VI.

Полуостров Каттиавар и покатость заливов Канского и Камбейского, английские и туземные округа Гудзерата, на север от реки Маги.

Полуостров Каттиавар формою походит на остров Кач, и хотя он не был еще вполне исследован геологами, но и то, что они видели, достаточно показывает, что расположение горных пород представляет в этих двух странах некоторую аналогию. Океанический берег Каттиавара и Кача имеет одинаковое направление, от северо-запада к юго-востоку, перпендикулярно к движению муссона, и у обоих прибрежье почти прямолинейное, едва изрезанное маленькими углублениями или заливчиками, образуемыми устьями внутренних рек и речек. Каттиавар, так же, как и Кач, развертывает в виде полумесяца свой южный берег, окаймленный одинаково и на острове, и на полуострове новейшими известковыми породами и полосой траппа. Если Каттиавар еще соединен с материком узким перешейком в роде цветочной ножки, тогда как Кач отделен от твердой земли морскими водами в период юго-западного муссона, то, во всяком случае, порог, заключающийся между Ранном и Камбейским заливом, очень не высок, никак не больше 15 метров; около середины перешейка простирается, на протяжении 36 километров, озеро или, вернее сказать, болото солоноватой воды, Наль, очевидно, составляющее остаток бывшего пролива; почва в окрестностях этого длинного болота усеяна раковинами тех же видов, которые водятся в соседних морях. Дважды в сутки прилив, проникающий в Камбейский залив, покрывает плоские берега слоем воды высотой от 8 до 10 метров; будь приливная волна двойной или тройной высоты против нынешней, и полуостров Каттиавар опять сделался бы тем, чем он был некогда, т.е. островным массивом. Так же, как во Франции, в заливе Сен-Мишель и проливе Нуармутье, здесь проложены, по песчаному, затопляемому приливом грунту, между городами противоположных берегов дороги, которыми пользуются во время отлива: как только приливная вода удалилась, пешеходы и всадники отправляются в путь, чтобы совершить переход до возвращения вод моря; но это путешествие не всегда безопасно, так как речки сочатся предательскими потоками в глубинах песков. Против острова Перима, замечательного обилием ископаемых третичной эпохи, образовалась среди залива яма в 110 метров глубиною.

Каттиавар, более обширный, чем Кач, в то же время и более возвышен над уровнем моря. Горная цепь Гир, которая тянется вдоль южного берега, имеет вершины, поднимающиеся выше 500 метров, тогда как около центра полуострова возвышается гранитный массив Уджаянта или Ревати, более известный теперь под именем Гирнара; самая высокая из его вершин достигает 1.067 метров. Другие гряды холмов, различной высоты, от 300 до 500 метров, занимают западную часть Каттиавара, но страна понижается постепенно на север и северо-восток, к берегам Ранна и равнинам континентального Гудзерата. Эти последние представляют, впрочем, лишь узкий проход между низменною областью северо-западного Индустана и западным склоном Гатских гор; заключенные между заливами моря и плоскогорьем Раджпутаны, они орошаются только короткими реками, спускающимися с горы Абу и с высот Мальвы; из этих рек две самые значительные, Маги и Сабарматти, открывают в Камбейский залив свои устья, расширяемые водами прилива; две другие реки, с перемежающимся течением, смотря по времени года, спускаются к Качскому Ранну: одна из них носит имя Сарасвати, как и священная река Гималайских ворот. С этой стороны переход совершается постепенно от плодородных равнин Гудзерата к бесплодным пространствам Тара; обилие или скудость вод делает то, что пояс пустыни выдвигается или отступает. Народонаселение распределилось в Гудзерате очень неравномерно. В равнинах, наклоненных на юг, в сторону дождливого муссона, население скучено в наибольших количествах, тогда как на севере, по краям Ранна и в долинах притоков, города и местечки очень редки. Это объясняется тем, что горы полуострова Каттиавар не пропускают в эту часть страны обильных дождей.

Пространство и население Каттиавара и Гудзерата:

Расположенный в стороне от пути, которым следовали караваны и армии завоевателей, Каттиавар, естественно, должен был сделаться убежищем для всех племен, оттесненных с равнин Гудзерата. С другой стороны, этот полуостров, выдвинутый далеко за черту континента, привлекал к себе торговлю, и на всей его окружности поселились колонисты иностранного происхождения, которые различным образом смешались с туземцами. В числе этих чужеземных и иноплеменных пришельцев были, между прочим, арабы, даже африканцы, и с 1535 года, как известно, португальцы овладели островом Диу, на южной выпуклости Каттиаварского берега. Эти различные расы, оспаривающие друг у друга гористую территорию полуострова, не могли соединяться в одну политическую группу; еще в половине нынешнего столетия край распадался на 216 отдельных государств. Под английским господством число это убавилось путем постепенного вымирания владетельных родов; теперь насчитывают только 188 самостоятельных княжеств, которые все отличаются между собою политическим и административным устройством. Между этими княжествами есть даже такия, которые не платят никакой дани Англии, но и они, тем не менее, подчинены её верховной власти и юрисдикции.

