IV. Архипелаг Мадера

Группа островов и островков, находящаяся в Атлантике в 850 километрах к юго-востоку от азорского острова св. Марии, занимает очень маленькое пространство в беспредельном протяжении морей. Мадера, главный остров, и соседния земельки имеют все вместе площадь, далеко не достигающую тысячи квадр. километров. Однако, население на этой океанической земле относительно очень густое; по сравнению с размерами, Мадера имеет почти вчетверо больше жителей, чем её метрополия Португалия.

Пространство и население Мадерского архипелага:

Пространство—815 кв. килом.; население (1890 г.)—134.040 душ; километрическое население—164 жителя.

Хотя по климату менее европейская, чем Азорские острова, Мадера более близка к Европе по расстоянию. От Фунчаля до Сагреса, наблюдательного пункта, откуда инфант дон-Генрих устремлял пристальные взоры на южный горизонт, всего только 900 километров, то-есть два дня плавания на пароходе. Африканский берег еще ближе: до мыса Кантин, в Марокко, 700 километров, а до двух Канарских островов, Пальмы и Тенерифа, нет даже полных 450 километров. Со всех сторон Мадера окружена глубокими водами, где лот спускается слишком на 4.000 метров, не доставая морского ложа; однако, в целом дно представляет наиболее значительные выступы со стороны Европы. В этом направлении даже встречаются мели, лежащие близко от поверхности вод; высокая мель Геттисбург, недавно открытая, находится под слоем воды толщиной всего только 62 метра. Эта мель из ярко-розового коралла, отстоящая на 250 километров от крайнего мыса португальского берега, составляет вершину большой подводной земли, которая разветвляется на два удлиненных полуострова, продолжаясь, с одной стороны, к Мадере, а с другой к Азорскому архипелагу, мелью Жозефины, покрытой слоем воды толщиной в 154 метра.

Мадера—один из тех островов Атлантиды, которые уже несколько раз появлялись и исчезали, как тень. Не есть ли это Джезирет-эль-Ганам, или «Остров Мелкого Скота», который, будто бы, был открыт арабскими мореплавателями ранее двенадцатого столетия, и не следует ли видеть в Порто-Санто Джезирет-эт-Тиур, т.е. «Птичий остров»? На многих старинных итальянских картах, начиная с карты братьев Пиццигани, относящейся к 1367 году, Мадерская группа обозначена как архипелаг «Счастливых островов св. Брандама». Но уже в 1351 году медицейский портулан описывает Мадеру под тем самым именем, которое она носит до сего дня, т.е. под именем «Лесистого острова» (Madeira по-португальски значит «лес»),—по-итальянски Isola di Legname;—да и другие острова архипелага показаны в этом портулане с их нынешними названиями. Тем не менее, точные знания итальянских мореплавателей недолго были общим достоянием других народов; Мадера оставалась неизвестной морякам Запада, или по крайней мере сохранившееся смутное понятие об её существовании мало-по-малу превратилось в легенду. Кажется, говорит один автор, что «столь очаровательный остров не мог быть открыт никем, кроме Амура», и таким образом возникла прикрашенная одним португальским писателем история влюбленной английской парочки, которая, будто бы, бежала из Бристольского порта и была выброшена бурей на берега Мадеры.

Как бы то ни было, окончательное внесение этого архипелага в географический инвентарь восходит не далее 1418 или 1419 года. По словам Барроса, историка эпопеи португальских морских исследований, кавалеры Гонсальвез Зарко и Тристан Ваз Тексейра, «еще не привыкшие плавать в открытом море», были отброшены бурей далеко от африканского берега, вдоль которого они следовали по направлению к мысу Бохадор, и случайно пристали к Порто Санто, «Святому Порту» или «Порту Спасения». По возвращении в Португалию, они получили от дона-Генриха поручение колонизовать новый остров, и, по прибытии туда, вскоре приметили черное пятно, видимое с Порто Санто на юго-западном горизонте: Мадера, «Лесистый остров», был наконец открыт. Свидетельство современников не позволяет сомневаться в том, что слава отыскания Мадерского архипелага принадлежит португальским мореплавателям; но какова бы ни была в этом открытии и присвоении океанических земель доля простого случая и доля положительного знания, трудно допустить, чтобы существование этого архипелага было неизвестно инфанту дону-Генриху, так как имена, данные островам португальцами, были те самые, под которыми они уже ранее обозначены на итальянских картах.

