IV.

Обратное завоевание почвы, захваченной морем, и преобразование болот в культурные земли—такова была, в самом деле, главная задача нидерландского народа. Географы пытались определить пространство земель, которые море похитило у Голландии с начала исторических времен; но относящиеся сюда факты слишком мало известны для того, чтобы подобные вычисления могли иметь цену, хотя бы даже приблизительную. Считая только с начала тринадцатого столетия, то-есть с эпохи, с которой физические перевороты, совершавшиеся в стране, уже известны в общих чертах, можно с большею уверенностью пускаться в область предположений: площадь земель, захваченных морем в этот короткий геологический период, обнимающий около семи сот лет, исчисляют приблизительно равною от одной пятой до одной седьмой общей поверхности Нидерландов.

Земли Голландии, поглощенные морем во время наводнений: тринадцатого столетия—3.080 кв. километров; четырнадцатого—330; пятнадцатого—825; шестнадцатого—550; семнадцатого—275; восемнадцатого—55; размыто морского берега в продолжение шести столетий—935 кв. километр.; итого—6.050 кв. километров.

Но если неутомимый океан делает завоевания на твердой земле, то человеческое искусство, не убоявшееся принять борьбу с грозной стихией, уже вернуло больше половины этого затопленного водой пространства. История не рассказывает об этом длинном, многовековом труде, потому что он ведется медленно и терпеливо: он не поражает воображения, как внезапные нападения моря, которые иногда в один день уничтожают работу целого столетия, но человек не устает, не падает духом; он снова принимается за дело после каждой катастрофы, вооруженный вспомогательными средствами, которые дает ему наука.

Говорят, что первые плотины для защиты от моря были воздвигнуты в девятом столетии норманнами на островах Зеландии; но все оградительные валы, построенные на морском берегу до больших бурь пятнадцатого столетия, были снесены волнами. Дело отвоевания у океана захваченных им земель приняло значительные размеры только в конце шестнадцатого столетия, то-есть с наступлением периода республиканской свободы. Индивидуальная инициатива, развившаяся под влиянием сознания национального величия, побудила граждан предпринять колоссальные работы, подобными которым не могла похвалиться никакая другая страна. Уже в 1270 г. одно озеро, Миддельзе, было обведено плотинами, а в 1533 году взялись за озеро Зейн, близ Алькмара, чтобы осушить его площадь, равную 5.600 гектарам. В начале семнадцатого столетия озеро Бемстер, в провинции Северной Голландии, также было окружено плотинами и преобразовано в луга. Затем, все на том же полуострове, озера Пурмер, Гуговаард, Шермер и некоторые другие тоже, в свою очередь, были превращены в твердую землю и покрылись пашнями и лугами. На островах Зеландии, на берегах Фрисландии обширные пространства береговой полосы прибавились к соседним равнинам. Голландцы той славной эпохи, работы которых можно без преувеличения сравнить с грандиознейшими предприятиями, исполненными в новейшие времена, сделались учителями в гидравлическом искусстве, так что к ним стали обращаться со всех сторон с предложением быть руководителями в устройстве сооружений для защиты берегов от вторжения вод. Многочисленные «маленькия Фландрии» или «маленькия Голландии» были завоеваны ими на болотах во Франции, в Англии, в Германии; колоссальное дело, совершенное в их собственном отечестве, служило образцом другим работам того же рода во всей Западной Европе. Правда, в восемнадцатом столетии голландцы, менее ревностные в отношении политической свободы, чем они были в первое время своей национальной независимости, занимались также менее деятельно и по части расширения своей территории насчет моря; но в XIX столетии, начало которого ознаменовалось регулированием устья Рейна и осушением окружающих болот, предприятия по обратному завоеванию потопленных земель были ведены с необыкновенной энергией. В пятьдесят лет, с 1815 до 1865 года, пространство в 45.000 гектаров с лишним, то-есть территория, равная квадрату, каждая сторона которого около 21 километра, была обратно отвоевана у вод. Благодаря сети плотин, разделяющих все земли, присоединенные в виде правильных геометрических фигур, можно было с математическою точностью вычислить площадь польдеров, прибавленных с начала шестнадцатого столетия к равнинам Голландии: все пространство почвы, которым снова овладели голландские земледельцы, простирается до 380.000 гектаров. По исчислению геолога Старинга, обратное завоевание земель у моря в Нидерландах, на север от реки Маас, представляло следующие цифры:

До 1540 года—18.971 гект.; с 1540 до 1566 г. (война за независимость)—16.186 гект., в год—621 гект.; с 1566 до 1584 г. (смерть Вильгельма Оранского)—317 гект., в год—17 гект.; с 1584 до 1609 г. (двенадцатилетнее перемирие)—11.617 гект., в год—464 гектаров; с 1609 до 1648 г. (Вестфальский мир)—31.686 гект., в год—813 гект.; с 1648 до 1672 г. (война с Людовиком XIV)—4.688 гект., в год—195 гект.; с 1672 до 1748 г. (конец войны за австрийское наследство)—6.384 гект., в год—84 гект.; с 1748 до 1795 г. (нашествие французов)—14.668 гектаров, в год—312 гект.; с 1795 до 1815 г. (французское господство)—7.908 гект., в год—395 гект.; с 1815 до 1875 г.—57.807 гект., в год—963 гект.

