III. Западная территория Гри-Куа

(Griqua-land-West)

Эта провинция, окончательно присоединенная к Капской колонии с 1877 года, а с 1880 года ставшая нераздельной составною частью одного и того же политического тела, была бы еще предоставлена её старинным туземным обладателям и фермерам из голландской или смешанной расы, если бы открытие в ней алмазов не сделало его драгоценным приобретением для капских англичан. В 1871 году, спустя год после распространения слухов о замечательных находках, правительство пригласило начальника племени гри-куа, бушмена по имени Waterboer, просить о британском сюзеренитете, при чем поспешило и согласиться на такую просьбу. Поведение англичан в этом деле было полно «наглого цинизма, и никогда, может-быть, в колониальной истории Англии на было более бесчестной сделки». К этому времени рудокопами уже была образована независимая республика «Адаманта»; но этот совершившийся факт не был принят во внимание; с другой стороны Свободное Оранжевое государство считало эту территорию принадлежащею ему, но в конце концов восторжествовал, конечно, более сильный из соперников, и в 1877 году буры «Vrijstaat’a» («свободного государства») согласились на уступку Англии спорной области за 2.250.000 франков.

Отныне условная линия, проведенная чрез плоскогорие правого берега Оранжевой реки к левому берегу Ваала, отделяет от голландской республики треугольное пространство, находящееся между тотчас упомянутыми двумя реками кверху от слияния, и пространство это входит уже в состав Капской колонии. К нему, затем, присоединили—и тоже под фирмою британского протектората—также часть гористого плоскогория, простирающагося к северу от Оранжевой реки в направлении к Калахари и к стране племени ба-чуана. Таким образом, в своих настоящих границах, провинция Griqua-land-West занимает площадь в 39.358 квадр. километров, с населением (по переписи 1891 года) 83.375 душ, что составит по 2,1 жителя на 1 квадратный километр. Провинция эта имеет здоровый климат, несмотря на лихорадки между рудокопами, и число европейцев возрастает там вследствие избытка рождений, как и в южной колонии. Средняя высота страны равняется приблизительно 1.000 метрам; хотя общий наклон поверхности её—с востока на запад, по течению Оранжевой реки, но самые возвышенные местности находятся в западной части; там многие холмы превышают 1.400 метров, а становище Daniels-Kuil находится даже на высоте 1.616 метров, тогда как самая низкая часть территории, на берегу Оранжевой реки, имеет высоту около 900 метров над уровнем океана. Цепи холмов, на плоской возвышенности, в большей части случаев, направляются с северо-востока на юго-запад, параллельно течению Ваала; по форме, эти холмы притуплены, округлены, а с виду серы и однообразны. В углублениях долин, находящихся между двумя реками, рассеяны многочисленные pans, имеющие почти все кругообразную форму и в дождливое время года настолько глубокие и обширные, что в них можно охотиться в лодке на диких уток; в остальное же время года, они высыхают или заменяются слоем соли. По пастбищам рассеяны группы мимозовых растений.

Племя гри-куа, по имени которого называется и самый край, обыкновенно обозначается голландскими бурами названием «bаstaards»: и действительно, они—метисы, происшедшие от белых колонистов и различных готтентотских племен, в начале текущего века прибывших в страну с южного берега Оранжевой реки. В этом смешанном населении встречаются все типы, от типа бушмена до типа кафров и европейца. В среднем, однако, большая часть индивидов мужественны и ловки, отважны и настойчивы; они превосходят аборигенов силою и ростом, и отличаются от них во всех отношениях: «и в добродетелях, и пороках». Как среди «Bois-brules» Северной Америки, между африканскими «Ваstaards’aми» встречаются самые отважные люди, наиболее умные пионеры и самые смелые охотники; но зато между ними же встречаются и самые опасные преступники. В 1839 году, они мужественно защищали свою территорию от угрожавших проникнуть чрез Оранжевую реку мантати или ба-суто, и отбросили их к северу, где эти побежденные, в свою очередь, превратились в славных завоевателей, под именем ма-кололо. Белое население Griqua-land—составленное большею частью из рудокопов всех наций, англичан из Корнваллиса и Ланкашира, немцев с Гарца, пьемонтцев, американцев из Калифорнии, и австралийцев—тоже самое энергичное, предприимчивое и независимое из всех жителей Южной Африки; не раз оно приходило в столкновение с правительством и заставляло его отменять непопулярные распоряжения.

