IV. Берега Конго, от озера Ланджи до слияния с У-Банги

Верхний бассейн собственно Конго, книзу от слияния главных рек: Луа-Лабы, Луа-Пулы и Лу-Куги, представляет, по словам Ливингстона, великолепную страну, которая принадлежит главным образом племенам нации вуа-маньема, или «едокам мяса», нации, некогда внушавшей страх своим западным соседям, вследствие своей привычки к людоедству. Так, Стэнли рассказывает об одной из деревень ма-ньемов, из конца в конец изукрашенной черепами «лесных людей», о которых ему говорили так: «Они похищают наши бананы, мы за ними охотимся, убиваем их и—съедаем». Сам Стэнли, становясь соучастником таких «охотников за мясом», предлагал одному из начальников людоедов, за сотню ужовок (маленьких раковин), доставить ему «живым или мертвым одно из этих (т.е. лесных) существ»; однако, выждать доставления этого гнусного подарка Стэнли времени не имел. Впрочем, народцы ма-ньемов, старающиеся добывать себе человеческое мясо, не многочисленны: обыкновенно ограничиваются пожиранием людей или убитых в сражении, или умерших от болезни, при чем такие трупы вымачиваются в воде; по словам этих людоедов, мужское мясо значительно вкуснее женского. Эти отталкивающие нравы не препятствуют, однако, ма-ньемам отличаться от большей части других окружающих их народцев благодушием и кротостью. Равным образом они замечательны стройностью и красотою черт лица; их женщины, весьма ценимые арабами, имеют гибкий стан, благородную поступь, а некоторые из них являют даже и замечательную правильность в чертах своих лиц; волосы у них гуще и менее курчавы, чем у большинства негритянок; волосы эти они распускают по плечам, а лоб украшается диадемою, сплетенною из тростника. Мужчины тоже прилагают много стараний относительно украшения своей прически и бороды, но, при этом, они главным образом пускают в ход глину, из которой вылепляют рога, иглы, пластинки, чешуи и перья. Более одетые, чем женщины, мужчины носят передники из антилоповой кожи, а старейшины одеваются даже по-арабски, в белые просторные тоги; убившие же человека присвоивают себе право прикрываться кожею циветты или нгауа. Ма-ньемы вооружены тяжелым, наваренным сталью, копьем и короткой саблею, которую они носят в деревянных ножнах, украшенных колокольчиками. Такия произведения их индустрии свидетельствуют об их искусстве, как ремесленников; они умеют также выделывать из трав весьма прочные ткани, которые и окрашивают в нелинючие цвета; их дома, такие же прямоугольные, как дома племени вуа-регга и всех жителей вдоль собственно Конго, также весьма хорошо выстроены из дерева и глины; наконец, при посредстве лиан, ма-ньемы умеют устроивать столь прочные висячие мосты, что они еле колеблются под ногами пешеходов. Рабы из племени ма-ньемов весьма ценятся и, будучи употребляемы арабами для работ в пределах самой страны, редко вывозятся по ту сторону Танганьики. По словам Стэнли, арабы проникли в данный край только в 1866 году; здесь они сильно нажились, скупив большие количества слоновой кости, а затем вскоре сделались и властелинами страны. Вдоль торговой дороги образовались многочисленные поселения занзибарских арабов, окруженные полями кукурузы, ма-ньока и дурры; туземцы же, во избежание порабощения, должны были бежать в горы.

Другие народцы, отличающиеся от ма-ньемов наружностью и обычаями, живут восточнее, вдоль верховых притоков Конго и в водораздельной области. Таковы: вуа-хийя, с подпиленными зубами и правильной татуировкою, и вуа-винза—повидимому, не одного происхождения с одноименным им племенем, живущим по другую сторону Танганьики. Вуа-буджуэ, баджуа Cameron’а, говорят на одном и том же языке с вуа-руа и, повидимому, принадлежат к той же расе; но бедные между ними, содержимые в унизительных условиях, суть, вероятно, аборигены, подпавшие под власть завоевателей, пришедших издалека; женщины носят на голове украшение, имеющее вид короны, составленной из отдельных досчечек, а в верхней своей губе проделывают щель, которую мало-по-малу увеличивают, влагая в нее древесные и каменные диски, на три или четыре сантиметра выдающиеся над отверстием рта: такое обезображивающее их украшение мешает им отчетливо выговаривать слова; лицо у мужчин и женщин испещрено черными, как-бы из сажи, пятнами, кажущимися происшедшими от какой-либо болезни, сопровождающейся высыпью. Между всеми населениями Верхнего Конго рассеяны мелкими группами вуа-туа, негры, проживающие в кустах, люди робкие и редко отваживающиеся появляться на рынках соседних, более цивилизованных племен. Большая часть этих пугливых дикарей представляют из себя низкорослых людей, с большим животом и с тонкими ногами и руками; некоторые из них—настоящие карлики, как, например, акка в области обитания племени монбутту.

