Новая Земля.

Двойной остров Новая Земля составляет восточную границу моря, которое простирается на севере от лапландских берегов и которое иногда называют «морем Баренца», в память знаменитого голландского мореплавателя, посетившего эти воды в конце шестнадцатого столетия. По всей вероятности, новгородские купцы уже ранее слышали о Новой Земле, потому что она, вместе с островом Вайгач, может быть рассматриваема как простое продолжение северного полуострова России, и когда английские мореплаватели шестнадцатого века в первый раз проникли в эти области Ледовитого океана, русские рыболовы уже с давних пор посещали берега Новой Земли. Но народы Западной Европы узнали о существовании этого большего двойного острова только после путешествия Уиллугби, в 1553 году. Более счастливый, чем его предшественник, который погиб с своим кораблем на Мурманском берегу Лапландии, англичанин Стифен Борро пристал первый из западно-европейских мореплавателей, в 1556 году, к берегам Новой Земли и объехал вокруг острова Вайгач через два пролива: Югорский, который отделяет этот остров от русского материка, и Карский, который омывает южную оконечность Новой Земли. Баренц тоже был один из первых путешественников Запада, предпринимавших плавание к этой отдаленной земле; но он умер там во время тягостной зимовки 1597 года и был похоронен своими спутниками на берегу острова. В 1871 г., норвежский капитан Карльсен отыскал, близ северо-восточной оконечности северного острова, под 76°7’ широты, дом, в котором Баренц и Гемскерк провели зиму за 300 лет до нашего времени. Все находившиеся в этом доме вещи были собраны, как святыня, и перевезены в Голландию, и скоро памятник, сооружаемый стараниями амстердамского географического общества, будет воздвигнут на одном из мысов острова в честь знаменитого морехода.

В своей совокупности Новая Земля может быть рассматриваема как морское продолжение цепи Пай-Хой. Правда, эта островная группа протянулась гораздо далее к западу; но «Каменный Пояс» имеет форму извилистаго хребта, который дважды делает изгиб, обращая свою выпуклость сначала к стороне Европейской России, затем к стороне Сибири. Подходя к Ледовитому морю, он понижается за Константиновским Камнем; но хребет Пай-Хой и холмы острова Вайгач геологически, очевидно, составляют продолжение Урала: Югорский пролив есть не что иное, как поперечная долина, наполненная морскими водами, через которую олени самоедов переходят по льду весной и перебираются вплавь в конце осени. Карский пролив (Карские Ворота), более широкий, образует перерыв в системе Уральских гор, но не уничтожает ее. Высоты снова начинаются на северном берегу этого пролива, чтобы развернуться в Полярном океане в виде дуги круга, длиною около 850 верст, обращая свой выпуклый берег к Шпицбергену. Южные отроги, в 1.740 фут. средней высоты, состоят из гнейса и глинистых сланцев. Воды пролива Маточкин Шар, разрезывающие Новую Землю на две неравные половины, наполняют также поперечную долину горной цепи, открывающуюся как раз в соседстве самых высоких гор острова: порог этих морских ворот лежит всего только на 33 фута ниже уровня моря. Вся центральная и северная область Новой Земли представляет собой альпийскую страну, с глубокими долинами и небольшими цепями из гранитов и древних сланцев, прикрытых глетчерными формациями. Исследования Гефера доказали, что горнокаменные породы Новой Земли, подобные в этом отношении формациям Урала, наклонены полого с западной стороны и круто обрываются к востоку. Такая же разница рельефа замечается и под водой: в то время как западные, пространства морского дна продолжаются пологим скатом, на востоке море быстро понижается, и линия стосаженной глубины идет там на небольшом расстоянии от берега.

