IV.

Два моря, прилегающие к Аравийскому полуострову, Персидский и Аравийский заливы, сходствуют между собой порядком ветров и возвышенной температурой своих вод, но в других отношениях они много разнятся. Персидский залив имеет право на название моря только по своему большому протяжению, исчисляемому в 248.000 квадр. километров; но он не глубок: в среднем, веревки промерочного снаряда касаются дна, будучи смотаны с блока на 40 и до 80 метров, и можно бы было, предполагая, что уровень и географические условия не изменятся, вычислить приблизительно эпоху, когда твердые частицы, приносимые течением Шат-эль-Араба, заполнят морской бассейн, как они уже наполнили северную половину залива, которая превратилась в твердую землю, известную под именем Месопотамии или Междуречья. Жидкая масса Персидского залива слишком незначительна, чтобы общие течения Индийского океана могли в нем распространяться. При входе в залив, в Оманском море, движения вод соответствуют движениям воздуха; восходящее течение проникает в Ормузский пролив с мая по сентябрь, то-есть в период южного муссона; в остальное время года, соответствующее сезону северных ветров, из пролива выходит нисходящее течение, направляющееся к открытому морю; но внутри залива не могли обнаружить никакой правильности в колебании течений: все они совершенно поверхностные, и каждая бриза, каждый шквал изменяет их ход. Острова выступают в большом числе над поверхностью неглубоких вод, но они имеют не одинаковый вид на том и другом берегу: в то время, как острова персидского побережья, лежащие близ крутого берега, сами представляют гористые земли, возвышающиеся уединенно в чистом море, свободном от подводных камней,—острова арабского берега, лежащие близ низменного пояса, невысоки и окружены целыми архипелагами песчаных мелей. Обширная полукруглая бухта, заключенная между полуостровом Рас-Мазандом и Катарским мысом, усеяна этими низменными островами, от которых эти воды, может быть, и получили название Бахр-эль-Бенат или «Девичьего моря». К западу от Катара Барейнский залив тоже наполнен островами, островками, песками, лежащими вровень с водой. Одна из этих земель, самый большой арабский остров в Персидском бассейне, известен специально под именем Барейн или Бахрейн, то-есть «Два моря», без сомнения, принадлежавшим некогда двум большим бухтам, которые омывают на востоке и на западе Катарский полуостров. По Опперту, Барейн есть Тилос или Тильвун древних, одно из священных мест, где халдейская цивилизация, во времена, предшествовавшие писанной истории, получила свое начало: Тилос был местом происхождения того «бога-рыбы», который будто бы водил ковчег человечества по водам всемирного потопа.

Персидский залив и Оманское море принадлежат к числу морских вод, самых богатых животной жизнью. Тысячи арабских рыболовных судов, плавающих среди оживленных, кишащих рыбой банок, делают в этих несметных массах животных лишь незначительные пробелы, скоро пополняющиеся: закидывают до двухсот сажен глубины огромные сети, которые вытаскивают всегда полные, от тридцати до сорока человек. Рыба, которую сушат на солнце и которая в несколько часов принимает вид кусков дерева, служит, вместе с печеньем из фиников, средством продовольствия всех арабов побережья и, кроме того, отправляется далеко во внутренния области полуострова, в Индустан, в Занзибар, на берега восточной Африки. Что касается мелюзги, которую трудно было бы экспортировать, то ее бросают обратно в море или употребляют, в виде удобрения, в садах Маската и в сельских местностях Батины. По словам Неарха, киты тоже, должно быть, были очень обыкновенны в Оманском море, так как в те времена «ихтиофаги» (рыбоеды) Мекранского берега строили свои дома из китовых костей; теперь эти животные стали редки, но моряки встречают еще в этих водах индийского кита (balaenoptera indica), морское чудовище едва-ли не самых громадных размеров: он достигает 27 метров (почти 13 сажен) в длину. Бесконечно малые организмы кишат мириадами, довольно многочисленные иногда, чтобы изменить цвет моря на пространстве тысяч квадр. километров и превратить его в «молоко» или в «кровь». Ночью все море объято «пламенем»; плывущие суда проводят на воде огненную борозду, и с обеих сторон весла оставляют фосфорические струи, словно какие-то огненные драконы гонятся за судном. Медузы, подобные раскаленным головням, плавают под волнами длинными полосами света, которые отражаются на парусах. Вагабиты видят в этой морской иллюминации отблеск ада. Большинство моряков говорят, что это самоцветные камни, блистающие в волосах сирен; но медузы светятся только на дне моря; на воздухе они тускнеют и испаряются.