Если работы и впредь будут продолжаемы в таких же размерах, как с начала нынешнего столетия, если обширные проекты инженеров будут приведены в исполнение, то можно с уверенностью предсказать, что еще до конца жизни третьего поколения приобретение земли во владениях океана уравновесит, и даже с избытком, захваты морских вод в пределах материка. Что касается ценности вновь приобретенных земель, то она много превышает ценность потерянной в прежнее время почвы: считая по 1.500 франков за гектар, общая стоимость отвоеванных у моря до 1875 г. пространств простирается до 406.700.000 франков. В настоящее время поверхность Голландии, по вычислению Старинга, увеличивается, средним числом, на 3 гектара в сутки. Таким образом пространство страны, так же, как и население, возрастает с каждым годом.

Впрочем, нужно сказать, что во многих местах сама природа помогает человеку и подготовляет дело реставрации континента. Вдоль побережья, где воды прилива разливаются по отмелям, например, в так называемых wadden, отделяющих фрисландские острова от материка, морские наносы, смешанные с мириадами маленьких животных, возвышают мало-по-малу тинистые берега; вскоре эти берега обнажаются уже в час половинной высоты прилива, и птицы несметными стаями садятся на эти отмели, чтобы клевать раковины, оставленные отливом. Тинистая поверхность, всегда мокрая, даже в период отлива, блестит на солнце: отсюда и название blick, которое обыкновенно дают этим пространствам. Новая земля, хотя представляющая уже элементы плодородия, не считается еще, однако, вполне «созревшею»; чтобы обвести ее плотинами, ждут, пока слой ила достигнет значительной высоты и соляные растения сменятся какими-нибудь болотными и луговыми травами. Окрепшие тинистые пространства, известные, смотря по наречиям, под именем шорренов (Schorren) или квельдеров (kwelder), представляют отличный корм для мелкого рогатого скота, и с этой поры ценность их становится уже настолько значительна, что земледелец находит выгодным приняться за обведение их плотинами: по образному языку многих коммунальных гербов, с этого времени пучки колосьев могут выроста из спиралей раковины; в продолжение сорока или пятидесяти лет подряд новые земли дают великолепные урожаи без всякого удобрения. Во многих местах два острова, удаленные некогда один от другого, соединяются посредством своих шорренов или квельдеров, и тогда двух поперечных плотин достаточно для того, чтобы соединить их в одну землю. Так, в 1807 году десятка два роттердамских негоциантов составили компанию с целью превратить в культурные земли весь рукав моря, отделявший Восточный Бевеланд от Южного. Начиная с двенадцатого столетия возделываемая поверхность островов Зеландии увеличилась этим путем по меньшей мере на 100.000 гектаров.

Главные плотины, долженствующие выдерживать напор бурных волн, представляют крепкие оплоты, где жители, для устранения постоянно грозящей опасности, собрали всевозможные элементы сопротивления. Огромные внешния сваи, соединенные посредством толстых дубовых досок с другим рядом свай, расположенным позади первого, обложены фашинами и циновками, о которые разбивается морской вал, и все деревянные части скрыты под железною оправой из гвоздей с плоскими шляпками, для того чтобы моллюски не могли прицепляться к бревнам и доскам. Эти эстакады поддерживаются грудой больших гранитных камней, привезенных с большими издержками из ландов провинции Дренте или даже из Норвегии; средним числом, плотина имеет от 8 до 10 метров в вышину и от 50 до 100 метров в ширину. В иных местах, особенно в новейших сооружениях, возводимых под руководством коронных инженеров, монументальные жете заменены насыпями из песку, которые поддерживаются сваями и платформами из фашин. Камни теперь употребляются только для защиты основания насыпей. Одно из главных технических достоинств колоссальных гидравлических сооружений Голландии состоит в том, что они были выполнены в самых трудных условиях и с материалами дурного качества. В большей части европейских стран подпочва, на которую опираются фундаменты построек, достаточно крепка; почти везде это твердая скала, и для постройки быков и плотин обыкновенно употребляются камни или песчаник. Совсем не то в низменных частях Голландии: там сколько ни рой землю, все будешь находить мягкий, полужидкий грунт, и оттого там всякий фундамент нужно ставить на сваях и фашинах; насыпи, служащие опорой для зданий и железнодорожных поездов, сами, так сказать, плавают на топкой почве. Близ Шидама, при постройке железной дороги, принуждены были в продолжение целого года высыпать по двадцати пяти вагонов песку в день, пока вязкий грунт не окреп настолько, что можно было приступить к укладке рельсов.

