III. Гамбия.

Река Гамбия, от которой Сенегамбийская территория получила половину своего имени, на первый взгляд представляется важнейшим потоком всей западной Африки, как дорога, проникающая внутрь черного материка. В самом деле, эта река, которую первые путешественники называли Гамброй, имеет над Сенегалом то преимущество, что она гораздо доступнее судам. Лиман её открывается в море менее бурное, бар её более глубок, и корабли с осадкой до 3 метров могут во всякое время проходить через этот порог. Берега её плодороднее берегов Сенегала, и земледельческая культура может быть ведена там так же успешно в сухой период года, как и после наводнений. Она судоходна во время мелководья до более восточной долготы. Наконец,—и это главное её преимущество,—она открывает более прямой путь к Бамбуку, то-есть к стране золота и к плодоносным долинам горной цепи Фута-Джаллон, населенным трудолюбивой расой фулов; Гамбия представляет хорду огромной дуги, описываемой течением Сенегала.

Уже в 1618 г. Томпсон, отправившись на поиски золота в Томбукту, поднимался вверх по Гамбии до земли Тенда, недалеко от гор Фута-Джаллон; но он был убит в пути, или его собственными людьми, или португальцами. Два года спустя Джобсон следовал той же дорогой, и позднее многие другие исследователи доходили до скал Барра-Кунда. Все подтвердили, что течение этой реки представляет кратчайший путь в области верхнего Сенегала и в страны золота, Бамбук и Буре. Впрочем, тогда полагали, что Гамбия есть не что иное, как рукав сенегальского «Нигера». На карте Раффенеля Гамбия соединяется с Сенегалом, и подобно Моллиену, этот знаменитый исследователь, переправляясь через Нерико, думал, что видит перед собой соединительный поток между этими двумя реками. Один из новейших путешественников, Митчинсон, утверждает, что в период дождей всегда существует сообщение из Сенегала в Нигер; во всяком случае несомненно, что между этими двумя судоходными путями волок не длинен. Несмотря на выгоды, представляемые Гамбией, европейцы, посещающие эту реку, уже в течение четырех столетий, почти не проявили своей деятельности в этом краю; по торговому и политическому значению этот африканский поток стоит гораздо ниже реки, впадающей при Сен-Луи. Причину тому следует искать главным образом в климате, убийственном для европейцев Севера. На берегах Гамбии англичане, шотландцы не те люди, какими мы видим их на берегах Мерсея или Кляйда. Надо также принять в рассчет различие прибрежных населений Сенегала и Гамбии, соответствующее различию климата и почвы. Гамбия не имеет, в легко доступной части своего бассейна, ни способных к торговле мавров, ни трудолюбивых и неутомимых в работе тукулеров.

Область истечения у Гамбии не соразмерна длине её течения. От истока, в горах Фута-Джаллон, до устья, при городе Батурсте, её извилистое русло тянется на пространстве около 1.200 километров; но среднюю ширину области истечения нельзя считать более 60 километр.; а всю площадь бассейна—более 50.000 квадр. километров. В южных округах, которые не были опустошены мусульманами, население довольно густое, по сообщениям путешественников. Не считая жителей южного Бонду и Фута-Джаллона, составляющих особое государство, союзное с Францией, число гамбийцев разных национальностей, мандингов и сереров, по всей вероятности, превышает двести тысяч. Около пятнадцати тысяч из них обитают в английских территориях, на островах и полуостровах реки: совокупность этих европейских владений, незначительных анклав в обширном протяжении бассейна, составляет не более 179 квадр. километров.

