V. Туат.

В собственном смысле под Туатом понимают лишь узкую равнину, окаймляющую на востоке ложе уэда Саура, Мессаура или Мессауд, выше того места, где течение его теряется в песках или в ущельях гор; но в обыкновенной речи имя Туат,—слово берберское, означающее «Оазисы»,—применяется к совокупности пальмовых лесов, рассеянных в пустыне между землей туарегов и областью больших западных дюн. Гурара, которую эти песчаные горы окружают на севере в виде обширного амфитеатра, составляет часть Туата, также как и полоса земли, увлажняемой подземными водами, от Карзаса до Таурирта; наконец, оазисы Тидикельт, составляющие самую значительную группу культурных земель, тоже принадлежат к территории Туат. Можно сказать, вообще, что Туат есть область потретичного аллювия, развертывающагося в форме полумесяца на западе и юге большого мелового плоскогорья Тадемаит: на севере, дюны западного Эрга; на западе, по другую сторону уэда Саура, песчаное море Игиди; на юге, девонское плато Мундир—составляют естественные границы равнин Туата; впрочем, каменистые гамады и цепи дюн делят эти равнины на уединенные бассейны.

Торговые сношения так часты между Берберией и Туатом, естественным центром обмена в Сахаре, что легко можно бы было получать от тамошних уроженцев все желаемые сведения; но что касается европейских путешественников, то до сих пор еще очень немногие проникали к этим мусульманским населениям. При содействии шейха ифогасов Отмана, Ленг посетил Туат в 1826 г., в эпоху, когда жители этих оазисов еще не имели повода опасаться, что руми могут придти и овладеть их территорией. В 1861 г. французские офицеры Колонье и Бюрен, пройдя пояс больших дюн на юге Орании, вступили в Гурару, но дальше их не пустили, и они должны были вернуться в Алжирию, не исполнив своей миссии. Герхард Рольфс, более счастливый, прожил в оазисах Туата более месяца, в 1864 г., но под видом мусульманина и в качестве посланца Уэццанского шерифа; он догадался похвастать знаменитой генеалогией, выдавая себя за потомка фамилии Абассидов. Верующие приходили почтительно целовать полы его хаика и повсюду разносили молву о совершаемых им чудесных исцелениях больных и немощных: рассказывали, что он даже возвращал зрение слепым. Десять лет спустя, Солелье, пришедший с севера, тоже явился в Инсалахт; но он не был ни Абассид, ни магометанин: тщетно просил он пропуска в оазис и должен был вернуться в Эль-Голеа, с четырьмя своими спутниками. Три католических миссионера, следовавшие той же дорогой в 1876 г., были убиты в пути, прежде чем достигли Туата.

Что касается материальных препятствий к достижению «Оазисов», то они относительно очень не велики; от Эль-Голеа до Тимимуна, в Гураре, выбор пути не представляет ни малейшего затруднения: стоит только следовать между областью больших дюн и западным обрывом мелового плоскогорья по долине уэда Мегиден, занятой четвертичным аллювием «сахарской» формации. Даже когда идут прямо через плоскогорья, чтобы попасть из Эль-Голеа в Тидикельт, и то встречают через известные промежутки дхайи, колодцы и пастбища; дюны приходится переходить, в первый день ходьбы, к югу от Эль-Голеа, всего только на протяжении 4 километров, а каменистые, лишенные растительности гамады тщательно обставлены вехами, указывающими направление пути: меджебель, или обычная дорога караванов, в большей части её протяжения очищена от камня на нормальной ширине от восьми до десяти метров; все камни, большие и малые, убраны и сложены по обе стороны дороги, в виде грубых стен. Когда совершен этот громадный труд—не известно; туземцы племени шанба приписывают его легендарному богатырю, по имени Бен-Буор, жившему в ту отдаленную эпоху, когда Туат еще не был обитаем.

