III.

Весьма не густо населенный, пропорционально его пространству, Афганистан не может иметь большого числа городов; даже в некоторых округах группы поселений состоят только из множества шатров, перемещаемых, смотря по времени года, следом за переходом стад. По словам Эльфинстона, половина западных афганцев жили в шатрах—еще в начале нынешнего столетия.

В странах северо-восточных, между долиной Кабула и хребтом Гинду-Куша, горцы различных рас—кафиры, дарды или афганцы—живут все в деревнях или городах, для постройки которых они обыкновенно выбирают какой-нибудь бассейн, изобилующий наносной почвой, или покатость какого-нибудь холма, защищенного от холодных ветров и обращенного к югу, к стране жаров и дождей. Равно как и альпийские города, города Гинду-Куша состоят большею частью из множества поселков, которых самый вид обнаруживает уже издалека еще невидимые свойства местной топографии. Единственные памятники, которые придают величественный вид этим бедным маленьким столицам горцев и делают их хотя немножко похожими на богатые города равнины, это—их грозные замки с зубчатыми башнями и священные храмы, господствующие среди множества руин. В долине Свата до сих пор еще существует подобная постройка, прекрасно сохранившаяся, в виде овального купола, в 27 метров вышиной, окруженного десятью этажами кругообразных нишей. Святилище это называется Шанкар-Дар и напоминает о поклонении Шанкару, представляющему одно из санскритских названий Сивы. Укрепленные деревни долины Свата, Таррнаха и Чагиля заключают каждая по тысяче семейств в ограде своих стен. Другое святилище служило местопребыванием Алкхунда, достопочтенного старца, хотя и не пользовавшагося политической властью, но которого общественная молва в южной Индии изображала всемогущим пророком, угрожавшим британскому владычеству, и который мог восстановить против него, когда ему вздумается, десятки тысяч мятежников-вагабитов. В высокой долине Панджкора или реки «Пяти кланов», которая соединяется со Сватом у начала его входа в Пенджаб, разные местечки, принадлежащие дардскому племени бушкарам, гораздо больше населены, нежели Чагиль: в Тале и Калькоте живут по полуторы тысячи семейств в каждом. Мианкалаи, лежащий на той же реке Панджкоре, но в нижней части бассейна, представляет столицу маленького афганского ханства Джундула. Больше Мианкалаи город Дир, центральная часть которого защищена крепостью и есть начало тропинки, поднимающейся к ущелью Лагори, затем вновь спускающейся в долину Читраля или Казкара, к Кашгару Гинду-Куша.

Города, имеющие относительное значение, следуют один за другим в Читрале, вдоль реки Кунара, течение которого схоже с течением реки Сены, но он катит большее количество воды. Мастудж, на высоте 2.300 метров, расстилается среди прелестных пастбищ, на перекрестке двух дорог, идущих из Язина, чрез плато Шандур, и от верхнего Оксуса, чрез Борогильский порог. Читраль или Читлаль, разбросанные деревни которого идут вдоль реки, по обеим сторонам долины, есть главный город самого могущественного государства в стране гор. Митер или бадшах, имеющий свое пребывание в форте на правом берегу реки, повелевает 200.000 дардов и кафиров, разделенных на множество племен, на различные сословия, из которых одни свободны от уплаты податей, а другие находятся в порабощении и обязаны поставлять рабов из своих кровных. Сам бадшах состоит данником Кашмирского магараджи, которому он посылает ежегодно в подарок собак, лошадей и соколов. В нижней части речного бассейна следуют одна за другой другие столицы: Асмар, Чигар-Сераи и Кунар, давший название нижнему течению реки, по которой сплавляется лес. Два последние города управляются афганскими начальниками; некоторые золотопромышленники находят здесь золотые самородки, приносимые водою и смешиваемые с песками Кунара.