В древности полуостров носил имя Сураштра, которое и теперь еще дают ему браманы и различные туземные племена. Название Каттиавар он получил от одного народца завоевателей, пришедшего с севера через остров Кач в промежуток с тринадцатого по пятнадцатое столетие,—эпоха, в которую катты сделались уже самою могущественною державою края. Откуда пришли эти воинственные завоеватели? Были ли то арийские кшатрии или соплеменники афганцев? Сами они называли себя уроженцами берегов Инда и отличались от туземцев более высоким ростом, более тонкими чертами лица, менее смуглым цветом кожи. Они смешались разнообразно с джареджами и другими племенами раджпутов, которые наделили себя ленами в большей части государств Гудзерата; но коренное население до сих пор сохранилось в крае и занимается обработкой земли, либо в качестве мелких собственников, либо в качестве батраков. На востоке, континентальный Гудзерат, к северу от реки Маги, занят преимущественно колиями, которые походить на билиев, живущих на плоскогорьях, но которые причисляют себя к высшей касте, потому что они цивилизованнее и нравами ближе приближаются к индусам. Колии делятся на множество кланов, по роду занятий или ремесла; одни из них—землевладельцы, другие—дровосеки, занимающиеся рубкой бамбука, иные—пастухи или водоносы. Общее имя племени, к которому принадлежат все эти люди труда и которое доставляет много носильщиков бомбейским коммерсантам, применяется теперь, в форме кули (coolie по-английски), безразлично ко всем эмигрантам индусским и даже китайским, перевозимым в разные части света. В прежнее время один клан гудзератских раджпутов, чаруны, считался пользующимся особенной милостью бога Сивы. Чаруны слыли людьми священными, и за всякую нанесенную чаруну обиду карающая судьба должна сторицей воздать обидчику; оттого обиженные, не задумываясь, лишали себя жизни, чтобы накликать злой рок на голову своих врагов и их родных; в округах, посещаемых разбойниками, чаруны обыкновенно предлагали путешественникам свои услуги в качестве проводников, и, благодаря их присутствию, путешествие всегда совершалось благополучно; но этот промысел прекратился с тех пор, как междоусобные войны и разбойничество перестали царствовать в стране. Обычай детоубийства, некогда общераспространенный в кланах джареджей, сделался очень редким, и теперь он считается уже преступлением.

Убежище многих народцев, прогнанных с континента, полуостров Каттиавар был также приютом для преследуемых религий; новые культы, занесенные из Индии, могли водвориться там лишь после продолжительной борьбы с старыми верованиями и обрядностями. Буддизм, оставивший после себя в крае некоторые из любопытнейших памятников эпохи своего господства, продолжался на Каттиаваре сектами джайнов, которые примешали так много воспоминаний о Будде к своим браманским верованиям и обрядам. В этом полуостровном Гудзерате находятся группы самых обширных и самых знаменитых храмов сараваков или джайнов; целые города посвящены исключительно богам. Один из этих городов, который может быть рассматриваем как тип всех других городов того же рода, венчает двойную вершину горы Сатрунджая, на юго-востоке полуострова, недалеко от Камбейского залива; столица маленького государства, Палитана, раскинулась у подошвы священной горы и соединена с святилищами рядом лестниц, прерывающихся через известные промежутки. Главные капища окружены каменными стенами; другие стоят среди безмолвных улиц. Несколько жрецов живет в ограде священного города, чтобы поддерживать чистоту в зданиях и кормить голубей, горлиц, попугаев, павлинов, белок, питающихся подаянием верующих. Но последние не могут иметь пребывание в городе храмов; им воспрещено там есть и спать; по исполнении требуемых религиозных обрядов, они должны спускаться в нижний город, Палитану. Между всеми индусскими сектами джайны отличаются своим усердием по сооружению пагод, которые они строят не столько для того, чтобы молиться в них, сколько для того, чтобы посвятить их памяти своих тиртамкаров, т.е. тех, которые «перешли» пропасть, разделяющую кажущуюся жизнь от абсолютного существования. На горе Сатрунджая насчитывают сотни этих зданий, относящихся ко всем эпохам, начиная с одиннадцатого столетия, и составляющих великолепный архитектурный музей; новые постройки прибавляются каждый год к старым и почти нисколько не уступают им в отношении изящества и чистоты стиля. Подобно тому, как в средние века корпорации старались наперерыв друг перед другом украшать соборы Западной Европы, джайны полагают свою славу в благолепии храмов: целые поколения трудятся над изваяниями преддверий, над резьбой камня алтарей. Пропорциально своей численности, джайны, которые, впрочем, насчитывают в своей среде большое число купцов и банкиров, имеют гораздо больше религиозных зданий, чем последователи других индусских культов, составляющие массу населения в Гудзерате. Мусульмане живут значительными группами только в городах, а парсы встречаются лишь отдельными семьями. Общеупотребительный в крае язык—гудзерати, один из литературных диалектов, происшедших от санскрита и не смешиваемых с персидскими, как индустани.

