III.

Подводная орография берегов Норвегии представляет большое сходство с внешним рельефом страны: где скалы высятся снаружи в виде крутых берегов, там они и в море погружаются внезапными обрывами или пропастями. Так, непосредственно к югу от высоких Юстедальских террас, покрытых фирновыми полями, и у западного основания «гор Гигантов» врезывается в материк глубокий залив Согнефьорд, где при устье, между Вигом и Вергольменом, лот находит дно только на расстоянии 1.244 метров от поверхности вод; разность уровня между самыми высокими и самыми низкими пунктами в этой области Скандинавского полуострова нужно считать не менее 4 километров. Есть береговые утесы, которые сразу поднимаются на сотни метров в высоту, в виде вертикальных или даже нависших стен, и которые служат основанием высоким, покрытым снегом, вершинам. Так, например, гора Торснутен, лежащая на юг от города Бергена, на берегах Гардангер-фьорда, достигает слишком 1.600 метров высоты, на расстоянии менее 4 километров от берега, и во многих местах фьорда лот не находил дна даже на глубине 550 метров. Во многих бухтах Норвегии водопады льются с вершины береговых скал, местами с высоты 600 слишком метров, и одною цельною струей низвергаются прямо в море, так что суда могут проходить между утесами и параболою, описываемою в воздухе столбом каскада. Когда облака скрывают карнизы террас, откуда ниспадает поток, можно подумать, что жидкая масса льется с неба. Иногда путешественникам случается присутствовать при оригинальной борьбе между бурями и этими, так сказать, висящими на воздухе ручьми. Внезапные порывы ветра рассеевают водопад в виде тумана, поддерживают его в пространстве, или даже заставляют его течь обратно в воздух; чело горы покрывается оригинальною серебристою шевелюрою, образуемой пенящимися брызгами каскада. Многие из ручьев, падающих с высоты береговых утесов, рассыпаются и исчезают в воздухе, превращаемые в прозрачные пары, потом опять собираются в один поток на каком-нибудь выступе пропасти, чтобы затем еще раз рассеяться в виде пара. Зимой и весной с высоких расселин в скалах падают на дно долин снежные и каменные лавины, иногда засыпая жилища.

На первый взгляд норвежские фьорды имеют очень неправильный вид и расположение: можно подумать, что морской берег разрезан на бесчисленное множество кусков как-бы по воле случая, и что островки, острова, полуострова переплетаются в виде нераспутываемой сети. Однако, при более внимательном исследовании обнаруживается некоторый порядок в этом лабиринте вод и кусков суши. В сравнения с подобными им шотландскими заливами (firths), скандинавские фьорды отличаются гораздо более правильными формами: это происходит от того, что и вся окружающая их природа представляет более простые черты, чем природа Шотландии: хребты Кьелен, Доврефьельд, Юстедаль не имеют ничего подобного живописному беспорядку, характеризующему Грампианские горы. Между фьордами Норвегии очень мало таких, которые открываются на море широкими заливами: почти все они сообщаются с океаном посредством узкого канала, открывающагося между двумя высокими мысами. Противоположные берега фьорда, являющиеся в форме крутого яра, холмов или утесов, заметно параллельны между собой и продолжаются правильными извилинами. Многие фьорды, прежде чем достигнуть моря, делятся на две ветви или рукава, охватывая остров с вертикальными стенами, все выступы которых соответствуют входящим кривым материка. Другие (между прочим, два наиболее известные внутренние залива, Согнефьорд и Гардангерфьорд) разветвляются в обе стороны; но большая часть этих боковых разветвлений соединяется с главным заливом, образуя с ним прямой угол, и принимает в себя с той и другой стороны другие, более узкия, поперечные долины или клюзы, впадающие также под прямым углом. В совокупности своих разветвлений, напоминающих по форме ветви дуба, каждый фьорд состоит из каналов перпендикулярных или, по крайней мере, круто, почти под прямым углом, соединяющихся друг с другом, и общее направление этих каналов совпадает с направлением глубоких вырезок, разделяющих горные массы Норвегии. Общая архитектура страны повторяется в углублениях фьордов, так же, как и в рельефе гор: канал является продолжением долины и составляет вместе с нею одну и ту же расселину; другие трещины почвы, отчасти наполненные водой, отчасти выступившие из-под воды, пересекают первые, и таким образом страна делится и подразделяется на бесчисленное множество отрывков неравной величины, четыреугольных, или, по крайней мере, правильно обрезанных; одни из этих отрывков имеют вид материка, другие окружены с некоторых или со всех сторон водой или образуют плоскогорья, полуострова, островные цепи гор. Способ. каким разломался на куски весь Скандинавский хребет, напоминает растрескивание сырой земли, высыхающей на солнце. Геолог Кьерульф пытался переделать карту Норвегии, указав на ней все первоначальные трещины, превратившиеся впоследствии в фьорды; правда, можно бы было предположить, что эти трещины суть не что иное, как углубления почвы, размытые водой, к которым присоединяются с боков другие борозды, вырытые под прямым углом, по направлению наиболее значительной покатости; но как объяснить в этом случае тот факт, что они вообще открываются в самых твердых горных породах, а не в тех формациях, которые представляют наименьшее сопротивление? Как видеть простое явление размыва в этих трещинах, которые продолжаются правильно через фьорды и горы, на протяжении сотен километров? От Мольдефьорда до мыса Линдеснес тянется ряд параллельных трещин, по направлению с севера на юг; другой ряд расселин соединяется на юго-востоке с фьордом Христиания; наконец, другие «черты разреза», как их называет геолог Кьерульф, идут параллельно морскому берегу между Мольде и Трондгьемом, между Арендалем и Христианией.