Еще до совершенного Стэнли перехода через материк Африки, арабы из Омана и Занзибара поосновали торговые колонии на берегах Конго, а их караваны уже проходили по таким областям, куда еще не проникали европейцы. Арабы эти оказывают наибольшее влияние на туземцев своею религиею и своими нравами: так, около каждого араба группируются сотни более или менее арабизованных туземцев, знающих по несколько арабских слов и выполняющих кое-что из религиозных предписаний ислама. Самая южная из таких арабских станций в области Верхнего Конго есть село Кассонго, расположенное на небольшом расстоянии к западу от р. Конго, неподалеку от порогов, прерывающих судоходство, в этой-то живописной и здоровой местности Гамед бен-Могаммед или Типпо-Тип, «Собиратель Богатств»,—наследуя прежнему негрскому царьку, оставившему свое имя также и данной группе жилищ,—и основал столицу своего «королевства»; в центре её возвышается крепость, которую этот араб горделиво прозвал «Лондоном». В Кассонге—девять тысяч жителей, рабов и носильщиков. Северо-западнее лежит двойной город Ниангуэ, разместившийся на высокой горе и разделенный оврагом на две части; этот город приобрел также большое значение в торговле Центральной Африки: по Gleerup’y, в нем не менее десяти тысяч жителей, и на протяжении всей р. Конго это—самый большой из прибрежных городов. Верхний, т.е. лежащий выше по реке, отдел города занимают арабские старейшины и их слуги; а в низовом квартале обитают другие иммигранты с востока, по преимуществу люди с берегов Индийского океана; дома окружены банановыми и рисовыми плантациями. Ниангуэ—главный торговый пост для всего Верхнего Конго; в то же время, вместе с Табора и У-Джиджи, это один из трех больших восточных этапов, которые служат как-бы вехами пути чрез материк между океанами Индийским и Атлантическим. Пока еще в Ниангуэ не поселился ни один европеец. Город этот—чисто мусульманский, и окрестные жители не осмеливаются вводить в него своих свиней.

За племенами ма-ньема и вуа-регга следуют, книзу от Ниангуэ, другие народцы-людоеды, тоже состоящие в торговых сношениях с арабами. Вообще берега р. Конго весьма населены, а некоторые из деревень имеют даже по нескольку тысяч жителей; однако, с тех пор, как арабы посетили страну, все почти жители переменили места: поэтому-то путешественники и находят лишь небольшое число из тех деревень, о которых упоминает Стэнли. Во время его путешествия главным местечком было поселение Иконду, расположенное на левом берегу Конго, в небольшом расстоянии кверху от впадения р. Лира, нисходящей с восточных гор. Это двойной ряд хижин, продолжающийся, с короткими промежутками, на протяжении более чем трех километров. По описанию Стэнли, дома, расположенные по обеим сторонам бесконечной улицы, состоят из двух красивых и прочных решетчатых хижин, прикрытых одною общею крышею; промежуточное между хижинами пространство служит для обеих семей местом как для работ, так и для приема посетителей. Ниже на том же берегу и в месте впадения в Конго значительной речки находится местечко Риба-Риба, где у арабов имеются склады товаров. Наконец, кверху от порогов Стэнли, на правом берегу Конго, торговец Кибонго основал город, который и назвал своим именем: здесь несколько тысяч арабов, занзибарцев и негров занимаются торговлей слоновой костью и возделыванием риса. Ленц встретил здесь также одного выходца с острова Майотты, бегло говорившего по-французски. Большая же часть туземцев предусмотрительно удалилась в чащу лесов.

В области порогов необходимо должна была образоваться станция для склада как съестных припасов, так и товаров. И действительно, после того как Стэнли, поборов препятствия со стороны природы, а также и враждебность жителей, прошел через пороги,—этим новым путем сначала стали пользоваться арабы, а затем и Международная Африканская Ассоциация избрала местом для своего ближайшего к верховьям Конго поста остров на правом берегу реки, книзу от седьмого и последнего порога. Выбор этот весьма удачен, так как здесь, во-первых, крайняя граница свободного судоходства по среднему течению Конго; во-вторых, здесь Конго меняет свое направление, поворачивая к западу вместо того, чтобы по-прежнему течь на север; и в-третьих, здесь же, не-вдалеке, с широко разливающимся Конго соединяется значительный его приток, Лу-Кэбу или Мбуру, несущийся с гор и окаймленный по своим берегам большими селами. Этот пост известен под английскими названиями: Fall-Station или Stanley-Falls. Известно, однако, что недавно несколько европейцев, которые находились там с небольшим гарнизоном, составленным из негров племен: гаусса и бангалла, были умерщвлены или разогнаны арабами; так, Capuilhat нашел бежавшего начальника станции в 75 километрах ниже порогов, в деревне Яриэмби. После этого приходится вновь завоевывать военный путь, который наметило чрез свои владения Конгское правительство. Стэнли, сознавая слабость европейцев в этом крае, в котором они оказываются лишь посетителями, не имеющими связей с окрестными племенами, желал заключения военного союза, при чем самому богатому из арабских купцов, т.е. Типпо-Типу, передавалась бы забота о защите поста у «Порогов» от других арабов. Но очевидно, что новое Конгское государство, еще лишь создающееся, должно быть предусмотрительным относительно своего опасного союзника, бывшего негроторговца, уже основавшагося в центре Африки, в сильной стратегической позиции. Этот союзник уже обладал укрепленным складом на одном островке, расположенном кверху от порога и вообще известном под его (т.е. Типпо-Типа) именем. Почти все гребцы в области порогов принадлежат к неустрашимому племени уэнья (уа-жения); они также весьма искусные рыболовы, и за исключением месяцев половодия: февраля, марта и апреля, река в изобилии доставляет им необходимую пищу.

