V. Бенуэ, нижний Нигер, Бонни и старый Калабар
Путь нижнего Нигера и Бенуэ, открывающий доступ во внутренния области Африки, повидимому, должен сделаться современем важнейшим из всех торговых трактов черного континента. Устья Нигера находятся у крайней вогнутости Гвинейского моря, между Бенинским заливом и бухтой Биафра, т.е. около естественного пункта соединения главных маршрутов кораблей в африканской южной Атлантике. В ожидании того времени, когда явятся гужевые дороги, проникающие далеко в центральные области материка, Нижний Нигер и Бенуэ представляют уже непрерывную линию пароходства на протяжении слишком 1.500 километров от моря: из всех больших африканских рек один только Бенуэ не имеет порогов в своем среднем течении; там же, где дальнейшее судоходство становится невозможным по недостатку воды, понижение почвы продолжается к востоку бассейном реки Шари, и все собранные до сих пор сведения заставляют предполагать существование удобных путей сообщения между покатостью озера Цаде или Чад и покатостью Нила через территорию Ням-Ням: Таким образом большой поперечный путь соединяет Нигер с Нилом, и эта диагональ проходит через некоторые из многолюднейших и наиболее производительных стран Африки, оканчиваясь в месте происхождения средиземной цивилизации.
Понятно, что обладание входными воротами, открывающими доступ к богатейшим областям Судана, должно представляться негоциантам, как драгоценнейшее из завоеваний. Но торг невольниками, производившийся на соседнем морском берегу более деятельно, чем где-либо, долго был помехой всякой другой торговле, вследствие постоянных войн между туземными племенами; кроме того, в виду опасностей, которыми грозил европейцам климат нижнего Нигера, мореплаватели не решались переходить пояс пустынных аллювиальных земель, отделяющий море от внутренних населенных областей. Вот почему до второй половины XIX века. т.е. впродолжении трех столетий со времени прибытия португальцев на Невольничий берег, европейскими купцами не было сделано ни одной попытки завести торговые дела на берегах Нигера или Бенуэ. Памятная экспедиция путешественника-изследователя Бэки, в 1854 г., была началом новой эры, связавшей чисто африканскую культуру Судана с всемирной цивилизацией. После этой экспедиции несколько английских торговых домов послали своих агентов в прибрежные города нижнего Нигера, и мало-по-малу поток торгового обмена устремился к пристаням этой реки. В наши дни торговое движение уже регулярно направляется из всей области низовьев Нигера и Бенуэ к Лондону и Ливерпулю. Британские негоцианты сделались истинными сюзеренами народов, населяющих Суданское междуречье.
Однако, англичанам еще недавно приходилось делиться с другими своей монополией торговли в тех краях. В 1880 году на Нигер проникла первая французская экспедиция и основала несколько контор на его берегах; два года спустя число французских постов доходило уже до тридцати, так что почти равнялось числу английских поселений. Но эта конкурренция продолжалась недолго. Различные британские компании соединились в одно могущественное общество, располагавшее двадцатью пятью пароходами и капиталом, достаточным для того, чтобы скупить все фактории французских соперников, и вскоре, несмотря на дипломатические конвенции, по которым устья Нигера в принципе открыты судам всех наций, торговая монополия была восстановлена в пользу Великобритании. Недавно одно немецкое общество, воспользовавшееся результатами прекрасных исследований путешественника Флегеля, употребляло все усилия, чтобы обеспечить за собой торговлю на Бенуэ; но начальники прибрежных племен, уступая более блестящим предложениям англичан, предоставили последним привилегию торговли. «Куда британский консул поставит ногу, писал эмир ханства Нупэ, туда и я стану». Позиция английских представителей, опирающихся на двести слишком договоров с туземными царьками и народцами, теперь уже никем не оспаривается, и поддержка со стороны британского правительства мало-по-малу превращает их власть в политическое господство. Компания не только пользуется исключительной привилегией торговли на берегах реки, но имеет также право «приобретать покупкой или иным образом рудники, копи и каменоломни, леса, рыбные промыслы и фабричные заведения, обработывать почву и возводить на ней всякого рода постройки»; более того—этой компании принадлежит политическое господство над «всеми территориями, которые уступлены ей королями, начальниками племен и народами в бассейне Нигера»; взамен того, она обязуется обращаться справедливо «с нациями её территорий», уважать их религию, законы, права собственности; однако, она обязана стараться о постепенном искоренении рабства у туземцев, и никому из европейцев, поселившихся в стране, к какой бы национальности он ни принадлежал, не должно быть даваемо разрешение держать невольников. Силу для осуществления этих державных прав дает английское правительство, утвердившее это предприятие дарованием ему оффициальной хартии и поставившее его под контроль министерства колоний. Так возникла новая Индийская компания, гораздо более могущественная, чем было, в начале своего существования, общество купцов, постепенно заменившее Великого Могола в господстве над полуостровом Ганга. Кусок Африки, которым завладела Национальная компания, имеет не менее 1.000 километров протяжения по берегу моря и захватывает по крайней мере вдвое большее пространство вдоль рек. Она владеет пока только подвижной и живой частью Нигриции, образуемой речным течением: остальное сделается её собственностью в силу естественного тяготения.
Около области истоков бассейн реки Бенуэ отделен от бассейна озера Цаде лишь едва заметным возвышением почвы, но на севере раздельную зону между притоками Бенуэ и Кадуны образуют плоскогорья, над которыми господствуют большие горы, принадлежащие к числу самых высоких вершин северной Африки. Пояс этот состоит из множества цепей и массивов, различающихся видом, высотой и направлением. Долины разрезали его на отдельные отрывки, расположенные по большей части в направлении с северо-запада на юго-восток; самый обильный поток, берущий начало в этих горах, река Габи, течет в поперечной долине, на севере от самых высоких частей цепи, затем под именем Гонголы, пробивает хребет в том месте, где он имеет наименьшую толщину и выпуклость, и затем соединяется с верхним Бенуэ, ниже города Иолы. Таким образом, дожди, выпадающие на обеих покатостях, по крайней мере в восточной части орографической системы, стекают одинаково к Бенуэ.
В Каламе и в пограничной полосе Борни горы, вообще не высокие, выступают там и сям из моря зелени в виде небольших конусов; но далее на запад, в земле Баучи, где берет начало река Каддера, главный приток среднего Бенуэ, горные вершины снова достигают значительной высоты и соединяются в могучие массивы: это Африканские Альпы. Куполы, остроконечные пирамиды и обелиски или четыреугольные глыбы с вертикальными стенками, гранитные скалы, серые или темные, принимают величавые формы, возвышаясь над ущельями на 1.000—1.500 метров; дремучие, непроходимые леса покрывают горные скаты; опасные тропинки проникают в глубь ущелий, переходя через потоки, сбираясь по выступам скал. Гора Саранда, вблизи большого города Якоба, достигает 2.000 метров высоты; она состоит из табличного гранита, террасы которого покрыты лесами до самой вершины: своим конечным куполом и могучими предгорьями, выдвинутыми в равнину на подобие лап льва, эта гора напомнила Рольфсу грозный Монте-Бальдо, господствующий над Гардским озером. К западу от Саранды, другие гранитные цепи тянутся с севера на юг или с северо-запада на юго-восток, и только от перевала Гора (1.350 метров) начинается спуск к пологим равнинам, где берут начало верхние притоки Кадуны.