Огромные расходы по содержанию в исправности плотин несет синдикат землевладельцев; но иногда случается, что доходы с обведенных плотинами земель оказываются недостаточными на покрытие этих расходов: тогда польдеры объявляются «в бедственном положении», и государство должно помогать местным жителям в защите их полей и домов от наводнений. В тех частях побережья, где течения идут вдоль берега, разрывая морское дно, содержание плотин обходится очень дорого, так как в этом случае нужно пытаться уничтожить силу течения посредством перемычек, или дамб, выведенных перпендикулярно к берегу; но часто все эти усилия оказываются безуспешными, прокапывание дна течением продолжается, и плотина, подтачиваемая при основании, того и гляди обрушится разом в глубокую воду: там, где находились поля и жилища, вдруг образуется огромный провал. Чтобы предупредить катострофу, перед опасными местами погружают в воду так называемые Zinkstukken, обширные плоты из тростника и переплетенных древесных ветвей, нагруженные камнем: эти искусственные банки, имеющие иногда до 100 метров в ширину, отклоняют глубокое течение и тем предохраняют берег от разрушения. Но когда, несмотря на все оградительные сооружения, провал все-таки образуется, то почти всегда успевали заблаговременно построить вторую плотину, и воды, вторгнувшиеся в польдеры, остаются запертыми в промежуточном пространстве, где долгое время расходуется их разъедающая сила. В половине нынешнего столетия общую длину главных плотин Голландии, не считая бесчисленных контр-плотин и боковых плотин, исчисляли в 2.500 километров. Издержки сооружения этих приморских оплотов простирались до 280 миллионов франков. Что касается старых плотин, которые, вследствие завоевания новых польдеров на прибрежной полосе, остались далеко внутри материка и сделались бесполезными, то главный материал их, глину, употребляют в виде удобрения, примешивая ее к песчаным или слишком жирным почвам; земледельцы раскапывают эти плотины, как упомянутые выше терпены, и таким образом обновляют плодородие своих полей.

Из всех областей нидерландской территории самых обширных и самых дорогих сооружений для защиты от моря потребовал архипелаг Зеландии. Подобно гранатовому яблоку, каждая ячейка которого содержит зернышко, совокупность островов, образующих эту область, состоит из множества перегородок многоугольной формы, и каждая из этих перегородок заключает отдельный польдер, покрытый зеленеющими лугами и полями. Путешественник, проезжающий архипелаг по лиманам и каналам, может подумать, что он плывет по широким оборонительным рвам между линиями укреплений; он проходит мимо всех островов, от Тернейзена и Роттердама, ни разу не видя их внутренней части, скрытой от взоров высокою оградою из плотин. Понятно удивление, испытываемое жителями внутренних волнистых областей страны, когда они впервые пускаются в этот лабиринт болотистых островов, с таким трудом защищаемых от нападения морских волн: Zeelant geen lant;—Ik houdet metten heykant (Зеландия—это не земля; я больше люблю твердую почву), говорят брабантцы. Герб Зеландии превосходно обрисовывает физическое состояние страны, в то же время, как и нравственную энергию её жителей: он изображает льва, борющагося против волн, в которые он на половину погружен. Под этим гербом написан следующей девиз, еще более прекрасный, чем девиз города Парижа: Luctor et emergo (борюсь и выплываю).

Плотина, которая защищает на западе остров Валхерен против вторжения морских волн, замыкая брешь в цепи дюн, есть, бесспорно, чудо строительного искусства и, может быть, самое важное из сооружений, воздвигнутых голландскими инженерами. Часто можно услышать замечание, что эта плотина, называемая Весткаппельской, по имени деревни, находящейся у её внутреннего основания, могла бы быть построена с меньшими издержками, если бы она была отлита из бронзы или обшита серебряной броней. Построенная за несколько столетий до нашей эпохи, может быть, в девятом веке, она была много раз прорываема во время сильных бурь на море; еще в 1808 году она уступила напору волн, и весь остров покрылся на некоторое время водой, так что по улицам его городов и деревень жители плавали на лодках. После этой катастрофы, Весткаппельская плотина была перестроена еще выше и крепче, но по прежнему профилю, отличному от профиля, который нынешние инженеры предпочитают для новых плотин. Имея в длину только 3.800 метров, плотина, о которой мы говорим, поднимается на 7 слишком метров над средним уровнем моря, представляя волнам скат длиною более 90 метров, очень мало наклоненный к горизонту и на котором вода тихо разливается. Кроме того, эстакада, составленная из одиннадцати параллельных рядов свай, соединенных посредством поперечных свай и балок, защищает всю внешнюю часть откоса. Самая эстакада защищена каменным бутом, а выше её откос обложен двойной настилкой из кирпича и камня. Еще выше обломки базальтовых колонн, привезенные с Семигорья (Зибенгебирге), защищают скат плотины в том месте, где ударяются бурные волны, а на остальной части плотины, до самой вершины, лежит толстый слой глины. По гребню плотины, имеющему 12 метров в ширину, проведена служебная железная дорога, параллельно которой идет обыкновенная колесная дорога.

