VII. Западная Сахара

К западу от поперечной низменности, простирающейся от южной Орании до Нигера, и которая, может-быть, по всей её длине занята речным ложем Мессауры, Сахара не заключает в себе ни одного большого горного массива, который бы образовал особую естественную область. В целом эта обширная страна, охватывающая пространство слишком в два миллиона квадр. километров, состоит лишь из ряда дюн, долин, невысоких гамад, скалистых цепей, маленьких гор, не превышающих 500 метров. Береговые жители уэда Саура дают всей западной пустыне, которая, однако, протянулась в ширину слишком на 1.000 километров, название Сахель, или «Прибрежье», как будто вся эта обширная полоса есть не что иное, как морской берег.

Северная часть этой области Сахары состоит главным образом из каменистых плато и дюн; холмы образуют там лишь маленькие массивы, затерянные словно островки в море. На юге от уэда Драа караванные дороги, направляющиеся к Томбукту, идут в начале через гамады, от 375 до 400 метров средней высоты, разделенные оврагами, русла которых все имеют скат в западном направлении. Поверхность этих плато почти везде состоит из палеозойских формаций, прикрытых новейшими образованиями, которым размывающее действие вод придало причудливые формы башен и зубчатых стен. Некоторые сериры покрыты точно мозаикой, составленной из мириад маленьких камешков кварца, агата, опала и халцедона. К югу от этих плоскогорий простирается, на подобие рукава моря, ориентированного в том же направлении, как система Атласа, то-есть с северо-востока на юго-запад, Большой Эрг песков Игиди, начинающийся в виду Туата, на западном берегу уэда Саура. В том месте, где путешественник Оскар Ленц переходил цепь дюн, к востоку от пользующагося большой известностью колодца Бель-Аббас, сборного пункта караванов, общее движение песков совершается с северо-запада на юго-восток, судя по ориентировке дюн, которые пологим скатом обращены к морскому ветру, а крутым—к внутренности континента: господствующим атмосферным течением в этих областях является морская бриза, происходящая от уклонения правильного пассата. Средняя высота дюн Игиди около сотни метров, но многие гребни поднимаются значительно выше. Песок дюн усеян маленькими черными точками: это кристаллы распавшейся горной породы.

К югу от цепи песков, горы эль-Эглаб, гранитные и порфировые массивы, вздымаются на триста и четыреста метров,—высота, кажущаяся огромной, вследствие контраста с окружающим однообразным пространством. На восток продолжается, неизвестно как далеко, область Танезруфта, обходимая караванами по причине отсутствия там воды, тогда как на юге извивается русло потока, называемого уэдом Сус, как река на мароккской границе, и содержащего иногда жидкую струйку. На юге от сахарского Суса нужно еще переходить другие песчаные пространства, рукава песчаного моря, которое тянется в западном направлении на сотни километров: это область, означаемая на картах под именем Джуф, или «Впадина»; впрочем, Ленц не слыхал этого названия, употребляемого в таком обширном значении: по словам его, оно применяется только к одному оврагу, называемому уэд эль-Джуф. Дорога из Марокко в Томбукту спускается в восточной части этой низменности, но нигде высота её не менее 120 метров: может-быть, к западу Джуф не так высок, но нет причины предполагать, что его уровень опускается ниже поверхности океана, и проект одного спекулятора, предлагавшего прорыть канал, чтобы образовать в этом месте «внутреннее море», площадь которого была заранее вычислена в 90 миллионов гектаров, то-есть почти вдвое больше поверхности Франции, основывался просто на фантазии, лишенной всякой географической подкладки. Область Джуф есть наименее известная часть западной Сахары; как ливийская пустыня, это пространство представляет еще пробел на картах: ни один маршрут путешественника-изследователя, ни один караванный путь не был проложен на этом громадном протяжении слишком в 300.000 квадр. километров.

