V. Острова Гвинейского залива
Эти четыре острова отличаются от груд лавы, приподнявшихся над уровнем Южного Атлантического океана, если не способом образования,—так как все они тоже вулканического происхождения,—то по крайней мере своим местонахождением в сравнительно неглубоком заливе и в соседстве материка. В Гвинейском заливе дно повсюду углублено менее, чем на 1.000 брасс (т.е. саженей в 6 англ. футов), и даже остров Фернандо-По выступает одною из своих сторон с части морского ложа, имеющей менее 100 метров глубины. Острова эти составляют естественную принадлежность Африки, как по своему положению на наклоненном дне, на котором они покоятся, так и потому, что образуют прямолинейный ряд кратеровидных гор, которые на материке продолжаются другим вулканом, пиком Камерун: нет поэтому никакого сомнения, что как эти островные массивы, так и тотчас упомянутая континентальная группа, находятся на одной и той же расселине вулканического извержения. Может-быть, принадлежащим к этому же ряду должен считаться также и остров Св. Елены; однако, он настолько отдален, подвержен столь отличным климатическим условиям и разобщен с материком столь глубокими морями, что, в действительности, составляет как бы особенный мирок. Рассматриваемые же четыре острова, размещенные в Гвинейском заливе на одной и той же линии, протягивающейся с юго-запада к северо-востоку, представляют также особую географическую группу, земли которой правильно отстоят одна от другой на расстояниях приблизительно в 200 километров. В политическом отношении эти острова распределены между двумя европейскими державами: два внутренних, св. Фомы и Принсипе, принадлежат Португалии; два же крайних, Аннобон и Фернандо-По, с 1778 г. составляют земли испанские.
Аннобон, Anno Bom, или «Добрый Год»,—названный так открывшими его 1-го января португальцами Эскобаром и Сантарем,—есть самый малый из островов Гвинейского залива; поверхность его равняется всего лишь 17-ти квадр. километрам. Это не что иное, как гора из потрескавшейся лавы, возвышающая свой центральный пик, Пико-до-Фого, на 990 метров и окруженная несколькими боковыми холмами, сплошь покрытыми лесом; вблизи вершины, небольшой кратер превратился в озеро, отражающее в своих голубых водах листву апельсинных деревьев: нижняя часть острова составляет к густым лесам внутренности пояс из более нежной зелени, образуемой пальмовыми и банановыми деревьями. Около берегов Аннобона находится несколько островков, с островерхими горами. Зеленеющая наружность острова свидетельствует о значительно большем количестве дождей, чем на островах Св. Елены и Вознесения; но, по сравнению с дождливостью северных островов, дождей здесь все-таки меньше. Будучи же менее сырым, чем острова Фернандо-По и Принчипе, Аннобон, вследствие этого, оказывается и значительно более здоровым; экваториальное течение, в начале которого он находится и которое питается сравнительно холодными водами, притекающими параллельно берегу из антарктических морей, способствует своими свежими водами очищению атмосферы. Тем не менее, остров не сделался европейскою колониею. Все жители, числом приблизительно до 3.000, суть негры или цветнокожие, потомки либо моряков, потерпевших кораблекрушение, либо невольников, сопровождавших португальцев, впервые овладевших островом; по вероисповеданию, это ревностные католики, по крайней мере в отношении исполнения обрядов. Главное селение этой маленькой чернокожей республики, Сан-Антонио-да-Прайя, расположенное на южном берегу острова, продает проходящим судам воду, дрова и плоды, и между последними в особенности—превосходные апельсины.
