Глава VII Галиция и Буковина

Австрийская Польша и Червонная Русь

Галиция и Буковина, лежащие по другую сторону исполинского вала, образуемого Карпатами, принадлежат Австрии, так сказать, наперекор требованиям географии. По скату почвы, по направлению проточных вод, по климатическим условиям эти страны составляют часть большой равнины, которая простирается от Судетов до Алтайских гор. По населению, польскому и русинскому, которое занимает наибольшую часть Галиции и Буковины, они тоже отличаются от остальных провинций австро-венгерской монархии; впрочем, они вошли в состав её сравнительно недавно, около ста лет тому назад. Присоединяя тогда к своей империи закарпатские земли, венское правительство нарушало не только естественные географические границы, но вместе с тем и право населений на независимое политическое существование. Рассказывают, что императрица Мария-Терезия, прежде чем подписать тайный договор о разделе, будто бы сказала, что она «пятнает свою честь и репутацию из-за ничтожного клочка земли». Но, как выразился король прусский Фридрих II, «она всегда плакала, когда приходилось брать, и все-таки брала». По разделу 1772 г., Австрия приобрела всю страну по верхнему течению Днестра и область верховьев Сана и Буга, с городами Галич, Львов, Броды; затем несколько лет спустя, ей удалось прибавить к этому подарку часть территорий, взятых у Турции русскими, и русинско-румынская область Буковина была присоединена к русинской и польской Галиции. В 1795 году, новый договор, заключенный в Петербурге, увеличил австрийскую территорию другим куском, отрезанным от Польши по обе стороны Вислы; наконец, в 1846 году, Австрия разорвала трактат, продиктованный некогда ею самою, и уничтожила маленькую Краковскую республику, последний обломок прежней Польши, для того, чтобы включить его в состав своих обширных владений. Часть Галиции, впрочем, очень незначительная, была соединена в отношении управления с соседнею Венгриею, северные области которой заняты населением, имеющим одинаковое происхождение с большинством галицийских жителей. За исключением комитата Сепеш (Сепазия), над которым господствует горная группа Татра, вся остальная территория Галиции, равно как и территория Буковины, поставлены в прямую зависимость от правительства немецкой Австрии, с которым они могут поддерживать непосредственные сношения не иначе, как путем, делающим большой крюк через славянские и германские земли Силезии и Моравии.

Карпаты, расположенные в форме длинного полукруга, почти на всем своем протяжении отличаются большею крутизною склона, обращенного к наружной стороне; самые отлогие и наиболее удлиненные их скаты находятся с внутренней стороны, то-есть со стороны Венгрии, и потому там горы более доступны; северным же своим склоном, обращенным к Галиции, они образуют естественную границу, гораздо более серьезную и даже трудно переходимую, потому что многие долины, вместо того, чтобы спускаться прямо к равнине, изгибаются под прямым углом и отчасти загорожены передовыми отраслями гор, идущими параллельно направлению главной системы. Притом же ни главный гребень Карпатов, ни линия водораздельных высот между речными бассейнами не составляют точной границы между этими двумя соседними странами. Венгрия почти везде вдается своею территориею в пределы галицийского склона Карпатов. Ей принадлежат самые высокие вершины и наибольшая часть центральной горной группы, Татры, равно как и вся верхняя долина реки Попрад, притока Вислы, через Дунаец. Австрийская Польша и Червонная Русь имеют лишь небольшое число вершин, превышающих 2.000 метров; но зато с их низменных равнин Карпаты являются во всем своем величии, с их обрывами и кручами, с их зеленеющими пажитями и густыми лесами, при основании, составляющими резкий контраст с голою скалою вершин и с белыми полосами снега, который почти круглый год лежит на отлогостях, обращенных к северу. После Татры, самое грандиозное зрелище в этой системе гор представляют восточные Карпаты, где склоны еще большею частью покрыты громадными лесами, из которых там и сям выступают белые стены скал. Буковина в гористой её области все еще заслуживает свое славянское название, означающее «страну буков». Вокруг массива, над которым господствует Черна-Гора (Черная гора), близ общих границ Венгрии, Трансильвании и Буковины, леса тянутся, без перерыва, на пространстве многих сотен верст. В южной части края, на границах молдавской территории, возвышается несколько трахитовых вершин, которые контрастом своих форм еще более увеличивают живописную красу целого; но в некоторых областях галицийских Карпатов, именно в округах Станиславовском и Коломыйском, долины бедны проточными водами: это происходит оттого, что вода уходит внутрь земли, через трещины в известняках или через многочисленные воронки, открывающиеся в скалах, и снова появляется на поверхности уже где-нибудь в равнине, далеко от места исчезновения.

Хотя у северного основания Бескидов и Карпатов встречаются гладкия равнины, каковы, например, равнины, где соединяются Сан и Висла, и болотистые местности, где собираются первые воды Днестра, но рассматриваемая в целом низменная Галиция представляет волнистое плоскогорье, среднее возвышение которого не менее 250 метров. Она служит водораздельною возвышенностью между бассейнами Балтийского и Черного морей. Вследствие изгиба, образуемого в этом месте Карпатским хребтом, реки должны расходиться на подобие радиусов в разные стороны; одни из них направляются на север, к Висле, «Белой реке» древних славян, другие на восток, к извилистому Днестру; иные даже на юго-восток и на юг, к Пруту и Серету. На севере от впадины, по которой течет Днестр, параллельно оси Карпатов, почва Галиции мало-по-малу опять поднимается по направлению к русской Подолии. Ручьи, спускающиеся с этих высот, прорыли себе в пластах третичной формации глубокие русла, похожия на огромные рвы; таким образом, плоскогорье является изрезанным водами на громадные четырехугольные массы странного вида. Дно долин, вдоль бегущих по ним речек и ручьев, занято лугами и нивами, тогда как возвышенные земли по большей части покрыты еще густыми лесами, которые во многих округах до сих пор сохранили свою первобытную красу. Говорят, что Пустельницкий бор, между Жолкевом и Бродами,—самый величественный из сосновых лесов Европы; в нем на значительном пространстве каждый гектар (⁹/₁₀ десятины) содержит, круглым счетом, сотню дерев, имеющих более полуметра в толщину и от 45 до 50 метров в вышину. Приводим высоту некоторых пунктов Галиции и Буковины, выраженную в метрах:

Гора Воловец (Татра)—2.065, гора Ваксмундска (Татра)—2.192, Бабья гора (Babia Gora, в цепи Бескидов)—1.720, Дзумален (Буковинские Карпаты)—1.793, Тернопольское плато—431, выход Вислы—142, выход Днестра, самая низкая точка Галиции—88, Краков—217, Львов—278.