К западу от Джуфа и страшных дюн Магтер появляется, среди пустыни, массив скал, которому дали название Адрар (Адерер), т.е. «Гора», как многим другим группам высот, находящимся в берберской земле: специальное его наименование—Темар. Но эта «Гора» западной Сахары не походит на другие Адрары Берберии и центральных областей пустыни: в действительности это не гора, а каменистая страна, примыкающая своей южной оконечностью к холмистым плато Таганта и поднимающаяся некоторыми выдающимися точками всего только на 75-90 метров над уровнем песчаных пространств, которыми она окружена: по описанию Адрара, сделанному тремя молодыми пилигримами французскому путешественнику Маскерэ, это—«длинный остров, заключенный между песчаными равнинами, которые имеют вид моря, и подвижная почва которых катится, как волны». Но эти песчаные пространства, служащие пьедесталом «горе», довольны высоки, если верно, что на севере Адрара, на спуске плоскогорья эль-Аксаби, внешние обрывы имеют от четырехсот до пятисот метров высоты. Часто верблюды, спускаясь с этих крутых откосов, скатываются и разбиваются у основания утеса.

К северу и западу от этой «Горы» по преимуществу, рассеяны многие другие горы, либо в форме цепей, либо в виде уединенных островков. Большинство их состоит из пластов песчаника. Самые замечательные, по описанию Пане,—скалы эль-Генатер, то-есть «Мосты» или «Арки», находящиеся почти на полдороге между вершинами Адрара и долиной уэда Драа: это базальтовые скалы, между которыми висят каменные глыбы, точно своды исполинских арок. К западу от Адрара, самый значительный массив—Адрар-Сеттуф или «Гора Раковин», вокруг которой тянется самая выдающаяся часть сахарского прибрежья, от мыса Барбас до Мыса Бланко; точно также и морской берег состоит из невысоких утесов, содержащих много раковин, которые по большей части принадлежат к видам, доныне живущим в соседнем море. На севере от Раковинной Горы простираются обширные равнины Тирис, образующие род гранитной мостовой, пробитой там и сям остроконечными скалами, которые служат «наблюдательными пунктами муфлонам (дикий степной баран) и людям». На песке, происходящем от разложения гранита, растут ароматические травы, очень любимые верблюдами.

Соседство моря и пояса правильных тропических дождей обеспечивает западной Сахаре количество воды, достаточное для того, чтобы эта страна не была совершенно лишена сети, если не рек, то по крайней мере русл истечения. На юге от уэда Драа, принимающего в себя целую ветвь боковых оврагов, к Атлантическому океану спускается другое русло потока, оканчивающееся между стенами утесов широким отверстием, которое рыболовы с Канарских островов называют Бока-Гранде (Большое Устье): это уэд Шибика арабов, и здесь, по всей вероятности, находился давно разыскиваемый порт Санта-Круц-де-Мар-Пекенья. Упомянутый выше прожектер Дональд Макензи предлагал прорыть в этом месте вход канала, по которому полились бы воды океана в воображаемую низменность Джуф, через порог водораздела. В расстоянии от 300 до 350 километров от атлантического берега действительно существует водораздельная возвышенность, идущая параллельно морскому берегу: с одной стороны, дождевые воды стекают по оврагам к морю, с другой—они спускаются на юго-восток и пропадают под дюнами Игиди, чтобы снова выступить на поверхность в виде ключей, или образовать небольшие гельты, то-есть лужи и солончаки. К югу от Бока-Гранде только один речной бассейн обнимает значительное пространство: это Сакиет эль-Гомра, или «Красный Поток», который иногда означали как оффициальный предел Мароккской империи, хотя он находится на расстоянии 500 километров от истинной границы. Что касается массива Адрар, то он тоже имеет свою отдельную маленькую гидрографическую систему. С цепей скал, ограничивающих на востоке совокупность этого массива, спускаются источники, достаточно обильные для питания двух речек, текущих параллельно оси скал по направлению от северо-востока к юго-западу. Северная речка останавливается в низменности, где воды её разливаются и испаряются; южная, повидимому, составляет продолжение первой, так как начало её находится в той же долине. Этот поток, на берегах которого живет почти все население Адрара, выходит из области гор и теряется на юге в одном болоте пустыни.

