициальной. Институт приват-доцентов вполне обеспечивал бы свободу слова в университетах, еслибы высшие советы не оставили за собою права обуздывать «непристойныя» речи предостережениями и запрещением читать лекции; говорят, что они не раз пользовались этим правом для удовлетворения личного соперничества или вражды, внушенной духом партии.
Пресса так же, как и высшее образование, пользуется в Германии, повидимому, большою свободою; известно, однако, что правительство не только употребляет огромное влияние, которое дает ему власть, для того, чтобы дирижировать по своему произволу так называемым общественным мнением, но оно, кроме того, тратит на дело пруссификации часть бюджета, именуемую оффициально «фондом гвельфов», обыкновенное же её название, обязанное своим происхождением тому самому министру, который первый дал этим деньгам такое назначение,—«фонд пресмыкающихся». Так как частные имущества короля ганноверского и курфюрста гессен-кассельского были конфискованы в 1866 году, то правительство, благодаря этому обстоятельству, располагает ежегодно суммою более двух с половиною миллионов, которая употребляется главным образом на плату за низкие услуги продажных «пресмыкающихся» прессы.
До недавнего времени в различных государствах, соединенных теперь под именем Германской империи, законодательство отличалось большою разнохарактерностью. Пруссия имела свой свод законов, но более или менее видоизмененный, смотря по провинциям, старинными обычаями и местными привилегиями. Саксония тоже ввела у себя особенный кодекс в 1863 году. Ганновер, Мекленбург, курфюршество Гессен-Кассель, Бавария, Вюртемберг принадлежали к области обычного права, различно видоизмененного правом римским, правом каноническим, правом феодальным, древними законами священной Римско-Германской империи. Наконец, прирейнские провинции Пруссии и Баварии сохранили французский гражданский кодекс; Баден тоже слегка видоизменил его, сообразно местным условиям и потребностям. Понятно, что Прусское государство должно было стремиться к введению единства в этот хаос разнообразных, нередко даже противоречивых, законов, и действительно, с каждым годом оно постепенно расширяло пределы территории, где господствует прусское право. Однако, ему остается еще много сделать, чтобы изгладить совершенно следы прежних законодательств, и теперь оно осторожно приступает к отмене в Эльзас-Лотарингии французского гражданского кодекса. Вообще говоря, границы провинций, областей и округов совпадают в административном и судебном делении. Иерархия трибуналов в Пруссии следующая: 13 высших судов (Oberlandsgerichte) и 89 областных судов (Landgerichte). Многие чересполосные территории исчезнут со введением нового положения, и централизация будет действовать беспрепятственно. Нет сомнения, что мало-по-малу вся остальная, не прусская Германия последует, добровольно или против воли, примеру, данному господствующею державою, и Берлин сделается рано или поздно юридическою столицею империи, как он уже сделался её главным пунктом политическим и военным. Однако, две из высших судебных властей находятся не в Берлине: высший апелляционный трибунал Любека ведает не только дела, касающиеся трех вольных городов, но также, по отношению ко всей Германии, дела о государственной измене, о преступлениях против государства и против отечества; Лейпциг есть местопребывание верховного кассационного суда и высшего коммерческого суда, и от этого же города непосредственно зависят судебные учреждения Эльзаса-Лотарингии.
Все усилия государства направлены к тому, чтобы достигнуть возможно большего и разностороннего вмешательства во взаимные отношения граждан, с целью давать совокупности общества более правильный, более урегулированный ход и таким образом увеличивать число тех, которые находятся в непосредственной зависимости от правительства, как чиновники, получающие от него жалованье. Оно располагает уже очень обширным прямым влиянием посредством всех своих инспекторов и советов по части земледелия, промышленности, статистики, гигиены, народного здравия; но по отношению к весьма значительной части народного труда оно больше чем советник и надзиратель, оно—хозяин и распорядитель. Владея большею частию рудников и копей, оно разрабатывает их само или отдает в арендное содержание откупщикам: оно прямо заинтересовано в разведке рудных месторождений, в хорошем устройстве шахт и галлерей, в применении усовершенствованных способов разработки, в употреблении добываемых руд для целей промышленности, в создании большого числа горных заводов, для которых оно является заказчиком или покровителем. Его преобладающее положение позволяет ему управлять по своей воле рынком металлов, останавливать всякую конкурренцию, принимать на себя роль патрона в отношении частных лиц и компаний, которые еще обладают кое-какими рудниками рядом с казенными.