Массив Саранда и соседния цепи, по всей вероятности, самые высокие части гористого рельефа между бассейном Нигера-Бенуэ и впадиной озера Чад; впрочем, эта местность еще недостаточно исследована, чтобы можно было сделать попытку орографического описания страны. Известно, что существуют другие группы гор на возвышенностях между Нигером и озером Чад. К северу от массива Саранда, на половине расстояния между городами Кано и Якоба, стоят горы Рингим; на юге территории Баучи, находим несколько других цепей, которые продолжаются почти до самого Бенуэ. С берегов этой реки видны крутые откосы плоскогорья, обрисовывающиеся на горизонте в виде гребней, из которых самые высокие имеют около 900 метров возвышения. В области верхних притоков горные массивы вообще обозначаются именем хосере; таков хосере Тинглинг, близ северного берега, похожий издали на обширный дворец с двумя флигелями, доминируемыми центральной башней. Путешественники-изследователи дали английские имена большинству гор и холмов правого берега Бенуэ: выше города Иолы, один остроконечный конус, господствующий над всеми невысокими холмами окрестностей, получил шотландское название Мак-Ивер; на том же берегу находится гора Форбс, затем Гумбольдт, предгорье цепи Мурчисон, где главная вершина носит имя Родрик (500 метров); ниже, вдоль реки, в крайней южной части её течения, идет гора Эллесмир, но самая высокая краевая цепь, которая тянется параллельно верхнему Бенуэ, на пространстве около 200 километров, сохранила свое африканское название: это массив Мури, разрезанный на остроконечные вершины и башни странного вида; в центре его высится Тангале, пик в 900 метров На левом берегу Бенуэ, горы, стоящие против цепи Мури и почти не уступающие ей по высоте, тоже известны под их африканскими именами—Куана, Морину, Бак н’Дучи. Ниже, горы, достигающие в одном из своих пиков высоты 1.500 метров, получили от англичан наименование Альбемарль-рэндж, а вершины названы покуда именами Био, Гершеля и других астрономов. В соседстве слияния Бенуэ с Нигером прибрежная цепь низовья первой из этих рек называется Ольдфильд-рэндж, а горы, окружающие слияние, названы лойяльными британскими путешественниками по именам их государей или известных политических деятелей и ученых; только одна гора, напоминающая своей формой величественную пирамиду итальянского Соракта, заимствовала это классическое имя.
Нагорье, разделяющее покатости озера Цаде и Нигера, служит естественной границей для климатов и для флоры, также как и географическим рубежом. В верхних долинах Саранды и соседних гор климат сходен с климатом южной Италии, так что там можно было бы возделывать все растения южной полосы умеренного пояса: таким образом, область европейского характера, где переселенцы из нашей части света нашли бы подходящую среду, вставлена между двумя тропическими странами, но эти страны резко отличаются одна от другой видом растительности. С восточной стороны простирается область пальмы дум и финиковой, на западе ростут пальмы делеб, масличная, кокосовая: тамариндов не видно более, но масляное дерево образует большие леса; поля имеют уже не тот наряд, жители приготовляют себе пищу из других зерен и ягод. Между деревьями западных лесов особенно замечательна линья или руна, из плода которой делают род меда, очень ценимый туземцами, даже в городах Марокко, где он известен под именем я-Мулей-Дрис. Из промышленных растений всего более распространена в бассейне Бенуэ культура хлопчатника, волокно которого отличается замечательной крепостью и блеском. Рольфс видел бумажные ткани, которые он принял было за шелковые.
Что касается фауны, то она не представляет, с той и другой стороны гор Баучи, контрастов, подобных различию флоры. Слон встречается еще многочисленными бандами в лесах обеих покатостей, но в верхнем бассейне Бенуэ, говорят, существует два вида этого животного, из которых один имеет желтоватую шерсть. В горных лесах водятся носороги и дикие буйволы, а в необитаемых местностях много пантер в каждом ущелье. Из других млекопитающих замечателен цибет, животное очень пугливое, так что его редко можно увидеть, хотя он очень распространен в равнинах, спускающихся к Бенуэ: об этом можно судить по значительному количеству мускуса, собираемого на ветвях, о которые зверек трется, чтобы освободиться от избытка выделения, наполняющего его желёзки; в Судане нигде не держат цибета в клетке для правильного собирания мускуса, как это делают в земле Галла. По словам Рольфса, больших змей совсем нет в странах по течению Бенуэ, да и мелкие представители змеиной породы очень редки; путешественников поражало также почти полное отсутствие пауков. Самая обыкновенная разновидность тамошних термитов отличается от белых муравьев, свойственных Борну; пирамиды, которые строит суданский термит, имеют другой вид; земля, служащая материалом для постройки, обработана грубее, и в целом муравьиное здание представляет особый стиль архитектуры.
Плодородные равнины, орашаемые рекой Бенуэ и другими притоками нижнего Нигера, во многих местах совершенно опустели. Особенно редко население в провинциях, лежащих к северу от Бенуэ и Нигера. Причина тому—экспедиции, которые совершали фулы с начала этого столетия, с целью обращения туземцев в магометанство и грабежа: в северных областях целые населения были истреблены, и за исключением горных округов, жителям которых удалось отстоять свою независимость, каждый город, каждая деревня были разрушены огнем и мечем; немногие пережившие этот разгром должны были принять ислам. Отсюда-поразительный контраст между двумя берегами реки: во многих частях течения на южном берегу, группы построек следуют одна за другой непрерывной линией, тогда как по другую сторону не видно ни одной хижины. Часто говорят, что захваты магометанства составляют прогресс для африканцев: если это так, то надо сознаться, что прогресс этот куплен прибрежными населениями Бенуэ очень дорогой ценой.
Между суданцами, избавившимися от насильственного обращения в ислам, благодаря неприступности своих убежищ, болосы, жители гористой области Якоба, сохранили большую численную важность: они дали свое имя провинции Боло-Боло, более известной под названием Баучи. Проходя по этой «Суданской Швейцарии», повсюду видишь группы хижин болосов, гнездящиеся на вершине гор и предгорий: подобно кабилам Алжирии, дикари провинция Баучи селятся на крутизнах, защищенных уже самой природой, или в естественных оградах из скал, между глыбами песчаника или гранита. Болосы принадлежат к наименее красивым племенам Судана: маленькие и коренастые, они приближаются к типу негра, характеризуемому приплюснутым носом и толстыми губами, но цвет кожи у них вообще светлее, чем у их соседей не-феллатской расы. Женщины этого племени, почти карлицы по росту, толстые, без талии, выкупают свое безобразие необыкновенно ласковым выражением лица. Волоса они зачесывают наперед, в виде каски, или заплетают в косу, складываемую вокруг головы, в виде короны. В соседстве магометанских городов, болосы, обращенные в ислам, по крайней мере по имени, одеваются как цивилизованные люди страны, только платье у них менее широко и сшито из более грубой материи; но в захолустьях мужчины не имеют иного одеяния, кроме передника, а женщины ходят без всякого костюма или носят только ветку с листьями, повешенную на поясе; тем не менее руки и ноги у этих маленьких негритянок украшены кольцами, серебряными, медными или железными, смотря по достаткам. На севере гор Мури идолопоклонники вуруку и тангала живут, как болосы, в состоянии наготы. В этих странах платье делает человека марабутом: религия является как бы дополнением одежды. Тангаласы—самое страшное из племен нем-нем или ем-ем (ононимы имени ням-ням, народа, живущего в верхнем Уэлле), с давних пор упоминаемых арабскими писателями, как людоеды. Фогель, проходивший через их территорию, убедился в истине этого предания. Тангаласы и другие народцы нации нем-нем пожирают своих пленников: грудь принадлежит султану, как самый лакомый кусок, голова предоставляется женщинам. Но рассказы о том, что эти каннибалы поедают больных, не подтвердились; напротив, они ухаживают за больными очень заботливо, а умерших хоронят с большими почестями, в настоящих катакомбах, вход в которые заложен камнями. Души умерших соединяются, по верованию тангаласов, в одно коллективное божество, очень почитаемое, которое называют Додо, и которому воздвигают храмы в тени баобабов.
От берегов Нигера до границ Борну вся покатость Бенуэ населена в её горных округах языческими народцами, которые по образу жизни походят на болосов, и каждое племя которых имеет свой особый язык. Пока еще ни один лингвист не внес света в этот хаос различных говоров: известно только, что племена фали и беле, на берегах Гонголы, близ Борну, употребляют наречия, родственные языку канури; другие племена, в соседстве народов нифауа и гауссауа, говорят диалектами, в которых исследователи находят звуки и слова, близко подходящие к цивилизованным идиомам окружающих областей. Эти языческие народцы, не сплоченные в одну нацию, разбросанные в многочисленных энквалах, составляют, по Рольфсу, треть населения на севере от Бенуэ. Хотя презираемые горожанами мусульманами, эти туземцы во многих местах славятся как искусные ремесленники, и самые красивые циновки, самые изящные по форме и рисунку глиняные сосуды, продаваемые на рынках нижнего Нигера, выделываются племенами афо и басса, живущими в соседстве слияния. Религия этих народцев, принявшая уже, по близости мусульманских городов, более или менее явственный оттенок магометанства, есть, в первоначальном её виде, анимизм, представляемый фетишами, и к западу от земли Нем-Нем нигде не замечали ни малейших следов варварского обычая человеческих жертвоприношений или каннибализма.