Главный остров архипелага, Мадера, настолько превосходит другие земли этой группы пространством, населенностью и богатством, что в обыкновенной речи не принимают в рассчет второстепенных островов: о Мадере всегда говорят в единственном числе, как будто она совершенно изолирована в океане. Орьентированный почти с востока на запад, этот остров протянулся в длину слишком на полградуса, а в самой широкой его части, от северного мыса св. Георгия (Сан-Жорже) до южного мыса св. Креста (Сан-Круц), расстояние по прямой линии составляет 23 километра; площадь его определяют в 700 квадр. километров. Массивная и гористая на всем своем протяжении, состоящая из огненных пород, выброшенных подводными извержениями, Мадера изрезана на окружности очень глубокими долинами, свидетельствующими о древности лав: базальты и трахиты, залегающие на конгломерате из вулканических обломков, называемом vinoso (винный) по причине его цвета, и перерезанные во всех направлениях взбросами (dykes) извергнутых веществ, были изрыты дождями и ручьями до глубины нескольких сот метров от первоначальной поверхности. На острове не видно явственного кратера; даже на кручах не встретишь ужt острых шлаков; выступы и остроконечные верхушки скал округлились или покрылись слоем растительной земли. Несмотря на контраст пропастей и высоких стен, целое приняло мягкия и красивые очертания, даже там, где камень не прикрыт зеленью кустарника или больших деревьев. Нет никаких признаков, указывающих на существование остатка вулканической деятельности; даже землетрясения здесь очень редки.

Вдоль всего острова тянется высокий хребет, расширяясь местами в плоскогорья, затем съуживаясь и образуя сиерры. Боковые овраги, разделенные глубокими барранками (оврагами), оканчиваются на берегу моря крутыми мысами, утесами из столбчатых базальтов и разноцветных туфов, коричневых, красных и желтых. Около середины южного берега, вершина мыса Жирано достигает 640 метров высоты, в расстоянии менее 800 метров от моря. Общий гребень острова гораздо ближе к северному берегу, и скат с этой стороны гораздо круче; общий вид природы имеет более дикий характер, высокие мысы более круто обрываются, выступы берега далее вытянулись в море, не загибаясь, однако, так чтобы образовать естественные порты: остров Мадера не представляет ни одной гавани, где корабли могли бы во всякое время находить безопасное пристанище. По мнению Освальда Гера, Мадера выступила из недр океана в четвертичную эпоху: к этим векам планеты, кажется, принадлежат слои окаменелых растений, открытые на северной покатости, и громадные кучи наземных раковин, высящиеся, словно стены, у восточной оконечности острова, на мысе св. Лаврентия. Морские ископаемые, найденные на высоте 380 метров, относятся к третичному периоду. Уокер (Walker) приводит некоторые факты, свидетельствующие об отступлении моря на Фунчальском берегу, и которые, по его мнению, указывают на недавнее поднятие почвы.

По Циглеру, средняя высота Мадеры, если рассматривать остров как массу с горизонтальной поверхностью, равна 811 метрам; но центральная горная цепь гораздо выше. В западной своей части, имеющей очень неправильную форму, этот срединный хребет достигает слишком 1.200 метров высоты, затем он расширяется и образует обширное плоскогорье около 15 километров в окружности, ограниченное крутыми обрывами: это Paul da Serra или «Горное болото», высокая ланда, впадины которой представляют кое-где болотистые пространства, напоминающие английским туристам moors (болота) их родины. К востоку от Пауль-да-Серра, узкий гребень, сильно разорванный водами, продолжается между глубокими долинами; здесь находится высшая точка острова, пик Руиво или «Красная гора», высотой 1.847 метров, господствующая над обширным цирком, Curral das Freiras, окруженным с трех сторон крутыми стенами в 500 метров высоты: это, может-быть, и есть древний центральный кратер, постепенно расширившийся вследствие размывающего действия горных потоков. Разрушенная стена из лавы соединяет Красную гору с неровным плато, господствующим над Фунчальской бухтой. Эта высокая терраса—последняя часть гребня, превышающая 1.000 метров; далее на восток горная цепь быстро понижается, остров съуживается, и восточная оконечность Мадеры представляет собою нечто в роде скелета, разрезанного на полуострова, затем на островки и отдельные скалы, выступающие над водой; здесь есть более или менее защищенные бухточки, где суда могли бы стоять на якоре с наименьшей опасностью. На берегу маленькой бухты Мачико, открывающейся около основания этого скелетообразного полуострова, находится, по словам легенды, могила англичанина и его возлюбленной, которые будто бы первые высадились на этот остров, загнанные бурей.

