Глава IV Нидерланды.

I.

Нидерланды (Nederland), или Голландия, как обыкновенно называют эту страну за границей, есть одно из самых маленьких государств Европы по величине территории и числу жителей. Превосходя несколько, в отношении протяжения, Бельгию, эту другую половину бывших Нидерландов, которая после революции 1830 года сделалась самостоятельным королевством, Голландия не может соперничать со своею соседкой ни по густоте населения, ни по деятельности мануфактурной промышленности, ни даже по размерам и ценности торгового обмена; но в других отношениях Голландия, как ни скромно место, занимаемое ею на карте Европы, есть, тем не менее, одна из первых стран мира. Нигде человек не выказал такой неустрашимой энергии и настойчивости в постоянной борьбе с природой, нигде не успел он так хорошо дисциплинировать природу и заставить ее служить себе, как в этой узкой полосе европейского приморья. Нигде страшные естественные бедствия не грозили бы с такою неотразимою силой, как в Голландии, если бы жители этой страны не научились отвращать повидимому неизбежную опасность с таким удивительным искусством, с таким поразительным спокойствием духа. Рассматриваемый в общей его истории, голландский народ больше, чем всякий другой, заслуживает имени великого. Можно сказать, что он съумел восторжествовать над самою судьбой; все было завоевано им у моря и на море, даже почва, на которой он живет. В борьбе с другими людьми голландцы также много раз давали доказательства героизма; нельзя без удивления смотреть на этот крошечный уголок земли, жители которого, тогда в числе только одного миллиона, съумели освободиться из-под власти империи, обнимавшей треть известного мира. Основав свою независимость, они отваживались меряться силами с самыми большими государствами Европы, посылали свои корабли во все моря, управляли в дальних континентах целым миром рассеянных колоний, в сравнении с которыми их собственное отечество было почти незаметной территорией. Голландия может претендовать на славу еще более высокую: она была долгое время убежищем свободной мысли, и писатели, освободившиеся от рутины, приезжали в её города печатать сочинения, которые в других странах были бы сожжены рукой палача.

В наши дни Голландия, не отличающаяся уже от соседних государств привилегией более свободных учреждений, имеет, по крайней мере, то достоинство, что представляет замечательную оригинальность как в обычаях её населения и внешнем виде городов, так и в оборонительных сооружениях, воздвигнутых против рек и океана. Голландцы не торопятся, как многие другие нации, сообразоваться с законами моды; они остались тем, чем были, сохранив старые нравы и даже, в некоторых провинциях, старинные костюмы. В Европе нет страны более любопытной для изучения, чем Голландия, именно по причине контраста, который там представляет эта старомодная внешность с движением современных идей.

Пространство Голландии, по последнему кадастру, исполненному с 1879 по 1889 г.,—32.538,27 квадр. километров (не считая Зюйдерзе, песчаных мелей, Wadden, и нидерландской части Долларта, составляющих вместе около 5.350 кв. килом.). Народонаселение, по последней переписи (31 декабря 1889 г.),—4.511.415 душ, в среднем—137 жит. на 1 кв. километр; народонаселение, по исчислению, 31 декабря 1896 г.—4.928.658 душ.

