IV.

Редкое население, враждебность племен и рас, отсутствие городов, дорог и мостов имеют неизбежным следствием весьма слабую степень развития Афганистана, в сравнении с другими азиатскими странами в отношении земледелия и промышленности. Правда, что некоторые долины и некоторые оазисы равнин тщательно возделаны, а подводные каналы, плотины и ирригационные желоба свидетельствуют о трудолюбии целых народов в течение нескольких веков. В земледельческих округах, где земля разделена на небольшие участки и где каждая семья имеет свой собственный участок и обрабатывает его сама, не отдавая в аренду фермерам или мызникам и не употребляя рук рабов,—производительность почвы необыкновенно хороша. Часто жители страны могли, конечно скрепя сердце, продовольствовать неприятельские войска, не особенно истощая хлебные запасы своих владений; но в обыкновенное время пшеница, главная пища афганцев, и другие продукты земледелия достаточны только для местного продовольствия жителей. Отпускная торговля ограничивается весьма незначительным сбытом колониальных произведений относительного достоинства: фруктами в консервах, семенами и камедью, как лечебными предметами. Лежащие над знойными равнинами плато, холодные и с умеренным климатом долины Афганистана, казалось, должны были бы снабжать в изобилии народы индусские продуктами их климата; но эта торговля почти ничтожна. Промышленная деятельность таджиков Кабула и других афганских городов также нисколько не увеличивает оборотов отпускной торговли; повиндахи или «бегуны» продают своим соотечественникам гораздо больше товаров европейских, чем они имеют афганских колониальных произведений для обмена с англичанами и русскими, бухарцами и индусами. Англо-индийское правительство, отказавшись от занятия Кабула и Кандахара, отдало приказ приостановить одновременно постройку железных дорог, которые должны были соединить эти два города с сетью дорог полуострова; обе железные дороги останавливаются: одна у входа в Хайберское ущелье, а другая у подошвы Боланских гор; мосты на арках (для железных дорог), рвы, устройство плотин, туннели—все это было вдруг приостановлено, несмотря на то, что сделаны для этого затраты в 13 миллионов. Но в то время, как все эти предприятия были брошены, другая железная дорога приблизилась к границам Афганистана,—дорога, которую построили русские и которая идет от берегов Каспийского моря к туркменским оазисам Даман-и-Коха. С невольным любопытством задаешь себе вопрос: кто—англичане или русские, вынужденные силою обстоятельств оспаривать друг у друга политическое главенство над народами Ирана, овладеют с помощью своих локомотивов торговлею афганской территории? Прежде всего власть будет принадлежать тем, кто поставит жителей плоскогорья в удобное сообщение с прочим миром.

Весьма мало вероятности, чтобы Афганистан удержался отдельным государством, пользующимся полной независимостью: для этого необходимо, чтобы народы, населяющие страну, были воодушевлены общим патриотизмом и верою в свою судьбу. Но афганцы, гезарехи, таджики, казиль-бачи, кафиры—все враждуют друг с другом, и даже племена преобладающей расы не имеют никакой политической сплоченности. Почти все предъидущие войны велись исключительно в интересах тех племен, которых вожди стремились завоевать себе первенство. Гильзаи, какары, вазирисы, юзуфзаи, логаны не считают себя обязанными пред своим повелителем и пред своими главарями баракзаями: они продовольствуют иностранцев, снабжают их гидами и конвоирами, не думая о том, что прослывут изменниками; у них нет другого отечества, исключая пространства, занятого родом клана. Что же касается до центрального управления, то афганцы всех племен и прочие жители Пуктуен-Ква привыкли уже более полувека к той мысли, что господство оспаривается между Калькуттой и Москвой. Как только какой-нибудь европейский путешественник проникает в Афганистан, его тотчас же начинают расспрашивать о соперничестве двух великих держав-победительниц и о том, которой из них более благоприятствуют шансы для окончательной победы. Та же тема служит предметом обсуждений на базарах, где разносчики новостей исполняют ту же роль, что политическая пресса в других странах.

Общественное мнение афганцев, по сознанию самих англичан, высказывается в пользу России. «Как ни неприятно сознаваться, говорит Мак-Грегор, но несомненно то, что престиж на стороне русских, и что в них видят заранее покорителей Индии». Правда, что русские еще и ногой не были в Афганистане: но известно то, что все предпринятые ими экспедиции в центральную Азию оканчивались победой. В свою очередь англичане в продолжение последних пятидесяти лет три раза вторгались в Афганистан,—но чего им это стоило? В 1842 году, после трехлетнего занятия Кабула и других городов англо-индийскими гарнизонами, численностью в 13.000 человек, они вынуждены были очистить край: постоянно тревожимые вооруженными шайками афганцев и не находя нигде по дороге ни убежища, ни пищи, ни места отдыха, несчастные англичане пали жертвой голода, холода, изнеможения и болезней, или же были перерезаны по одиночке афганцами. Только три человека из всего отряда спаслись от великого бедствия, которое выпало, как еще никогда не было, на долю Англии. В недавнюю войну им также пришлось восстановлять свои силы вследствие большой неудачи, понесенной от поражения при Кишк-и-Накуде, и хотя на этот раз они оставили страну добровольно и ни один из неприятелей не преследовал их во время отступления, тем не менее сложившаяся легенда и передавшаяся от одного племени к другому, изобразила их обратившимися в бегство. К положению англичан может быть вполне применимо выражение, приписываемое Ахмед-Шаху, говорившему о своей стране: «Остерегайтесь моего улья: в нем есть пчелы, но нет меду!» Во избежание дипломатических затруднений и вмешательства со стороны государства, английское правительство лишь изредка дозволяет своим подданным путешествовать в мирное время по афганской территории. Вплоть до западного Афганистана, по дороге из Фараха в Герат, встречаются местами каравансараи, построенные англичанами, но которыми они не смеют больше пользоваться. С 1840 г. уже минуло более полувека, как английские аванпосты стояли на севере Бамианского прохода, там, где теперь стоят русские аванпосты, а пушки их виднеются еще и теперь на дне потоков, стремящихся к Оксусу.