Крутой утес св. Лаврентия, крайний восточный мыс Мадеры, видимый мореплавателям с далекого расстояния, продолжается в море островком, затем подводной мелью, которая сперва тянется на восток, потом поворачивает к югу. Лот находит в этих водах незначительные глубины, от 100 до 150 метров; один выступ дна только на 84 метра не доходит до поверхности. Наконец, к юго-востоку от Мадеры морское дно выступает наружу, чтобы образовать несколько отдельных скал и три узких острова, следующих один за другим в виде сабельных клинков, приставленных конец к концу: это «Пустынные острова», Desertas, которые долго вполне заслуживали такое название, но на которых теперь живет несколько сот рыбаков и пастухов; в долинах Большого Пустынного острова, Deserta Grande, жители занимаются также хлебопашеством. Что касается острова Понта-Санто, лежащего километрах в пятидесяти к северо-востоку от Мадеры, то он резко отличается от последнего рельефом поверхности: между этими двумя островами лот находит глубины до 2.140 метров. Гораздо менее гористый, чем Мадера, Порто-Санто состоит в действительности из двух массивов вулканического происхождения—северного, более крутого и высокого, и южного, образованного из небольших отдельно стоящих кряжей; по средине между двумя массивами расстилается песчаная равнина, где приютились главные поселения острова.

Это океаническая группа островов, лежащая между 32 и 33 градусами широтами, т.е. почти на трети расстояния от экватора до северного полюса, есть одна из тех местностей земного шара, которые славятся теплым и приятным климатом. Когда говорят о райском уголке, о «счастливом острове», имя Мадеры первое представляется нашему уму. Хотя метеорологические наблюдения производились почти единственно в главном городе островов, Фунчале, занимающем особенно благоприятное положение (он расположен на берегу, обращенном на полдень и хорошо защищенном с севера), однако, можно сказать обо всем архипелаге, что климат его отличается замечательной равномерностью температуры. Средняя температуру Фунчаля, лежащего на 5 градусов широты южнее Понта-Дельгады и Файяля (в группе Азорских островов), естественно, несколько выше средней температуры этих островов; но годовая разность температур здесь гораздо меньше. Зима на Мадере теплее, а лето менее знойно; между самым теплым месяцем, августом, и самым холодным, февралем, разность температуры не составляет даже 7 градусов стоградусного термометра.

Температура в Фунчале, по Миттермейеру:

Год—18°,3 Ц.; весна—16°,9; лето—20°,9; осень—19°,6; зима—15°,8; август—22°,2; февраль—15°,4; разность—6°,8.

Эта замечательная равномерность температуры происходит не только от морского положения Мадеры, но также от годового равновесия ветров: в теплое время года, т.е. впродолжении восьми месяцев, с февраля по сентябрь, преобладают пассаты, свежие воздушные токи, идущие с северо-востока; зимой же господствуют западные ветры. Впрочем, отклонения от нормального направления очень часты в этих водах, находящихся в среднем поясе между тропическими и умеренными морями. Так, северо-западные ветры, под влиянием близкого соседства Сахары, очень часто отклоняются к востоку и переходят в северные и северо-восточные. Иногда также ветер африканской пустыни, широкко, называемый здесь leste, дует с востока к Мадере, но он обыкновенно довольно слаб и непродолжителен. Ежедневно ход общих атмосферных течений видоизменяется ритмическим движением бриз—материковой, terral, спускающейся с гор Мадеры к океану, и морской, imbate, дующей с моря к земле. Часто перемена бриз совершается до полудня, вследствие чего самый теплый час бывает ранее половины дня, так как морской воздух тотчас-же освежает атмосферу. Замечено, что из ветров наименее благоприятен для растительности западный: на всех берегах и склонах гор, вполне открытых этому ветру, деревья более редки, мельче и беднее листвой.