Из всех рек, берущих начало в горной цепи Фута-Джаллон, Гамбия получает наибольшую массу воды: почти весь названный массив принадлежит к этому речному бассейну. На востоке, главная ветвь Гамбии окружает самые высокие области горной страны; на западе и северо-западе, избыток дождей уносится также одною из верхних ветвей Гамбии, называемою англичанами Грей-ривер («Серая река»). Фалеме, Бафинг и другие реки, принадлежащие к сенегальской системе, зарождаются в южной части массива, менее высокой, чем центральная область, а реки, направляющиеся прямо к морю, на юге от бассейна Гамбии, Геба, Рио-Гранде, Кассини, Какрима, получают питающие их воды только с юго-западного ската гор. Что касается Нигера, или Джолибы, то он берет свою долю избытка дождей, выпадающих на центральный массив Сенегамбии, посредством небольших боковых притоков. Истоки Гамбии, доселе посещенные Геккаром, Байолем и Нуаро, находятся на севере от Лабе, самого значительного города Фута-Джаллона, в 10 километрах от большой деревни Тунтурун. Посреди одного баовала, травяного плато, усеянного каменными глыбами, лежит, окруженная деревьями, груда камней железняка, из которой пробивается тонкая струйка воды, текущая маленькими каскадами: это и есть главный исток Диммы,—имя, которым фулы обозначают Гамбию до её устья. Усиленная шестью ручьями, берущими начало на том же плато, Димма становится порядочной рекой, катящей свои воды во всякое время года; соседняя деревня называется Оре-Димма, т.е. «Голова Диммы». В 1.500 метрах к северу от первого бассейна Гамбии прячется в тени больших деревьев маленький резервуар прозрачной воды, откуда вытекает другой ручей: это исток Комбы, главной ветви реки, которая направляется прямо в море, и в которой предполагают Рио-Гранде. Плоскогорье, откуда изливаются этп две реки, имеет около 1.150 метров высоты.

Гамбия течет сначала на протяжении слишком 200 километров на восток от гор Фута-Джаллон, затем огибает эти горы на северной их оконечности, и, переходя из ущелья в ущелье, достигает, наконец, западной покатости Сенегамбии. В Сила-кунда, выше последней проходимой ею горной теснины, река, средняя ширина которой 300 метров, течет на высоте 171 метра; ей остается только пройти большую равнину, описывая многочисленные излучины; вообще Гамбия—самая извилистая река западной Африки. Кое-где скалы прерывают ей русло и образуют естественные запруды, препятствующие судоходству: таковы пороги Барра-кунда, на расстоянии около 450 километров от устья; Мак-Доннель поднимался на барке вверх по реке на 170 километров. Суда, не глубоко сидящие в воде, могли бы доходить до водопада Барра-кунда в период мелководья, самое благоприятное время, по причине слабого течения; но обыкновенно морские суда останавливаются гораздо ниже, у острова Мак-Карти, лежащего в 280 километрах от устья: до этого места распространяется по реке морской прилив в период бездожия. В зимний сезон речное течение опять берет верх и не позволяет приливной волне проникать на большое расстояние вверх от устья. Средний объем протекающей воды для Гамбии еще не был вычислен; известно, однако, что, относительно, принимая во внимание величину бассейна, он значительно превышает нормальный дебит Сенегала. В бассейне Гамбии дожди сильнее и чаще; июль, август и сентябрь—там очень сырые месяцы; так, например, 9 августа 1861 года выпал ливень, образовавший впродолжении суток слой воды толщиной слишком в 23 сантиметра; в том же году наблюдали еще два дождя в 9 сантиметров каждый.

Несмотря на большую массу пресной воды, приносимую верхним течением, нижняя Гамбия не похожа на реку: это—лиман, залив солоноватой или соленой воды. Выше устья берега её расступаются слишком на 10 километров, в самом же устье водная площадь имеет только 4 километра в ширину, при средней глубине 20 метров. В этом месте самые большие корабли могут легко делать свои эволюции; бар находится километрах в двадцати оттуда, в открытом море: это—широкий порог, покрытый слоем воды толщиной около 9 метров в часы отлива; смотря по времени года, прилив повышает на 2 или на 3 метра уровень лимана и залива. Многочисленные извилистые каналы проникают далеко внутрь материка и разветвляются с главной водной площадью тинистой Гамбии: один из этих побочных потоков, извивающийся посреди наносных земель к западу от главного входа, называется по-английски Ойстер-крик, или «Устричный ручей». Самое имя его говорит, что это не речное устье, а поток морской воды, ибо, по исследованиям фон-Бера, устрицы могут развиваться только в воде, содержащей примесь соли в количестве 18 на 1.000; эти моллюски образуют обширные мели на песках и прицепляются в виде гроздьев к корням ризофор. Страшные акулы населяют воды Ойстер-крика, так что купаться там очень опасно. На севере, другие извилистые потоки, проходящие через леса, впадают в лиман Салума.