Галиция, хотя она и лежит в центре европейского континента, получает более значительное количество дождевой воды, чем можно бы было предположить на первый взгляд. Широкая ложбина или долина, которую она занимает между Карпатами на юге и плоскогорьями западной Польши и Подолии на севере, служит естественным путем дождливым ветрам, которые дуют от Северной Атлантики и Немецкого моря к Понту Эвксинскому; этим и объясняется тот факт, что среднее количество дождей в этой стране никак не менее того, которое выпадает во Франции между океаном и Средиземным морем. Слой дождевой воды, выпадающей впродолжении года: во Львове 72; в Кракове 57; в Буковине 58 сантиметр. Но если по относительному обилию атмосферных вод Галиция пользуется климатом сходным с климатом приморских стран, то, с другой стороны, это край совершенно континентальный по свойственным ему крайностям температуры. Прилегающее с севера невысокое подольское плато представляет равнинам Галиции очень слабую защиту от холодных ветров Ледовитого океана, тогда как на юге и юго-западе исполинская стена Карпатов задерживает теплые ветры Средиземного моря. Общее расположение края таково, что поверхность его обращена как-раз на северо-восток, а с этой-то именно стороны и ударяют атмосферные течения, идущие от полюса. Вследствие этого, летом в Галиции господствуют сильные жары, а зимою стоят страшные холода. Годовая разность температуры во Львове составляет 68° Цельсия, летния жары доходят до 38°, а зимние холода до 32°. Обыкновенно морозы продолжаются без перерыва в течение трех месяцев. В Тарнополе, в холмах Подолии, средняя температура держится впродолжении пяти месяцев ниже нуля. Привыкши к этому суровому климату, горцы Бескидов и Карпатов, которые каждый год спускаются в равнины Венгрии и низменной Австрии искать заработков в качестве чернорабочих или разнощиков, не легко переносят перемену климата и часто бывают больны; они возвращаются в свои дорогия горы бледные, исхудалые, страдающие лихорадкою.

На северной стороне Карпатов, борьба рас не приводит к столкновениям между славянами и мадьярами, как в Венгрии, ни между славянами и немцами, как в Моравии и Богемии. Венгерцев в этой стране совсем нет; а немцы, или «швабы», как их обыкновенно здесь называют, сравнительно немногочисленны, и, живя по большой части иностранцами среди иноплеменного населения, они по необходимости должны привыкать говорить польским и русинским языком; только в больших городах и кое-где в деревнях западной Галиции они составляют однородные колонии и могут сохранять свою родную речь, свои нравы и обычаи. Множество немцев, которые поселились в прошлом столетии, как колонисты-земледельцы, или пришли впоследствии в качестве рудокопов, совершенно ославянились, как и все их соотечественники, прибывшие в край в предшествовавшие эпохи. Так, например, немецкие эмигранты тринадцатого столетия основали деревни, названия которых, Ланьцут (Landshut), Ланцкорона (Landskrone), до сих пор напоминают прежний язык местного населения; но это и все, что свидетельствует о первоначальной национальности жителей. Точно также потомки иностранных ткачей, фламандских и других, пришедших в Галицию в тринадцатом веке, в эпоху Казимира Великого, по большой части не сохранили никакого воспоминания о происхождении своих родоначальников; за исключением фамилий, у них теперь все польское. Если некоторые из 134 немецких колоний уцелели еще, в виде этнографических островков среди окружающего их туземного населения, то они обязаны этим различию вероисповедания. В самом деле, около четверти немецких крестьян Галиции протестанты, и диалект, которым они теперь говорят, ближе подходит к языку библии и духовных гимнов, чем к древнему аллеманскому наречию их предков; однако, и в их речи встречается масса славянских слов. Эти колонии немецких поселян сгруппированы преимущественно в округах Львовском и Стрыйском.

Поляки занимают, под разными именами, всю западную часть Галиции и захватывают даже австрийскую Силезию, где они известны под названием «водяных поляков» (Wasserpolaken). Эти последние из всех польских племен пользуются самою дурною репутациею у своих немецких соседей, которые смотрят на них с презрением, приписывая им наибольшую склонность к пьянству, наибольшее нравственное унижение. Но верно то, что эти «водяные поляки» живут по большей части в крайней бедности и в глубоком невежестве; потомки крепостных, они остались порабощенными, по причине голода, который постоянно преследует их и отдает их в руки первому встречному господину, всего чаще деревенскому ростовщику. Поляки, населяющие равнину у подножия Карпатов и по течению Вислы, известны вообще под именем мазуров, которое, впрочем, принадлежит полякам восточной Пруссии; они хотя и не так бедны, как силезские поляки, но тоже терпят много горя. Не имея возможности пользоваться обильною пищею, живя почти всегда впроголодь, они вялы и слабосильны; щеки у них бледные и впалые, спина рано горбится от непосильного труда. Замечательно, однако, что женщины, хотя ленивые на работу, имеют очень здоровый, цветущий вид, и составляют в этом отношении совершенный контраст мужчин: можно подумать, что они принадлежат к другой расе, чем мужчины,—до такой степени они превосходят последних физическою крепостью, они носят костюм почти азиятского вида: белый или красный платок, повязанный в форме тюрбана, кацавейку яркого цвета, из-под которой на груди видна белая рубашка. У мужчин костюмы разнообразнее, чем у женщин, причем каждая деревня имеет свои особенные моды. Несмотря на свою бедность, галицийские крестьяне любят наряжаться в яркие цвета и украшать свою одежду перьями, блестящими металлическими пуговицами, цветами, вышитыми узорами и т.п. Страшная болезнь, «колтун», свирепствующая между мазурами, и которая, как говорят, была первоначально занесена сюда татарами в тринадцатом столетии, должна быть приписана скорее всего лишениям всякого рода, а не недостатку опрятности, как полагали некоторые. У лиц, страдающих этим недугом, волоса мало-помалу сгущаются и, наконец, превращаются в одну плотно слипшуюся массу, смешанную с кусками запекшейся крови.