В открытых равнинах основа населения состоит главным образом из гауссанцев, а в соседстве слияния—из нифауанцев. На востоке, близ границы Борну, есть несколько городов, где большинство жителей—канурии. Что касается фулов, представляющих собою расу завоевателей, то они везде уступают по численности туземному элементу, кроме нескольких рассеянных этнографических островов, преимущественно в травяных степях, где стада их находят обильный корм. Правда, что вследствие естественного притяжения, всегда оказываемого господствующей расой, все смешанные браки обращаются на пользу фулов, в смысле увеличения их численности. Многие чернокожие, несомненно, принадлежащие к туземным народцам, причисляют себя, тем не менее, к фулам, на том основания, что брачные союзы внесли в их жилы маленькую долю крови завоевателей. Впрочем, феллатское население возрастает гораздо более от притока чуждых элементов, чем от избытка рождений; женщины этой нации, кажется, менее плодовиты, нежели негритянки; в их семьях редко встретишь более трех или четырех детей, тогда как в негритянском семействе их обыкновенно бывает вдвое или даже втрое больше. Хотя фулы, взятые в массе, слывут самыми фанатическими ревнителями ислама, однако, есть еще много племен этой нации, особенно около верхнего Бенуэ, которые пребывают в язычестве, и мужчины которых пасут свои стада еще в состоянии наготы. Сразу можно заметить, что фулы в этих областях не были цивилизующим элементом: это гауссаны и канурии познакомили их с искусствами и ремеслами, с цивилизованными нравами, а по части костюма они заимствовали моды северных мусульман: на берегах Бенуэ у знатных особ считается признаком хорошего тона закрывать себе лицо лицамом, как это делают туареги в пыльных пустынях Сахары.
На левом берегу Бенуэ, в Адамауе, фулы более многочисленны, чем на северной покатости бассейна, и составляют даже большинство в некоторых округах. Здесь их всего менее коснулось влияние магометанства: они еще сохранили свои первобытные нравы, так что Рольфс задает себе вопрос, не следует ли искать в этой области колыбель их расы; но осанка у них менее благородная и черты лица менее правильные, чем у западных фулов. Те из них, которые называют себя мусульманами, не исполняют обрядностей своего культа по предписанным правилам. Во время путешествия Гутчинсона по Бенуэ ни одна из прибрежных феллатских общин не имела мечети. Большинство королевств левого берега управляются султанами из нации фула, окруженными колонией завоевателей, и в городах господствующий язык—феллатский; но население очень смешанное, и во многих местах именующие себя фулами в действительности принадлежат к другим расам. В городе Зибу, жители которого представляют помесь гауссан, фулов и других этнических элементов, женщины почти все отличаются гигантским ростом и размерами. Во многих округах феллатки красят зубы в красный цвет соком одного растения; в других местах они украшают себе нос блестящим медным гвоздем, стержень которого загибается по дуге щеки и доходит до уха. Подобно тому, как в Фута-Джаллоне, здесь города и деревни, население которых состоит из вольных людей, окружены поселками румде, обитаемыми исключительно невольниками земледельцами. Аборигены, народцы сани, була, бассама, мбум, фали, обозначаемые общим именем батта, были вытеснены в горы или леса и по большей части обращены в рабство. Великолепный край Адамауа, идеал сельских местностей, везде обработывается руками невольников. Обитатели его, жившие в первобытной простоте, не могли ничего дать завоевателям, кроме самих себя: их и взяли. Барт видел многих помещиков фулов, владевших, каждый, более, чем тысячью невольников.
Ниже провинций Адамауа и Гамарауа, где фулы в силе, преобладающее население на левом берегу Бенуэ составляют акпасы, уакари или джуку, подразделяющиеся на множество племен, говорящих, каждое, особым наречием, той же семьи. Из этих различных народцев одни, находящиеся в соприкосновении с фулами, уже цивилизовались, другие, живущие в глухих местах, в горах и лесах, пребывают еще в состоянии варварства. Говорят, внутри страны есть еще акпасы, делающие себе одежду из листьев: этих туземцев соседи очень боятся и обвиняют их даже в каннибализме. В соседстве реки акпасы, живущие в городах, смешались с фулами и сливаются с ними в новую расу; но поселяне, прикрепленные к земле бай-баи, в большом презрении у фулов, которые смотрят на них как на существа низшие. До сих пор еще ни один белый путешественник не проходил через их территорию, чтобы пробраться на юг в бассейн Старого Калабара, хотя расстояние, которое нужно пройти этим путем, не превышает 200 километров; но многие из эмигрантов этого племени спустились к морскому берегу и встречаются даже на острове Фернан-до-По. Народец миши или мичи, следующий за акпасами на южном берегу Бенуэ, тоже занимает обширную территорию, простирающуюся на юг до бассейна Старого Калабара; некоторые из его племен, по рассказам негров мусульман, жителей городов, людоеды и делают сосуды из голов своих врагов, хотя, впрочем, до сих пор неизвестно ни одного факта, подтверждающего эту легенду. Против мичиев, на северном берегу Бенуэ, живут разные народцы, говорящие языком дома или араго, принадлежащим, повидимому, к глоссологической семье области Иоруба. Следовательно, домасы образуют, вдали от своего отечества, анклаву среди населений, отличающихся от них языком и, вероятно, также происхождением. По денежному знаку, служащему орудием торгового обмена, территория домасов тоже составляла до недавнего времени особую область. Когда англичане впервые проникли в эту землю, там начинали уже пользоваться, как денежной единицей, раковиной каури, но самой употребительной монетой была треугольная железная плитка, похожая на лопатку каменщиков: три дюжины таких плиток представляли среднюю ценность невольника; железо это утилизировали для выделки ножей и других инструментов. В территории Уакари меновой единицей служит корзина соли.
Область народа игарра или игалла тянется по левому берегу нижнего Бенуэ, затем, ниже слияния его с Нигером, продолжается почти до самой дельты: на пространстве около 400 километров мореплаватель слышит везде в прибрежных деревнях язык игаррасов, иначе называемых апото или апуту; однако, массовые изгнания и переселения, вызванные войнами и голодовками, ввели во многих местах иноплеменное население в территорию игаррасов: там и сям встречаются колонии фулов, бассов или гауссан, пришедших из-за Бенуэ; в некоторых селениях жителп говорят языком нуфе или иоруба, как на берегах нижнего Нигера. Внутри страны глоссологический пояс языка игарра простирается, вероятно, до местностей, прилегающих к реке Старого Калабара; во всяком случае это язык, имеющий весьма важное значение по числу говорящих им и один из идиомов Нигерского бассейна, наилучше изученных миссионерами. На севере и на юге от слияния двух больших рек находятся анклавы игбирских населений, говорящих особым языком, который тоже известен по составленным исследователями сборникам его слов. Большинство игбиров жили прежде в междуречье Нупэ, но грозное нашествие фулов заставило их бежать в южные области, где они и поселились. Напротив города Идды, на правом берегу Нигера, находится другая анклава, земля племени кукуруку, прозванного так потому, что в своих призывных криках эти туземцы, будто-бы, подражают пению петуха. Их называют также икпере,—слово, вероятно, того же происхождения, как игбира.
Влияние магометанства проявилось у всех этих языческих народцев не столько прямыми обращениями в ислам, сколько постепенным исчезновением старых обычаев. В городах игарской территории идолы более не выставляются торжественно в публичном месте, и теперь уже не совершают человеческих жертвоприношений, как совершали в былое время при погребении королей, для того чтобы почивший властелин мог отправиться на тот свет в хорошей компании. Если королевы ныне уже не обязаны следовать за своими супругами в могилу, то по крайней мере они должны «умереть для света», облачаясь в рубище и окрасив нос и губы в густой черный цвет, чтобы придать своей физиономии отталкивающий вид. Государь, именующий себя Аттахом, то-есть «отцом», есть по преданию самодержавнейший владыка: «он подобен самому Богу», и потому должен соблюдать строжайший этикет, дабы все признавали его величество. Никогда рука его не должна делать ничего служебного: всякий труд ему воспрещен, он не имеет права поставить ногу в лодку; он не может выставить свою августейшую главу на дождь. Чтобы иметь доступ в его жилище, нужно пройти ряд отверстий, дотого низких, что туда можно проникнуть не иначе, как ползком.