Естественные произведения Туата ничем не отличаются от произведений других стран центральной Сахары, находящихся в тех же условиях относительно высоты местоположения и климата. Главное дерево в этих оазисах, как и в оазисах Марокко и восточной Берберии,—финиковая пальма; но, за исключением некоторых разновидностей, она дает менее ценимые плоды сравнительно с финиками из Суфа и Тафилельта. Пальмы Туата вообще мелки, но дерево их лучше и крепче, чем от пальм западных оазисов. В тени пальм сеют пшеницу, ячмень и бешну, которая дает две жатвы в год; фруктовые сады производят также гранаты и виноград, но в малом количестве, так как сильная жара обыкновенно выжигает эти плоды. Туатцы получают также, при помощи искусственного орошения своих садов, овощи разного рода; но местного производства все-таки не хватает, и жители вынуждены покупать в алжирском Телле недостающее количество жизненных припасов; впрочем, часть оазиса занята под культуру промышленных растений—хлопчатника, лавзонии (lawsonia inermis), корунки (calotropis procera), кустарника, древесина которого дает уголь, употребляемый при выделке пороха. Опиум, который туатцы курят со страстью, культивируется преимущественно в северных оазисах, тогда как табак составляет один из главных продуктов южных оазисов. Домашния животные те же, что и в других оазисах, только здесь они малочисленнее. Верблюд в Туате—главный товарищ человека, как вьючное и как верховое животное; лошади, которых кормят, как и ослов, попорченными финиками, очень редки; коров совсем нет; овцы, покрытые волосами, как козы, походят на своих родичей в Тибести, а куры по величине не больше европейских цыплят.

По мнению Рольфса, первыми насельниками Туата были туареги, как о том свидетельствуют названия разных сортов фиников, почти все на темахакском языке, и эти первоначальные обитатели края некогда находились, также как горцы Ауреса и Ахаггара, под влиянием римской и византийской цивилизации, судя по тому, что употребляемые в этом оазисе имена месяцев заимствованы из латинского календаря. Впрочем, в Туате еще существуют туарегские населения несмешанные, говорящие только берберским языком и живущие в пальмовых шалашах или в палатках; даже между туземцами, называющими себя арабами, есть чистокровные берберы: таковы кельмеллель, живущие недалеко от Инсалаха; они только из тщеславия причисляют себя к арабам, то-есть к расе пророка. Другие берберы, шеллахского племени, как большинство марокканцев, составляют основу населения в оазисах и говорят еще берберским наречием, мало отличающимся от диалектов Западного Магреба. Арабы тоже представлены в Туате различными племенами, марабутскими и другими; но как арабы, так и берберы, в сильной степени смешались с нигрицийскими элементами. Редко встретишь туземца с белой или смуглой кожей; почти все они черные; лицо у них шире, нос менее правильный, но улыбка приятнее и взгляд ласковее; женщины, которые никогда не закрывают лица, как мусульманки в городах Телля, очень грациозны и свободно разговаривают с мужчинами. Туатцы добродушны, как негры, и имеют многие хорошие качества: между прочим, хвалят их честность в торговых делах, уважение к иностранцу, миролюбие; но при этом они отличаются узким и ревнивым фанатизмом: усердием в деле веры они превосходят все другие магометанские населения Северной Африки. Несмотря на бедность края, подаяния, собираемые там эмиссарами Уэццанского шерифа, составляют, в общей сложности, кругленькую сумму в пятьдесят тысяч франков, а сколько еще других марабутов приходят взимать с жителей религиозные поборы! В последнее время сенусии тоже водворились во многих оазисах страны. Если Туат закрыт французам, то это не из одного только опасения, чтобы они не овладели краем, но также и потому, что они руми.