Дожди, выпадающие иногда в виде сильных ливней, приносят не южные ветры, а преимущественно пассаты, отклоненные от своего нормального направления и преобразовавшиеся в северные и северо-западные воздушные течения. Самый сырой месяц—декабрь, а самый сухой—август; но нет ни одного времени года, когда бы совершенно не было дождей; при том выпадение атмосферных осадков значительно разнится по годам. В среднем, в Фунчале не насчитывают даже сотни дождливых дней, что составляет около половины того числа, какое приходится на долю Азорских островов; количество выпадающей дождевой воды здесь тоже почти вдвое меньше, чем в Горте, на острове Файяль, как показывают следующие цифры, выведенные из наблюдений:

Дней с дождем в Фунчале, по Миттермейеру—93; количество дождевой воды, по Гейнскену—0,742 метра.

Поэтому жители Мадеры заботливо собирают, для орошения полей и садов, дождевые воды, а также воды, происходящие от таяния снега на высотах острова, и перехватывают обильные источники при помощи водопроводов или левад (levadas), которые проходят в виде галлерей в горах и огибают кручи над долинами. Высокие вершины Мадеры почти всегда, по утрам и вечерам, окутаны густым туманом, который способствует питанию источников.

Несмотря на меньшее протяжение сравнительно с азорскими землями, группа островов Мадеры имеет гораздо более разнообразную флору, без сомнения, по причине большей близости к двум обширным материкам, Европе и Африке, а также благодаря более теплому и ровному климату, который благоприятствует произрастанию как тропических видов, так и растений умеренного пояса. Мадера—это большой ботанический сад, где перемешаны две флоры. К семи стам видам, составлявшим растительный наряд острова во время прибытия португальцев в край, с тех пор прибавились тысячи других растений, введенных человеком, либо невольно с предметами ввоза, либо намеренно для культур земледельческих или промышленных, или для украшения садов; «фиалка растет здесь под тенью бананов; земляника созревает у подножия мимоз»; рядом с пальмами стоят сосны; древесные породы, соответствующие одна другой в различных климатах, как, например, африканская гуява и европейская груша, встречаются здесь за одной и той же изгородью. Благодаря некоторым туземным растениям и особенно экзотическим видам, введенным со времени колонизации, флора Мадеры многими чертами напоминает растительность тропических стран Африки и Нового Света; но в целом она сохранила свою европейскую физиономию. Из семисот растений, между которыми 527, по всей вероятности, эндемических, 357 принадлежат Европе, тогда как только около тридцати имеют происхождение, приписываемое тропической флоре Старого и Нового Света. Что касается туземных видов, свойственных Мадере или общих двум или нескольким архипелагам Атлантики, то наибольшее сходство флор замечается между двумя соседними архипелагами—Мадерой и Канарскими островами: оттого некоторые натуралисты, Уэбб, Бертело, Балль, дали совокупности этих двух групп имя Макаронезии, в память древнегреческого названия «острова Блаженных». Со времен третичного периода мадерская флора мало переменилась, как показали исследования Освальда Гера над ископаемыми растениями горы св. Георгия, в северной части острова. В ту эпоху лавр-тиль, древовидный вереск, мирт и родственные виды были, как и в наши дни, характерическими растениями Мадеры. Очень любопытное явление для ботаники представляет контраст, замечаемый между флорой собственно Мадеры и флорой Порто-Санто и Пустынных островов: в этой последней встречаются африканские, азиатские и американские растения, которых нет на соседней земле того же архипелага.