По берегам Гамбии земля проглядывает только через редкие пробелы в живой изгороди корнепусков; но, миновав эту полосу прибрежной растительности и область лагун и болот, вступаешь в прелестную, слегка волнистую местность, усеянную густыми деревьями и пышными букетами зелени, которые давали путешественникам повод сравнивать многие африканские страны с английскими парками. Прибрежные равнины Гамбии гораздо богаче лесами в сравнении с равнинами Сенегала; они представляют большее разнообразие древесных пород, между которыми особенно замечательны баобабы, разные виды пальм и знаменитое масляное дерево; во многих местах леса прерываются саваннами, где злаки достигают 6 метров (около 8 с половиной аршин) высоты. На острове Сент-Мери растет кустами четочник (abrus ргеcatorius), из семейства бобовых, названный так за его семена, красные и черные, которые по виду похожи на коралл, и из которых делают ожерелья и четки. Но что это за растение из семейства пандановых, таинственное фандиане, плоды которого, по словам туземцев, воспламеняются сами собой в период созревания и обеспечивают постоянное счастье тому, кто сорвет их? Дикие звери еще царят в лесах, неподалеку от английских поселений; львы бродят около деревень, и на болотистых тропах глубокие следы напоминают о проходе слона. В конце шестнадцатого века Гамбия занимала первое место между реками Африки по размерам вывоза слоновой кости; часто суда встречали целые стада слонов, переплывавших с одного берега на другой. В самой реке и в боковых её потоках и лагунах водятся также крокодилы и бегемоты.

Разные племена населяют бассейн Гамбии; но вниз по реке от мест обитания горных фулов и порабощенных ими джаллонке, большинство гамбийцев принадлежат к суданской группе мандингов: в этой области, на западной отлогости гор, эта раса наиболее сильно представлена; впрочем, переходя далеко за пределы бассейна Гамбии, она проникает в бассейн Сенегала по направлению к Бакелю или Бафулабе и овладела многими территориями в поясе Южных рек. Самое обыкновенное имя её в некоторых частях Сенегамбии—Мали’нке, «Люди Мали»; оно напоминает империю Мали или Мелле, которая обнимала верхний бассейн Нигера в ту эпоху, когда португальцы вступили в сношения с жителями внутренней Африки; в память о былой славе имя Мали получило смысл «благороднаго». Даже после того, как царство мандингов было разрушено сонгхаями, император, или манса, долго еще пользовался благоговейным уважением у своих бывших подданных на Гамбии, и имя его произносилось не иначе, как с низким поклоном. По их преданиям, манде или мандинге (манде-нго или манде-нга), уроженцы востока, прибыли в край в шестнадцатом столетии, оттеснив коренное население и уничтожив его национальную связь: таким образом, в португальской Гвинее и на соседнем побережьи первоначальные нации распались на множество мелких народцев, без всякого этнического единства. Завоевательное движение мандингов продолжается поныне во всей области поморья: они проникают даже на север, в страну сереров, где царствующие фамилии принадлежат к их расе. Правда, что, подвигаясь вперед с одной стороны, они теряют почву с другой; на западе они оттесняют население прибрежья, но на востоке их самих одолевают фулы, которые все далее проникают в их области. В 1862 г. мандингские «марабуты», называвшиеся прежде «биксиринами» (bushreens), разрушили сотни языческих деревень и даже «городов», существовавших на правом берегу Гамбии; жители, обозначаемые презрительным наименованием «сонинке», которое здесь не имеет никакого этнического значения, должны были переменить веру, то-есть научиться преклоняться утром и вечером перед дневным светилом.