Однако, в минуту страха, миролюбивые туатцы пришли к мысли, что для того, чтобы избегнуть завоевания, им всего благоразумнее будет самим просить протектората Франции и платит ей дань, как они платили прежде алжирскому дею. В 1857 г. из Инсалаха были отправлены посланцы с поручением вступить в переговоры о заключении трактата, подобному тому, какой связывал тогда нацию Бени-Мзаб с Францией, и который оставлял этому племени полную политическую и административную независимость, в замен изъявления вассальной верности и преданности; но это посольство не имело успеха. Четыре года спустя, военный караван, под управлением Колонье и Бюрена, явился в Гурару. Жители Туата подумали, что это исследование будет началом завоевания, и вскоре после того мкаддемы отправились к Фецскому двору с дарами, состоявшими из пяти тысяч франков и двадцати молодых негритянок, чтобы просить в замен покровительства его шерифского величества. Мароккский султан, уже духовный сюзерен Туата, охотно обещал свою поддержку; но до сих пор не послал еще своего наместника, который служил бы представителем его власти в оазисах. Авторитет его остается чисто фиктивным, и деловые сношения ведутся по-прежнему с французской Алжирией. Политическая власть принадлежит джемаа в каждом оазисе; но рядом с этими народными собраниями, мкаддемы монастырей и шейхи племен пользуются значительным и часто преобладающим влиянием.

Гурара,—по-берберски Тигурарин или Тиджурарин,—есть северная часть Туата, всего более зависящая от Алжирии по своим торговым сношениям; с географической точки зрения она даже составляет непосредственное продолжение французской колонии, так как воды её оазисов вытекают подземными путями с Жеривильских гор. Различные речки, изливающиеся в пустыню, уэд эн-Намус, уэд эль-Гарби, уэд Сеггер, уэд Зергун и промежуточные ручьи исчезают по выходе из своих долин, под песками Эрга, но воды продолжают течь под дюнами, чтобы снова, выступить на поверхность земли, к югу от моря сыпучих песков; охотники на газелей и грабители из племени шанба, желая составить себе понятие о направлении долин, обследовали в разных местах фейджи, или впадины, соответствующие подземному проходу вод. Избыток влаги, содержащейся в земле, сочится в большую себху, или солонцеватую низменность, развертывающуюся в форме полумесяца, в южный залив Песчаного моря: иногда довольно трудно переходить эту солончаковую равнину, по причине недостаточной плотности сырого грунта. Вокруг этой себхи, длина которой, с севера на юг, около сотни километров, следуют один за другим оазисы и укрепленные ксары, которых насчитывают до восьмидесяти; кажется, прежде число их было еще значительнее, так как в разных местах встречаются разрушенные ксары, среди заброшенных плантаций, дающих еще немного фиников, без искусственного орошения.

Население Гурары,—имя, под которым специально понимают область, лежащую к северу и к востоку от себхи,—в огромном большинстве берберское, принадлежащее к расе зената; впрочем, племя мехарса, населяющее северный оазис, Тин-эр-Кук, арабского происхождения, и часто семьи народца улад-сиди-шейх располагают свои становища в этом оазисе, вокруг пальмовых рощ города Табель-куза. К западу от себхи, в оазисе Шеруин, население, славящееся своей храбростью, тоже в большей части арабского происхождения. В совокупности оазисы, окружающие себху, содержат несколько миллионов пальм: семь ксаров Дельдул или Дельдун, принадлежащих племени зуа, одни имеют в своем владении слишком восемьсот тысяч дерев; на юге себхи все время идешь в тени лесов на пространстве 15 или 16 километров. Сады Гурары орошаются не поверхностными проточными водами, а фогаратами (феггагир) или колодцами с подземными галлереями, в роде ханатов, устраиваемых в Персии и Афганистане. Многочисленные себхи, рассеянные в равнине вокруг главной низменности, вероятно, и служат причиной страшных лихорадок, свирепствующих в оазисах в летние месяцы: туземцы дали этим болотным лихорадкам, неизвестным в остальном Туате, название ихруд, что значит «болезнь-истребитель».