Но плотины, как бы ни были колоссальны их размеры, не принесли бы никакой пользы, если бы низменные земли, окончательно отделенные от моря в наибольшей его высоте, бывающей в периоды прилива, не были в то же время освобождаемы от накопляющейся в них болотистой воды. Между тем эти земли находятся по большей части ниже среднего уровня морских вод: в области прибрежья нет ни одного польдера, который бы не был отмечен инженерами-гидравликами как лежащий ниже А. Р., то-есть идеальной плоскости, продолжающей через всю страну средний уровень залива Ий в амстердамском порте (Amsterdamsch Peil): есть даже один польдер, именно польдер Зюйдплас, близ Гуда, поверхность которого лежит на 5,61 метр. ниже нуля мареографа. Пока еще польдеры не осели, что совершалось постепенно, вследствие высыхания торфяного покрова, земледельцы могли удалить с полей излишек воды, открывая, в часы отлива, шлюзы, устроенные в толще плотин; но мало-по-малу оседание почвы заставило прибрежных жителей употреблять для этой цели искусственные средства более сложные, именно водокачальные мельницы. В начале тринадцатого столетия, как говорят, были введены во Фландриях и оттуда в Голландии первые ветряные мельницы, сделанные по образцу тех, которые крестоносцы видели на Востоке: но с той эпохи сколько разнообразных форм принимали эти живописные постройки, от бревенчатого помоста до настоящего архитектурного памятника, укрывающего красивые домики под своею высокою кругообразной галлереей! Около 1850 года в Голландии насчитывали до 9.000 ветряных мельниц, работавших над выкачиванием воды с польдеров; но теперь тысячи этих мельниц служат уже другим промышленным целям: паровые водокачалки, редкия в ту эпоху, устроены ныне повсеместно в большом числе и позволяют достигать большей правильности в содержании и возделывании полей. Одной такой паровой мельницы достаточно для сотен гектаров земли, потому что годовое испарение почти уравновешивает годовое количество дождя: излишек атмосферной воды, выпадающей в продолжение зимы, испаряется в течение весны и лета, как показывают следующие результаты наблюдений:

Среднее выпадение атмосферной влаги и испарение в Голландии:

Иногда все польдеры в окрестностях Лейдена бывают покрыты водой на необозримое пространство в продолжение двух месяцев, февраля и марта, и нет никакой возможности удалить эту воду до тех пор, пока не понизится уровень рек.

Самое название польдер, даваемое обведенным плотинами и ассенированным землям, напоминает болотистое состояние, в котором находились перед тем очень многие из таких вновь приобретенных пространств, так как слово poel, от которого произошло это название, означает «болото» или «лужу». В прежнее время большая часть осушенных озер оставляли следы своего существования в виде стоячих вод, которые и после осушения наполняли еще самую глубокую часть впадины, служившей озерным бассейном. В иных местах болота были слишком обширны и имели слишком неопределенные берега, чтобы можно было сразу предпринять их осушение; в этом случае прибрежные крестьяне начинали работу завоевания земли по всей окружности стоячих вод, и по причине правильного наклона ложа вышло то, что во многих местах гряды почвы, поднятой над поверхностью воды, расположены в виде сходящихся лучей, напоминая своей формой форму некоторых кристаллизующихся веществ. Рядом со старыми польдерами, медленно растущими, из году в год, от прибавления маленьких кусков земли, простых островков, расстилаются обширные поля, осушенные сразу и, так сказать, насильственно всемогущим действием пара. Взгляд, брошенный на карту, тотчас же показывает разницу способов осушки: здесь—мы видим контуры, совпадающие с кривыми уровня, рвы, следующие по легкой наклонности почвы, полосы земли, постепенно понижающиеся и съуживающиеся по направлению к центру болот; там—перед нами гладкия, как скатерть, поля, где все линии пересекаются под прямыми углами, рвы, дороги и борозды. Как на замечательный пример этого контраста, можно указать на лежащий к югу от Амстердама Зюйдерпольдер, северная часть которого осушена очень недавно. Система кольматажа, практикуемая в Италии с таким успехом, мало находит подражателей в Голландии, где она, впрочем, могла бы быть применена лишь в немногих местах, по отсутствию достаточного ската для спуска речных вод. Кроме того, воды Мааса и Рейна, хотя содержащие осадок (по Старингу, средним числом, 2 твердые части на 10.000 частей воды), однако гораздо менее богаты илом, чем По и другие итальянские реки, которым впадающие в них потоки приносят растительную почву и размельченные каменные обломки с гор. Тем не менее, голландцам, которые занимают столь низменную территорию, и у которых еще так много болот, могущих быть преобразованными в культурные земли, следовало бы найти средство задерживать на пути те 18 миллионов кубич. метров плодотворных наносов, которые Рейн, Маас, Шельда каждый год бесполезно теряют в море. Вопрос этот имеет жизненный интерес для страны.