Область языка ибо еще более обширна, чем область языка игарра: она заключает в себе, к западу от Нигера, обширную полосу в территории Иоруба, обнимает на юге всю вершину дельты этой реки и, продолжаясь на восток, охватывает бассейн Старого Калабара до неизследованных еще местностей. Язык этот делится на множество наречий, настолько различающихся одно от другого, что люди различных народцев с некоторым трудом понимают друг друга; но самое употребительное из них то, которым говорит прибрежное население Нигера, почему европейские наставники и выбрали этот диалект для своих сборников слов и переводов. Языку ибосов выучиваются и их соседи, для торговых сношений в низовьях реки: в прежнее время всех невольников, привозимых с Нигера в Америку, называли ибосами, каковы бы ни были их расы и язык. Ибосы поклоняются могущественному богу, Чуку, которого никогда не видел никто из людей, но который бывает иногда слышим, и горе тому, кого поразит его глас: с этого момента несчастный лишается дара слова. Чуку живет в одно и тоже время в пещере и в высях неба: одним оком он обозревает небесные пространства, другим смотрит в глубины земли. Еще не так давно гнев его склоняли на милость принесением в жертву непорочных дев, которым связывали ноги и тащили по земле, пока несчастные не испустят дух; затем тела их бросали в реку, на съедение рыбам и крокодилам. У ибосов рождение двойней считалось знаком небесного гнева, и новорожденных близнецов всегда заносили в лес. Что касается матери, провинившейся произведением на свет двойней, то муж тотчас же прогонял ее от себя, как существо, внушавшее ужас; долгое время она должна была жить отшельницей и не имела более права садиться рядом с другими женщинами в хижине или на базарной площади. Дети, у которых верхние зубы прорезывались ранее нижних, тоже были приносимы в жертву богу Чуку и воздушным духам. Тени умерших также получали приношения, но бескровные: им давали первые куски каждого кушанья, первые зерна тыквы и первые капли из сосуда. У ибосов социальные деления очень резко обозначены, но можно подняться с одной ступени на другую посредством купли; высшее дворянство, аристократия, состоит всего только из нескольких особ, которые, в знак своего достоинства, привязывают себе к ноге или заставляют носить перед собой колокольчик, дабы звон его напоминал об их славе всем прохожим. Другие дворяне меньшего ранга дают о себе знать трубными звуками. Приветствовать такого благородного иначе, как его оффициальными титулами, значило бы нанести ему тяжкое оскорбление. Впрочем, их легко узнать, даже когда у них нет ни колокольчика, ни трубы, по их особенной татуировке; некоторые из них разрезывают себе кожу на лбу и заворачивают ее над глазами, в виде козырька.
К югу от племени ибосов, которые играют преобладающую роль в нижнем бассейне Нигера по торговле, языку, политическому влиянию, военной силе, область дельты принадлежит различным народцам, рассеянным в лабиринте болотистых островов и почти не имеющим сношений между собой: оттого в этой территории еще не установилось единство языка; впрочем, там есть несколько энклав негров, говорящих ибосским диалектом. В западной части дельты, на границах земли Иоруба, общеупотребительный язык—изекири или чекери, называемый также бини или бенинским. На юге, на обоих берегах ветви Нун, говорят большею частию наречием акасса, принадлежащим к группе языков эйо или иджу, как другие диалекты побережья до лимана Бонни; немпе, употребляемый в Брассе, бонни, окрика и прочие. Кост приводит около десятка различных названий, которые относятся либо к разным языкам, либо к простым разновидностям, говорам, либо, может-быть, к одному и тому же языку, называемому разными манерами. Торговая деятельность, повидимому, должна дать перевес брасскому диалекту между всеми этими наречиями семьи эйо; на этот же диалект местные катехизаторы из негров переводят книги духовного содержания, присылаемые из Англии. В то время, как новый культ пользуется современной речью, жрецы фетишей читают свои молитвы словами, перешедшими по преданию от предков и уже непонятными для народа, подобно тому, как в католической религии латинский язык сохранился в качестве языка священного.
Негры низовьев Нигера не так черны, как уолофы и крумены: они скорее очень смуглого цвета, но чертами лица довольно близко подходят к общеизвестному типу этой расы. Нос у них широкий и приплюснутый, челюсть выдвинутая вперед, рот большой, губы толстые, скулы сильно выдающиеся, лоб низкий и убегающий, тогда как назади череп очень развит; густые косматые волосы, обыкновенно убираемые очень старательно, составляют резкий контраст с скудной растительностью бороды. Обычай татуирования вышел из употребления и применяется только к первенцам, которым делают на лице отличительный знак. Обрезание, практикуемое у многих негритянских народов не-мусульман, употребляется в странах нижнего Нигера, как позорное клеймо, отмечающее невольников. В прежнее время, также как у ибосов, рождение близнецов считалось большой бедой, карой небесной, и провинившуюся мать предавали смерти, вместе с её новорожденными. Погребения удостоиваются только люди богатые, те, которых в портах прибрежья величают «джентльменами»; их хоронят под порогом их двери, при чем всегда оставляется сообщение между наружным воздухом и местом, где находится рот умершего; в торжественные дни, праздники или тризны, льют ром в это отверстие, дабы покойник тоже принимал участие в удовольствиях живущих.
Подобно ибосам, народы эйо поклоняются верховному богу, который в их понятиях сливается с небом и проявляет свою власть движением облаков, появлением радуги, силой ветра, сверканием молнии и раскатами грома. Но до этого бога слишком высоко. Туземцы взяли себе за покровителей и друзей существа, более близкия к ним. Так, на берегах лимана Бонни, для этой цели выбрали ящерицу игуану и почитают ее, как гения благодетеля, приносят ей корм, оберегают ее от всяких бед, следуют за ней в лодке по реке, и спасатели вытаскивают ее из воды и приносят в руках на твердую землю. В Новом Калабаре роль фетиша играет акула, и прежде каждые семь лет ей бросали на съедение живого ребенка. В других местах обожают обезьяну, и горе белым, которые дерзнули бы тронуть этого четырерукого бога: тотчас же всеобщая стачка прекратила бы торговлю: на дома преступников наложили бы табу, и белым не оставалось бы ничего более, как искать убежища на своих кораблях и заплатить большой выкуп, чтобы добиться восстановления мирных сношений. Когда царек ведет войну с соседними населениями, оставшиеся дома жители, мужчины, женщины и дети, ходят по улицам с пением, криками, барабанным боем, чтобы вымолить благословение богов на предприятия своего повелителя, а вместе с тем, чтобы устрашить злых духов, покровительствующих его врагам. Каждые два года предпринимается очищение города, но не очисткой улиц, а заклинанием нечистой силы. Чародеи, или как их называют англичане, jew-jew-men, играют преобладающую роль между этими племенами, как знахари, жрецы и прорицатели. Они не распоряжаются более жизнью подданных для жертвоприношений разгневанным духам, ограничиваясь пролитием крови петухов или коз; но как судьи, они часто приговаривают обвиняемых к испытанию либо ядом, либо нырянием в лиман, кишащий крокодилами и акулами: это тамошние негры познакомили европейцев с страшными свойствами эссере, или «калабарскаго боба» (Physostigma venenosum), растения, принадлежащего к семейству бобовых и употребляемого теперь в фармакопее для лечения глазных болезней. Прежде в территории Бонни осужденные были предаваемы смерти с утонченной жестокостью: их привязывали, уже наполовину четвертованных, к двум столбам, вкопанным на плоском берегу, и отрубали им член за членом, начиная с кисти и передней части рук; затем, когда оставалось одно туловище, его распластывали ножем, чтобы вырвать сердце жертвы.