Главный оазис, простирающийся вдоль восточного берега большой себхи, называется Тимимун: здесь стоит, окруженный зубчатыми стенами, самый многолюдный город Гурары и даже всей группы оазисов; его обыкновенно величают столицей Туата, и шейх, имеющий там пребывание, есть одно из могущественнейших лиц страны; соседняя зауйя, принадлежащая ордену тиджания, тоже пользуется значительным влиянием на окрестные населения. Тимимун—один из трех главных рынков Туата и всего чаще посещается караванами из Алжирии, состоящими преимущественно из купцов племени гамиан. Однако, этот город не отмечен на картах как одна из станций будущей транссахарской железной дороги: песчаное море, облегающее с севера оазисы Гурары, заставляет путешественников делать обход, либо на востоке на эль-Голеа, либо на западе через Бени-Аббас, Карзас и долину уэда Саура.

Бени-Аббас, сборное место для караванов, есть первый оазис на уэде Саура, ниже Игли и впадения верхних потоков: селение, насчитывающее около 600 жителей, сдавлено между дюнами, обступающими его с двух сторон. Нигде в мусульманском мире не найдется более разительного примера могущества духовных братств: здесь представлены целых пять орденов, и все они, конечно, взимают дань с населения. Один из этих орденов, содержимых усердием верующих, имеет свой главный монастырь в сотне километров ниже, в городе Карзасе. Расположенный на левом берегу уэда Саура в узкой аллее, образуемой этим речным руслом между двух песчаных морей, между Эргом на востоке и дюнами Игиди на западе, Карзас тоже служит обязательным этапом для путников, спускающихся с высоких мароккских и алжирских долин верхнего бассейна или поднимающихся по усеянным оазисами равнинам Туата. Находясь на большой дороге пустыни, Карзас был бы открыт всем нападениям, если бы с общего согласия окружающих народцев не сделался нейтральным городом: самая беззащитность охраняет его от набегов; в нем нет никаких стен; все приходящие в зауйю находят радушный прием, как гости, но редко бывает, чтобы эти гости приходили с пустыми руками. Марабуты Карзаса не только пользуются доходами со своих пальмовых плантаций, которые тянутся вдоль уэда Саура, в виде громадного сада, и производят превосходные финики, между прочим, один особенный сорт, не встречающийся в других местах,—они владеют, кроме того, значительными стадами, которые могут спокойно пускать на пастьбу в окрестные степи и дюны, так как никто не тронет скотины, отмеченной их знаком; наконец, и торговля доставляет им большие выгоды: они являются главными посредниками в торговых сношениях между Алжирией и Туатом. Карзасские марабуты почти всегда женятся очень рано, до наступления пятнадцатилетнего возраста. Управление общиной не наследственное, как во всех других зауйях, не сын наследует достоинство отца: в шейхи всегда выбирается старший по летам.

За Карзасом следуют другие ксары в долине Сауры. Одно из этих местечек, Улад-Раффа, так же значительно, как город марабутов; оно населено племенем гененма или генанема—рльнема, по Рольфсу,—мусульманами не особенно ревностными, так как вместо того, чтобы самим поститься во время рамазана, они нанимают какого-нибудь субъекта, готового подвергать себя воздержанию за других. Впрочем, это—бедняки, вечно голодающие и живущие грабежем, потому что почти все возделанные земли долины принадлежат нескольким отдельным лицам: господствующая система крупного землевладения также составляет бич оазисов. Не трудно было бы увеличить площадь садов в долине, так как хотя вода редко бывает видима в русле уэда Саура, но средняя часть песков всегда влажна, и чтобы найти фильтрационный поток, достаточно разрыть землю до глубины нескольких сантиметров или нескольких футов. Ниже Улад-Раффы, песчаниковые холмы, обступающие реку, и основание которых образует запруду, заставляют воду выходить на поверхность; в этом хенеге, называемом Фум-эль-Хинк, находятся постоянные лужи, гельта, всегда наполненные жидкостью, несколько солоноватой, но годной для питья. К югу от этого дефилея, во многих местах были с успехом вырыты фогараты, питаемые подземными водами, и обширные болотистые пространства залегают в долинах дюн на западной стороне уэда Саура. Над одной из этих себх стоит ксар эль-Угарта, населенный бераберами и зенатами; западнее, почти на полпути от уэда Саура до Тафилельта, другая себха окаймлена оазисом, состоящим из пяти или шести тысяч пальм и усеянным селениями Табелельт.

