III. Корнваллийский полуостров

Графства Корнваллис и Девон

Полуостров, территория которого принадлежит почти вся к этим двум графствам, представляет особую географическую область, более похожую на княжество Валлийское, чем всякая другая часть Англии. Так же, как область Камбрийских гор, это страна скал, холмов, высоких мысов, длинных кряжей, поросших вереском; она тоже состоит из древних формаций, существовавших гораздо ранее низменной части острова, и в целом она довольно явственно отделена от остальной массы Англии понижением почвы или впадиной, которая в северном направлении продолжается долиной реки Северн. По происхождению жителей Корнваллис или Корнуаль и Валлис также сходны между собою: сходство географического положения и физических условий этих двух областей естественно должно было придать их населению некоторую аналогию в историческом развитии. Когда заговоришь о валлийцах, то мысль сама собой переносится на их соседей, жителей Корнваллиса. Пространство графств Корнваллийского и Девонского исчисляется в 10.259 кв. километров, а население их в 1891 году (по переписи) состояло из 954.379 душ.

В то же время, по свойству своих горных пород и вообще по своему геологическому строению, Корнваллийский полуостров стоит в очень близком родстве с французскою Бретанью, от которой он отделен широким входом в Ламанш. По обе стороны этого моря земли состоят из гранитов, сланцев, палеозойских формаций; берега с той и другой стороны иссечены в виде заливов и бухт, где нашли возможным устроить значительные военные порты; оба полуострова оканчиваются в водах Атлантического океана мысом, носящим название «Конца земли» (Лендсэнд в Англии, Финистер во Франции). Климат, воды, почва, люди—все похоже на этих противолежащих берегах моря. Но Корнваллис имеет то преимущество над французскою Бретанью, что он обладает гораздо большими минеральными богатствами: если он не имеет каменного угля и антрацита, как княжество Валлийское, то. по крайней мере, у него есть в изобилии жилы меди, олова, свинца, которые сделали его сборным пунктом мореплавателей с первых времен истории. Такова была главная причина его процветания.

Над южными берегами Бристольского залива возвышается цепь девонскпх холмов, которые образуют, так сказать, основание полуострова. Эти холмы, разделенные долинами, где берут начало река Экс и её притоки, оканчиваются на западе плоскогорьем Эксмур, некоторые вершины которого превышают 400 метров по высоте. С северной стороны это плоскогорье круто обрывается утесами и склонами, перерезанными оврагами: с вершины видишь у себя под ногами непрерывную борьбу моря против скал Ильфракомба и других городов прибрежья, тогда как на юге скат почвы постепенно понижается к большой полукруглой бухте, которую ограничивают с одной стороны Старт-Пойнт, с другой—Портлендский мыс (Bill of Portland). Человеческие жилища редки на этом плато; только кое-где встречаются спрятавшиеся в оврагах и лощинах деревушки и одинокия фермы; все скаты покрыты короткою травой и вереском, и на каждой вершине есть один или несколько могильных курганов, или древние окопы, с высоты которых открывается обширный вид на расстилающиеся внизу равнины. Холмы Кванток, в Эксмуре,—единственная область Англии, где олень живет еще в диком состоянии.

На западе от долины реки Экс, другая группа высот, называемая Дартмур, поднимается выше пояса возделанных земель и вступает своею верхнею частью в область пастбищ: здесь находятся высшие точки всего полуострова, Иео-Тор и Гай-Уильгейз. Эта группа, центральная часть которой состоит из гранитных пород, служит в то же время водораздельным хребтом, и спускающиеся с неё воды расходятся по всем направлениям, на восток—к рекам Тегн и Экс, на север—к рекам То и Торридж, на запад—к реке Тамар или Тамер, на юг—к рекам Тави, Авон, Дарт. Линия берегов делает большой выступ на юге от передовых высот Дартмура, как будто волны не смогли обглодать горные породы, окружающие гранитное ядро, и мыс Старт-Пойнт далеко вдается в Ламанш. Это «мыс отъезда», названный так потому, что корабли, отплывающие из Европы, обыкновенно здесь теряют из виду землю, пускаясь в открытое море. По обе стороны этого выступа прибрежья два лимана ограничивают горную группу, вершину которой составляет Дартмурское плато: на западе—треугольная бухта, в которую впадает река Экс; на востоке—разветвляющийся Плимутский залив, который извилистою линией проникает далеко внутрь твердой земли. Дартмур в собственном смысле, занимающий площадь в 375 кв. километров, так же мало населен, как и Эксмур; даже очень многие из его долин, где могли бы приютиться селения, под защитой от холодных ветров, дующих на плато, наполнены торфяными болотами и трясинами. Как на вершинах плоскогорья Эксмур, так и здесь, встречаются во многих местах памятники старины—груды камней и могильные горки, воздвигнутые на вершине так называемых tors древними обитателями края. В прежнее время большая часть склонов этих высот была покрыта лесами,—откуда и произошло название «Дартмур-Форест» (forest—по-английски «лес»), которое до сих пор носит эта плоская возвышенность; но деревья давно уже исчезли, и страна превратилась в место для охоты, где гнездятся куропатки и тетерева. В одном из самых диких округов Дартмура, близ истоков реки Дарт, скрываются, так сказать, деревня Принстаун (город принца), названная так в честь принца Валлийского, владельца всей этой страны;, и одна из самых больших пенитенциарных тюрем Англии; в этой тюрьме помещались французские военнопленные во время войн с Наполеоном I, и теперь в ней содержится более тысячи осужденных.

