VII
Равнины Гельвеции были населены задолго до того времени, когда для них началась история. Даже века, протекшие между двумя ледяными периодами, видели человека бродившим и устраивавшим свои становища в долинах Альп. На итальянском склоне, в Вицциконе, мореновые слои, принадлежащие к различным эпохам, разделены пластом лигнита, где нашли циновку, сплетенную из тростника. Точно также по обрезанным еловым ветвям, открытым близ восточной оконечности Цюрихского озера, в одном из слоев междуледяного периода, Рютимейер заключает о существовании человека в ту эпоху; ветви эти, без сомнения, употреблялись для плетней или корзин. Когда римляне познакомились с краем, он уже пережил много последовательных периодов цивилизации, которые не оставили после себя никаких письменных памятников, и только в текущем столетии были открыты следы этих минувших эпох в гротах, на дне озер, под мохом торфяных болот. Первые остатки гельветического человека и первые его орудия были найдены в пещерах. В Верье, близ горы Мон-Салев, исследователи Госс и Тиоли собрали человеческие кости, а также орудия из оленьего рога, по которым можно составить понятие об образе жизни тогдашних троглодитов.
В Тайнгене, недалеко от Шафгаузена, тоже открыты гроты, служившие человеческим жилищем в эпоху северного оленя, и подробное исследование этих пещер дало в результате богатые сокровища, между которыми особенно замечательна одна кость с изображением северного оленя, вырезанным каким-то великим художником той отдаленной эпохи; из живших тогда млекопитающих теперь остались в Швейцарии только три вида: дикая кошка, волк и красный олень. На южном склоне Альп, где население, как кажется, было другое, отличное от жителей северного ската (может быть этрусское), тоже найдены многочисленные следы существования доисторических людей. Одна из нагорных долин, впадающих в Валь-Маджиа, «долина Горшечников» (Val Lavizzara), названа так по имени горшечного камня (lavezzo), который встречается в этой долине и из которого прежде делали котелки и горшки. Весьма вероятно, что это название напоминает одну из эпох первобытной цивилизации, когда человек, еще не умевший обделывать и обжигать глину, должен был употреблять каменные сосуды.
После исчезновения северного оленя, когда ледники давно уже отступили к верхним долинам и когда на равнинах лапландский мох заменился лесами и луговыми травами, население Швейцарии составляли другие люди—так называемые озерные жители, или обитатели свайных построек. Швейцарские рыболовы давно уже знали о существовании в неглубоких бухтах некоторых озер целых рядов каких-то свай, но не интересовались познакомиться с их происхождением, а местные археологи считали эти сваи просто остатками древних римских плотин. В конце прошлого столетия Разумовский уже предугадывал происхождение этих развалин; но его объяснения были забыты, и только в недавнее время одно неожиданное открытие навело ученых на след истины. Зимою 1853-54 гг. уровень Цюрихского озера понизился гораздо более обыкновенного, и прибрежные жители Обер-Мейлена воспользовались этим обстоятельством, чтобы построить плотины перед старым берегом, с целью присоединить к своим пахатным землям широкую береговую полосу. При производстве работ по устройству плотин нашли, под слоем ила, уголья, почерневшие от огня камни, обделанные кости, разного рода домашнюю утварь, свидетельствовавшие о существовании в этом месте древнего поселения. Проф. Фердинанд Келлер тотчас же приступил к изучению этих любопытных остатков, и вскоре после того напечатал результат своих исследований «об озерных жилищах» и их обитателях, («Кельтские свайные постройки в швейцарских горах», 1854 г.). Это было исходною точкою целого ряда других раскопок и исследований, которые много способствовали основанию новой науки—антропологии доисторического человека.