Мандинги различно описываются путешественниками, что объясняется смешением этого племени с другими населениями, негритянскими или феллатскими, контрастом местностей, различием образа жизни и рода занятий. На берегах Гамбии, мандинги являются ясно охарактеризованными неграми, несколько светлее уолофов, с волосами менее курчавыми, но с резцами, сидящими более косо, и с челюстями более выдающимися; нос у них широкий, как бы приплюснутый у основания, и оканчивается зияющими ноздрями, отверстия которых образуют два параллельных овала. В целом, физиономия их не имеет того отпечатка добродушия и ласковости, какой представляет физиономия большинства негров; выражение лица у них строгое, почти суровое; однако, они отличаются нежной сыновней привязанностью: «прибей меня, но не кляни мою мать!» гласит одна из их пословиц, часто приводимая путешественниками, начиная с Мунго-Парка. Вообще, мандинги хорошо сложены, и икры у них толще, чем у уолофов. Язык их, распадающийся на множество наречий и говоров, не имеет письменности, хотя по умственным способностям и любознательности, мандинги уступают только фулам. Так как почти все мандинги приняли магометанскую веру, то те из них, которые получают образование, обучаются по Корану, и потому пишут свои амулетки по-арабски; впрочем, христианские миссионеры составили миндингские грамматики и, в отношении классификации, поместили этот язык рядом с уолофским, в группу идиомов с суффиксами. Обильно одаренные воображением, мандинги обладают богатой сокровищницей сказок, басен и апологов; их гриоты славятся изобретательностью и поэтическим вдохновением, часто также большим искусством по части фокусов. Как музыканты, мандинги занимают первое место между западными африканцами; не говоря уже о тамтаме разных видов и железных тарелках, употребляемых и у их соседей, они играют также на скрипке, на гитаре, на лире; правда, инструменты эти у них гораздо грубее европейских и состоят только из кишечных струн, дерева и куска кожи, изображающего деку; но туземные музыканты умеют извлекать из них очень гармонические звуки и играют с большим вкусом. Любимый их инструмент, называемый балофоном, есть род цитры из тонких деревянных реек, натянутых на рамку над выдолбленной тыквой и издающих звуки под быстрыми ударами деревянного молотка. У мандингов-язычников, живущих на Гамбии, англичане впервые встретили момбо-джомбо, деревенских судей, облеченных властью устрашать и карать нарушителей обычая. В прежнее время это действительно была страшная власть. Одетые в костюм из трав и листьев, как растения, выросшие из земли, с раскрытой в виде пасти тыквой, вместо головы, момбо-джомбо часто замучивали караемых до смерти или до сумасшествия железом или ядом; они произносили проклятия, осуждали на опасные испытания; потом роль их свелась к наказанию неверных жен побоями и к наблюдению за мальчиками и девочками после обряда обрезания, практикуемого над обоими полами; теперь они снизошли на степень простых шутов, над которыми потешаются дети. Может-быть, чудовищный наряд этих кудесников и ввел в заблуждение путешественника Джобсона, который рассказывает о черной расе, имеющей большие, висящие на груди, губы, владельцы которых должны часто натирать их солью, чтобы предохранить от гниения.

Обитатели завоеванной земли, мандинги заботливо укрепляют свои деревни из опасения подвергнуться нападению со стороны покоренных коренных жителей; впрочем, во многих местах они раздробились на маленькия государства, не имеющие между собой федеративной связи. Существует множество деревень, где обращение в ислам имело следствием создание двух враждебных властей: светский предводитель, еще на половину язычник, имеет соперника в лице духовного «альмами», и подданные тоже принимают участие в ссорах властителей. Мандинги—хорошие земледельцы, но особенно в торговле проявляются их замечательные способности. Беранже-Феро сравнивает их с сараколе, которых тоже прозвали «евреями» западной Африки; но в то время, как сараколе занимаются главным образом коробейничеством, разноской мелкого товара по деревням, мандинги ведут крупную торговлю; они перевозят свои товары из страны в страну; караваны их встретишь повсюду от СиерраЛеоне до Томбукту, от Сенегала до Нижнего Нигера. Как путешественники, они приобрели между африканскими народами гораздо большую известность, чем какую, казалось бы, допускает их численная сила. Во всей западной Африке это главные миссионеры ислама; своим бескорыстным рвением в пропаганде они резко отличаются от арабских купцов восточной Африки, которые умышленно воздерживаются от всяких попыток к обращению туземцев, так как это обращение лишает их возможности добывать невольников. Но не одним только религиозным прозелитизмом мандингские путешественники имеют капитальное влияние в эволюции африканского общества; они вместе с тем разносят новости, распространяют новые идеи; они являются таким образом миссионерами науки, рассказывая своим соплеменникам про чудеса современной индустрии, которые они видели у европейцев прибрежья.