Гудзерат или Гуджерат—одна из богатейших стран Индии, благодаря шестидесяти портам, которыми усеяны его берега, и его чернозему, или регару, который утилизируют, главным образом, для культуры хлопчатника; мало индийских провинций, где бы деньги, привозимые из Европы в уплату за местные произведения, накоплялись в большем количестве, чем в Каттиаваре. Лошади, овцы, хлеб постоянно вывозятся с полуострова в Бомбей и на материк. Но иногда полевые крысы особой породы, бурого цвета, появляются в таком несметном множестве, что все посевы делаются жертвой этого страшного бича. В 1815 году, который был прозван «крысьим», голод истребил не менее десятой части населения. В эти роковые годы крысы словно родятся из земли: тщетно пытаются задержать их опустошительное шествие широкими рвами, наполненными водой, или пылающими кострами, их все-таки остается неисчислимое множество, достаточное для того, чтобы пожрать хлеб на корню, а груды гниющих трупов заражают воздух и распространяют чуму по всей окрестной местности.

Хотя полуостров Каттиавар оффициально делится на множество государств, англичане, тем не менее, избрали один из городов, как столицу страны: это Раджкот, стоящий в центральной части полуострова, на покатости Качского залива; они расположили там кантонир-квартиры своих войск и основали коллегию или лицей, в котором все малолетние гудзератские принцы должны получать воспитание под руководством европейских преподавателей и офицеров. Но многие другие города Каттиавара имеют, в торговом отношении, гораздо более важное значение, чем административный центр края. Наванагар (Джамнагар), близ берега Качского залива,—очень промышленный город; особенно развита в нем красильная промышленность; но чтобы сделаться первоклассным рынком, ему недостает якорной стоянки; большой торговый порт, доступный для судов, глубоко сидящих в воде, всего удобнее было бы устроить далее на западе, под защитой мысков и конечных островов Каттиавара, или в Пошетре, или в Серайе. Гавани западного берега, Порбандар, Мангроль или Мангальпур, Вераваль, очень малы и не защищены от ветров, дующих с открытого моря; тем не менее они уже многие века ведут значительную торговлю, и храмы, украшающие эти городки, свидетельствуют о богатстве тамошнего купечества. Мангроль справедливо гордится своей мечетью, великолепнейшею во всем Каттиаваре: а по другую сторону заливчика, где стоит Вераваль, город новый, виднеются полуразрушенные дворцы, храмы, мавзолеи Сомната или Део-Паттана, древней столицы, посвященной Сиве и завоеванной Махмудом Газневидом в первой половине одиннадцатого столетия; этот завоеватель взял оттуда и перенес в Газни знаменитые ворота, которые, по уверению англичан, были отвоеваны ими и отправлены обратно в Индию, в 1842 году; но сомнительно, чтобы этот трофей был подлинный. В Сомнате или Део-Паттане, как гласит легенда, было предано сожжению тело Кришны, и до сих пор еще показывают место, при слиянии трех ручьев, где был воздвигнут погребальный костер. Город Джунагар, стоящий верстах в тридцати от морского берега, тоже славится своими храмами, из которых иные высечены в скале. Массив Гирнар, господствующий над Джунагаром с восточной стороны, приютил на одной террасе, соседней с вершиной, целый город джайнских храмов, которые славой и великолепием уступают разве только пагодам Палитаны; один из пиков Гирнара, Калика, населен исключительно факирами, посвятившими себя Кали, богине крови, и почти одичавшими: они питаются всякою падалью, и народная молва обвиняет их даже в людоедстве: говорят, что они часто пожирали путников. Впрочем, скалы горы Гирнар иногда посещаются людьми, обреченными на смерть своими собственными родителями: несчастные приходят сюда, чтобы броситься с высоты утесов из розового гранита и тем исполнить материнский обет. Гирнар приобрел громкую славу в истории эпиграфии. Одна скала при основании горы носит на себе, уже более двадцати одного столетия, знаменитую надпись султана Асоки, которою этот государь посвятил свое царство буддийской вере; другая надпись, тоже восходящая слишком за 2.000 лет до нашего времени, передает потомству память о победе, одержанной над одним царем Декана; третья, начертанная шестью веками позднее предыдущей, сообщает об общественных сооружениях, предпринятых в стране. Но эти драгоценные памятники старины были частью разрушены инженерами, производившими работы по исправлению дороги.