Правительство Германской империи постепенно приобрело господство над главными путями сообщения, над товарным и пассажирским движением, что позволяет ему регулировать, по своему произволу, отношения между производителями: оно хочет овладеть всеми железными дорогами, пересекающими немецкую территорию, и, несмотря на оппозицию конкуррирующих компаний и государств, владения которых не заключены в пределах Пруссии, оно все более и более приближается к своей цели. Уже большая часть рельсовых путей германской сети принадлежат империи или состоят под её непосредственным управлением. Общая длина германских железных дорог в 1895 году: 45.985 килом.; линии, принадлежащие государству, 41.066 килом.; линии компаний, управляемые государством, 304 килом.; линии, управляемые компаниями, 4.615 килом.
Благодаря обладанию главными железно-дорожными линиями, империя может привлекать движение на свои рельсовые пути, установила дифференциальные тарифы; она может разорить в конец соперничающие с нею компании; частные железнодорожные общества, одно за другим, принуждены уступать, и акционеры их увеличивают против воли толпу владельцев государственных бумаг. Овладевая железными путями сообщения, правительство умножает вместе с тем громадную армию своих чиновников и служащих. Горнозаводские рабочие, механики, сторожа, стрелочники, весь персонал железных дорог, почт и телеграфов, публичных работ и т.д. составляют весьма значительную часть населения империи: если считать семейства всего этого служащего люда, получающего жалованье из государственной казны, то нужно класть по малой мере в полтора миллиона число лиц, судьба которых зависит от правительства. Таким образом, могущество государства опирается на мир работников, которые не могут угрожать ему стачками, потому что всякое прекращение работы было бы в то же время бунтом, за которым следовало бы неминуемое поражение участников стачки. Так значительна теперь часть народа, которую правительство держит в прямой зависимости посредством жалованья или заработной платы, так велико число подданных, привлекаемых промышленно-торговыми предприятиями государства в ряды его непосредственных слуг, что нет ничего удивительного, если правителям приписывают мысль закрепостить постепенно всю нацию. Во всяком случае, несомненно то, что покупка сети железных дорог даст правителям возможность располагать, для мирных работ, армиею гораздо более многочисленною, чем та, которая служит им для защиты территории или для нападения на другие государства. В обеих этих армиях дисциплина будет одна и та же, потому что правительство набирает почти исключительно между военными всех служащих, в которых оно нуждается для своих железных дорог, рудников, фабрик и лесов.
Пруссия—и через нее Германия—есть, как известно, держава по преимуществу военная. «Война составляет национальный промысел Пруссии», говаривал Мирабо, и эти слова, очень верные в век Фридриха II, опять сделались отчасти справедливыми в наше время. В Германской империи военная служба обязательна для всех молодых людей, достигших двадцатилетнего возраста, хотя только седьмая часть их призывается под знамена. От исполнения воинской повинности избавлены только князья, священнослужители и кандидаты богословия, а также единственные и необходимые опоры семьи; но рекруты, недостигающие узаконенной меры (1,57 метров), бракуются и заменяются другими; так как число годных все-таки значительно превышает требуемый контингент, то выбор делается посредством жеребья. Заместительство, то-есть поставка вместо себя другого лица, не допускается. Молодые люди, признанные годными к службе, но освобожденные жеребьем, остаются в распоряжении военного начальства, которое сохраняет право зачислить их на службу в один из двух следующих годов, если нужный контингент не может быть пополнен иным способом. Но этот случай представляется редко, и жребий решает в действительности, своими «счастливыми» и «несчастливыми» нумерами, участь людей, внесенных в рекрутские списки. Средним числом, две трети годных к службе конскриптов получают двухгодичную отсрочку в отношении призыва, как вынувшие счастливые нумера. Но более одной пятой, а в некоторые годы даже более четверти подлежащих исполнению воинской повинности, не чувствуя особенной любви к военной славе, успевают скрыться от агентов конскрипции: это по большей части молодые люди, бегущие из отечества искать счастья в какой-нибудь из европейских стран или в Новом Свете. Молодой солдат должен оставаться три года под знаменами, то-есть на действительной службе, затем четыре года в запасе и, наконец, пять лет в ландвере или ополчении.
Кроме того, существует еще третий запас, ландштурм (народное ополчение), который должен быть призываем к охранению крепостей и укрепленных лагерей в случае вторжения неприятельской армии в пределы государства. По закону 3 августа 1893 г., мирный состав армии в период от 1 октября 1893 года по 31 марта 1899 года определен в 179.229 человек (без офицеров, унтер-офицеров и вольноопределяющихся), как средний годовой состав. В 1894 году наличный состав армии по штатам мирного времени: 22.618 офицеров, 557.210 унтер-офицеров и рядовых; 97.280 лошадей; по штатам военного времени: 2.549.918 человек; с прибавкой же 6 классов 2 призыва ландштурма 1870-1875 годов и 12 классов запасного резерва 1883-1894 годов получится почти вдвое большая цифра.