Остров св. Фомы, имеющий овальную форму, как и другие острова Гвинейского залива, значительно больше острова Вознесения, так как поверхность его равняется 929 квадратным километрам. Будучи тоже образован из остывших лав, остров этот имел, повидимому, несколько центров вулканических извержений, ибо профиль его показывает не один господствующий вулкан, но несколько массивов с островерхими вершинами, каковы: пик Санта-Анна-Шавес, посредине острова, и пик Св. Фомы, неподалеку от его западного берега. По сравнению с С. Анна-Шавес, пик Св. Фомы несколько выше, достигая высоты 2.142 метров: на склоны его проникали—сквозь леса, низкие кустарники и скатывающиеся камни—ботаник Мюллер и другие путешественники; а к северу и к востоку от него находится, расположенный полукругом, высокий гребень, относительно которого полагают, что он—часть кратера; называют его Кордильерою Св. Фомы. Существуют и другие островерхия вершины, менее высокие, но более поражающие смелостью своих контуров и представляющие бурые или черные утесы, возвышающиеся над зеленью лесов; таковы пик Прайя-Ланса и пики двух «Собак»: Кан Гранде и Кан Пекено, находящиеся на южной оконечности цепи из этих вершин. Вблизи крутых берегов острова выступают из воды несколько островков, из которых самые большие суть: на севере, остров дас-Кабрас, или Козлиный, а на юге, остров дас-Ролас, или остров Горлиц; этот островок составляет частную собственность и отделяется от большого острова экватором. Бухточки, врезывающиеся в берега неглубоко, представляют для кораблей лишь весьма ненадежное пристанище, а местами рокочущие волны проникают даже и в глубокие гроты.
Экваториальный поток, омывающий Аннобон, касается обыкновенно и южной оконечности острова Св. Фомы; иногда же, в период лета северного полушария, когда вся система ветров и течений устремляется к северу, широкий водный поток, увлекаемый с востока на запад, вполне опоясывает остров и, благодаря своей относительной свежести, умеряет температуру. Это и составляет причину того, что даже низменные местности острова Св. Фомы значительно здоровее других островов, лежащих в глубине залива и вблизи болотистых областей материка; таким образом, тогда как месяцы июнь, июль и август самые нездоровые на берегу континента и на острове Фернандо-По,—на острове Св. Фомы, они, напротив, менее всего неблагоприятны для здоровья европейцев; но они опасны для негров, которые страдают в течение их от холода и заболевают ревматизмами. Вообще, европейцы без затруднений могут акклиматизироваться на высотах острова, где жар менее силен в сравнении с берегами; там каждая возвышенная плантация становится и санаторией. А это уже весьма важный факт в виду таких областей Африки, каковы: Калабар, Камерун и Габон, где до сих пор так мало удавались попытки белых к акклиматизации. Со всем тем, хотя и менее нездоровые, чем берег материка, прибрежья острова Св. Фомы считаются вообще весьма опасными для иностранцев. Остров лежит почти на границе перехода океанического климата в климат тропической Африки; количество дождей на нем значительно; так, по J. А. Henriquez, среднее количество их в долине Св. Фомы, с 1877 по 1881 год, равнялось 1 метру и 8 миллиметрам; вследствие этого, каждая долина имеет свою ribeira, несущуюся с скалы на скалу; между этими реками наибольшею известностью пользуется, благодаря городу, находящемуся при её устье, река Агоа-Гранде, на северо-восточной покатости острова; при водопаде Блю-Блю, её кристальные воды низвергаются в сады, орошая своими брызгами листья бананов.
Разстояние острова Св. Фомы от ближайшего берега материка, именно мыса Лопец, всего лишь около 250 километров, и потому флора этого острова, в которой насчитывается 430 различных растений, большим числом своих видов походит на флору смежной суши; а между тем некоторые естественно-исторические факты заставляют думать, что остров никогда не находился в связи с Африкою; так, из 18 видов наземных моллюсков только один оказывается общим ему и материку; только на острове водится одна из летучих мышей (cynonycteris stramineus); также точно только в его лесах живет один вид обезьяны (cercopithecus albigularis). Ядовитая змея, cobra negra, делает опасными работы по расчистке нови, а крысы часто пожирают жатвы.