Поляки, населяющие Бескиды и их предгорья, известны под именем горалей или гуралей, то-есть «горцев». И они тоже живут очень бедно; жилища их, отчасти вырытые в земле, лишены всякого комфорта. Но они отличаются более крепким здоровьем, и обязаны этим, конечно, своему образу жизни, живительному воздуху гор; они вообще сильны, стройны, грациозны, ловки в движениях; почти у всех черные волосы и замечательно красивые черты лица. Эти горцы слывут за самых интеллигентных и самых любознательных между галичанами, отчего, хотя край их самый безлюдный во всей Галиции, они тем не менее съумели достигнуть гораздо большей степени благосостояния сравнительно с крестьянами равнины. Подобно своим соседям, словакам, населяющим противуположный склон Бескидов, они эмигрируют периодически и ходят на заработки в Германию, Польшу, Венгрию, где занимаются разного рода промыслами. Во время сенокоса они спускаются партиями с гор в равнину. Размахивая своими косами, обвитыми цветами, и распевая веселые песни, они шумно вступают в города, и вскоре все население принимает участие в их веселости.

На юге западной Галиции, естественная граница, образуемая горами, служит вместе с тем и этнографическою границею. Горали не переходят за гребень Бескидов на южный склон, занятый словаками. Точно также подгаланы или польские пастухи, живущие в верхних долинах Татры, не появляются на южной стороне гор, в пределах венгерской территории. Но на востоке от этой центральной группы Карпатов очень трудно указать с точностью истинную границу между польскою областью и русинскою. Села и деревни, населенные представителями этих двух славянских семей, рассеяны по стране в беспорядке; во многих округах населения, сильно смешанные, говорят обоими языками. Вообще можно принять за раздельный пояс между двумя народностями долину Сана, одного из главных восточных притоков Вислы. Однако, преобладание принадлежит бесспорно языку поляков, которые господствовали в правительстве и администрации, и были естественными посредниками западной цивилизации; язык их берет верх над русинским наречием, которое до недавнего времени не имело ни одного истолкователя ни в народной, ни в ученой литературе; славянский диалект, употребляемый образованными жителями городов, лежащих на восток от реки Сана, есть классический польский язык. Во Львове 88 проц, жителей говорят тем же языком, как и население Кракова; в восьми галицийских округах нет ни одного русина, тогда как поляков встречаешь везде, даже около восточной оконечности провинции. Обыкновенно религия, так же, как и язык, служит отличительным признаком при определении национальности населений, ибо поляки почти все принадлежат к римско-католической церкви, тогда как их соседи исповедуют греко-униатскую веру. Мелкопоместные русинские дворяне, которых в насмешку называют «ходачковой шляхтою» (chodaczkowa szlachta, дворяне-лапотники), и которые по образу жизни почти не отличаются от крестьян, во многих местах тоже исповедуют эту религию. Но владельцы крупных имений по большей части католики; однако, даже во времена польского правления, паны из униатов и православных имели место в сенате и занимали высшие должности в государстве; многие дворяне, хотя по вероисповеданию римско-католики, ходят в греческую церковь, обрядность которой им сроднее.

Русины или червоноруссы, называемые иногда русняками с некоторым оттенком незаслуженного презрения, принадлежат к русской группе славянских наций и, вследствие различия языка и нравов, всегда были не в ладах со своими родственниками поляками. Поэтому панслависты требуют, чтобы их галицкие братья скорее вступили в общение с Русью. Однако, червоноруссы отличаются от великоруссов своим наречием и образом жизни, и между ними находятся потомки тысяч беглецов, которых жестокость крепостного права или угнетение принудили к добровольному изгнанию. Удалившись в верхния долины Карпатов, эти эмигранты жили там долгое время общинами почти независимыми, и отделенные от остального мира, сохранили во всей чистоте свои старинные нравы и обычаи, но вместе с тем сохранили свое невежество и суеверия. Из обитателей России—русины, по своему происхождению и народным преданиям, всего ближе подходят к малороссам Украйны; между населениями, живущими по обе стороны границы, переходы почти нечувствительны.

Смотря по округам, русины носят различные наименования. В окрестностях Тарнополя они именуют себя подолянами; на юге от Львова их называют бойками; в восточных Карпатах они известны под именем гузулов; эти последние замечательны как самые сильные, самые веселые, самые счастливые между русинами, как наиболее избегшие деморализации, происходящей от неумеренного употребления спиртных напитков; хотя в прежнее время гузулы внушали страх, как разбойники, они, однако, отличаются большею прямотою и честностью, чем жители равнины. Вообще русины занимают в ряду славянских наций одно из последних мест в отношении влияния и способности расширения за пределы своей среды; но как народ, одаренный поэтическою натурою, они обладают в высокой степени семейными чувствами и любовью к природе; очень склонные к музыке, они имеют песни на всякие случаи и обстоятельства жизни; у них существуют, особенно в горах, особые легенды и предания для каждого большого дерева, для каждой скалы странного вида. Относительно их характера говорят, что они добродушны, гостеприимны, услужливы, но вместе с тем легкомысленны, капризны, рабы своих страстей. Утверждают также, что, за исключением гузулов, они физически слабы и хилы, хотя вообще довольно крепкого сложения; но весьма возможно, что эта телесная слабость есть, просто, следствие их бедности, которая очень велика; может быть также, что она происходит частью от суровости постов, строго ими соблюдаемых.