На первый взгляд нидерландская территория кажется просто западным продолжением низменной Германии; глядя на карту Голландии, можно подумать, что это край без естественных границ, отделенный от соседней империи только благодаря случаю или капризу; но в действительности проход из одной страны в другую был в прежнее время довольно затруднителен, кроме как вдоль по течению Рейна, и Голландия была совершенно обособлена от Германии, даже больше обособлена, чем если бы границу между ними образовала какая-нибудь цепь гор. Так же, как все побережье Ганновера, Ольденбурга, Бременской области, Шлезвиг-Голштейна, Голландия противопоставляла завоевателю непреодолимую естественную преграду в виде болот и топей, через которые невозможно было пробраться без опытного проводника; но в сравнении с западными фризами и дитмарсенами голландцы имели, для сохранения своей независимости, еще то важное преимущество, что обитаемая ими территория более обширна, более сплочена, доступна с меньшего числа сторон, благодаря положению, которое она занимает в углу европейского континента. На восточных своих пределах Голландия защищена больше, чем на половине её длины, течением Эмса, который продолжается заливом Долларт. Правда, эта река течет в некотором расстоянии к востоку от политической границы, но воды Эмса не представляют серьезного препятствия для сообщений и не могли в былые времена задерживать ход армий: главное препятствие составляют бесконечные торфяные болота, которые тянутся на запад от Эмса и которые до настоящей минуты в большей части своего протяжения остаются пустыней. Известно, что римляне, чтобы иметь возможность переходить через эти обширные равнины, где губчатая, зыбкая почва трясется под ногами, грозя разверзнуться и поглотить путника, принуждены были строить «длинные мосты» (pontes longi), т. е. деревянную настилку (из дубовых досок) длиною в несколько миль, остатки которой теперь находят на глубине двух метров под слоем постоянно растущего торфа.

Внутри этого пояса болот, почти необитаемых, обширные пространства, поросшие вереском, увеличивают во многих местах протяжение пустынной области, тогда как Рейн и Маас, разветвляясь на многочисленные рукава, делают сообщения по сухому пути совершенно невозможными. В этих низменных равнинах, от которых вся страна получила свое название Nederland, или «Низкая земля», прежде «низовая земля», нынешния реки, где, по крайней мере, можно на лодках и паромах переправляться с одного берега на другой, представляют, сравнительно, самое малое препятствие для сообщений: старые мелководные рукава и затоки, маленькия озера, рассеянные по равнинам, извилистые болота, рвы или каналы неравной ширины, рассекающие край на бесчисленное множество правильных геометрических фигур, образуют, в своей совокупности, лабиринт, пробраться через который может только туземный житель, хорошо знакомый с местностью; даже в виду городов и деревень, обрисовывающихся на горизонте своими башнями и колокольнями, иностранец заблудился бы здесь среди белого дня. Эта-то до чрезвычайности запутанная сеть ложных рек, рвов и каналов и составляет естественную защиту Голландии, и часто случалось во время войн, что осажденные города принуждали осаждающих к поспешному отступлению, прорвав окрестные плотины и затопив неприятельский лагерь. Кроме того, территория Нидерландов, так легко наводняемая, была в прежния времена окружена сплошным поясом лесной растительности. На юге леса Кампины, соединявшиеся с арденнскими лесами, на востоке другие леса, составлявшие продолжение обширного Герцинского леса, отделяли Голландию от Галлии и от земель германцев: на западе и на севере пояс лесов шел вдоль морского прибрежья и служил преградой распространению подвижных песков дюн внутрь страны; по западному берегу озера Флево тоже тянулись громадные густые леса, называвшиеся Бадагуэнскими. От всех этих лесов уцелели лишь незначительные остатки, которые, однако, и теперь еще составляют красу окрестностей Гаги и Гарлема. По мнению некоторых писателей, одному из этих древних лесов Голландия и обязана своим названием Гольтланд [Houtland]. Это название, происхождение которого относится, повидимому, к десятому столетию, применялось сначала только к «лесной земле», где тогда находился город Дордрехт; но впоследствии его распространили на берега Мааса, затем на все части Фрисландии, которыми постепенно овладели голландские графы; в настоящее время оно употребляется оффициально только для обозначения двух из провинций Нидерландского королевства. Что касается смысла «впалая земля» (holt land), который придавали имени Голландии, то он как нельзя лучше соответствовал бы положению этой низменной области, которой постоянно грозит наводнение от морского прилива и от разлива рек; но это объяснение не оправдывается историческими документами.