Морской берег, утесы и дюны которого расступаются через известные промежутки, чтобы дать проход водам временных потоков, есть один из самых опасных во всей Африке, и легко понять беспокойство португальских мореплавателей пятнадцатого столетия, которые, в силу полученных ими инструкций, должны были следовать вдоль этих берегов, уже виденных до них финикиянами и мореходами из Диеппа. Мыс Нун, или «Нет», был назван так, говорили моряки, играя словами, потому, что море отвечало «нет» всякому кораблю, который хотел пройти далее; было бы безразсудно и нечестиво пытаться обогнуть мыс; люди, отправлявшиеся туда белыми, возвращались черными, утверждала легенда. От этого страшного мыса до мыса Юба, от мыса Юба до Парчеля или Бохадора, от Бохадора до мыса Бланко, на пространстве около 1.200 километров, вид побережья почти не изменяется: выступы мысов едва заметны, высоты материка состоят лишь из правильных столообразных плато или из песчаных холмов. Серые дюны, плоские берега, осыпаемые брызгами буруна и потому неявственные, не представляют растительности, на которой мог бы отдохнуть взор и которая возвещала бы соседство человека. Прибой волн распространяется на несколько километров от берега; иногда даже, когда дует западный ветер, первый пенящийся гребень образуется уже на таком расстоянии, где глубина достигает 1.6 метров. В период с октября до апреля корабли тщательно обегают эти воды, где еще не существует никаких маяков, где земля почти постоянно окутана густым туманом, и где ветер вздымает в несколько часов чудовищные волны. Для парусных судов самым опасным местом на сахарском берегу считается пространство, заключающееся между Бока-Гранде и мысом Юба: течение, идущее вдоль африканского побережья с севера на юг, и которое обыкновенно следует на некотором расстоянии от берега, имея наибольшую силу километрах в десяти от него, устремляется также прямо к прибрежью, увлекая попадающиеся на пути суда: оттого случаи кораблекрушения были очень многочисленны в этих водах. Обыкновенная скорость берегового течения равна километру в час; но около мыса Юба она превышает два километра, может-быть, по причине соседства Канарских островов, которые съуживают русло течения. Пристанища редки на сахарском берегу; однако, около середины побережья, простирающагося от мыса Бохадор до мыса Бланко, открывается длинная бухта, параллельно морю, проникая через брешь в изгиб береговых обрывов: это Рио-де-Оро, или «Золотая река», названная так потому, что португальцы достали там, посредством мены, немного золотого песку, в 1442 году: они думали, что напали на золотоносную реку «Пактол», о которой ходили рассказы, что она разветвляется с Нилом во внутренности Африки. Вход в эту бухту затруднителен, и моряки, проникающие туда, чтобы укрыться от непогоды, подвергаются опасности умереть там с голода, потому что бар препятствует выйти в открытое море.