В водах Барейна, так же, как в «Девичьем море» и почти на всем арабском берегу Персидского залива, главное занятие прибрежных жителей, с мая по октябрь, составляет ловля жемчуга. Сростки жемчужных раковин не так белы в морях Аравии, как в морях Цейлона и Японии, но они крупнее и более правильной формы; кроме того, они более сохраняют свою золотистую воду, тогда как белый цейлонский жемчуг быстро теряет свой блеск, особенно в жарких странах. Барейнский жемчуг ценится дороже всех других сортов, даже с медицинской точки зрения, так как арабы и персиане приписывают большую целебную силу толченым обломкам самоцветных камней. Жемчужный промысел не уменьшился в Персидском заливе, как во многих других водах. В одном только Барейнском архипелаге около пятидесяти тысяч моряков занимаются одновременно ловлей жемчужных раковин, и на всем побережье, заключающемся между Ковентом, близ устьев Шат-эль-Араба, и берегом Пиратов, недалеко от входа в залив основаны второстепенные станции в соседстве жемчужных мелей. В силу обычаев, составляющих основу права, жемчуг принадлежит всем жителям прибрежья; они одни могут собирать жемчужные раковины на дне морском, и всякий чужой водолаз был бы прогнан с позором; однако, почти все выгоды ловли принадлежат заранее закладчикам, индусам или арабам, которые путем ссуд под ростовщичьи проценты сделали из экипажа ловцов жемчуга толпу невольников. Доли выручки точно распределены: столько-то хозяину барки, столько-то водолазам и рабочим; но все эти доли уже прежде их раздачи участникам лова забираются ростовщиком; ежедневный заработок собирателя драгоценного камня самый мизерный. Среднее число занимающихся ловлей жемчуга определяют в 70.000 человек, при 6.000 барок; общая ценность добываемого жемчуга около 12.500.000 франк., так что, в среднем, приходится только 178 франков на человека. Способ эксплоатации жемчужных мелей еще самый первобытный: ныряльщики, привязав, для увеличения тяжести тела, камень к ногам, заперев ноздри роговыми затычками, залепив уши воском, спускаются на дно на глубинах 10, 20 или даже 30 метров; затем после поисков, продолжающихся 50 или 60 секунд, снова поднимаются на поверхность с добычей в руках; восемь или десять раз они возобновляют это опасное путешествие, подвергаясь нападениям акулы и меча-рыбы, которые каждый год похищают около тридцати жертв между ловцами жемчужных раковин. Лучшие перлы и самый блестящий перламутр находят преимущественно в соседстве ключей, бьющих со дна моря; арабы даже приписывают происхождение жемчужных сростков веществам, приносимым пресной водой: большие дожди всегда порождают у них надежду на обильный улов.

Красное или Чермное море, отделяющее Аравию от Абиссинии и Египта на протяжении 2.200 километров, считая по прямой линии от Суэзского рейда до «Ворот умирающих» (Баб-эль-Мандебского пролива), вполне заслуживает названия «моря» своими значительными глубинами. Представляя собою огромную расселину между двумя материковыми массами, это море в средней своей части имеет непрерывную впадину, глубиной в тысячу метров и более, а в двух местах, под 23 и под 20 градусами широты, лот опускается слишком до 2.000 метров: против Лита дно достали лишь на глубине 2.271 метра. Из двух заливов, заканчивающих Красное море с правой и с левой стороны Синайского полуострова, Суэзский, лежащий на оси моря, не составляет его продолжения формой своего ложа: нигде его глубина не превышает 67 метров; в среднем, лот достает дно на расстоянии 50 метров от поверхности; залив этот не более, как боковой ров, размытый водами. Истинное продолжение Красного моря составляет Акабахский залив, где уже вблизи берегов глубина достигает нескольких сот метров; по середине впадины, Моресби, производивший промеры в 1833 году, доставал ил лишь с глубины, превышавшей 500 метров. Очевидно, Красное море, Акабахский залив, долина Хор, где течет Иордан, и где образовалось Асфальтовое озеро, имеют одинаковое геологическое происхождение: это продольные трещины, открывающиеся в борозде, которая тянется на пространстве 3.000 километров. Если бы порог Акабахского залива и порог Баб-эль-Мандебского пролива поднялись над поверхностью вод, как Арабахский порог в Идумее, то внутренние бассейны тотчас же превратились бы в «мертвые моря». На юге, длинная «Эритрейская» расселина оканчивается, недалеко от Мокки, архипелагом Ганиш и Джебель-Зукуром, который образует бар, имеющий менее 100 метров воды в самых глубоких местах. В большом проходе Баб-эль-Мандебского пролива русло, расчищенное течениями Индийского океана, имеет не менее 200 метров при входе.