Диу, португальский город, прославленный военными подвигами Жуана де-Кастро, представляет теперь только тень того, чем он был во времена своего процветания. Он занимает, однако, счастливое торговое положение на небольшом острове, лежащем у южной оконечности полуострова, между Аравийским морем и входом в Камбейский залив; суда, имеющие до 5 метров водоуглубления, могут легко входить в его гавань. Но территория Диу, окруженная со всех сторон чужими владениями, не может питать своими произведениями значительную торговлю. Жители занимаются исключительно рыбной ловлей или каботажем; некоторые из них эмигрируют в португальские колонии на Мозамбикском берегу Африки, с надеждой вернуться на родину, когда наживут состояние. Несмотря на свой упадок, Диу имеет вид большого города, с его высокою крепостью, стоящею на горе, у подошвы которой приютились два города—европейский, Праса, и языческий квартал. Португальцам принадлежит еще деревня Гогола, находящаяся на соседней земле. Португальское владение Диу, обнимающее 30 квадратных километров, имело в 1881 году, 12.636 жител.

К востоку от Диу, маленький порт Джаффарабат, принадлежащий князю абиссинского происхождения, ведет довольно деятельную торговлю; но торговое движение направилось преимущественно на западный берег Камбейского залива. Там открывается судам небольшого водоуглубления хорошо защищенный порт Баунагар. Новый город, расположенный вокруг бухты, есть столица одного из значительнейших государств Каттиавара и отличается предприимчивостью своих жителей, равно как отвагой своих моряков, известных, как все вообще индусские матросы, под именем ласкаров. Вывоз хлопка из Баунагара в 1876 году простирался на сумму 32.845.000 франк. Преемники торговой деятельности одного соседнего города, Гога или Гого, рейд которого защищен островком Перим, обитатели Баунагара соединили свой город, не дожидаясь приглашения к тому со стороны англичан, с городом Дораджи, стоящим в центре полуострова, с Вадваном и сетью железных дорог Индии; они завели даже собственные бумагопрядильни, чтобы непосредственно утилизировать растительное волокно. На севере, город Долера, который дал свое имя одному сорту хлопка, очень хорошо известному европейским промышленникам, тоже пришел в упадок, равно как и древний город Камбей, или Хамбат, по имени которого называется самый залив, и о котором упоминает уже Марко Поло. Опасный бар и сильное волнение, происходящее вследствие борьбы прилива с речным течением, не позволяют более судам пускаться по мелям, которыми усеяны оконечность залива и вход в две реки: Маги и Сабарматти. Уцелевшие еще величественные руины свидетельствуют о былой важности Камбея. В настоящее время главная его промышленность—обделка сердоликов и агатов, добываемых на западных выступах цепи гор Виндиа. Плодородные земли, простирающиеся на север, между двумя реками, производят отличный табак, который способствует обогащению городов Кайра, Нариад, Кападвандж.