Хотя Голландия страна очень низменная, хотя совокупность её территории, лежащей выше морского уровня, имеет всего только 45 или 46 метров высоты над поверхностью океана, она, тем не менее, хвалится, что и у неё есть настоящие горы, кроме песчаных бугров или дюн, окаймляющих её прибрежье; она имеет скалы и холмы, имеет даже так называемые «горы», в южной части Лимбурга, принадлежащей геологически к другой области, отличной от Нидерландов в собственном смысле. В этой узкой полосе земли, которая врезывается на юге клином между Бельгией с западной стороны и прирейнскою Пруссией с восточной, продолжаются цепи высот, заключающие различные древние формации, от каменноугольных пластов до меловых горных пород. Под кряжами, которые поднимаются до 160 и даже до 200 с лишним метров высоты, близ Гульпена, Фаальса и Фокемона (Фалькенбурга), тянутся слои каменноугольного бассейна, залежи которого разрабатываются правительством. Далее на севере под ровным грунтом новейших образований буровые снаряды обнаружили существование другого каменноугольного бассейна, который тянется в ширину на значительное пространство и который исследован до глубины 284 метров; но еще сомневаются в экономической важности этого большего запаса минерального топлива.

На западе от Мааса Голландия владеет, совместно с Бельгией, одною «горою», менее высокою, чем горы немецкой границы, но гораздо более известною: это—знаменитый Синт-Питерсберг или «гора св. Петра», поднимающаяся тотчас за Маастрихтом, с южной стороны, и пробитая множеством естественных шахт и целым лабиринтом искусственных подземных галлерей. Она состоит из двух ярусов меловой формации, из которых нижний был разрыт во всех направлениях, тогда как верхний остался, точно крыша над корпусом громадного здания. Если внешний вид горы не поражает ни резкостью форм и контуров, ни крутизной скатов, то внутренность её скал возбуждает удивление колоссальными размерами каменоломен, которые труд человека вырыл там во времена исторические и доисторические. Галлереи этого исполинского подземелья, самые обширные в Европе, тянутся, на пространстве слишком 200 квадр. килом., из Голландии в Бельгию, почти до самого Люттиха, сообщаясь, с одной стороны, с долиною Мааса, с другой—с долиной р. Геер. В этой горе насчитывают слишком 16.000 подземных аллей, и новые улицы, площади, переулки открываются каждый год в меловой массе, материалы которой употребляются, смотря по степени их нежности и твердости, или на скульптурные работы, или на постройку домов, подстенков у мостов и жете, или, наконец, на удобрение земли. Особенно в зимнее время, когда наступает перерыв в полевых работах, каменоломни постоянно бывают наполнены толпой рабочих, и многочисленные барки перевозят плиту из Маастрихта во все города низменной полосы Нидерландов, где ощущается недостаток в камне и мергеле. Во время войн и революций каменоломни С.-Питерсберга, слишком обширные для того, чтобы можно было подвергнуть их правильной осаде, и имеющие слишком много отверстий для того, чтобы можно было задушить находящихся там людей дымом, служили местом убежища для целых населений; в этих подземельях не раз происходили кровопролитные битвы. В 1815 году здесь укрылось множество беглецов, и между ними Бори-де-Сен-Венсен, который воспользовался своим невольным пребыванием в этом подземном мире для того, чтобы изучить и описать его. Впрочем, гораздо ранее исследований этого ученого, подземелья горы святого Петра были уже известны всем геологам по причине найденных там ископаемых всякого рода, от микроскопических животных до огромных черепах и до исполинского крокодила, называемого mosasaurus, которые составляют теперь славу музеев. Другие доисторические каменоломни найдены в холмах правого берега Мааса, на берегах речки Гел или Галопп, и там тоже подземные галлереи идут на протяжении нескольких километров.