Хотя Новая Земля очень близко лежит от материка и часто посещается звероловами, но внутренность её еще очень мало известна. Некоторые ученые исследователи, как граф Литке, академик Бер, Гейглин, граф Вильчек, посетили оба главные острова; однако систематическое изучение этой островной группы еще далеко не окончено; Гриневецкий прошел Новую Землю насквозь; до сих пор главное внимание было обращаемо на форму берегов, чтобы дать морякам верные карты, с помощью которых они могли бы избегать опасностей. Благодаря этой съемке берегов, можно было измерить поверхность Новой Земли, исчисляемую приблизительно в 80.025 квадр. верст (91.070 кв. кил.). Но еще неизвестна в точности высота большей части горных вершин, хотя мореплаватели могут ясно различать их из того или другого моря. Среднее их возвышение почти такое же, как среднее возвышение гор Шпицбергена и архипелага Франца-Иосифа. С высоты горы Вильчек (1.264 метр., или 4.155 фут.), поднимающейся на северном берегу пролива Маточкин Шар, путешественники Гефер и граф Вильчек различали на обеих сторонах пролива несколько вершин, имеющих по меньшей мере 3.950 фут. (1.200 метр.), а одна из них, поднимающаяся на северо-востоке, верстах в 40, показалась им достигающей высоты 4.600 фут. (1.400 метр.); другая, на юге от восточного входа в пролив, повидимому, переходит за 5.000 фут. (1.500 метр.). Одна из главных вершин, Митюшев Камень, лежащая к западу от мыса Вильчек, образована из протогина, как Мон-Блан, высочайшая вершина Альп; но большая часть новоземельских гор состоит из силурийских сланцев и девонских формаций: некоторые из слоев шифера до такой степени черны, даже там, где цвет их не усиливается контрастом окружающих снегов, что их часто принимали за пласты каменного угля, и даже геологи не раз ошибались на этот счет. Прежде Новая Земля слыла очень богатой металлами; рассказывали чудеса про серебряные жилы, будто бы, виденные мореходами в стенах её береговых утесов. Рассказы были так обстоятельны, что русское правительство сочло нужным послать на место специальную коммисию исследователей. Однако, геолог Лудлов, под руководством которого производились изыскания, нашел только, и то в небольшом количестве, сереброносный свинцовый блеск и кое-какие следы сернистых соединений железа и меди. Это было еще в 1809 году, и с той поры ни одному путешественнику не случалось находить признаков, которые позволили бы возвратить Новой Земле её прежнюю репутацию.

Также как русское прибрежье и все европейские архипелаги ледовитых морей, Новая Земля постепенно поднимается из-под поверхности вод, и на окраинах этого острова, именно на западе, можно видеть замечательные примеры поднявшихся берегов. По обе стороны пролива Маточкин Шар, видны до высоты 300 фут. террасы, содержащие раковины видов, еще живущих в Ледовитом океане, хотя они уже исчезли из ближайших областей моря: это—остатки дилювиальной фауны. Многие низменные и плоские острова, рассеянные вдоль берега, походят на бывшее морское дно, и, по всей вероятности, они действительно появились в недалекую эпоху. В других местах гористые острова соединены с большой землей выступившими из-под воды перешейками и песчаными мелями, которые при незначительном оседании почвы снова погрузились бы в море. В большой бухте, развертывающейся в виде дуги круга на северо-западной стороне северного острова Новой Земли, между мысом Нассау и мысом Льдов, норвежский путешественник Мак открыл недавно архипелаг, состоящий из двух островов и множества островков, которому он дал название «остров Гольфстрема»: по его мнению, эта группа островов несомненно новейшего происхождения, так как именно в этом месте голландские экспедиции конца шестнадцатого столетия находили лишь песчаную мель, залегавшую на 105 фут. ниже уровня моря. Эти выступившие на поверхность острова, покрытые песком и слоями морских раковин, совершению лишены растительности, как будто они только-что вышли из воды. Таким образом, подводная мель или дно моря поднялось по крайней мере на 130 фут. в сравнительно короткий период времени—менее, чем в 300 лет; это едва-ли не единственное явление в современной истории земного шара.