Из всех предприятий непосредственного осушения, какие были выполнены до сих пор в Голландии и вообще в целом мире, самым грандиозным, по справедливости, считается осушение так называемого Гарлемского моря. Постоянное расширение этого громадного озера было одной из величайших опасностей для существования Нидерландов. С 1506 до 1840 года среднее увеличение его поверхности составляло слишком 4.400 гектаров в столетие, или 44 гектара в год; во время бурь оно не раз соединялось временно с заливом Зюйдерзее, так что всему полуострову Северной Голландии грозила опасность быть оторванным от континента или сохранить с ним связь лишь посредством узкой косы дюн. Наконец, в 1840 году, решились предпринять гигантскую работу осушения озера, перед которою боязливо отступали около двухсот лет; после шести поколений, проект инженера Легватера, так долго считавшийся утопией, был признан осуществимым, и первая водокачальная машина, поднимавшая разом, своими одиннадцатью насосами, 66 тонн воды, была названа по имени того гениального человека, который с 1841 года обещал успешно довести до конца одну из замечательнейших работ, которыми гордится наш век. Площадь озера превышала 180 квадр. километров, средняя глубина его была 4 метра, и в течение трех лет с тремя месяцами, пока продолжались работы, водокачальные машины должны были вылить в море, через вырытый вокруг озера канал, 925 миллионов кубич. метров воды, то-есть всю жидкую массу озера, увеличенную инфильтрационными и дождевыми водами. Продажа осушенных таким образом земель не вознаградила тотчас же за все издержки по исполнению колоссального предприятия; но если правительство потеряло несколько миллионов на продаже земель, то сама страна много обогатилась доходами с этих полей, завоеванных в области вод. С 1843 года цена гектара бывшего озерного дна учетверилась, и годовые доходы от высушенного моря представляют уже четверть первоначальных расходов. Издержки осушения Гарлемского озера составляли 24.000.000 франк.; от продажи осушенных земель выручено 20.000.000 франк.. годовой доход с этих земель простирается до 6.000.000 франк. Многочисленные жилища, рассеянные вдоль каналов, образуют одну из богатейших общин провинции Северной Голландии, а главное село, Гофдорп, лежащее в центре гарлемских польдеров, в точке пересечения их больших дорог и главных каналов, все более и более принимает вид города. Но почва, еще сырая и наполненная органическими остатками, несовершенно ассенизирована: дно бывшего озера представляет еще одну из самых нездоровых местностей Голландии.

Овладев для земледелия ложем внутренних вод, голландские инженеры не задумываются производить аттаки на самое дно моря; они начали обратное завоевание вадденов (wadden), то-есть топких тинистых пространств, выступающих из-под воды во время отлива, которые простираются между континентом и фрисландскими островами. Непрерывная плотина, длиною около 10 километров, соединяет теперь прибрежье Фрисландии с берегом острова Амеланд, и таким образом восстановлен перешеек, существовавший в этом месте до половины двенадцатого столетия. Эта главная или магистральная плотина должна служить берегов отлагающимся пескам, которые будут замкнуты другими плотинами, имеющими быть построенными последовательно на западной стороне до острова Тершеллинг; таким образом, шаг за шагом, пролив будет превращен в культурные земли: по первоначальному проекту предполагается завоевать только площадь в 30.000 гектаров, но впоследствии все пространство от залива Долларт до залива Зюйдерзее сделается твердою землей. Долгое время это предприятие могло казаться слишком смелым, и бури, подвижные пески, течения на вадденах создали много непредвиденных затруднений; но, несмотря на то, начатое дело продолжается непрерывно, и приобретенный опыт облегчает задачу инженеров.

Другая подобная работа, осушение архипелага Бисбош, до сих пор еще не была предпринимаема по общему плану; она пока производится лишь отрывочно и в незначительных размерах. Однако, голландская нация, вероятно, не захочет долее терпеть последствия обиды, нанесенной морем в 1421 году. Она располагает достаточными рессурсами для того, чтобы обратно завоевать во всем объеме территорию утраченную ею в ту эпоху: после преобразования Гарлемского моря в польдеры, соединение всех островов архипелага Бисбош в одну землю, пригодную для возделывания и заселения, не представляет ничего такого, что могло бы испугать инженеров, тем более, что это дело уже совершенно подготовлено многочисленными предварительными работами. Большой мост Мурдийк, устроенный через лиман Голландш-Дип, ниже архипелага Бисбош, может служить, вместе с дамбами, которыми он продолжается, превосходной точкой опоры для сооружения плотин, а ложе реки Новой Мерведе (Nieuwe Merwede), соединяющей рейнский рукав Ваал с сейчас названным лиманом, и течение которой регулировано и углублено, представляет канал истечения достаточно широкий, чтобы принять воду рек, которые должны быть уничтожены при осушении Бисбоша. Многие бесполезные потоки уже засыпаны; бассейны наводнения, где воды прогуливались без определенного направления, заменены правильными каналами, содержимыми в большом порядке; медленно текущие, извилистые речки, блуждавшие среди камышей, сделались по большей части правильными притоками Новой Мерведе. Когда шестьдесят островов Бисбоша будут ограждены сетью плотин от повторения наводнений, тогда не может быть никаких препятствий к тому, чтобы этот архипелаг, занимающий около 150 квадр. километров и теперь почти необитаемый, но очень богатый покосами и порослями ивы, заселился, как соседния с ним страны, и чтобы на нем возродились те семьдесят две цветущие деревни, которые исчезли с лица земли в страшную ночь св. Елизаветы. Через эти равнины Бисбоша, когда они будут осушены, без сомнения, пройдет прямая железная дорога из Роттердама в Кельн: этот путь необходим, как средство обеспечить нидерландскому порту следуемую ему долю в торговле с Германией.

В настоящее время Голландия приготовляет новое предприятие, которое превзойдет все, что было сделано до сих пор в этом роде. Мы говорим о проекте осушения большей части залива Зюйдерзее,—проекте, который ныне встречает общее одобрение, и возможность осуществления которого вполне доказана наблюдениями геологов и гидравликов. Посредством этого присоединения к континенту Голландия сразу завоевала бы обратно целую треть территории, которую она потеряла, по милости наводнений и бурь, в средние века, и даже то, что было известно под именем озера Флево в первые времена батавской истории, перестало бы существовать.