Возвышенные земли Корнваллиса, гораздо более низкие, нежели два упомянутые плоскогорья. Эксмур и Дартмур, но также поросшие вереском и диким терновником, состоят из различных каменных пород, известняков и древних сланцев, гранитов и порфиров. Начинаясь у мыса Гартленд, ограничивающего на западе бухту Барнстепль, ряд холмов и небольших плато, тянется сначала в южном, затем в юго-западном направлении, выделяя из себя вправо и влево отроги, которые оканчиваются в море обвалами камней и береговых утесов. Долина реки Тамар ограничивает Корнваллийский полуостров с восточной стороны, тогда как Фальмутский лиман, извилистые ветви которого имеют много сходства с излучистыми бухточками Плимутского залива, глубоко врезывается в туловище полуострова, как будто для того, чтобы отделить от него крайний выступ или мыс, тот, где разорванные, изгрызенные волнами скалы особенно поражают своим странным видом. На юге, мыс Лизард, с разноцветными скалами, видимый по ночам с большого расстояния, благодаря двум его маякам, освещенным электрическим светом, есть самый южный пункт Англии: он находится почти под тою же широтой, как Диепп, Амьен и Майнц. На западе, небольшая группа холмов, отделенная от остального Корнваллиса бухтой Сент-Ивс и заливом Маунтс-Бай, оканчивается двумя мысами: Корнуаль и Лендсэнд (Land’s End—«конец земли»); за последним из этих мысов лежит архипелаг Силли или Сорлингенских островов, единственный видимый остаток древнего полуострова. По словам легенды, между этими островами и Корнваллисом когда-то существовала целая равнина, на которой было рассеяно около сорока деревень и которая доныне известна еще под именами Лайонес и Лелотсау. На гербе одного старинного рода изображена выходящая из воды лошадь, в память одного из предков, который, будто бы, только благодаря быстроте ног своего коня, успел спастись от наводнения.

Все эти мысы отличаются друг от друга внешним видом, смотря по свойству горных пород, из которых состоит их масса, и по силе ветров и волн, которые трудятся над их разрушением. Мыс Лизард, утес из плотного серпентина, попорчен волнами, но не дал трещин; мыс Лендсэнд представляет огромную массу гранита, расколотую атмосферными деятелями на огромные глыбы, нагроможденные одна на другую в виде циклопических стен; мыс Корнуаль состоит из сланцеватых формаций, разрушающихся по слоям. Влажный и пропитанный солью воздух работает, как и вода, над разрушением горных пород, ибо на многих холмах выветрившиеся скалы распались на плиты или четыреугольные массы, которые с трудом можно отличить от построек, оставленных там и сям древними обитателями края. Но всего более трудятся над разрушением берегов морские волны. В нижней части береговых утесов, постоянно подтачиваемой водами, образуются пещеры, называемые местными жителями hugos, в которые с шумом низвергается приливная волна; вне линии этих утесов, среди моря, возвышаются отдельно стоящие каменные столбы, всегда окруженные поясом белой пены; подводные камни, остатки исчезнувших мысов, разбивают на половину силу волн. Летописи рассказывают, что целые грани холмов и широкия полосы берегов исчезли в море. Так, например, гора св. Михаила (Мount St. Michael) в бухте Пензанс, похожая в этом отношении на гору св. Михаила (Mont St. Michel) в Нормандии, находилась некогда среди покрытой лесом равнины, которая потом была поглощена водами моря; в старинных письменных памятниках церковь её носила название Hoarkirk in the wood (белая церковь в лесу), тогда как теперь эта скала бывает поочередно то островом, то полуостровом, смотря по часу морского прилива; с другой стороны, полагают, что крайний мыс Корнваллиса был некогда отделен каналом, ictis римлян, постепенно засыпанным песками и рудниковыми отвалами. Ветер также содействует во многих местах, преимущественно на северном берегу, изменению формы прибрежья, поднимая песок с бухточек и навевая высокие песчаные бугры или дюны (по местному towans), которые постепенно придвигаются к основанию прибрежных холмов, если их не задержат при помощи искусственных насаждений, или если содержащаяся в самом песке окись железа не скрепит его мало-по-малу в плотную массу песчаника. Кроме того, и колебания уровня почвы, как кажется, имели весьма значительную долю участия в изменении очертания морских берегов Корнваллиса и Девоншира. У подножия крутых склонов плоскогорья Эксмур, в Бристольском заливе, в период отлива, обнажаются длинные полосы прежних берегов, где находят остатки лесов, которые некогда росли в этом месте, на неизвестной высоте над уровнем моря. Точно также на южном берегу Девоншира, между Тенмутом (Teignmouth) и Торкэ (Torquay), открыт подводный лес, указывающий на то, что почва здесь опустилась по меньшей мере на 6 метров; но этому понижению уровня твердой земли, очевидно, предшествовало движение в противоположном направлении, так как на холмах, лежащих внутри материка, видны древние морские террасы: в одной пещере поднявшагося берега найдены обделанные кремни, свидетельствующие о существовании в этой местности человека в ту эпоху. Мегалиты, или древние надгробные памятники, встречаются во множестве в Корнваллисе, так же, как и в двух других кельтских землях, в Бретани и Валлисе: менгиры (menhirs), логаны (logans), или трясущиеся скалы, дольмены, могильные курганы, круги наложенных друг на друга камней, переплетающиеся в виде причудливых росеток,—все это можно видеть в многочисленных экземплярах в естественном, помещающемся под открытым небом, доисторическом музее Корнваллиса.