Эмир афганский, прежний гость России, ныне живущий на пенсии у Англии,—достойный представитель политического положения своей страны, постоянно возбуждаемой двумя соперничающими державами. Владения его гораздо обширнее, нежели показывает его действительная власть: обе державы-покровительницы начертали границы провинций, платящих дань Кабулу. На север от Гинду-Куша, Кох-и-Бабы, Зиа-Коха, гористые страны и равнины, простирающиеся до Оксуса, составляют естественную границу русского Туркестана, и если б генерал-губернатор, наместник Ташкента, наблюдал зорко за границами, то агенты, являющиеся за сбором податей для эмира Кабульского в Кундуз и Бадакшан, были бы непременно убиты. Равно и на южных окраинах Афганистана, многие племена уплачивают налоги только из боязни англичан, могущественных союзников своего повелителя. Города, враждебные Кабулу—Кандахар и Герат,—входят в состав одного и того же государства только лишь в силу «азиатского равновесия», временно гарантированного обеими европейскими державами, господствующими в Азии.

Подобно другим государям восточных стран, эмир, шах или падишах Афганистана считается абсолютным властителем, но власть его ограничивается не только шариатом или «стезей правоверных», т.е. религиозными или гражданскими традициями ислама, но главным образом сдерживается привилегиями сердарей и республиканских племен. Неограниченный властитель таджиков, главарь дурани и сюзерен прочих племен, он приказывает, советует или просит, смотря по дозе власти, какую ему предоставили его подданные. Некоторые должности наследственны в семьях, и сердарь не может лишить имеющих на них право, иначе он глубоко оскорбит этим все племя и рискует вызвать бунт. Множество кланов не берут ни судей, ни сборщиков податей, назначаемых сердаром, а управляются сами собою, сами облагают себя налогами, отсылая сюзерену часть, установленную обычаем. Ограниченная в такой степени ханская власть переходит от отца к сыну, по праву старшинства в одном и том же роде. В прежнее время сердари или главные вожди назначали правителя, а теперь английское правительство завладело привилегией назначения; оно также удержало за собою и право контроля чрез назначение важного сановника резидентом при Кабульском дворе, но вместе с тем нашло более надежным назначать афганца, а не англичанина на этот пост, сопряженный для иностранца с опасностью.

Когда Пешаверский округ и весь восточный Даман-и-Кох, между Индом и Сулейман-Дагом, входили в состав Афганистана, эмир был богатым человеком: доходы его превышали 50 миллионов франков; равнина ему доставляла деньги, плоскогорье поставляло ему людей. В наше время плоскогорья должны давать все: солдат и подати; ежегодный доход казны равняется всего только пятнадцати миллионам. Двор, отличавшийся чрезмерной пышностью, вынужден был уменьшить свои расходы; а высшие сановники, которые, согласно персидскому церемониалу, не могли иначе войти во дворец, как одетые в дорогия великолепные одежды и нося оружие с инкрустациями драгоценных камней,—отныне могут являться во дворец весьма скромно одетыми. Податные доходы употребляются исключительно на содержание армии. Хотя большинство солдат, командуемые вассалами, не знающими никакой субординации по отношению друг к другу, набирается из племен, обязанных отбывать воинскую повинность взамен платы податей, и хотя продовольствие всегда даровое в местах, где расположены гарнизоны,—но все же военный бюджет весьма значителен, особенно много тратится на покупку и производство военных снарядов. В 1879 г., когда возгорелась война между Афганистаном и Индийской империей, в арсеналах эмира находилось 379 орудий (пушек) и 50.000 ружей, частью из английских мастерских, частью сфабрикованных афганскими мастерами. Военные упражнения, руководимые инструкторами дезертирами британской армии, происходят под команду на английском языке.

Различные провинции управляются хаукимом—в гражданском отношении, и сердарем—в военном. Но часто случается и так, что одно и то же лицо, особенно если оно принадлежит к племени дурани, отправляет обе должности разом. В округах, обитаемых кочевниками, или в которых есть небольшое число постоянных деревень, губернатор показывается только или для сбора податей, или же для того, чтобы положить конец возникшим спорам. Кази, который его сопровождает, постановляет судебные приговоры и назначает штрафы.

Провинции собственно Афганистана, разграниченные главным образом возвышенностями почвы, перечислены в следующей таблице:

Кроме ханств Туркестана, лежащих к югу от Оксуса, в вассальной зависимости от Кабула, стоят, несмотря на то, что находятся в той географической области, где русский город Ташкент сделался центром,—государства весьма различные по значению своему и по населению, таковы: Вохан, Бадакшан, Кундуз, Балкх, Андкой, Шибиркан, Ак-ча, Сарипуль, Майменех, Гурзиван, Дарзаб.