В продолжение пяти сот лет с лишним после образования этого залива никому не приходила мысль отвоевать у океана земли, захваченные «Южным морем» (Zuider—южный, Zee—море); только в 1849 г. инженер ван Диггелен предложил полное осушение Зюйдерзее посредством постройки плотины, которая заперла бы проливы, соединяющие залив с морем. Но в то время отступили перед громадностью работы и перед опасностью изменять порядок проходов и течений; кроме того, свойство почвы, скрытой под водами залива, не было достаточно известно для того, чтобы можно было с уверенностью сказать, будет ли предприятие полезно с точки зрения земледелия. Проект, повидимому, был оставлен, и прошло пятнадцать лет прежде, чем новый план осушения был окончательно выработан и одобрен; но на этот раз уже не имели в виду опорожнить все озеро: инженеры ограничивались в своих предложениях преобразованием в твердую землю лишь полуденной части Зюйдерзее, к югу от устьев Исселя. Хотя сильно умаленная, сравнительно с прежним проектом, территория, которую предположено обратно завоевать, обнимает не менее 195.670 гектаров, и если ей суждено сделаться двенадцатой провинцией королевства, то эта провинция будет, во всяком случае, не самая малая по протяжению. На первый взгляд казалось бы более естественным запереть залив в самой узкой его части, то-есть между городами Энкгуйзен и Ставорен. В этом месте ширина Зюйдерзее не превышает 15 километров, тогда как, по нынешнему проекту, плотина, замыкающая предположенную к осушению часть залива, будет иметь не менее 41 километра в длину; но дело в том, что в Ставоренском проливе, который образует входные ворота в Зюйдерзее, воды, гораздо более глубокия и очищаемые более быстрыми течениями, покрывают песчаный грунт, имеющий малую ценность в сельскохозяйственном отношении. Кроме того, инженеры боялись, так сказать, запереть врага в крепости, воздвигнув замыкающую плотину ниже устьев Исселя. Правда, что летом эта река изливает в залив незначительное количество воды, не больше 200 куб. метров в секунду; но во время зимних разливов объем протекающей в Исселе воды увеличивается иногда в двадцать раз: масса пресной воды, приносимой этой рекой и другими маленькими притоками Зюйдерзее, так велика, что она, вместе с дождями, уменьшает соленость залива больше чем на две трети, как видно из следующих цифр:

Средняя соленость Зюйдерзее—10.651 на 1.000; средняя соленость Северного моря (Шевенинген)—32.417 на 1.000.

Понятно, что для удаления с осушенных польдеров этого огромного количества воды потребовался бы весьма значительный аппарат плотин и водокачальных машин. Но тут было бы только увеличение издержек, главная же опасность произошла бы от необходимого удлинения течения Исселя и, вследствие того, возвышения ложа выше устья; по причине уменьшения ската, уровень средних вод повысился бы на полтора метра в Девентере и на два слишком метра в Кампене. Низменные равнины, с таким трудом защищенные против вод, подвергались бы еще большой опасности, чем они подвергаются в настоящее время.

По планам, одобренным гидрографическою коммисиею, судоходный канал, устроенный внутри будущих польдеров, соединял бы амстердамский порт с Энкгуйзенским бассейном; маленькия гавани Монниккендам, Эдам, Горн также сохранили бы, при посредстве каналов в четыре с половиной метра глубиною, свободное сообщение с морем, и как раз по средине нынешнего «моря», в том месте, где находится островок Урк, предположено вырыть главный бассейн (bоеzemmeer) всей области залива; для этой цели даже воспользовались бы твердым грунтом острова, чтобы опереть на него шлюзы предполагаемого порта, впрочем, очень некрасивые по внешнему виду. Из всех приморских городов, стоящих на нынешних берегах Зюйдерзее, город Гардервийк был бы единственный, судоходством которого пришлось бы совершенно пожертвовать.

Так как средняя глубина южной части Зюйдерзее около трех с половиной метров, то паровые машины должны будут выкачать объем воды, равный приблизительно семи миллиардам кубических метров, не считая 1.500 миллионов кубических метров, которые ежегодно изливаются в бассейн в виде дождей: таким образом жидкая масса, которую в этом случае придется перелить в океан, будет вдесятеро превосходить количество воды, выкаченной из бывшего Гарлемского моря. Чтобы осушить в два года почву будущей провинции, водокачальные машины должны действовать с такой силой, чтобы выбрасывать в море каждую секунду около 300 кубич. метров воды, то-есть в шесть раз больше, чем сколько катит Сена, в летнее время, под мостами Парижа. Затем, после работы насосов, долженствующих опорожнить озеро, и работы землечерпательных машин, которые выроют каналы и внутренние порты, наступит громадный труд приспособления почвы посредством устройства дорог и выкапывания рвов и канав всякой величины. Сделав рассчет на основании работ того же рода, произведенных на польдерах меньших размеров, нашли, что сеть дорог в проектированной для осушения части Зюйдерзее будет заключать в себе слишком 4.000 километров дорог и тропинок и около 44.000 кил. каналов и рвов; все фашины, какие производит Голландия, нужно бы было употреблять в продолжение восьми лет на работы по обведению вновь приобретенных польдеров плотинами. Не удивительно поэтому, что общая сумма расходов на приспособление осушенного дна Зюйдерзее для целей земледелия исчисляется в 400 слишком миллионов франков, считая в том числе проценты на затраченный капитал. Следовательно, каждый гектар этой новой земли обойдется приблизительно в 2.000 франков,—сумма гораздо меньшая обыкновенной цены хороших голландских земель; между тем четыре пятых морского дна, которое предполагают осушить, покрыты превосходною глинистою почвой; одна пятая состоит из песков, которые могут быть сделаны плодородными при помощи удобрений.