В Буковине, так же, как и в Галиции, преобладающим элементом населения являются русины, но число их мало превышает число румын. Лет сто тому назад, когда Буковина еще принадлежала к Молдавии, большинство жителей, число которых с той поры увеличилось слишком в восемь раз (население Буковины в 1775 г.:—75.000 душ, по переписи 31 дек. 1890 г.:—646.502 д.), состояло из лиц румынского языка; даже те, которые были славянского происхождения, постепенно сливались с молдованами; но перемена политического режима имела, между прочим, то следствие, что она мало-по-малу оттеснила латинский элемент к югу и доставила численный перевес славянской народности. Румыны, которые везде в других местах так прочно водворяются и так успешно распространяют свою национальность, должны были в Буковине уступить напору русинских населений. Впрочем, эта страна, несмотря на её очень незначительное пространство, есть одна из тех областей Европы, где встречаются перемешанными между собою группами представители сравнительно наибольшего числа рас. По характеру населения, эти верхния долины Прута и Серета разделены между десятью различными национальностями. Кроме румынов, мы находим здесь поляков, которые переселились в край вслед за русинами; далее, мадьярских секлеров, которым стоило только перевалить через Карпаты, чтобы найти себе привольные места в равнинах, расстилающихся у подножия гор; чехов, которые были выписаны в Буковину в качестве рудокопов, и остались здесь на постоянное жительство; немцев, которые основали множество деревень, земледельческих или горнозаводских, преимущественно во времена Иосифа II. Несколько тысяч русских раскольников, принадлежащих к секте липованов или филипонов, должны были искать здесь убежища, чтобы иметь возможность беспрепятственно исповедывать свою старую веру. Точно также армяне, пришедшие в первый раз в одиннадцатом столетии и усиленные впоследствии новым приливом своих единоверцев, сгруппировались в цветущие общины в Черновице, в Сучаве и во многих других городах. К этим различным народностям, населяющим Буковину, нужно еще прибавить неизбежного еврея, необходимого посредника торговли на славянском Востоке, и кочующего цыгана, который разбивает свой шатер в лесной прогалине. По вероисповеданию население Буковины делится на восемь различных групп, но господствующая религия—греко-восточная, распространенная почти на всем славянском Востоке. Черновиц есть местопребывание патриарха, стоящего во главе всей греческой церкви Австро-Венгрии.

Из всех элементов населения с наибольшею быстротою размножается в Буковине и в Галиции, так же, как в чешских землях и вообще во всех провинциях австро-венгерской монархии, элемент еврейский. Даже до 1848 года, то-есть в то время, когда евреи еще были стеснены законом и народным обычаем, они постоянно увеличивались в числе; теперь же их семьи, вообще очень плодовитые и защищенные от распутства строгою нравственностью, роятся еще гораздо быстрее и постепенно завладевают всем краем. Около половины всех австрийских евреев живут в Галиции и Буковине; а так как большая часть их единоверцев в Польше и России скучены массами именно в прилегающих к галицийской границе округах, то эту центральную область Европы можно с гораздо большим основанием, чем Палестину или всякую другую страну земного шара, рассматривать как еврейскую землю по преимуществу. Это середина той исполинской паутины, тонкая сеть которой протянута по всему континенту.

Легко понять, что эти рои сынов Израиля без отечества, без прямой связи с почвою и туземными населениями, среди которых они живут, при том почти всегда склонных проповедывать мнение, наиболее выгодное в данную минуту, то-есть мнение политических властителей края, являются большим тормазом, ослабляющим элементом для партии, стремящейся к автономии польской или русинской. Во Львове, столице Галиции, в Кракове, в Ржешове и других больших городах евреи составляют уже около трети населения; в Бродах, в Дрогобыче они образуют большинство жителей; нет ни одного города, улицы которого не кишели бы евреями, носящими еще свой старинный типичный костюм: долгополый сюртук, лапсердак, большие сапоги, шляпу с широкими полями, осеняющими прядки волос в виде букли или так называемые пейсы, болтающиеся на щеках. Даже в тех местах, где евреи относительно малочисленны, они успевают забрать в свои руки всю торговлю, благодаря хитрости и уменью вести дела, но в особенности благодаря сильно развитому между ними духу солидарности. Впрочем, одна секта евреев, как говорят, татарского происхождения, хотя сама она производит себя непосредственно и исключительно от колена Иудина, постоянно уменьшается числом последователей и, повидимому, должна скоро исчезнуть: это секта караимов. Она не признает талмуда и держится библии и преданий. Браки между близкими родственниками, допускаемые постоянно в продолжение многих веков, были, как полагают, причиною того, что это племя уменьшилось до пяти или шести десятков семейств. Как бы то ни было, большая часть караимов, отличаясь в этом отношении почти от всех других евреев, пренебрегают торговлею или ростовщичеством и занимаются возделыванием земли. Их можно встретить преимущественно в окрестностях Галича, древнего стольного города Галиции, от которого эта страна и получила свое название.

Население Галиции и Буковины в 1880 году распределялось по национальностям приблизительно следующим образом.