Вследствие размывания морских берегов, гранитный и сланцевый остров Денди, с хорошо обработанными косогорами, очутился среди моря, против бухты Барнстепль, при входе в Бристольский залив. На юго-западе Корнваллийский полуостров тоже продолжается под водой и снова выступает на поверхность моря в виде невысокого архипелага Силли (Scilly), известного у французских моряков под именем Сорлингентских островов (Sorlingues). Для сравнения приводим высоты высших точек Девоншира, Корнваллиса и островов:

Иео-Тор (Дартмур)—625 метр.; Гай-Уильгэйз (Эксмур)—622 метр.; Браун-Уилли (Корниш-Гетс)—415 метр.; Ленди-Айленд—189 метр.; Бикон-ов-Сент-Мартин (Силли)—45 метр.

Группа островков и подводных гранитных камней, образующая архипелаг Силли, занимает такое незначительное пространство, что отлив чувствительно увеличивает её размеры, открывая отлогие берега и низменные скалы. Только пять из этих островов, именно те, на которых есть селения, имеют площадь, превышающую один квадр. километр; остальные островки совершенно пустынны. Вот точные размеры этого маленького архипелага:

Поверхность пяти обитаемых островов (С. Мери, Треско, С. Мартинс, С. Агнес, Брайер) 1.343 гектара; поверхность 19 необитаемых островов 117 гектаров, итого 1.460 гектаров.

Островок Самсон, где еще в 1851 году жило несколько семейств, теперь покинут, не по собственному желанию бывших его обитателей, а по воле владельца, полновластного хозяина архипелага. Все жители Самсона, так же, как все бедные с других островов Силли, были высланы на материк, и фермеры получили строгое приказание не держать больше одного сына на обрабатываемых землях, то-есть при ферме; те же, у кого семья оказалась более многочисленною, должны были сбыть лишния руки, отправив молодых людей на материк, или послав их работать на кораблестроительные верфи. Население архипелага уменьшается, но зато жители пользуются теперь большим материальным благосостоянием, чем прежде; они научились спекулировать акциями железных дорог и билетами иностранных займов. Число жителей архипелага Силли: в 1851 г. 2.627; в 1861 г. 2.431; в 1871 г. 2.075; в 1881 г. 2.320; в 1891 г. 1.911 душ. Вообще население Сорлингенских островов, как оно ни малочисленно, представляет довольно любопытный предмет для изучения, потому что на этом архипелаге прославленная теория «разумного деспотизма» была применяема систематически и вполне в продолжение почти полустолетия.

Острова Силли, которые по справедливости называют одним из прекраснейших садов Англии, обязаны благосостоянием своих жителей в значительной мере пароходному сообщению, позволяющему им отправлять на лондонский рынок овощи первого сбора. Благодаря двойному влиянию морского воздуха, всегда насыщенного водяными парами и нагреваемого теплыми течениями, приходящими из тропических морей, сорлингенские садовники и огородники, так же, как их собраты по профессии, живущие на южных берегах Корнваллийского полуострова, не имеют надобности защищать разводимые ими растения от зимних морозов, и растения эти живут под открытым небом. Но если температура здесь как нельзя более благоприятна развитию листьев, то этого далеко нельзя сказать относительно созревания плодов; даже виноград, сливы, абрикосы вполне вызревают только в исключительно сухие годы. Средним числом, на архипелаге Силли насчитывают только шесть дней, когда погода бывает действительно тихая: ветер дует здесь почти постоянно, то с той, то с другой точки горизонта, принося с собой разорванный туман, мелкий дождь или ливень. Бури очень часты в этих водах, и нигде летописи мореплавания не богаты так описаниями катастроф, как на Сорлингенских островах: морские течения, которые, ударяясь об эти скалы, делятся на второстепенные токи, направляющиеся в Ламанш и в Бристольский канал, часто заставляют корабли уклоняться от надлежащего курса и, во время туманов, увлекают их на подводные камни. Здесь случилось, в 1707 г., самое ужасное кораблекрушение, какие только бывали в новейшие времена: целый флот, которым командовал сэр Клаудсли Шовель, разбился у Сорлингенских островов, и две тысячи людей нашли смерть в волнах. «Из десяти жителей архипелага Силли девять погибают в море», гласит старинная местная поговорка, которая, впрочем, в наши дни перестала быть верною, благодаря маякам, фонарям, сигналам, спасательным снарядам и изменению нравов островного населения.

Корнваллийский полуостров, так же, как Сорлингенские острова и княжество Валлийское, может быть назван областью туманов и дождей. Ни в одной части этого полуострова количество атмосферной воды, выпадающей в продолжение года, не бывает, в среднем выводе, менее 780 миллиметров; почти везде оно образует слой более метра вышиною, а на западных скатах плоскогорья Дартмур этот слой достигает 2 метров высоты. В городе Тавистоке дожди идут почти непрерывно. «Южный ветер приносит туда ливни, а северный гонит их назад опять туда же», говорит английская пословица.

Если некоторые географы принимали архипелаг Силли за Касситеридские («Оловянные») острова, упоминаемые древними писателями, то происхождение этого мнения можно объяснить только близким соседством рудников Корнваллиса, потому что на самом деле эти гранитные острова содержат лишь весьма незначительные следы металла в своих расселинах, тогда как горные породы соседней большой земли очень богаты подземными сокровищами, которые, без сомнения, разработывались уже в века, предшествовавшие экспедиции Юлия Цезаря. И теперь еще можно видеть в некоторых местах шахты, выкопанные в те отдаленные времена; береговые скалы Корнваллиса, имеющие почти островной характер, суть бесспорно те острова, о которых упоминают древние писатели, называя их Эстримидскими или Касситеридскими, и которые были посещаемы финикиянами и карфагенянами. В римскую эпоху корнваллийское олово отправлялось транзитом в Марсель, по речным путям Галлии.