Каналы, вырытые внутри материка для морского судоходства, также принадлежат к числу общественных работ, которыми Голландия по справедливости может гордиться. Уже в 1819 году город Амстердам, которому бар Пампуса и другие банки Зюйдерзее грозили окончательным отделением от моря, был соединен с глубоким проходом Гельдера, на северной оконечности полуострова Голландии, посредством судоходного канала, на который в то время смотрели как на одно из грандиозных предприятий нашего столетия. Но спустя пятьдесят лет амстердамские негоцианты стали более требовательными. Северо-голландский канал, пересекающий полуостров наискось, имеет ту невыгоду, что он слишком длинен: общее протяжение его не менее 84 километров; при том наполняющая его пресноватая вода зимой замерзает и иногда бывает покрыта льдом по целым неделям. Кроме того, в одной части проходимого им пространства, в Петтене, можно опасаться вторжения моря, потому что в этом месте цепь дюн была прорвана, и размывание берегов морским течением не могли ничем остановить, кроме постройки длинного ряда перпендикулярных к береговой линии плотин, содержание которых обходится очень дорого. С начала семнадцатого столетия до первых годов девятнадцатого отступление морского берега Петтенской бреши составляло 1.750 метров. Главная причина уменьшения судоходства по каналу Северной Голландии та, что он недостаточно глубок и широк: ширина его на поверхности 37,67 метр., на дне 9,42 метр., глубина 5,66 метр. Чтобы дать доступ большим кораблям, каких требует в наши дни заатлантическая торговля, необходимо было открыть другой путь для торговых сношений Амстердама, и выбор инженеров, естественно, остановился на кратчайшей дороге: нужно было прорыть узкий перешеек, называемый Holland ор sijn smalst (самое узкое место Голландии), чтобы привести в сообщение залив Ий и Вийкермер с Северным морем. Прорытие этого канала предлагалось уже в 1634 году, но только в 1858 году голландское правительство дало концессию на сооружение его англо-нидерландской компании. Надеялись, что издержки по исполнению этого предприятия возместятся, в значительной части, продажей осушенных земель по берегам канала; и действительно, польдеры Вийкермера продавались до 4.450 франков за гектар, а в окрестностях Амстердама земли под строения, где, может быть, возникнут новые предместья и города,—были проданы по гораздо более высоким ценам. Но расходы на устройство канала превысили первоначальную смету: когда этот судоходный путь будет вполне окончен, со всеми его портами, молами, второстепенными каналами, он будет стоить никак не менее 100 миллионов франков.

Чтобы выполнить план осушения низменных пространств, через которые проходит канал, пришлось отделить залив Ий от Зюйдерзее посредством шиллингвудской запруды и группы колоссальных шлюзов, построенных на сваях; в то же время оказалось необходимым снабдить эти шлюзы водокачальными машинами, поднимающими до 34 куб. метров воды в секунду, для того чтобы поддерживать на определенной высоте, то-есть на 50 сантиметров ниже упомянутой плоскости А. Р. (Amsterdamsch Peil), уровень воды в бывшем амстердамском рейде, превращенном ныне в озеро. Средним числом, каждый день около двух сот судов проходят между портом и Зюйдерзее; но это все каботажные суда небольшого водоизмещения. Порог морских ворот лежит всего только на 4 метра ниже среднего уровня залива Ий, тогда как канал, прорытый к открытому морю, имеет 7,70 метр. глубины; при проведении его через цепь дюн, пришлось копать землю до глубины 16 слишком метров. Вот размеры этого канала:

Длина главного канала—23.700 метр.; второстепенные каналы—21.600 метр.; ширина канала на поверхности—63 метр.; ширина канала на дне ложа—27 метр.; объем вынутой земли—11.245.000 куб. метр.

Выходные шлюзы, помещенные в расстоянии одного километра от моря, рядом с тем местом, где теперь строится город Иймюйден, представляют, так же, как шлюзы Шеллигвуда, замечательные памятники современного строительного искусства: главный шлюзный бассейн имеет не менее 160 метров в длину; но ширина его всего только 18 метров, что, может быть, окажется недостаточным уже в близком будущем. Что касается порта, устраиваемого в открытом море, при помощи двух криволинейных жете длиною более 1.500 метров, то он обнимает пространство в 120 гектаров, около половины которого может быть утилизировано для якорной стоянки судов. Жете испытывают на себе всю ярость морских волн, и из них северное, в которое прямо ударяется северо-западный вал, уже порядком пострадало, так что принуждены были защитить его каменным бутом и глыбами бетона весом в 10 тонн. Эти колоссальные молы,—до того длинные, что в этой стране туманов они кажутся островками, возвышающимися среди бушующего моря, принадлежат, бесспорно, к грандиознейшим произведениям гидравлики.