Ахмедабад, метрополия Гудзерата и самый многолюдный город западного побережья Индии после Бомбея, вступил, со времени утверждения английского господства, в период процветания; однако, прежде он был гораздо обширнее и могущественнее, чем в наши дни. Основанный или, вернее сказать, вновь отстроенный в начале пятнадцатого столетия, Ахмедабад имел, говорят, до 900.000 жителей; в ту эпоху в Европе не было ни одного города, равного ему по величине. Войны опустошили его, но он занимает такое счастливое географическое положение, среди богатой равнины, на большом историческом пути и при раздвоении делийской дороги, идущей через Раджпутану, что промышленная и торговая деятельность не могла не возродиться в этом месте с восстановлением мира в стране. В 1819 году некоторые из памятников Ахмедабада были разрушены землетрясением, но этот город, тем не менее, один из богатейших в Индии по многочисленности украшающих его замечательных зданий, храмов, дворцов, мавзолеев, триумфальных арок и пр. Это даже единственный город во всем свете по особенному стилю его архитектуры, происшедшей из смешения магометанского искусства с джайнским. В этой борьбе архитектурных влияний индусские зодчие одержали верх даже относительно постройки мечетей; общее расположение последних чисто индусское, колонны и корабли (среднее пространство храма) походят на соответственные части религиозных зданий джайнов, и нигде отверстия, окна и двери, не обрамлены более тонкою резьбой из камня; тем не менее, целое представляет некоторую полноту, составляющую, как известно, отличительную черту магометанского гения; архитекторы не потерялись в бесконечных деталях и избавили свои храмы от символизма безобразных индусских богов, с их сотнею рук и с их звериными головами. Большинство мечетей окружено деревьями и стоит на террасах с уступами; выходя из темных улиц, вдруг замечаешь сквозь пышную зелень изваянные порталы, минареты, куполы, обрисовывающиеся на голубом небе. Когда обозреваешь город с высоты валов, настолько широких, что их превратили в общественные гульбища или бульвары, эти памятники индо-мусульманского зодчества, обставленные купами деревьев, представляют прелестнейшие картины. Английский военный город, построенный на севере, в 5 километрах за оградой Ахмедабада, далеко не равняется, по живописности, городу индусов, с его дворцами, храмами, кирпичными или деревянными домами с резными балконами, но и он имеет красивый вид, который ему придают обширные сады и широкия аллеи, обсаженные большими деревьями.

По местной поговорке, «благоденствие Ахмедабада держится на трех нитках»: бумажной, шелковой и золотой. Много раз уже эти нити чуть-было не порвались; однако, тканье и вышиванье материй все еще составляют главную промышленность, которая дает занятие наибольшей части городского населения. Ахмедабад ввозит шелк-сырец из Бенгалии, из Китая, из центральной Азии и продает производимые им ткани в Бомбей и в южную Индию; недавно устроенные паровые фабрики являются теперь страшными конкуррентами туземных ткачей. Ахмедабадские гончарные изделия считаются лучшими во всей прибрежной области, а писчая бумага даже превосходит качеством привозимую из Англии. Бывшая резиденция государей, Ахмедабад приобрел также пальму первенства в фабрикации всех предметов роскоши, драгоценных украшений, эмальированных и лаковых изделий, металлов с резьбой. Благодаря железным дорогам, сходящимся в Ахмедабаде, как в центральной станции, столица Гудзерата, можно сказать, с каждым днем получает все более и более важное значение, как складочное место товаров, и её негоцианты, ведущие дела самостоятельно, независимо от коммерсантов Бомбея, состоят в прямых сношениях со всеми главными рынками всемирной торговли. С проведением рельсового пути, соединившего гудзератскую метрополию с берегами Ранна через Вирамгам, Патри и Харагору, и который должен современем продолжиться через Качский Ранн, Ахмедабад сделался также одним из главных складов соли. Харагорские солепромышленники не собирают соляной налет, оставляемый водами на глине Ранна, но эксплоатируют бассейны глубокой воды, в которых соль постепенно концентрируется.

Многочисленные города, между которыми самый многолюдный—древний Долька, окружают Ахмедабад, тогда как на севере, по направлению к равнинам Тара, городские поселения встречаются все реже и реже, по мере увеличения сухости климата. На берегах одной из многочисленных рек Сарасвати, главный город, Патан, есть один из тех городов, где джайны достигли наибольшей важности в численном отношении: они составляют там около восьмой части всего городского населения и имеют более сотни храмов, а также священные библиотеки, книги которых, писанные на листьях пальмы, ревниво охраняются жрецами. На западе, город Раданпур занимает оазис, близ того места, где река Банас пропадает, испаряясь до последней капли на глинах Ранна. Наконец, на северной оконечности Гудзерата, город Паланпур, стоящий в соседстве лесистых склонов горы Абу, есть исходный пункт железнодорожной линии, поднимающейся на плоскогорья Раджпутаны. Недалеко оттуда, в Дизе, расположены кантонементы английскаго войска, наблюдающего за пограничными племенами.

Главные города Каттиавара и Северного Гудзерата:

Каттиавар: Баунагар (1891 г.)—57.653 жит.; Наванагар—34.700 жит.; Джунагар—20.025 жит.; Вадван—17.400 жит.; Дораджи—15.560 жит.; Мангроль—15.340 жит.; Порбандар—14.560 жит.; Диу (1881 г.)—10.636 жит.; Долера—12.460 жит.; Раджкот, главный город—11.980 жит.

Гудзезат: Ахмедабад (1891 г.)—148.412 жит., Камбей—31.390 жит.; Патан—33.000 жит.; Нариад—24.550 жит.; Долька—20.850 жит.; Вирамгам—19.660 жит.; Паланпур—17.190 жит.; Раданпур—13.990 жит.