Невозможно вычислить действительное протяжение или, как говорится, развитие норвежского берега, следуя за всеми иссечениями фьордов главных и второстепенных, потому что нужно было бы принять в рассчет также все проливы, разделяющие полуострова, острова и островки: одна только длина судоходных естественных каналов по крайней мере в десять раз превышает длину внешней линии берегов, то-есть равна почти 20.000 километров. Можно сказать, что таким образом существует на всем норвежском прибрежьи своего рода Средиземное море, если не по протяжению вод, то, по крайней мере, по длине морских путей,—и действительно, внутри кордона внешних островков происходит почти все движение каботажного судоходства Норвегии, имеющего столь важное значение для экономического быта страны; очень мало таких мест, где суда принуждены пускаться в открытое море, чтобы обойти мыс, как например, мыс Стадт, лежащий в углу норвежского полуострова, между Немецким морем в собственном смысле и северным Атлантическим океаном. Что касается маленьких судов, то гребцы могут перетаскивать их из одного фьорда в другой по углублениям почвы, которыми фьорды продолжаются через полуострова, и из которых многие не имеют даже сотни метров высоты, хотя по сторонам их поднимаются отвесные стены в тысячу метров. Норвежцы называют эти «волоки» эйдерами.

Некоторые из фьордов так хорошо защищены от бурь и волн открытого моря расположенными у входа в них островами и уединенными скалами, что пресная вода, приносимая ручьями во время таяния снегов, или падающая непосредственно в виде дождя, удерживается на поверхности, образуя слой толщиною в метр и более: она плавает на соленой и тяжелой воде, наполняющей бассейны фьорда. Эта пресная вода так чиста, что моряки могут черпать ее, чтобы возобновить свои запасы воды, а прибрежные водоросли, омываемые ею, мало-по-малу погибают; кое-где они даже заменяются пресноводными видами, быстро растущими. Зимой, когда приток пресной воды с материка в фьорд прекращается, равновесие солености опять восстановляется, вследствие истечения более легкой воды, которая уходит в океан. В зимнее время только те из фьордов сохраняют на своей поверхности слой несоленой жидкости, которые принимают в себя одну или несколько обильных рек: эти фьорды представляют в одно и то же время морские заливы и пресноводные реки. Так, фьорд Драммен, который получает у самого города этого же имени могучий поток Драммс-эльв, занимающий по важности второе место между реками Норвегии, походит сначала, по своей правильной ширине, составляющей от 2-х до 3-х километров, и по своей значительной глубине, превышающей, средним числом, 100 метров, на все другие заливы того же рода; но, дойдя до Свердвикенской теснины, он вдруг съуживается до нескольких сот метров и превращается в реку, имеющую всего только 5 метров глубины, и течение которой, по наблюдениям Кьерульфа, постоянно направляется к морю во время разлива вод, со скоростью 15 километров в час в период отлива, и от 7 до 9 километров—в период прилива.

Многие фьорды, прерываемые скалистыми барьерами, были совершенно разделены на независимые один от другого бассейны: в верхней части залив, питаемый тающими снегами и ручьями, превратился в пресноводное озеро; в нижней части он сохранил соленую воду. Простой исток, журчащий среди камней, поддерживает сообщение между верхним и нижним резервуарами. Но, кроме этих естественных запруд, уменьшивших длину заливов и тем самым увеличивших область твердой земли, есть много других, которые не поднимаются до морской поверхности, или, по крайней мере, образует лишь цепи подводных камней: так, например, в Согнефьорде морены, отложенные некогда на дне, лежащем на тысячу слишком метров ниже нынешнего уровня морей, поднимаются до 182 и до 54 метров от поверхности вод. Большинство фьордов частию завалены при устье этими подводными грудами камней, которым жители северной Норвегии дали название havbroen или «морских мостов». Фьорд Христиания по обе стороны окаймлен замечательно правильными валами из мелких камней, которые суть не что иное, как древние морены, выдвинутые за черту материка.