Уже с конца 15-го столетия, на острове Св. Фомы были колонисты европейцы, плантаторы, обрабатывавшие свои поля при посредстве рабов. Однако, эти владетели острова, португальцы, не всегда имели возможность мирно пользоваться своими поместьями. В 1567 году, французские корсары принудили жителей укрыться в глубь лесов; а спустя несколько лет негры из Анголы, пристав, вследствие кораблекрушения, к острову, поселились в его юго-западной части и отсюда повели войну с северными собственниками. Часто они сожигали жилища и опустошали жатвы; такая война между беглыми неграми и белокожими продолжалась более, чем столетие, пока наконец, в 1693 г., один «капитан лесов» не заставил негров покориться. Эти-то ангольцы, в числе приблизительно полутора тысяч, до сих пор еще владеют большею частью западного берега, при чем ревностно сохраняют свои обычаи; будучи дровосеками, солеварами, садовниками, разводителями птиц и свиней, они сами производят все необходимое для удовлетворения своих потребностей и держатся в стороне от остальных островитян. Наречие bounda, которым они говорят, исказилось лишь немного. Во время первой половины этого столетия, остров Св. Фомы потерял было свою экономическую важность, вследствие переселения многих из его обитателей в Бразилию; однако, с 1876 года—времени освобождения рабов—он сделался одним из наиболее богатых колониальных владений Португалии: число обработанных земель увеличилось, и с низменных, лишь слегка наклонных к северу, местностей плантации распространились уже по склонам и даже заняли верхния долины. В первое время колонизации возделывали в особенности сахарный тростник, ввезенный с Мадеры, и годичное производство сахара достигло 2.000 тонн. Но в садах острова произрастает также большое число и других тропических растений; так, в настоящее время, между 600 и 1.400 метрами высоты, растут до миллиона хинных деревьев; однако благосостояние острова зиждется на разведении деревьев кофейного и шоколадного; продукты с них почти исключительно вывозятся в Лиссабон, где они весьма ценятся и считаются в числе лучших сортов, значительно превосходя кофе и какао с Антильских островов. Так, при общем торговом балансе в 1881-82 году в 5.519.640 франков, в течение 1882-83 податного года вывезено в килограммах: кофе—1.893.608, а какао—505.338. Возделываются вся низменная и вся средняя области северной части острова: южная же половина его находится почти повсюду в состоянии первобытном.
Плантаторы острова Св. Фомы, лишившись труда своих прежних рабов,—которые ныне либо возделывают свои собственные поля, либо занимаются в городе и в селах мелкою торговлею,—нанимают для полевых работ негров с материка, по преимуществу из Анголы; в числе пришлых рабочих есть также несколько круменов и кабиндцев, но большая часть этих переселенцев нанимаются на суда в матросы. Впрочем, земледельцы плохо вознаграждаются; по миновании двух или пяти договорных лет, ангольцы или другие работники нанимаются у плантаторов уже по полюбовному соглашению. В довольно большом числе прибыли также колонисты из Бразилии, привезя с собою растения и животных из своих областей; между прочим, по недосмотру, ими же занесена нигва (pulex penetrans), насекомое, которого так боятся расчищатели почвы под пашни. Последствием увеличения площади возделываемых земель было значительное возрастание населения. Так, в 1855 году, число жителей—свободных, рабов и ссыльных—равнялось 8.072; а в 1878 году оно поднялось до 18.260 человек, из которых 1.200—было белых или метисов. Образование распространено пока весьма незначительно; в год переписи насчитали умеющих читать и писать островитян только 261, что составит около одной семидесятой части населения.
Столица острова, называющаяся Сидадэ, что значит «город», красиво расположилась, утопая в зелени, по окраине полукруглой бухты Анна-де-Шавес, находящейся на северо-восточном берегу. Ручей Агоа-Гранде делит город на две половины, при чем в соседстве залегают солончаки и нездоровые болотистые местности. В этом городе имеют пребывание губернатор и комендант португальского гарнизона.