Руды Корнваллиса заключают главным образом медь и олово, или отдельно, или смешанно. Рудные жилы, наиболее изобилующие оловом, встречаются всего чаще в окрестностях Пензанса, близ оконечности полуострова, тогда как жилы с преобладающим содержанием меди попадаются далее внутри края, преимущественно в округе Редрут; есть также рудники, которые прежде разработывались для получения одного металла, а теперь эксплоатируются для добывания другого. В некоторых местах содержание руды в камне значительно, и даже можно видеть на берегу моря скалы, окрашенные в зеленый цвет эфлоресценцией меди; но, вообще говоря, руда, выходящая из корнваллийских рудников, очень бедна: она содержит не более пятидесятой доли олова, или не более тридцатой или сороковой доли меди; если она, тем не менее, дорого ценилась, то это происходило главным образом вследствие малочисленности рудников, пока не были открыты подобные же месторождения в Соединенных Штатах, в Боливии, в Австралии, на Зондских островах. В поисках драгоценной руды смелые и неутомимые Cornishmen (корнваллийцы) совершили гигантские работы, которые дают их шахтам и подземным галлереям почетное место между достопримечательностями Англии. Чтобы удалять из рудников воду, которая просачивается в обилии через трещины верхних скал, нужно было прибегнуть к громадным насосам, но это искусственное выкачивание становится почти невозможным в рудниках, спускающихся до глубины нескольких сот метров, и потому принуждены были прорывать туннели для спуска воды прямо в море. Некоторые подземелья, в горных округах Гвеннапском и Редрутском, проходят в иных местах на расстоянии 534 метров под поверхностью земли, и общая длина всех галлерей составляет около 100 километров; главный канал туннеля имеет не менее 9 километров длины до моря; шестьдесят водокачальных машин выливают 100.000 куб. метров воды в сутки, то-есть более одного куб. метра в секунду. Вычислено, что все дерево, употребленное в виде подпор в рудниках Корнваллиса, представляет столетний сосновый лес, занимающий пространство в 360 квадр. километров.

Мыс Боталлак, находящийся недалеко от мыса Корнуаль, есть один из живописнейших утесов корнваллийского прибрежья и тем более любопытный, что в недрах его скрывается медный рудник. Почти совершенно уединенная от материка широкою трещиной, громадная каменная глыба в 60 метров высоты была соединена с твердою землей посредством мостков, перекинутых через глубокую пропасть; железные дороги извилистою линией поднимаются вверх по скатам берегового утеса; остроконечные верхушки скал оканчиваются высокими дымящимися трубами заводов. Галлереи рудника, иссеченные во внутренности мыса, продолжаются под поверхностью моря до расстояния 360 метров слишком от берега; рабочие слабо слышат шум галек, передвигаемых волною по дну моря над их головами. В соседнем руднике искатели руды проследили жилу через всю толщу потолка, отделявшего их от моря: простая втулка, вбитая в скалу, препятствует вторжению морских вод. Под самым берегом, там, где разбивается волна, производя столкновение между бесчисленными камешками, шум моря ужасен: во время бури самые неустрашимые рудокопы дрожат от страха, слыша грозный, оглушающий рев волн, ударяющихся о береговые утесы. В другой подземной галлерее прежние рудокопы имели неосторожность преследовать металлоносную жилу до такого близкого расстояния от дна моря, что последнее в конце концов пробило потолок близ предельной линии высоких приливов и залило часть галлерей; по счастию, успели заделать этот вход, поместив бревенчатую подстропильную вязку, покрытую землей, дерном и тяжелыми камнями. Недалеко от Пензанса, с южной стороны, существовал другой медный рудник, на который часто указывают, как на памятник смелости корнваллийских рудокопов. Простой рабочий начал рыть его, в конце прошлого столетия, в таком месте морского берега, где можно было работать только по нескольку часов в день, и которое дважды в сутки было затопляемо приливом, так что, когда он приходил продолжать свою работу, выкопанная им яма оказывалась наполненной водою. При помощи деревянной башенки, тщательно осмоленной, рудокопу удалось защитить колодезь от вторжения воды; затем он привел его в сообщение с сухим, незатопляемым во время прилива, берегом, построив мостки на протяжении 200 метров. С этого времени новый рудник, получивший прозвище Wherry (маленький паром), разработывался правильным образом, и добываемая из него масса оловянной руды давала значительные количества металла; но однажды какой-то стоявший по близости корабль был сорван в бурную ночь с якорей и, бросаемый ветром в разные стороны, ударился о башенку и разрушил ее: рудник, уже довольно глубокий, снова наполнился водой. После этой катастрофы эксплоатация его уже не была возобновляема.

Как ни велики предприимчивость и настойчивость корнваллийских горных промышленников, как ни значительны выгоды, даваемые им, в отношении разработки рудников, снарядами и приспособлениями, увеличивающимися из века в век, однако, скудность руды, дороговизна каменного угля и строевого леса не позволяют им выдерживать конкурренцию стран, более изобилующих минеральными богатствами. Так-называемые «Оловянные парламенты», Stannary Parliaments, которые обсуждали, вместе с представителями владетеля земли, все дела, касающиеся рудников, не имеют более случая собираться; последнее собрание этих выборных происходило в Девоншире в 1749, а в Корнваллисе в 1752 году. Большое число рабочих эмигрировали в заморские страны: каждое уменьшение в горном производстве имело непременным следствием убыль сельского населения, потому что жители деревень переселялись в города графства; даже общее число жителей уменьшилось (население Корнваллиса: в 1851 г,—356.650 душ; в 1881 г.—330.680 д.; в в 1891 г.—322.570 душ).

Производство корнваллийских рудников: в 1844 г.: медной руды—152.970 тонн, ценностью—20.035.350 фр.; в 1879 г.: медной руды—30.370 тонн; оловянной—14.665; свинцовой—725; железной—400 тонн.