Эти последние относительно немногочисленны в Гамбии, и влияние их здесь менее ощутительно, чем в Сенегале. В иные годы насчитывается не более двух десятков штатских европейцев в этой «колонии», да и из тех большинство спешат уехать перед наступлением зимнего сезона. Белые офицеры гарнизона не долго остаются на этих зараженных берегах; редкий чиновник живет в крае достаточно продолжительное время, чтобы интересоваться положением населений, с которыми он приходит в соприкосновение, и внести какую-нибудь последовательность в свои труды. Желтая лихорадка, диссентерия, болотная зараза—главные причины смертности для белых; оспа похищает преимущественно чернокожих солдат, привезенных с Антильских островов, также и чахотка быстро подтачивает их здоровье; констатировано, что негры с о. Ямайки не лучше переносят климат Гамбии, чем белые, прибывшие с Британских островов. Целые батальоны постепенно вымирали впродолжении нескольких месяцев; часто случалось, в фатальные годы, что всякое заболевание имело смертельный исход через несколько часов или дней; в среднем смертность между солдатами составляла 480 на 1.000.

Движение населения в Батурсте в 1884 г.:

Белые: родилось—0, умерло—14; помеси: родилось—8, умерло—10; негры: родилось—194, умерло—713; всего—202 родившихся, 737 умерших.

Смешанное население, как и в Сенегамбии, незначительно; местная статистика насчитывает только несколько тысяч «креолов», но определяя, однако, точного смысла, в каком должно быть понимаемо это слово. Что такое эти креолы? акклиматизировавшиеся метисы или черные резиденты? По мнению Гортона, это—уолофы-католики, пришедшие из Гореи и Рюфиска и разнообразно смешавшиеся с европейцами, мандингами и фулами. Если не считать чиновников и представителей крупной торговли, эти уолофы составляли еще недавно влиятельнейшую часть населения и владели самыми красивыми домами в Батурсте; но в последнее время сюда переселилось много вольноотпущенников с Нигера, с Невольничьего берега, из Сиерра-Леоне; протестанты по большей части, эти новые пришельцы держатся особняком от уолофов и являются их конкурентами, особенно в мелочной торговле, и благодаря бережливости их жен, постепенно завладевают богатствами края.

Население английских владений, в Гамбии по религиям (1892 г.):

Магометан—5.000; язычников—5.000; протестантов разных сект и католиков—около 3.700

Почти все рыболовы в этой территории принадлежат к племени лебу, уолофов с полуострова Зеленого Мыса. В земле Бар, лежащей против Батурста, «португальцы», то-есть люди смешанной крови, придерживающиеся некоторых христианских обрядов, были довольно многочисленны в прошлом столетии.

Заключенные между французскими владениями Сенегамбии и «реками Юга», английские фактории имеют лишь второстепенную важность, а совокупность их торговых операций, по купле и продаже, не превышает 4 миллионов франков. Хотя Гамбия представляет кратчайший естественный путь к внутренним нагорьям и верхнему Сенегалу, однако, она сделалась чем-то в роде глухого закоулка: сношения между народцами верховья и рынками низовья очень редки. При том же торговля, главную статью которой, с половины настоящего столетия, составляют земляные фисташки, находится большей частью в руках французских негоциантов, и перевес их, без сомнения, еще более увеличится, если договоры, заключенные между французским правительством и государством Фута-Джаллон, получат действительное значение, и если будет построена, как это уже предлагали, железная дорога из Рюфиска в Каолак. Тогда Гамбия в политическом и торговом отношении оказалась бы окруженной территориями, подчиненными сюзеренной власти Франции, очутилась бы, по выражению Митчинсона, «как мышь в пасти кошки». Даже в части её бассейна, находящейся вне области гор, предварительные конвенции обеспечили французским коммерсантам привилегированное положение; так, в 1881 году Сен-Луи приобрел сюзеренную власть над Беле-дугу, маленькой провинцией гамбийского ската, лежащей в том месте, где две реки, Гамбия и Фалеме, богатые золотоносными притоками, находятся одна от другой в расстоянии всего только пятидесяти километров. Чтобы прекратить это странное политическое состояние, при котором англичане несут расходы по содержанию колонии, тогда как торговыми выгодами пользуются негоцианты Бордо и Марселя, между двумя державами не раз уже заходила речь об обмене Гамбии на французскую территорию африканского берега близ Сиерра-Леоне или Кэп-Коста. В случае осуществления этой сделки, побережье Салума было бы соединено политически с побережьем Казаманки.