На севере от холмов нидерландского Лимбурга, поверхность почвы, принадлежащая, по времени образования, к третичным и послетретичным эпохам, представляет гораздо меньше неровностей; однако, она не имеет однообразия морского дна, недавно покинутого водами. Опрокидывания и взбросы глубоких слоев земной коры обнаруживаются на поверхности холмами и волнообразными возвышениями почвы, которым контраст низменных равнин и вод придает живописный вид. Так, одна цепь высот тянется на узком полуострове, разделяющем, у Нимвегена, течение Рейна. Даже в рейнской дельте, между Исселем и главным рукавом реки, на севере от Арнгема, возвышаются холмы, называемые Велювскими.—длинные гряды, которые в соседстве Арнгема и других городов украшены рощами, садами, лугами, в других же местах везде покрыты вереском: это страна пчел по преимуществу; одно местечко области Велюве, Фенендаль, сделалось для Голландии главным рынком по торговле ульями и их продуктами. Кроме того, эта область усеяна древними дюнами, песок которых, прикрепленный насаждениями, покрылся растительностью, и которые в иных местах образуют настоящие цепи холмов. Есть также несколько странствующих песчаных горок: близ Оттерло, одна гряда подвижных дюн покрывала недавно пространство больше 4.000 гектаров, и малейшее обнажение почвы имело следствием перемещение песков в восточном направлении, под влиянием господствующего западного ветра. В прежнее время существовало особое должностное лицо, так называемый «граф песков» (zand-graaf), на обязанности которого лежало принятие мер предосторожности против этого бича; но услуги его оказались излишними с той поры, как дюны были прикреплены насаждениями сосен и елей. Почва Нидерландов принимает совершенную горизонтальность только в низменной области болот и польдеров, которую воды высокого прилива могли бы затопить, если бы плотины, защищающие ее со стороны моря, были вдруг прорваны напором волн. Но даже и на этих низменных землях встречаются кое-где островные бугры: таковы Амерсфортские высоты в провинции Утрехт. Гойландские холмы близ Амстердама, Замковый пригород посреди города Лейдена и «горы», на которых построен город Берген-оп-Цом.

Эрратические камни, песок, ил, принесенные плавающими льдинами и потоками воды, в весьма значительной мере способствовали образованию этих возвышений почвы Голландии: все крупные каменные обломки, покрывающие поверхность территории на пространстве от Гронингена до Тильбурга, суть отрывки гор, разрушенных атмосферными деятелями. Измельченные скалы переносились в Голландию из нескольких центров рассеяния. Через долину Мааса прибыли кварцы и песчаники Арденнов, которые встречаются даже в окрестностях Герцогенбуша. Потоки Рейна принесли, между другими каменными обломками и землистыми частицами, гравий с волканов Семигорья (Зибенгебирге). Равнины провинции Дренты и Оверисселя, некоторые части провинции Гронингена, Фрисландии и даже потопленные земли, отделявшие прежде Зюйдерзе от океана, островок Урк и даже Тексель, покрыты обломками скандинавского происхождения. По справедливому замечанию геолога Старинга, Карл XII, король шведский, мог бы предъявить притязание на территорию Нидерландов, как на обломок Норвегии, с таким же правом, с каким впоследствии Наполеон I требовал ее себе, как землю, образовавшуюся из наносов Рейна. На общих границах трех главных аллювиальных областей перемешаны песок и щебень различного происхождения, так как потоки не переставали в течение веков перемещаться вправо и влево. Волнообразные возвышения и понижения почвы, образуемые этими наносными формациями, большею частию параллельны между собою; так, в области Велюве, между Арнгемом и Вагенингеном, возвышения почвы тянутся по направлению от северо-востока к юго-западу, а долины, разделяющие их, вырыты в виде борозд с двойным скатом, где ручьи, выходя с общего водораздельного хребта, текут в противоположном направлении: одни на юго-запад—к Рейну, другие на северо-восток—к Исселю.