В отношении экономического развития, Галиция—одна из самых отсталых стран Европы и едва только еще вступила в период крупной промышленности. Только в соседстве городов и в западной части края, смежной с Силезиею, встречаются важные фабрики, между которыми видное место занимают мануфактуры шерстяных материй, тканей из пеньки и льна и свеклосахарные заводы. Огромное большинство населения, около четырех-пятых, занимается земледелием; но производство сельско-хозяйственной промышленности в среднем выводе не велико. Пахатные земли: Галиция 48 процентов, Буковина 28 проц. Луга и пажити: Галиция 21 проц., Буковина 26 проц. Леса: Галиция 26 проц., Буковина 43 проц. Совокупность производительных земель: Галиция 96,65 проц., Буковина 97 процентов. Несмотря на чрезвычайное плодородие почвы и обширное пространство производительных земель, Галиция и Буковина, которые, по своим естественным богатствам, могли бы быть одною из житниц мира, принадлежат к числу провинций Австрийской империи, доставляющих на рынок, сравнительно, наименьшее количество земледельческих продуктов. Многие поля в этой стране запущены и заросли дурными травами; стояния воды до сих пор местами расстилаются в низинах, заражая воздух своими вредными испарениями, хотя легко можно бы было осушить эти болотистые пространства. Да и может ли быть иначе в стране, где столько поселян, закабаленных ростовщиками, влачат такую жалкую жизнь! Во многих русинских округах лачуги, в которых живут крестьяне, и которые они сами строят для себя, сделаны из палисада, обмазанного глиною с известкою и покрытого соломенною кровлею. Пища их состоит из похлебки или жидкой каши, да из лепешек, запиваемых дрянною водкою, тою гибельною «горилкою», для которой крестьянин забывает жену и детей. Большая часть хлеба, который необходим для непосредственного потребления в крае, продается на винокуренные заводы. Когда выдастся несчастливый год и урожай хлебов плох, бедным поселянам пришлось бы умирать с голоду, еслибы землевладельцы или евреи не выручали их маленькими ссудами, которые они должны выплачивать в следующем году. Постоянно обремененные долгами, эти крестьяне в действительности те же крепостные; переменилось одно только название. В то же время они по большей части очень невежественны; в 1876 году в Буковине существовало только одно периодическое издание—оффициальный листок правительственных распоряжений и объявлений.

Продажа леса, который с каждым годом увеличивается в цене и который очень удобно сплавлять по Висле или по Днестру, составляет один из главных рессурсов страны; вывоз скота за границу тоже имеет важное значение и принимает все более обширные размеры. Кроме того, в эти последние годы хмелеводство, почти не существовавшее в половине текущего столетия, достигло большого развития, особенно в местностях, лежащих к востоку от Львова, и пиво, напиток недавно мало известный в крае, начинает оспаривать первенство у водки. Производство хмеля в 1892 г.: 8.526 метр. центнер. Однако, галицийский хмель, хотя получающий очень лестные отзывы на выставках, не пользуется еще такою славою, как богемский, и львовские негоцианты отправляют свой хмель под обманчивым этикетом, носящим имя Заца, чешского города, наиболее известного своими хмельниками. Между отраслями земледельческой промышленности, которые делают успехи в Галиции, следует упомянуть также о табаководстве, достигшем уже значительных размеров; почти весь получаемый с галицийских плантаций табак скупается австрийским правительством. Среднее производство табаку в Галиции—5.500.000 килограм.

Минеральные сокровища Галиции лучше разрабатываются, чем её земледельческие богатства. Различные каменные пласты, которые тянутся у подножия Карпатских гор, содержат железо, цинк, свинец, серу; кое-где встречается даже золотоносный песок, из которого извлекают металл на золотопромывальнях; но несравненно более полезны, чем все эти руды, каменноугольные залежи, которые разрабатываются на северо-западе от Кракова, и потребление получаемого из этих копей минерального топлива на фабриках и заводах края возрастает с каждым годом, хотя качеством здешний уголь значительно ниже силезского. Обширные копи каменной соли, между которыми первое место занимают знаменитые подземные галлереи Велички, Magnum sal древних писателей, и копи Бохнии, также весьма важные, находятся тоже, как и каменноугольные копи, на территории бывшей Краковской республики. Соляные залежи Велички состоят не из пластов в собственном смысле, но из громадных масс или груд, окруженных землею. Самые верхния, то-есть ближайшие к поверхности почвы, груды, отличающиеся очень неправильною формою и лежащие отдельно друг от друга, дают соль с большою примесью глины и песку, так называемую «зеленую соль». Ниже следует более чистая соль, которая и добывается в наибольшем количестве; наконец, самые глубокия месторождения дают очень чистую соль, которая обыкновенно легко делится на пластинки. В среднем слое соляных глыб встречается ископаемое дерево в обугленном состоянии, при том часто с листьями и плодами, которые всегда очень легко можно различить; вообще, в этом слое соляных залежей нельзя найти ни одного куска соли, в котором бы совершенно не было этих органических остатков. Кроме того, каменная соль содержит большое число раковин разной величины, которые все принадлежат к новейшим геологическим эпохам нашей планеты. Запах, распространяемый солью в Величке, у входа в копи, совершенно такой же, какой происходит от разложения медуз, выброшенных волнами на морской берег. С половины одиннадцатого столетия,—эпохи, когда здесь начались первые раскопки,—выкопано в слоях земли около сотни шахт, и подземные галлереи, расположенные в виде трех главных ярусов и второстепенных сетей и площадок, разветвляются, взаимно переплетаясь, до глубины 312 метров, то-есть опускаются на 57 метров ниже уровня моря. Внутренность главной копи представляет громадное здание, с бесчисленными палатами и корридорами, с дворами, бассейнами, лестницами, с аллеями из деревянных колонн, каменными подпорами и соляными столбами, оставленными на месте для поддержки сводов. К несчастью, населения рабочих, которые копошатся в недрах земли, на дне глубоких копей, не раз подвергались страшным катастрофам: часто пожар истреблял подмостки; иногда бывали огромные обвалы; целые залы исчезали под грудами обрушившейся массы; наконец, в 1868 году, неблагоразумными работами были прорваны стены одного подземного озера, и хлынувшая через трещины вода затопила многие галлереи. Хотя частью испорченные на время, соляные копи Велички продолжали доставлять почти половину всего количества соли, добываемого в провинциях австро-венгерской монархии из земли, из моря и из солончаков. Добыча соли в Галиции в 1892 году составляла, по ценности, 7.685.000 гульденов.