Месторождения мышьяка, ломки разного рода камня и залежи каолина, которого отсюда каждый год вывозят более 100.000 тонн для приготовления фаянсовой и фарфоровой посуды, не могут заменить, по важности, покинутых рудников. В 1875 г. добыча каолина в Девоншире и Корнваллисе простиралась до 105.000 тонн, ценностью около 5.000.000 франков. Но жители Корнваллиса имеют также другие источники пропитания и народного богатства: это, во-первых, рыба, которую они ловят на морских берегах, преимущественно одна порода сельди, называемая pilchard, но в особенности овощные сады, прозванные «огородами Лондона», и поля, которые они удобряют при помощи известкового песку. Хотя горные породы Корнваллиса, как и формации французской Бретани, очень бедны углекислою известью, однако обилие организмов, извлекающих известь из морских вод, дает песку прибрежья в большом количестве элементы углекислой извести, и потому его уже несколько столетий употребляют для обновления производительной силы полей, которым недостает извести. Эксплоатация этого морского песку очень деятельна, особенно в маленькой бухте Педстау; земледельцы каждый год вывозят с берегов этой бухты около сотни тысяч тонн песку, что составляет почти пятую часть всего количества, употребляемого ежегодно для удобрения полей в Корнваллисе и Девоншире.

Население Корнваллийского полуострова, долго оказывавшее сопротивление саксонскому вторжению, отличается еще во многих местах формой лица: здесь чаще можно встретить людей с черными волосами, смуглым цветом кожи, короткою и широкою головой, чем в остальной Англии; на южном берегу, между Фальмутом и мысом Лизард, такое большое число женщин имеют почти южный тип, что хотели объяснить этот факт иммиграцией испанцев, указывая на то, что Тацит говорит о поселившихся в стране иберах. Население этой части Англии до сих пор сохранило некоторые следы своего древнего деления на самостоятельные и враждебные друг другу кланы. Что касается языка, близко родственного языкам валлийскому и нижне-бретонскому, то он живет теперь только в названиях мест; уже около двух столетий тому назад он перестал быть общеупотребительною речью, и в 1778 году в Маузголе, недалеко от Пензанса, умерла последняя женщина, говорившая первобытным языком страны; недавно на могиле этой женщины поставлен надгробный памятник некоторыми благочестивыми филологами. В ту эпоху, когда этот язык перестали употреблять в крае, он был еще понятен жителям Валлиса; некоторые слова его остались в нынешнем местном наречии. Корнваллийская литература, изученная преимущественно Уитли-Стоксом, состоит единственно из глоссария двенадцатого века и духовных мистерий последующих столетий, представляющих подражание или перевод подобных же произведений текущей средневековой литературы. Некоторые рукописи, еще не напечатанные, будут в скором времени изданы стараниями общества памятников древней корнваллийской письменности. Что касается народных легенд, очень многочисленных и рассказываемых еще во многих деревнях Корнваллиса с полною верой в их правдивость, то эти легенды были собраны и напечатаны в различных английских изданиях.

На северном скате полуострова самый многолюдный и важнейший торговый город Девоншира—Барнстепль лежащий в том месте, где морской прилив встречается с течением реки То. Город Байдфорд, на юго-западе, также находится в местности, где небольшая река Торридж продолжается рукавом Барнстепльского лимана; таким образом оба эти порта сообщаются с морем посредством одного и того же речного устья. Первый из этих городов, Барнстепль, есть, вместе с тем, главный сборный пункт для путешественников, отправляющихся на морские купанья в города Ильфракомб и Линмут, приютившиеся у подножия береговых утесов и крутых скатов, поднимающихся к плоской возвышенности Эксмур. Движение судоходства в Барнстепле в 1891 г.: прибыло—3.123 судна, вместимостью 181.990 тонн.

На юго-западной стороне Барнстепльской бухты берег Корнваллиса, обращенный к Ирландскому морю, заключает лишь маленькие порты—Педстоу, Нью-Ки (New-Quay, т. е. «новая набережная»), Сент-Айвз, Гэйль. Самый важный из них для рыболовства—Сент-Айвз (Saint-Yves), где зимуют большие шлюпки, ходящие на ловлю пильчарда, сельди, макрели; кроме того, Сент-Айвз служит портом вывоза для продуктов важных соседних рудников, открытых вокруг городов Редрута и Камборна.

Движение судоходства в округах Педстоу и Гэйль, в 1882 году, без каботажных судов, нагруженных балластом: в Педстоу—1.008 судов, вместимостью—61.525 тонн; в Гэйле с С.-Айвз—1.105 судов, вместимостью—125.500 тонн; флотилия порта Педстоу (в 1894 г.): 100 морских судов в 8.159 тонн и 52 рыболовных.