Ледники Новой Земли спускаются во многих местах до самого моря, и полагают даже, что прежде они выступали за линию берегов, так как некоторые исследователи видели глетчерные изборождения и шлифовки на островках бухты Рогачев, к югу от мыса, называемого Гусиный Нос. Хотя этот двойной остров почти всем своим протяжением лежит под более южной широтой, чем архипелаг Шпицберген, однако он весь находится в поясе средней годовой температуры меньшей 5 градусов. Новая Земля принадлежит к континентальному климату северной России и Сибири; в одной маленькой бухте залива Моллер, называемой «Малые Кармакули» и лежащей под 72°30' с. ш., непосредственно на севере» от Гусиного Носа, норвежский капитан Бьеркан, который провел там зиму 1876—77 гг., констатировал, что в декабре месяце термометр никогда не поднимался выше—30,°4 стоградусной шкалы и даже опускался до—39° на другой день после Нового года. Замечательно, что температура в этом месте, зимой и летом, выше, чем в Карском проливе, лежащем верстах в 280 к юго-востоку. Академик Вильд из наблюдений, произведенных в разное время, вывел, что средняя годовая температура в проливе Маточкин Шар равна—8°,33 Ц.. В Мелкой губе, лежащей севернее, средняя температура равняется—6°,90, тогда как в губе Каменке, в 240 верстах ближе к экватору, средняя температура ниже, именно—9°46,

Причину этого контраста климатов должно искать, вероятно, во влиянии течений, еще не совершенно охладившихся, которые идут из тропических морей в полярные области океана и направляются к западным берегам Новой Земли, не достигая, однако, этих берегов, так как, по крайней мере перед южным островом, берег окружен холодными водами. Самая значительная масса теплого течения, образующая верхний слой Норвежского моря, проходит над глубоким порогом, отделяющим Медвежьи острова от скандинавских берегов, и направляется на восток в море Баренца. Движение этого течения не из тех нечувствительных перемещений жидкой массы, которые по своей медленности ускользают от наблюдения мореплавателей: на южной стороне острова Гоп-Айленд, который может быть рассматриваем как самый передовой юго-восточный пост архипелага Шпицберген, оно иногда бывает так сильно, вода бежит с такой быстротой, что корабли не могут держаться на якорях. В проливе Маточкин Шар течение из одного моря в другое тоже очень чувствительно, особенно в соседстве западных берегов большого северного острова. Точно также суда, обращенные носом к Европе, не без труда преодолевают течение, огибая северную оконечность Новой Земли. В этих движущихся водах, температура которых выше точки замерзания, льдины растаивают в короткое время: редко можно увидеть плавающий отрывок сплошного ледяного пространства или ледяную гору южнее 75-го градуса широты во всех частях моря Баренца, находящихся к северу от лапландского берега.

Многочисленные обломки всякого рода, выбрасываемые на берега Новой Земли, также свидетельствуют о существовании этого теплого течения, получающего начало в тропических морях. Так, например, на этих берегах случалось собирать «морские каштаны», то-есть плоды дерева Entada gigalobium, растущего на Антильских островах; далее, там часто находят стеклянные шары, употребляемые рыболовами Лофотенских островов для своих сетей, а морские выкидки и обломки разбившихся кораблей встречаются в таком большом количестве, что происхождение их невозможно приписать крушениям, имевшим место в соседстве: это—по большей части остатки судов, севших на мель далеко оттуда, в западных областях моря; вышеуказанное обстоятельство было причиной того, что Новую Землю прозвали «кладбищем Норвежского моря». Действие тропического течения обнаруживается также на берегах двух больших островов и всех соседних островков—расплавлением береговых льдов. Под снегом лавин вода мало-по-малу вырывает себе глубокие гроты; во многих местах можно видеть скалы с бахромой из отверделого фирна, оканчивающейся нависшими пластами, нижний фас которых, подмываемый водой, медленно тает.