Пояс соленосных формаций продолжается на юг, в Буковине и в Румынии, образуя в целом обширный полукруг, идущий вдоль подошвы Карпатов и чрезвычайно интересный с геологической точки зрения. Минеральными водами Галиция тоже очень богата, и некоторые из них, например, Щавница, прелестный городок на верхнем Дунайце, Криница, Зегестов, пользуются большою известностью и посещаются многочисленною публикою; но большая часть горячих ключей и вообще минеральных источников, даже обладающих наиболее целебными свойствами, остаются еще пока без употребления и не приносят никакой пользы. Из минеральных источников Галиции всего более возбуждают толков и привлекают ученых посетителей фонтаны асфальта и петроля, бьющие из подошвы Карпатских гор в таком обилии, в каком они не встречаются нигде в других странах Европы. Пояс каменных пород, содержащих горное масло и горный воск, идет совершенно параллельно поясу соленосных формаций; в одной Галиции он тянется почти непрерывною полосою на пространстве около 280 километров, и замечено, что именно в той области горного склона, которая занята сосновыми лесами, подпочва пропитана каменным маслом. Во многих местах земля совершенно черная от примеси горючих веществ; слоистые породы, окрашенные в бурый, в желтый или в черный цвета, могут быть зажигаемы и горят с выделением пламени; все ручьи подернуты на поверхности радужною пленкою, и иногда, особенно лотом, в сильные жары, атмосфера бывает наполнена сильным запахом, до такой степени резким, что некоторые лица испытывают настоящие симптомы отравления. Еще недавно почти совсем не обращали внимания на эти естественные богатства; они пропадали почти целиком без пользы для края, и хотя уже лет полтораста из некоторых нефтяных источников черпали горное масло в таком количестве, какое было необходимо для местного потребления, но никому не приходило в голову вывозить этот продукт за границу. Но когда «нефтяная горячка», следовавшая за «золотой горячкой», перевернула вверх дном обширные страны Соединенных Штатов, воздвигла многолюдные города среди необитаемых пустынь, создала баснословные состояния и вызвала к жизни новые отрасли промышленности, галичане, руководимые американскими инженерами, тоже устремились к своим источникам каменного масла и минерального воска или церезина, и ежегодная добыча скоро увеличилась в тридцать раз; в 1866 году она достигла уже 30.000 тонн. Борыслав (Boryslaw), маленькая деревня, лежащая верстах в девяти на юго-запад от Дрогобыча, в верхнем бассейне Днестра, был на первых порах главным центром разработки горного масла и асфальта; в продолжение одного сезона он превратился в улей с двадцатью тысячами жителей, в хаос домов, бараков и каких-то странных помостов, где кишело космополитическое население, нахлынувшее из Польши и Венгрии. Общая добыча из нефтяных и асфальтовых источников в Борыславе в 1873 г., по Э. Виндакевичу: минерального воска 17.500 тонн, ценностью на 9.250.000 франк.; минерального масла 11.000 тонн, ценностью на 2.200.000 франк. Посреди лабиринта дорог и хижин в почве было вырыто более пяти тысяч колодцев, в 40 метров средней глубины, где рабочие, дыша воздухом, насыщенным водородными газами, занимались извлечением горного масла; веревка, привязанная к поясу рабочего, давала возможность вытащить его из колодца в случае внезапной асфиксии. Впоследствии бурения, произведенные на севере от Татры, в долине Дунайца, притока Вислы, обнаружили, что и западная Галиция очень богата минеральным маслом, и масса рудокопов тотчас же бросилась в эту сторону, чтобы приняться за разработку нефтяных ключей, которые, как говорят, дают жидкость, по достоинству, не уступающую керосину, получаемому из Пенсильванских колодцев. Многие долины в Карпатах, покрытые дремучими лесами, по которым никогда не ступала нога путешественника, вдруг были наводнены толпами иностранцев, которые вырубали деревья, копали колодцы, строили дома и гостиницы среди дикой, первобытной природы. Это была полная революция. Но, начиная с 1866 года, когда горно-промышленная лихорадка достигла высшей степени своего развития, вывоз минеральных продуктов, о которых идет речь, стал постепенно уменьшаться, и торговля ими мало-по-малу снова приняла нормальный ход.

В ряду различных экономических преобразований, совершившихся за последнее время в Галиции, первое, по важности, место занимает постройка железной дороги, идущей поперек континента, от Балтийского моря к Черному, от Данцига и Штеттина к Яссам и Одессе. Еще недавно Галиция и Буковина были глухими закоулками, куда редко заглядывали западно-европейские путешественники. Эти закарпатские страны, которыми западно-европейская печать и публика интересовались менее, чем многими отдаленными областями Азии и Америки, имели важность только для их непосредственных соседей, да для завоевателей, мечтавших о всемирной монархии. Со времени борьбы, которую славяне вели в средние века с татарами из-за обладания Галициею, здесь не совершилось ни одного великого события, которое имело бы всемирно-историческое значение. Счастливое географическое положение этого края еще не было понято, и потому им не могли пользоваться, как следует. Только в наши дни Галиция начинает опять приобретать свою естественную роль между странами Европы. Хотя Балтика и Понт Эвксинский—почти замкнутые моря, однако, для Галиции очень выгодно то обстоятельство, что она находится как раз в середине континентального перешейка, разделяющего эти два бассейна, и командует соединяющею их дорогою; открытые в последнее время древности всякого рода доказывают, что уже в до-историческую эпоху в этой стране существовали многие важные торговые станции, через которые производились сношения народов, живших по берегам северных морей, с народами, населявшими прибрежья Средиземного моря. Железная дорога, идущая теперь вдоль восточного основания Карпатов, из Кракова к Дунаю, имеет тем большую цену в общей экономии европейского континента, что она соединяет важные житницы нашей части света, Молдавию, центральную Россию, и служит им общим путем по направлению к Западной Европе. Не нужно также забывать, что в недалеком будущем, может быть, в период жизни одного поколения, все большие города Азии будут соединены рельсовыми путями с железнодорожною сетью Европы, и тогда значение Галиции еще более возвысится, потому что здесь именно будет находиться главный связующий узел между азиятским Востоком и западным миром. Волочиск или Подволочиска (Podwoloczyska), бывший еще недавно никому неизвестною деревнею, и город Броды, который около ста лет пользовался, к великому неудовольствию своих соседей, привилегией вольного рынка, ведут с Россиею обширную торговлю, обороты которой составляют более пятидесяти миллионов в год по одному только ввозу хлебного товара. Влияние столь значительных торговых сношений постепенно отражается до границ Азии. Замечено, что на галицийских линиях транзитная торговля направляется преимущественно от востока к западу: это объясняется тем, что в зимние месяцы русские порты заперты льдом, вследствие чего произведения Украйны отправляются в Западную Европу по железным дорогам Галиции.