Главный город южной покатости Корнваллиса и один из его больших рынков, Пензанс, занимает великолепное местоположение на берегу полукруглого залива, который ограничен на западе каменным валом мыса Лендсэнд, а на востоке валом мыса Лизард; в небольшом расстоянии от моря, близ красивой деревни Маразион, возвышается правильная пирамида горы св. Михаила (Mount Saint-Michael), на вершине которой вырезываются, точно зубцы, башни и колокольни древнего монастыря. Пензанс, первый город Англии, который мы встречаем в южном и западном направлении, есть, вместе с тем, город с самым теплым климатом и с растительностью, имеющею наиболее южный характер: иностранцы и иногородные жители приезжают сюда в большом числе, чтобы наслаждаться теплою, равномерной температурой, а также и для того, чтобы посмотреть на окружающие высокие мысы, на гранитные и серпентиновые скалы, на рудники и каменоломни, на колоссальный дольмен в 13 метров высотою, называемый «Диском исполина» (Giant Quoit). В Пензансе есть несколько фабрик, металлургических заводов, мастерских, где вырезывают чаши и вазы из серпентина; кроме того, этот город ведет довольно значительную торговлю, главным образом плодами и овощами первого сбора, отправляемыми на лондонский рынок, но, вместе с тем, это один из центров научной деятельности. Пензанс, родина знаменитого химика Гомфри Деви, почитает своею священною обязанностью содержать довольно богатые коллекции по геологии и естественной истории. Порткорно, близ Пензанса, и другие соседния бухточки служат исходными пунктами для телеграфных кабелей, соединяющих Англию с испанскими портами Сантандер и Виго и с португальскою деревней Каркавеллос (недалеко от Лиссабона), и которые разветвляются далее, посредством других линий, в Гибралтар и в Средиземное море; кроме того, проведен подводный телеграф в море, на расстояние 85 километров от берега, в юго-западном направлении, к сторожевому судну, которое окликает все проходящие корабли для того, чтобы сообщать об их приходе судовладельцам в Лондон.

Движение судоходства в порте Пензанс в 1882 г. (не считая каботажных судов, с балластом): 2.460 судов, вместимостью—252.890 тонн. Собственная флотилия Пензанса в 1894 г.: 62 морских судна в 8.976 тонн и 397 рыбачьих лодок.

Фальмут, лежащий к востоку от горной группы, оканчивающейся мысом Лизард, есть один из многочисленных городов Великобритании, обладающих превосходною гаванью, достаточно обширною, чтобы дать приют целым флотам. Река Фаль, от которой произошло и самое имя города (Falmouth—устье Фаля), расширяется здесь в извилистый лиман, разветвляющийся на боковые бухточки: это и есть Фальмутский порт, который, кроме того, защищен при входе волноразбивателем; возвышенный, конической формы, мыс, с старым замком на вершине, составляет границу рейда со стороны открытого моря. Фальмут, снабженный складочными магазинами, доками для починки судов и набережными, есть один из городов, поставленных в наиболее благоприятные условия для того, чтобы служить пунктом отправления или прихода для трансатлантических пассажиров и товаров. Большое число пароходов заходят в этот порт, и торговые сношения его весьма значительны. Движение судоходства в Фальмутском порте в 1891 году: в приходе—1.600 судов, вместим. 212.623 тонны; собственный торговый флот в 1891 г.:—122 морск. судна в 18.367 тонн и 43 рыболовных.

Главный город Корнваллиса, Труро, также лежит в Фальмутском заливе, но только у оконечности самого северного из его разветвлений: это отпускной порт для руды, получаемой из окружающих его горных округов; он разделяет с Пензансом и Фальмутом честь быть местопребыванием ученых обществ. Труро замечателен еще как родина двух известных путешественников, Ричарда и Джона Лендеров. Движение судоходства в Трурском порте в 1882 году выразилось следующею цифрой: в приходе и отходе было—816 судов (не считая каботажных, нагруженных балластом), общая вместимость которых равнялась 74.850 тонн.

К востоку от Фальмута следуют один за другим два порта: Сент-Остель (Saint-Austel), где фабрикуют глиняную посуду, и Фовей (Fowey), который был важнейшим городом на всем юго-западе Англии лет триста тому назад, то-есть в ту эпоху, когда на месте, где ныне возвышаются здания Фальмута, стоял одинокий дом. Во время осады Кале город Фовей доставил Эдуарду III 47 кораблей; встарину этот город был главным притоном пиратов; его моряки даже давали настоящие сражения другим англичанам и однажды нанесли полное поражение матросам из городов Винчельси и Рай. В 1457 году французы сожгли Фовей. Рейд его, доступный судам всякой величины и при всяких ветрах, до сих пор еще принадлежит к числу очень посещаемых портов Англии.

Движение судоходства в порте Фовей в 1891 г: прибыло—2.105 судов, вместим.—230.583 тонны; собственный флот в 1891 г.: 132 морских судна в 14.374 тонны и 209 рыболовных судов.

Могущественный Плимут (Plymouth), соединенный ныне с Девонпортом и Стонгаузом, сделался самым многолюдным городом всего южного побережья Англии. Ни один город не упоминается так часто в истории военных экспедиций и географических открытий, как Плимут: отсюда отправились в свои дальние и богатые результатами плавания Френсис Дрек в 1577 и Кук в 1772 году. Хотя Плимут военный город, окруженный укреплениями, обведенный по вершинам всех его мысов каменными, зубчатыми стенами, он, тем не менее, имеет великолепный вид. Лиман, куда изливается река Плим, смешивает в рейде свои воды с водами другого залива, гораздо более обширного, в который впадает река Тамар. С холмов, господствующих над городом, с бульваров, окаймляющих набережные, куда ни обратишь взор, везде увидишь бухты и проливы, усеянные судами всевозможных размеров и названий: тут пароходы, снующие от одного берега к другому; там парусные суда, стоящие на якоре в гавани; далее военные корабли или старые, негодные корабли без мачт, похожие на громадные дома, а на море, которое белеет вдали за волноразбивателями, виднеются суда с распущенными парусами. Напротив города, по другую сторону пролива, возвышается холм Маунт-Эджекомб, с обширным парком, прекрасные деревья которого разделены аллеями на живописные чащи; когда этот пейзаж освещен солнцем, зритель, при виде групп приморских или итальянских сосен, может вообразить себя перенесенным на берега Средиземного моря, в какой-нибудь из городов Италии. Гавань Плимута так же, как и гавань Фальмута, состоит из нескольких портов, общая площадь которых равна 700 гектарам с лишним, и которые могли бы дать убежище целым флотам; но вход в порт широко открыт со стороны моря, и вся часть рейда, на берегу которой построен город, подвергалась в прежнее время опасности быть залитой морскими волнами в бурную погоду. Чтобы загородить им проход, построили среди залива, против входа в рейд, огромную плотину (break-water, волноразбиватель), длиною в 1.554 метра, из грубого мрамора, масса которой содержит два с половиной миллиона кубич. метров и которая долгое время считалась одним из замечательнейших памятников человеческого искусства. Это сооружение, начатое в 1812 году шотландцем Ренни, было окончено в 1846 году; но его нужно постоянно поправлять и наваливать новые каменные глыбы, не только потому, что волны размывают цемент, но также и потому, что раковины фолады, или камнеточцы, просверливают в плотине ямки, придающие скале вид пемзы. Случалось во время бури, что плотина была пробиваема напором волн, которые иногда двигали камни весом в 60 и 80 тонн; однажды даже севший на мель корабль был переброшен через волноразбиватель во внутренний рейд. При том же специалисты утверждают, что плимутская плотина недостаточно возвышается над поверхностью воды, вследствие чего волны перелетают через нее в бурную погоду, и волнообразное движение моря распространяется в самый порт.