Так же, как в Персидском заливе, морские течения в Аравийском заливе соответствуют движениям атмосферы. Когда дует правильный муссон, то-есть летом, воды проникают в пролив из Индийского океана; когда же северные ветры снова приобретают перевес, то-есть зимой, течения направляются к югу, и Красное море становится морским притоком Аденского залива: разность морского уровня у берегов Аравии и Абиссинии составляет около 60 сантиметров, смотря по направлению муссона. Но кроме этих общих движений и поверхностных волнений жидкой массы, производимых местными бризами, происходит общее перемещение вод по направлению с юга на север. Аравийский залив, получающий лишь весьма незначительное количество воды, так как он не имеет ни одного постоянного притока, может быть рассматриваем, как громадный бассейн испарения. Распределенный равномерно по всей его поверхности, жидкий слой, приносимый дождями и временными потоками или уади, имеет бесконечно малую толщину, тогда как масса воды, превращающейся в пар, была бы достаточно велика, чтобы чувствительно понижать из месяца в месяц уровень Красного моря, если бы Индийский океан не посылал течения, которое пополняет убыль, происходящую от испарения. Мори в своей «Географии моря» исчислял в 7 метров жидкий слой, испаряющийся ежегодно на поверхности Красного моря: известно, со времени опытов, произведенных г. Саль на обширных бассейнах, что это исчисление американского гидрографа слишком грешило преувеличением; но если бы даже годовая убыль воды в Аравийском заливе не превышала слоя толщиной в один метр, то и тогда прибрежные жители увидели бы этот огромный бассейн опорожненным в период жизни нескольких поколений. Допуская, что в целом впадина имеет 400 метров средней глубины, достаточно было бы четырех столетий, чтобы обратить в пар всю заключающуюся в ней воду, и уже задолго до этого времени то, что оставалось бы от соленой жидкой массы, достигшей точки насыщения, было бы окаймлено кристаллическим яром или высоким берегом. Нужно, следовательно, предположить, что воды Аденского залива, увлекаемые в два прохода Баб-эль-Мандебского пролива, пополняют годовую убыль Красного моря: объем по меньшей мере около тысячи миллиардов куб. метров должен таким образом проникать каждый год в пролив; это поток, равный потоку такой реки, как Ганг. Мало того: так как северные ветры в продолжение шести месяцев в году гонят поверхностные воды Аравийского залива к океану, то нужно предположить, что пополнение убыли от испарения достигается увеличением подводного течения, несущагося к Красному морю. Но какова бы ни была скорость этого потока, направляющагося от Баб-эль-Мандебского пролива к заливам Суэзскому и Акабахскому, часть жидкости испаряется по дороге, вследствие чего соленость воды возрастает. От Адена до Суэца пропорция соли, содержащаяся в морской воде, постепенно увеличивается: в Адене она составляет немного более 39 частей на 1000, а в заливах северной оконечности поднимается до 41 и даже до 43 на 1000. С тех пор, как Порт-Саидский канал привел Красное море в сообщение с Средиземным, обмен вод происходит также между Суэзским заливом и бассейном Горьких озер. Красное море начало с того, что наполнило этот бассейн, из которого перед тем вода уже почти совсем испарилась; оно влило туда 900 миллионов кубич. метров воды, распространяя в то же время свою флору и фауну; затем оно непрестанно обновляет жидкую массу канала колебаниями прилива и отлива. В час прилива, нечувствительного в рейде Порт-Саида, уровень Красного моря в Суэце на один метр выше, чем уровень Средиземного моря на другой оконечности канала: в среднем разность высоты уровней составляет 80 сантиметров в пользу Суэзского залива. В Акабахском заливе морской прилив гораздо менее чувствителен.

Европейских путешественников, отправляющихся в Индию по Суэзскому каналу и Красному морю, сильно пугает высокая температура этого залива в летние месяцы. Под палящими лучами солнца, когда в воздухе тихо, и еще более, когда дует ветер из пустыни, несколько дней плавания в аллее залива очень томительны для европейца. Между различными гипотезами, которые были предложены для объяснения происхождения имени «Краснаго» моря, одна из наиболее правдоподобных та, которая придает этому названию смысл «Жаркаго». «Эритрейское» море древних было гораздо более обширно, чем нынешний Аравийский залив; оно обнимало также все морские пространства, в которые выдвигаются южные полуострова Азии; это было наше Индийское море, совокупность вод тропической области. Багровый цвет неба, отражающийся в море, ослепительный блеск господствующих над ним гор и скал, раскаленный воздух, которым дышешь в этих знойных водах,—таковы, будто бы, причины, заставившие дать название «Красного моря» Индийскому океану и более специально Аравийскому заливу. Но, по толкованию большинства новейших комментаторов, происхождение этого наименования должно быть приписано пунтам, «красным» людям, которые жили на двух противоположных берегах залива, в Африке и в Аравии, и потомки которых, переселившиеся на север, на побережье Средиземного моря, сделались пунами или финикиянами. Впрочем, никакое явление, свойственное исключительно Красному морю, не могло бы объяснить происхождение имени, которое это море носит со времен глубокой древности.