Главные высоты Нидерландов (не считая прибрежных дюн): Бешейльберг, или Убахсберг, близ бельгийской границы—210 метр.; Фальсерберг, близ Фальса, на западе от Ахена—198 метр.; Сибберберг, близ Фокемона или Фалькенбурга—150 метр.; Синт-Питерсберг, близ Маастрихта—123 метра; Имбош, близ Дирена, на западе от Исселя—110 метр.; Геттенгейфель, близ Геренберга—105 метров; Виссельшебош, близ Апельдорна—103 метра; Мервийк, близ Нимвегена—97 метр.; Рувенберг, близ Дирена, на западе от Исселя—85 метр.; Лардергогте, близ Нордена, в Гойланде—32 м.; Амерсфортерберг (Утрехт)—20 метр.

Эрратические камни, рассеянные на поверхности земли и среди наносных песков, значительно уменьшились с начала исторических времен. В древности большие камни служили материалом для сооружения грубых надгробных памятников, а впоследствии они постоянно употреблялись, смотря по их размерам и химическому составу, на постройку зданий, на каменную настилку дорог, на добывание известки. Несмотря на то, количество этих обломков скал было так велико, что и теперь еще их находят во множестве при всякой раскопке земли: прежде, когда происхождение этих валунов еще не было объясняемо в школах нидерландским крестьянам, последние думали, что камни сами собой растут в окружающем их песке. Холмы и ланды этих областей везде отличаются от дюн морского прибрежья тем, что песок первых крупнее и заключает в себе кристаллические камешки; кроме того, там всегда находят на некоторой глубине слой алиоса, подобного алиосу французских ландов и происходящего также от разложения вереска, который растет в изобилии на этих мало плодородных землях; алиос часто содержит железо, но ни в одной части Голландии руда эта не встречается в пропорции настолько значительной, чтобы ее выгодно было разработывать.

Те области Нидерландов, грунт которых исчез до наступления текущей эпохи под обломками разрушенных атмосферными деятелями горных пород, покрыты торфом на больших пространствах. В южной Фрисландии и в провинции Гронинген есть торфяные болота, занимающие тысячи гектаров; в провинции Дренте, где они образуют голландскую границу со стороны Германии, эти массы обуглившихся растений тянутся на территории еще гораздо более обширной; в провинциях Овериссель и Гельдерн также встречаются весьма значительные торфяные равнины; область северного Брабанта, известная под именем Пель, некогда представляла один огромный трясущийся под ногами луг, окруженный на большой части его протяжения сухими песчаными ландами Кампины (Kempen). В прежнее время поверхность торфяников была еще несравненно обширнее во всей восточной Голландии: моховые болота, которые мы видим там теперь,—это только остатки прежних болотистых пространств; реки, протекающие через этот край, маленькия долины, выходящие на краях плоской возвышенности, дороги, проведенные от одной деревни до другой, и в особенности каналы, перерезывающие страну, позволили земледельцу аттаковать торфяное болото разом на тысяче пунктах и разделить его на бесчисленное множество кусков, которые с каждым годом уменьшаются в размерах.

Стволы деревьев, дубов, берез и сосен, находимые во множестве в глубоких слоях торфа, доказывают, что поверхность этих стран, где в наши дни нормальная растительность состоит из мхов и вересков, была некогда покрыта большими лесами. Доски, составлявшие настилку древних «длинных мостов» (pontes longi) и извлекаемые теперь из торфа, напоминают в одно и то же время и о работе римлян, и о лесах, покрывавших страну, ибо бревна, необходимые для подобных сооружений, не могли быть привозимы издалека: их, очевидно, срубали в самом крае. Однако, все эти древние леса Голландии уже не существовали в начале прошлого столетия, когда сделаны были первые попытки разведения леса в некоторых обширных имениях провинции Северный Брабант. В области Гельдерн к новым насаждениям приступили только в эпоху французского владычества, и еще позднее принялись за разведение древесной растительности на ландах, в провинциях Овериссель и Дренте. Сосны, остатки которых находят в таком огромном количестве в торфяных болотах края, не принадлежали уже, в исторические времена, к нормальной флоре Голландии, и даже не без труда удалось акклиматизировать их до такой степени, чтобы они образовали целые леса. Из этого видно, что со времени исчезновения древних лесов, поглощенных торфяными болотами, в климате страны произошли существенные перемены, так как растения, некогда туземные, сделались чужеземными.