В растительном царстве Мадеры произошли большие перемены: если тысячи новых растений были введены человеком, то с другой стороны, вероятно, многие из туземных видов исчезли. С первых же дней португальской оккупации началось обезлесение главного острова. Гонсальвес Зарко, открыватель, которому был пожалован в лен весь Фунчальский округ, пустил огонь в лесную чащу, покрывавшую местность, намеченную для будущего города, и пожар распространился далеко внутрь острова, угрожая спалить самих поджигателей. Алоис-де-Кадамосто рассказывает, со слов самого Зарко, что поселенцы, чтобы уйти от пламени, принуждены были бежать на барки, или броситься в море, где они провели двое суток без пищи, стоя по горло в воде. Несколько лет, говорит Фруктуозо, огонь распространялся с горы на гору. На зеленевших недавно склонах остался только слой золы, и когда вырос молодняк, он уже состоял не из тех пород, как истребленные первобытные леса. Остров Порто-Санто, некогда сплошь покрытый деревьями разных пород, между прочим, драконовым деревом, которое давало прекрасный материал для выделки щитов и для постройки судов, и плоды которого шли в корм свиньям, был еще более выпустошен, чем Мадера, и даже мелкий кустарник сделался там такою редкостью, что жителям приходится употреблять в виде топлива коровий кал. Драконово дерево, порода по преимуществу макаронезийская, исчезло на о. Порто-Санто с 1828 года; на Мадере оно стало очень редким, и почти всегда умирает, не принося плодов; таким образом этому замечательному дереву грозит скорое исчезновение. Во всех низких частях островов, за исключением мест, где почва состоит из голого камня, культура заменила прежнюю растительность: на Мадере поля и сады поднимаются, в среднем, до высоты 750 метров. Это предел земледелия для растений умеренного пояса, тогда как виды тропической зоны, кактусы и бананы, останавливаются уже на высоте 250 метров. Над этими двумя концентрическими полосами площадь лавров и вересков продолжается до высоты 1.600 метров; здесь-то и встречается тил, oreodaphne foetens, большой лавр, который дровосеки не могут срубить в один раз по причине зловония, распространяемого соком дерева. Выше, вершины возвышенностей принадлежать к холодному поясу, к поясу черники и других растений, свойственных горам Европы; луговые пространства встречаются гораздо реже и покрыты менее густой травой, чем на дождливых Азорских островах. Различные зоны растительности опоясывают горы Мадеры косвенно, так как верхний предел их поднимается выше на скатах, выставленных на юг, чем на откосах, обращенных к северу. Иное растение, отлично уживающееся на одном склоне, чахнет на противоположной покатости той же горы.

Туземная фауна архипелага очень бедна видами. Ящерица, летучая мышь, одна птица, пчела, кузнечик, сверчок, паук, который не ткет паутины и ловит мух, чаруя их, подобно тому, как змея чарует лягушек, затем несколько раковин, насекомые, и в соседних морях, рыбы и черепахи—вот и вся доля Мадеры в зоологической географии. Между земными моллюсками, в числе 176, насчитывают 38 европейских форм, но на каждом из островов архипелага есть известное число видов, принадлежащих ему исключительно: на Мадере таких видов 61, на Порто-Санто 44, на Пустынных островах 10. Все четвероногия, населяющие ныне эти острова, были введены человеком, даже те, которые опустошают его поля и сады, кролики и крысы. По своей морской фауне, Мадера принадлежит к области европейских вод. Натуралисты нашли в этом архипелаге гораздо меньше видов экваториальной Атлантики, чем можно было ожидать по географической широте. По Лове, ихтиологическая фауна Мадеры имеет существенно лузитанский характер; она занимает середину между соответственными фаунами Великобритании и Средиземного моря.

Население Мадеры, как и население Азорских островов,—очень смешанного происхождения. Предводитель первых поселенцев, Перестрелло, был итальянец; евреи, мавры приходили искать убежища на острове; негры были привозимы сюда, как невольники; англичане, владевшие Мадерой в эпоху наполеоновских войн, оставили после себя многочисленные семейства; и наконец, с того времени, как остров очутился на большой дороге океанского пароходства, здесь поселилось много иностранцев. Тем не менее, господствующая раса, португальцы, постепенно поглощает эти разнородные элементы; почти все жители Мадеры имеют черные глаза, густые и темные волосы, почти у всех цвет лица смуглый, во многих семействах даже слишком смуглый, так что его приписывают влиянию скрещений с африканцами. Как гласит португальская пословица, применяемая к обитателям Мадеры: «Um, dois, trez, filho de Inglez;—Um, dois, trez, filho de mulato», т.e. каждый третий—либо сын англичанина, либо сын мулата. Между здешними островитянами редко встретишь, разве только в деревне, действительно красивых; но очень много таких, которые производят приятное впечатление здоровым видом, стройностью и грацией движений; как мужчины, так и женщины вообще отличаются замечательной гибкостью членов. Иностранцы удивляются силе носильщиков паланкина, которые с тяжелой ношей без отдыха шагают целые часы по диким горным тропинкам, где крутые подъемы чередуются с обрывистыми спусками; не менее изумительна неутомимость арьеросов (arrieiros), которые сопровождают пешком своего отданного внаймы коня, всегда поспевая за всадником, хотя-бы он ехал рысью или скакал в галоп. Подобно португальцам, своим предкам, мадерцы вообще отличаются большой вежливостью и приветливостью, мягким и веселым нравом; преступления здесь очень редки.