Главный город страны, Львов (Lwow, по-французски Leopol, по-немецки Lemberg, т.e. Leonberg, Львова гора), население котораго постоянно возрастает вследствие увеличения торговли и промышленности, построен в 1259 г. и назван по имени его основателя Льва. Он занимает центральное положение в большой впадине на северной стороне Карпатов, между бассейнами Днестра, Вислы и её притока Буга, но в непосредственном его соседстве нет ни одной судоходной реки; между округленными холмами, с пологим скатом, покрывающими, в виде волнообразных возвышений почвы, эту часть галицийской территории, текут только небольшие извилистые ручьи, да кое-где встречаются пруды, даже маленькия озера, отражающие в своих водах высокие деревья окружающих лесов; вследствие этого, все торговое движение совершается сухим путем по обыкновенным дорогам и четырем железно-дорожным линиям, которые сходятся в этом городе. Львов, сделавшийся ныне, по числу жителей, четвертым городом австро-венгерской монархии, еще недавно был небольшим укрепленным местечком: старый город, еще совершенно обособленный и отделенный от других кварталов, расположен вокруг главной площади, украшаемой фасадами многих публичных зданий; он покрывает поверхность величиною не более 25 гектаров, тогда как предместья, раскинувшиеся далеко по равнине, занимают огромное пространство, слишком в 32 квадратных километра; таким образом, по обширности размеров, Львов значительно превосходит все другие города Австро-Венгрии, за исключением Вены и некоторых из бесконечных деревень мадьярской пусты. Университет находится в старом городе; национальный музей Оссолинских, заключающий богатую библиотеку и различные коллекции, помещается в новом городе.

Прекрасный Краков, уступающий Львову по торговому значению, гораздо более его замечателен своими многочисленными памятниками и своею историею. Этот город был столицею Польского государства до первых годов семнадцатого столетия, и в то время имел почти вдвое более жителей, чем теперь. Перестав быть столицею, он все-таки оставался, до 1764 г., местом коронования польских королей; затем, с переходом под власть Австрии по первому разделу Польши, он стал быстро приходить в упадок; в 1775 г. население его уже не превышало 16.000 человек. Впоследствии он составлял часть герцогства Варшавского и, наконец, по решению венского конгресса 1815 г., этот единственный политический остаток прежней Польши был объявлен республикою, которая имела, по крайней мере, подобие независимости, но уже в 1846 году Австрия опять забрала Краков, как мятежный город, и сделала из него один из своих главных окружных городов. Несмотря на свое прекрасное местоположение при Висле, которая в этом месте представляет уже значительную судоходную реку, доступную, во время половодья, для судов до 50 тонн вместимости, Краков довольно редко населен, сравнительно с занимаемым им пространством; но издали он имеет грандиозный вид, благодаря своим многочисленным башням, колокольням церквей и древнему замку или кремлю; группы деревьев, поднимающиеся там и сям между домами, ярким контрастом зелени еще более увеличивают красоту этой величественной картины. В эпоху своего независимого существования Краков был весьма важным торговым городом; он служил в то время одним из главных складочных пунктов для торговли между Россиею и Германией, между Востоком и Западом; но с тех пор он частью утратил свою роль посредника торговых сношений, и наибольшая доля его коммерческих оборотов находится в руках евреев, которые занимают одни почти весь Казимировский квартал, лежащий к югу от собственно так-называемого города на большом острове Вислы. Краков, вместе с тем, является литературным центром, благодаря своим ученым обществам и древнему Ягеллонскому университету (Jagellonium), здание которого было начато постройкою уже в 1349 г., и который основан окончательно в 1364 г.; он имеет драгоценную библиотеку, состоящую из 300.000 томов, многие другие важные коллекции, астрономическую обсерваторию и ботанический сад. В Кракове же, как подобает бывшей первопрестольной столице Польши, издается наибольшее число сочинений, классических и современных, написанных на национальном языке. Различные памятники старины придают еще Кракову во многих кварталах вид средневекового города. Из тридцати семи церквей особенно заслуживает внимания, в архитектурном отношении, храм Пресвятой Девы Марии—прекрасное готическое здание, во внутренности которого замечателен алтарь работы известного скульптора Вейт-Стоса; в кафедральном соборе краковяки хранят, как драгоценность, под серебром и мрамором прах большего числа их королей и великих людей; здесь покоятся Собеский, Понятовский, Косцюшко; в другой церкви стоит гробница Коперника. Что касается древнего замка или кремля, то он преобразован в укрепленные казармы, но окружавший его земляной вал превращен в бульвары, которые составляют лучшее украшение старого города; от прежних укреплений остались только живописные ворота св. Флориана, воздвигнутые в 1498 г. для защиты города от турок. Храня предания воинственных народов, оставивших после себя в стране многочисленные могильные курганы, между которыми особенно замечателен холм Кракуса, баснословного основателя города, бывшая Краковская республика велела воздвигнуть на соседнем холме Брониславы, к западу от города, курган вышиною в 35 метров, на вершине которого положена громадная глыба гранита, где вырезано имя Косцюшки, великого героя умирающей Польши. С этой искусственной горки, известной под названием Косцюшкина холма, они видят еще все пространство, бывшее недавно Краковскою республикою, и далее, за пределами его, равнины, которые, в силу высших политических соображений или так называемого «raison d’etat», обращены в немецкия земли. Как бы по злой иронии судьбы, этот курган, посвященный защитнику независимости, окружен австрийским фортом, пушки которого глядят своими жерлами на расстилающийся внизу город.