Деревни страны кафиров, занимающей пространство к западу от Читраля, совсем неизвестны, и в высоких долинах Панджира и Горбанда находятся местечки, не имеющие никакого значения. Настоящие города встречаются только на полях Даман-и-Коха, в древней глубокой впадине, где соединяются воды, изливаемые снежным хребтом более, чем в 200 километров длиной. Там именно и возник в былое время, по словам большинства историков, город Александрия, построенный Македонским для надзора за горными дорогами, сходящимися в равнине. Новый город Чарикар. лежащий около 20-и километров к западу от соединения Горбанда и Панджира, у подошвы Пагхмана, и есть, по всей вероятности, прямой наследник древней Александрии. Соседняя равнина носит название Баграмской. Название это, говорят, произошло от Виграма или «города столицы», который был долгое время главным городом Даман-и-Коха; город этот, называемый также, по преданию, Шер-Юнан или «Греческий город», существовал еще во времена нашествия монголов, и один из ученых исследователей, Массон, нашел в развалинах его около шестидесяти тысяч бактрианских монет, колец, амулетов и других предметов; почти все они были медные. К югу от Чарикара, другой город Даман-и-Коха возвышает свои башни и мечети на покатостях холма, вершина которого увенчана зеленью. Этот живописный город, Изталиф,—самый лучший во всем Афганистане, по мягкости климата, по свежести вод в реках, речках и ручьях, по роскоши чинаров и богатству фруктовых садов. В 1842 году англичане, вынужденные покинуть край, и предвидя, быть может, будущие свои злоключения, оставили здесь воспоминание о своем пребывании, предав племени прелестный город.

Кабул, нынешняя столица Афганистана,—весьма древний город, «самый древний из всех», говорят туземцы. По словам местной легенды, которая указывает на развращенность туземцев, там именно упал дьявол, когда он был низвергнут с неба. Жители еще до сих пор с гордостью показывают «Гробницу Каина», относя, таким образом, к началу мира историю преступлений, совершившихся в их крае, столь часто обагряемом кровью. Известно, что город этот существовал во времена походов Александра. Историки упоминают о нем, сперва под названием Ортоспана или «Белого Лагеря», а у Птолемея он уже встречается под названием Кабура. Остатки построек, в которых узнается греческий или греко-бактрианский тип, каковы Зур-Минар или «Красный Минарет» и «Александровская колонна», высятся на юго-востоке, по дороге в Индию. В конце пятнадцатого века, Бабер, не находивший во всем мире места, подобного «раю Кабула», сделал его столицей своей громадной империи, и теперь еще видна на юго-восток от города, между садами, ограда из белого мрамора, изрезанная арабесками и покрытая надписями, которая была сооружена вокруг могилы этого императора. Тимур, сын Ахмед-Шаха, также избрал своей резиденцией Кабул, и более века этот город сохранял за собой титул столицы ханства. Даже и не имея того оффициального значения, которое ему придает пребывание в нем эмира, Кабул, или подобный ему другой соседний город, не мог бы не привлечь большего стечения торговых людей, потому что он лежит на историческом пути из Индии в Бактриану, в самом центре плодоносных равнин, где могут расположиться на отдых караваны после томительного пути, пролегающего на протяжении около 300 километров чрез пятиричную гряду гор, часто загроможденных снегами. Другие дороги Гинду-Куша, которые сходятся у Даман-и-Коха, соединяются в Кабуле с дорогой, сделавшейся главною, и усиливают таким образом значение города, как резиденции и центра меновой торговли. Благодаря высоте, не много превышающей 1.900 метров над уровнем реки, Кабул имеет умеренный климат, как и все европейские города, лежащие на десять градусов более к северу. Сады его, в которых можно отдохнуть в тени во время лета и где снег бывает в течение только двух месяцев, служат прекрасным местом привала для людей, намеревающихся взобраться на ледяные вершины Гинду-Куша, или желающих спуститься в знойные равнины Пенджаба. Фрукты Кабула славятся на всем Востоке: Бабер хвалится в своих мемуарах тем, что он обогатил тремя породами вишен фруктовые сады Кабула.