Вдоль морских берегов дельты население существует исключительно торговлей: если не считать рыбной ловли и огородничества в малых размерах, единственным рессурсом его служит мена с европейскими купцами. Оттого прибытие корабля всегда приветствуется радостными криками; прежде даже не ждали, пока иностранные суда сами покажутся на горизонте; туземцы пытались вызвать их появление торжественными процессиями лодок, которые выходили на бар и бросали там в воду невольников, нагруженных подарками, чтобы задобрить море и углубить проходы; еще в 1857 году это принесение человека в жертву «богу Большой Воды» совершалось на Старо-Калабарском проходе. Жители Бонни—самые ловкие коммерсанты на том берегу, но и восточные их соседи, племена андони, ква, эфик или жители Старого Калабара, едва-ли уступят им в умении вести торговые дела! Эти три группы населения, говорящие каждая особым наречием, не принадлежат к тому же корню, как прибрежные жители низовья Нигера и лимана Бонни: они составляют особую область языков, к которой, вероятно, прибавятся многочисленные внутренния племена, известные пока только по имени. Язык эфик, для которого составлены краткие словари и грамматики, есть единственный серьезно изученный язык той области; он может быть рассматриваем как посредствующее звено между наречиями северного и западного Судана и бантусскими говорами, которые начинаются непосредственно на востоке от Рио-дель-Рей, в Камерунских горах.
Хотя территория Бенуэ, нижнего Нигера и соседних лиманов косвенно присоединена к громадной Британской империи, однако, эти новые владетели представлены в стране весьма незначительным числом лиц. Немногие миссионеры, да служащие в торговых конторах на Бенуэ и Нигере—вот единственные белые, обитающие в обширных владениях Национальной Африканской компании. В приморских портах европейцы живут не на суше, а на борте понтонов, стоящих на якоре в рейде. Что касается внутренних местностей дельты, изрезанных во всех направлениях мутными рукавами, усеянных болотами и порослями тростника, то туда не решается ехать на житье ни один белый, так как там грозит неминуемая и быстрая смерть. Попытки акклиматизации, сделанные европейцами на берегах Нигера и его притоков, были в начале очень неудачны. Два первые парохода, поднявшиеся вверх по реке, в 1832 году, имели экипаж в 49 человек, и только девятеро из этих европейцев остались в живых. В 1841 году, три других судна, посланные обществом негрофилов, потеряли 58 белых из 143 в короткое плавание, продолжавшееся несколько недель; «образцовая ферма», основанная людьми этой экспедиции на правом берегу Нигера, выше слияния, не была еще распахана, как смерть инициаторов возвратила поля диким зверям. Однако, в 1854 году, была совершена известная экспедиция Бэки, вдвойне памятная по присоединению всего среднего течения Бенуэ к области научного исследования и по блестящему успеху гигиенических мер, принятых для охранения здоровья экипажа во время продолжительного путешествия. Благодаря разумному употреблению вина и хины, поддержанию духа людей песнями и увеселениями, самому тщательному соблюдению чистоты на судне, никто не умер из экипажа. С того времени белые иностранцы, путешествующие в этих опасных местах, имели перед глазами убедительный пример, который показывал им, какие меры нужно принимать для того, чтобы если не акклиматизироваться, то по крайней мере приспособиться к условиям среды.
Верхний бассейн Бенуэ почти весь находится в пределах провинции Адамауа, населенной фулами и другими вассальными нациями, которые уплатой дани признают верховную власть султана государства Бурно: геометрическая линия, проведенная, через горы и долины, от порогов реки Ойоно до кривой, описываемой течением Бенуэ от впадения притока Фаро до города Иола, заранее ограничивает территории, на которые может современем распространиться господство Германии. По обычному приему европейских держав в их отношениях к африканским народам, они наперед распределяют между собою эти народы, даже не зная их. Из рассказов туземных купцов известны только имена важнейших племен и значительнейших городов. По этим скудным сведениям, наиболее посещаемый рынок верховья—город Нгаундере, на водоразделе между истоками Бенуэ, Логона или Шари и рек, направляющихся на юг к Конго, на юго-запад к Старому Калабару и бухте Биафра. В той же гранитной области верхнего бассейна есть еще два больших города: Чамба, на южной покатости Атлантики, и Конча, где сахарный тростник растет в диком состоянии. По прямой линии город Нгаундере, сделавшийся центром феллатского господства, находится в 200 слишком километрах к юго-востоку от Иолы, столицы провинции Адамауа, или «двух Адама», названной так по имени её государей; первоначальное название её было Фумбина.
Бывший главный город страны, Гурин, стоит на левом берегу реки Фаро, километрах в сорока выше таэпе, или слияния. К востоку от места соединения вод лежит город Рей-Буба, окруженный крепкой оградой, из чего можно заключить, что так называемые дикия населения этого края достигли уже известной степени цивилизации до нашествия фулов. На север от устья реки Фаро простирается очаровательная область Демса, с её хорошенькими деревеньками, рассеянными среди лесков и рощ, у подошвы гранитных холмов, покрытых лесом и обрывающихся крутыми утесами; племя демса принадлежит к нации басса.
Все расы центральной Африки представлены на покатости Бенуэ. На дороге из Демсы в Борну Барт проходил даже через город, населенный арабами племени саламат, называющийся Белем, затем через другой город, Сарау, состоящий из двух отдельных половин—поселения фулов, пастухов, земледельцев и завоевателей, и поселения боребере или колонистов из Борну, ткачей, торговцев и робких подданных. Севернее находим город Бадамиджо, населенный туземцами племени фали; затем на хребте около 600 метров высоты, близ раздельного перевала, лежит Уба, наидалее выдвинутая колония фулов в направлении к озеру Цаде. Во время путешествия Барта в 1851 г., некоторые дикие горцы еще оказывали сопротивление фулам: таковы обитатели горы Багеле, к северу от города Иола; в 1853 г., после двухмесячной осады, деревни, расположенные на вершине горы, были взяты приступом, и жители их обращены в рабство.
Нынешняя столица провинция Адамауа построена на берегу Бенуэ; подобно соседнему верховому городу Рибаго, она отделена от реки болотистой равниной, которая, повидимому, прежде была дном озера, и по которой в период разлива извивается временный поток, служащий каналом для барок Иолы. Этот город, названный так во время основания его по имени одного предместья Кано, уже дважды менял место. Очень обширный, он тянется по краю высокой террасы, с востока на запад, на пространстве по крайней мере пяти километров, но не образует сплошного массива: это ряд оград, заключающих внутри не только жилье, но и нивы. Во дворах знатных особ у входа стоит главная хижина, попросторнее и повыше других, служащая хозяину приемной залой и рабочим кабинетом; у многих она убрана, как дома бамбарасов, разными вещами и даже картинами, обличающими некоторый художественный вкус. Иола ведет кое-какую торговлю, преимущественно красным товаром, стеклянными изделиями, солью, слоновой костью, но промышленности в этом городе нет никакой, кроме железной. Окружающая территория—одна из лучших стран Африки по плодородию почвы, обилию воды, красоте местности, усеянной уединенными горами и холмами. Там везде растет рис в диком состоянии. По мнению Барта, это растение здесь туземное, а не ввезено из Египта, как прежде полагали ботаники.
Гонгола, значительная река, соединяющаяся с Бенуэ немного ниже города Иола, протекает по двум важным провинциям, Баучи и Калам, состоящим в вассальной зависимости от государства Вурно, как и территория Адамауа; в области её истоков находится и главный город страны. Эта «столица Баучи», Гаро н'Баучи, более известная под названием Якоба или Якобари, происходящим, может-быть, от имени её основателя (по Фогелю, от имени соседнего племени якосов),—город новый, как и Иола: она построена в начале нынешнего столетия одним князем, обращенным в магометанскую религию, которому тамошний «повелитель правоверных» пожаловал в лен обширную территорию, заключающуюся между Бенуэ и провинцией Кано. Город Якоба находится в северной части этого огромного поместья: расположенный на высоте около 1.000 метров, он окружен высокими горами, из которых иные, стоящие уединенно, имеют величественный вид; но ближайшие окрестности представляют дикий хаос гранитных камней. Далее во все стороны тянутся высоты, леса и возделанные поля; многочисленные ручьи бегут на юг, на восток, на северо-восток, к Гонголе и другим потокам Бенуэ: однако, жители известную часть года терпят недостаток в хорошей воде. Новый город быстро заселился, благодаря своему счастливому положению вблизи пункта, где сходятся несколько караванных дорог, благодаря в особенности обещаниям ламедо или султана, который обеспечивал личную неприкосновенность всем, кто будет признавать его власть и сюзеренство фулов; запрещено было обращать в рабство всякого верноподданного, кто бы он ни был—магометанин или язычник. По словам Рольфса, Якоба во время его прохода заключала в своих стенах не менее 150.000 жителей, в огромном большинстве гауссан: городская ограда имела около 20 километров в окружности. Но частые разбойничьи набеги горцев язычников остановили торговую деятельность города, и ламедо вынужден был расположить свой военный стан вне города, чтобы прикрыть его с северной стороны от нападения аборигенов. Восемь лет он имел пребывание в местечке Тебула, в сотне километрах к северо-западу от Якобы, чтобы держать в осаде горцев в их возвышенных долинах, затем перенес свою резиденцию в укрепленный лагерь Раута (Кеффи н’Раута), почти на полпути между Тебулой и столицей.