К югу от большой себхи Гурары, оазисы тесно скучены между западными утесами плоскогорья и течением уэда Саура, называемого здесь Мессауд. Оазис Аугерут (Уагерут, Угерут), населенный племенами кенафса и улад-абд-эль-мулат, тянется на пространстве около тридцати километров у подошвы линии высот, изрытых колодцами с подземными галлереями: главный город его состоит из двух частей—собственно города, называемого Шареф, и зауйи Сиди-Аомар. Следующий затем оазис Тсабит меньше предъидущего, но имеет более важное торговое и стратегическое значение, по своему положению на большой караванной дороге; столица его, Бринкен,—один из многолюдных городов Туата, хотя в 1848 г., во время гражданской войны между оазисами, он потерял половину своих жителей и пальм. Далее, в южном направлении, следуют три оазиса: Сба, Буда и Тимми. Во время путешествия Рольфса, группа двадцати ксаров, составляющая оазис Тимми, была самой цветущей во всем Туате; столица её, Адрар, имеющая постоянный рынок, пользуется этой привилегией вместе с Тимимуном, в Гураре, и с городом Таментит, лежащим в 10 километр. к югу от Адрара, по другую сторону солончака, в котором никогда не скопляется вода. Таментит, самой большой город Туата, составляет независимую республику, управляемую собранием (джемаа) именитых жителей и шейхом. Население состоит из хуанов ордена тайбия, которые регулярно посылают свои приношения Уэццанскому шерифу; однако, жители Таментита еврейского происхождения, как и обитатели большей части других оазисов Туата. Обращенные силой в ислам, они сделались яростными магометанами и почти превратились в нигрицийцев, вследствие смешения рас, но по крайней мере сохранили от своего еврейского происхождения большое искусство в торговых делах и способность ко всяким ремеслам: золотых и серебряных дел мастера, оружейники, слесаря, сапожники и портные открыли лавочки на базаре и работают не хуже своих собратий в городах Марокко и Алжирии. Во дворе таментитской касбы туземцы с гордостью показывают «камень, упавший с неба», черную блестящую каменную глыбу, вероятно, метеорит: предание гласит, что он прежде был серебряный, а потом превратился в железо, без сомнения, вследствие нравственной порчи людей.

К югу от Таментита, оазисы, носящие здесь специально имя Туат (южнее он называется Блад-Сали и Блад-Регган), продолжаются вдоль уэда Мессауд до Тиллулина и Таурирта, при слиянии с другим уэдом, вытекающим из восточных плоскогорий. Эта местность одна из самых населенных в области пальмовых лесов; далее идет пустыня, среди которой и теряется долина, либо в солончаковой низменности, как говорили туатцы Рольфсу, либо в ущелье, которое, может-быть, соединяет ее с руслом Тегазерта, реки южного ската Ахаггара. По сведениям, собранным путешественниками Пуйан и Сабатье от многих туземцев, эта река, прерываемая только цепью дюн, которую можно пройти менее, чем в два часа, принадлежит к бассейну Нигера и соединяется с ним болотами, попеременно высыхающими и наполняющимися водой. Но с этой стороны нет более ксаров, встречаются только, на больших расстояниях одно от другого, становища туарегов, подле «водяных пунктов» или колодцев, как Инзиз и Тимиссау.