Остров до-Принсипе, или «остров принца», прозван так вследствие того, что спустя 30 лет после своего открытия, в 1471 году, был отдан в удел наследному принцу; он в шесть раз меньше острова Св. Фомы, так как занимает всего лишь 151 кв. километр. Довольно низменный в северной части, остров этот поднимается в южной своей половине, где высится и главный, в 825 метров, пик, окруженный другими вершинами, усеянными утесами в форме шпицев. Изобильные дожди, выпадающие на острове, этом «саде Африки», одели склоны гор густыми лесами и избороздили их столькими же потоками, «сколько дней в году». На о. Принсипе воздух более нездоровый, чем на южных островах: Св. Фомы и в особенности Аннобоне; зависит это от того, что экваториальное течение, с своими водами сравнительно более освежающими, чем воды Гвинейского потока,—никогда не простирается настолько к северу, чтобы омывать берега Принсипе. Возделываемый руками рабов—с самых первых лет занятия его португальцами,—остров Принсипе, подобно острову Св. Фомы, имел большие плантации сахарного тростника; но в особенности он играл важную роль в торговле, благодаря своим депо негров, откуда они и вывозились в Новый Свет. Ныне его торговля ничтожна; вывозятся лишь небольшие количества кофе и какао, добываемые с плантаций на северной половине острова. Народонаселение острова, почти исключительно состоящее из чернокожих, именующих себя португальцами и католиками, значительно уменьшилось с половины этого столетия: так, будучи в то время почти пятитысячным, оно свелось ныне приблизительно к половине этого числа. Именно, в 1878 году, оно равнялось всего лишь 2.262 ч. Почти все островитяне пребывают на северо-восточном берегу, в городе Св. Антония, расположенном по окраине хорошо защищенной бухты, в водах которой качается несколько гребных судов.
Из всей цепи вулканов, делящих надвое Гвинейский залив, остров, сохранивший имя открывшего его португальца. Fernao do Роо, или, по-испански, Фернандо-По, есть самый большой и самый красивый; в начале он был прозван островом Формозою, (Прекрасным), каковое наименование действительно вполне заслуживает. Поверхность его равняется 2.071 кв. километру; но из этого пространства на долю равнин приходится весьма немного, так как остров представляет лишь горы, постепенно возвышающиеся от его окружности к центру, где и высится, сокрытый в облаках, пик, почти постоянно называемый англичанами: Кларанс-пик, а испанцами: пико Санта-Изабелла. Высота этого пика может быть принята приблизительно в 3.000 метров, так как исчисления её неодинаковы: по Буртону, она равняется 3.261 метру, а на морских картах показывается различно: в 2.900, в 3.108 и в 3.500 метров. По форме, остров представляет параллелограмм, удлиненный в направлении от северо-востока к юго-западу и оканчивающийся на всех четырех фасах крутыми берегами, которые лишь в некоторых редких местах прерываются отлогими покатостями, спускающимися к закругленным бухтам. От африканского материка остров отделяется проливом всего в 30 километров. Мореплаватели, вступающие в этот пролив, при ясной погоде, созерцают одну из грандиознейших картин, какие встречаются на нашей земле. С одной стороны, массив Камерун, с его лесистыми холмами, его лысыми горами, его конусом, пестреющим полосами снега, с другой, остров Фернандо-По, с его высокими берегами, его зеленеющими от подошвы до маковки склонами, его геометрически правильным вулканом,—образуют величественный портал. Этот великолепный вход внутрь Гвинейского залива был бы одною из местностей, пользующихся, за красоту пейзажа, всемирной известностью, если бы он, как Гибралтарский пролив или Босфор, вел в оживленное плавающими судами море или в многолюдный город, а не к пустынным или окаймленным убогими деревеньками морским берегам.