По найденным остаткам нетрудно реставрировать мысленно озерные хижины тех отдаленных эпох. Обугленные бревна, лежащие теперь между сваями, по всей вероятности, составляли часть платформы или помоста, который был устроен на высоте нескольких футов над поверхностью озера; переплетенные ветви деревьев, куски обожженной глины, очевидно, принадлежали к круглым стенам; слои тростника, соломы и древесной коры, без сомнения, представляют остатки конических крыш этих озерных жилищ. Камни, составлявшие очаг, упали на дно отвесно и лежат прямо под тем местом, которое некогда занимали. Глиняные сосуды, кучи листьев и мха, вероятно, служившие постелями, оружие, трофеи охоты: большие оленьи рога и головы бизонов, украшавшие стены,—все эти предметы, очевидно, должны быть рассматриваемы, как утварь и мебель озерных хижин; в торфяниках, составлявших прежде часть Пфеффиконского озера, нашли даже ткани из пеньки и льна, и куски обугливавшегося пшеничного хлеба. Подле свай можно различить остатки выдолбленных колод, служивших челноками, а ряд столбов указывает место, где был мост, соединявший эспланады озерной колонии с твердою землею. В некоторых местах можно было даже определить число домов, и, на основании его, вычислить приблизительно цифру населения деревни. До сих пор в озерах Швейцарских Альп открыли уже более двухсот групп человеческих жилищ, и некоторые из этих групп заключали в себе по пятисот хижин. Следовательно, общее население этих водяных городков, принадлежащих, впрочем, к различным векам, могло простираться одновременно до сотни тысяч душ. Очевидно, озерные люди центральной Европы вели постоянную войну между собою, и, как папуасы Новой Гвинеи или дайяки острова Борнео, строили свои жилища посреди вод, чтобы обеспечить себя от внезапных нападений неприятеля.
Остатки свайных построек находят почти во всех швейцарских озерах, кроме тех только, которые очень глубоки на всем своем протяжении, каково, например, озеро Лугано, или которые находятся уже в холодной области гор, каковы озера Тунское и Бриенцское. Озерные городки, из которых одни были построены на сваях, другие на грудах камней или дамбах (Steinberg), тянулись почти по всему побережью озер Нефшательского, Биенского (Бильского) и Муртенского; здесь найдена почти половина всех открытых до сих пор в Швейцарии доисторических свайных сооружений. Но эти поселения, кажется, нельзя считать самыми древними. Остатки жилищ, построенных в эпоху каменного века, когда туземцы еще не были знакомы с искусством обработки металлов, находят преимущественно на берегах Цюрихского и Констанцского (Боденского) озер. По вычислению Тройона, основанному на вековом увеличении наносов между шамблонскими свайными постройками и нынешним южным берегом Нефшательского озера, эти времена, предшествовавшие истории, удалены от нас, приблизительно на 3.300 лет. Климат и флора Швейцарии были тогда почти такие же, как в наши дни, за исключением разве того, что чилим или водяной орех (trapa natans) и малый кувшинчик, ныне уже не существующие в этих озерах, тогда еще росли там во множестве. Культурные растения все принадлежали к видам, которые и теперь еще возделываются в этой стране, но разновидности их были тогда менее производительны с того времени породы или сорты хлебных злаков и бобовых растений значительно усовершенствованы: зерна их стали крупнее и тяжелее. Животные этой доисторической эпохи были те же, как и представители нынешней фауны Швейцарии, исключая первобытного быка и болотной свиньи, совершенно исчезнувших с тех пор, и бизона, лося и бобра, которые еще встречаются в некоторых частях Европы. Домашния куры, родиною которых, как известно, считают Восток, еще не были введены. Странно, что нигде не найдено костей зайца, может быть, потому, что озерные жители не употребляли мяса этого животного в пищу, считая его нечистым (известно, что, например, лопари и теперь еще считают зайца поганым). Обитатели Тайнгенского грота, кажется, не имели этого предразсудка, судя по обилию заячьих костей, найденных в этой пещере.
Переход от каменного века к другим периодам: к бронзовому, затем к железному, совершился в различных долинах или постепенно, путем мирных сношений и торговли, или посредством вторжения других враждебных народов. Находимые в свайных постройках остатки грубой глиняной посуды, происхождение которой относится к римской эпохе, доказывают, что водяные жилища были еще обитаемы в начале нашей эры. Впрочем, многие из этих озерных селений, благодаря своему счастливому географическому положению, продолжали существовать целые века, и население их не только не уменьшалось, но даже, напротив, постоянно возростало. Так, например, город Цюрих, где до сих пор есть еще озерный квартал, построен на месте водяного города каменного века; точно также там, где теперь стоит Женева, в бронзовом веке существовала деревня, построенная на сваях в самом озере.
К каким расам принадлежали первые населения швейцарских озер? При настоящем состоянии наших знаний, этот вопрос еще не может быть решен. Рютимейер и Келлер, ученые, наиболее авторитетные относительно этого предмета, полагают, что озерные жители были, просто, предки нынешних швейцарцев. Другие скорее склоняются в пользу того мнения, что первые из этих аутохтонов были финского, или, может быть, иберийского племени. Кельты, вероятно, пришли позднее, или в бронзовом, или в железном веке, истребляя туземцев своим острым вооружением. От этих завоевателей, называвшихся гельветами (Elvi или Elveti), что означало, вероятно, пастухи, страна, занимаемая Центральными Альпами, и получила имя Гельвеции, сохранившееся за ней до нашего времени. Кельтские названия их деревень, форма их оружия, изображения полумесяца, служившие им амулетами, наконец, существовавший у них обычай сжигать тела умерших,—все это подтверждает их галльское происхождение. Культурные растения и домашния животные, найденные в их свайных постройках, доказывают, что они вели торговые сношения преимущественно с народами, жившими по берегам Средиземного моря.