Плимут может указать в своих пределах и своих ближайших окрестностях на другие замечательные памятники промышленного гения Англии: так, в новом квартале Стонгауз, на оконечности полуострова, разделяющего два рейда, Саунд и Гамоаз, расположены громадные провиантские депо военного флота; в квартале Девонпорт, окруженном со всех сторон крепостными стенами и укреплениями, находятся огромный арсенал и обширные верфи для военных кораблей; на северо-западной стороне города, через лиман реки Тамар, проведен, на высоте 50 метров от поверхности воды, железнодорожный мост длиною в 683 метра, достигающий в Сальташе корнваллийского берега. В открытом море о близости Плимута возвещает великолепный Эддистонский маяк (Eddystone значит «камень на водовороте»), построенный на уединенной скале. Уже в 1696 году на этом месте был поставлен деревянный маяк, который море снесло несколько лет спустя. Построенная после того новая башня также исчезла. Третье здание, воздвигнутое в 1756 году Смитоном, тоже пришлось перестроить, потому что волны подтачивали нижнюю надводную часть скалы, на которой оно стоит: во время бурь валы, скользя по бокам башни, взлетали метров на 30, до самого фонаря, расстилаясь в воздухе в виде исполинского зонтика. Новому маяку, открытому в 1882 г., придана высота в 40 метров, для того, чтобы свет его никогда не заслонялся волнами. Башня снабжена колоколом, звон которого слышен на далеком расстоянии.

Хотя область, для которой Плимут служит естественным рынком, имеет незначительные размеры, однако этот город ведет большую торговлю, преимущественно как продовольственный пункт для английского военного флота. Движение судоходства в Плимутском порте в 1894 году: в приходе—3.634 судна, вместимостью—876.318 тонн.

Собственный коммерческий флот Плимута в 1894 г.: 344 морских судна, общая вместимость их 42.160 тонн; кроме того, 264 рыболовных судна.

В речном бассейне, выход которого занимает Плимут, находим только один сколько-нибудь значительный населенный пункт: это горнозаводский город Тависток, лежащий в одной из долин плоскогорья Дартмур. Большая часть других городов Девоншира также представляют гавани или имеют непосредственное сообщение с лиманами. На южной стороне наиболее выдающагося полуострова этого графства открывается рейд города Салькомб, который не ведет прямых торговых сношений с иностранными рынками, хотя обладает относительно довольно значительною торговой флотилией, состоящей из 34 судов, вместимостью в 2.668 тонн. Непосредственно на востоке от полуострова, оканчивающагося мысом Старт-Пойнт, открывается извилистый лиман Дарт, куда впадает река того же имени и вход в который охраняет живописный город Дартмут (Dartmuth—устье Дарта), построенный амфитеатром по скату холма: это родина известного изобретателя Ньюкомена. Движение судоходства в Дартмутском порте в 1882 году представляло следующие цифры (не считая каботажных судов с балластом):

В приходе и отходе—1.157 судов, вместимостью—100.495 тонн. Собственная коммерческая флотилия в 1891 г.:—65 судов, в 2.845 тонн.

Далее в восточном направлении встречаем Бриксгам, маленький порт, где высадился Вильгельм Оранский в 1688 году и который, хотя и не ведет прямых торговых сношений, обладает, тем не менее, довольно многочисленной коммерческой флотилией: в 1882 году судов, принадлежащих бриксгамским судовладельцам, было 238, общая вместимость их равнялась 17.815 тоннам. Далее, начиная от мыса Берри-Гед, развертывается, в форме правильного полукруга, берег бухты Торбай, над которым господствуют живописные холмы, усеянные отелями, замками, виллами и дачами. Город Торки (Torquay), занимающий угловой мыс на северной стороне бухты, обязанный своим названием великолепной набережной (quay—набережная), у которой прекращается волнообразное движение моря, есть главная станция морских ванн на всем английском прибрежье, к западу от Брайтона: теплый, приятный климат, тишина, обыкновенно господствующая в атмосфере, холмы, окружающие город и защищающие его от западных ветров,—все это привлекает в Торки большое число чахоточных, особенно в зимнее время. Вследствие наплыва купающихся в море и больных, население быстро увеличилось, а вместе с тем мало-по-малу развилась и морская торговля, и теперь купеческие суда массами теснятся в этом новом порте. В окрестностях городов Бриксгама и Торки находятся пещеры Brixham's Cave и Kent's Hole, принадлежащие к замечательнейшим гротам Великобритании по открытым в них остаткам человека и его произведений, а также по костям допотопных животных; ископаемая фауна этих подземных галлерей заключает 46 или 47 видов, преимущественно медведей, выдр, лисиц, волков, гиен, пантер, оленей, быков, кабанов, носорогов, из мелких млекопитающих—мышей. В кентской же пещере были найдены, в период с 1825 по 1841 год, первые отделанные кремни, на которые оффициальные ученые соблаговолили, наконец, обратить внимание. Впрочем, эта пещера известна уже много веков; по местному преданию, она получила такое название потому будто бы, что когда однажды спустили в нее сокола, то последний, пролетев через всю подземную галлерею, снова появился на поверхности земли уже в Кентском графстве.