Фернандо-По—не океанический остров, как другие земли Южного Атлантического океана: северной своей половиной он покоится на цоколе, образующем окружность материка Африки, и который моряки называют «промерочным плато». Самая большая глубина пролива между берегами Камеруна и Фернандо-По равняется 88 метрам, и отсюда морское дно в обе стороны быстро приподнимается к песчаным берегам. На восток и на запад от острова промерочное плато сохраняется до некоторого расстояния, затем море вдруг становится глубоким, а резкия крутизны морского дна указывают начало океанских пучин; так, на небольшом расстоянии от Фернандо-По к югу, глубина океана переходит уже за тысячу метров. Остров расположен, так сказать, наискось, при чем одна его часть покоится на морском дне, а другая на откосе африканского материка. Границе между этими двумя отделами соответствуют два углубления берегов острова: на западе—глубокая бухта Сан-Карлос, а на востоке—бухта Зачатия. Таким образом, четыреугольник острова оказывается разделенным на две половины, при чем упомянутым выемкам в берегах соответствует также форма рельефа острова: именно, между двумя сейчас названными заливчиками проходит невысокое ущелье, отделяя северные вулканы от южных. Южный массив ниже массива центральной области, над которою господствует пик Св. Изабеллы; однако, и его вершина достигает высоты 2.098 метров. Из всех этих гор ни одна не извергает пламени; хотя иногда и говорили о дыме, будто-бы исходящем из самого высокого пика, но так как разбиваемые и разносимые ветром густые морские туманы легко можно смешать с клубами дыма, то надо подождать точных свидетельств в этом отношении. До сих пор ни о каком извержении вулкана островитяне не рассказывали.
Повсюду на Фернандо-По льются с гор воды, в виде небольших каскадов, даже ручьев; в каждом ущелье, в каждой долине имеется по своему потоку, обновляющему производительную силу почвы и поддерживающему свежесть и блеск растительности; каждое дерево покрыто сплошь целым леском орхидей, папоротников, бегоний, каждая ветка увешана мхом. Чащи из переплетающихся друг с другом растений представляют для исследования острова еще большее препятствие, чем крутизна его склонов; тем не менее остров пройден во всех направлениях, и со времени восхождения, совершенного Бикрофтом,—тем самым, который первым поднялся вверх по реке Уаоно,—много раз взбирались уже как на центральную вершину острова, так и на соседние с ним конусы, тоже с кратерами. Густые деревья виднелись даже внутри кратера, но, в одно из последующих восхождений, Манн удостоверился, что буби выжгли весь самый верхний пояс леса, с целью заставить дичь спуститься с горы в леса, лежащие внизу. Изобилие древесной растительности на Фернандо-По объясняется большим количеством дождей, которое приносят юго-западные муссоны, дующие регулярно в течение большей части дождливого сезона; пассаты и муссоны часто бывают прерываемы бурями, которые вообще обозначаются именем торнадосов, как и ветры с круговращательным движением, и которые иногда также изливают значительную массу воды на высоту острова. Пельон упоминает об одном смерче, из туч которого в один час низвергся на землю слой воды, толщиною в 150 миллиметров. Нет сомнения, что в возвышенных цирках гор выпадают еще более обильные дожди, так как часто, даже во время сезона, сухого для нижних склонов, в возвышенных поясах острова наблюдают образование таких скоплений облаков, что вершины постоянно остаются скрытыми в них.—Средняя температура в главном городе о. Фернандо-По, Санта-Изабель, равняется 25°,60 (25°,44); крайния же температуры наблюдались: в феврале 1871 г. 32°,8, и в сентябре 1862 г. 19°,1. Дождливых дней насчитывали 167, а среднее количество выпадавшей из атмосферы воды составляло 2.577 миллиметров (или по Rey'ю—3.057 миллиметров).