Город, построенный внизу ущелья, прикрытого старинными укреплениями, занимает в длину около 3-х километров, на крутом южном берегу реки, которой он дал свое имя и которая соединяется, километрах в пятнадцати ниже, с более многоводной рекой Логар. К западу, с другой стороны ущелья, открывается огромная треугольная долина с хорошо возделанными полями, обсаженными тенистыми тополями и ивами, но возвышающиеся вокруг их горы совершенно голые, лишенные растительности. К востоку, на мысу холмов, расположен военный квартал Бала-Гиссар или «Высокая Крепость», недавно окруженная чрезвычайно крепкой оградой, которую англичане разрушили по частям в 1880 г. Квартал Бала-Гиссар образует род лестницы укреплений, высшую ступень которой составляет цитадель; внизу находится дворец эмира, за стенами которого также зеленеют сады. Самый город изборожден во всех направлениях стенами, которые делят его на множество частей, на подобие восковых ячеек в сотах улья. Но геометрическою правильностью афганский город совсем не походит на пчелиный улей; промежуточные стены разрушены во многих местах, и бреши их соединяются с извилистыми, как змейки, переулками в непроходимый лабиринт. Землетрясение 1874 года, разрушившее тысячи домов, увеличило еще более путаницу, загромоздив проходы. В Кабуле представляет отчасти правильный порядок только его «базар» или торговые улицы, каковы длинная улица Шу и Чахар-Чаук или «Четыре места»; там живут и работают большинство ремесленников—седельников, плотников, кузнецов. Множество жителей переселились из города в предместья, которые тянутся к северо-западу и к северу по обеим сторонам реки. Чтобы господствовать над городом посредством пушек, англичане устроились на северо-востоке, на холме Шерпура или Бегмару, на массиве конгломерата вышиной в 240 метров, который был выбран уже Шир-Али, как место для крепости. Этот холм имеет то преимущество пред Бала-Гиссаром, что он изолирован и возвышается среди равнин и не доминируется окружающими высотами; но луга Вазирабада, часто наводняемые, заражают кругом атмосферу зловредными испарениями. Шир-Али приписывали намерение перенести столицу на другое место и вновь построить ее у подошвы холма Шерпура. Город, кажется, был прежде построен на берегах Логара. Развалины древнего города, называемые Баграм или Баграми, т.е. «Столица», так же, как и развалины Кавказской Александрии, находятся в 12-и километрах к востоку от Бала-Гиссара.

По дороге из Кабула в Пешавер находится промежуточный город Джалалабад, обязательное место остановки для всех путешественников. Горы Сефид-Коха, которые виднеются на юге, подымаясь до самого верхнего своего гребня, и на северной стороне горные выступы страны кафиров, напоминают путешественнику что он еще находится в Афганистане; но он уже ощущает климат Индии. Джалалабад, лежащий на высоте только 556 метров, внизу ущелий, которыми река Кабул проходит чрез Зиа-Кох, занимает центр бассейна Нангнахара, защищенного от ветров со всех сторон. Зной часто нестерпим в этом преддверии Ирана, особенно у подошв скал, на которые падают солнечные лучи; но плодородная почва полей во многих местах находится под тенью густолиственных деревьев. Благодаря плодородию окружающих земель, равно как и своему местоположению на историческом пути, Джалалабад стал необходимым городом. Он получит со временем важное значение, когда река Кунар, которой устье находится в его владении, не будет протекать, как теперь, по странам почти пустынным, заселенным дикарями и торговцами невольников. Зимой население Джалалабада более, чем удвоивается, даже удесятеряется, по словам некоторых путешественников, вследствие прилива пастухов, спускающихся с окрестных пастбищ. Ниже по берегам реки Кабула попадаются только деревни и местечки. Более значительное из них Лальпура, при входе с афганской стороны в Хайберский проход, который охраняется с другого конца английским фортом Джамруд.

К югу от «Белой Горы», на восточном склоне Сулейман-Дага большинство населенных пунктов, каков Курам, главный город долины того же имени, представляют из себя не более, как группы земляных хижин, обнесенных стеной из того же материала. В долине Тотчи старинный город, ныне находящийся в упадке, носит еще название Шера или Шара, что значит «Город» по преимуществу; оттуда вывозят лошадей, замечательных по выносливости и силе. Канигурам, в стране вазирисов, город кузнецов, занимает гребень и покатости узкой скалы, окруженной холмами; дома нагромождены на подмостках из пихтового дерева: между домами проложена улица, по которой едва могут пробраться всадники. Макен, к северу от Канигурама, также только многолюдное село.