Нередко случалось, от неосторожности ли рабочих, или от какой-нибудь другой причины, что торфяные болота загорались, и этот болотный пожар иногда продолжался по нескольку недель, прежде чем успевали остановить распространение его, окопав канавами все горящее пространство. Одно озеро, находящееся во Фрисландии, недалеко от Зюйдерзе, занимает, по преданию, место сгоревшего торфяника. Рассказывают также, что в 1593 году, в эпоху войн против Испании, голландцы подожгли одно шоссе, построенное неприятелем через болота, и тем преградили ему путь. Встарину единственный способ приготовить новину под пашни, употреблявшийся в Голландии, так же, как и в северной Германии, состоял в том, что после периодов засухи зажигали торфяные болота и затем на образовавшийся пепел сеяли гречу: да и теперь еще не совсем оставлен этот варварский способ, при котором улетучиваются без пользы почти все питательные соли почвы и в добавок распространяются на целые страны тучи едкого дыма. Однако, с шестнадцатого столетия голландцы придумали более разумный способ обработки торфяников, выкопав судоходные каналы, которые разветвляются на бесчисленное множество маленьких каналов в самых заводах, где добывается торф: благодаря этим каналам, крестьяне легко могут очищать почву от всякого слоя растительности, покрывающего её поверхность, примешивать к грунту необходимые удобрения и засевать его тем или другим хлебным растением. При этом способе ничего не теряется: большая копь под открытым небом разрабатывается, дочиста. Уже в 1858 году геолог Старинг исчислял слишком в 200 миллионов франков ценность всего топлива, содержащагося в торфяном болоте, площадь которого около 20.000 гектаров, а средняя глубина не менее одного метра. С того времени цена торфа не переставала возрастать, тогда как запасы его значительно убавились: ежегодный прирост торфяников далеко недостаточен для того, чтобы пополнять убыль, происходящую от разработки их человеком.

Можно с большою вероятностью предсказать, что через несколько поколений торф возвышенных ландов, все более и более деятельно утилизируемый промышленностью, исчезнет совершенно из Голландии. Добыча торфа в Нидерландах в 1864 году, т.е. в последнем году, когда был взимаем акциз с этого топлива, простиралась до 42.000.000 тонн. Болота области Пель, которые еще недавно тянулись на 50 километров в длину и на 15 километров в ширину, теперь уменьшились уже на три четверти своего протяжения.

С распространением земледелия постепенно сглаживаются контрасты между различными областями, точно так же, как населения сближаются и смешиваются между собою, утрачивая мало-по-малу то, что было слишком своеобразного в их отличительных характерах.