Жители большей части деревень, рассеянных в окрестностях древней польской столицы, известны под общим именем «садовников», которое они вполне заслуживают за тщательную обработку возделываемой ими земли. Поля их похожи на огромный огород и производят великолепные овощи, которыми подгородные жители снабжают Краковский рынок; часть этих овощей отправляется также в Варшаву, Бреславль, Берлин, Гамбург. Краковские сельские хозяева посылают яйца даже в Англию. Кроме того, Краковский округ поставляет на заграничные рынки соль из Велички и Бохнии, каменный уголь из Яворжно и сукна, выделываемые на фабриках города Бялы, близ границы Моравии.

В собственно так-называемой Галиции большая часть городов походят на Львов по разбросанности и отдаленности их предместий от центрального ядра. Многие из них в сущности не что иное, как большие деревни, но они мало-по-малу превращаются в города, благодаря переселению в них сельских жителей. Тарнов (Tarnow), население которого упятерилось в последние сорок лет, так что он теперь, по числу жителей, четвертый город во всей Галиции, замечателен, как главный рынок в долине Дунайца, верхний бассейн которого охраняется городом Ново-Сандек. В Тарновском округе погибло наибольшее число жертв от руки русинских крестьян в 1846 году: здесь шайки их перерезали 1.458 лиц, принадлежавших к дворянскому сословию. Ржешов (Rzeszow), лежащий на полдороге между Краковом и Львовом, обогащается от вывоза коровьего масла и яиц. Ярослав, с старинным замком или кремлем и многочисленными башнями церквей, расположен среди громадного сада, по которому протекает река Сан; ярмарки его посещались в семнадцатом столетии восточными купцами, даже персиянами. Пржемысль (Przemysl) или Перемышль, лежащий тоже на Сане, в месте бифуркации железно-дорожных линий из Львова в Краков и в Пешт, служит складочным местом для торговли продуктами, получаемыми из области нефтяной промышленности; окружив его кольцом из четырнадцати фортов, Австрия сделала из него свою важнейшую крепость со стороны России. Самбор, на верхнем течении Днестра, есть преимущественно земледельческий город, тогда как Дрогобыч, окруженный большими лесами, ведет отпускную торговлю минеральными маслами, добываемыми в Борыславском округе. Грудек извлекает выгоды из соседства Львова, поставляя в столицу овощи, коровье масло, рыбу, раков; точно также городок Стрый (Stryj), лежащий на юге, подле обширных лесов, при выходе одной из Карпатских долин, обязан своим благосостоянием отчасти львовским негоциантам, которые проводят здесь летний сезон, и виллы которых рассеяны по косогорам окружающих город холмов.

К востоку от Львова, на русской границе, лежит город Броды, один из еврейских ульев, откуда выходят особенно многочисленные рои сынов Израиля, и чрезвычайно важный пограничный рынок, производящий миллионную торговлю с Россиею по вывозу лошадей, рогатого скота, свиней и по ввозу хлебных товаров. Город Тарнополь, лежащий также в соседстве с границею, на берегу одного из притоков Днестра, который местами расширяется в озеро, тоже ведет обширную торговлю с Россиею: это одна из главных торговых станций между Львовом и Киевом. Все другие центры населения восточной Галиции уступают ему по важности; значительнейшие из центров: Злочов (Zloczow), Бржезаны (Brzezany), где находится много кожевенных заводов; Галич, старинный город, древняя полуразрушенная башня которого видна издалека, и имя которого сделалось названием всей страны; Станиславов и его соседка Тысменица; Коломыя (Kolomyja), или Коломея, обогащаемая торговлей лесом и табаком, из которых последний возделывается преимущественно в этой части Галиции; Снятын (Sniatyn), где производится оживленная торговля произведениями земледелия; Городенка (Horodenka).

Черновиц, столица Буковины, стоит, так же, как Снятын и Коломыя, на Пруте; он принадлежит уже к бассейну Дуная. Издали Черновиц имеет очень красивый вид, благодаря тому, что улицы его расположены амфитеатром на правом берегу реки; это вместе с тем самый большой город сарматской равнины, между Львовом и Яссами. Со времени сооружения железной дороги, Черновиц сделался главным складочным местом товаров, идущих через соседнюю границу, в ущерб городам Радауцу, Серету и Сучаве (Suczawa), лежащим южнее, в бассейне реки Серет. Среди этих восточных населений, недавно еще почти варварских, Черновиц является представителем европейской цивилизации: правительство хотело в особенности, чтобы он был авангардом германского мира, и с этой целью учредило в нем, среди этих населений, почти сплошь румынских, один из немецких университетов империи. Буковина в отношении народного образования еще более отсталая страна, чем Галиция. В этой последней, по переписи 1890 года, из лиц старше 6 лет насчитывалось неграмотных: 65% мужчин и 72% женщин.

Важнейшие города Галиции и Буковины, с цифрой населения в конце 1890 г.:

Краковская область и польская Галиция: Краков, с предместьями—94.700 жителей; Тарнов—25.575; Ново-Сандец (Новы-Сонч)—12.722; Ржешов—11.953; Бохния—8.849; Бяла—7.622; Величка (1880 г.)—5.970.

Русинская Галиция: Львов—127.943 жителей; Броды—17.534; Тарнополь—27.400; Коломыя—30.235; Дрогобыч—17.916; Станиславов—22.390; Самбор—14.324; Перемышль—35.209; Ярослав—18.065; Снятын—10.939; Борыслав—12.059; Стрый—16.515; Злочов (1880 г.)—8.350; Бржезаны—11.221; Грудек—10.742; Городенка—11.355; Тысменица (1880 г.)—7.180; Галич—3.887.

Буковина: Черновиц—54.170; Сучава—10.221; Радауц—12.895; Серет—7.159.