К западу от Сулейман-Дага, чтоб отыскать город, заслуживающий это название, надо перейти раздельный горный хребет и снова спуститься к покатости Гильменда. Газни, главный город, построенный на военной дороге из Кабула в Кандахар, был в одиннадцатом веке столицею империи, которая простиралась от равнин Дели до песчаных берегов Черного моря. Но тем не менее город этот, получивший историческую известность во времена Магомета «Газневида», завоевателя Индии, повидимому, не пользуется выгодами, подобающими столичному городу. Расположенный на высоте 2.356 метров, в стране, чрезвычайно жаркой летом, чрезмерно холодной зимой и подверженной страшным ветрам,—Газни, кроме всего этого, не изобилует также водою и плодородными полями, даже не отличается и красотою горизонта. «Я всегда задавал себе вопрос», говорит султан Бабер, «как могли князья, царствовавшие в Индустане и Хороссане, устроить свою резиденцию в такой отвратительной стране!» Правда, что вскоре после того, как резиденция была перенесена оттуда, Газни лишился всего своего населения; но все же город этот сохранил свое значение, как стратегический пункт между Кабулом и Кандахаром. Город построен у подошвы длинного гребня гипсовых скал, местами покрытого черноземом, и на самом высоком выступе которого находится цитадель с неровными стенами, прикрытыми с боков бастионами и увенчанными башнями. Этот замок-форт известен, как и Кабульский, под названием Бала-Гиссара. Хотя Газни не был никогда большим городом, но развалины его простираются к северу от нынешнего города на значительное пространство. Там, несомненно, возвышалась «Небесная Невеста» Махмуда, мечеть из мрамора и гранита, которую он соорудил в память своих побед. Два минарета, весьма изящные, украшенные куфическими надписями и держащиеся на высоких цоколях звездообразной формы, принадлежали, по всей вероятности, этой мечети. Газни называют «второй Мединой», по причине множества гробниц знаменитых людей, находившихся в этом городе. Гробница Газневида видна еще и по сие время в древнем городе, но уже нет дверей из сандального дерева, которые Махмуд увез в Сомнат, на полуострове Каттиавара; взятые в 1842 году англичанами, они были перенесены в Дели в виде трофея. Но подлежит сомнению, чтоб именно там были эти античные двери.

Газни населен гезарехами и гильзаями; Келат-и-Гильзаи или «Замок Гильзаев», другой стратегический пункт военной дороги из Кабула в Кандахар, имеет жителями только людей того племени, по имени которого он называется. Этот город, лежащий на высоте 1.762 метров, не есть город в настоящем значении слова: это крепость, неправильно построенная, заключающая в себе казармы и магазины, возвышающаяся на уединенном холме, впереди каменистого плато, отделяя долину Арганд-Аба от долины Тарнака. У подошвы этого укрепленного холма ютятся деревни хлебопашцев и группируются несколько построек, которые могли бы служить зачатком для города, дворца, базара или складочного места. Поля, хорошо возделанные, тянутся вдоль обоих берегов Тарнака, равно как и ирригационные каналы, которые проведены от него. Множество развалин, рассеянных по равнине, и груды камней на высотах, остатки сигнальных башен, небольшие крепостцы или могилы напоминают о важном значении, какое имел во все времена город Келат-и-Гильзаи, как место обороны и снабжения провиантом. Во время последней войны, когда генерал Робертс покинул Кабул со всею своею армией, чтоб направиться к Кандахару, «Замок Гильзаев» служил опорным пунктом его военных операций.

Канд или Кандахар, в котором этимологи видят древнюю «Александрию», тогда как другие производят его имя от древней Гайдары индусов,—много раз переменял место, как большинство городов Азии. Город Аракозиа, по-санскритски Хараквати, возвышался к юго-востоку, там, где находится, среди прибрежных пустынь Арганд-Аба, разрушенный военный пост Олан-Робат или Шар-и-Тогак. Этому городу наследовал «Древний Кандахар», который не исчез бесследно: в пяти километрах от новой городской ограды, у подошвы утесистых горных скатов, заканчиваясь острым углом, виднеются еще до сих пор крепкия стены, обломки зданий и бастионов того Бала-Гиссара, который был когда-то одним из наиболее укрепленных городов в Афганистане и который сопротивлялся в продолжение одиннадцати месяцев войскам Надир-Шаха. Многие места древнего Кандахара были пущены под пашни, и небольшие ирригационные каналы извиваются в старинных улицах. Другой Кандахар, Кандахар Надира, основанный победителем в половине восемнадцатого века, существовал несколько лет; стены его, прекрасно сохранившиеся, высятся около 5-и километров к югу от нынешнего Кандахара, построенного Ахмед-Шахом, основателем нынешней династии. Он избрал этот город столицей своего ханства, и наиболее грандиозное из всех зданий, находящихся в черте города,—храм с эмальированным куполом, простирающимся над его гробницей, и в котором гнездятся тысячи синих голубей. Никто лучше победителя не мог сообразить и понять чрезвычайной важности Кандахара в стратегическом отношении, как «ключа Индии». Находясь на проезжей дороге из Кабула в Герат, по которой следуют караваны и войска, господствуя над выходом из долин Арганд-Аба и Тарнака, равно как и над горными проходами, отделяющими Индию от равнин Гильменда,—он имеет еще и то огромное преимущество, что расположен в плодородной стране, где войска могут без труда запастись провиантом. Со стороны юга и юго-запада он неприступен потому, что обширные пустыни препятствуют в этом направлении приближению неприятельских сил.