Как на Шпицбергене, в Гренландии, на островах архипелага Франца-Иосифа, так и на Новой Земле льды скопились в наибольшем количестве вдоль восточных берегов. Чем объяснить это общее явление? Относительно более низкая температура морских вод на восточных берегах есть, конечно, одна из причин этого контраста; но, кроме того, нужно принять в рассчет преобладающее влияние восточных ветров, которые гонят перед собой льдины и накопляют их против берегов, представляющих преграду на пути их следования; наконец, движение естественного относа, которое, увлекая льды к югу, всегда заставляет их уклоняться вправо, в направлении противоположном вращательному движению нашей планеты, также должно способствовать этому нагромождению полярного льда у восточных берегов земель и архипелагов.

Впрочем, состояние льдов и протяжение сплошных ледяных пространств чрезвычайно разнятся в различные годы. Летом 1871 года сплошной полярный лед тянулся почти по линии 78-го градуса широты на востоке от Шпицбергена, и австрийские путешественники Пайер и Вейпрехт не видели ни одной льдины на расстоянии 170 верст к северу от Новой Земли. В следующем году, напротив, ледяной барьер подвинулся к югу средним числом на 280 до 320 верст и даже окаймлял вход в Карские Ворота, близ русского континента. Эта разница в положении льдов должна быть приписана лишь в очень незначительной степени годовым колебаниям температуры; она происходит главным образом от действия ветров: в промежуток одного года сплошные ледяные пространства могут переместиться с одной стороны Ледовитого океана на другую. Если, например, в мае месяце постоянные юго-западные ветры задержат плавающие льды между Гренландией и Шпицбергепом, то внутри полярных морей обширное пространство, по крайней мере в 50.000 квадр. верст, будет покрыто сплошными ледяными массами, которые, под влиянием северных ветров, могли бы спуститься в более низкие широты и растаяли бы в южных водах. В 1871 году, в то время как моря северной Европы очистились от льдов, последние ушли, гонимые ветром, в сторону полярных островов Нового Света, и целый флот американских китоловов, более тридцати судов, был затерт между плавающими ледяными горами. Вот почему весьма важно, чтобы на северной оконечности Новой Земли была как можно скорее учреждена метеорологическая станция (подобная существующей уже на западном берегу, в Малых Кармакулях), для того, чтобы мореплаватели могли заранее знать географию льдов во всем полярном бассейне и, сообразно их положению, составлять свой маршрут. Благодаря перемещению льдов, полярные моря иногда являются совершенно свободными на протяжении многих тысяч верст. В 1870 году, когда норвежец Иоганнесен совершил первое выполненное до сих пор плавание вокруг Новой Земли, он не встретил на своем пути ни одной льдины. Точно также летом 1878 года поверхность вод была совершенно открыта во всех морях этих областей, так что, по мнению Иоганнесена, пароходу легко можно бы было пройти на север от архипелага Франца-Иосифа. Известно, что более близкое знакомство с полярными водами и с месячными колебаниями местного климата рассеяло страх, который некогда внушало Карское море, то-есть залив, простирающийся от Новой Земли до устьев или губ Оби и Енисея: прежде это море называли «Ледником Европы» и считали его совершенно непроходимым для судов, хотя оно было пройдено в разное время многими купцами. Одна грамота Бориса Годунова, относящаяся к 1600 году, определенно говорит, что пинежские и мезенские торговые люди ходатайствовали о дозволении им ходить по морю и через Обскую губу на Таз, Пур и Енисей, что им и было разрешено. Однако, уже в 1616 году тобольский воевода вошел с представлением к высшему правительству, прося его воспретить всякое судоходство по Карскому морю, дабы голландские «немцы» не проведали дорогу к северным берегам Сибири, и дабы государева казна не лишалась чрез то пошлин с привозных товаров. Действительно, царь запретил, под страхом смертной казни, пользоваться морским путем через Карский пролив, и один холмогорский житель, Савин, виновный в том, что высказал надежду на прибытие «немецких» мореходов к берегам Карского моря, был нещадно бит батогами, дабы другим не повадно было вносить смуту в умы. Таким-то образом Карское море административным порядком было превращено в «неприступный ледник». В 1844 году генерал-губернатор не дал разрешения на основание в Архангельске банка, предназначавшагося для поощрения судоходства в полярных морях, и даже приказал арестовать купца Сидорова, заподозренного в том, что ему принадлежал почин этого предприятия. Еще позднее местное начальство перестало заботиться о поддержании бакенов и маяков, устроенных частными лицами по берегам Печоры. Иностранцам выпала честь вновь открыть эти моря, на которые фиск наложил запрещение. В 1869 году норвежец Карлсен прошел эти воды и достиг устья Оби, откуда вернулся в Норвегию через Маточник Шар. Со времени этого достопамятного путешествия не проходило года без того, чтобы, вопреки первому совету, данному русским географическим обществом, Карское море, очень богатое рыбными мелями, не было посещаемо норвежскими рыболовами или торговыми людьми: в начале августа суда почти всегда находят там свободные от льда воды; но очень часто они бывают окружены льдами.