Флора на острове Фернандо-По весьма разнообразна, благодаря тому обстоятельству, что его высокие горы, поднимаясь над тропическою жарою, вступают в области холодного верхнего воздуха; поэтому внизу растения соответствуют флоре соседних берегов материка, а вверху—флоре африканских гор. Вершина пика покрыта такими растениями, которые походят на растения умеренного пояса, при чем в их числе Манн распознал семнадцать видов, встречаемых на высоких горах Эфиопии, удаленной от Фернандо-По на 3.300 километров. Тот же ботаник утверждает, что флора пика Фернандо-По представляет родственные черты с флорой Индийского океана, но, зато, вполне отлична от флоры Капской земли и атлантических островов. Все возделываемые растения тропического пояса преуспевают на низменных местах Фернандо-По, как равным образом превосходно удаются на средних склонах и все ввезенные растения умеренного пояса. И вообще, остров мог бы сделаться аклиматизационным садом для всей наземной флоры. Главные возделываемые растения—те же самые, как и на острове Св. Фомы: шоколадное и кофейное деревья, сахарный тростник, хлопчатник и табак. Банан, кукуруза, рис, маниок, иньям, идут в пищу чернокожим; на распаханных новях высот произростают все овощи Европы; плантации хинного дерева дали столь же хорошие результаты, как на острове Св. Фомы и в архипелаге Зеленого мыса, на острове Св. Антония.
Европейцы ввели на Фернандо-По также и своих домашних животных. Рогатый скот живет стадами по полянам в лесах, а изобилие морской фауны в прибрежных бухточках присоединяет и свою долю к продуктам культуры и к разведению животных. Что-же касается первобытной (туземной) фауны острова, то, за исключением червей, насекомых и птиц, она чрезвычайно бедна; в траве ползают различного рода змеи, как ядовитые, так и безвредные. Из диких четвероногих животных известен только один вид антилопы, кожей которой, изрезанной на тонкие ремешки, украшают свои головы туземцы cabeceres (начальники племени): бедное преследуемое животное должно было искать убежища на высотах и потому ныне оно встречается только по соседству с высокими кратерами. Прежде между обитателями лесов острова перечисляли также три вида обезьян, и большая часть натуралистов еще и до сих пор признает их происходящими с Фернандо-По. Но, по словам Марша, хотя шкурки этих четвероруких действительно и получаются с Фернандо-По, тем не менее, они все-таки попали туда с материка.
О человеке на Фернандо-По имеется древнее сказание, будто бы чернокожие, населявшие некогда этот остров, отличались от негров. проживающих там ныне, и будто бы найденные в различных местностях острова каменные топоры принадлежат этим первобытным его жителям. Как бы то ни было, не подлежит сомнению, что нынешнее население острова прибыло с материка, при чем это совершилось или до появления европейцев, или же в первые годы после открытия острова. Население это состоит из рассеянных групп, в общем, по приблизительному исчислению, заключающих в себе около 30 тысяч индивидов. Как ни мал остров, по сравнению с соседним материком, обитатели его считают его бесконечным. Они называют его «атшимама», что означает «все страны»: по мнению туземцев, он—вселенная, а сами они—человечество; название, даваемое ими себе: буби, превращенное англичанами в boobies, означает просто «людей», и, по словам одного мифа этих островитян, они изошли из кратера горы. Повидимому, они происходят из различных племен, так как говорят по крайней мере на пяти наречиях, происходящих, подобно наречиям на соседних берегах, от банту, и хотя трудно понимают друг друга, но, тем не менее, по наружному виду и приемам, все они схожи между собою. Застенчивые и боязливые, вследствие чего умаляется достоинство в их осанке, они также значительно меньше ростом и слабосильнее по сравнению с неграми материка: они худощавы, с большим животом и выдающимся пупом. Они татуируются, или, вернее сказать, глубоко надрезывают кожу лица и тела, вследствие чего гладкая сама по себе кожа становится шероховатою; кроме того, они покрывают тело красною глиною, смешанною с пальмовым маслом, и это же косметическое средство употребляют для превращения в твердую массу своих волос на голове, которые прикрывают шляпою из сплетенных трав; у мужчин борода довольно густа, и, встречаясь, они в знак выражения дружбы, взаимно трутся подбородками. Все буби, мужчины и женщины, носят на левом плече ремень из жесткой кожи, с тою целью, чтобы низвести размеры этой части руки к размерам кисти руки (запястья): мужчины засовывают за этот ремень свой нож. Этим браслетом, шляпою и передником и ограничивается костюм в деревушках, удаленных от морских берегов. Когда же туземцы спускаются к морю—при чем они всегда бывают вооружены палкою, на подобие употребляемой путешествующими в Альпах—то, чтобы появиться в благопристойном виде между белыми, они украшают себя различными материями; в качестве монет, у них есть два рода раковин, которые они находят в бухтах острова, и которые служат им также для украшения самих себя, и для защиты их хижин от злых духов.