Кельтские племена—гельветы в равнинах и раураки на Юре—занимали только западные области Швейцарии; восточные же земли, более гористые, были населены другими народностями. Очень многие названия мест доказывают, что реты или ретийцы (может быть, тоже одно из кельтских племен, может быть, сородичи этрусков) населяли ту часть нынешней Швейцарии, которая лежит к востоку от извилистой линии, проведенной от Бернских Альп и Сен-Готарда к горам Санкт-Галлена и Аппенцеля. Во время великого переселения варваров германские завоеватели были достаточно многочисленны в области Альп для того, чтобы навязать свой язык и свои нравы жившему там кельтскому населению. Из территорий, которыми завладели эти иноземцы, франки и аллеманы, образовалась нынешняя немецкая Швейцария; часть Гельвеции, называемая теперь французскою Швейцариею, была покорена бургундами, которые скоро смешались с массою народа, совершенно романизовавшеюся. Река Аар составляет приблизительно естественную границу между аллеманами и бургундцами. Гис (His), пытавшийся определить типы человеческих черепов, найденных на древних кладбищах и в костниках, различает следующие четыре формы, названные им по месту нахождения: сионскую, гохбергскую, дисентийскую и белерскую. Эти формы черепов совершенно похожи на головы нынешних жителей Швейцарии. Первый тип, сионский, принадлежит кельтским могилам; он замечателен формою головы—в одно и то же время длинною и широкою, с округленным сводом. Второй тип, гохбергский, характеризуемый длинною и узкою головою, составляют черепа, находимые на римских кладбищах. Белерские головы, отличающиеся посредственною длиною, вырыты из бургундских могил, тогда как дисентийский череп—короткий и широкий, почти кубической формы, принадлежит аллеманам. Этот последний тип головы и теперь еще преобладает в Швейцарии, точно так же, как и во всей Южной Германии. Брюнеты там более многочисленны, чем блондины.
Со времени великого переселения народов не произошло сколько-нибудь значительных перемен в составе населения Гельвеции; только это население несколько переместилось, вследствие распространения земледелия в высшей части долин и на плоских возвышенностях. Потомки древних ретов, занимавших нижния равнины, как кажется, были постепенно оттеснены в горы чужеземными завоевателями, аллеманами и франками. Говорят, что земли в области Ури, по берегам Сен-Готардской Рейсы, были распаханы германцами не ранее осьмого столетия нашей эры. Некоторые плоскогорья на Юре оставались еще долее пустынными и невозделанными: только в конце десятого века монастырские крестьяне начали селиться на этих возвышенностях, покрытых дремучими лесами, или «Noires Joux», как их называли в то время. Еще позднее, в XIII и XIV столетиях, так называемые «вольные хлебопашцы», по большей части женевцы, genovaisans, уходили в горы, где они пользовались относительною свободою: чтобы вознаградить их за труды по расчистке земель под пашни, помещики избавляли их от главных повинностей и барщины, а также и от палочной расправы, rude baton, как тогда выражались.
Средневековые легенды рассказывают еще об одном этнографическом элементе, который будто-бы примешался к народностям, составляющим главную массу или ядро швейцарской нации. Во многих местностях Валлиса встречаются древние постройки, приписываемые сарацинам, и говорят, что эти завоеватели, происшедшие от смешения арабов с берберами, оставили заметные следы в наружности жителей некоторых возвышенных долин. Действительно, в десятом веке, именно между 939 и 960 годами, мусульмане часто вторгались в пределы Швейцарии, простирая свои набеги до С.-Галлена и даже до Констанцского озера. Чтобы задерживать путешественников и брать с них выкуп, они заняли хребет Юпитера Пеннинского, или Большой Сен-Бернард, и другие горные проходы, ведущие из Швейцарии в Италию; многие из них даже женились на природных жительницах края и сделались мирными земледельцами; но эти пришельцы были слишком малочисленны для того, чтобы их этнологическое влияние могло иметь сколько-нибудь значительные результаты. Некоторые ученые даже сомневаются в арабском происхождении названий многих гор, принадлежащих к группе Монте-Розы, каковы например Альмаджель, Аллалин, Мишабель, и полагают, что объяснение этих названий скорее следует искать в областном итальянском наречии. С другой стороны, одна легенда, сообщаемая первыми историками Швейцарии и переложенная Шиллером в прекрасные стихи, говорит, будто-бы восточные фризы, вышедшие первоначально из Скандинавии, покинули берега Балтийского моря и поселились в области названной по имени их Швицем. О долине Гасли тоже рассказывается, что земледелие введено в ней колонистами, пришедшими с севера. Но эта легенда не подтверждается никакими историческими памятниками, и областные немецкия наречия, которыми теперь говорят в некоторых кантонах Швейцарского союза, не содержат ни малейшего следа языков Фрисландии или Скандинавии. Во всяком случае, есть ли Вильгельм Тель лицо, действительно существовавшее или только вымышленное, поэтические подробности его истории несомненно были заимствованы из преданий, дошедших с севера, и свидетельствуют о существовании общей сокровищницы легенд у аллеманов Гельвеции, фризов и скандинавов.