Четыреугольник Кандахара, самые длинные стороны которого вполне совпадают с направлением меридиана, лежит на высоте 1.066 метров, в равнине, спускающейся отлогостью к юго-востоку, к реке Тарнаку. Ирригационные каналы, снабжающие город водою и превращающие окрестные деревни в громадный сад, проведены из Арганд-Аба и огибают на западе крайний выступ горного хребта Гул-Кола, перерезанный глубокой брешью прохода Баба-Вали: там, в 1880 г., произошла битва, после которой англичане отдали приказ снять осаду с Кандахара. Разрушенные фруктовые сады, каналы, обращенные в болота, напоминают об этих недавних битвах. Городская ограда, прикрытая с боков более чем пятидесятью башнями и опирающаяся на севере на цитадель, находится в довольно плохом состоянии, но внутренность города совершенно противоположна Кабулу в отношении правильности и чистоты улиц. Две главные аллеи пересекаются под прямыми углами посреди города и разъединяют его, таким образом, на четыре равные части: на севере цитадель, а на других наружных сторонах трое ворот ограничивают городские кварталы. Второстепенные улицы в большинстве кривые; но идущие по сторонам их дома, построенные из камня или битой глины, гораздо просторнее и лучше содержатся, чем в Кабуле, и почти все имеют сады. В Кандахаре нет недостатка в развалинах: в 1874 году около четырехсот домов развалились от обрушившейся части городской стены; может быть, даже это бедствие повлекло за собой сотрясение земли, которое разрушило часть Кабула. Над перекрестком двух главных улиц Кандахара высится свод, который образует центр базара; там почти всегда теснится толпа продавцев, покупателей и прохожих. Восточная улица, ведущая к воротам Кабула, заселена по преимуществу торговцами разных материй, тогда как в улице Герата, направляющейся к западу, постоянно раздается стук молота кузнецов и котельников. Улица гончаров, красильщиков, продавцов фруктов—южная, примыкающая к воротам Шикарпура. В улице, где находится цитадель, по обеим сторонам идут большие магазины, в которых продаются английские и русские товары. Торговцы базара принадлежат ко всем расам Передней Азии, но главную часть Кандахарского населения составляет племя дурани: в этом отношении древняя столица Ахмед-Шаха представляет контраст с другими афганскими городами. Золотая руда, которой производство весьма незначительно, эксплоатируется у подошвы высот, идущих по прямой линии к северу равнины.

Известно, что Кандахар находится по ту сторону «научных границ» Индийской империи и что он был отдан англичанами эмиру Афганистана, долгое время спустя после Кабула. К Кандахару должна была примкнуть Шикарпурская железная дорога, первый участок дороги из Индии в Малую Азию. Железный путь еще не взобрался на ступени плато, но он направляется по дорогам, удобным для артиллерии, и англичане избрали пограничною военною станциею местечко Чаман или «Луг», от которого они находятся только на расстоянии трех дней перехода от Кандахара. Из их лагеря, твердо опирающагося о передния горы Коджа-Амран, британские генералы наблюдают за восточной оконечностью большой военной дороги, которая проходит чрез весь Афганистан от юго-востока к северо-западу. Но если б они должны были двинуться вперед по кружной дороге афганских плато, то где же они могли бы остановиться, не делая угрозы русским аванпостам, стоящим на другом конце дороги? Не следовало ли бы им, по ту сторону Кандахара, достигнуть до Кушк-и-Накуда, «Алмаза Пустыни», чтоб изгладить воспоминание о поражении, понесенном в 1880 году? Затем, не следовало ли бы занять крепость Гиришк, которая господствует над проходом Гильменда и долинами Заминдавара и вблизи которой виднеется такое множество разрушенных укреплений,—доказательство важного значения, которое придавалось всегда этому стратегическому пункту? Не следовало ли бы поспешить овладением Ферраха—укрепления, лежащего у юго-западного угла гор Афганистана и большой военной дороги, вблизи богатых деревень Сеистана? Не следовало-ли бы также занять Сеистанскую крепость Ляш или «Утес», построенную на холме и окруженную зубчатыми стенами, почти неприступную, без помощи военных снарядов? Наконец, город Зибзавар или Зебзор, который держит в повиновении племя аймаков, возможно ли для победителя оставить без внимания? Этот город, заменивший древний Изфезар,—последний стратегический привал на юге Герата, и провозвестники несчастий предсказывают заранее, что там произойдет битва двух армий. На юго-западе, окруженная гранатовыми деревьями, таджикская деревня Анардерех занимает, близ персидской границы, подошву горы, расколотой во всю свою ширину трещиной, которая ни в одном месте не шире полуметра; это—удар меча Али, говорит легенда.