Возрастание народонаселения идет быстро. С 16.000 в начале шестнадцатого века, число жителей, по Форстеру, возрасло до 64.000 к 1768 году; о по достигло уже 100.000 около 1825 года; в настоящее время цифра его превышает 135.000: следовательно, в столетний период население более чем удвоилось; в среднем, число рождений перевешивает на 1500—2000 число смертных случаев. Тем не менее бедственное экономическое положение, вызванное теми или другими причинами, часто влекло за собой временное уменьшение народонаселения; так, в 1839, в 1847 годах болезнь картофеля сопровождалась недостатком продовольствия, и число жителей сократилось слишком на десять тысяч, из которых часть была скошена смертью, а другая часть искала выхода в эмиграции. Болезнь винограда имела еще более губительные последствия, и когда, в 1856 г., сюда проникла холера, около десяти тысяч человек погибли, отданные крайней нуждой и истощением во власть этого страшного бича. Многие болезни, которым, казалось бы, совсем не место в этом благодатном климате, довольно распространены в крае: рахитизм, золотуха, искривления и уродливости здесь вовсе не редкость; чахотка, от которой богатые иностранцы приезжают сюда лечиться, тоже похищает не мало жертв среди туземного населения; даже проказа встречается на острове, как и в его метрополии. Наконец, в среднем сословии Мадеры, как и у португальской буржуазии, довольно часто замечается наклонность к излишней полноте. Оставляя в стороне этот последний недуг, можно сказать, что бедственное материальное положение есть главный источник болезней, удручающих население Мадеры. Хотя жители этого прекрасного острова отличаются похвальной умеренностью и трезвостью, так что между ними очень редко увидишь пьяного, и хотя они питаются здоровой пищей, состоящей главным образом из кукурузы, иньяма, сладких патат, картофеля, с прибавкой съедобных корней, плодов и рыбы, но, к сожалению, пища эта не всегда бывает у них в достаточном количестве. Что касается жилищ, то это по большей части темные и сырые пещеры, состоящие из каменных стен, пристроенных к скале: оттого женщины, проводящие большую часть дня в этих логовищах (мужчины ходят на работы вне дома), чаще страдают болезнями, происходящими от недостатка воздуха и света. Женщины эмигрируют гораздо реже мужчин, и когда последние уходят искать лучшей доли на чужой стороне, они остаются в беспомощном положении и принуждены кормиться мирским подаянием: число женщин всегда тысячами превосходит число мужчин в общей цифре населения. В четверть столетия, протекшую с 1835 года по 1859 год, во время которой бывали большие неурожаи, более пятидесяти тысяч мадерцев покинули край, чтобы переселиться на английские Антильские острова, в Демерару или в Бразилию; они имеют колонии также на Мысе Доброй Надежды и на Сандвичевых островах. Очень много эмигрантов погибает, но тысячи из них основали на чужбине преуспевающие предприятия, торговые или промышленные.

Порядок землевладения, преобладающий на Мадере, тот же самый, как и на Азорских островах. Хотя земля стала свободной с 1863 г., однако, почва и вода левад все еще принадлежат потомкам прежних феодалов или morgados; что касается фермера или «колона», то он имеет право собственности на все, что растет на земле, и на все, что им построено на ней, словом на все обзаведение, bemfeitoria; хозяин не может экспроприировать арендатора, не уплатив ему стоимости культур и всех хозяйственных улучшений. Арендатор сделался в действительности совладельцем, и может продать свою bemfeitoria, не спрашивая согласия у помещика. Теоретически аренда, платимая им землевладельцу, представляет половину урожая, но на практике она вообще меньше, а в некоторых имениях не достигает даже четверти сбора плодов.