Фермеры на берегах Оранжевой реки уже давно находили драгоценные камни, но цену им узнали лишь в 1867 году, после того, как два торговца поделили между собою деньги, вырученные за «первый капский алмаз», отнятый у одного молодого бушмена. Два года спустя, один из жителей племени гри-куа нашел другой алмаз, прелестный камень в 83 карата, прозванный «Южною Звездою» и проданный почти за триста тысяч франков. Тотчас же искатели алмазов поспешили направиться в Hopetown’ский округ, где были сделаны эти первые находки,—и где, однако, до сих пор не открыли залежи,—затем, приступили к исследованию речного песка как на протяжении Оранжевой реки до слияния её с Ваалом, так по берегам и самого Ваала, где, наконец, в расстоянии 160 километров от слияния этих двух рек и добрались до высоколежащих алмазоносных местностей, представляющих, вероятно, дно бывших озер: с этого момента и началась погоня за счастьем. Искатели приключений бросились толпою в эльдорадо, в котором в то время почти не было вовсе жителей: солдаты, моряки, дезертиры, чернорабочие, служители белые и черные, прибывали толпою, и каждый корабль привозил в Кап новый контингент алчных людей, рудокопов и торговцев, которые и устремлялись чрез пустыни Кару на розыски «золотого дна»; дрянные тележки в несколько дней доставляли по тряским дорогам достаточных людей к этим россыпям, между тем как бедные, пускаясь в путь пешком, шли днями и ночами, разузнавая дорогу у фермеров и готтентотских пастухов; однако доходили не все: сотни голодных путников, больных или сбившихся с дороги, умирали на протяжении этого длинного, более чем в тысячу километров пути, и дикие звери пожирали их трупы. В свою очередь, смертность свирепствовала и в лагерях рудокопов: отсутствие удобств, дурная пища, чрезмерный труд и пьянство порождали эпидемии тифа или «лихорадки рудокопов», и каждая нарождающаяся деревня тотчас же обзаводилась и кладбищем.

Пниель—местность, где начались первые промывки алмазов—находится на левом берегу Ваала; однако, она уже перестала быть центром наибольшего притяжения для искателей богатств: россыпи обеднели, и правительство, в виду небольшого числа просьб о разрешении раскопок, нашло возможным даже увеличить размеры отводимых искателям участков земли или claims. Две или три сотни рудокопов, черных и белых, работают врознь, не будучи еще порабощены монополиею большой акционерной компании. Город Balkly, бывший Klip-drift, находящийся насупротив Пниеля, по другую сторону Ваала, служит весьма оживленным рынком для всех «diggers», т.е. копателей, разрабатывающих прибрежные земли на протяжении более сотни километров. Ежегодная выручка от Ваальских «промывок» превышает в настоящее время миллион франков; с 1870 года по 1886 из Ваальских алмазоносных песков добыто драгоценных камней слишком на пятьдесят миллионов. Алмазы из этого округа отличаются самой чистой водой и наибольшим блеском; обыкновенно их находят в соединении с другими кристаллами: гранатами, агатами, кварцами и халцедонами.

В конце 1870 года вдруг разнеслась молва, что россыпи алмазов найдены на плоскогории, вдали от речных намывов, приблизительно в сорока километрах к юго-востоку от Пниеля. Тотчас же к этим сокровищам повалил народ; голландские фермеры должны были продать свои земли и, как бы по волшебству, появились сотни палаток и хижин, и скромные начатки того города, который по степени важности в Южной Африке, ныне превосходят только Кэптаун и Порт-Елизаветы. Изыскания геологов установили, что в области плоскогорий почва—будучи однообразно покрыта слоем красного песка, налегшего на пласт известкового туфа—скрывает в своих глубинах мелафировые горнокаменные породы, прорезанные колодцами, или pipes, еще не исследованными далее 300 метров глубины. Думают, что эти колодцы, окруженные базальтовою стеною, суть не что иное, как древние кратеры; земля, выполняющая их, есть именно алмазоносная формация, вытолкнутая на поверхность напором газов и ставшая желтою и рыхлою в верхних частях, тогда как в глубине, куда не проникало действие атмосферы, сохранившая голубой цвет и плотность: еще и ныне там находят, особенно по соседству с каменистыми стенами, скопление взрывчатых газов, довольно опасных при работе в подземных галлереях. На базальтах лежат пласты каменного угля, почему у геологов и возникает вопрос: не был ли доставлен необходимый для образования алмаза углерод именно этими пластами? На пространстве около 18 километров в окружности находится четыре таких отверстий подземных кратеров, наполненные землею, где алмазы распределены в некотором порядке, известном опытным рудокопам. Эти четыре алмазоносные шахты называются: Bultfontein, de Beer, du Toit’s Pan и Kimberley. Из них последняя, рядом с которой стоит город того же имени,—самая богатая, как на Капе, так и на всем земном шаре. Геолог Moulle высказал предположение, что pans одного происхождения с этими четырьмя кратерами алмазов; но они еще не изучены настолько в своих глубинах, чтобы убедиться, что там находятся алмазоносные россыпи. Chapmann описывает одну из таких луж Saul’s kuil, как вполне правильный разлом, выполненный конгломератом, в котором блистают бесчисленные агаты.