Небольшой европейский пост Ба-Соко, на берегу Арахуими, при слиянии её с Конго, был покинут, не вследствие нападений арабов или туземцев, но в виду экономических соображений. Прибрежные населения храбры, как в этом убедился, к своей беде, Стэнли во время своего памятного путешествия «чрез Черный Материк», и как это должны были признать, в свою очередь, после кровопролитных схваток, также и арабы Типпо-Типа; но сколько отомщений, сколько разоренных деревень, сколько избиений совершено этими работорговцами, ставшими союзниками белых! Для настоящего покровительства торговле было бы безусловно необходимо поддерживать там гарнизон, и у Стэнли и был там лагерь для обеспечения его сообщений с Конго на время экспедиции в Уаделай. Вблизи этой станции находилась та деревня, в которой Стэнли расхитил знаменитый «храм из слоновой кости», коническая крыша которого, покоясь на тридцати-трех слоновьих бивнях, прикрывала большого идола, выкрашенного в красную краску. Племя ба-соко или ба-сонго—давшее свое имя и европейской станции—хорошие ремесленники: их инструменты, оружие и убранство свидетельствуют о их превосходстве над большею частью окружающих племен. Их города, из которых один, Ямбумба, имеет, по словам Стэнли, не менее восьми тысяч жителей, отличаются от других своими крышами, выведенными на-подобие шляпок грибов-поганок и приподнятых на двойную высоту над округлой стеной хижины. Красивое зрелище представляют и их воинские лодки, украшенные перьями на носу: по бокам такой барки пятьдесят гребцов мерно ударяют выточенными веслами, а посреди двух рядов их размещаются воины, прикрывающиеся окрашенными в яркие цвета щитами и размахивающие дротиками; все они, и воины, и гребцы, увенчаны красными перьями и носят по браслету из слоновой кости. Эти дикари не вышли еще из периода людоедства: человеческие черепа украшают их хижины, а обглоданные кости выбрасываются в кухонные остатки. Wester рассказывает об одном короле этой страны, съевшем девять своих жен.

Станция, проектированная в Упото, обещает со временем получить некоторое значение. Местность для неё выбрана на правом берегу реки, у подошвы холмов Упото и неподалеку от наибольшей изогнутости той дуги, которую Конго описывает к северу от экватора. Следующая станция, основанная исследователями, принадлежавшими к Африканской Международной Ассоциации, находится на главном повороте реки,—там, где Конго принимает окончательное направление к юго-западу,—и называется Ба-Нгалою (Бангала), по имени народа, который обитает в этом крае и который храбро защищал свою страну при проходе чрез нее экспедиции Стэнли; ныне этот город поставляет рекрутов для небольшой армии Конгского государства. Некоторые из нгальских деревень весьма значительны; хижины тянутся вдоль реки на пространстве нескольких километров; промежутки же между рядами домов, занятые обыкновенными болотистыми протоками, не превышают 200 или 300 метров. Таким образом, нгальский город, часть которого и составляет вышеупомянутая станция Ба-Нгала, тянется на пространстве 35 километров. Со стороны леса, перед деревнями находятся места, покрытые утоптанной, битой глиной и обсаженные бананами, пальмами или окаймленные садами: тут и происходят семейные собрания, приемы гостей и различные церемонии. Число ба-нгалийцев, проживающих на берегах Конго, Grenfell исчисляет в сто десять тысяч человек, из которых семьдесят-семь тысяч находятся на левом берегу; Coquilhat же насчитывает между станциями Ба-Нгалою и Экваторвилем, на обоих берегах—сто тридцать семь тысяч.