Все буби живут в глубине острова, в отдалении от горожан, которым они с полным правом не доверяют. В прежнее время они страшились быть плененными и проданными в рабство; поэтому прятались в пещерах и в непроницаемых чащах, будучи охраняемы храбрыми собаками, которые ворчат и кусают, но не лают; ныне буби обзавелись хижинами, но проникать в них европейцам они позволяют лишь с крайнею неохотою. С другой стороны иногда они бывали весьма опасными соседями: так, они два раза отравляли ручьи и источники, с целью изгнания португальцев, которые, вследствие этих попыток, и действительно покинули остров. Также и испанцы в 1858 году собирались-было, все до единого человека, удалиться с острова, так как туземцы отказались доставлять им жизненные припасы. Ныне буби признают власть губернатора, которому, для восстановления мира, достаточно послать двум воюющим племенам свою палку с толстым набалдашником. Буби не живут выше 1.000 метров над уровнем моря, так как на верхних областях острова не произрастают ни масличная пальма, ни банановое дерево, доставляющие им пищу. Они нажимают немного масла, которое и продают в Санта-Изабелле, но не берут на себя труда доставить на рынок самые орехи. Их инъямовые поля содержатся с такою же тщательностью, как овощные грядки у европейских огородников.
К какому из африканских племен должны быть причисляемы буби по их религиозным воззрениям—неизвестно. Их Великий Дух или Умо, есть существо, которое никто не может видеть, но которое проявляется в ослепительном блеске и в пещерном голосе, исходящем из недр земли. Когда туземец желает себе вымолить прощение, или узнать свое будущее, он проникает чрез узкую щель в пещеру, в которой пребывает жрец и, идя ощупью, кладет свое приношение. Тотчас из отверстия в своде грота показывается сноп лучей, и предстает жрец, осеняемый божественным светом. Ему предлагают вопросы, он же передает Умо молитвы, и вскоре пещера оглашается звуками: голос самого бога, кажущийся исходящим из бездны, отвечает своим верующим. Подобно этому Великому Духу, и «могущественный царь», пребывающий вблизи восточного берега, при бухте Зачатия тоже не допускает к себе приближения, но свою исполнительную власть передает обществу, называемому буля, которое и действует от его имени; со времени своей коронации, он затворяется в гроте, для общения, при посредстве змей, с дияволом. Второстепенные же царьки племен, соседних с Санта-Изабеллой, ничем не отличаются от большей части своих подданных. Что касается женщин, то они еще довольно порабощены обычаем: перед замужеством, невесту запирают в хижине, где ее и откармливают до свадьбы; затем, после совершения брака, она снова возвращается в свою лачугу, где и остается год или более, если только рождение ребенка не возвратит ей свободу ранее; с своей стороны, жених должен подчиниться некоторому роду искуса, даром работая в течение двух лет родителям своей будущей жены. Неизлечимых больных относят в лес, кладут около них немного пищи и затем предоставляют ожидающей их участи.