Столица английских владений была основана в 1816 году, на острове Сент-Мери, составляющем южную оконечность материка, при входе в Гамбию. Названный сначала Леопольдом, потом переименованный в Батурст, город был построен довольно красиво; дома, казармы сооружены солидно; место выбрано очень удобное для торговли, так как фарватер идет возле самого мыса, и корабли могут становиться на якорь в непосредственном соседстве берега, где глубина воды от 20 до 25 метров; но, к сожалению, местность эта одна из самых нездоровых: трудно было выбрать более опасное местоположение. Остров Сент-Мери окружен и перерезан вонючими лагунами, повсюду встречаются лужи, остатки бывших наводнений; на глубине одного метра везде находят солоноватую воду, и берега так ненадежны, что запрещено брать песок на берегу, из опасения, чтобы течение не воспользовалось этим для размывания береговой полосы: однажды была таким образом унесена потоком часть городского кладбища. Тем не менее, однако, слишком три тысячи жителей, почти исключительно иолы или фелупы, то-есть негры-поморы, мандинги, сереры и уолофы, скучены в домах и хижинах этого города, осаждаемого водами. Английское правительство платит еще небольшую ежегодную дань вождю мандингского народца Комбо, который занимает побережье к югу от колонии до устья Казаманки. Санатория Батурста находится тоже в территории Комбо, в двенадцати километрах к западу от города, на мысе Сент-Мери, близ деревни Баку (по-английски Bacow). В этом месте морской берег возвышается, в виде утеса, метров на пятнадцать над уровнем вод; растительность осенена здесь пальмами, встречающимися также во всех здоровых станциях страны, и морская бриза, которую англичане в шутку называют «доктором», дует с большой силой в первые часы дня, унося вредные испарения, поднимающиеся с болот Гамбии. Неоднократно предлагали перевести столицу на мыс Сент-Мери, но от этого удерживает то обстоятельство, что якорная стоянка там неудобна, и подходы к берегу заграждены песчаными мелями.

Внешняя торговля Гамбии в 1895 г.: привоз—97.000, вывоз—94.000 фунт. стерлинг.

Движение судоходства (общая вместимость пришедших и отшедших судов), не считая каботажа, в 1895 г.: 339.000 тонн.

На северо-востоке от Батурста, батареи форта Буллен, расположенные на стрелке Барра, командуют северным входом Гамбии. Вся эта часть побережья, окаймленная лесом корнепусков (ризофор), принадлежит, по трактату, Великобритании на протяжении одной морской мили в ширину; но с этой стороны английское правительство не взимает пошлин, и товары вывозятся отсюда, беспошлинно, во французские порты Сенегала. Принадлежащая Англии полоса земли начинается у потока Джимак, километрах в пятнадцати к северу от форта Буллен, и следует вверх по правому берегу Гамбии до Джиллифри (Jillifri, Gilfrai), деревни мандингов, близ которой находилась главная фактория англичан до основания города Батурста. Этот торговый пост, Альбреда, все еще имеет некоторое значение, а прежде имел, кроме того, большую стратегическую цену, благодаря пушке форта Джемс, стоящего в этом месте, посреди фарватера Гамбии, в 33 километрах выше Батурста: все посетители реки должны были останавливаться перед этой крепостью. В 1698 г. Андре Брю основал французскую контору в Альбреда, и пост этот, занимающий четыреугольник в 157 метров длины в стороне, принадлежал Франции до половины настоящего столетия, когда он был отдан Англии в обмен за Портендик, на берегу Мавров. Альбреда известен в мире ботаников своей великолепной смоковницей, состоящей из нескольких соединенных дерев, имеющих вместе 40 метров в окружности. Французы владели в Гамбии еще другой факторией, Жереж (Hereges), построенной на одном из южных притоков реки, выше крепости Джемс. В 1700 г. Андре Брю отправился из Жережа, чтобы пройти через полуостров, отделяющий Гамбию от Казаманки; только через полтораста лет после него другой исследователь, Геккар, совершил то же путешествие, пройдя немного далее внутри материка.