К северо-востоку от Якобы, недалеко от правого берега Гонголы, называемой в этом месте Гаджем, находится большой город Гомбе, столица королевства Калам; лесистые холмы, горы с зубчатыми гребнями, группы деревьев, ручьи, спускающиеся каскадами через луга, придают этому городу очень живописный вид. Население Гомбе, хотя он находится в пределах королевства Вурно, состоит в большей части из кануриев: здесь проходит пояс этнографического смешения между Борну и Гауссой; что касается фулов, то их общины рассеяны с той и с другой стороны в обеих областях. Канемская столица заключает в своей ограде не только сады, но даже пахатные поля; впрочем, в этом отношении ее превзошли два соседние города—Бурри-Бурри, на юго-западе, и Дуку, на востоке,—которые имеют скорее вид парков, окруженных стеной и рвом, нежели городов. В Бурри-Бурри все жители принадлежат к племени канури; население же Дуку состоит из смешения нескольких этнических элементов. С высоты стен последнего города, построенных на краю известкового утеса, открывается обширный вид на богатую долину Гонголы. Поселение, давшее свое имя этой реке и имеющее некоторую политическую важность, как таможенный и военный пост у границы королевства Борну, лежит в сотне километров к востоку от города Гомбе, близ правого берега реки и недалеко от основания песчаниковых холмов, через которые ведет проход Бирри. На скатах этих холмов расположены два города, носящие оба имя Бирри и населенные помесью фулов с неграми; жители их еще не все обращены в ислам.
Ниже соединения Бенуэ и Гонголы, на краевой горной цепи, ограничивающей с севера главную долину, находится, недалеко от западной её оконечности, город Мури, называемый также Гамарауа, столица королевства того же имени, данника империи Вурно, как и соседния государства. Большинство жителей Мури—люди феллатской расы, отличающиеся большим рвением к мусульманской вере и образцовой чистоплотностью. С судов, ходящих по Бенуэ, ясно видна, в расстоянии 20 или 25 километров, эта столица, венчающая своей оградой вершину высокого мыса. К югу от Мури, на противоположном берегу показывается город Зхиру, к которому горы Фумбина образуют великолепный задний план; в этой местности начинается на берегах реки промышленная эксплоатация масличной пальмы. Ниже Зхиру, Бенуэ принимает в себя значительный приток, реку Каддеру, спускающуюся с южных скатов массива Якоба.
В королевстве Коророфа, которое река Бенуэ отделяет от территории Баучи ниже своего слияния с Каддерой, главный город—Вукари, лежащий, как и столица государства Гамарауа, в некотором расстоянии от реки. Эта коророфская столица только в 1883 году была впервые посещена европейцем, Флегелем; что касается прибрежных городов, которые служат ей пристанями, как-то Чаро, Шабу, Иби, Аньяши, то суда исследователей часто там останавливались. Местечко Дансофа, лежащее выше на мысе того же южного берега, прославилось на тысячу верст кругом своими свинцовыми рудниками—ошибочно называемыми сурьмяными,—которые находятся в двух или трех днях ходьбы внутри страны, и которые доставляют купцам кохель, употребляемый женщинами, негритянками, феллатками и арабками, для окраски век; в рудниковых галлереях находят также драгоценные камни. На низменных берегах этой части Бенуэ туземцы обитают попеременно, смотря по времени года, в двоякого рода селениях, из которых одно состоит из обыкновенных круглых хижин, сгруппированных на берегу среди деревьев, а другое—из простых шалашей, торчащих на высоких сваях посреди воды. Перед наступлением разлива прибрежные жители поспешно перебираются в озерные деревни, которые должны служить им постоянным местопребыванием, средним числом впродолжении трех месяцев; к сваям привязаны лестницы, сплетенные из лиан, и обитатели надводных шалашей переправляются с одного помоста на другой либо вплавь, либо в челноке. В некоторых местах устраивают длинные пловучие мостки, выдвинутые далеко в реку, которые служат променадом, где негры проводят целые дни, наблюдая колебания уровня разлива.
Река Сунго, соединяющаяся с Бенуэ, недалеко от того места, где последний достигает крайней южной точки своей большой кривой, обращенной выпуклостью к югу, имеет несколько важных городов в бассейне, между прочим, город Лафиа Бере-Бере, лежащий в сотне километров к северу от Бенуэ, в местности, усеянной холмами и лесками. Лафиа основана колонией иммигрантов из Борну, как это, впрочем, показывает и присоединение к её имени прозвища Бере-Бере, синоним слова канури в наречиях западных негров; названия «бербертжи», «берибери», или просто «бери» или «бере», всегда применяются к чернокожим жителям прибрежных равнин озера Цаде. Поселившиеся в Лафии негры канури в конце прошлого столетия жили в городе Алабаши, лежащем к северо-западу, недалеко от Кеффи Абд эс-Сенга; но имев неосторожность дать приют арабам племени шуа, которые, благодаря знанию их языка и соседству своего места происхождения, могли выдавать себя за соотечественников, они были вскоре прогнаны этими гостями и принуждены были построить себе новый город. Кеана, другой значительный город бассейна Сунго, находится на дороге из Лафии к Бенуэ, в сорока километрах к северу от этой реки. Это столица маленького вассального королевства, данника султана Вурно, имеющая довольно важное значение, не столько как главный город государства, сколько как рынок для торговли солью, драгоценным продуктом, который добывается в одном из окрестных озер. Ниже слияния, главный торговый пункт—большое местечко Роган-Кото, основанное беглецами, которые платят дань царьку Кеаны.
Далее следует несколько городов, находящихся уже в сфере притяжения европейской торговли. Локо, город правого берега, в 150 километрах выше впадения притока Локоджа, самый деятельный рынок в Бенуэ: построенный на месте пересечения дорог, направляющихся из провинций Сариа и Баучи на юг к бассейнам рек Бонни и Старый Калабар, он представляет естественный центр для подвоза товаров; но вывоз его состоит главным образом из слоновой кости: это важнейший рынок западной Африки по торговле этим продуктом, которого здесь ежегодно выменивают от 50 до 60 тонн (от 3.050 до 3.660 пудов). Западно-африканская слоновая кость тверже и не так бела, как кость, вывозимая из Занзибара, на восточном берегу, но превосходит ее прозрачностью. К северу от Локо простирается земля негров племени афо, ограничиваемая с северной стороны горами Анагода и заключающая несколько многолюдных городов в своем бассейне, как-то: Атжауа, Удени, Акум; между двумя последними городами видны развалины города Акора, разрушенного фулами и занимавшего «огромное пространство». Рольфс, проходивший через эту территорию в 1867 г., следовал там по хорошо построенной дороге (шириною около 2 с половиной метров), свидетельствующей о довольно высокой степени цивилизации, какой он не ожидал найти в этой стране чернокожих.