Получая свою долю дождей, западная Сахара не лишена растительности; она имеет оазисы, как и другие области пустыни. Даже среди дюн, узкия долины, разделяющие песчаные бугры, усеяны пучками травы, и пастухи водят туда на пастьбу своих верблюдов. В южной части Джуфа обширные пространства покрыты альфой: эти пространства называются эль-Мирайя, иля «Зеркало», без сомнения потому, что море альфы, колеблемое ветром, отливает попеременно матовыми и серебристыми цветами. Эти поросшие альфой равнины указывают на соседство области степей, опушки Судана, который следует за ней на юге, со своими лесами акаций и мимоз. Адрар, принадлежащий уже к этому промежуточному поясу, наполнен камедными деревьями, которые растут там в таком множестве, что «камедь отдавали бы за бесценок, если бы нашлись охотники приходить за ней». В этих местностях начинает показываться зебр; но один из самых обыкновенных представителей животного царства в этой области Сахары—страус. Здесь нет надобности, при охоте на страуса, употреблять несколько перемен лучших скакунов, или преследовать его на быстроногом мегари. Исполинская птица так сильно страдает от жары, что днем, при полном блеске солнца, ее можно догнать даже на обыкновенной лошади: охотник стреляет в упор в настигнутое животное. На берегу моря рыболовы племени улад бу-сба подкарауливают страусов, когда те приходят освежиться, ударяя по воде крыльями; тогда рыбаки подкрадываются из-за дюн и вдруг появляются, испуская громкие крики: испуганные страусы бегут в воду, но их намокшия крылья скоро утомляются, и пловцы, бросившиеся в догонку, убивают уставших птиц одну за другой.

Так же, как Марокко и Берберия, западная Сахара разделена между берберами, коренными жителями, и завоевателями арабами. Племена аит-атта, дуи-мениа, берабер, дуи-беллал и другие народцы кочуют в степях, меняя места стоянок, смотря по состоянию пастбищ, предпринимая иногда дальние экскурсии, либо для нужд своей торговли, либо для мщения и грабежа; Дюверье рассказывает, что арабские наездники Сахеля делают набеги даже в местности, лежащие на дороге из Инсалаха в Томбукту, и нападают на проходящие караваны, с целью грабежа. Эти отдаленные экспедиции совершаются обыкновенно в сопровождении продовольственного обоза из верблюдов, нагруженных водой и салом. Сначала кормят верблюдов салом; когда животное освободится от своей ноши, его убивают, и мясо его служит пищей людям и скоту. Эти разбойничьи объезды продолжаются иногда по целым месяцам.

Караваны, собирающиеся на юге Марокко для перехода через пустыню, организуются либо в Тафилельте, либо в оазисах, находящихся на большом изгибе уэда Драа, или, наконец, в маленьких берберских владениях, лежащих в соседстве побережья. Оазис Текна служит сборным пунктом для караванщиков; впрочем, этому посту, находящемуся в бассейне Красного Потока, обыкновенно предпочитают городок Тендуф, построенный в текущем столетии, единственно для торговых целей. Это группа около сотни домов из битой глины, окруженная несколькими пальмами и лежащая на уэде, спускающемся к одному из притоков реки Дра; население городка состоит из берберов таджакант, признающих над собой власть арабского шейха племени марибда. Этот рынок ведет весьма значительную торговлю не только с Марокко и Суданом, но также с Туатом и Аравией. Каждый год берберы-таджакант собираются здесь в декабре или январе, чтобы сформировать «большой караван» в Томбукту, «кафила эль-кебир», который часто состоит из нескольких сот человек и нескольких тысяч верблюдов. Ленцу говорили, во время его проезда через этот город, что ценность товаров, перевозимых большим караваном, простирается в среднем до 750.000 франков. Купцы возвращаются обыкновенно в мае или июне. Жители Тендуфа, при господствующем у них торговом духе, отличаются полной религиозной терпимостью. Образование гораздо более распространено у таджакантов, чем в большинстве других сахарских племен: они снабжают наставниками всех окрестных народцев. Различные племена бассейна Красного Потока славятся особенным благородством происхождения: даже в Алжирии многие берберские кланы с гордостью говорят, что предки их вышли из Сакиет-эль-Гамра.