Молодые люди от семнадцати до двадцатилетнего возраста, которым состояние позволяет экипироваться и содержать себя на собственные средства, и которые выдержат перед экзаменационною коммисиею испытание по установленной программе, могут получить позволение служить только один год. Большому числу из них разрешается слушать лекции в университете в продолжение их года службы, и многие продолжают потом свое военное образование, чтобы получить право поступления в общество офицеров. Кроме того, существуют специальные военные школы или кадетские корпуса, имеющие все вместе, средним числом, около 1.700 воспитанников. Молодые люди, окончившие курс в этих учебных заведениях и успешно выдержавшие экзамен, поступают в полк и должны прослужить полгода до чина портупей-прапорщика. Затем, прежде чем быть произведенными в офицеры, они должны пробыть год в военном училище и сдать новый экзамен; да и после исполнения этого условия, они могут получить офицерский чин только в таком случае, если будут единогласно приняты их будущими товарищами в общество офицеров. Молодые офицеры, желающие поступить в артиллерию или инженерный корпус, должны получить специальное образование в училищах артиллерийском или инженерном. Наконец, выше всех помянутых учебных заведений существует еще военная академия, настоящий университет, где курс продолжается три года, и куда имеют доступ только те из офицеров, которые обладают большими способностями, хорошим здоровьем и хорошим состоянием; каждый год, офицеры, слушающие академический курс, должны составлять записки по различным военным вопросам, и о тех из них, которые представляют наиболее замечательные работы, докладывают, в конце третьего года, начальнику главного штаба; между ними-то последний обыкновенно и выбирает офицеров, долженствующих служить ему помощниками. Но на всех ступенях военной иерархии, офицеры генерального штаба могут быть произведены в высший чин не иначе, как по пробытии по меньшей мере года на действительной службе. Из этого видно, как серьезен труд, требуемый от офицеров в прусской армии: оттого-то простому солдату там очень трудно, даже почти невозможно в мирное время возвыситься до офицерского чина; только во время войны какие-нибудь из ряда выходящие подвиги или отличия позволяют ему перешагнуть первые ступени военной иерархии, но и в этом случае он должен приобрести образование, которого ему не доставало в начале. Точно также разночинцы, даже вышедшие из военных школ, не находят такой легкой дороги, как лица привилегированного сословия, исключая разве специальных родов оружия, артиллерии и корпуса инженеров: в настоящее время корпусные командиры и дивизионные генералы все из дворян. Вообще в прусской армии господствует тот принцип, что дисциплина облегчается высоким общественным положением фамилий, к которым принадлежат начальники; солдат должен видеть в них высшие существа, составляющие часть касты, отличной от его касты. При том же дисциплина там чрезвычайно строгая, почти жестокая; число самоубийств в этой армии очень велико; так, например, в 1868 году 1 самоубийство приходилось на 2.238 солдат.
Германская армия, за исключением гвардии, набираемой во всех частях империи, делится на двадцать корпусов (2 в Баварии, по 1 в Саксонии и Вюртемберге, 16 в Пруссии и остальных государствах), из которых каждый расположен гарнизоном в городах той самой провинции, откуда поступили солдаты. Германия разделена территориально на полки, баталионы и роты ландвера; столбы, поставленные у входа в деревни, как будто у дверей казармы, указывают нумера всех военных делений и подразделений, к которым причислена данная сельская община. Эта областная организация в значительной степени облегчает мобилизацию войск, а главное—она гораздо экономичнее.
Крепости в Германии не многочисленны: в это последнее время многие из них, даже весьма важные, как например, эрфуртская, были упразднены. Правительство желает иметь небольшое число крепостей, но достаточно обширных для того, чтобы они могли служить большими укрепленными лагерями и облегчать наступательную войну. Теперь по всей империи, считая тут и морские берега, только 38 крепостей, которые делятся на первоклассные и второклассные. К первой категории принадлежат: Страсбург и Мец, Раштат, Майнц, Гермерсгейм, Кобленц, Кёльн, Везель, Ульм, Ингольштадт, Магдебург, Глогау, Нейсе, Кюстрин, Шпандау, Торн, Познань, Данциг, Кёнигсберг. Второклассные крепости суть: Новый Бризах или Брейзах, Бич, Тионвиль, Сарлуи, Торгау, Кёнигштейн, Глац, Мариенбург и Бойен. Кроме того, Германия имеет следующие укрепления на морском берегу: Вильгемсгафен, укрепления при устьях Везера и Эльбы, Зондербург, Фридрихсорт (Киль), Пиллау, Мемель, Кольберг, Свинемюнде, Штральзунд.