На полпути между Локо и слиянием Бенуэ с Нигером находится устье Окуа или Когна, текущей из земли Сег-Сег и впадающей в Бенуэ. В бассейне этого притока есть большой город, Кеффи или Кеффи Абд-эс-Сенга, названный так по имени его основателя, который построил его в 1819 г. и заселил феллатами, гауссанцами-магометанами, к которым впоследствии присоединились афо и другие негры-идолопоклонники из окрестностей. Этот укрепленный город, живописно расположенный на восточном скате холма, по краям двух оврагов, спускающихся к плодоносным равнинам берегов Когны, во время прохода Рольфса пользовался цветущим состоянием, благодаря торговле слоновой костью, для которой он служил складочным пунктом. Кеффи был главным этапом и рынком для купцов между Кано и низовьем Нигера; базары, происходившие там три раза в неделю, отличались почти таким же оживлением, как базары Кука, в Борну. В этих областях, почти постоянно опустошаемых войной, большие центры населения часто меняют место. Там, где ныне стоит город Кеффи, в начале этого столетия встречались только одинокия разбросанные хижины, тогда как пользовавшийся громкой славой город Панда или Фенда, столица могущественного царства Игбира, которую долго искали европейские исследователи, как предполагаемое место устья таинственного Нигера, перестал существовать: феллатские завоеватели разрушили его около половины настоящего столетия, и жители его разбежались в разные стороны искать убежища у окрестных народов; между прочим, многочисленные колонии были основаны ими на юге от Бенуэ. Остатки Панды находятся в 70 или 80 километрах по прямой линии к северо-востоку от слияния, в нынешнем королевстве Нупэ.
В месте соединения двух могучих потоков западной Африки не существует еще ни одного большого города; частые истребительные войны не позволяли речному судоходству принять размеры, достаточные для того, чтобы в этом пункте могло возникнуть значительное городское поселение. Но с тех пор, как англичане оценили важность Бенуэ для торгового обмена, в соседстве слияния появилась их фактория, в деревне Локоджа. Прежде группа хижин, обитаемых туземцами, находилась на Паттехе, или «Горе», которую британские исследователи окрестили именем Стерлинг; теперь чернокожее население, состоящее частию из игбиров, прогнанных из города Панда, ютится у подошвы этой горы, вокруг складов пальмового масла, собираемого для английских негоциантов. Британский пост, являющийся в одно и то же время торговым пунктом, центром политического господства в том краю и миссионерским станом, лежит в расстоянии около часа ходьбы к северу от песчаных мелей, которыми оканчивается стрелка полуострова, образуемого двумя сливающимися реками. На юго-востоке, на левом берегу Нигера, ниже соединения вод, деревня Игбегбе тоже ведет довольно значительную торговлю; прежде это был один из главных центров торговли неграми.
К югу от слияния, первый значительный город на соединенной реке и в то же время передовой пост магометанских купцов—Идда, столица королевства Ибо и резиденция «богоподобнаго» царька, требующего от своих посетителей подарков, которые были бы «достойны его божеского звания». Этот город занимает самое живописное местоположение во всем низовье Нигера, на высоком мысу левого берега, образующем крытые обрывы около двадцати метров высоты. Выше холма Идда, прибрежные равнины Нигера расстилаются в виде великолепного зеленеющего цирка, ограниченного на горизонте другим высоким мысом, на котором стоит деревня Акокин; на юге полукруг высот образует такой же зеленеющий амфитеатр, в котором извиваются рукава Нигера, окружая острова и песчаные мели. У самой подошвы скалы, где теснятся хижины Идды, протянулись в излучине реки два из этих островов в форме полумесяца, увеличиваемые, в период спада вод, плоским песчаным берегом, который служит ярмарочным полем. Во время ярмарки река бывает запружена барками, а песчаная отмель покрыта временными балаганами, где копошится население всевозможных цветов и оттенков кожи, от желтого и красного до густого черного, и где раздаются все наречия, употребляемые в области Нигера; франкским языком у этих разноплеменных народов служит диалект гаусса.
Следующий затем значительный город низовья, Онича, еще более многолюдный, чем Идда, стоит не у самой реки, как столица королевства Ибо. Он построен в трех верстах от левого берега, на хорошо возделанной террасе, поднимающейся в иных местах на 40 метров над низкими уровнями Нигера: группы его хижин разбросаны в беспорядке среди пальмового леса. Извилистая дорога спускается из города к его предместью на низменном берегу, где сосредоточены склады и пристани. Напротив, на западном берегу Нигера, расположилась маленькая деревня, а выше выступает высокий мыс с крутыми откосами, на котором стоит город Ассаба или Ассабуа, где тоже существуют английские фактории; еще недавно в Ассабе можно было попасть в разряд благородных не иначе, как принеся духам человеческую жертву, а в городе насчитывалось не менее 400 таких сановников. Онича находится почти на половине пути от места слияния двух рек до бара Нун, и благодаря своему счастливому положению сделалась важнейшею пристанью на всем течении Нигера; кроме того, она пользуется той выгодой, что посредством боковых потоков имеет удобное сообщение с некоторыми густо населенными округами на обеих покатостях реки. По своему высокому сану король Оничи вынужден оставаться круглый год в пределах своего двора: он должен был запереться потому, что каждый выход его требовал человеческой жертвы; смягчение нравов заставило его сделаться затворником; только раз в год, во время праздника по случаю сбора ямса, он вырывается из плена, чтобы повеселиться с своим народом. На северо-западе, город Адо, который называют столицей Бенинского королевства, но в котором не бывал еще ни один европейский исследователь, лежит при реке того же имени, впадающей в Нигер между Иддой и Оничей. На востоке, среди обширных лесов, еще неизвестных белому человеку, находится Аро, город «Искупления Грехов», где совершаются большие заклания животных, может-быть, даже человеческие жертвоприношения, ради очищения народа. Хождение на богомолье в арский храм, «где имеет пребывание бог творец», считается делом душеспасительным; даже мусульмане ходят туда, видя в этом священном граде язычников нечто в роде Мекки.
Несколько негритянских городов, каждый с рынком пальмового масла, скота и леса для европейских торговцев, следуют один за другим по обоим берегам нижнего Нигера. Осомари, в леске кокосовых пальм, на левом берегу,—одна из наиболее посещаемых пристаней; затем идет, на том же берегу, местечко Ндони, при бифуркации бокового потока, направляющагося на юго-восток к лиману Бонни, но которым редко пользуются для целей судоходства, по причине малой глубины его русла. В 4 километрах ниже, на противоположном берегу, показываются дома значительного города Эбо, близ которого воды Нигера, в период разлива, частию изливаются на запад, в лабиринт западных устьев дельты, к которому принадлежат рукава Бенин, Эскардос, Форкадос, Рамос и другие истоки с изменчивым течением. Ндони и Эбо, лежащие у разделения ветвей, представляют собой скромные Мемфисы негритянского Нила. На западе, в бесконечной сети рукавов и потоков, деревня Уари, столица королевства того же имени, доступна со всех сторон по судоходным путям, извивающимся под навесом лесов, но европейцы не решаются проникать туда, справедливо опасаясь зловредных испарений окружающих вонючих болот. Главная ветвь Нигера, Нун, которою следуют почти все суда ниже города Эбо, тоже очень опасна, по причине большой сырости воздуха; но там по крайней мере речное течение способствует до некоторой степени освежению атмосферы, хотя, с другой стороны, плавание затрудняется падающими в реку стволами деревьев, называемыми snags, как на Миссисипи, которые задерживаются в русле грязью, покрывающей дно. Далее книзу встречаются маленькия деревушки, а на соседних с баром островах, в английских факториях, как и в деревне Акасса, состоящей из легких досчатых домиков, живут только приказчики, лоцмана и грузчики. Там находится центр коммерческих операций английской национальной Африканской компании.
Лиманы дельты Нигера и Старого Калабара, находящиеся на востоке от главного речного устья, известны у англичан под именем Oil-rivers, т.е. «Масляных рек». Вывоз этих областей состоит единственно из пальмового масла и пальмовых орехов, которые вымениваются на ружья и порох, на красный товар и готовое платье, на кухонную утварь, разные мелкие железные и медные изделия, инструменты всякого рода, зеркальца, бусы и кораллы, даже статуэтки и группы. Работники-негры получают заработную плату медными прутиками, которые служат им меновой монетой.