На дороге из Тендуфа в Томбукту, направляющейся прямо к юго-западу, через гамады и пески, существуют только две группы населения, имеющие названия городов,—Таудени и Арауан. Таудени, лежащий близ уэда Тели, в нижней части долины Джуфа, служит сборным пунктом для караванов, которые находят там воду в изобилии; но оседлых жителей сюда привлекли собственно залежи каменной соли, питающие часть западного Судана. Здешние солепромышленники ломают соль в копях большими плитами, длиной около метра и весом до 27 килограммов: четыре таких плиты составляют полный груз верблюда; караваны круглый год приходят сюда запасаться драгоценным минералом. В окрестностях встречаются остатки прежних культур, даже покинутые деревни; но нынешние обитатели Таудени, смесь негров и арабов, невольников или свободных людей, занимаются исключительно добыванием соли: они называют себя драуи, то-есть уроженцами области уэда Драа; не имея никаких сношений с своим прежним отечеством, они зависят теперь от арабов племени берабиш и от купцов из Томбукту; они живут в крайней бедности и пьют лишь солоноватую воду, которую стараются сдобрить кислым молоком и другими снадобьями. Солекопы в Таудени бывают временно троглодитами: когда жара становится слишком сильной, они переселяются в искусственные гроты, вырытые в боках туфовых обрывов, господствующих над уэдом Тели. Еще недавно они пользовались для выламывания плиток соли инструментами из серпентина (змеевика), и эти каменные орудия до сих пор составляют предмет настоящей торговли с Томбукту, так как суданские женщины употребляют их для размельчения зерна.

Арауан, недалеко от южной окраины пустыни, есть передовой пост Томбукту: как в Тендуфе, на другой стороне Сахары, караваны здесь составляются или разделяются. Несмотря на близкое соседство травяных степей и мимозовых лесов, лежащих немного севернее, несмотря на чрезвычайное обилие воды, которая течет подземной рекой под домами Арауана,—этот город самый печальный на вид из всех городов Сахары: везде кругом дюны; нигде не видно ни одного деревца, ни даже пучка травы для верблюдов. Дома, разбросанные в беспорядке, числом около сотни, представляют собою четыреугольные массы, имеющие только подвальный этаж: стены из битой земли содержат одно только отверстие, низенькую дверь, обрамленную архитектурными украшениями, которые занимают всю высоту стены; край террасы обведен лепной работой из глины. Внутри четыреугольника, образуемого зданием, помещается двор, в котором, однако, обитатели дома редко сидят по причине мелкого песка, наполняющего атмосферу, и обилия мух, которых караваны верблюдов привлекают целыми тучами на город. Торговый пункт, где занимаются только коммерцией, не заботясь о религии посетителей, Арауан населен исключительно купцами из Томбукту, их прислугой и вольными неграми, гаратинами, которые поят, запрягают и нагружают верблюдов. Берабиши, сопровождающие караваны и защищающие их против своих наследственных врагов, туарегов, взимают дорожную пошлину со всех путешественников, проходящих по их территории; несмотря на свое имя, повидимому, указывающее на берберское происхождение, берабиши, по Ленцу, истые арабы. Во время проезда этого путешественника, берабишский шейх владел большею частью вещей, найденных на трупе исследователя Ленга, убитого в пустыне в 1826 году. По рассказам туземцев, причиной его смерти была безуспешность его лекарств: двое больных, которых он лечил, умерли один за другим; это обстоятельство возбудило подозрение, не дает ли он яду, или не дурной ли у него глаз. В той же области Сахары, «в десяти днях ходьбы к северу от города Таудени», находится Сукайя, место, где английский путешественник был убит гарибами, десять лет спустя после умерщвления Ленга.