Герат, «Дверь Индии», называемый так благодаря его стратегической важности, и «Жемчужина Хороссана»—название, которым он обязан плодородию своей равнины и богатству своих промышленных произведений,—один из наиболее древних городов в свете, «самый древний», как утверждают его жители, и в известные эпохи своей истории он принадлежал к числу наиболее населенных метрополий. В эпоху Александра, Ария была большим городом. В двенадцатом веке, говорят персидские историки, она была «царицей, прославленной», и заключала в своих стенах «444.000 жилых домов, 12.000 лавок, 6.000 общественных купален и каравансараев»; в следующем веке, т.е. в тринадцатом, Чингис-Хан овладел городом после шестимесячной осады и приказал передушить жителей, в числе миллиона шести сот тысяч; только сорок человек спаслось от руки монголов, и в продолжение пятнадцати лет они только и составляли все население, среди груды бесчисленных развалин. Именно благодаря чрезвычайной важности его положения, на Герат было сделано пятьдесят нападений; он был разрушен пятьдесят раз и пятьдесят раз восставал из груды развалин. Расположенный на границах Персии и Афганистана, он не переставал оспариваться этими двумя пограничными государствами, и если он еще и находится под властью эмира Кабульского, хотя по языку жителей и по своему географическому положению он должен быть в зависимости от Персии,—то это благодаря Англии, которая два раза заставляла персов снять с него осаду, или возвратить завоеванное. В наше время политическое равновесие изменилось: Россия стала могущественной соседкой Герата, и её инженеры изучают страну, чтоб проложить там будущие железные дороги. Долина Гери-Руда образует природный вход, чрез который туркмены и монголы не раз пробирались на плато. Этим же путем могут туда проникнуть в будущем и русские.

Лежащий на высоте около 800 метров, на высоте, меньшей в сравнении с большинством других афганских городов, Герат занимает центр одной из наиболее плодородных равнин, по которой протекает Гери-Руд, от востока к западу, и по обеим сторонам которой идут холмы, коих высота постепенно уменьшается к западу. Груды развалин и могил, показываясь то тут, то там, из-за рощ высоких сосен, напоминают об эпохе процветания Герата, когда он занимал пространство в десять раз более нынешнего и когда собака «могла бегать по крышам» крепости вплоть до самых деревень равнины. Городская ограда нынешнего города представляет продолговатый четырехсторонник, расположенный в направлении от востока к западу, но в сущности это не ограда, а скорее скат, неравной высоты, в среднем около 25-ти метров, и отделенный от поля глубоким рвом; прикрытые пути проложены в глубине ската, сделанного из обломков старинных стен. На южной стороне города возвышается цитадель Эктиар-Еддин—укрепление солидное, над которым господствует на расстоянии по крайней мере одного километра громадный мишенный вал, воздвигнутый, как говорят, Надир-Шахом. Герат, подобно Кандахару, разделен на четыре островка двумя поперечными улицами, на перекресте которых недавно поставлен купол, и это место стало центром базара. Магазины, лавки, мастерские идут по обеим сторонам вдоль главных улиц. Мастеровые Герата пользуются прежнею известностью относительно выделки клинков, производства ковров, бумажных тканей; но товары, выставленные на базаре, почти все заграничные, получаемые из России и Англии. Городское население меняется самым странным образом, сообразно политическим событиям в иранской Азии, от которой Герат, по причине своего центрального положения, получает отраженный удар. В 1838 г. в нем было постоянных жителей не более 7.000: большинство шиитов оставили город, чтоб не подвергаться притеснениям со стороны афганцев. Но число жителей быстро возрастает всякий раз в мирное время. Значительное число гератцев состоит из представителей древних фамилий, развенчанных повелителей, что как нельзя более у места в разрушенном городе: Феррье встречал там потомков Чингис-Хана, Тимура Хромого и Надир-Шаха.