Немецкия наречия Швейцарии, которые, по мере ознакомления массы народа с литературным языком, преподаваемым в школах, все более приближаются к верхненемецкому диалекту, представляют большое сходство с народною речью соседних стран, Бадена, Юрской Швабии, Эльзаса; подобно этой речи, они обладают большею живостью, большею меткостью и силою, более простым, безъискусственным складом, чем литературный язык; но они значительно разнятся между собою или выговором, или старинными выражениями и множеством иностранных слов латинского, французского или итальянского происхождения. Вообще эти наречия отличаются жесткостью гортанных и силою зубных и шипящих звуков.
В средние века область германских наречий была обширнее на западе Швейцарии и в Верхнем Валлисе; но зато во всей центральной части альпийской системы эти наречия были гораздо менее распространены, чем в наши дни. Названия мест показывают, что романские и латинские диалекты олатинившихся ретов господствовали не только во всем Граубюндене, но также на берегах Валенштадского озера (las des Velches, Walensee) и в горах Аппенцелля, в Форарльберге и в Тироле. Вытесненные мало-по-малу немецким языком, эти диалекты латинского происхождения, в которых сохранилось несколько ретийских слов и которые имеют письменную литературу с шестнадцатого столетия, теперь держатся еще только силою привычки или, как это можно сказать о многих граубюнденских деревнях, только чувством местного патриотизма. Впрочем, почти все жители края говорят по-немецки или по-итальянски, кроме того или другого из трех областных наречий, употребляемых в обеих верхних долинах Рейна и в Энгадине. Несколько чисто германских общин находятся на романской территории: это колонии, основанные императором Фридрихом Барбароссою в высоких долинах, для охранения проходов через Альпы. Кроме того, немецкий язык, без сомнения, в эпоху великого переселения народов, перешел через гребень Бернских Альп и занял весь восточный пояс Валлиса; он даже спустился вниз по южному склону Альп, в группах Монте-Розы и Сен-Готарда; этим языком до сих пор говорят в маленькой тессинской общине Боско, так же, как и в нагорной итальянской долине Помат. Взамен того, итальянский язык проник на север от хребта Юлиер, где им говорят жители двух общин, Сталла и Мармельс, лежащих на одном из притоков Рейна.
Граница пояса французского языка не совпадает, как граница итальянской речи, с гребнем гор. Напротив, этот язык почти везде переходит за Юрскую цепь, которая, казалось бы, должна быть его естественным рубежом; в Нефшательском кантоне и на Бернской Юре диалект Франш-Контэ сделался народною речью, тогда как на юге одержали верх провансальские областные наречия. В Валлисе романский язык, очень похожий на овернскую речь обилием шипящих звуков и глухих гласных, проникает до отрога, господствующего, на востоке, над долиною Эран (val d’Herens), или Эрин; в Фрейбургском кантоне он распространен до первых предгорий Альп, лежащих к востоку от р. Сарины или Сарнен; в Бернской Юре им говорят до берегов Биенского или Бильского озера, за исключением узкой полосы земли, которая тянется к северу от Шавана, у подошвы Юрского хребта. Процентное отношение швейцарцев, говорящих французским языком, увеличившееся-было в течение этого столетия, с 1870 г. несколько уменьшилось, вследствие постоянной иммиграции с севера на юг; однако кое-где граница языков несколько переместилась в пользу французского диалекта. 1 декабря 1888 г. насчитывали: швейцарцев немецкого языка 2.083.097, т.е. 71,4% населения; швейцарцев французского языка 634.613, т.е. 21,8% населения; швейцарцев итальянского языка 155.113, т.е. 5,3% населения; рето-романов 38.357, т.е. 1,3% населения. Фрейбург (Фрибург), который был построен на романской земле одним из церингенских графов и в котором господствующим языком сделался немецкий, теперь по диалекту своих жителей имеет гораздо более латинский, чем германский характер. Весь верхний город говорит французским языком, и только в подгорных кварталах чаще слышится немецкая речь старинного Фрейбурга. Замечено, что в семействах, где дети одинаково хорошо знают оба языка, французский скоро делается преобладающим, без сомнения, потому, что этот язык самый ясный, и что на нем всего легче выражать свои мысли. Нужно также принять во внимание то обстоятельство, что областными французскими наречиями в Швейцарии говорят только жители деревень; в городах же везде господствует литературный язык, более или менее чистый, тогда как в немецких кантонах большая часть провинциальных наречий имеют собственную литературу, и до сих пор еще употребляются в городах на-ряду с верхне-немецким диалектом; следовательно, французский язык имеет над последними то преимущество, какое дает вообще большая сила сцепления.