Несколько других городов были основаны на южной границе пустыни. В сотне километров к востоку от Арауана, на дороге из бывшего поселения эс-Сук, или «Рынок», недалеко от пустыни Танезруфт, стоят города Мабрук, или Мебрука, и Мамун, населенные неграми, также подвластными арабам-берабиш, и вокруг которых иногда бродят туареги. Другой, более значительный город Уалата, такой же большой, как Томбукту, и посещенный в 1860 г. сенегальским офицером Алиун-Саль, находится в 400 километрах к юго-западу от Арауана, на севере плоскогорья эль-Год. Этот город, построенный так же, как Арауан, тоже не имеющий садов и продовольствуемый проходящими караванами, занимает пространство около одного квадр. километра: это большой рынок, где сосредоточивается меновая торговля между племенами Сенегала и таджакантами Тендуфа; кроме того, у жителей его есть специальный промысел—фабрикация кожаных мешков и кисетов, которые продаются на всех рынках Судана. В окрестностях города видны многочисленные развалины, остатки жилищ какого-то исчезнувшего народа. Но к северо-западу, в направлении Адрара, следуют один за другим несколько оазисов, между прочим, оазис Тишит, где находится столица племени кунта, довольно большой город, в котором насчитывают около шестисот каменных домов. В этом краевом поясе Сахары кочуют различные арабские племена: улад-махмуд, улад-эмбарек, улад-эн-насер; но оседлое население оазисов состоит из азеров, чернокожих мандингской расы, пришедших из-за Сенегала.

В собственном Сахеле нет городов, есть только рудники и становища кочевников. Термасон, на юге уэда Драа, в территории племени регибат или ргеибат, теперь представляет лишь собрание силосов, где окрестные арабы хранят свои запасы зерновых хлебов. На водораздельной возвышенности между покатостью Красного Потока и покатостью Джуфа, населенные места Грона, Земмур, отмечаемые на картах как города, в действительности суть лишь группы шатров, разбитых среди небольших долин, где растут в малом количестве мимозы. Номады этих стран принадлежат к различным расам: здесь кочуют арабы племени улад-бу-сба, или «Сыны Льва», очень опасные грабители и негроторговцы; берберы племени шергин, отличающиеся от всех своих соседей круглым и коротким лицом, маленьким носом, оттопыренными ушами, очень развитым лбом, низким ростом; тидрарины, народец, который держится вообще в соседстве моря и охотно ведет меновую торговлю с канарскими рыбаками. Эти последние приносят им рыбу и другие продукты и берут в обмен молоко. Тидрарины ловят рыбу с помощью удочки или сети; у них нет кожаных барок, как это говорили некоторые путешественники, посетившие край до исследования Пане. Тидрарины составляют часть могущественного союза Улад-Делим, племена которого рассеяны по всему Сахелю, от устья уэда Драа до равнин, прилегающих к Адрару. Эти кочевники, того же происхождения, как племена трарза и бракна, живущие на правом берегу Сенегала, принадлежат к народу зенага, но в сильной степени смешались с арабами и отчасти, хотя гораздо слабее, с неграми; они тоже говорят берберским наречием, мало отличающимся от языка тамазигт. Женщины их замечательно красивы, и благодаря передвижению, к которому вынуждают постоянные экспедиции племен, они в меньшей степени страдают тучностью, так высоко ценимой у других народцев западной Сахары. Номады улад-делим всегда держатся на-готове к нападению или к бегству, и когда дан приказ сниматься со становища, им достаточно полчаса времени, чтобы собрать стада, свернуть палатки, уложить весь домашний скарб и выступить в путь.

Кочевники племен улад-делим, улад-бусба, ягия-бен-отман сходятся на берегах большого соляного озера Иджиль (Ижиль, Ишиль), но не им принадлежат его минеральные богатства: владельцы себхи—люди племени кунта, живущие на юго-востоке Адрара; они заставляют платить себе верблюдами за право добывания и вывоза соли. На берегах салины нет ни одного города, хотя в становищах солепромышленников идет довольно бойкая торговля, после сезона дождей, когда себха наполнится водой и работы приостанавливаются. Соль ломают плитами такой же величины, как в Таудени; по Венсану, общее количество соли, вывозимой с озера Иджиль в Судан, составляет двадцать тысяч верблюжьих грузов, или около четырех тысяч тонн. Главный рынок по торговле иджильской солью находится в оазисе Тишит, у владельцев соляного озера: жители Судана приводят туда невольников и обменивают их на плиты соли, при чем три плиты представляют среднюю цену человека.