Брасс, первая значительная станция европейских торговцев на восток от Нуна, лежит не у самого моря, а вдали от берега, в лабиринте каналов, посредством которых Нигер сообщается с рекой Бонни. Станция эта состоит лишь из нескольких купеческих контор, за которыми тотчас же начинается девственный лес; собственно деревня Брасс, именем которой называются также вся область, её жители и их язык, построена в некотором расстоянии от складов пальмового масла, на поляне, окруженной лесом. Торговля Брасса уменьшилась в эти последние годы, в пользу негоциантов, основавших свои конторы на берегах Нигера. Семья крепко организована у брасских негров, но глава группы становится главой не по праву рождения: он в силу избрания получает права на управление общими делами.
Двойной лиман Бонни или Околома прежде был соединен с лиманом Нового Калабара общим устьем, которое теперь разделено ново-образовавшимся островом. Лиман этот открывает широкие торговые пути внутрь материка: в то время, как сеть боковых потоков (мариго) ведет на запад к Нигеру, из северных стран спускается судоходная река, представляющая купцам обширную область обмена, густо населенную, но еще не исследованную в большей части её протяжения. Бонни был самым деятельным притоном негроторговцев: приблизительно определяют в 320.000 человек, почти исключительно ибосов, число невольников, проданных на рынках этого лимана в первые двадцать лет девятнадцатого столетия. Отмененный в 1819 году актом английского парламента, торг чернокожими людьми был постепенно заменен торговлей пальмовым маслом, и с нескольких десятков тонн экспорт этого продукта возрос, в одном только Бонни, почти до двадцати тысяч тонн. Главные поселения европейских купцов в лимане Бонни:—Новый Калабар, на песчаной стрелке, выдвинувшейся в море с западной стороны бара; Окрика, у северной оконечности лимана; и Бонни-таун, на восточном низменном берегу этих внутренних вод. Население Бонни, некогда состоявшее почти исключительно из невольников, впоследствии освобожденных, представляет, как и в Сиерра-Леоне, пеструю смесь всех рас западной Африки, так что употребление общего языка, английского, сделалось почти необходимым; матросы крумены с западного берега встречаются там со своими соперниками, моряками племени кабинда с южных берегов. Все расовые типы, все костюмы имеют своих представителей в Бонни. Каждая женщина украшает и разрисовывает себя охрой и глиной по фантазии: «сколько голов, столько куаффюр!» говорит один коммерсант из Бонни. Передовая деревня поселения Бонни носит имя Финнема, или «Кормчий», потому что в этом месте, около крайнего выступа побережья, поселились моряки и лоцмана, проводящие суда через бар. Английские матросы окрестили Финнему прозвищем Iew-jew-town, т.е. «город колдунов», так как там основали свою резиденцию туземные чародеи. В прежнее время старший лоцман тоже был колдун по преимуществу, и чернокожие коммерсанты всегда обращались к его посредничеству, чтобы он уговорил поток прорыть поглубже проход в устье реки. Европейские негоцианты, ведущие дела на «Масляных реках», живут не на берегу, а на борте hulks, или понтонов, сгруппированных в пловучий город: передняя часть судов, снабженная цинковым навесом, наполнена всевозможным товаром, предметами мены, а корма обращена в дома, убранные со всем комфортом английских отелей; на палубе копошится пестрый мир животных—собаки, кошки, овцы, обезьяны, разная домашняя птица. Изящные шлюпки, европейской конструкции, перевозят негоциантов с берега на понтоны; лодки туземцев, хотя не такия красивые и быстроходные, отличаются прочностью постройки и оригинальностью украшений. Существующий в Бонни суд, court of equity, состоящий из капитанов судов, тоже помещается на военном корабле.
Не смотря на сходство имен, Старый Калабар (Old Calabar), который часто называют просто Калабаром, не имеет ничего общего с Новым Калабаром, кроме того только, что оба лежат на берегу моря и оба ведут торговлю пальмовым маслом. Расстояние между двумя лиманами около 120 километров, и эта часть прибрежья так хорошо известна теперь, что мореплаватели уже не рискуют ошибиться в выборе более удобного входа. При устье лиман Старого Калабара имеет от 18 до 19 километров в ширину, но нигде нельзя окинуть взором это обширное водное пространство; острова и островки, покрытые высоким лесом, со всех сторон ограничивают горизонт. Различные местечки, называемые общим именем «Калабар», все построены к северу от этого лимана, на берегах реки Кросс, или Ойоно, и её притоков. Дюк-таун или Атакпа, торговый город, перед которым стоят на якоре понтоны (hulks), пловучия жилища европейцев, лежит у северной оконечности большого лимана, около соединения впадающих в него речек. Идя далее на север, встречаем столицу территории, расположенную вблизи одного из боковых потоков—откуда и название её Крик-таун,—на хребтах и скатах холмов, которые тянутся полукругом над рекой; вдоль берега выстроился ряд низеньких домиков. Улицы в Крик-тауне прямые и широкия, что свидетельствует о значительном влиянии, которое уже оказывает присутствие европейцев на нравы туземных жителей. В центре города, в возвышенной его части, красуются здания причудливой архитектуры, воздвигнутые англичанами для калабарского короля и принцев. Деревня Ольд-таун (Старый город), остаток некогда цветущего города, находится на полпути, на боковом потоке, ведущем из Дюк-тауна в Крик-таун. Прежде это был торговый центр, но английские купцы, желая перевести торговлю в свои поселения Дюк-тауна,—называвшагося тогда Нью-тауном (Новый город),—пригласили главных жителей конкуррирующего города на палабру, устроенную на их понтонах: едва успели чернокожие гости причалить свои лодки к кораблям, как меткия пули, пущенные с борта, уложили их на месте. Народец ква считается сюзереном Старого Калабара, и каждый год ему платят крупную сумму в виде дани.
Эта область поморья есть одна из тех, где власть Великобритании наименее оспаривается туземцами. Икорофионг, город, близ которого путешественник встречает первые скалы песчаника, принадлежит еще к территории Калабара. Затем, выше по реке Ойоно, следует город Умон, расположенный на острове, который нередко подвергается наводнениям; город этот управляется языческими жрецами, и старые кровавые обычаи сохранились там еще в полной силе. Поморы племени эфик поднимаются по этой реке только до Умона, отстоящего верст на сто от лимана: они встречают там лодочников племени акунакуна, которые живут близ большого изгиба реки, и главный город которых, называемый Окурике или Акурике, находится в цепи холмов, идущей вдоль левого берега; туземцы акунакуна умеют строить довольно большие лодки, поднимающие до 3 тонн груза. Английское влияние не распространяется за Окурике в бассейне Ойоно или Кросс-ривера, хотя эта река уже в 1842 году была исследована до самых порогов. Выше этих скал начинаются неведомые области, на которые Германия уже предъявляет притязания для своих будущих колоний.
Города бассейнов Бенуэ, Нигера и соседнего поморья, с приблизительной цифрой населения, указываемой путешественниками:
Бассейн р. Бенуэ. Гурин—12.000 жит.; Иола, по Барту, в 1851 г.—12.000 жит.; Баданиджо—3 000 жит.; Сарау—4.000 жит.: Рибаго—6.000 жит.; Якоба, по Флегелю—50.000 жит.; Раута, по Рольфсу, в 1866 г.—10.000 жит.; Гомбе, по Рольфсу, в 1866 г.—20.000 жит.; Бурри-Бурри, по Рольфсу, в 1866 г.—5.000 жит.; Дуку, по Рольфсу, в 1866 г.—15.000 жит.: Бирри (Верхний и Нижний), по Рольфсу, в 1866 г.—4.500 жит.; Вукари, по Флегелю, в 1883 г.—6.000 жит.; Атжауа, по Рольфсу, в 1866 г.—5.000 жит.; Удени, по Рольфсу, в 1866 г.—5.000 жит.; Акум, по Рольфсу, в 1866 г.—10.000 жит.; Кеффи-Абд-эс-Сенга, в 1866 г.—30.000 жит
Нижний Нигер: Локоджа—3.000 жит.; Идда, по Гловеру—10.000 жит.; Онича, по Гловеру—16.500 жит.; Эбо, по Гловеру—8.000 жит.
Лиманы побережья: Бонни (Околама)—5.000 жит.; Крик-таун (Старый Калабар)—6.000 жит.; Умон, по Бекрофту—5.000 жит.: Окурике, по Эджерли—3.500 жит.