Многочисленные острова поднимаются со дна Красного моря и окаймляют в виде архипелагов оба берега, аравийский и африканский. Между островами азиатского берега некоторые, представляющие вершины гор с находящимся под водой основанием, принадлежат к материку: таковы острова Хасани, на севере от Ямбо, Дизан, Караман, в архипелаге Логейя; но есть также такие, которые поднялись вдали от берега, выступая с большой глубины. Так, остров Джебель-Тейр. лежащий к западу от Логейского архипелага, как раз в центре средней впадины Красного моря, есть конус из лавы и вулканического пепла, основание которого находится под водою на глубине 200 и 250 метров, тогда как вершина выступает на 275 метров над поверхностью моря. Джебель-Тейр—единственный вулкан в морях Аравии, который еще дымится; в 1883 году на этом острове было сильное извержение паров, и моряки, плавающие вдоль его берега, ожидали увидеть там второй Стромболи. Островные вулканы, возвышающиеся в южной части залива, Джебель-Зебаир, Джебель-Зукур (603 метра), Малый и Большой Ганиш, кратер Перим, между двумя проходами Баб-Эль-Мандебского пролива, суть остывшие груды красной и черной лавы.

Высокие острова, вулканического или осадочного происхождения, редки в Красном море, сравнительно с низменными скалами, созданными трудом кораллов. Около трети залива загромождено этими островками или подводными камнями нового образования, приметными издалека по белой линии прибоя волн. Вдоль арабского берега коралловые мели образуют почти сплошную цепь от Логейской бухты до входа в Акабахский залив; только в некоторых местах этот ряд рифов прерывается глубокими бухтами, открывающимися против устья уади; поток пресной воды и, быть может, нечистоты, приносимые из внутренности материка этими эфемерными ручьями и речками, препятствуют возрастанию полипняков, работающих над постройкой подводных скал. На африканском берегу шеб, то-есть бахрама из коралловых рифов, не образует такой непрерывной линии, как на противуположном берегу, но зато в некоторых местах она дальше выдвинута в открытое море; против Массуа коралловые банки занимают более половины моря; дорога кораблей между этими подводными скалами сводится к фарватеру около сотни верст шириной. Плавание очень опасно посреди шеба, в этом бесконечном лабиринте проливов и морских улиц. Пароходы плывут по глубоким водам средней впадины; но арабские суда, следующие вдоль побережья, должны бросать якорь на ночь; при всей своей опытности и осторожности, лучшие кормчие могут сбиться с пути в этом лабиринте рифов, который меняется из году в год: тот или другой проход, которым они свободно пробирались в предъидущее плавание, оказывается теперь загражденным новыми постройками кораллов, заставляющими их делать длинные обходы. Немногие моря представляют зрелище, подобное тому, которое созерцаешь с корабля на дне Красного моря, сквозь прозрачную как хрусталь воду, на 20, 25 и даже 28 метрах ниже поверхности. Подводные «луга» зоофитов являются взорам во всей своей красе, с миллиардами ветвей, ремней, почек и цветов, одни неправильные, другие геометрических форм, и все сияющие чудным блеском, как бриллианты, рубины и сапфиры: это—безконечный мир разнообразнейших форм и цветов. Посреди животно-растений качаются водоросли и сотни других растительных видов. Никакой прибой волн не указывает присутствия рифов, по причине бесчисленных углублений и пещер в коралловой массе и целых лесов травы, в которых волна распространяется, замирая мало-по-малу и теряя свою силу.

В эпоху перемены направления муссона, преимущественно в октябре или ноябре, миллиарды мертвой рыбы всякого рода выбрасываются волнами на берега Перима и Адена. Чтобы предупредить заражение воздуха, все жители должны приниматься за работу вырывания глубоких ям, для закапывания в землю этих груд гниющего мяса. Какая причина этой повальной смертности рыб? Туземцы приписывают ее ядовитым молокам, тогда как Кинг видит тут действие электрических явлений, производимых переменой времен года. Мириады организмов, погибающих под непрерывно обновляющимися слоями последующих организмов, достаточны во многих местах, чтобы питать источники маслянистых веществ, просачивающихся на краю морских берегов. По всей вероятности, существует медленное поднятие почвы от давления подземных сил, так как уровень тысяч коралловых островов превышает ныне на несколько метров уровень моря. В этом отношении свидетельство путешественников, начиная с Нибура, единогласно. Все они наблюдали бывшие коралловые мели и солончаковые пространства морского дна, соединенные теперь с твердой землей; некоторые бухты сделались лужами, запертыми для судов, и многие бывшие островки превратились в мысы. На восточном берегу Аравии, близ Ормузского пролива, повидимому, имеет место обратное явление—медленное оседание почвы.