Население прибрежья Фернандо-По, сосредоточивающееся в Санта-Изабелле, на северном берегу, и в нескольких деревушках, в большей своей части состоит также из чернокожих, похожих на буби; но это—потомки рабов, освобожденных или английскими крейсерами, или их испанскими владельцами. Европейские торговцы привезли с собой или поставили своими заместителями, для ведения их дел, негров из Лагоса, Кап-Коста, Сиерра-Леоне и с острова Св. Фомы, которые представляют наиболее цивилизованную часть чернокожого населения и доставляют преобладание английскому языку над испанским. Изгнанники с Кубы, недавно находившиеся на Фернандо-По в числе двухсот, более всего содействовали развитию промышленности и торговли острова; им принадлежит честь введения плантаций шоколадного дерева, сахарного тростника и табаку; ими же начато выделывание прославленных санта-изабельских сигар; но, по отбытии наказания, большая часть этих ссыльных возвратились на родной остров и никем не заменены в их занятиях.
Торговля Фернандо-По, также как и Аннобона, другого испанского острова в Гвинейском заливе, находится в руках английских и португальских купцов. Впрочем, она незначительна и даже в последнее время уменьшилась. На этом «Прекрасном» острове господствует система крупного землевладения: земля поделена на обширные поместья, поля которых обработываются руками круменов; но эти временные рабочие, часто подвергаясь дурному обращению, неохотно возвращаются на остров, и потому иногда плантаторам не хватает рук для сбора их произведений.
Единственный город острова, Санта-Изабелла (Санта-Изабель), англичанами именуемый Кларанстаун, представляет скопление деревянных домиков, окруженных каждый верандою и сплошь утопающих в зелени, в тени драцен и индийских poinciana pulcherrimа, с пышными блестящими цветами. Терраса, на которой стоит город, простирается по гладкой равнине, при подошве зеленеющих холмов и по берегу хорошо защищенной бухты, похожей на половину кратера; с песчаного же берега взор, переходя с вершины на вершину, достигает до высот внутри острова и, при ясной погоде, на горизонте севера виднеется подернутые фиолетовой дымкой очертания «горы богов». Лавки в городе насчитываются сотнями, но в них производится лишь мелочной торг с рабочими с плантаций и с туземцами. Собственно торговое движение совершается в резиденции большей части белокожих, в порте, где англичане и американцы содержат свои суда с запасом угля и где качаются на волнах понтоны. Общее число жителей города, включая и гарнизон, около 1.300, белых же в этом числе только 50 человек. Климат Фернандо-По есть один из самых нездоровых в экваториальном поясе: землю эту называли «островом смерти». В 1862 году, четвертая часть белого населения, состоящего из 250 человек, была похищена желтою лихорадкою. Три кладбища, на которых покоятся тела знаменитых путешественников, в том числе Ричарда Лендера, занимают обширное пространство земли близ города. С 1859 года Фернандо-По обладает санаторией, первой из устроенных в тропических странах белыми. Это—селение Basileh, расположенное на высоте 300 метров, в небольшом расстоянии к югу от Санта-Изабеллы и вблизи деревни племени буби; главные плантации хинного дерева разведены по соседству с этим возвышенным пунктом.
Фернандо-По был уступлен с 1778 года Португалией испанцам, которые, однако, вскоре покинули остров, как весьма нездоровый; между тем англичане исподволь замещали испанцев, не заявляя, впрочем, прав на обладание островом, а в 1827 г., во время своих преследований судов негроторговцев, основали там одну из своих главных станций, Кларанс, расположенный в соседстве «Невольничьего берега». Но Испания, опасаясь, чтобы Англия не завладела этим островом совершенно—с которым, однако, сама ничего не делала,—в 1845 году снова и окончательно взяла его в свое владение. Ныне небольшой гарнизон занимает форты, испанские миссионеры обращают в христианство чернокожих, и часто на остров ссылаются политические преступники. Губернатор назначается на два года и, в виду угрожающих ему опасностей со стороны климата, получает весьма значительное содержание.