Хотя Новая Земля иногда освобождается от окружающего ее пояса сплошных льдов, тем не менее это страна совершенно полярная. Издали скалы её, с которых солнце, туман или ветер согнали снег, кажутся совершенно голыми и бесплодными; только когда рассматриваешь их вблизи, замечаешь на поверхности камня желтоватую или ржаво-рыжеватую окраску, обнаруживающую присутствие лишаев. В равнинах, кое-какие лиственные растения расстилаются на подобие дернового ковра и распускают в уровень с землей свои цветы и плоды. По Квельману, флора этих островов состоит из 185 явнобрачных и еще большего числа тайнобрачных. Страна имеет и леса, но её леса сливаются с мхом: там встречаются приземистые, ползучия березки, бузинные кустики, елочки, деревца, похожия на пучки травы. Самое обыкновенное дерево Новой Земли—особый вид ивы (Salix polaris), которая поднимается не более как на сантиметр (менее полудюйма) над ковром из лишаев. Исполином растительного царства является другой вид ивы (Salix lanata), лучшие экземпляры которого имеют не менее 15 сантим. (¹/₂ фута) в высоту. Вообще деревья здесь развиваются не в ствол, а в корни, так что леса Новой Земли, как и леса Северного Урала, можно бы было назвать подземными.

Животное царство двойного острова богаче фауны Шпицбергена: кроме китообразных, обитающих в бухтах, к нему принадлежат: медведь, волк, две породы лисицы, северный олень, тоже двух видов, заяц, мышь обыкновенная и полевая. Впрочем, некоторые виды животных соседнего материка могут пользоваться весенним льдом и посещать временно острова. Гейглин нашел там 45 видов птиц, тогда как прежние путешественники видели их только 28. Мошки и комары, этот бич области тундр Европейской России и Сибири, не преследуют звероловов на острове Вайгач и довольно малочисленны на Новой Земле.

Прежде в южной части Новой Земли жили самоеды, как свидетельствует английский путешественник Стифен Борро, узнавший о том от русских, которых он встретил на о. Вайгач; но эти туземцы давно уже исчезли или удалились на материк; едва несколько европейцев кавказского племени зимуют там, в постоянной спасательной станции, основанной в 1877 году в Малых Кармакулях, на берегу бухты Моллер, да в нескольких пристанищах для рыбной и звериной ловли. Хотя присоединенная к громадным владениям Российской Империи, эта приморская провинция остается еще в совершенно первобытном состоянии, и охотники могут бродить по её пустынным пространствам, не встречая никакого пограничного знака, который напоминал бы о всемогуществе северного колосса.