Владетели Адрара, ягия-бен-отманы, не имеют там постоянного пребывания: они ходят из одного места в другое за сбором налога. Оседлое население, в числе около семи тысяч душ, не считая невольников, состоит из берберов, гораздо менее смешанной расы, чем соседние «мавры», и говорящих языком зенага: эти берберы живут по большей части на берегах речек, берущих начало внутри Адрара. Впрочем, древнейший их город, эль-Гедим (эль-Кедима), или «Старый», лежит вне массива, на границе восточной пустыни; недалеко оттуда находится Уадан, некогда самый многолюдный и самый богатый город страны. В то же время он был и самый ученый; отсюда и произошло его имя, которое буквально значит «Две Реки»; это была «река фиников и река знаний», по распространенной в Адраре поговорке. В первой половине шестнадцатого столетия португальцы имели там торговую контору, но принуждены были покинуть ее, по причине огромного расстояния, которое отделяло их от морского берега. Во время путешествия Венсана, столицей был город Шингити, лежащий к юго-западу от Уадана, в области дюн; он имел не менее 800 домов и население его простиралось до трех или четырех тысяч душ. Аттар, нынешняя резиденция, и Уджеф—тоже многолюдные ксары. В оазисах Адрара насчитывается около шестидесяти тысяч финиковых пальм; кроме того, там сеют просо, ячмень, пшеницу, арбузы. По словам Леопольда Пане, вено или калым, даваемый женихом невесте, есть в действительности не что иное, как покупная цена, определенная в тринадцать локтей бумажной материи. Когда супруга перестает нравиться мужу, последний обязан оставить ей этот кусок материи, отсылая ее от себя. Если муж опостылел, жена должна отдать ему свадебный подарок, чтобы вернуть себе свободу.

Все берберские жители Адрара—марабуты; они признают главенство шейха, имеющего пребывание в Эль-Гедиме и пользующагося некоторой светской властью; некоторые из них принадлежат к религиозным братствам, главные монастыри которых находятся в Марокко, в Алжирии, в регентстве Триполи. В большинстве магометанских стран марабуты пользуются уважением со стороны воинов; но в этой области, на окраинах Сахары, их обыкновенно мало почитают. Конечно, их ставят выше рабов и невольников, обзываемых кличкой лахме, что значит «мясо годное к еде», но им оказывают уважение только для формы, исключая случаи совершения религиозных церемоний, когда, стоя на горке или на скале посреди пространства без кустарника и без камней, называемого мечетью, как молитвенные дома в городах, марабуты громким голосом читают на распев молитвы и повергаются ниц, вместе с собравшимися воинами. Мистики и кроткие нравом, марабуты Адрара и соседних стран безропотно переносят приниженное положение, в котором их держат мавры военной касты, и вероятно, не воспротивились бы перемене режима, которая, может-быть, дала бы им более значительную долю влияния. При посредстве марабутов французы Сенегала несколько раз пытались восстановить конторы португальцев, покинутые четыре столетия тому назад.

Точно также, благодаря поддержке марабутов, испанцы сделались, с конца 1884 года, номинальными владетелями всей линии морских берегов, заключающейся между мысом Бохадор и мысом Бланко, на протяжении около 800 километров; при помощи тех же марабутов, они надеются подвинуться внутрь материка и направить караваны к своим новым поселениям. Уже основаны четыре конторы на морском берегу: в Вилла Сиснерос, на полуострове Эргибац, на востоке на берегу бухты, образуемой устьем Рио-де-Оро, и южнее, на берегах двух заливов Синтара и дель-Эсте. Пока это только рыболовные станции, менее важные, чем были прежде подобные же поселения, основанные канарскими рыболовами. Тогда суда собирались во множестве в окружающих мыс Бохадор водах, особенно в Анградос-Руйвос или «Бухте Барвен».