Что бы ни говорили некоторые писатели, различия национальности и языка играли весьма значительную роль в географическом распределении вероисповеданий между различными областями Швейцарского союза. Феодальные влияния, взаимное соперничество городов, различие их интересов и войны одних кантонов с другими—вот те главные факторы, которые участвовали в борьбе двух религий во времена реформации и обусловливали победу той или другой из них в данной области. Так, французские кантоны Во (pays de Vaud), или Ваатланд. и Нефшатель имеют почти исключительно протестантское население; Женевский кантон разделен почти поровну между двумя вероисповеданиями; Фрейбург и Валлис населены католиками. Один из городов французской Швейцарии, Женева, долгое время справедливо пользовался названием «протестантского Рима», тогда как другой город в области того же языка, Фрейбург, долго был убежищем иезуитов, да и теперь еще он, вместе с Люцерном, является одним из главных центров швейцарского католицизма. Подобный же контраст мы замечаем и в немецкой Швейцарии: в то время, как население кантонов Бернского, Базельского, Цюрихского и других состоит из протестантов, в Санкт-Галлене господствуют оба главные вероисповедания—римско-католическое и реформатское, перемешиваясь между собою соответственно пересечению границ десятка мелких государств, слившихся в один кантон; а старые, так называемые лесные кантоны сделались совершенно католическими. Говорят, однако, что в Аппенцельском кантоне заметна большая разница в физических качествах между протестантами Ауссерродена и католиками Иннерродена: последние ниже ростом, чем другие жители немецкой Швейцарии; черты лица у них более тонкия, глаза более живые, манеры более свободные; при том все они имеют большое родовое сходство. Что касается романцев (Roumanches) Граубюндена, то они распределены группами деревень между двумя господствующими религиями. Наконец, если тессинцы принадлежат к католической церкви, то взамен того итальянские швейцарцы долины Брегалья исповедуют реформатскую веру. Численный перевес на стороне протестантов, которые составляют около трех пятых населения Швейцарии; три важнейшие кантона, Бернский, Цюрихский и Ваатландский (Во), принадлежат к реформатскому вероисповеданию. Последователей Моисеева закона в Швейцарии насчитывается всего только несколько тысяч: они сгруппированы преимущественно в кантоне Ааргау, в Авенше и в Шо-де-Фон.
Несмотря на различие рас, национальностей, языков, религий, нравов и местных конституций, швейцарцы различных кантонов имеют много общих черт, отличающих их от других народов Европы. В сравнении с своими соседями, особенно с соседями южного склона Альп, они не могут похвалиться ни красотою лица, ни изяществом манер; у них нет чарующей прелести, нет блестящих качеств, но они обладают силою. Самый обыкновенный тип швейцарца—это человек с крупными чертами лица, широкоплечий, с тяжеловатою походкою, но с ясными глазами и с твердою рукою. Швейцарец медлителен, но настойчив в преследовании раз задуманной цели. Он не способен увлекаться всякою фантазиею, какая придет в голову, и бросать для неё свое дело, но, в случае надобности, он отлично умеет утилизировать чужую хорошую мысль. Во всяком деле он имеет в виду практическую пользу, и одна из важнейших завоеванных им выгод состоит в том, что он пользуется более широкою материальною свободою, чем всякий другой европеец. Из всех наций швейцарский народ наиболее приблизился к идеалу политического устройства, при котором общественными делами управляют непосредственно сами граждане.