Большинство исторических памятников Герата: дворцы, каравансараи и мечети, находятся в черте города, но в развалинах. От них остались только живописные обломки: там и сям попадается какая-нибудь башня, аркада, стена, покрытая глазированным фаянсом, кажущимся еще более красивым от того, что краски его, слегка оттеняемые, выступают в тени чинаров. Деревни, окружающие Герат, слывут на всем Востоке лучшими по климату, благодаря северному ветру, дующему летом. «Если б земли Испагана, воздух Герата и вода Хорезма были соединены в одном месте, человек был бы там бессмертен!», говорит пословица Ирана. Вода Гери-Руда, будучи «прозрачной как жемчуг», в то же время и самая чистая во всей иранской Азии, и только благодаря его девяти большим каналам и их бесчисленным разветвлениям, Герат стал «Городом ста тысяч садов». Семнадцать сортов винограда, множество различных пород дынь, превосходные абрикосы Герата славятся в Хорассане и Афганистане. В его садах, говорит Конолли, потребители могут съесть фруктов сколько им угодно и какие придутся им по вкусу, и платят за них только разницу в их весе при входе и при выходе из сада. Помимо орошаемых садов, в деревнях Герата есть также свои культивированные растения: таково зонтичное растение ассафетида, у афганцев инк, которого терпеть не могут европейцы по причине его отвратительного запаха, но которое составляет у иранцев одно из самых изысканных блюд, а также древесная смола, часто употребляемая как лекарство; это, по всей вероятности,—сильфиум древних.

Выше Герата встречаются также несколько скученных построек, заслуживающих названия города. Такова, по дороге в Маймене, столица страны джемшидов, Курурк, приобревшая известность своими многочисленными теплыми источниками; в самом городе их не менее восемнадцати. В Обехе есть также теплые ключи, а по близости его находятся неистощимые каменоломни белого мрамора, которые доставляют материал, употребляемый для гробниц в Герате. Вся страна изобилует рудою серебристого свинца и многими другими рудами, разработка которых давным-давно оставлена.

На западе от Герата, в долине Гери-Руда, разрушенные города Гуриан и Кузан имеют только то значение, что занимают положение близ политической границы Персии. По словам Ханыкова, в 1820 г. в Гуриане было больше жителей, чем в Герате; в настоящее время это не более, как живописный форт, окруженный развалинами домов, но окрестная страна прелестна. Берега Гери-Руда, едва культивированные, во многих местах осеняются большими деревьями, образующими рощицы и даже леса. Дичь водится во множестве в этих лощинах; путешественник может здесь спугнуть зайцев, куропаток, фазанов или тетеревей; лани, дикие ослы, кабаны и вообще красный зверь различных пород в изобилии населяют эту лесистую страну. Дикая природа взяла снова верх во многих местностях афганского Хорассана, столь многолюдного и так хорошо возделанного в прежнее время. То же самое и на юге Герата, в гористой стране гезарехов и аймаков, где развалины городов многочисленны, но где встречаются теперь только одни деревни. Зерни или Гур, столичный город страны, почти перестал существовать: Феррье встретил там нескольких гебров, единственных, которых ему удалось видеть в Афганистане; но этот факт представляется сомнительным большинству историков.

Города Афганистана и Дардистана, которых приблизительные цифры населения указаны путешественниками:

Афганистан: Кабул—60.000 жит., Кандахар—30.000 жит., Герат—30.000 жит., Газни—10.000 жит., Исталиф—8.000 жит., Чарикар—3.000 жит., Канигурам—5.000 жит., Макин—4.000 жит., Джелалабад—10.000 жит., Зерни—1.200 жит.

Дардистан: Талль, по Раверти—7.000 жит., Калькот—7.500 жит., Чагил—5.000 жит., Таррнах, по Раверти—3.000 жит., Читраль, по Биддульфу—5.000 жит.