Военный флот Германии довольно значителен, не только для защиты берегов, но даже для наступательной войны против какого-нибудь второстепенного государства. Состав флота в 1895 году: 89 судов в 260.937 тонн и в 294.970 индикаторных сил; экипаж—22.314 человек. Немецкий флот состоит из судов троякого типа: боевых кораблей, фрегатов или корветов; крейсеров и станционеров; вестовых судов. Главные порты германского военного флота—Киль на Балтике и Вильгельмсгафен на Северном море. Так как набор экипажей сделался очень затруднителен, по причине дезертирования матросов, которых не привлекает даже довольно высокое жалованье в виду страшной дисциплины, господствующей на военных судах, то правительство принуждено пополнять нужный ему контингент, набирая людей для флота не только между моряками, но также между земледельцами прибрежных провинций.
Военное могущество Германии, превосходящее могущество всякого другого государства хорошею организациею войска и исправным содержанием вооружения, не рискует быть скомпрометтированным от расстройства финансов. Без сомнения, различные государства, входящие в состав Германской империи, имеют, как и все европейские державы, долги, совокупность которых нужно считать миллиардами. Следующая таблица показывает вотированные бюджеты и долги империи и отдельных государств, принадлежащих к Германскому союзу, при чем цифры выражены в франках (считая немецкую марку равною 1 фр. 25 сантимам);
| Доходы | Расходы | Долги | ||
| Империя (1895-96 г.) | 1.239.250.441 | 1.239.250.441 | 2.182.048.000 | |
| Пруссия (1895-96 г.) | 1.899.473.497 | 1.899.473.497 | 6.353.866.318 | |
| Бавария (1894-95 г.) | 328.341.269 | 328.341.269 | 1.388.856.567 | |
| Саксония (1895 г.) | 100.684.389 | 100.684.389 | 701.734.850 | |
| Вюртемберг (1896-97 г.) | 71.363.601 | 71.744.325 | 463.714.000 | (94 г.) |
| Баден (1895 г.) | 67.118.039 | 67.118.039 | 333.000.000 | |
| Гессен (1896-97 г.) | 27.652.964 | 27.563.830 | 40.181.846 | (95 г.) |
| Ольденбург (1895 г.) | 9.451.966 | 10.846.507 | 46.800.000 | (94 г.) |
| Два Мекленбурга (1895 г.) | 20.670.000 | - | 116.000.000 | |
| Брауншвейг (1894-95 г.) | 14.171.000 | 14.171.000 | 104.938.099 | |
| Ангальт (1895-96 г.) | 22.487.900 | 22.487.900 | 1.038.000 | (94 г.) |
| Липпе (1895-96 г.) | 1.190.514 | 1.190.514 | 810.000 | (94 г.) |
| Эльзас-Лотарингия (1895-96 г.) | 50.909.323 | 50.909.323 | 740.286 | |
| Бремен (1894-95 г.) | 17.123.182 | 25.535.763 | 114.000.000 | |
| Гамбург (1895 г.) | 65.762.638 | 71.839.150 | 326.000.000 | (94 г.) |
| Любек (1895-96 г.) | 4.616.194 | 4.616.194 | 9.549.407 | (93 г.) |
Но нужно заметить, что очень большая часть этого долга обеспечена имуществами различных государств и в особенности железными дорогами. Многие из государств Германии, и прежде всего Пруссия, имеют актив в рельсовых путях и в государственных имуществах всякого рода, далеко превышающий их пассив. В качестве господствующего в империи государства, Пруссия съумела частию свалить на имперский бюджет, и следовательно на другие союзные государства, огромное бремя содержания армий: её финансы, питаемые не только разного рода налогами и сборами, но также прибылями от торговли, промышленности и банкового дела, наконец, и лоттерейною игрою, приобрели весьма большую эластичность вследствие уменьшения военного бюджета, и государственный долг её убавился на многие сотни миллионов, тогда как её богатство увеличилось в еще более значительный пропорции.