К востоку от собственного Туата, за каменистым плато или гамадой, шириной около 12 километров, снова начинаются архипелаги оазисов. Там группируются ксары Тидикельта, Аулаф, Титт, Акебли, славящийся во всей Сахаре, как рынок черных невольников и сборное место для купцов, идущих караваном в Судан; в соседстве разрабатываются квасцовые рудники. Важнейшие пальмовые леса находятся в оазисе Инсалах (по-арабски Аин-Салах, или «Источники Мира»), в восточной части Тидикельта. Ряд селений этого оазиса тянется с севера на юг, по берегу себхи и вдоль основания цепи дюн, господствующих над солончаком с восточной стороны. Колодцы с галлереями, где скопляется вода, просачивающаяся из песков, достаточны для содержания пальмовых плантаций, и в последнее время даже успели значительно расширить площадь культур, на счет себхи и непроизводительных чащей кустарника; в Туате, как и в остальной Сахаре, земля принадлежит тому, кто копает на ней колодцы, содержит их и «оживляет почву»; но эта работа может быть предпринята только целым племенем или могущественными шейхами. В оазисе Инсалах преобладает крупная земельная собственность: шейх и другие члены его рода владеют тысячами пальм и окружают себя сотнями клиентов, которые едят их хлеб и защищают их в случае ссор. В Туате тщательно утилизируют человеческие удобрения, особенно в тех оазисах, где преобладает мелкое землевладение: как китайцы на берегах Янтсекианга, туатские земледельцы устраивают в углу своего сада отхожее место, предназначенное для пользования прохожих.

Между северными ксарами оазиса замечательна Медиана или Милиана, в которую проник путешественник Солелье, в 1873 г. Главное местечко, Ксар-эль-Арб или Ксор-эль-Арб, находится на юге: здесь имеет пребывание шейх, особа очень могущественная, благодаря его богатствам и героическим преданиям рода буджуда, которого он является представителем, а также благодаря его патронату над соседними туарегами и покровительству, которое он оказывает караванам. Племя его, улад-ба-хаму, располагает некоторым числом лошадей, что обеспечивает ему превосходство в битвах, и кроме того, он давно уже вооружает своих воинов ружьями. Бахаму—арабы, также как другое племя, улад-мохтар; но основа населения берберская и говорит языком, приближающимся к туарегскому; кроме того, в Тидикельте, и особенно в оазисе Инсалах, встречаются люди всех рас, существующих в Северной Африке. Племя улад-сиди-шейх основало там четыре деревни; торговцы, беглецы из Тимбукту, из Гауссы, из Гадамеса, из Рата, бени-мзабы ведут там свои дела; негры тоже довольно многочисленны, и целое общество вольноотпущенных, которых, однако, не считаются вполне свободными людьми, составляет касту атриев. Наконец, туареги, которые, по выражению туатцев, «появляются и исчезают, как духи», приходят осенью выменивать на финики мясо антилопы и газели, а также другие мелкие продукты. Некоторые, преимущественно женщины, просят монастырских ученых выучить их читать стихи Корана и объяснить им тайны арабского языка: большинство этих пришлых туарегов ахаггарцы и преимущественно сгомарены, уроженцы плоскогорий Мундир. Во время своего пребывания в оазисе, они строят себе маленькие шалаши из пальмовых веток, по образцу кожаных хижин, в которых они живут на высотах; одежда их, рубаха и штаны, тоже кожаная; только хаик сшит из шерстяной или бумажной материи, как у других туарегов. Сгомарены отличаются от всех своих соплеменников религиозной ревностью, отчего и называют себя арабами, хотя на самом деле они чистокровные берберы.

Кастовый дух довольно сильно развит у туатцев Тидикельта, и представители различных рас редко смешиваются в этой области: шорфы женятся исключительно на девушках, принадлежащих к шерифским фамилиям; арабы, берберы, атрии тоже вступают в брак только между собой. У тамошних женщин тучность в большой чести; молодые девушки откармливают себя, подобно своим сестрам в Карагуэ и во многих других африканских странах, объедаясь молоком и маслом, и с двадцатилетнего возраста делаются дотого толстыми, что едва могут ходить.

Ксары Туата и уэда Саура, с цифрой их населения (по Рольфсу, Койну и Сабатье):

Карзас (уэд Саура)—2.000 жит.; Улад-Раффа (уэд Саура)—2.000; Шеруин (Гурара)—300 домов (1.300?); Шареф и зауйя Сиди-Амоар (Аугерут)—400 домов (2.000?); Бринкен (Тсабит)—3.000; Адрар—2.500; Таментит—6.000; Таурирт—600 домов (3.000); Тиллулин—600 домов (3.000); Ксар-эль-Арб (Инсалах)—1.550 жит.