Первой значительной культурой на Мадере было возделывание сахарного тростника, пересаженного сюда, по приказанию инфанта дона Генриха, из Сицилии; сахарная промышленность, постепенно развиваясь, достигла цветущего состояния, так что в половине шестнадцатого столетия мадерские плантаторы имели около сотни заводов и ежегодно поставляли на всемирный рынок количество сахара, исчисляемое слишком в четыре с половиной миллиона килограммов. Но сахарная промышленность продолжала свое движение вокруг света. Бразилия, сделавшись, в свою очередь, страной, производящей сахар, благодаря отсадкам тростника, полученным ею с Мадеры, разорила конкурренцией остров, которому была обязана своим благосостоянием; мадерские плантаторы должны были искать другого продукта, который мог бы находить выгодный сбыт заграницу. Виноград, введенный с о. Кандии в пятнадцатом столетии, распространился мало-по-малу на Мадере, и успехи виноделия превзошли все ожидания: мадерское вино, представляемое высшими сортами: «мальвазией» и «сухой мадерой», сделалось одним из самых изысканных напитков. «Четыре вещи на Мадере лучше, чем где бы то ни было, говорила местная пословица: вода, вино, сахар, пшеница». В эпоху наибольшего процветания виноградарства и виноделия, около двадцатых годов настоящего столетия, ежегодное производство достигало 120.000 гектолитров, представлявших ценность в 12 миллионов франков; но сбор винограда год от году становился все меньше, и в 1852 году грибок oidium, уже истребивший виноградники архипелага Зеленого Мыса и Канарских островов, пробрался и на Мадеру. Катастрофа разразилась внезапно и повлекла за собой страшное разорение. Едва только успели с большим трудом, после десяти или двенадцати-летнего прогула, восстановить опустошенные виноградники в некоторых привилегированных местах, как появился новый бич, филлоксера, поразившая как раз те части острова, где получаются лучшие сорты вина. Однако, виноградари упорно ведут борьбу с этим врагом, и остров продолжает вывозить вино, которое мешают либо с обыкновенными португальскими белыми винами, либо с сидром, или даже с соком сахарного тростника. Виноград растет особенно в окрестностях Фунчала и у входа южных оврагов; он довольно редок на северном скате, где виноградная лоза вьется по ветвям каштанов. В 1884 г., отпуск вина с о. Мадеры составлял 16.121 гектолитр, на сумму 3.303.900 франков.

С тех пор, как Мадера лишилась своего главного земледельческого богатства, её сельские хозяева стали более, чем прежде, разнообразить культуры, и в настоящее время, благодаря легкости сообщения, остров снабжает своими рано поспевающими плодами лиссабонский рынок. Он поставляет в столицу великолепные бананы, сахарный тростник и другие произведения субтропического пояса; благодаря железным дорогам, эта торговля могла бы возрастать неопределенно от окраины к внутренним местностям континента: Мадера могла бы сделаться, при свободе торговли, южным садом для всей западной Европы. Во всех магазинах Лиссабона, где продаются фрукты и ранние овощи с Мадеры, выставлены также произведения островной промышленности, кружева, вышивки, искусственные цветы, соломенные шляпы, циновки, плетеные кресла, резьба по дереву, наборная работа и множество разных других изделий, требующих вкуса и ловкости рук. В деревнях на Мадере эти работы поручаются преимущественно женщинам и слабосильным, неспособным к земледельческому труду мужчинам.