В первое время разработки рудников, поверхность представляла правильную шахматную доску, между делениями которой были проведены дороги для прохода рабочих и провоза выкопанной земли: около пятисот углублений, в которых рылись тысяч десять рабочих, придавали руднику вид громадного муравейника. Но с той и другой стороны рудокопы, в поисках за алмазами, захватывали и самые дороги, которые впоследствии обваливались, так что их пришлось заменять мостами. Так как провал следовал за провалом, то решили очистить всю внутренность копи, которая день-от-дня углублялась в форме кратера. Для выноса земли на поверхность вокруг всей образовавшейся пропасти, на протяжении более шестисот метров, возвели в несколько этажей леса, сообщающиеся с каждым участком при помощи бесконечного ремня, заменяемого, при случае, канатом из железа или стали; кабестаны, приводившиеся в движение сначала силой человека, впоследствии силой пара, вытаскивали на рудоразборный помост из пучины как рабочих, так и рудоподъемные ладьи. Из больших человеческих сооружении ни одно не представляло более странного вида, чем эта громадная яма, окруженная сетью блистающих проволочных канатов, где качались грузы, и над которой стоял немолчный гул, в котором человеческие голоса сливались со скрипом машин. Вскоре, однако, внешний вид рудника переменился. Осыпи с окраины, увлекая мусор и разбитую руду, большею частью прикрыли собою днища выемок; а во время сильных дождей рудник часто дотого переполнялся водою, что издержки на откачивание её поглощали почти все доходы от разработки. Пришлось снова изменить способ работы, рыть шахты сквозь вывалившиеся камни, добираться до «голубой» земли под покрывающими ее грудами и проводить подземные галлереи внутри алмазоносной массы: словом, из каменоломни под открытым небом, Кимберлейская яма превратилась в рудник в собственном смысле этого слова. Самый удачный 1881 год доставил алмазов на сто четыре миллиона франков; затем доход от промысла несколько уменьшился, вследствие того, что, по причине меньшей редкости алмазов, понизилась и их цена. В общем, однако добыча превысила миллиард франков: вероятно, к концу 1887 г., она составляла около семи тонн алмазов, общей стоимостью в один миллиард двести пятьдесят миллионов франков, т.е. значительно более, чем в течение полутора века было добыто алмазов в Бразилии. Состоящею из алмазов оказывается, однако, всего только одна восьми-миллионная часть вырываемой земли.

Для воспрепятствования кражи камней приходилось прибегать к самым строгим мерам, и тюрьмы Кимберлея переполнялись не редко; происходили там, как и в рудниках Европы, стачки, которые жестоко подавлялись. В конце-концов и в Кимберлее превозмогла крупная собственность: так, если в первые годы никто не имел права владеть более чем двумя участками, то впоследствии, акционерные общества стали скупать их, а с 1887 года синдикат, пребывающий в Лондоне и в Париже и располагающий капиталом в 375 миллионов франков, сделался собственником двух главных кратеров: Кимберлея и де-Беера: все население рудокопов состоит из рабочих или служащих. В 1883 году рабочих на рудниках Кимберлея было 1.578 белых и 11.800 негров и метисов. Вначале владение участками было запрещено чернокожим, а ныне оно доступно только для миллионеров. В частности, добыча от сухих рудников (dry diggings)» Гриква-лэнд-Веста-доставившая с 1870 по конец 1886 года 1.085.000.000 франков, не считая контрабанды, оцениваемой ежегодно от 12 до 15 миллионов франков в год—распределялась между отдельными рудниками следующим образом:

Главный город округа, Кимберлей, выстроенный рядом с самою глубокою пропастью, образовавшеюся при раскопке, представляет ныне большой город, соединенный с Кэптауном железною дорогою в 1.042 километра, и мало-по-малу наверстывающий, в качестве центра торговли колонии с Оранжевой и Трансвальской республиками, утерянное им со времени понижения алмазов в цене. Благодаря воде из Ваала—проведенной, с большими издержками, на безводное прежде плоскогорье—улицы и площади Кимберлея оказалось возможным обсадить деревьями, а места рудокопных свалок превратить в сады. Народясь всего лишь вчера, этот африканский город уже не какой-нибудь tin-town, т.е. не «город из жести», выстроенный из обивки товарных ящиков; он освещается уже электричеством: подобно своему соседу Биконсфильду, построенному около рудника Du Toit’s Pan, он превзошел многие старинные европейские города количеством машин, индустриальными рессурсами, богатством своих магазинов и роскошью своих зданий. Население его, большею частью изменчивое, равняется 29.000 человек.

К востоку от Ваала, самое населенное местечко называется Грикуатаун: основание ему действительно было положено племенем грикуа в 1802 году, во время великого исхода этих голландских и готтентотских метисов. Некогда Грикуатаун был столицею территории Гри-куа; ныне же он лишь главный город одного из четырех избирательных и административных округов (Кимберлей, Barkly-West, Herbert и Upper-Hay или Griqua-town).