Несколько постов следуют один за другим вверх по течению Гамбии. Элефант-Айленд (Слоновий остров), островок на главном изгибе низовья, ниже большой деревни Ямина, служить складочным местом для произведений территории Диара; но гораздо важнее другая островная фактория, Джордж-таун, на острове Мак-Карти, куда свозится наибольшая часть местных продуктов, собираемых торговцами в землях Ниани и Улли, на северной, и Диамару и Тумане, на южной стороне реки. На Гамбии остров Мак-Карти соответствует форту Бакель на Сенегале; тоже укрепленный, он занят не гарнизоном, а малочисленным полицейским постом, последним из учрежденных англичанами на Гамбии. Впрочем, они проникают и далее, в качестве купцов и путешественников: километрах в сорока от названного острова, вверх по течению, находятся развалины деревни Пизания, исходного пункта, выбранного Мунго-Парком во время его первого путешествия, в 1796 году. Еще выше по реке, к югу от развалин Медины, бывшей столицы мандингского государства Улли, находится маленькая пристань Фатта-тенда (некогда пост негроторговцев), относительно которой часто поднимался вопрос о постоянной оккупации, в виду того, что пункт этот лежит в округе, откуда вывозятся лучшие земляные фисташки. Барки могут во всякое время подниматься до пристани Ярбу-тенда, находящейся немного выше по реке.

Одна из территорий, лежащих на юге, около истоков Казаманки, носит имя Кантора, напоминающее рынок Кантор, о котором первые португальские историки говорят, как о торговом центре, по важности равном Томбукту; всю страну по течению Гамбии они называли королевством Кантор или Контор. Во время путешествия Гудсбери, в 1879 году, не оставалось уже ни одного селения в крае: все было опустошено соединенными силами фулов Бонду и Лабе, и большинство жителей былп уведены в неволю. Выше порогов Барра-Кунда, купцы обыкновенно следуют уже сухим путем, направляясь в Бонду и Бамбук; впрочем, далее по реке встречаем еще две большие деревни—Джалла-кота и Бади, обе с пристанью. Местечко Баду, лежащее на севере Фута-Джаллона, в том месте, где Гамбия, меняя направление, приближавшее ее к Сенегалу, поворачивает на запад, к морю, утратило важное значение, которое оно имело некогда, как торговый пункт. Недалеко оттуда показывают на скале два следа ног человека и быка. В этом месте, по преданию, проходили первые феллахские эмигранты, идя на завоевание страны Фута-Джаллон.

Гамбия находится под непосредственным управлением Великобритании только с 1821 г.; до того времени фактории управлялись концессионерной компанией. Доходы английской колонии, источником которых, почти единственным, служат таможенные сборы, простираются, в среднем, до 625.000 франков (бюджет Гамбии в 1895 г.: приход—21.000, расходы—29.000 фунт. стерлинг.) Колония эта не имеет государственного долга; из остатков бюджета были, между прочим, ассигнованы средства для важной по результатам экспедиции Гудсбери. С 1870 года англичане более не держат войска на Гамбии; полиция состоит из ста одиннадцати человек, почти исключительно сиерра-леонцев, под командой европейца. Отряд волонтеров, на который возложена защита территории, не имел еще случая собираться для военных действий; когда вспыхнет война между племенами, колониальное правительство провозглашает свой нейтралитет, но воюющие стороны никогда не забывают, что английские конторы и суда—для них неприкосновенная собственность. Все учебные заведения имеют конфессиональный характер—протестантские, католические или магометанские и, как таковые, не зависят от светской власти; тем не менее, большинство детей ходит в школу, за исключением только сезона меновой торговли: тогда они сопровождают своих родителей в конторы.