Известно, что этот остров, как Швейцария и зимние города средиземного побережья, имеет еще один прибыльный «промысел», именно «эксплоатирование» иностранцев, больных и здоровых, приезжающих искать исцеления от недугов или приятного времяпрепровождения в его чудном климате. Правда, многие из этих гостей находят здесь вечный покой, так что Мадеру прозвали даже «одним из кладбищ Лондона»; но, как справедливо замечает Тьерселен, «виновата в этом не та земля, куда безнадежно больной приходит умирать, а та, где он прежде жил». Число посетителей меняется по годам, в зависимости от капризов моды и превратностей положения дел, но в среднем можно считать в пятьсот человек цифру иностранцев (по большей части англичан), проводящих зиму в Фунчале, и в 2.500.000 франков сумму барышей, которые торгово-промышленный люд Мадеры извлекает из этих визитов. Положение острова на дороге пароходов, совершающих рейсы вдоль африканского берега, с заходом в попутные порты, также способствует увеличению торгового значения Мадеры постоянным приливом и отливом пассажиров; почти ежедневно какой-нибудь пакетбот выпускает в Фунчале толпу любопытных, желающих провести несколько часов или дней на этой благодатной земле. В последние годы Мадера сделалась также санитарной станцией для европейцев, чиновников или солдат, проживающих по обязанности службы на африканском побережьи, в Сенегамбии, в Сиерра-Леоне, в Либерии: они приезжают подышать свежим морским воздухом и насладиться прохладой на том самом острове, куда люди севера являются погреться на южном солнце.

Движение торгового мореходства на Фунчальском рейде в 1892 году, по приходу судов:

Пароходов—606, вместим. 1.060.517 тонн; парусных судов—86, вместим. 23.972 тон.

Ценность торгового обмена на Мадере в 1885 году составляла 10.644.000 франков.

Присутствие большого числа заезжих иностранцев, которые обогащают остров, способствуя устройству хороших путей сообщения и украшению садов, не могло не отразиться также и на самой физиономии города, служащего им местопребыванием. Благодаря этим гостям, Фунчаль, т.е. «Укроп», главный и единственный город Мадеры (в 1890 г. в нем насчитывали 19.000 жителей), принял красивый и опрятный вид, окружил себя променадами и прелестными виллами, рассыпанными по склонам и вершинам окрестных высот. Расположенный на берегу рейда, открытого на юг, впрочем, достаточно глубокого для больших кораблей и несколько защищенного с юго-запада укрепленным островком (который в 1768 г. был бомбардирован Куком), Фунчаль до сих пор не мог похвалиться счастливым торговым положением; но он скоро приобретет выгоды такого положения, благодаря постройке плотины, соединяющей островок с прибрежьем и прикрывающей порт от ветров с моря. Кроме того, Фунчаль имеет за собой баснословное плодородие окружающих садов и плантаций, живописную долину Сокорридос и великолепный амфитеатр возделанных холмов, доминируемых полукругом гор, откуда ручьи спускаются на город рядом сходящихся оврагов. Складочный пункт для всех богатств острова, Фунчаль есть вместе с тем местопребывание трех главных учебных заведений архипелага—лицея, семинарии и медико-хирургического факультета, служащего подготовительной стадией к коимбрскому университету. Школы Фунчаля посещаются довольно большим числом учащихся, но в остальной части архипелага образование еще мало распространено: более половины мадерского населения совершенно незнакомо с грамотой. В 1885 году на Мадере насчитывалось 111 учебных заведений, с 3.042 воспитанниками. После португальского, самый распространенный язык—английский, язык большинства гостей и заезжих моряков.

Порто-Санто, разоренный «арендными контрактами», которые обеспечивали землевладельцу половину всего урожая, имеет теперь не более 1.800 жителей. Тем не менее, главное его поселение, Балейра, величает себя городом.

Мадерский архипелаг, также как группа Азорских островов, составляет нераздельную часть королевства Португалии: он образует особую провинцию, называемую по имени Фунчаля, её главного города, со времени прибытия первых колонистов.

Морские скалы Сельваген, хотя географически принадлежащие к группе Канарских островов, причисляются к Мадере, от которой они отделены пространством в 300 километров. Это пустынные островки, владение, не имеющее никакой цены, на которое предъявляет право собственности одна из фунчальских фамилий. Большой Питон (остроконечная гора), с пирамидальной вершиной, имеет более восьми километров в окружности, и южный скат его покрыт лугами, на которых еще не так давно паслись стада. Проезжие моряки переловили весь скот, и теперь на острове остались только кролики да чайки cagarras: охотники приходят время от времени производить побоища между мириадами птиц, которых перья, жир и даже мясо в соленом виде продаются на рынке Фунчаля. Малый Питон, находящийся в небольшом расстоянии к юго-западу от главного островка, соединен с ним цепью более мелких островков, вокруг которых рассеяны подводные рифы. Необходимо было бы освещать маяком эти опасные воды.