Другие немецкия государства менее состоятельны, и именно Бавария, государство, которое особенно неохотно подчиняется приказаниям, исходящим из Берлина, находится в наиболее затруднительном финансовом положении сравнительно с другими членами Германского союза; Пруссия может во многих случаях, пользуясь выгодами своего финансового положения, диктовать свои условия этому главному королевству южной Германии. Что касается бюджета империи, то он каждый год представляет равновесие доходов с расходами. Но так как нормальные источники, предназначенные для этого бюджета, как-то: таможенный сбор, пошлины с некоторых предметов потребления, гербовый сбор, доходы от почт, телеграфов, железных дорог, монетного двора, оказываются недостаточными для покрытия расходов на армию и флот, которые содержатся на счет империи, то правительство достигает равновесия в бюджете посредством матрикулярных взносов: так называется добавочная сумма к ежегодному налогу, взимаемому с каждого из государств союза. Этот дополнительный взнос год от году увеличивается, и все указывает на то, что, вследствие усиления централизации, общий бюджет империи будет постепенно разростаться, в ущерб частным бюджетам союзных государств.
Принимая во внимание все обстоятельства, можно сказать, что налоги в Германии менее тяжелы, чем в других больших государствах Европы и Нового Света, и хотя кредит Пруссии еще гораздо слабее кредита Англии и Франции, однако, бремя долга, лежащее на её будущем, не может сравниться по тяжести с бременем, которое должна нести большая часть соседних народов, как видно из следующей сравнительной таблицы, показывающей пропорциональную величину налогов в главных государствах.
Доля налога и долга на каждого жителя в 1880 году:
| Налог, франков | или на 1 ж. | Долг, франков | или на 1 ж. | |
| Франция | 2.980.000.000 | 80 | 25.000.000.000 | 675 |
| Великобритания | 2.137.500.000 | 61 | 18.910.000.000 | 530 |
| Соед. Штаты | 1.525.000.000 | 31 | 9.120.000.000 | 179 |
| Австро-Венгрия | 1.530.000.000 | 40 | 11.150.000.000 | 293 |
| Россия | 2.687.500.000 | 37 | 15.000.000.000 | 206 |
| Италия | 1.412.000.000 | 49 | 11.820.000.000 | 422 |
| Испания | 752.000.000 | 45 | 12.920.000.000 | 808 |
| Голландия | 255.000.000 | 63 | 1.974.000.000 | 490 |
| Бельгия | 271.000.000 | 49 | 2.041.000.000 | 354 |
| Германия | 2.335.000.000 | 53 | 6.026.000.000 | 136 |
Кроме того, германское правительство, как известно, всегда готово к войне; не только его армия, даже на мирном положении, всегда снаряжена как будто накануне открытия неприятельских действий, но и главные крепости увеличены или перестроены, арсеналы наполнены оружием. Специальная военная казна, хранимая в Шпандау, и так называемый «фонд инвалидов», из французского военного вознаграждения, превышавшего пять миллиардов (5.715.550.000 фр.), составляет запасный капитал около миллиарда франков, который постоянно растет от накопления процентов, и которым правительство может располагать при первой тревоге. Из этого видно, как прочно материальное положение немецкой империи среди других государств. Большие политические тела растут и умирают, как отдельные люди; организм же, занимающий центр Европы, находится теперь в периоде развития, и, судя по всему, он еще долго сохранит одушевляющую его силу движения вперед: внутри у него нет опасных врагов, с которыми нужно было бы вести упорную борьбу, и если он не имеет естественных друзей за пределами своих границ, то, по крайней мере, на его стороне все поклонники победы, все куртизаны успеха, все те, кого боязнь будущего заставляет быть благоразумными. Эра присоединений, кажется, еще не кончилась, и миллионы людей, особенно на юге, в направлении к Дунаю и Адриатическому морю, задают себе вопрос: суждено ли им вскоре переменить господина и увеличить толпу подданных в новой империи. Так будет расти и возвышаться роль Германии в политическом мире до тех пор, пока скипетр не перейдет к другому государству, может быть, к России, центру более обширного круга стран и народов, который обнимает разом большую часть Европы и континента Азии.
Но в то время, как Германское государство будет следовать стезею своих судеб, какова будет участь самих немцев? Будут ли они иметь больше свободы? Управляемые столь высокою властью, выиграют ли они в счастьи, в человеческом достоинстве, в нравственной цене? Мечта их исполнилась: «священная Римская империя», которую они старались воскресить, возродилась, наконец, менее обширная, но более могущественная, чем прежде. Удовлетворятся ли они этим осуществлением их идеала, или, перестав обращать взор к временам давно минувшим, для того, чтобы направить его к грядущей эпохе, они научат соседние народы, так как верят в свою гегемонию, что истинная слава состоит не в том, чтобы величать себя подданными могущественного повелителя и заставить себя бояться, а в том, чтобы быть свободными и заставить себя любить?
Нижеследующая таблица дает список немецких государств, с главными территориальными делениями, их пространством и населением по переписи 1 декабря 1890 г.:
(СПИСОК ОПУЩЕН)