Как объяснить происхождение естественных запруд или плотин, следующих на некотором расстоянии одна за другой от устья фьордов до их верхней оконечности? Наблюдения геологов позволяют ответить с уверенностью на этот вопрос. Некоторые из этих каменных барьеров суть пороги между двумя долинами, подобные порогам, встречающимся на выступившей из-под воды твердой земле; другие состоят из откосов, образовавшихся путем размывания; но многие, очевидно, представляют древние морены, во всем похожия на те, которые были оставлены прежними ледниками в выступивших из-под воды долинах, при основании гор. Да и самые фьорды разве не свидетельствуют о пребывании в них древних ледяных потоков? Так же, как заливы (firths) Шотландии, скандинавские фьорды существовали ранее ледяного периода, и именно благодаря наполнявшим их огромным массам кристаллической воды, они и могли сохраниться в своей первоначальной форме: единственное изменение, которому они подверглись под давлением ледяных масс, состояло в том, что бассейн их был вырыт глубже, а стенки и ложе этого бассейна были выровнены и отшлифованы движущимися глетчерами. Между тем, как в климатах теплых или менее влажных заливы были мало-по-малу засыпаны наносами впадавших в них речек и ручьев и морскими песками, в то время, как некоторые области самого океана, как, например, Северное море, были почти сплошь завалены каменными обломками и землистыми частицами до 60 или до 100 метров от поверхности воды,—впадины норвежских фьордов постоянно сохраняли одну и ту же глубину; по мере отступления льдов, оставлявших там и сям следы своего пребывания, в виде фронтальных морен, воды вторгнулись в эти пропасти, из которых многие имеют более значительную глубину, чем окружающие моря.

Но с той поры, как ледяной период, по ныне продолжающийся еще в Гренландии, окончился для Скандинавии, протекло неизвестное число веков. Ледники постепенно отступили внутрь фьордов, затем нижняя их оконечность, которую более не омывали волны морские, поднималась все далее и далее в углублениях, открывающихся на склонах гор. Тогда-то началась для проточных вод и для моря громадная геологическая работа засыпания заливов. Речные воды приносят землистые частицы и отлагают их в виде ровных плоских берегов у подошвы гор, в то время как море раскладывает в виде песчаных или илистых поясов все обломки скал, которые оно подтачивает своими волнами. В большом числе фьордов этот процесс преобразования области вод в твердую землю сделал уже весьма чувствительные успехи, и если бы нам известен был вековой прирост отложения наносов, то мы могли бы вычислить приблизительно эпоху, в которую льды покинули впадины фьорда. На всей выпуклости южных норвежских берегов, которая развертывается между фьордом Порегрунд и большим Ставангерским заливом, почти все древние иссечения морского прибрежья уже исчезли: от них остались только бухточки, маленькия гавани, озера, пруды, болотистые луга. В этой области, обращенной к полуденному солнцу и хорошо защищенной от северных ветров массой плоскогорья, ледники перестали существовать гораздо ранее, чем на западных берегах, обращенных к дождливым ветрам Атлантического океана, и этого периода было достаточно, чтобы превратить в твердую землю почти все древние вырезки берега, о существовании которых мы узнаем из геологических исследований местности. От этих засыпанных фьордов юга Норвегии до фьордов, еще цельных, северного прибрежья, где льды продолжают спускаться почти до самого моря, можно наблюдать всевозможные переходные степени. Норвегия, одна из любопытнейших стран земного шара по образованию её плоских возвышенностей и морских берегов, так же, как и по происходящим в ней явлениям всякаго рода, есть, повидимому, та страна, где всего скорее может быть окончательно решен вопрос относительно продолжительности нынешней геологической эпохи. Там каждый ледяной поток, еще существующий, каждое древнее ложе ледника рассказывает во всех подробностях историю перемен климата в течение периода, следовавшего за ледяными веками; каждый фьорд представляет, так сказать, метеорологический и геологический аппарат, указывающий подводными камнями своих древних морен, проведенными льдом чертами и бороздами своих стен, наносами своих ручьев все изменения, какие совершались в местной среде. Поэтому естественно является вопрос—нельзя ли путем тщательного сравнения этих явлений определить продолжительность современного периода и дать этому циклу, как годам и столетиям, точный смысл, который позволил бы отвести ему надлежащее место в строгой хронологии? Попытка в этом роде была уже сделана геологом Теодором Кьерульфом в его исследовании о проведенных льдами чертах на боках скал, о глетчерах, формациях и террасах Норвегии.