Таким образом, Амстердам обзавелся глубоким морским каналом. Роттердам тоже захотел, и не без основания, устроить себе более удобное сообщение с морем. Ближайшие к порту устья лимана были большею частию занесены песком, так что городу угрожала опасность совершенно потерять свою торговлю. Устье, называемое «Новым Маасом», находящееся близ Бриеля, было в 1691 году настолько широко и глубоко, что в нем мог собраться флот Вильгельма III, когда последний, избранный английским парламентом, был призван в Великобританию; но теперь там, в период отлива, на баре бывает не более 2-х метров воды, и потому даже шлюпки не отваживаются проходить через этот бар. Рукав лимана, называемый Шеур, который проходит севернее, перед Маасслюйсом, также все более и более мелеет при входе, и в настоящее время только мелкие суда могут проникать в него. Большие суда принуждены делать длинный обход через южные лиманы, чтобы достигнуть Роттердама. Большая часть судов выбирают устья Гарингфлита, чтобы войти в Роттердамский Маас через канал Фоорне, вырытый в 1827 году, на острове того же имени, к востоку от Бриеля; но этот канал, имеющий только 5,60 метров глубины, не может принимать большие суда, да и самый бар Гарингфлита окружен опасными мелями. Суда большего водоизмещения принуждены искать входа еще южнее; они должны проходить через Бруверсгафенские «ворота» (zeegat), затем следовать по Гревелингенскому фарватеру и проникать в залив Голландш-Дип, чтобы попасть в Роттердамский порт через воды Дортрехта. Понятно, что при существовании подобных обходов по дорогам, усеянным опасностями, Роттердам рискует потерять свою обширную морскую торговлю, и что необходимо заблаговременно подумать о средствах к устранению этих неблагоприятных условий.

Сначала полагали, что достаточно будет сделать прорез, длиною около 5 километров, через дюны мыска, называемого, по причине его формы, «Углом Голландии» (Hoek van Holland), и даже ограничились прорытием рва в 200 метров шириною, рассчитывая, что воды рукава Шеур, отныне отделенные искусственною запрудой от их прежнего устья, постепенно углубят и расширят этот канал. Действительно, ложе канала представляет в некоторых местах 10 и даже 13 метров глубины, а ширина его мало-по-малу увеличилась до 900 метров. Боковые плотины продолжаются в море молами, сделанными из фашинных платформ, покрытых каменным бутом; эти молы идут далеко в открытое море, но не на равные расстояния. Южный мол останавливается в расстоянии 1850 метров от берега; северный же, долженствующий выдерживать напор северо-западных штормов и защищать вход в порт, будет продолжен до расстояния 2.000 метров. Новое устье Роттердамского Мааса не оказало большому судоходству всех услуг, которых от него ожидали. До 1876 года оно непрерывно углублялось, но затем опять начало мелеть: в конце этого года оно имело уже только 5,15 метров глубины, то-есть меньше, чем канал Фоорне, и с этого времени засорение ложа песком продолжалось.

Выпрямление устья Мааса составляет лишь незначительную часть обширного плана, который преследуют голландские инженеры. Вопрос идет о совершенном преобразовании архипелага Зеландии, для чего предполагают уничтожить все бесполезные лиманы, чтобы присоединить к твердой земле все осушенные ложа. В этом древнем лабиринте вод намерены оставить только три входные лимана: Роттердамский Маас, Антверпенскую Шельду и Бруверсгафенские «ворота», продолжающиеся по направлению к Рейну проходами или проливами Гревелинген, Краммер, Фолькрак и заливом Голландш-Дип. Эти великие проекты, когда они осуществятся, дадут голландцам в одно и то же время новые культурные земли и судоходные каналы, более глубокие и более надежные. Чем сделаются со временем рукава моря и проливы в Зеландском архипелаге—об этом можно судить по смелости, с которою проведена железная дорога над заливом Голландш-Дип, имеющим в этом месте 2.547 метров ширины. Самый мост, продолжающийся длинными дамбами, имеет 1.465 метров протяжения; он построен о 14 пролетах, из которых каждый имеет 105 метров расстояния между осями быков. До недавнего времени это был самый большой путевод в континентальной Европе; теперь он превзойден Сызранским мостом, на Волге. Монреальский мост на реке св. Лаврентия, в Северной Америке, и мост через залив или фиорд реки Тэй (firth of Тау), в Шотландии, тоже длиннее, но пролеты их уже, чем у моста через Голландш-Дип. В самой Голландии, Кулемборгский мост, проведенный через Лек по одной арке длиною 150 метров, до недавнего времени был замечателен, как мост, представлявший самый длинный из существующих пролетов: теперь он уступает в этом отношении мосту, перекинутому через Миссисипи у города Сан-Луи, и особенно мосту через залив Форт, в Шотландии.