Если «возвышенныя» торфяные болота (hooge vееlеn) быстро уменьшаются в размерах, то «низменные» торфяники (lage veelen) морского прибрежья съуживаются гораздо медленнее под усилиями земледельцев; в некоторых местах они даже сделались настоящим геологическим слоем, составляющим отныне нераздельную часть земной оболочки. Под дюнами морского берега тянутся слои торфа, превратившиеся, вследствие испытываемого ими сверху давления, в твердыя массы; в других местах их находят на разных глубинах под слоями глины или под грунтом, с давних пор преобразованным в пахатные поля; промеры глубины моря обнаружили их также под дном морским в соседстве берегов. Дно озер Фрисландии и других восточных провинций почти везде состоит из торфа; наполняющая эти озерные бассейны вода, насыщенная дубильным веществом, имеет фиолетовый, даже черноватый оттенок, составляющий яркий контраст с зеленью прибрежных камышей и лугов. В подобной области большая часть почвы состоит из губчатых масс, которые поднимаются и опускаются с наводнениями; луга, поддерживаемые скрытыми водами, трясутся под ногами,—как говорит одна местная пословица, het land leeft, «земля живет». Плавающие острова, состоящие из растительных остатков, встречаются во множестве на озерах, и иногда эти острова путешествуют от одного берега к другому, гонимые сильным ветром. Даже в исторические времена, после того, как очертания озер и болот Голландии почти установились, нередко бывали примеры странствующих земель, под именем drijftillen в Фрисландии и rietzoden в Голландии. Так, в 1509 году один плавающий луг, на котором паслось несколько коров, был перенесен ветром с одного края залива Долларт к противоположному берегу; он остановился на Рейндерланде, в провинции Гронинген, при чем ни с одним из животных не случилось никакого несчастия во время этой странной переправы. Крестьяне завладевают плавающими лугами и разрезывают их на плоты, которые они потом, в период разлива вод, переводят в лужи, где нужно поднять почву. Инженеры также пользуются этими drijftillen для больших гидравлических сооружений. Так, ящики цвольшединских жете, которые вдаются почти на 6.000 метров в Зюйдерзее, были наполнены плавучим дерном, извлеченным из соседних озер Ваннерперфен; разделив эти острова на площадки в 15 метров длины и 2 метра ширины, четыре человека помещались на этот губчатый плот и отводили его в жете, где он был тотчас же потопляем, нагруженный большими камнями. Но очень многие из торфяных озер уже давно опорожнены, и бывшее дно их покрыто слоем высохших растений, которые огородники употребляют как удобрение, глубоко раскапывая почву для устройства своих огородов. Так, например, у самых ворот Амстердама, бывшее глубокое торфяное озеро или болото, Димермер или Ватерграфсмер, очищенное в три года, с 1626 по 1629, образует теперь котловину, лежащую на 4 с половиною метра ниже уровня залива Ий; плотина, уставленная водокачальными насосами, защищает эту древнюю лагуну от напора соседнего моря.

Низменные торфяные болота, в которых средняя толщина торфа 4 метра в собственно так называемой Голландии и только 2 метра на западе от Зюйдерзее, заключают не те же самые породы дерев, какие встречаются в возвышенных торфяниках. В первых находят много орешника, дерева, в наши дни редкого в крае; стволы ивы, березы, ясени, которых не содержат другие торфяники, часто встречаются в прибрежных торфяных болотах, тогда как сосны в последних отсутствуют. Замечательно, что, вследствие сотрясения поверхностных слоев торфяных болот, поглощенные древесные стволы мало-по-малу поднимаются; растения над тем местом, где скрыто поваленное дерево, начинают постепенно чахнуть, затем вдруг из-под земли высовывается самое дерево, точно крокодил, вылезающий из тины, и тогда его можно без труда извлечь из почвы. Кроме того, в подвижной почве торфяников были открыты в большом числе останки животных, а также предметы, сделанные рукой человека, и все музеи Голландии имеют эти любопытные остатки прошлого. Раковины, находимые целыми грудами в слоях обуглившихся мхов, все принадлежат к пресноводным видам,—доказательство, что море не принимало никакого участия в образовании торфяников. Однако, так многочисленны были колебания почвы в приморской полосе Нидерландов, что простая канава, выкопанная в болоте до глубины менее 2 метров, проходит иногда через семь различных слоев: в бельгийском торфянике, находящемся близ Гемпса, и на который много походят низменные торфяные болота (lage veenen) Голландии, четыре пласта торфа, уже образовавшагося или образующагося, чередуются с одним речным слоем и двумя слоями, содержащими морских раковин. Большая часть торфяных болот прибрежья были заливаемы морскими водами и до такой степени пропитались ими, что прибрежные жители долгое время имели обыкновение сжигать торф, с целью извлечения из него соли. Зеландцы отказались от этого промысла только в последние столетия, когда убедились в невозможности выдерживать конкурренцию с морскими торговцами, начавшими привозить соль из Франции, Португалии и Испании.