Далее за Торки, на девонширском берегу, следуют один за другим несколько городов с морскими купальнями, как-то: Тенмут (Teignmouth), который, вместе с тем, довольно значительный коммерческий порт (движение судоходства в Тенмутском порте в 1882 г.: 866 судов, вместимостью 110.260 тон.), и невдалеке от которого видны дома городка Уольборо (Wolborough); Долиш, Эксмут, Сидмут, Аксмут. Все эти станции морских ванн, очень населенные в продолжение летнего сезона, отличаются каждая какими-нибудь особенными выгодами или привлекательными сторонами, пленяющими посетителей; красотой местоположения более всех славится город, расположенный при «устье реки Сид», Сидмут (Sidmouth), который прежде обыкновенно называли «английским Монпелье»: красные береговые утесы из девонского песчаника образуют здесь великолепный контраст с плоскими берегами, покрытыми белым песком, и с зеленоватыми волнами океана. Вблизи другого из упомянутых городов, Аксмута, произошел, в декабре 1839 г., внезапный обвал крутого морского берега, прославленный наблюдениями сэра Чарльза Ляйэля и других геологов, хотя береговые скалы на окружности Англии представляют в очень многих местах следы катастроф этого рода. Массы мела и песчаника, лежащие на слоях песка, отчасти смытых ключевыми водами, были лишены необходимой точки опоры. Отяжелев вследствие дождей, которые напитали их водой, эти массы отделились от соседних скал и обрушились, оставив позади себя огромную трещину, длиною около 1,200 метр., шириною в 75 метр, и глубиною от 30 до 50 метров. В то же время обрушившаяся масса своею тяжестью приподняла плоский песчаный берег, и перед этими развалинами береговых утесов образовался неровный вал вышиною около 12 метров, который покрывали в беспорядке водоросли, раковины и астериды или морские звезды, перемешанные с обломками обвалившихся каменных глыб.

Главный город Девоншира, Экзетер,—большой город, лежащий на берегах реки, вход в которую с моря охраняется Эксмутом. Этот старинный и живописный город, бывший столицей саксонских королей Вессекса и где резня 1085 года, произведенная по приказанию Вильгельма Завоевателя, положила конец национальному сопротивлению, сохранил еще несколько средневековых памятников, из которых замечательны: стены нормандского замка Ружмон, городская ратуша, построенная в пятнадцатом столетии, епископский дворец и в особенности кафедральный собор, основанный в начале двенадцатого века и заключающий прекрасные цветные стекла, любопытную живопись на камне, мастерски сделанные резные украшения из дерева. Тяжелое массивное здание собора, принадлежащее к различным эпохам, сохранило от времен его нормандских строителей только две башни трансепта или поперечного хода. Экзетер некогда был приморским портом, и морские суда поднимались вверх по реке Экс до самаго города. Затем, вероятно, фарватер обмелел мало-по-малу, и судоходство прекратилось; однако, рассказывают, что будто-бы когда представители общественного управления Экзетера, из гражданской гордости, установили такое правило, чтобы ни один житель города не смел носить господскую ливрею в пределах городской общины без предварительного разрешения мера и муниципального совета, то граф девонский, рассерженный этою дерзостью горожан, приказал завалить реку выше Топсгама, и эта деревня, принадлежавшая графу, сделалась с этой поры торговым портом всего бассейна реки Экс. В настоящее время вдоль течения этой реки, вверх от Топсгама, идет судоходный канал в 5 метров глубиною, при помощи которого экзетерские суда могут поддерживать непосредственные сношения с иностранными портами. Движение судоходства в Экзетерском порте 1891 г.: в приходе 924 судна, общая вместимость которых равнялась 74.332 тоннам (не считая каботажных судов с балластом).

Из других городов бассейна реки Экс, население которых превышает 5.000 душ, только два принадлежат к числу самостоятельных городских общин: Кредитон, на северо-западе от Экзетера, и Тивертон, на севере от этого города; Сент-Томас (Saint-Thomas-the-Apostle) есть не более, как предместье Экзетера.

Города и городские общины (townships) Корнваллиса и Девоншира, имеющие свыше 5.000 жителей (в 1891 г.):

Графство Корнваллис (Comwall).

Камборн—14.700 жит.; Труро—11.130 жит.; Редрут—10.324 жит.; Пензанс—12.430 жит.; Фальмут с округом—11.660 жит.; Сент-Айвз—6.445 жит.

Графство Девонское (Dewonshire).

Плимут—84.248 жит.; Девонпорт—54.803 жит.; Стонгауз—15.401 жит.; вместе—около 155.000 жит.; Экзетер—37.400 жит.; Торки—24.760 жит.; Барнстепль—13.060 жит.; Тивертон—10.890 жит.; Тависток—6.915 жит.; Байдфорд (mun. borough)—7.900 жит.; Тенмут—8.290 жит.; Бриксгам (township)—6.224 жит.; Ньютон-Аббот—10.950 жит.; Кредитон—4.207 жит.; Эксмут—8.097 жит.; Дартмут—6.025 жит.; Сент-Томас—8.240 жит.