Эти «Дети Реки»—ибо таково значение слова Ба-Нгала—несомненно, названы так вследствие их проживания на берегах и остовах р. Конго; они, кроме того, называются также и по имени одного верхового притока, Мо-Нгала (Монгалла), посещенного Grenfell’ем, Coquilhat и Baert’ом, вплоть до границы судоходства, в стране племени себи, вырабатывающего железо. В общем бангалийцы—красивые, широкоплечие люди, и на взгляд европейцев они казались бы привлекательными, если бы не имели привычки вырывать себе бровей, ресниц и стачивать в острие зубов. Недавно они делали себе костюмы из пальмовых волокон: но ныне начинают заменять эти одежды европейскими тканями. Женщины их вытатуирывают себе на икрах гирлянды из листьев. Ба-нгала очень умны и, подобно цивилизованным европейцам, часто позволяют своим страстям увлекать себя или до энтузиазма, или до отчаяния: случаи самоубийства между ними не редки. Grenfell и Comber видели, как, на похоронах одного из старейшин, ба-нгалийские женщины и дети разыгрывали, при посредстве пения и танцев, настоящие драмы, изображая смерть и воскресение. Большинство жителей—рабы; число знатных людей не велико, но они пользуются обширною властью и из своей среды избирают как начальника деревни, так и главу целого союза. По словам предания, первым отечеством ба-нгалийцев был болотистый край Нгири, находящийся между Конго и У-Банги. К северу от племени ба-нгала, проживают дикие нгомбэ, наводящие ужас татуировкою своих лиц. К югу от ба-нгала, вдоль восточного берега и в бассейне реки Лу-Лонго, скученные деревни принадлежат народцу у-ранга, воинственный клик которого «йя-ха-ха-ха!», по словам Стэнли, похож на ржание коней; подобно племени себи, у-ранги—весьма искусные кузнецы. Восточнее, все еще в бассейне той же реки, но на берегах её большого правостороннего притока Лопури, живут нгунзи, которые отличаются от всех своих соседей формою головы: подобно «плоскоголовым» северной Америки, они сжимают между двумя досками череп у детей и таким образом придают ему причудливое очертание, с прямолинейными плоскостями. В бассейне Лу-Лонго находится также и малорослое, карликовое племя ба-путу, у которого, по словам туземцев, кожа имеет беловатый оттенок, а рост колеблется между 1 метром 40 сантиметрами и полутора метрами. Наконец, племя марунга, на верховьях, живет, во многих местностях, в деревнях, выстроенных, на-подобие жилищ древних озерных обитателей, на сваях.

Станция Лу-Лонго или У-Ранга, надзиравшая за большим городом того же имени и за окрестными дикарями, была покинута; но к югу от неё, Экваторвилль еше существует. Экваторвилль заслуживает свое наименование, так как он действительно расположен в непосредственном соседстве с равноденственной линией, на возвышенном плоскогории, господствующем над слиянием рек: Конго и Черной, иначе называемой также Джуапа. Рядом с этой станцией основались также протестантские миссионеры. Берега реки Икелембы—впадающей в Конго двумя километрами выше впадения Черной реки и имеющей тоже черноватую воду—населены довольно плотно; деревни многочисленны и защищены частоколами и глубокими рвами. Вероятно, во всей Африке не существует народов, которые столь обезображивали бы себя при посредстве татуировки, как жители берегов Икелембы: производя нарезы и перетяжки и пользуясь ядами, они усеивают свои лица наростами в виде горошин и шишек, различных у большинства отдельных лиц и придающих им устрашающую наружность. Молодая девушка, виденная Grenfell’ем, имела с каждой стороны носа по шишке, величиною с яйцо голубя, препятствующее ей смотреть перед собою: чтобы видеть кого-нибудь, девушка должна была настолько наклонять голову, чтобы взгляд её проходил над этими «шишками красоты».

В этих областях среднего течения Конго европейским исследователям удалось познакомиться только с берегами реки и её притоков: ни один караван не проникал вглубь данных стран для проживания среди туземцев, изучения их характера, нравов и промышленности; к тому же дремучий лес, в котором господствует копаловое дерево, а затем низменная и отчасти болотистая почва, делают научное исследование этого края весьма затруднительным, и потому обитающие в нем племена известны лишь по имени. Судя по говорам, весьма схожим между собой на протяжении всего пояса, ограничиваемого громадным кольцом р. Конго, различные народцы, следующие один за другим между станцией «Пороги Стэнли» и Экваторвилем, принадлежат к одному и тому же семейству расы банту. Семейству этому можно было бы дать коллективное имя балоло, в виду того, что так называется самое многочисленное и самое могущественное из составляющих его племен. Затем, в этих областях, как и в областях Верхнего Конго, под властью племен господствующих, проживают также угнетенные аборигены вуа-туа, низкорослые и боязливые люди, убегающие в леса для избежания, подобно обезьянам, соседства охотников.